Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

  После всего сказанного, я помолчал, потом продолжил, – да и чуйка вещает, что всё будет хорошо, не их сегодня ночь. На них я выведу точно, а там только согласованные действия.

  Немного подумав, Петрович, сказал,– стоим на месте, весь командный состав, кроме Икулова вниз, надо посоветоваться.

   О том, что наша разведгруппа забрана на борт катера, в штаб Мурманской базы ушла радиограмма.

  На совещании в кают-компании присутствовали весь комсостав катера и пригласили всех разведчиков, пришло пятеро, радист легкораненый остался в каюте.

  Ещё раз внимательно заслушали мою диспозицию, по действиям каждого из командного состава, а так же их подчинённых, прикинули, кто пойдёт вниз, кто страхует наверху. Уточнили сколько у нас пистолетов и кому они пойдут, при этом глаза разведчиков очень округлились. На вопрос их сержанта, – откуда столько? Им сказали, что это не первое судно в захвате, которого они принимали участие. Нами захваченное, плавает под нашим флагом и называется вооружённый пароход «Мурманск». Который, кстати входит в нашу бригаду охраны водного района.

  Разведчики согласились поучаствовать в деле. На что я шутейно бросил, – за мзду малую.

  К подготовке приступили, деятельно выдавая кому надо пистолеты, доводя до каждого его действия.

  Ко мне подошёл сержант разведчиков и спросил, – как хорошо я стреляю?

  На что оказавшийся рядом боцман Кашкаров, ответил, – на его счету девять самолётов, один миноносец, правда, первого класса, но всё же. Из любого оружия, в особенности из пушек стреляет, феноменально точно, и на большие расстояния, а на малые.., – фраза была не закончена и глядя на монументальную фигуру боцмана, в его слова можно было верить.

   Так как торпедный катер стоял при не работающих движках, то и мы медленно подплывали подхватившим нас течением, я комментировал расстояние до катера и просто выводил его прямо на них. Стоял я на верху боевой рубки, около прожектора направляя его на катер в темноте, когда до него осталось сто метров, я переместился к своей правой установки «Эрликона».

  По команде Петровича, был включен прожектор, который упёрся в освещённый торпедный катер, тут же я со своего и одновременно с левого борта заработали «Эрликоны». В первую очередь я срезал ближайшего пулемётчика, который разворачивал в нашу сторону 20-мм зенитный автомат. За ним переключился на следующего пулемётчика стоящего так же за 20-мм зенитным автоматом. Расстояние до катера сократилось до 50 метров, и продолжало быстро сокращаться, мы уже шли на движках, на малых оборотах. Именно в этот момент подключились разведчики, расстреливая наблюдателей. Ещё несколько секунд и наш катер был в нескольких метрах от торпедного и с боевой палубы нашего катера я его весь видел.

  Не упуская момента, выделенные краснофлотцы кинули две кошки и в четыре руки состыковали наши катера. Буквально в эти секунды люки на катере начали распахиваться и из их выскакивали матросы экипажа катера, которые тут же и ложились на палубу. На катер в мгновение перескочили выделенные краснофлотцы и разведчики и в люки полетели гранаты, кроме конечно моторного отсека, об этом все были предупреждены заранее. Не успели отгреметь взрывы, как в люки стали нырять наши краснофлотцы и пятеро разведчиков, стреляя во всех живых и быстро разбегаясь по катеру. Приказ был однозначный, никого в плен не брать, на этом настоял я, сказав, что хитрые немцы могут устроить кровавую баню, с кучей трупов, о чём подтвердил сержант, разведчик, видимо сталкивался уже.

  Через несколько минут торпедный катер был полностью захвачен. С нашей стороны убитых не было, сыграл фактор внезапности, но раненые были: как всегда Малышев, – он и тут отделался лёгким ранением в ногу, а вот старший краснофлотец Луков, поймал пулю от офицера в живот. Наклонившись над Луковым, я приложил к ране руки начал вытаскивать пулю обратно, как только она появилась, быстро выхватил её, бросив сразу заклинание среднего исцеления. Из раны пошла кровь, но постепенно переставая идти, через пять минут, на месте раны появился розовый рубец, прождав ещё десять минут, кинул заклинание малого исцеления.

  – Можете уносить, – проговорил я, повернувшись к боцману Кашкарову, который стоял рядом со Смирновым и терпеливо ждал, пока я закончу, – скажи всем, что чистую форму с немцев снимали пригодиться, ведение мне было. Но что тот кивнул головой, имея серьёзный вид.

  Для чего я сказал про форму, я и сам не знал. Немцев по мере осмотра, подымали наверх и опускали в море, на что понадобилось ещё десять минут.

  Я же перебрался на свой охотник и занял свой место у правого «Эрликона» на боевой рубке. Кинув круговое заклинание обнаружения, ничего подозрительного не обнаружил, успокоился окончательно.

  Петрович, во всю командуя, сортировал экипаж, определяя кому переходить на торпедный катер, командиром туда перешёл лейтенант Репин.

  Пока шло определение, я сбегал вниз к разведчикам и бросил на их радиста заклинание малого исцеления, сказав, чтобы тот много пил сладкого чая.

  В последний момент перешёл на торпедный катер, сказав Петровичу, что там не кому готовить, что было правдой, на нашем катере, есть то кок Марочкин.

  Уже через десять минут, на торпедном катере заработали двигатели, и он, набирая за нами скорость, пошёл в кильватере нашего катера, на нём развивался резервный флаг с нашего катера, немецкий я унёс в каюту капитана. Петрович, увеличил скорость до максимума, стараясь быстрее выйти, из зоны действия немцев. Утро нас застало в нашем тылу, мы проходили полуостров Рыбачий.

  На очередном сеансе связи сообщили, что идём домой с трофеем.

  В качестве трофея нам в этот раз достался торпедный катер или на немецком «шнелльбот» за номером S-23 под командой обер-лейтенанта Кристиансена построенный на верфи «Люрсен» («Lürssen») в Веге, в 1939 году. Полное водоизмещение 105 тонн, длинна 34, 6 метра, осадка – 1,7 метра, силовая установка состояла из трёх дизелей мощностью 6 тысяч л. с., максимальная скорость почти 40 узлов, дальность плаванья 700 миль, экипаж 23 человека. Вооружение катера состояло из 2х1 20-мм зенитных автомата, 2х1 – 533-мм торпедных аппарата, 4 торпеды.

  Всё это я, узнал, нагло расположившись в каюте капитана катера, найдя документы и необходимую документацию, лейтенанту Репину, всё равно не до отдыха, это его первый поход в качестве командира катера.

  Ну и об обязанностях, взятых, на себя я не забывал, только приходилось бегать на корму в камбуз катера для готовки.

  На следующий день после обеда два наших катера входили в акваторию порта Мурманска.

  Нас там встречали, на всех катерах и кораблях бригады выстроился личный состав, приветствуя наш приход с немецким трофеем, всё-таки 35 метров трофея впечатляли. Лейтенант Репин, не спавший за это время совсем, и сидевший всё это время на кофе и чае, сиял как новый пятак. Со стороны казалось, что это он один, захватил катер. На месте нашей стоянки нас ждало как руководство бригады, так и руководство Мурманской базы, здесь же присутствовал и представитель разведки, он провожал разведчиков до посадки на катер.

  Немецкий трофей мы поставили к борту нашего морского охотника. После доклада Петровича, всё руководство, как бригады, так и базы, перебралось на S-23, здесь на правах командира катера, докладывал лейтенант Репин. Я стоял самый последний на катере, затесавшись за рослым матросом, который прибыл к нам на катер с Архангельска.

  Всё начальство после доклада полезло осматривать немецкий катер.

  Петрович по устоявшейся традиции за два часа до прибытия в порт сделал стоянку, с немца перенесли, всё, что посчитали нужным наши начальники и я, а так же выгребли все продукты.

  Разведчики перебрались на пирс, но уходить не спешили. Мне, на борту немца, делать было уже нечего, поэтому, я перескочил на наш РС, в это время, меня окликнул Петрович. Я с удивлением увидел, что тот, беседует с разведкой.

  – Юнга Северный, по вашему приказанию прибыл, – официально доложил я. При посторонних всегда так поступал, не подставляя комсостав катера.

  Заговорил первым сержант разведчиков, – я до конца не верил, что получиться с захватом катера, а стрельба – высший класс, по нескольку патронов с дистанции 100 метров из крупника и оба в цель.

  – Я сам видел, как разрывались тела от попаданий, – всё это он, комментировал своему начальнику из разведки, – мне сказали, что и в лесу, ты как дома у себя, это правда?

  – Ну да, как у себя на камбузе, – подтвердил я.

  – Как далеко стрелял из винтовки? – задал вопрос представитель разведки в звании капитана.

  – Это чтобы попасть? – уточнил я у него, после его утвердительного кивка, задумался.

  – Наверное, чуть меньше полутора километров, – сказал я, уточнив – без оптики, очень надо было, – добавил подробность, – попал лосю в голову, иначе ушёл бы.

  – Переходи к нам, – предложил сержант.

  – Нее, – ответил я с улыбкой, – я на кораблях, здесь камбуз рядом, а у меня молодой растущий организм. Немного помолчал, добавив, – может позже, разок схожу, посмотрю, что там и как, вам мастер-класс не помешает показать.

  – Что, что? – не понял капитан разведчик.

  – Мастер-класс, – смотря на него, сказал я, – это по-английски, дословно это оригинальный метод обучения и конкретное занятие, по совершенствованию практического мастерства, проводимое специалистом, для лиц достигших достаточного уровня профессионализма в своей сфере деятельности.

  По мере того как я говорил лицо капитана вытягивалось всё больше и больше, а глаза округлялись.

  – Ловлю на слове, – смеясь, сказал сержант разведчик, – будешь в Архангельске заходи, спросишь отдельный разведывательный отряд Северного флота, я сержант Виктор Леонов.

  Опаньки, – ошарашено подумал я, – так это же легенда Севера, а я, даже раньше не спросил, как его зовут.

  В тот момент я не думал, Что его слова будут пророческими, мы с ним ещё встретимся.

  – Ну, нет, так нет, – легко согласился капитан, на этом наша беседа была закончена, меня отпустили на катер.

  Эпизод 13

  На немецкий торпедный катер Ледяев назначил командиром, как я и думал, конечно же, с подачи Петровича – лейтенанта Репина Виктора Петровича. Катер подчинили командиру дивизиона морских охотников тип РС, старшему лейтенанту Корнейчуку Василию Петровичу, у него в дивизионе всего два катера было, стало три, по размерам, тот больше подходил нам в дивизион.

  Теперь катер официально именовался: большой торпедный катер С-23, дивизиона морских охотников тип РС.

  На вечернем чаепитии, я предложил сидевшим в каюте Ледяеву, Петровичу, Кобызеву, не закрашивать немецкие символики на катере и не трогать форму немцев с флагом. Просто залепить, символикой РККФ.

  На вопрос, – почему? – заданный Ледяевым, а так же вопросительный взгляд Петровича, ответил:

  – Давайте немного отвлечёмся и представим такую реальную картину, вы, кивнув на Ледяева и Петровича, начальники группы кораблей нашей бригады, получили указание встретить и сопроводить от Арктического конвоя три транспорта в порт Мурманска.

  – Такое, может быть? – спросил я, у них попивая свой чай.

  – Может, – ответил Ледяев, Петрович подтвердил кивком головы.

  Отпив ещё глоток чая, не торопясь продолжил, специально оттягивая время, чтобы они призабыли начало нашего разговора.

  – Вы встретили конвой, ведёте три транспорта в Мурманск, находясь в Баренцевом море, примерно за восемьдесят миль, вы видите дымы. Через некоторое время, в бинокль вы можете рассмотреть, что это наш катер, морской охотник, дымя, уходит от погони в вашу сторону. За ним идут, к примеру, два эсминца и три торпедных катера немцев.

  Немного помолчав, спросил, – ваши действия в этой ситуации, как начальников конвоя?

  Ледяев ни секунду не думая, начал говорить: – даю команду под охраной одного катера, чтобы транспорты уходили в сторону Мурманска, сам выдвигаю корабли охраны в сторону немцев, прикрываю морской охотник, вступаю в бой с немецкой эскадрой.

  Я вопросительно посмотрел на Петровича. Тот подтвердил, добавив, что если немцы увидят транспорты они всё равно пойдут уничтожать их, без вариантов, бросив даже недобитый катер, транспорты противника приоритетная цель.

  Вот, – подняв указательный палец вверх, сказал я, – что и требовалось доказать.

  – И немецкие моряки, так же поступят, при сопровождении тех же, трёх транспортов в сторону Петсамо, к примеру с порта Нарвика. Пропустят свой подбитый торпедный катер, сами вступив в бой. И ничего страшного, что проходя мимо, самого сильного противника, тот с пистолетного выстрела, выпустит по нему торпеду, а то и две.

  Только сейчас до Ледяева и Петровича дошло, что я им предлагал и почему нельзя трогать символику немцев на катере, а так же флаг и форму немцев с катера.

  Вывести из строя или утопить, самый сильный военный корабль в охране конвоя, в начале боя, когда он ещё не начался – это многое значит. В том числе и потрясённое состояние немцев, дававших им ещё одну фору – время.

  – Ну, ты и голова, – Ледяев, дальше просто не знал, как выразить свои мысли словами, – немцев, из их же, немецкого катера потопить.

  – Только такой вариант прокатит один раз, – предостерегающе сказал я,– потом он не пройдёт. Пройдёт другой вариант.

  – Это понятно, – прокомментировал Петрович.

  – Виктор Викторович, – обратился Ледяев к Кобызеву, – я попрошу вас сходить и передать немедленно командиру торпедного катера лейтенанту Репину, чтобы символику не трогал, форму немцев и их флаг положил на хранение где-нибудь на катере. Символику пусть чем-нибудь заклеят. Номера на катере не трогать.

  – Уже иду, – Кобызев, поставил свою кружку и вышел из каюты.

  – Какой другой вариант, – переспросил Ледяев.

  – Сначала этот провернём, – ответил я, – потом за другой думать будем. Осталось, только подловить немцев и быть готовым провернуть, эту операцию, – сказал я, а мы не готовы пока.

  – Почему? – спросил Ледяев, – все морские охотники, «Победитель», и даже «Мурманск» укомплектованы и довооружены.

  Я уже знал, что пока нас не было, Ледяев не терял время даром, на ремзаводе, за день усилили все места на «Победителе» и «Мурманске», где должны стоять дополнительные орудия. ВК «Победитель» на вооружении теперь имел 4х1 Mk-6, 4х1 «Бофорс», 3х1 «Эрликон», 10х1 К-21, 6х1 12,7-мм. 9 пушек в бортовом залпе, по носу 5 пушек.

  На «Мурманске» установили снятые с мошек тумбы с К-21, а так же с РС 12,7-мм пулемёты, добрав экипаж. Помимо этого нашли своё место и дальномеры, оптические прицелы, привезённые Генри Джеймсом их равномерно распределили по бригаде, не забыв и нас.

  – Торпедный катер не готов, – произнёс я.

  – Не проблема, – беспечно махнул рукою Ледяев, – среди экипажей бригады, есть те, кто служил на торпедных катерах, их то, завтра и переведём на катер. День, два и тот так же будет готов.

  – Вот и планируйте операцию, пока немцы не очухались, – проговорил я, – их надо постоянно держать в тонусе.

  – В чём? – не понял Ледяев.

  – В тонусе, – повторил я, – другими словами они, немцы, должны быть постоянно в напряге, все 24 часа в день, и так каждый месяц. А не от случая к случаю. Продумайте каждую мелочь, типа того, что с торпедного катера, матросы радостно приветствуют своих камрадов, размахивая головными уборами. В какой корабль стрелять, и сколько тратить торпед. И действия каждого корабля, его маневры, чем он должен заниматься в бою. И только после этого эскадра будет готова. Продумать, как получить информацию о выходе конвоя. Да и вообще новый год скоро. Как немцев без подарков оставить. Наше вышестоящее руководство подходит к этому мероприятию серьёзно.

  Здесь так же серьёзно надо преподнести свою, роботу, – продолжал я, – вот как вы, – доложите наверх о бое?

  Ледяев пожал плечами и сказал, – что там докладывать: группа кораблей с Мурманской базы ...

  Я его прервал, – Стоп, согласен? – я выжидающие посмотрел на Петровича. Тот согласно закивал головой, соглашаясь с Ледяевым.

  Узко мыслите, – недовольно покачал головой я, – хотя по вашим знанием пройдёт.

  – А что не так, – не понимал Ледяев.

  – А как вам, то же самое, но сказанной по другому. – ответил я, – Например: рейдовое соединение, бригады охраны водного района, в результате столкновения с немцами, ну и так далее по тексту.

  – Ну да, – согласился Ледяев, – так звучит очень, очень солидно. Петрович, тоже закивал согласительно головой.

  – Оно будет звучать ещё солиднее, и на него начнут делать ставки, в штабе Северного флота, после передачи нам ещё трёх скоростных суден. Мы сформируем два рейдовых соединения к примеру: "Л" и "К".

  В результате согласованной атаки, рейдовых соединений "Л" и "К" бригады охраны водного района, уничтожен конвой противника, ну и так далее.

  Командиры переваривали мою информацию, о том, как правильно подавать свои действия.

  Ледяев задумчиво кивал головой, видимо запоминая, Петрович смотрел на меня удивлённо, видать его больше удивили мои знания.

  На том и посиделки закончились.

  Несколько дней мы восстанавливались от похода, обслуживали технику, вооружение – оно находилось на открытой палубе и чистить его приходилось чаще.

  Командиров кораблей собрали на совещание в просторной кают-компании «Победителя» перед самым новым годом.

  Меня, Ледяев поставил в дверях, чтобы некого не пускал, а заодно и слушал, может потом вечером, ещё, что-то дельное скажу.

  В предстоящей операции брали участь: вспомогательный крейсер «Победитель», весь дивизион морских охотников тип РС, РС-513, РС-514, большой торпедный катер С-23, из дивизиона морских охотников тип МО были МО-4 163 и 161. Капитан третьего ранга Ледяев возглавлял операцию, он шёл ВК «Победитель».

  Основная роль отводилась лейтенанту Репину и его С-23. Роль загонщиков предстояло играть РС-513, РС-514, остальные шли за ними во главе с ВК «Победитель».

  О выходе конвоя из Киркенеса в сторону Петсамо, сообщит подводная лодка Щ-421, в настоящее время дежурившая в районе Киркенеса, её командир Лунин Николай Александрович предупреждён, командованием бригады подводных лодок Северного флота. Точка ожидания за мысом Немецкий, полуострова Рыбачий, в районе залива Губа Вайда. На ближайшие две недели, синоптики дают низкую облачность, ожидается нелётная погода, что нам тоже на руку. Выход эскадры назначен на завтра, все вопросы выхода согласованы с руководством Мурманской базы.

  Эпизод 14

  Только что, прибегал посыльный из штаба флотилии – его вызывал к себе в кабинет командующий флотилией капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс.

  – Значат, опять будет выход, – подумал, со злостью фрегаттен-капитан Ганс фон Дэвидсон. Он и так, не любил Север, с её пронзительными холодными ветрами. А их 6-ю флотилию эскадренных миноносцев кригсмарине, как назло полгода назад, перекинули не просто на Север, а на самый крайний Север – полярное побережье Норвегии, в самую её задницу, а точнее в Киркенес.

  Не успели они прибыть сюда, как его «Рихард Байцен», совместно с эсминцами «Карл Гальстер», «Герман Шёман», «Ганс Лоди» и «Фридрих Экольдт» отправили в Баренцево море, где им попался советский сторожевой корабль «Пассат», его они успешно потопили.

  На базе в Киркенесе им дали отдохнуть всего лишь неделю, потом опять выгнали в Баренцево море но без «Ганса Лоди», в конце плаванья им удачно попалось ещё одно советское гидрографическое судно «Меридиан», оно так же было потоплено.

  Ещё через неделю после прихода на базу, его «Рихард Байцен», «Ганс Лоди», «Фридрих Экольдт» снова вышел в Баренцево море, где им пришлось идти почти до входа в Кольский залив. И только там им попался советский сторожевой корабль «Туман» и его они потопили. Но после прихода на базу пришлось встать на три месяца на ремонт, не только его кораблю, но и «Гансу Лоди», который и до сих пор не вышел из него. Как же повезло его командиру Вернеру Пфейферу, по крайней мере, его «Ганс Лоди» выйдет с ремонта не раньше весны.

  А теперь ещё этот вызов в кабинет Альфреда Шульце-Хинрихс, несёт только одно, очередной выход, да ещё в самый лютый месяц зимы. Но деваться не куда придётся идти.

  Подойдя к зеркалу, он ещё раз посмотрел на себя внимательно, всё ли на нём в порядке и только после этого покинул свою каюту, на эскадренном миноносце.

  Через двадцать минут он сидел в приёмной командующего флотилией. Здесь он был не один, рядом с ним сидел корветтен-капитан Генрих Виттиг, командир эскадренного миноносца «Герман Шёман» их же флотилии. По всей видимости, их вызвали для постановки одной задачи.

  Через десять минут его и Генриха Виттига пригласили в кабинет командующего.

  Когда они заходили в кабинет он успел заметить, как капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс положил трубку телефона.

  Прокричав от входа принятое приветствие, они по приглашающему жесту начальника сели за письменный стол.

  – В ближайшие несколько месяцев, по решению Фюрера в направлении Мурманска, до которого остаётся всего 30 километров, планируется нанесение удара, войсками горно-стрелкового корпуса «Норвегия», под командованием генерала горно-пехотных войск Эдуарда Дитль. В целях усиления корпуса перед наступательной операцией, для него перебрасывается отведённый на отдых в ноябре прошлого года, 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии. Из Нарвика завтра, прибывают четыре транспорта с личным составом и имуществом этого полка. Ваша задача сопроводить транспорты до Петсамо. Для усиления охраны конвоя в дополнение к вашим эсминцам придаются, два торпедных катера 8-й флотилии и четыре охотника за подводными лодками. Прикрытия со стороны люфтваффе не будет, из-за слишком низкой облачности, синоптики выдают нелётную погоду. Старшим конвоя я назначаю фрегаттен-капитана Ганса фон Дэвидсона.

  – По приходу конвоя быть готовым сразу же выйти на Петсамо. Соответствующие приказы по флотилиям, получить в канцелярии, фрегаттен-капитану Гансу фон Дэвидсону.

  – Ну, хоть на этот раз, задача всего не несколько дней, – обрадовано подумал фрегаттен-капитан, – потом будет отдых не менее недели, всегда так было.

  Дождавшись конвоя из Нарвика, сформировали свой. Место в построении командирам кораблей определял он сам, Ганс фон Дэвидсон. На выходе из Киркенеса, один из охотников за подводными лодками обнаружил лодку противника, прошёлся по ней глубинными бомбами, попал или нет не узнали, Лодки противника дежурили здесь на выходе входе в Киркенес часто, как советов так и англичан. Базами как для одних, так и других были Мурманск или Архангельск. Ганс как старший конвоя дал команду охотнику через полчаса догонять караван.

  За ночь ничего не случилось, хотя он больше всего опасался нападения лодок именно в ночное время. О нападении авиации противника, в основном советов, он не думал и не боялся, погода действительно выдалась нелётной, облачность была низкой

  По всей видимости, советы надеялись, что в такую погоду караванов на Петсамо, не будет. Для него главное проскочить в Петсамо без потерь транспортов, как ни как, на их бортах находится целый полк горных егерей со всем вооружением, их недавно доукомплектовали до полного штата, во время отдыха. Об этом ему поведал командир 136 полка горных егерей, ему Ганс фон Дэвидсон, предоставил гостевые апартаменты на своем эскадренном миноносце «Рихард Байцен», заверив, что это самое безопасное место в конвое.

  Утро вступало в свои права, видимость на море начала увеличиваться, 7 часов утра посмотрев на часы, фрегаттен-капитан решил, что происшествий на сегодня не будет, караван находился где-то посередине между Киркенесом и Петсамо, до вод близких к полуостровам Средний и Рыбачий, находящихся под контролем советов, идти ещё не один час. Поэтому, передав свои функции начальника конвоя и командира эсминца своему помощнику, Ганс решил прилечь на несколько часов отдохнуть.

  Спал он ровно двадцать минут, когда его разбудил посыльный матрос, помощник докладывал, что на встречном курсе, вдалеке видны корабли, ведущие бой, на запрос в штабе флотилии сказали, что наших судов здесь нет, радист передаёт, что никаких вызовов по радио на их волнах нет.

  Поняв, что поспать не удастся, Ганс стал одеваться, сказав, что будет в боевой рубке за несколько минут.

  Прибытие в боевую рубку, ясности не принесло, до кораблей было пока большое расстояние, которое постепенно сокращалось. И только через десять минут и внимательного осмотра стало ясно, что случилось впереди.

  А впереди они видели следующее, на скорости чуть больше 20 узлов, в их сторону летел «шнелльбот», во всю отстреливаясь от преследующих его кораблей советов. Их было четыре штуки, два были впереди, видать более быстроходные, два других тип МО-4 по всей видимости не могли успевать за своими собратьями, не хватало скорости, ещё дальше МО-4 шло какое-то вооружённое грузовое судно.

   «Шнелльбот» в состоянии развить скорость около 40 узлов в час, сделать этого не мог, имея попадание, о чём свидетельствовал дым стелящийся за катером, по всей видимости, удачное попадание советов вывело из строя один движок или винт.

  Несмотря на то, что в охране каравана было два полноценных боевых эсминца, два торпедных катера и четыре охотника за подводными лодками, советы не пытались уходить, а продолжали гнать «шнелльбот», даже чуть сократив расстояние.

  Тот же увидев, идущий караван, со всех сил шёл в их сторону целенаправленно, надеясь на их защиту.

  – Советы, что, совсем спятили, даже не пытаются уходить, – выразил общее мнение находящихся в боевой рубке офицеров обер-лейтенант Вальтер Норд, помощник Ганса, – им, что жить надоело.

  – А сейчас и проверим, – проговорил Ганс фон Дэвидсон, – по конвою боевая тревога. Передайте Генриху на «Шёман», чтобы вставал нам на правую раковину, мы атакуем. Остальным прикрывать транспорты, если кто-то прорвётся. Его последние слова были встречены понимающими улыбками. При такой вооружённости двух эсминцев, прорваться вряд ли кто сможет.

  Два эсминца рванули на максимальной скорости в сторону приближающихся кораблей, артиллеристы эсминцев, начали пристрелку из носовых орудий. Два малых охотника казалось, только сейчас увидели, что на них, паровым катком накатывают два эсминца, начали расходится в стороны, увеличивая между собой дистанцию, перенеся огонь на эсминцы, причём с каждого начало стрелять не менее пяти скорострельных орудий. С правого охотника с первых же выстрелов, пошли попадания в «Герман Шёман» причём досталось сразу и носовому орудию и боевой рубке, об этом последовали доклады наблюдателей.

  Тут события пошли так быстро, что никто на эсминцах не ожидал. «Шнелльбот», который, наконец, достиг эсминцев, начал обходить их с левой стороны всего лишь в кабельтове. Из боевой рубки «Рихарда Байцена», было прекрасно видно, как некоторые, не занятые матросы катера от радости махали головными уборами, уже поравнявшись с носом эсминца, торпедный катер вильнул в их сторону и выпустил торпеду.

  Этого никто не ожидал, все казалось, застыли на миг, в этот момент торпеда ударила в борт эсминца, взрыв был такой силы, что его подбросило вверх, почти все попадали на пол, который всё больше увеличивал угол наклона в сторону кормы.

  – Это конец, – последнее, что пришло в голову Гансу фон Дэвидсону, – мы уходим под воду.

  Торпедный катер проскочив головной эсминец, поравнявшись с следующим эсминцем проделал аналогичную операцию. В момент выпуска второй торпеды, первая достигла «Рихарда Байцена», взорвалась, как раз за первой трубой эсминца. От взрыва эсминец разорвало на две части, затонувшие в течении трёх минут, задрав как нос, так и корму. Вторая торпеда попала, в не ожидающего, такой подлости «Герман Шёман» сразу за второй трубой, разрыва эсминца не последовало, тем не менее, его это не спасло. Взрыв снёс около четырёх метров борта, сделав значительные разрушения внутри, эсминец начал очень быстро проседать кормой, увеличивая крен на подбитый борт, очень быстро корма вся скрылась в воде, тяня за собой и весь корабль, носовые орудия стрелять перестали. Стало видно, как экипаж пытается спешно покинуть тонущий эсминец, спустить шлюпки в условиях, когда корабль быстро погружается, да ещё под наклоном не получилось, а доплыть до береговой черты находящейся в пяти километрах – утопия.

  Дальнейшие действия на море не закончились, большой торпедный катер С-23, во главе с Репиным, прекрасно сделав своё дело. Выпустив две торпеды и два раза попав, в два же эсминца, один из которых уже ушёл на дно со всем своим экипажем 325 человек, второй потонет в течении десятка минут, на скорости 40 узлов по дуге уходил в сторону открытого моря. В дальнейшем сражении он пока не участвовал, его экипаж лихорадочно перезаряжал свои торпедные аппараты, оставшимися двумя торпедами.

  Разошедшиеся в разные стороны, РС-513 и РС-514 на максимальной скорости, рванули к транспортам. Те, продолжали иди, в их сторону, под охраной двух больших торпедных катеров, шедших впереди. Но капитаны транспортов, только сейчас поняли, что случило, но не приняли ещё никаких дальнейших решений. Шедшее на них грузовое вооружённое судно, по всей видимости, вспомогательный крейсер, открыло огонь первые же разрывы легли вблизи транспортов, попаданий пока не было, но разрывы говорили о том, что стреляли достаточно крупным калибром.

  Командиры немецких больших торпедных катеров, поняв, что сейчас произойдёт, посчитали вспомогательный крейсер главной угрозой транспортам, увеличив скорость, до максимума, разделившись, пошли на него с разных сторон.

  Идти им до начало торпедной атаки не менее нескольких минут, но тут, на их пути встали два морских охотника. Работа их автоматических пушек, да ещё в таком количестве, «приятно» удивила немецких командиров катеров. В один из них шли сплошные попадания, пока, очередной снаряд, по всей видимости из «Эрликона» не попал в торпедный аппарат катера. Взрыв не оставил никого из экипажа в живых.

  Стрельба главным калибром, вспомогательного крейсера, начала приносить свои плоды, пошли накрытия головного транспорта, остальные видя такое дело, попытались свернуть в сторону береговой линии. На что ВК, шедший на скорости более 20 узлов, чуть довернув в сторону береговой линии, открыл огонь всем бортом, при этом работало три из четырёх длинноствольных орудий. Стреляло, в общем, не менее десятка пушек и крупнокалиберных пулемётов.

  Первый транспорт уже горел, сильно осев бортами. Артиллеристы ВК, перенесли огонь на следующий, из-за сократившегося расстояния, в транспорт шли сплошные попадания.