Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

  Отойдя ещё на милю в сторону, оба катера состыковали и две боцманские команды, начали спорно перегружать две торпеды в торпедные аппараты на наш катер. Закончили через десять минут, пропустив вперёд немцев. Нагнать их ничего не стоило, но мы не спешили, на горизонте уже показались корабли нашей эскадры.

  Немцы, не подозревая подвоха стали забирать ещё круче на север, но корабли неумолимо накатывали именно на этот отряд.

  Наконец поняв, что на них идут не боевые корабли, а транспортные, немцы приняли решение выдвинуть вперёд два своих эсминца и разобраться, таким образом, с возникшей проблемой. Тем более за этим они сюда и пришли. Быстро выбрав трос, которым буксировали повреждённый эсминец, два немецких эсминца, один из которых имел номер на борту 22, устремились в атаку на приближающиеся корабли.

  Стрельбу немцы начали, приблизившись на 7-8 миль, стараясь с первых выстрелов сделать накрытия. Ледяев к тому моменту, развернул все ВК по фронту, поставив на края ВК ПВО, а артиллерийские поставив по центру фронта. За ВК чуть отстав от них, шли так же фронтом морские охотники.

  Через несколько минут сближения. Наши ВК стали пристреливаться по немецким эсминцам. К тому моменту немцы уже добились нескольких попаданий в шедшие по центру артиллерийские ВК «Песец» и «Полярную лису». Встречный бой, по всей видимости, немцы представляли несколько иначе, особенно не с боевыми кораблями, а с транспортными, пусть и переоборудованными во вспомогательные. Но действительность превзошла их ожидания, те стали отвечать не меньшим калибром, а вот количество орудий было значительно больше и увеличилось по мере сближения, подключались 76-мм орудия с РС, а так же «Бофорсы» со всех кораблей.

  Попадания пошли не только в транспортные корабли русских, но и стало доставаться и немцам и всё больше и больше. Хотя та же «Полярная лиса» уже почти вся пылала, просела от поступления воды, но продолжала огрызаться, хотя и из одной своей артиллерийской установки.

  ВК ПВО, стоящие по флангам и до сих пор мало обстреливаемые, во время стрельбы отличились большим количеством попаданий из своих орудий, всё-таки у них была большая практика стрельбы. А немецкие же скорострельные орудия, установленные на «Арктическом лисе», вообще делали попадание за попаданием в эсминец за номером 22.

  Немцы наконец стали понимать, что с сближением кораблей, у их противников начали стрелять и менее дальнобойные орудия, их количество всё увеличивалось и увеличивалось.

  «Полярная лиса» уже имела значительный крен на борт и со стороны, казалось, что пылал весь корабль полностью, целиком. Многочисленные очаги возгорания от попаданий имел «Песец». Горел так же и «Полярный лис», его носовая часть уже имела более низкую посадку, орудие, установленное в носовой части было выведено из строя прямым попаданием.

  Но и немцам доставалось с каждой минутой всё сильнее и сильнее, в их корабли шли попадания за попаданием, особенно мелкокалиберными снарядами от «Бофорсов» и «Эрликонов», 127-мм корабельными орудиями им прилетало периодически.

   Не выдержали избиения первыми немцы, понимая, что даже размен два на три-четыре будет выгоден в первую очередь русским. Их эсминцы стали делать разворот на 180 градусов, именно тогда в один из них (позже выяснилось, что это был эсминец Z-10 «Ганс Лоди», итак имевший пробоину по ватерлинии), с небольшим разрывом по времени прилетело два 88-мм снаряда с «Арктической лисы».

  Один из них попал во всю ту, же многострадальную дымовую трубу практически не оставив от неё ничего, из строя были выведены часть вентиляторов приточной вентиляции корабля, уничтожено один зенитный пулемёт с его расчётом, вторично была выведена из строя временная антенна эсминца.

  Второй же снаряд попал в левый борт корабля ниже ватерлинии на полметра, от удара об борт произошла детонация снаряда – в борту образовалась значительная дыра. Энергии взрыва хватило на то, чтобы вынести находящуюся напротив её борта дверь, по несчастливой случайности именно в этом помещении хранилось имущество сигнальной службы эсминца. В частности, в нескольких ящиках находились дымовые шашки, а так же осветительные патроны для ракетниц, вот они-то лежащие на верхней полке и подверглись возгоранию, как и многочисленные флажки, лежащие рядом, пустив во все отсеки корабля свой чадящий дым.

   Устранить быстро поступление холодной воды, входящей во внутрь корабля, не представлялось ни какой возможности – дым разъедающий глаза и вызывающий слезотечение, в купе с быстро поступающей холодной водой не давал такой возможности. Для принятия мер по спасению корабля необходимо было сбрасывать ход, до полной остановки, а это-то сейчас было сделать невозможно, из-за сильного обстрела русских.

  Эсминец постепенно набирал воду всё больше и больше, что делало его всё менее подвижным.

  Эпизод 37

  Командующий 6-й флотилией капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, понимал, что это разгром его отряда, не смотря на то, что, по всей видимости, русские потеряют два-три вспомогательных крейсера, но и он потеряет здесь два своих эсминца, плюс ещё один потерян в предыдущие сутки. Чтобы не потерять последний эсминец надо уходить полным ходом, в этот момент раздался тревожный крик сигнальщика – лево по борту торпедные катера.

  Альфред Шульце-Хинрихс и Германа Шлипер быстро переместились к смотровым щелям левого борта, в торпедную атаку шли два торпедных катера, стремительно сближаясь с эсминцем.

  – Отражение торпедной атаки с левого борта, – немедленно отдал команду командир Z-5, – внимательно осматривать другие направления, могут быть ещё торпедные катера.

  По торпедным катерам открыли огонь все средства Z-5, прекратив стрелять по вспомогательным крейсерам, даже из орудий кормовых башен.

  Заградительный огонь был такой плотности, что торпедные катера вынуждены сделать пуски торпед с почти максимальной дистанции хода торпед.

  – Отслеживать ход выпущенных торпед, – отдал новый приказ Герман Шлипер, – огонь по торпедным катерам не прекращать пока они в зоне уверенного поражения.

  – «Ганс Лоди» теряет ход, – очередной крик сигнальщика, заставил капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, выскочить на ходовой мостик эсминца, с левой стороны, чтобы своими глазами увидеть, что происходит с эсминцем его отряда и флотилии Z-10.

  Эсминец Z-10 «Ганс Лоди», мало того, что терял ход, он ещё имел заметный крен на левый борт, носовая часть эсминца уже давно просела примерно на метр. Это не смотря на то, что моряки эсминца за ночь сумели-таки, на ходу, на малой скорости завести пластырь на пробоину в носовой части и укрепить её ещё изнутри. Теоретически эсминец мог спокойно дойти до Киркенеса, но это теоретически, а вот практически во время всё ещё идущего боя, один из мелкокалиберных снарядов попал в туже самую, заделанную носовую часть и она была вновь открыта для холодных вод Баренцево моря.

  Командир Z-5, фрегаттен-капитан Герман Шлипер, остался в рубке, чтобы руководить маневрированием после пуска торпед. Все четыре торпеды прошли мимо цели, и это закономерно – при хорошей видимости и при наличии высокой скорости эсминца, а так же заградительной стрельбе по торпеде из тех же зенитных средств, попасть в него было проблематично.

  – Надо было не отходить от Z-6, его тащить дальше и отбиваться от этой кусачей своры, всё же три эсминца, это три эсминца, а не два и не один, – думал капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс. А сейчас, выход только один, уходить полным ходом, иначе и этот эсминец стреножат, даже путём потопления ещё нескольких вспомогательных крейсеров русских.

  Z-5, имел не один десяток попаданий, половина его артиллерии уже вышла из строя, но при всём при этом, хода он не потерял и сейчас, это было его преимущество, перед русскими, за исключением разве что, торпедных катеров. Но у русских, судя по всему было всего два торпедных катера и те уже отстрелялись.

  Зайдя опять в боевую рубку эсминца, Альфред Шульце-Хинрихс приказал командиру Z-5, фрегаттен-капитану Герману Шлиперу, – мы уходим полным ходом, если мы останемся и примем бой, то и Z-6 и Z-10 не спасём и сами погибнем. Погибнет весь отряд, а так спасём хоть Z-5. Знаю это провал, хотя можем успеть снять экипаж с Z-6, а эсминец торпедировать.

  – Z-10 «Ганс Лоди», тонет, – крик сигнальщика, донёсся до боевой рубки, – у русских один вспомогательный крейсер так же тонет, ещё один потерял ход.

  – Уже не успеем снять экипаж с Z-6, – смотря на Германа Шлипера, произнёс Альфред Шульце-Хинрихс, – русские нам это сделать не дадут.

  Герман Шлипер колебался не долго.

  – Полный ход, курс North-West, около Z-6 не останавливаемся, – приказал он. Он, как и Альфред Шульце-Хинрихс понимал, что так они сохранят эсминец для кригсмарине, хоть и с дальнейшей карьерой им обоим придётся распрощаться.

  Оба капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс и фрегаттен-капитан Герман Шлипер вышли на ходовой мостик, чтобы в последний раз посмотреть на Z-10 «Ганс Лоди». Тот тонул и при этом отстреливался до конца, пока его пушки могли стрелять. Русские вспомогательные крейсера приблизились практически на пистолетную дистанцию до одной или менее мили и били из всего, что было можно. Через несколько минут всё было кончено, последний раз мелькнула чуть задранная корма и Z-10 «Ганс Лоди» с тяжёлым шумом, как будто живое морское млекопитающее гигантских размеров с ускорением ушёл полностью под воду, оставляя за собой всего лишь несколько десятков человеческих фигурок, большинство из которых утянуло в образовавшийся водоворот.

  Три русских вспомогательных крейсера, а так же свора морских охотников, не останавливаясь и не прекращая стрелять, а наоборот, усиливая движение, шли за Z-5. Вперёд в этот раз вырвались практически не пострадавшие морские охотники, дугой охватив уходящий на более высокой скорости немецкий эсминец, который пока держал направление на ещё один эсминец, который стоял без движения – Z-6 «Теодор Ридель». До того оставалось ещё каких-то пять миль, русским же семь-восемь. Но русские, так и не прекращали стрельбы именно по Z-5, не обращяя внимание, на стоящий неподвижно эсминец.

  Наконец немецкий эсминец, с бортовым номером 21, приблизился к стоящему без движения эсминцу, так же имеющему германский военно-морской флаг кригсмарине, не снижая набранной скорости, прошёл мимо него, по дуге уходя всё дальше и дальше на северо-запад.

  Русские же вспомогательные крейсера и морские охотники, начали охватывать стоящий без движения эсминец. С одного из русских ВК, семафором начали передачу целенаправленно на стоящий без движения эсминец.

  Вот полный текст сообщения, переданного на немецком языке, на немецкий эсминец «Так как вас, бросили ваши товарищи, предлагаю сдать без боя корабль, гарантирую плен, даю на размышление три минуты, если с корабля откроют огонь или корабль будет взорван, брать пленных не будем. Командир эскадры Ледяев. Время пошло».

  Как только началась передача на немецкий эсминец, русские корабли прекратили движение.

  Ровно через две минуты на эсминце пополз вниз военно-морской флаг Германии.

  Немецкий эсминец, Z-6 «Теодор Ридель» сдавался.

  Эпизод 38

  Время на часах приближалось к полудню, а если точнее то было 11.52.

  Ровно в 12.00 капитан первого ранга Ледяев передал вырванный листок из блокнота, дежурному краснофлотцу экипажа, для передачи радисту со словами, – передать в штаб флотилии.

  Вот её содержание "В 07.37 15 апреля 1942 года, произошла встреча с немецким отрядом быстроходных эсминцев, три эсминца тип 1934. В результате боя один немецкий эсминец Z-10 «Ганс Лоди» потоплен. Другой Z-6 «Теодор Ридель» имеющий бортовой номер 22, захвачен повреждённым – не может дать ход из за повреждений. Третьему эсминцу Z-5 «Пауль Якоби», удалось уйти, имея многочисленные повреждения, но сумевшему сохранить ход. Наши потери в корабельном составе уничтожен артиллерийский ВК «„Полярная лиса“, сильно повреждён артиллерийский ВК „Песец“. Потери в личном составе убитыми и ранеными по эскадре составили 59. Командир эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев».

  К 16.00 закончили перемещение немецких моряков, на флагман эскадры ВК ПВО «Победитель», который для быстроты был пришвартован к эсминцу, на нём ещё оставались в трюмах комфортабельные закрытые камеры-каюты ещё с захвата порта и города Лиинахамари.

  На повреждённый эсминец, перешёл экипаж, с затонувшего артиллерийского ВК «Полярная лиса». До этого он был размещён равномерно на морских охотниках.

  К моменту, когда начало темнеть ВК ПВО «Арктический лис», тащил за собой немецкий эсминец, а стоящий без движения артиллерийский ВК «Песец», взял на буксир и тащил его собрат ВК «Полярный лис». На флагмане эскадры ВК ПВО «Победитель» всех артиллеристов и часть зенитчиков, а так же боцманскую команду в полном составе бросили на охрану немецких моряков, разделив их три вахты. Впереди, в авангарде эскадры шли три торпедных катера, по бокам катера МО, а замыкали уходящие корабли Мурманской флотилии катера РС.

  На входе в Кольский залив, я так и шедший на С-23 немецких подводных лодок не обнаружил. Хотя к их нахождению там мы были готовы.

  Ещё на подходе к Кольскому заливу поступила шифр телеграмма о том, что немецкий эсминец должен быть доставлен на ремонт в Архангельск, как и немецкий экипаж.

  Нас у входа в Кольский залив уже ждали корабли конвоя: мой родной РС-513, на который я и перешёл, два катерных тральщика КТ-3 и КТ-4, ПБС-1 на который возложили обязанность тащить немецкий эсминец Z-6 «Теодор Ридель» в Архангельск. В состав конвоя так же были включены, флагман эскадры ВК ПВО «Победитель» – именно на нём находились немецкие матросы с эсминца, и РС-516 и РС-517.

  Старшим конвоя в этот раз был назначен капитан третьего ранга Корнейчук находящийся, конечно же, на РС-513.

  Для охраны немецких матросов на время перехода до Архангельска был выделен целый взвод из состава МООН майора Соловьёва, чтобы не отвлекать от своих обязанностей краснофлотцев из экипажа.

  Переход до Архангельска прошёл, без каких либо происшествий. 19 апреля 1942 года утром, мы, только что прибывшие в Архангельск преступили к передаче как дотащенного немецкого эсминца Z-6 «Теодор Ридель», так и его экипажа в количестве 307 матросов при десяти офицерах. Немецкий экипаж на пирсе встречала рота охраны во главе с пятью командирами. Немецкий эсминец встречал уже назначенный приказом по СФ новый командир, судя по знакам различия, капитан третьего ранга. В штат нового эсминца СФ уже были забиты более 60 членов экипажа, которые так же дожидались своей очереди, чтобы попасть на свой корабль.

  Первыми, конечно же, передали пленных, тех уже через час увели длинной колонной, под усиленной охраной, немецких офицеров уводили отдельно.

  В аккурат, к обеду, нам удалось передать и немецкий эсминец. Капитан третьего ранга Корнейчук как старший конвоя, наконец-то подписал все составленные на него документы.

  Пока наш комсостав, с помощью краснофлотцев сдавал немецких моряков и передавал эсминец, я взялся за готовку обеда. Приготовил на первое украинский борщ, на второе пармантье с тунцом из французской кухни, благо наш набег на продуктовые запасы эсминца с боцманом Луковым, прошёл удачно, было из чего делать, на третье приготовили совместно с коком Марочкиным отличное какао.

  Отправка кораблей конвоя должна состояться завтра после обеда, нам в нагрузку до Мурманска выделили два наших транспорта, на которые были загружены боеприпасы, инженерное имущество, продовольствие для Северного фронта.

  Оставшееся время я решил использовать для посещения, как и обещал ранее Виктору Леонову, из отдельного разведывательного отряда Северного флота. Для этого выпросив увольнительную у Корнейчука с 12.00 до 22.00.

  Найти где размещается разведывательный отряд СФ, удалось почти сразу за час, тот находился не очень далеко от порта Архангельска. Сержант Виктор Леонов тоже оказался на месте, его вызвал дежурный по отряду.

  – Вот обещал, если буду в ваших краях, загляну, – здороваясь, сообщил я тому, Леонов меня узнал сразу, – а это вам, лишь бы считалось что с подарками. При этом передал упакованный под завязку солдатский сидор. Тот слегка звякнул, когда я его передавал.

  – Что там? – уточнил Виктор.

  – Да так, всего по не многу, несколько хороших немецких карт, районы разные, два отличных немецких морских бинокля, пару «Люгеров» (Люгер, Парабеллум; нем. P08, Parabellum, Borchardt-Luger), несколько сот патронов к ним, с пяток бутылок французского коньяка «Альбер Монтобер» 1938 года («Albert de Montaubert»), две бутылки коньяка Деламен (Cognac «DELAMAIN») 1935 года; голландские, французские консервы, пару оптических прицелов ZF-41 на винтовки из тех, что похуже.

  По мере моего перечисления, брови его лезли вверх, а глаза всё больше округлялись.

  – Это откуда такое? – его удивлению не было предела.

  – Да так знакомые немцы отдарились, – сообщил я ему тихим шёпотом, – в нагрузку к своему неисправному эсминцу, чтобы мы слишком сильно не возмущались. Вот притащили того бедолагу сюда в Архангельск.

  – Так вы опять отличились, – воскликнул Леонов.

  – Какое отличились, – махнул рукой я, – не наказали бы, и то хорошо было бы.

  – Так за что наказывать? – недоумённо уставился на меня, Леонов, к тому моменту мы прошли в отведённое довольно просторное помещение, выделенное для его разведчиков.

  – Так один же ушёл, бросив этого бедолагу, – сообщил я Виктору, добавив, – их всего четыре было. А мы к тому же два своих вспомогательных крейсера потеряли и несколько катеров.

  – Размен два на два плюс несколько катеров, при учёте, что с их стороны два военных корабля, а у нас два практически транспорта, – недоумённо произнёс Виктор, – так это же хороший размен.

  – Ну да, – почесав затылок, ответил я, – но мы то, потеряли свои кровные, вдобавок и этого калеку, у нас отобрали.

  К нашему разговору прислушивались все находящиеся в комнате краснофлотцы.

  Всё содержимое сидора Виктор выкладывал на стол, стоящий по центру комнаты.

  По мере опустошения содержимого сидора, раздавался всё усиливающийся одобрительный гул от находящихся, в помещении.

  – Ну, вина брать не стал, – сообщил я, всем, – всё равно не оцените.

  – Коньяк конечно хорошо, – согласился со мной Виктор, при этом рассматривая этикетку на бутылке, – да и за прицелы спасибо, себе хоть оставил что?

  – Себе оставлено лучшее,– пристроившись на стул, сообщил я, – имею оптический прицел Carl Zeiss Zielvier ZF39 4х39, мне он больше нравиться, особенно в сочетании со снайперской винтовкой «Zf. Kar. 98k», как-то, попробовал стрелять, вышло очень и очень прилично. Да и ножи имею, два хороших ножа люфтваффе Waffen-Loesche, нож кукри.

  – А что за нож кукри? – тут же спросил один из разведчиков, подошедший к столу.

  – Да хрен его знает, где его немцы взяли, – пожав плечами, ответил я, – но этот нож из государства Непал. Очень хороший ножик, его, если мне память не изменяет, используют уже более 1500 лет.

  – А из винтовки на какое расстояние стрелял? – спросил вошедший в комнату командир в форме со знаками различия капитана, тот, что встречал разведчиков в порту Мурманска.

  – А, – махнул рукой я, – патронов было жалко, их хороших у меня мало, отстрелял всего лишь десяток на полтора-два километра, но кучность неплохая, все попадания в пределах метра.

  – И это ты считаешь не плохо? – удивился капитан.

  – Меня бы мой отец или ещё хуже дед, за такую стрельбу выпороли бы ремнём, – сообщил я ему, – а, винтовка не пристрелена на большие расстояния, тут надо не менее 50 патронов на пристрелку, а у меня их всего 100 штук осталось

  – Что за патроны? – переспросил тот.

  – 7,92х57мм, но в исполнении IR, – ответил я.

  – Ну, этих патронов у нас полно, дадим хоть ящик, – сообщил капитан.

  – А какое исполнение, небось, S.S или I.S, – у меня таких хватает, а мне надо именно в исполнении IR, – покачал головой я, – это специальные в изготовлении.

  – Ты кстати мастер-класс нам обещал, – вспомнил капитан, как насчёт того чтобы показать?

  – За город надо, – сообщил я, – если и ехать то сейчас, через три-четыре часа стемнеет, да и на катер заскочить надо за винтовкой.

  – Едем сейчас, – сообщил капитан, – Леонов, Захаров и Лодочкин с ними, Захаров сядешь за руль, до темноты успеем. Коньяк убрали до вечера, Леонов проследи, и захвати оба бинокля.

  За городом мы уже были через час десять, успев заехать в порт, с катера я прихватил винтовку и три десятка патронов.

  Чтобы не терять времени предложил поиграть в игру «Найди того кто спрятался», ограничивая тех кто спрятался 100 метрами округи, а поиски всего минутой.

  Как только разведчики повернулись лицом к легковой машине, капитан засёк время по часам, я мгновенно тихо переместился к ближайшему дереву, встал около него, накинув на себя заклинание невидимости.

  Через минуту, команда разведчиков повернулась и удивлённо стала рассматривать всё вокруг, деревья в этой местности стояли с большим разбросом по расстоянию, между собой, и видимость была отличной. Не помогло и разведчикам небольшая пробежка по кругу. Они просто не видели меня. Капитан смотрел не только на окружавшее его пространство, но и на свои часы. Когда до окончания времени оставалось десять секунд, я переместился за спину капитана.

  – Время вышло, – сообщил тот, подымая, взгляд от часов. Тут же около его шеи материализовался нож кукри.

  – Убит, – сообщил я.

  Повтор ничего нового не принёс. На третий раз немного изменили правила, капитан, по всей видимости, захотел узнать, как это у меня получается и отошёл чуть в сторону, повесив на сучок стоящего рядом дерева свою фуражку.

  – Время пошло, – сказал капитан, не выпуская меня из своего поля зору, но и при этом смотря на часы.

  Отскочив от капитана на десяток метров, я метнул в его же сторону свой кукри. Который и попал куда я и метил ровно в центр фуражки, пригвоздив её к дереву. Капитан видел, как я метнул свой нож в его сторону и тот пролетел рядом с ним, он отвлёкся на нож, буквально на секунду другую. Мне этого времени хватило, чтобы исчезнуть.

  В этот раз и разведчики поступили по другому они встали треугольником так, чтобы видеть всю округу на 360 градусов, разбив её на три сектора, в центре которой находился капитан, к нему они встали спиной. Как только время, отведённое на поиски, стало заканчиваться, я бесшумным стелящим шагом переместился, опять-таки за спину капитана пройдя мимо двоих разведчиках.

  – Время, – громко сообщил капитан, в тоже мгновение около его шеи материализовался ещё один из моих ножей, второй прошёлся по спинам разведчиков.

  – Но как? – удивлению капитана не было предела.

  – У меня бабушка шаманкой была в седьмом поколении, – с усмешкой сообщил я, – показала несколько трюков мне, вот и умею, правда, не думал, что могут когда-то пригодиться.

  – Но как? – продолжал допытываться капитан, требовательно смотря на меня.

  – Обычный отвод взгляда, – пожал плечами я, – вы бы и лошадь не заметили, если она рядом была бы. Обычные шаманские штучки, когда им надо показать свою значимость, эффективно. Предупреждая следующий ваш вопрос – ответ «нет». Нет у вас дара к этому, потому и бесполезно не научитесь.

  Согласительно кивнув головой, капитан предложил пострелять из винтовки, с таким в прядки играть бесполезно, только время терять. На что увидел мою понимающую подтверждающую улыбку.

  – Как будем стрелять? – уточнил я у капитана.

  – Лёжа на дальность, – сообщил тот, – к примеру, вон в то дерево он махнул в сторону сопки, на которых хватало много высоких деревьев.

  – Возьмите бинокли, – предложил я капитану и Леонову, – и ищите.

  – Что искать то, – не понял Виктор, капитан тоже недоумённо уставился на меня.

  – Цели ищите, – ответил я, удобно устраиваясь на земле, подкладывая под винтовку, захваченный из багажника сидор водителя, – желательно живые.

  Через прицел винтовки стал рассматривать деревья на вершине сопки, кинув заклинание зоркого глаза на себя.

  Через минуту обнаружив искомое, сообщил, – есть цель – на два часа на вершине сопки дерево с раздвоенной кроной, правая сторона, тетерев видите?

  Через некоторое время, получив подтверждение от обоих разведчиков, выстрелил. Винтовка, которую я имел, была мною уже давно пристреляна на большие расстояния, поэтому стрелять я не боялся. Через несколько секунд, пуля, выпущенная из винтовки, попала точно в цель, куда я целился. Тетерев полетел с дерева вниз.

  – Вот и дополнение к ужину, осталось только сбегать забрать, – сообщил я капитану, – разрешите?

  – А давай, – согласился тот.

  Времени забег долго не занял, все разведчики с любопытством рассматривали притащенного мною тетерева, в этом случае попался как раз крупный экземпляр. Пуля пробила его на вылет и улетела дальше. Что было видно по двум отверстиям на теле птицы.

  Эпизод 39

  Во время обратного возвращения капитан, всё агитировал меня переходить к ним, в разведывательный отряд. Я ответил категоричным отказом.

  – Могу сходить с вашими один раз и то, если с моё руководство официально «добро» даст, – проговорил я глядя на капитана, – и то на короткий срок, мне же потом до Мурманска ещё надо как-то добираться надо будет.

  – Тут как раз не проблема, – сообщил тот, – посадим на первый же, транспортный самолёт до Мурманска. А с твоим руководством я думою, моё как-нибудь, договориться. Но за фронт с тобой сходят ребята Леонова, тем более что есть решение отправить разведгруппу на поиск в тыл немцам.

  Повернувшись к Леонову он добавил, – что-то подозрительно немцы зашевелились на нашем фронте, скорее всего на них давят из Берлина по поводу весенне-летнего наступления на Мурманск. Это же видно по тем грузам, что ваша флотилия захватила у немцев. Поэтому и выход твоей группы Виктор назначен на 22 апреля – ровно через три дня. Состав группы на твоё усмотрение, но не более 5-8 человек. На всё про всё у вас всего пять дней не более, 27 должны выйти на нашу сторону. У нас тут тоже планируется наступательная операция. Всё понятно. Что-то ещё?

  Капитан вопросительно посмотрел на нас, мы с Леоновым сидели вместе на заднем сидении.

  Леонов пожал плечами, надо так надо, сходим.

  – Надо заехать в порт, забрать с катера патроны, – сказал я, – ещё кое-что по мелочам, да и к таким выходам надо готовиться, по серьёзней, чем за несколько дней.

  Капитан недоумённо уставился на меня.

  – У вас глушители оружейные, на пистолеты или винтовки есть? – уточнил я у капитана, – или, к примеру, маскхалаты, компактная взрывчатка, чем пользуетесь при отрыве от преследования при наличии собак, наверное, табаком? Как будете сбрасывать преследование? Быстрым бегом, пока не свалитесь? Эвакуация самолётом даже не рассматривается, наверное, максимум катером, а если попался ценный пленный то, тогда как?

  Я вопрошающе уставился на капитана. Тот с округлыми глазами переглядывался с Леоновым. Виктор тоже выглядел обалденным от моего напора.

  Посмотрев на сидящего рядом Виктора, спросил его, – как преследование сбрасываете, небось засадами, подставляясь сами?

  – А как иначе? – тот смотрел на меня удивлённо, – только так.

  – Село, – я не скрывал своего разочарования, – а с виду как бы и городские.

  Капитан и сидящий рядом со мною Виктор, опять обалдело уставились на меня, не понимая к чему, я сказал это.

  – Ну да я из города, – осторожно сказал капитан, – да и сержант Леонов, тоже вроде бы городской. На что тот подтверждающее кивнул головой.

  – Оно и видно, – сказал я, – для разведки что главное?

  – Что, – переспросил капитан.

  – Тихо прийти, тихо уйти и чтобы никто не видел и не слышал, – сказал я, – это при том, что дело, которое им поручили, они выполнили, вот это и есть разведка. А громкое хлопанье дверьми, в этом процессе, это уже должны делать другие военные, специально к этому готовые, по научному их называют диверсанты. Вот для тех, чем громче, тем лучше. Но разведка и диверсанты должны уметь быстро и качественно отрываться от преследований, это их объединяет.

  – А разве это не одно, и тоже, – прервал меня капитан.

  – Ну да одно и тоже, – я согласительно закивал головой, – как, к примеру, авиация и артиллерия, и там и там пушки, а ведомства разные и разные задачи и способы их выполнения.

  В этот момент легковая машина въехала на территорию порта. Ещё через несколько минут мы подъехали к пирсу, у которого стояли корабли нашей флотилии компактной группой, во главе с ВК ПВО «Победителем».

   Быстро сбегав на свой катер, забрал свой сидор, попутно кинув в него несколько пистолетов, с пачками патронов к ним, немного продуктов, а так же с десяток гранат Ф-1, не забыл и патроны к своей винтовке.

  На пирсе рядом с капитаном стоял наш Петрович и Кобызев.

  Что там им наговорил капитан, я не слышал. Подойдя к командирам, доложил им о готовности к выходу на разведку.

  Петрович, скептическим взглядом окинул мою фигуру, как будто видел её первый раз и деловым тоном сообщил мне, что я, временно на неделю прикомандирован к отряду разведки СФ.

  – Только туда и обратно, – сказал он уже в конце своей речи, добавив, сверкнув своими озорными глазами, – много там не стреляй, помни про патроны, юнга.

  На не понимающие взгляды капитана разведчиков и Леонова, рассказал им анекдот про солдат и патроны.

  На прощание капитан подтвердил, что завтра с утра он лично привезёт приказ по штабу СФ об откомандировании меня юнги Ваника Северного приписанного к Мурманской флотилии в распоряжение разведотдела СФ.

  Оставшиеся три дня до выхода прошли как одно мгновение, по крайней мере, для меня. Я разрывался между пошивочной мастерской, Архангельским морремзаводом, аптеками Архангельска, морским училищем, где мне нашли химическую лабораторию.

  В пошивочной мастерской я рисовал эскизы маскировочных халатов, со всевозможными пояснениями, как для чего и в каких местах, а так же их расцветки под весеннюю пору года.

  На Архангельском морремзаводе рисовал чертежи всё того же оружейного глушителя, что-то типа прибора «Брамит», братьев Митиных, отдельно как для винтовки, так и для пистолетов.

  В аптеках закупал необходимые компоненты для приготовления смеси для отпугивания собак, перепаковал несколько десятков брусков с взрывчаткой, усилив её свойства, раз в пять, а то и более. Отдельно приготовил несколько пробирок с ядом – так на всякий случай, может, пригодятся.

  У старшины разведотряда, выпросил с пяток кусков тонкой проволоки метров по пятнадцать каждый, на вопрос ходившего следом за мной и всё записывающего Леонова, сказал, что так надо.