Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

  – Так, пока всё понятно, – проговорил я, барабаня руки по столу, – сколько вы можете взять бомбовой нагрузки?

  – 2500 если в перегрузочном варианте и малом радиусе действий, – не задумываясь, проговорил Гарбуз.

  – А если, торпеда и две бомбы по 500, – спросил я, – потяните?

  – Должны потянуть, – кивнул капитан.

  – Экипаж три или четыре человека? – уточнил я.

  – Четыре – я, штурман, два стрелка, – сообщил Гарбуз.

  Я, молча на листке бумаги, написал «через час, торпеда плюс две 500-ки, минус два стрелка, один самолёт» протянув бумагу Гизатулину.

  Тот, поняв, что теперь его выход, посмотрел на капитана и произнёс приказным командирским голосом, – капитан Гарбуз.

  Подобравшийся капитан, мгновенно вскочил из за стола, приняв строевую стойку, смотрел на контр-адмирала.

  – Вам ставится боевая задача, налёт на порт Киркенеса, по сведеньям поступившим командованию Северного флота в порт Киркенеса прибыла немецкая эскадра, в составе четырёх тяжёлых кораблей под охраной четырёх эсминцев. С вероятностью 100%, завтра утром она выйдет сюда к городу и порту Лиинахамари. В этот раз ваш вылет будет несколько необычный. Первое, в загрузку берёте торпеду и две бомбы про 500 килограмм, второе с вами летит только штурман, и вот юнга, которого вы сейчас переоденете. В случае чего он вам заменит стрелков, в мире нет стрелка из пулемётов лучше, чем он. В полёте старший – юнга, если надо он выведет вас на порт, сброс торпеды и авиабомб делать, так как он вам скажет, в слепую и с высоты. Последнее, я не смог привести вас к нам, или привести сюда два десятка старших офицеров флотилии для того, чтобы они подтвердили возможности данного юнги. Время военное, поэтому просто поверьте в то, что вам говорит контр-адмирал сейчас. Остальные самолёты вашего звена в готовности на земле, если будет необходимость поменять торпеду на авиабомбы, вы сообщите нам по радио заранее. По прилёту сюда у вас снова старт в том же составе и снова на порт Киркенес, но уже на другом самолёте вашего звена. В таком режиме будете работать всю ночь. Так надо для победы здесь и сейчас. Капитан вы поняли приказ?

  – Так точно, – капитан Гарбуз, с сомнением посмотрел на меня.

  – Главное, чтобы ваши самолёты не подвели, а в порту мы справимся, – я ободряюще посмотрел на капитана, – мне пойдёт любой самый малый комплект зимнего обмундирования, любого из ваших стрелков.

  В соседней земляке переоделся. Утеплённую лётную форму мне отдал старшина Вышинский, из экипажа Гарбуза, за что я тому тут же подарил отличный немецкий бинокль, один из добытых с немецкого эсминца Z-6 «Теодор Ридель». Штурману экипажа презентовал чертёжный набор с всё того же эсминца и несколько немецких морских карт.

  Эпизод 50

   В 16.30 ДБ-3Ф под управлением капитана Гарбуза начал разбег для взлёта, имея помимо торпеды 45-36-АН, ещё две авиабомбы весом по 250 килограмм.

  На высоту 5000 метров карабкались минут двадцать, а то и чуть более, со штурманом экипажа старшим лейтенантом Лариным, мы договорились ещё в землянке, о том, что вести самолёт мы будем вдоль береговой линии. Так для меня было значительно проще осуществлять ориентировку на местности, а Ларину было всё равно, как лететь по прямой или вдоль береговой линии погода не способствовала полёту от слова вообще. А если проще, при взлёте нижняя кромка облаков была на высоте около 300 метров, моросил мелкий дождь с боковым ветром.

  С такой высоты пристроившись рядом со штурманом, я своим зрением с помощью заклинания кругового поиска, прекрасно различал береговую линию, помимо всего контролируя обстановку в воздухе.

  Пока летели до Киркенеса, успел обговорить порядок атаки в порту, в первую очередь торпедой, потом авиабомбами, по одной за заход.

  В успехе торпедной атаки капитан Гарбуз сомневался, так как немцы дураками не были и на такой случай просто обязаны были перестраховаться, постановкой противоминных сетей, разве что сети в тот момент были сняты перед движением кораблей.

  Так оно и было, я точно вывел самолёт на порт, выбрал самую жирную цель – с большим количеством засветок жизни, выдавая по внутренней связи точное удалении и высоту нашего самолёта.

  Над портом Киркенеса облачность была низкой, с всё с тем же моросящим дождём и так же боковым ветром со стороны Баренцево моря

  Капитан Гарбуз отработал просто ювелирно, сбросив торпеду с высоты 30 метров на скорости 300 км. за полтора километра до цели. Торпеда хоть и взорвалась, но приблизительно за сто метром до борта корабля. О чём я добросовестно сообщил по внутренней связи. Стрельбу зенитными средствами немцы хоть и открыли, но стреляли просто куда-то вверх на звук самолёта.

  По дальнейшей договорённости, сделали следующий заход на всё ту же цель для бомбометания 250 килограммовой авиабомбой, в этот раз, осуществляя заход вдоль корабля, с кормы судя по берегу и пирсу. Сброс авиабомбы осуществили с высоты 350-400 метров по моей наводке. В этот раз авиабомба легла в цель. В последствии выяснилось, что попадание было в тяжёлый крейсер «Адмирал Хиппер» (нем. «Admiral Hipper»). Авиабомба, пробив палубу, попала в отсек 3, ближе к правому борту взорвавшись, разворотила с десяток помещений и вырвала около шести-восьми метров квадратных правого борта, из них несколько ниже ватерлинии. Хотя экипажу удалось локализовать поступление вода, и потушить сильный пожар, крейсер имел крен на правый борт и принимать участие в операции уже не смог (В нашей истории в декабре 1942 года, тяжёлый крейсер «Адмирал Хиппер», принял участие в проведении операции «Регенбоген», где во время боя с крейсером «Sheffield» получил три попадания 152 мм снарядов, попадание второго снаряда, было как раз в третий отсек корабля, которое вызвало уничтожение нескольких помещений и вызвало сильный пожар).

  Следующий заход я сделал на точку, имеющую, на мой взгляд, наибольшее количество засветок жизни, находящееся так же возле пирса. Сброс авиабомбы на цель решил осуществлять с всё той же дистанции, но чуть раньше, надеясь попасть ближе к корме или носовой части. С удовлетворением отметив пока про себя, что бомба, попала в какую то конечность корабля и собираясь сообщить об этом капитану Гарбузу и старшему лейтенанту Ларину, но не успел. Точка куда попала авиабомба, расцвела громадным ярким белым цветом и тут же, в уши ударил грохот взрыва, волна воздушного удара настигла даже наш самолёт, слегка тряхнув его. По радостным крикам членов экипаж было понятно уже и им, что мы попали и попали хорошо, Ларин орал, что, по всей видимости, детонировало хранилище артиллерийских снарядов крупного калибра либо носовой, либо кормовой башни (в последствии выяснилось, что авиабомба попала в кормовую башню эскадренного миноносца Z-20 «Карл Галстер», пробив её взорвалась, силой взрыва, действительно добравшись до хранилища артиллерийских снарядов, который и с детонировал, из экипажа выжило всего 17 человек).

  – Вот этот покатался на самолёте в ночное время, – произнёс я по внутренней связи, когда Гарбуз и Ларин немного успокоили свои эмоции, – чуть задницу, не оторвали, вместе со всем что сзади меня, это у вас всегда такие вылеты?

  Оба командира принялись хохотать по новой, снимая стресс, отсмеявшись, Ларин прокомментировал, – да нет, это в первый раз у нас.

  – Вот теперь я верю, – добавил Гарбуз, – что у тебя юнга везение в крови, как впрочем везти начинает и всем кто рядом с тобой, это ваш контр-адмирал по секрету мне перед стартом сказал.

  Я попросил Ларина вести самолёт пока я не восстановлю своё внутренне зрение минут десять-пятнадцать. Мне надо было немного времени, чтобы восстановить свой внутренний баланс, для чего я накинул на себя ещё и заклинание среднего исцеления.

  Через полчаса окончательно придя в себя, я принялся помогать экипажу выйти на наш аэродром, что и было сделано в 19.45. Для более лучшей ориентировки, на подходе я попросил зажечь заранее подготовленные костры, в количестве восьми штук вдоль посадочной полосы. Посадку по моим подсказкам капитан Гарбуз сделал ювелирно точно.

  Следующий ДБ-3Ф уже прогревал двигатели, а техники, согласно нашим указаниям с воздуха, к нашей посадке успели снять торпеду с самолёта и подвесить вместо неё ещё две 500 килограммовые авиабомбы к уже имеющим двум пятисоткам.

  Весь экипаж на пять минут пригласили в землянку к контр-адмиралу Гизатулину, Там же находились, командиры экипажей из звена Гарбуза, два старших лейтенанта Громов и Хорев.

  Докладывал первым капитан Гарбуз.

  – На порт Киркенеса вышли быстро, – начал доклад Гарбуз, – взрыв торпеды слышали, но по сообщению юнги торпеда взорвалась за сто метров до корабля, второй заход сделали на этот же корабль, но авиабомбой, заход был успешный, авиабомба по сообщению юнги попала примерно в середину корабля, вторая авиабомба в другой корабль, тоже попала, это мы со штурманом подтверждаем, так как корабль взорвался, даже до самолёта дошла взрывная волна, помимо сильной вспышки и грохота взрыва.

  Гизатулин вопросительно посмотрел на меня.

  – Так всё и было, – подтвердил я, – по моим ощущениям на первом корабле было около полутора тысяч человек, на втором который взорвался, где то около трёхсот. По вылету получаются эффективные авиабомбы. Ночь, низкая облачность, моросящий дождь – самое то, для бомбардировок. А если пятисоткой попали, корабль гарантированно не выйдет из порта, сейчас в минусе как минимум два корабля из состава немецкой эскадры, а если ещё четыре бомбы хорошо положим, то от эскадры вообще ничего не останется. Если же у остальных нервы не выдержат и они попробуют вырваться, то на выходе их будет ждать Репин, а у того ночью есть шансы не промахнуться, опять же, если их увидит.

  Лица Громова и Хорева светились счастьем и радостной улыбкой, если по линии разведки придёт подтверждение, то это первый успех их звена, уничтожение крупного военного корабля немцев.

  В этот момент в землянку занесли термос с чаем, по кружке которого все находящиеся в землянке и выпили.

  Второй старт состоялся в 20.27, после старта и набора высоты по моим указаниям, самолёт на крейсерской скорости пошёл вдоль береговой линии в сторону порта Киркенес.

  К порту Киркенеса мы вышли 21.52, к тому моменту на порт опустился туман. На первом заходе, при бомбометании взрыва от авиабомбы мы не услышали, хотя я точно мог сказать, что авиабомба попала (Впоследствии узнали, что авиабомба попала в Z-24, один из пятнадцати эсминцев, типа 1936А. Пробив носовую котельную и взорвалась, на дне гавани. На эсминец начала поступать вода, откачка которой была затруднена из-за неспособности использовать свои насосы – оказались неисправны линии подвода питания, пока не были подключены к береговому источнику питания). О попадании в цель, я всё же сообщил Гарбузу и Ларину, пока делали заход на следующий корабль.

  Следующая авиабомба легла буквально в нескольких метрах от борта (Впоследствии узнали, что это был эсминец Z-14 «Фридрих Ин», который отделался «лёгким испугом»), взорвалась коснувшись дна. Хотя тогда, я всё же надеялся, что тот получил какие-то повреждения от взрывной волны.

  Третья по счёту авиабомба легла, практически по центру корабля и взорвалась внутри корабля, пробыв прикрытую металлом палубу. О чём я и известил членов экипажа (Впоследствии узнали, что эта авиабомба попала в немецкую зенитную плавбатарею «Nimphe» – бывший норвежский броненосец береговой обороны «Tordenskjold». Авиабомба пробила палубу, взорвалась внутри, попав точно во второй котёл корабля, работающий на внутренние потребности корабля во время стоянки, разорвав его. Левый борт был разорван полностью, были уничтожены многие внутренние помещения, хотя правый борт просто выгнулся. Зенитная плавбатарея опустилась на дно около пирса. Потери среди экипажа составили – 76 убитых, 17 раненых).

  Четвёртый заход самолёта, как сброс авиабомбы прошёл удачно. Я точно был уверен, что авиабомба попала, хотя взрыв и произошёл на глубине под кораблём. Так и было сообщено экипажу (Впоследствии узнали, что авиабомба попала в тяжёлый крейсер «Лютцов», бывший «Дойчланд». Пробив носовую часть и успешно взорвалась на дне гавани, в пяти метрах от киля, корабль принял 800 тонн воды. Имел незначительный дифферент на нос, тонуть не собирался, но его дальнейшее использование в операциях, на Севере, без ремонта было не возможным).

  То, что зенитные батареи и орудия, как порта Киркенес, так и немецких военных кораблей находящихся в порту стреляли, было видно ещё по первому налёту, но вся стрельба велась просто куда-то вверх в надеже зацепить столь ненавистный самолёт, бомбивший порт. Использование прожекторов хоть они и были включены, как в порту, так и на кораблях, не давало никакого эффекта из-за тумана, низкой облачности и моросящего дождя.

  Обратный полёт прошёл под бесконечные разговоры и разбор каждого сброса бомб. Гарбуз и Ларин были ещё под впечатлениями от атаки порта, у них в кровь продолжали поступать от организма гормоны, которые отвечали за возбуждение и возможность действовать, всё это я видел по их аурам, внутренним обзорным взором, они продолжали, выпытывали мельчайшие подробности, задавая бесконечные «а как...» и «почему ...».

  На посадку наш ДБ-3Ф пошёл, когда часы показывали 23.43, в этот раз Гарбуз, более быстро и с большей уверенностью посадил самолёт, ориентируясь на мои подсказки, у самой земли уже и визуально наблюдая костры. Постепенно тормозя и сбрасывая скорость, подвёл самолёт к стоянке своего звена, где начал запуск двигателей, следующий подготовленный самолёт.

  Гизатулин встречал экипаж около самолёта, видя подсвеченные двумя фонариками довольные лица Гарбуза и Ларина, пригласил всех в землянку, с нами зашли и командиры экипажей звена Гарбуза.

  Уже в землянке Гарбуз подробно доложил о налёте на порт Киркенеса, о каждом сбросе авиабомб.

  Контр-адмирал вопросительно посмотрел на меня.

  – В три точно было попадание, – подтвердил я, – хотя ни один из них не взорвался, но навряд ли, все они смогут в ближайшее время выйти в море.

  Ещё на подлёте к аэродрому мы попросили, чтобы нам организовали перекус, и сейчас сидя за столом, и поедая банку тушёнки, я понял, что такой же зверский аппетит не у меня одного, а и Гарбуза и Ларина тоже.

  Когда самолёт оторвался от земли и стал набирать высоту, я глянул на часы 00.26. первые полчаса-час полёта, прошли в разговорах ни о чём с Лариным, к нам в разговор изредка вмешивался капитан Гарбуз, я постоянно отслеживал по своей виртуальной карте в голове береговую линию. Когда до выхода на порт Киркенеса оставалось примерно полчаса, я почувствовал необъяснимую тревогу, которая стала нарастать с каждой минутой. Такое со мной за время скитаний по мирам было не раз, означало оно только одно, что если я не сверну сейчас в сторону со своего пути, то меня ждёт очередное перерождение. И это было не чувство тревоги или опасности, как было при потоплении первой подводной лодки немцев ранее, это было нечто большее, которое невозможно описать словами.

   Отступать от своих принципов и разворачивать самолёт, только потому, что мне «что-то показалось» я и не думал.

  Перерождение так перерождение, не первый и не последний раз, – подумал я, усмехаясь про себя, вспоминая как это было последний раз, а боль во время неё можно и перетерпеть – всего-то минут десять.

  – Внимание, значит так, – начал говорить я, – то, что я вам сейчас скажу, я воспринимаю очень серьёзно, и это касается нашей дальнейшей роботы в порту Киркенес, поэтому отнеситесь к моим словам очень серьёзно. Первое, у меня очень нехорошие предчувствия, а своим предчувствиям я доверяю и они меня ещё не подводили. От вас я ничего не скрываю, но скорее всего это наш последний вылет, поэтому хочу у вас спросить – идём до конца и возьмём по максимуму или будь, что будет, а там посмотрим? От вашего ответа зависит, как мы будем действовать, лично я готов идти до конца по максимуму.

  – Что ты имеешь в виду – идём до конца и возьмём по максимуму? – тут же спросил Гарбуз.

  – Немцы хоть и стреляют вслепую, но у них есть шанс всё-таки попасть в нас, в таком случае я считаю правильным не пытаться спастись, а используя обстановку направить самолёт на ближайший корабль, такой размен мне больше подходит – взять с немцев по максимуму.

  – А второй вариант – «а там посмотрим?» – тут же уточнил Ларин, – не думай ничего плохого, но пока есть время хотелось бы рассмотреть все варианты.

  – А второй вариант, как раз покидаем самолёт и надеемся, что немцы будут к нам лояльны после нашей «ПРОДУКТИВНОЙ» (слово выделил интонацией, со смешком), за ночь роботы – ответил я, – как-то так.

  – Мда, – задумчиво произнёс Ларин, – нарисовал ты перспективы, чёт мне всё больше и больше охота отказаться от гостеприимства немцев, как-то первый вариант выглядит более приличный.

  – Я тоже поддерживаю, – сообщил Гарбуз, – чёт не хочется проверять гостеприимство немцев.

  – Тогда, действуем так, – подвёл итоги разговора я, – работаем как обычно, если возникнет экстренная ситуация – направляем самолёт в ближайший корабль, я буду рядом с Гарбузом, за спинкой его кресла, если надо подправлю, куда надо вслепую.

  – Будем надеяться, что немцы дадут нам возможность сбросить хотя бы пару авиабомб, – добавил Ларин.

  На этом разговор прекратился, экипаж по всей видимости стал обдумывать мои слова.

  Ну вот, наконец, согласно, моей внутренней в голове визуальной карты, показался порт Киркенеса, первый заход мы сделали на один из двух кораблей, которые до этого не подвергались бомбёжке, согласно засветкам количества жизней на моей внутренней визуальной карте. В него мы попали, но авиабомба пробив корму, взорвалась от удара о грунт (впоследствии выяснилось, что попадание пришлось в эсминец Z-15 «Эрих Стейнбринк», удар авиабомбы пришёлся в корму корабля за несколько метров до кормового орудия, она пробила своим весом корабль насквозь, сорвала один из винтов и взорвалась от удара о грунт, корабль принял более 500 тонн воды, просел на корму, но тонуть не собирался).

  Во время пролёта над кораблём в нас таки попали из зенитного орудия в правый мотор, выведя его из строя, загруженный в тот момент ещё тремя авиабомбами, самолёт сильно повело вправо со снижением, всё, что мы смогли сделать с капитаном Гарбузом, так это подправить подбитый самолёт в ближайший корабль. Это оказался тяжёлый крейсер «Лютцов», удар самолёта пришёлся в борт сразу же за носовой башней. Взрыву самолёта сопутствовала и детонация трёх оставшихся авиабомб, этого вполне хватило, чтобы взрыв добрался до артиллерийского погреба носовой башни. Подрыв, которого разнёс весь корабль, при всём этом большая часть мачты корабля, пролетев по воздуху метров 200, приземлилась как раз на Z-24, на котором, только что экипаж закончил латание дыр от предыдущего налёта и откачку воды.

  Эпизод 51

  18 мая 1942 года вице-адмирал Оскар Кумметц (нем. Oskar Kummetz), в 10.50 находился в приёмной вице-адмирала Отто Цилиакса, командующего адмирала в Норвегии (kommandierender admiral norwegen).

  Причину, неожиданного вызова он не знал, хотя, скорее всего по его разумению, этот вызов был связан с событиями, происходившими на Севере Норвегии, а точнее между Киркенесом и Петсамо. События там, нарастали за последние полгода как снежный ком, и всё не в лучшую сторону для них.

  Громадные потери кригсмарине понесло за последние полгода – как в кораблях, так и в подводных лодках, квалифицированных экипажах. Постоянные захваты транспортных, да и чего греха таить и боевых кораблей приводило командование кригсмарине здесь, на Севере в бешенство, за это были сняты с занимаемой должности не только вице-адмирал Отто Шенк (вместо него на должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии назначен вице-адмирал Гейнц Нордман), но и генерал-адмирал Герман Бём,

  Люфтваффе на Севере Норвегии, так же имело колоссальные потери, как самолётов, так и опытных пилотов. Да и вермахт понёс большие потери при перекидывании войск морем, одно уничтожение 136-го горно-пехотного полка 2 горно-пехотной дивизии принесло столько проблем кригсмарине, здесь на Севере.

  А теперь ещё и вторично захват города и порта Лиинахамари, в котором кригсмарине снова потеряло несколько десятков боевых кораблей с экипажами, вернее даже не потеряло, а практически передало Советам.

  А сейчас в приёмной у командующего адмирала в Норвегии, начали собираться и другие значимые лица кригсмарине в Норвегии. Сразу же за ним, в приёмную командующего вошёл капитан-цур-зее Готфрид Пёниц (нем. Kapitän zur See Pönitz), который возглавлял 8-ю флотилию эскадренных миноносцев «Нарвик» и почти сразу же в приёмную вошёл вице-адмирал Гейнц Нордман – командующий адмирал на Полярном побережье Норвегии.

  Адъютант вице-адмирала Отто Цилиакса, тут же пригласил всех присутствующих в приёмной пройти в кабинет командующего.

  Через полчаса, выходя из здания штаба, Оскар подумал, о том, что и в этот раз он угадал, задача, которая была поставлена ему Отто Цилиаксом, была направлена на возврат под контроль Германией города и порта Лиинахамари. Для этого в его распоряжение были переданы два тяжёлых крейсера «Лютцов», бывший «Дойчланд» и «Адмирал Хиппер», кроме того в качестве усиления были приданы две зенитные плавбатареи «Thetis» и «Nimphe» (бывшие норвежские броненосцы береговой обороны «Harald Haardfagre» и «Tordenskjold»), а так же для сопровождения и поддержки четыре эскадренных миноносца – Z-14 «Фридрих Ин» (нем. «Friedrich Ihn»), Z-15 «Эрих Стейнбринк» (нем. «Erich Steinbrinck»), Z-20 «Карл Галстер» (нем. «Karl Galster»), Z-24 кроме этого их эскадру должны были сопровождать 11-я флотилия охотников за подводными лодками (11-я UJ-Flottille), остатки 8-ой флотилии торпедных катеров (8 Schnellbootflottille командир – капитан-лейтенант Георг Штур Кристиансен) и 23-я сапёр флотилия (23-я Minesweeper flotilla Kriegsmarine), два батальона десанта.

  Точкой выхода на операцию был определён порт Киркенес, куда он Оскар Кумметц, должен был привести тяжёлые корабли эскадры в сопровождении эсминцев из другого порта Норвегии Тромсё. Эсминцы сопровождения возглавил командующий 8-й флотилии эскадренных миноносцев кригсмарине «Нарвик» капитан-цур-зее Готфрид Пёниц.

  В качестве отвлечения от переброски эскадры в Киркенес, британцам была слита информация, что эскадра выходит на перехват арктического конвоя PQ-16 (в этой реальности, арктический конвой PQ-16 вышел из Рейкьявика не 21 мая, а через 5 дней 26 мая 1942 года, в Мурманске он должен быть соответственно не 30 мая, а 4 июня 1942 года). Британцы к сообщению подошли очень серьёзно, усилив эскадру прикрытия конвоя линкором «Дюк оф Йорк» (англ. «Duke of York» – «Герцог Йоркский») и тяжёлым крейсером «Бервик» (англ. «Berwick»), а так же тремя эсминцами сопровождения.

  На вице-адмирала Гейнца Нордмана, была возложена задача по подготовке флотилий сопровождения и подготовке двух батальонов десанта непосредственно в порту Киркенеса, до прихода туда кораблей вице-адмирала Оскара Кумметца.

  Совместный выход должен состояться утром 30 мая 1942 года. По планам оперативного отдела командующего адмирала в Норвегии, корабли эскадры должны были разделиться на две группы.

  Первая группа в составе двух зенитные плавбатарей «Thetis» и «Nimphe» и кораблей сопровождения – 11-я флотилия охотников за подводными лодками, а так же 23-я сапёр флотилия должны были принять десант в составе двух батальонов егерей и идти вдоль побережья Норвегии на удалении 20 миль.

  Прикрывая первую группу кораблей, сзади и на удалении 30-40 миль от береговой черты, двигалась вторая группа прикрытия – два тяжёлых крейсера «Лютцов» и «Адмирал Хиппер», в сопровождении четырёх эсминцев и части 8-ой флотилии торпедных катеров.

  Такое распределение было не случайно, зенитные плавбатарей «Thetis» и «Nimphe» имели скорость чуть более 16 узлов, и с начала Второй мировой войны после их захвата у Норвегии были переоборудованы из броненосцев береговой обороны в плавучие батареи ПВО. В случае их потерь, при проведении операции по захвату и возвращению города и порта Лиинахамари, не нанесли особого удара по кригсмарине здесь на Севере Норвегии. Их малая скорость хода не позволяла использовать их в операциях против проводки арктических конвоев британцами и советами. А вот использовать при проведении операции в прибережье Норвегии для отбития города и порта Лиинахамари используя их орудия крупного калибра самое то.

  Сейчас на него было возложен первый этап операции – проведение двух тяжёлых крейсеров «Лютцов» и «Адмирал Хиппер», а так же двух зенитных плавбатарей «Thetis», «Nimphe», четырёх эсминцев, части 8-ой флотилии торпедных катеров, из Тромсё в Киркенес. Их выход из Тромсё был назначен на 27 мая 1943 года.

  На подготовку эскадры к выходу ему дали всего чуть больше недели, вице-адмирал Отто Цилиакс не скрывал от собравшихся в его кабинете, что на него давят из Берлина, начиная от гросс-адмирала Эриха Редера, ставки Гитлера и заканчивая звонком А́льберта Шпеера, который возглавлял министерство вооружения и боеприпасов Германии. Все требовали как можно быстрее освободить город и порт Лиинахамари и таким образом обеспечить поставку никеля в метрополию. Удержание стратегически важного города и порта Лиинахамари советами, ещё в течении месяца, было катастрофой и для армии вермахта «Лапландия» – все поставки в армию велись морем вдоль норвежского побережья через всё тот же город и порт Лиинахамари.

  Именно поэтому с выходом эскадры торопили все как сам Отто Цилиакс, командование кригсмарине, так и сам Берлин.

  Попытка освобождения города с портом Лиинахамари, со стороны вермахта – армии «Лапландия», провалилась с большими потерями, на дальнейшие попытки отбить город и порт у армии уже не было ни сил, ни средств.

  Подготовка к выходу эскадры на протяжении оставшихся до 27 мая дней, отобрала все силы у вице-адмирала Оскара Кумметца. За эти дни было проделано большой объём робот, как и им самим, в плане проработки операции, так и его подчинённых. На корабли эскадры было загружено продовольствие, боеприпасы, топливо, было проведено техническое обслуживание всех механизмов, вооружения кораблей эскадры.

  Точно в 12.00 27 мая 1942 года эскадра, как и планировалось, вышла в море для перехода в Киркенес. Флагманом эскадры вице-адмирал Оскар Кумметц выбрал тяжёлый крейсер «Адмирал Хиппер», на котором и поднял свой флаг командующего эскадрой. Уже на выходе из порта кораблями эскорта была обнаружена подводная лодка, которую загнали под воду. Сам переход в Киркенес, хоть и занял несколько дней, прошёл спокойно, без поломок механизмов кораблей и происшествий. Погода хоть и была нелётной, но, тем не менее, позволила эскадре в полном составе 29 мая войти в порт Киркенеса. На подходе к Киркенесу были обнаружены две подводные лодки, которых так же загнали под воду, не давая выйти в торпедную атаку на корабли эскадры. Как доложил после прибытия в порт Киркенес, капитан-лейтенант Кристиансен – командир 8-ой флотилии торпедных катеров, одну из подводных лодок удалось повредить, во время сброса глубинных мин.

   Вице-адмирал Гейнц Нордман, свою часть роботы сделал на «отлично», флотилии сопровождения – 11-я флотилия охотников за подводными лодками, а так же 23-я сапёр флотилия были подготовлены к операции, в порту в готовности для погрузки на них находились оба батальона егерей. Их посадка, на корабли должна произойти за два-три часа до выхода на операцию, как и планировалось.

  Вновь прибывшие корабли должны были за 12 часов, пополнить свои запасы топлива и после 09.00 30 мая выдвигаться вдоль береговой линии Норвегии в сторону порта Лиинахамари.

  В первую очередь для пополнения топлива были определены тяжёлые крейсера, далее эскадренные миноносцы, после шли плавбатареи и в конце топливом пополнялись торпедные корабли 8-ой флотилии.

  Сигнал воздушной тревоги в порту раздался, когда стрелки часов перевалили за шесть часов вечера. Сразу же стали слышны многочисленные выстрелы зенитной артиллерии как установленной на кораблях, так и в порту Киркенеса.

  Оскар Кумметц в это время работал с офицерами штаба над операцией по освобождению порта и города Лиинахамари. Ещё через час на флагмане должны были собраться командиры всех флотилий, командиры тяжёлых крейсеров и эскадренных миноносцев, для постановки дальнейших задач.

  Недоумённо подняв голову, Оскар подумал, – какая бомбардировка – облачность 300 метров, моросящий дождь, уже давно взяла свои права ночь.

  В этот момент недалеко от борта корабля раздался оглушительный взрыв. Оскар понял, что, скорее всего, было попадание торпедой в противоминную сеть, сила взрыва была более полу тонны взрывчатки. Такие взрывы он слышал и видел не раз за время своей службы на флоте.

  Надо подняться на мостик корабля, – решил вице-адмирал, – отдав распоряжение на перерыв в работе штаба, на 15 минут. Двинулся к вешалке, на которой находился его зимний утеплённый плащ, подбитый мехом.

  Именно в этот момент весь тяжёлый крейсер содрогнулся от попадания, корабль весом более 18 000 тонн, подбросило вверх. Многих офицеров бросило на пол, Оскар успел уцепиться за край стола, оставшись на ногах. Погасло освещение, вместо него с небольшой задержкой включилось дежурное – неяркая, тусклая лампочка над входной дверью.

  Вывели из строя, – с ужасом подумал Оскар, – самый сильный корабль эскадры, сколько же самолётов участвует в налёте? Уже был заметен крен на правый борт корабля. Натягивая плащ на ходу, бросился по коридору к трапу. Через минуту был в рубке крейсера. Хоть и все находящиеся в ней были заняты своими делами, но находившийся в ней командир крейсера капитан-цур-зее Ганс Хартманн увидев своего адмирала, подал команду и бросился к нему с докладом.

  Оборвав его на полуслове, Оскар спросил, – Ганс что с кораблём?

  Ответить командир тяжёлого крейсера «Адмирал Хиппер» капитан-цур-зее Ганс Хартманн не успел. В этот момент раздался сильнейший грохот взрыва, от которого даже в рубке крейсера у всех заложило уши, как будто в нескольких метрах выстрелило орудие крупного калибра. Следом за взрывом дошла ударная волна, сильно качнув тяжёлый крейсер.

  – взорвался эскадренный миноносец Z-20 «Карл Галстер», – криком доложил наблюдатель, видимо так же оглохнув от взрыва, – сброшенная авиабомба попала в кормовую башню, вызвав детонацию снарядов.

  Оскар Кумметц вместе с командиром тяжёлого крейсера «Адмирал Хиппер» бросились к амбразурам, чтобы увидеть всё своими глазами. Буквально через полминуты остатки эскадренного миноносца Z-20 «Карл Галстер», скрылись под водой, вместе с практически всем экипажем, на воде оставался с десяток – чуть больше барахтавшихся тел, которым бросали спасательные круги, к месту катастрофы подходило несколько катеров, чтобы выловить оставшихся в живых.