Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

  13 мая 1942 года, ровно через неделю после прибытия в порт Мурманска, наша небольшая эскадра опять же в том же составе, за исключением портового буксира ПБС-1, вышла в сторону Норвежского берега на охоту за конвоями противника. Кроме того на кораблях нашей эскадры было размещено порядка трёх рот краснофлотцев из состава МООН. Майор Соловьёв, к тому моменту не только сумел сформировать свой батальон, но и сумел кое-чему научить своих подчинённых, они целыми днями учились брать на абордаж транспортные суда и высаживаться в акватории порта. Все старослужащие краснофлотцы, которые уже имели такой опыт, были равномерно распределены по всему батальону, большинство из них уже имели лычки младшего комсостава, а особо отличившиеся командиры были повышены в званиях, что только добавляло им рвения.

  После моего выхода с разведчиками, Северный фронт в районе Мурманска предпринял наступление с целью отбросить немцев как можно дальше от областного центра.

  По сравнению с моей реальностью, здесь и сейчас были достигнуты успехи хоть и не значительные, но они были. Немцы только оборонялись, у них уже сказывалась нехватка всего, как людских ресурсов, топлива, так и боеприпасов. Всё это могло быть доставлено только по Баренцеву морю вдоль береговой черты Норвегии.

  Поэтому, нашей Мурманской флотилии была поставлена задача, постараться максимально перекрыть этот канал поставки на Севере Норвегии за Полярным кругом.

  Чтобы застать врасплох конвой противника, Ледяев, принял решение атаковать конвой под утро 15-го мая, но на этот раз как можно ближе к Киркенесу. Немцы выводили конвои из Киркенеса ещё в ночное время, чтобы в течении дня у них была возможность прикрывать их с воздуха, а заодно вести разведку впереди и со стороны Баренцево моря, заранее принимая меры к их отражению.

  Никто из немецких моряков не ожидал, что нападение кораблей будет так далеко в тылу. О планировании выхода очередного конвоя в сторону порта Лиинахамари на 15-16-е мая мы узнали от разведки СФ, когда он ещё подходил к порту Киркенеса со стороны Трамсё. Этот конвой состоял из пяти транспортов и девяти кораблей охранения: двух миноносцев, четырёх кораблей ПЛО, двух сторожевых кораблей и одного тральщика. В самом порту Киркенес, к этому конвою добавили ещё две БДБ и одну самоходную баржу.

  Вот этот-то конвой и был отправлен немцами в порт Лиинахамари. 15-го мая 1942 года, в 3 часа утра, он начал своё движение, с тем, чтобы под утро встретится в Баренцевом море, у берегов Норвегии, в районе мыса Хольменгранес с нашей эскадрой.

  Ещё ранее я, находясь на торпедном катере С-23 с Репиным, рассматривал подходящие корабли конвоя. Заранее наложенное заклинание видимости в темноте и заклинание зоркого глаза позволяло подойти на относительно близкое расстояние. Заблаговременно обнаружив конвой, сосчитав и рассмотрев его построение. Все данные были немедленно переданы на эскадру, которая находилась впереди и в десятке миль от берегов Норвегии. Опасности со стороны миноносцев я особо не видел, вооружение у них было для нас откровенно слабое, по одной пушке и три зенитных пулемёта, о чём и высказал своё мнение Репину, ещё я сказал, что эти миноносцы были единственными кораблями конвоя, которые могли уйти от нас на скорости. Репин довёл моё мнение до командования эскадрой.

  Немцы из охраны конвоя построили из кораблей охранения типовую защиту. Все пять транспортов двигались одной колонной, друг за другом с дистанцией полтора два кабельтова, рядом, со стороны берега в колонне параллельно с третьим транспортом шла самоходная баржа, за ней две БДБ. Корабли охранения разместились следующим образом, впереди конвоя шли два сторожевых корабля, один корабль ПЛО. Со стороны Баренцево моря конвой прикрывали два миноносца и один корабль ПЛО, сзади конвой прикрывали тральщик и корабль ПЛО, со стороны берега шёл один корабль ПЛО. До береговой черты было около восьми миль.

  У Ледяева, до подхода эскадры было время, и он заранее спланировал атаку на конвой, распределив корабли эскадры, так чтобы атака осуществлялась с трёх сторон. Сзади конвой атаковали три торпедных катера дивизиона Репина, в лоб атаковали конвой ВК ПВО «Победитель», МО-4 162, 163, а так же РС-517, со стороны Баренцево моря ВК ПВО «Арктический лис», РС-513, РС-515, РС-516.

  Все краснофлотцы МООН были равномерно расположены на всех охотниках и торпедных катерах, на ВК ПВО были оставлено по одному взводу. На каждый катер получилось впихнуть по 25 человек, так что на захват транспортов и кораблей охранения мог идти любой катер.

  По времени атака началась около 6.40 утра. Только-только ночь уступала свои права утру, хотя до окончательного прихода утра было ещё далеко.

  Немецкие моряки, надо отдать им должное обнаружили атаку конвоя ещё на дальних подступах, всё-таки два наших ВК ПВО имели значительные габариты по сравнению с остальными кораблями эскадры. Но, тем не менее определить с такого расстояния кто к ним подходит, военный корабль или ВК они не смогли. Радиоэфир разорвали тревожные крики и шифровки, но тут же они были забиты нашими радистами, Ледяев об этом побеспокоился заранее.

  Открыли огонь первыми тоже немцы, как только позволили их орудия. По предварительной договорённости огонь мы должны были открыть, только как подойдем на расстояние менее трёх миль, тем более немцы на таком расстоянии ещё не видели остальные катера эскадры, поэтому огонь они сосредоточили на наших ВК.

  С нашей стороны первыми открыли огонь наши скоростные торпедные катера. Послушавшись своего внутреннего голоса, я попросил Репина зайти на конвой не сзади, а чуть немного со стороны берега, по дуге выходя на голову конвоя. Тот немедленно отдал указание рулевому краснофлотцу. На всё это с удивлением смотрел стоящий рядом с Репиным лейтенант МООНец, я же, в это время кинулся к стоящему спереди «Эрликону», по договорённости с Репиным он был закреплён за мной. Ближайший ко мне был замыкающий тральщик, по нему я и не долго думая, открыл огонь. Попадания пошли уже на третьей, четвёртой короткой очереди, к концу ленты от тральщика уже шёл дым, перезарядка заняла немного времени, за это время торпедный катер С-23 значительно сократил с ним расстояние, забирая по дуге всё ближе к береговой черте. Так как тральщик представлял собой построенный ещё в начале века и не представлял особой ценности, то я с ним особо не церемонился, положив в него почти всю следующую ленту. После неё тральщик уже не имел хода, вовсю дымил, имел крен на правый борт, который всё больше увеличивался, ходовая рубка представляла собой друшлаг с дырками диаметром в несколько десятков сантиметров, в живых на палубе никого не наблюдалось. То что он затонет в течении пяти минут, у меня уже не вызывало сомнений (в последствии от пленных моряков мы узнали что это был тральщик М-252). После второй перезарядки я обратил свой взгляд вперёд катера.

  Немцы уже поняли, что им не выкрутится из этой ситуации и стали поворачивать в сторону, транспорты в сторону береговой черты. Быстрее сообразили, что к чему на самоходной барже и БДБ, став отворачивать к береговой черте. Метнувшись к Репину, я прокричал ему, – наша цель крупная самоходная баржа, с техникой на борту, показывая направление, куда нам надо двигаться.

  Тот согласительно махнув головой, задал новый курс на самоходную баржу, стал объяснять цель для стоящего рядом лейтенанта МООН. Тот понятливо махнул головой и бросился к люку катера, откуда торчала голова его подчинённого, как раз на такой случай.

  Всё это я уловил боковым зрением, разворачивая в сторону, баржи зенитный автомат. Самоходная баржа и БДБ своими действиями и поворотом в сторону береговой линии перекрыли директрису огня для орудия корабля ПЛО, который осуществлял охрану конвоя со стороны береговой линии и находился впереди и ближе к береговой линии.

  Репин мастерски воспользовался этим обстоятельством, прикрываясь БДБ, для подхода самоходной барже.

  Я же активно работал по зенитным пулемётам, которые были установлены на БДБ и самоходной барже, при этом, не забывая и о ходовых рубках БДБ. К тому моменту, когда наш торпедный катер подскочил к борту, самоходной баржи его зенитный пулемёт был выведен из строя, стоящие на палубе торпедного катера краснофлотцы вооружённые автоматами и ручными пулемётами, тут же открыли огонь по всему что двигалось на барже. Боцман катера и несколько его подчинённых, заранее свесили за борт катера старые шины и ловко метнули кошки, тут же спорно стали притягивать катер к барже, впоследствии было выяснено, что нам попалась самоходная баржа «Аллаг» (1000 т). Как только расстояние между катером и баржей, стало около полутора-двух метров, на баржу начали перескакивать краснофлотцы взвода МООН, которые располагались до этого внутри катера. Данная процедура у них была отработана на «отлично». Но первым на баржу перескочил лейтенант, стреляя из пистолета ТТ, куда-то в сторону рубки. Выгрузка краснофлотцев МООН заняла не более полуминуты, всё это время я контролировал технику, которая стояла на барже, в несколько рядов.

  Там было несколько бронетранспортёров Ганомаг (немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 «Hanomag»), два немецких лёгких бронеавтомобиля (Sd Kfz 221), один германский лёгкий танк 1930-х годов – Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I, Pz.I; «Панцеркампфваген I»), а так же грузовые машины марки Крупп (Krupp L3H163) и Mercedes L3000A.

  К тому моменту, два торпедных катера разобрались с кораблём ПЛО, который прикрывал конвой с сзади, тот уже скрылся под водой больше чем на половину, при этом отчаянно дымя (впоследствии от пленных мы узнали, что это был корабль ПЛО UJ-302).

  Торпедный катер С-27, уже подходил к последнему из немецких транспортов с правой раковины, для его абордажа. Его собрат, С-25 ввязался в бой с кораблём ПЛО который, прикрывал конвой со стороны береговой линии, при этом периодически постреливая со второго зенитного автомата, в сторону двух БДБ, одна, уже тонула, а другая упорно шла к береговой линии. По второй же БДБ, которая уходила в сторону береговой линии, стрелял, второй наш зенитный автомат «Эрликон».

  Хоть ещё и не рассвело и было, довольно темно, но я смог понять, что и это сражение мы выиграли, корабли охранения не смогли ничего противопоставить нашим многочисленным орудиям и зенитным автоматам, и большинство из них уже добивали.

  Брошенный взгляд на транспорты, показывал, что они повернули в сторону береговой линии и больше всего мне не понравились первые два транспорта. На первом слишком много было людей, а со второго ко всему стреляли из орудий.

  Подскочив к Репину, схватил его за рукав, привлекая его внимание.

  – Виктор Петрович, – прокричал я, – на первом транспорте слишком много людей, а со второго слишком активно стреляют из орудий, установленных на палубе.

  Тот понимающе кивнул головой, перекрывая стрельбу из зенитного автомата и канонаду боя, громким голосом объявил, – торпедная атака, подготовить торпеды к пуску, глубина хода торпед 3 метра. Передать по радио на С-27, об торпедной атаке второго транспорта и на корабли эскадры об атаке первых двух транспортов. Стоящий рядом с ним краснофлотец тут же нырнул вглубь катера, выполнят команду командира дивизиона (на С-23, до сих пор не было командира и его обязанности выполнял Репин).

  Команду Репина, о торпедной атаке, тут же продублировал боцман катера, бросившись готовить торпеды к пуску вместе со своими подчинёнными.

  Торпедный катер С-23, набирая максимальную скорость, буквально рванул в атаку на передний транспорт.

  Репин по ранней договорённости, не стал рисковать, а выстрелил сразу двумя торпедами и как оказалось, сделал правильно. В транспорт попала всего одна торпеда куда-то в корму, но и этого было достаточно, чтобы тот стал быстро тонуть (из показаний пленных позже удалось узнать, что это был теплоход Кольмар («Colmar») – бывший советский «Волголес», 1932/3992 брт., перевозивший 400 егерей, пополнения для армии «Лапландия»).

  В течении трёх минут был торпедирован С-27 и второй транспорт, в него попали обе торпеды, от одного из попаданий тот переломился, и стал быстро тонуть, сказывалась максимальная загрузка транспорта (из показаний пленных позже удалось узнать, что это был военный транспорт RO-20 Вольсум («Wolsum», 3668 брт.), перевозивший артиллерийские орудия и боеприпасы, продовольствие).

  К тому моменту на оставшиеся два транспорта, уже сноровисто забирались краснофлотцы МООН с РС-515 и РС-516. Мой же РС-513 стоял сцепленный с одним из миноносцев (как позже выяснилось, это был миноносец Т-5 1938 года, 940 т.). Второй миноносец (как позже выяснилось, это был миноносец Т-3 1938 года, 940 т.), был потоплен ВК ПВО «Победитель». Все остальные корабли охранения, были потоплены (корабли ПЛО: UJ-1764 (КФК-216), UJ-305 (КФК-541), UJ-303 (КФК-547), два сторожевых корабля V-6112 «Фриз» – «Friese» (бывший рыболовный траулер «Брадман» – «Bradman», 452 брт.), V-6102 «Кельн» – «Köln» (бывший рыболовный траулер PG-496, 472 брт.)).

  К тому моменту, одна из БДБ (из показаний пленных позже удалось узнать, что это была F-317A, 220 т.), уже успешно затонула. Ко второй БДБ, стоящей без движения, дымившийся, подходили два МО– 4, за номерами 162, 163 (это была БДБ F-1065А, 239 т.).

  Как только бой закончился капитан первого ранга Ледяев отправил шифровку в штаб Мурманской флотилии о разгроме крупного конвоя немцев.

  Шифртелеграмма содержала следующий текст: «15 мая 1942 года в 06.40 утра Временная эскадра Мурманской флотилии у берегов Норвегии в районе мыса Хольменгранес перехватила крупный немецкий конвой в составе пяти транспортов, двух БДБ, одной самоходной баржи в сопровождении девяти кораблей охранения. В результате боя два транспорта потоплено, а так же потоплена одна БДБ восемь кораблей охранения. Потопленные корабли охранения: один миноносец, четыре корабля ПЛО, два сторожевых корабля, один тральщик. Удалось захватить три транспорта, одну БДБ, самоходную баржу, один миноносец. Самую ценность представляет гидроавиатранспорт „Фризенланд“, имеющий, на своём борту десять одномоторных военных гидросамолётов-разведчиков Arado Ar 196 A-3. Командир временной эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев.»

  На обратный курс, в сторону Кольского залива, эскадра Мурманской флотилии, двинулась через час, когда уже рассвет вступил в свои права. Впереди шли морские охотники РС-513 и РС-515, за ними двумя колоннами шли: ВК ПВО «Победитель» и «Арктический лис», следом три захваченных транспорта, один из которых был гидроавиатранспорт LAT-14 «Фризенланд» – «Friesenland» (1937/5434 брт.), транспорт «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums» (1907/2944 брт.) и транспорт «Петер Борнхофен» – «Peter Bornhofen» (1919/1349 брт.) тащил трофейный миноносец Т-5, за ними шла самоходная баржа «Аллаг», за ней РС-517 тащивший на буксире БДБ F-1065А.

  Сзади эскадру прикрывали торпедные катера С-23 и С-27. В боковом охранении шли МО-4 162 и 163, РС-516, С-25. Скорость эскадры была в пределах 7 узлов, предел для самоходной баржи «Аллаг».

  К моменту, когда эскадра набрала ход, я перебрался на РС-513.

  – Ну и что нам ждать от немцев, – для затравки разговора бросил Петрович, стоящий на верху боевой рубки вместе с Кобызевым, Кашкаровым, экипаж в это время в две смены принимал пищу, на палубе катера было минимум народа.

  – Да, в общем, тоже самое, что они нам могут противопоставить сейчас, – смотря в небо Баренцево моря проговорил я, – максимум, что может выйти из Киркенеса на перехват и догнать нас это пара миноносцев старьё и пара торпедных катеров, на вряд ли в порту есть подводные лодки, которые могут нас догнать и перехватить. До этого мы их хорошо проредили. Ещё пара миноносцев и торпедных катеров может быть в порту Лиинахамари. Навряд ли они смогут действовать совместно, разные отряды. А вот авиацию я ожидаю, это более реально бросить на нас, тем более после таких потерь за последние месяцы её наверняка усилили. До тридцати самолётов не более, более у них будет не готово. Думаю, ещё час в запасе у нас есть, сумеем спокойно позавтракать.

  Немного подумав, я продолжил, – тут надо вот что передать Ледяеву, я думаю во время налёта надо не только разойтись, чтобы иметь в запасе не только скорость, но маневр. Но и определить нашим ВК ПВО какой из транспортов они будут прикрывать конкретно, мы же возьмем на себя вместе с ещё двумя РС прикрытие гидроавиатранспорта «Фризенланд», как самого важного среди захваченных, особенно если он будет в последствии прикрывать наши Северные конвои и использовать имеющие на его борту гидросамолёты для разведки вокруг конвоя и поиска подводных лодок.

   Кивнув головой Корнейчук, достал из планшетки тетрадь, быстро написал текст сообщения для радиста.

  – Виктор Османович, – обратился Петрович к Кашкарову, – передайте радисту, да и сами примите пищу, потом нас замените на ходовой рубке.

  К 10.20 утра 15 мая 1942 года был первый и последний налёт на нашу эскадру. Немцы бросили 21 пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87», всё, что у них было готово, и они могли выставить немедленно.

  Кобызев к тому времени приказал дополнительно установить ещё два ДШК на съёмные места для установки крупнокалиберных пулемётов ДШК.

  Немцам всё же удалось попасть в один из транспортов, а точнее в самый старый «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums», тот имел обширное возгорание, просел ещё больше, но всё же оставался на плаву. Ему повезло в том, что попадание авиабомбы пришлось по центру корабля, точно в стоявший там бронетранспортёр, который своими бортами и днищем принял на себя разрыв авиабомбы. От бронетранспортёра не осталось ничего, но свою миссию он выполнил, приняв на себя большую часть разлетающихся осколков, ослабив тем самым их воздействие на сам транспорт. Если бы бомба легла рядом с бронетранспортёром, пробив палубу, то тогда спасти корабль, мы бы не смогли. Но при всём при этом от этой бомбы мы потеряли восемь краснофлотцев МООНцев, ещё несколько получили значительные ожоги при спасении корабля.

  Транспорт «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums» взял на буксир наш ВК ПВО «Победитель» и эскадра продолжила свой путь, чтобы 17 мая войти в порт Мурманска, без потерь в корабельном составе.

  Нашу эскадру уже ждали на входе в Кольский залив, Кучеров прислал нам навстречу ПБС-1, для оказания помощи в буксировки повреждённого транспорта «Иоганн Фаульбамс».

  На транспорте «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums» (1907/2944 брт.), было загружено четыре лёгких танка 1930-х годов – Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I, Pz.I; «Панцеркампфваген I»), пять бронетранспортёров Ганомаг (немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 «Hanomag») помимо уничтоженного прямым попаданием авиабомбы, два немецких лёгких бронеавтомобиля (Sd Kfz 221) официальное наименование было Leichter Panzerspähwagen Sd.Kfz.221 – лёгкий разведывательный бронированный автомобиль специального назначения 221, два немецких связных бронеавтомобиля (лёгкий бронеавтомобиль Sd Kfz 223), три легковых автомобиля VW Typ 82 собирательное название Kübelwagen, один легковой автомобиль Horch 901, один Volkswagen Typ 166 (Schwimmwagen), что дословно означало «плавающий автомобиль», а так же десяток грузовых автомобилей марки Крупп (Krupp L3H163). Кроме того в двух его трюмах находилось имущество двух миномётных батарей, пулемётной роты и инженерно-сапёрного батальона.

  Всё это имущество было с начало выгружено на причал порта, а потом транспорт «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums» был отбуксирован к стенкам морремзавода.

  Транспорт «Петер Борнхофен» – «Peter Bornhofen», был загружен боеприпасами и продовольствием, кроме того в связи с нехваткой танкеров на него были загружены 500 штук 200 литровых бочек с бензином в том числе 300 бочек с авиационным, он так же встал под разгрузку у причала порта, рядом разгружалась самоходная баржа «Аллаг».

  Командование Мурманской флотилией приняло решение о передаче всех лёгких танков и бронетранспортёров Ганомаг, а так же два немецких связных бронеавтомобиля и десяток грузовых автомобилей марки Крупп сухопутному командованию Северного фронта, те тут же приняли решение о формировании нового моторизованного батальона. Так же Северному фронту досталось частично имущество инженерно-сапёрного батальона, вооружение и имущество одной миномётной батареи.

  Уже пришло решение штаба Северного флота о включении трофейного миноносца Т-5, БДБ и самоходной баржи в состав Мурманской флотилии.

  Гидроавиатранспорта LAT-14 «Фризенланд» – «Friesenland», транспорт «Петер Борнхофен» – «Peter Bornhofen» передавались в пользование Северного флота и под охраной эскортных судов Мурманской флотилии подлежали отправки в Архангельск как можно быстрее. В Архангельске уже формировалась команды на них, в том числе и лётный состав на гидроавиатранспорт. Транспорт «Иоганн Фаульбамс» – «Johann Faulbaums» после ремонта, так же передавался Северному флоту и подлежал отправке в Архангельск.

  Эпизод 45

  Прибывшим с похода кораблям, были предоставлены только сутки на профилактику судовых механизмов и вооружения, а так же на подготовку к выходу для повторного нападения на порт Лиинахамари. Кроме того в её корабельный состав включались артиллерийский ВК «Песец», уже вышедший из ремонта, ПБС-1 и один МО-4 163, два МО-2 122 и 123. МООН майора Соловьёва выходил на операцию в полном составе.

  17 мая на вечерних посиделках на РС-513, после начала кофе-чае пития, были затронуты вопросы ремонта и до вооружения трофейного миноносца и использования БДБ и самоходной баржи в интересах Муромской флотилии, Кучеров неожиданно поинтересовался у меня насчёт повторного нападения на порт Лиинахамари.

  – Какой я ожидаю, процент успеха от операции, – проговорил он, – и почему?

  Я же, в это время, обдумывая не, сколько ремонт миноносца, сколько его перевооружение, на автомате ответил командующему флотилии, что – операция спланирована не правильно.

  В тот же момент в кают-компании установилась звенящая тишина, и не выдержавший Ледяев поинтересовался, – почему операция спланирована не правильно?

  Все сидящие за столом уставились на меня в ожидании, что я им скажу.

  Поняв, что опять прокололся, со своим ответом, я, помедлив, спросил у Ледяева, – какая задача стоит в общем, в связи с наступлением Северного фронта на участке под Мурманском перед Мурманской флотилией?

  – Максимально содействовать продвижению наших войск здесь на Севере в районе наступательной операции в Мурманской области, перехватывать инициативу у противника, не давать возможность подвоза по морю подкреплений и вооружений, – не раздумывая, проговорил Ледяев строчки из приказа по Северному флоту.

  – Вот, – обличающее, я ткнул в Ледяева пальцем, – ты сам и ответил на свой вопрос или не согласен?

  – Сказал правильно, – ответил Ледяев, – но ответа на свой вопрос в своём высказывании не вижу.

  – Кто видит? – задал очередной вопрос я всем сидящим за столом.

  Никто из сидящих, в кают-компании не понимали меня, даже Петрович вопросительно смотрел на меня.

  – Перехватывать инициативу у противника, не давать возможность подвоза по морю подкреплений и вооружений, – медленно проговорил я.

  Кучеров так же не понимал, что я хочу сказать этим выражением.

  – Ну, так наша операция как раз направлена на срыв подвоза по морю через порт Лиинахамари, подкреплений и вооружений, – непонимающе проговорил Ледяев, – уничтожение порта и его инфраструктуры – эта и есть наша теперешняя цель, ты сам нам об этом говорил. А теперь, что нет?

  – Я об этом говорил, но прошло время и обстановка поменялась, – проговорил я, – теперь я поставлю вопрос по-другому, если вы не понимаете. Что надо сделать, чтобы вообще прервать поставки подкреплений и вооружений для немцев?

  На лице Кучерова пришло понимание, что надо сделать, но он молчал, так же поглядывая на своих подчинённых с интересом, догадаются, ли они или нет.

  Первым, как ни странно сообразил Петрович.

  – Нужно не уничтожать порт Лиинахамари, а захватить и удерживать его, – проговорил Корнейчук, – немцы окажутся на голодном пайке и долго не продержаться. Тут два пути или они отступают или сделают всё, чтобы захватить назад стратегически важный для них порт Лиинахамари.

  Всё правильно, – кивнув, проговорил я, – во втором варианте они должны снять не меньше двух полков с фронта, чтобы атаковать захваченный порт и город. Но и это ещё не всё.

  – Стоп, – сказал Кучеров, поднимая правую руку, – Виктор Викторович, обратился он к Кобызеву, вызовите сюда срочно начальника штаба флотилии капитана первого ранга Гизатулина Руслана Габбасовича.

  – Теперь продолжай, – проговорил Степан Григорьевич, обращаясь ко мне.

  – Как Вы уже поняли, удара должно быть два, а не один, – проговорил я в первую очередь смотря на Кучерова, – первый, порт и город Лиинахамари, второй, порт и город Петсамо. Для двух ударов, нам хватит нашего батальона МООН и корабельного состава нашей Мурманской флотилии. А вот для удержания порта и города Лиинахамари двух рот будет не достаточно, нам не хватает как минимум ещё одного батальона морской пехоты. Хотя ...

  Я задумчиво уставился в тёмный иллюминатор, – должно хватить, если...

  Я продолжал крутить появившуюся идею со всех сторон, – хватит, но желательно всё же привлечь ещё один батальон морской пехоты, перекинув его сюда самолётами транспортной авиации. Далее на наших машинах вечером перебросить сюда в порт и сразу же погрузить на наши три ВК, в последствии на следующий день днём, перераспределить наш МООН на все корабли нашей эскадры равномерно с учётом поставленных перед ними задач в операции. Они хорошо натасканы и потому будут идти впереди, а вот за ними в порту и городе Лиинахамари будут идти морские пехотинцы и решать все вопросы силовым методом и своей массой.

  Кроме того необходимо перебросить сюда как минимум звено истребителей, организовав полевой аэродром подскока, для немецких лётчиков бомбардировочной авиации это будет сравнимо с бомбой большого калибра точно попавшей с цель. Аэродромную обслугу с их приблудами можно доставить сюда самоходной баржей или БДБ. В том числе и несколько резервных самолётов в разобранном виде, за сутки соберут.

  По мере моего перечисления Степан Григорьевич, кивал головой, по всей видимости, наши с ним мысли совпали.

   В этот момент в кают-компании появился начальник штаба Мурманской флотилии капитан первого ранга Гизатулин.

  – Руслан Габбасович, – обратился к нему Кучеров, – мы в корне меняем план операции по порту и городу Лиинахамари, вот послушайте, что надо сделать срочно.

  Мне пришлось повторить всё то, что я сказал ранее.

  – С командующим Северного флота я договорюсь, думаю через час, – продолжил Степан Григорьевич, – завтра к вечеру я думаю, у нас будет дополнительный батальон морской пехоты, для обороны порта и города Лиинахамари. А после того как мы угоним у немцев всё что можно будет из портов Лиинахамари и Петсамо и доставим сюда в порт Мурманска, на одном из ВК, скорее всего «Победителе» вернём бойцов МООН, осуществляющих перегон кораблей назад в Лиинахамари, за сутки пути туда они прекрасно выспятся.

  Гизатулин по мере того, о чём говорил Кучеров, кивал головой в знак согласия с ним.

  – Вам надо, – говорил Кучеров, – перераспределить, поделив наши силы МООН и корабельного состава эскадры ровно на два. При этом, я разрешаю выгрести всех кого можно, с корабельного состава флотилии, что у нас остаются в Мурманске, а так же всех кого можно с порта и половину личного состава с двух наших батарей ПВО охраны порта. На все изменения в плане операции у Вас есть сегодняшняя ночь. Утром весь командный состав в 8.00 на совещании, совещание в кают-компании ВК ПВО «Победитель». К тому моменту готов рассмотреть все встречные пожелания по улучшению проведения операции. Всё можно расходиться.

  Как только, командный состав начал расходиться, я подошёл к уже поднявшемуся Кучерову.

  – Товарищ контр-адмирал, – проговорил я, вытянувшись перед Командующим флотилией, – разрешите Вас проводить на пирс, надо бы переговорить.

  – Проводишь до штаба, заодно на ходу и поговорим, – тот вместе с Гизатулиным направились на выход с катера.

  – Что хотел сказать? – уже выйдя на причал, проговорил Кучеров.

  – Вы же понимаете, – проговорил я, – что немцы не оставят без внимания нашу операцию, я имею в виду командование кригсмарине.

  – И, – Кучеров, вопрошающе посмотрел на меня.

  – Скорее всего, после числа 25 мая, – продолжил я, – сюда пожалует кто-то из больших дядей, для разбирательства и применения силы в отношении нашей флотилии, творящей здесь, по их мнению, форменное непотребство.

  – Я тоже так думаю, – задумчиво согласительно проговорил командующий флотилией.

  – К тому моменту мы должны быть готовы их встретить, – продолжил говорить я, – а это как минимум несколько подводных лодок чуть мористее залива Петсамовуоно, чуть ближе занавеса из торпедных катеров, думаю этого, вполне хватит. Готовность одного торпедоносца на аэродроме, желательно здесь же на полевом, для него будет достаточно нескольких заранее завезённых торпед.

  – Сначала проведём захват портов и городов, а потом продумаем, как встретить тяжёлые корабли немцев, – согласился со мной Кучеров.

  В эту ночь спать не ложился, наверное, ни один командир из всех, что входили в состав флотилии. Для проведения операции отбирались краснофлотцы и командный состав, вооружение, получалось продовольствие и боеприпасы, проводился инструктаж по действиям каждого при проведении операции.

  К 8.00 утра в кают-компании ВК ПВО «Победитель» собрался весь командный состав флотилии, на нём присутствовали так же командиры кораблей и катеров.

  Открыв совещание Кучеров, первое слово предоставил своему начальнику штаба капитану первого ранга Гизатулину.

  Тот сначала раскрыл суть операции, потом прошёлся по ней, разбив её на несколько этапов, начиная от выдвижения флотилии – построение корабельного состава, скорость передвижения, перераспределение в районе полуострова Рыбачий, а точнее в районе Губы Вайда. Время выход на операцию, опять построение корабельного состава, точка ожидания результатов уничтожения охранных кораблей в Печенгском заливе, порядок и корабли эскадры, которые идут в первой волне, во второй волне и в третьей волне. Нахождение бойцов МООНа на кораблях эскадры, место дислокации вновь прибывающего батальона морской пехоты. А так же порядок взаимодействия при захвате батареи немцев на всё том же мысе Крестовый (Ристиниеми).