Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

  Заблаговременно подойдя практически, к самому берегу, напротив места разворота, к которому двигался ВК, мы стали ждать его приближение, я монотонно проговаривал расстояние до него, как только он попал в зону стрельбы торпедой, Репин продублировал мою команду «Пуск». Движение её я комментировал Репину, тот уже был готов стрелять ещё одной.

  Заметить пенистый след в темноте было практически невозможно, пока он не приблизится к борту, а там делать, что то было уже поздно. Взрыв подкинул не грузовое судно немного вверх, после чего оно стало заваливаться на левый бок, именно туда пришёлся взрыв. Торпеда попала в точку борта, где начиналась рубка корабля.

  Для судна, которое было спущено на воду в начале века, одной торпеды было вполне достаточно. Через десять минут судно затонуло. В это время Репин дал полный ход, идя на встречу идущей БДБ Оточина.

  – Ничего так повеселились за ночь, – прокомментировал я Репину, после того как наш катер и БДБ встретились и обменялись сигналами. Отвернув от береговой черты, мы пошли в сторону полуострова Рыбачий. За нами на скорости 9 узлов тащилась БДБ, – хорошо погода позволяет дотащить это корыто до полуострова Рыбачий, а там видно будет, как дальше его тащить. Кстати бронетранспортёры можно презентовать полковнику Васильчикову, да и нам будет его легче тащить, а тот будет нам должен.

  К утру мы ещё не дошли до полуострова Рыбачий, около него нас должен был ждать РС-513, с Петровичем на борту, – конечной точкой у нас был залив Губы Вайда, где мы решили базироваться.

  Наконец ещё через несколько часов показался полуостров Рыбачий, где нас ждал РС-513, с него на БДБ перешло ещё пять краснофлотцев, для пополнения экипажа. Пока они переходили мы с Репиным предложили Оточину, связаться с полковником Васильчиковым и передать тому все три бронетранспортёра, которых у того вообще не было. Тогда и идти БДБ будет немного быстрее. Предложение было принято, Петрович от имени заместителя командира бригады охраны водного района, капитана третьего ранга Оточина, направил тому телеграмму.

  Ещё через несколько часов, мы в заливе разгружали БДБ, пригнав её к берегу, и опустив аппарель, водителей нашёл Васильчиков, к нам он прибыл лично, чтобы поблагодарить флот за такой подарок. Наша бригада и так помогала ему, чем могла, наши РС, придя сюда, подвезли некоторое количество боеприпасов и продовольствия. МО во время дежурства так же шли сюда загруженными, или подвозили небольшое пополнение до десятка солдат и забирали раненых в Мурманск, если была необходимость.

  После выгрузки командование над БДБ до Мурманска принял лейтенант Горностаев с двенадцатью нашими краснофлотцами с РС-514, он должен будет перегнать её в Мурманск, Оточин перешёл со своей командой опять на наш большой торпедный катер С-23.

  На С-23, вовсю кипела робота с вставших по обе стороны РС, шла перегрузка, как топлива, так и двух торпед. Пустые бочки перегружали на опустевшую БДБ. После чего Репин отправил весь экипаж на отдых, а взамен их на вахту встали краснофлотцы из резерва во главе с Оточиным. Когда катер пойдёт опять к берегам Норвегии, экипаж займёт свои места, а резерв и Оточин, будут отдыхать внизу в кубрике. Этот вопрос был решён заранее и все кто был на корабле, смогут полноценно отдохнуть перед очередным налётом на немцев.

  В этот раз решили идти вдоль береговой линии в сторону Киркенеса, на шесть, семь часов хода, движение там довольно интенсивное, может за ночь кто-то ещё попадётся, чтобы к утру быть опять в районе полуострова Рыбачий.

  Пока шла перегрузка топлива и торпед на совещание в кают-компании РС-513 собрались весь комсостав катеров, а именно Кобызев и Миронов, Репин, а так же Оточин и Петрович, Горностаев, сюда же вызвали и меня.

  Вышли, перед тем как начало темнеть, чтобы захватить дневное время для хотя бы половины пути до берегов Норвегии.

  До береговой линии Норвегии дошли без происшествий, меня подняли за час до подхода. Наложив на себя заклинание видимости в темноте, я внимательно осматривал море по ходу движения катера, но нам не везло, море было пустынным.

  И только через пять часов хода, наконец то, нам повезло, впереди далеко, что-то шло нам навстречу. Наверх был вызван Оточин. Ещё через минут пятнадцать стало понятно, навстречу нам идёт транспорт водоизмещением под 5000 тонн. В его охране было всего три корабля, скорее всего сторожевой корабль и что-то, поменьше вроде катеров. Впереди и сзади судна шли сторожевые катера, а сторожевой корабль прикрывал судно со стороны моря, от берега прикрытия не было. Всё это, я проговаривал, по мере рассмотрения.

   – Ваше решение, – проговорил я, – я бы атаковал со стороны берега, потом после пуска торпеды, пошёл в сторону замыкающего катера, в него я из скорострелки попаду точно, потом быстро уходим в море, пока сторожевой корабль разворачивается. Мы даём большую дугу и на малом ходу возвращаемся к месту. Если поймаем сторожевой корабль со спущенными штанами – это когда он остановится, чтобы спасти своих товарищей стреляем в него второй торпедой. У первой глубина хода 3 метра, второй минимальная.

   – Подходит, – вынес вердикт Оточин, на что согласно закивал головой Репин. После этого на катере закипела робота под руководством боцмана катера, краснофлотцы готовили к стрельбе торпеды. Резервный экипаж привели в готовность, особенно предупредили тех, кто имел автоматическое оружие.

  Торпедный катер начал смещаться в сторону береговой черты, я стоя у руля помогал выбрать позицию для пуска торпеды. Наконец подготовка была завершена, я проговаривал расстояние до транспорта, мимо уже прошёл сторожевой катер. Как заметил я, у него был установлен зенитный пулемёт спереди рубки, сзади пулемёта не было.

  Наконец прозвучала долгожданная команда «Пуск». В момент пуска торпеды транспорт полностью перекрыл собою сторожевой корабль. Мне было хорошо видно, что тот был загружен по полной, чем то тяжёлым. Не дожидаясь, когда торпеда дойдёт до цели, наш торпедный катер рванул на скорости 40 узлов в сторону замыкающего катера, на нём ещё не начали соображать, что произошло. Я открыл огонь из зенитного пулемёта, расстояние позволяло практически не корректировать стрельбу, огонь прошёлся по фигуркам стоящим у зенитного пулемёта и заодно по рубке катера. В этот момент раздался взрыв, столб воды поднялся в районе дымовой трубы, где-то посередине судна, ну может ближе к корме. Разрыва судна не произошло, тем не менее, он, идя ещё вперёд по инерции, начал заваливаться на правый борт.

  Я же не прекращал обстреливать концевой катер, как раз мимо него мы и проскочили в двухстах метрах. Ночь, хорошо прикрыла нас, хотя запоздалая стрельба со сторожевого корабля была открыта нам вдогон.

  На нашем катере, в это время кипела робота, под руководством боцмана краснофлотцы перезаряжали разряженный торпедный аппарат. Уйдя на достаточное расстояние в море, катер сбросил скорость и развернулся в сторону берега. Я слегка подкорректировал направление движения, чтобы точно вывести нас к месту торпедирования транспорта.

  К месту потопления транспорта (как позже выяснилось, что это был шведский транспорт «Аргонавт» год постройки 1921, водоизмещением 4575 тонн), мы подошли через десять минут, сторожевой корабль стоял без движения, включив прожектора, подбирал уцелевших из воды.

  Не зная попадём ли мы, в такую маленькую цель с расстояния 3 кабельтов, предложил Репину стрелять двумя торпедами. Тот тоже понимал, что попасть с такого расстояния в небольшую цель будет не так-то просто и дал команду на «Пуск» сразу для двух торпед, попала одна. Но для сторожевого корабля длинной 50 метров и шириной чуть меньше чем семь, этого оказалось достаточно, он переломился на две половинки и за считанные минуты ушёл ко дну.

  Репин видя, наше попадание, дал команду «Вперёд». Из двух сторожевых катеров, один – тот в который мы стреляли, стоял недалеко от места потопления транспорта и сторожевого корабля (как позже выяснилось, что это был бывший наш сторожевой корабль русского флота тип «Водорез» – «Чирок», достроенный для финского флота под названием «Turunmaa»). Находился он в полу затопленном состоянии. Второй сторожевой катер, а это был портовой буксир, находился около его борта и занимался спасением своего собрата.

  То, что мы решимся атаковать вторично, они, по всей видимости, от нас не ожидали, на момент взрыва, у зенитного пулемёта никого не было, а потом было поздно, я просто отстреливал всех, кто к нему рвался, не забыв пройтись по рубке. Этого оказалось достаточно.

  Оточин со своей командой был готов, к такому повороту событий, как только мы приблизились к сцепке катеров, с нашего катера полетело несколько кошек, а так же раздались выстрелы из ручного оружия. Натасканные краснофлотцы не дали ни одного шанса немцам, перепрыгивая на буксир противника. Тем более немцы не были готовы к такому, никто из них (за исключением командиров катеров) не имел ручного оружия.

  Через пять минут катера были зачищены и краснофлотцы начали выкидывать за борт немецких матросов. Меня же привлекло, то, что на палубе затопленного катера находилось два торпедных аппарата.

  Когда я указал Репину на них, тот сказал, – это старьё торпеды калибра 450-мм, образца 1910-1915 года, у нас на вооружении состояли после 1017 года. Их после Первой мировой много осталось, вот и используют их кто не лень и где не лень, ставя в качестве вооружения на такие катера.

  – Нам и такие пригодятся, – заявил я, – тем более торпеды должны быть у нас. Поэтому надо срочно переставлять наш С-23, но другой борт этой тонущей галоши, и срочно перегружаем сюда и торпедные аппараты, и все торпеды, можно ещё демонтировать зенитную пушку с него. На сцепке между нами продержится, пока всё демонтируем.

  Репин пригласил к своему борту Оточина, обоих боцманов (один был с МО-4 номер 163) и пояснил, что прежде чем отойти от полузатопленного катера, с него мы снимем торпедные аппараты, заберём все торпеды и демонтируем зенитную 40-мм пушку с тумбой. Можно так же забрать всё, до чего дотянутся загребущие руки двух боцманов. Тем такое заявление очень понравилось, особенно по зачистке катера.

  Пока кипела работа, я осматривался, чтобы нас не застали врасплох. На всё про всё, у нас был всего лишь час времени, потом в путь. Боцманы вынесли и перегрузили всё вплоть до продовольствия, боеприпасов и другого полезного в хозяйстве имущества. На особом контроле, у них было личное оружие особенно пистолеты и автоматы.

  Назад шли не пять, а восемь часов постепенно забирая подальше от Норвежского берега. Всё время я контролировал окружающее пространство, в том числе, под утро и то, что творилось под водой. Об своих успехах мы докладывали наверх, в штаб бригады и базы, а так же держали в курсе Корнейчука на случай оказания нам помощи. Тот перед рассветом вышел двумя катерами нам на встречу, с рассветом, если будет погода, можно было ожидать авиацию противника. Нам и тут повезло, с утра погода была нелётной.

  К месту стоянки, в залив Губы Вайда мы попали, когда утро уже полностью вступило в свои права. Дальше всё шло по накатанному, на портовой буксир перешёл Корнейчук со своей командой, на БДБ перегрузили лишнее имущество – два торпедных аппарата, торпеды, тумбу с зенитной 40-мм пушкой, оставили на буксире, её Оточин решил оставить на буксире, в качестве дополнительного вооружения, как наиболее слабо вооружённое судно.

  Пока шёл перегруз, в кают-компании РС-513, по традиции собрались весь комсостав, для обсуждения дальнейших планов. Мне, так же сказал присутствовать Оточин (как я узнал позже от Петровича, тот УЖЕ уверовал в то, что ему говорил Репин – что мне везёт, что везёт тем, у кого я нахожусь).

  Вопрос был один – наши дальнейшие действия. Репин предложил сбегать на катере всё же до Петсамо.

  Петрович, переглянувшись с Оточиным, повернулся ко мне и спросил, – что я думаю о дальнейших действиях, стоит ли лезть в фиорд Петсамовуоно?

  – Не стоит, – однозначно ответил я, – немцы и так стоят на ушах, а после потери ещё одного маленького конвоя, вообще начнут тут воду рыть носами. Но есть одна неплохая идея.

  Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, потом начал говорить, – первое, это то, что у Репина осталась всего лишь одна торпеда, остальные расстреляны. Второе, перед уходом отсюда надо громко хлопнуть дверью. Третье, немцы настороже и попробуют нас достать, но где мы появимся, они не знают. Четвёртое, у нас есть цель для С-23, на одну торпеду, – судно или суда, которые охраняют вход в узкий фьорд Петсамовуоно, где в 18 милях от входа расположен порт Лиинахамари, ночью – хорошая цель для атаки. Пятое, можно попробовать опять подловить немцев на до гоне. Как? Всё просто, как пять копеек, идём втроём, на подходе расходимся, диспозиция следующая, мы на С-23, аккуратно подкрадываемся как можно ближе, и стреляем последней торпедой. Дальше два варианта: первый, попали – начинаем стрелять в оставшиеся судно, одновременно, с трёх сторон. Второе, не попали – отходим, сосредоточив всё внимание на суднах, стреляя по ним – лучше всего, с ближней дистанции. По количеству стволов у нас перевес. Как-то так.

  Сидящий, за столом Оточин, начал проговаривать эту комбинацию, в различных вариантах в зависимости от ситуации. К обсуждению подключились и Петрович, с Горностаевым. Наконец окончательно выработали стратегию, кто, что и как в зависимости от сложившейся ситуации. На том и порешили. БДБ и буксир, решили оставить тут под общим руководством Горностаева и боцмана с МО-4 номер 163, Петрович, шёл с Кобызевым на РС-513, а Оточин перед выходом перейдёт на РС-514, краснофлотцев распределили равномерно на оба катера.

  Дальше по устоявшейся схеме Репин и экипаж С-23, отдыхать до вечера, Оточин на вахте, с резервными краснофлотцами. На РС, штатное дежурство, согласно боевого расписания.

  Атаку на охранные суда решили не затягивать, а сделать часов в восемь, девять вечера, что бы было время не только смыться в случае чего, но и вообще уйти в Мурманск, с тихоходными трофеями ещё до рассвета.

  Так оно и получилось, к входу в фиорд Петсамовуоно подходили часов в восемь вечера, вход в фиорд Петсамовуоно, на этот раз охраняли миноносец и катер-тральщик. Об этом я говорил, стоящим рядом, Репину и Оточину, наблюдая их с помощью заклинания ночного зрения.

  В дальнейшем мигнув красным светом, в сторону идущих за нами в кильватере, РС-513 и РС-514. Начали аккуратно приближаться к миноносцу на дистанцию пуска торпеды. Приблизиться удалось на 3 кабельтова, Репин решил не рисковать и скомандовал «Пуск», торпеда с шипением ушла к своей цели, оставалось только ждать, заметить след от торпеды на значительном расстоянии было не возможно.

  В этот раз немцы решили схитрить и изменили схему охраны входа в фиорд Петсамовуоно. На этот раз «раумбот», – а это был он, нёс все положенные огни на мачте, и двигался перед портом, постоянно меняя как скорость, так и направление. А вот миноносец, стоял в стороне без движения и положенных огней, отслеживая обстановку вокруг, со стороны выходило, что охрану нёс только катер-тральщик и всё.

  – Нам же лучше, – произнёс я поясняя обстановку вокруг входа в порт Репину и Оточину.

  Наконец раздался долгожданный взрыв, торпеда попала миноносцу в корму, разломив его на две части, которые начали стремительно погружаться в воду (как впоследствии удалось выяснить, это был миноносец типа «Ravn», какой из них выяснить не удалось).

  Я же выдав себя начал стрелять (неприцельно) из «Эрликона» по катеру, до него было около 5 кабельтов, наш катер медленно отходил в Баренцево море, в противоположенную сторону от входа в фиорд. Стрелял я один, больше никто не стрелял, это тоже было оговорено, нам надо было сделать у командира «раумбота» впечатление, что миноносец взорвал торпедный катер, такой же, как и он.

  Командир «раумбота» купился на наш трюк. Тот, на полной скорости, пошёл на перехват нашего катера, расстояние между нашими катерами стало сокращаться. Чтобы не получить от него прямых попаданий, я начал прицельный обстрел, стараясь попасть по его скорострелке стоящей на носу катера, попадая так же по рубке. От такого точного огня передняя скорострелка замолчала, стреляла только та, которая была установлена на рубке.

  В этот момент неожиданно по немецкому катеру ударили из шести стволов РС, когда он только прошёл между ними, включив прожектора на рубках катеров. По его кормовым орудиям и экипажу там стоящему прошёлся шквал огня, изрешетив всё, что находилось над палубой и всю рубку катера. Одновременно оба РС набирая ход, подходили к нему с правой и левой раковины, догоняя его. К моменту их приближения на палубе и ходовой рубке, никого стоящего не было, были только лежащие на ней. По отработанной методике с каждого, были заброшены кошки и когда краснофлотцы с катеров, начали подтягивать катера к «раумботу» (как выяснилось позже «раумбот», за номером R-27, произведён в 1938 году, его водоизмещение 110 тонн, силовая установка двухвальная, 1836 л.с., на вооружении состояло 4х1 20-мм зенитных автомата, 2 бомбосбрасывателя с шестью глубинными бомбами WBF (масса – 139 кг), либо WBG (масса – 180 кг), скорость хода 21 узел) на него перескочили краснофлотцы резервного экипажа во главе с Оточиным с одной стороны и Петровичем с другой. Стреляя во всех, кто ещё был жив и шевелился на палубе. Постепенно ныряя во все люки на катере.

  Как только наши катера начали стрелять, я прекратил стрельбу, и стал помогать Репину на скорости по дуге обойти их и прикрыть захват со стороны порта. Оттуда немцам могла подойти помощь, как всегда в самый неподходящий момент.

  Всё обошлось и через минут пять катера были расцеплены и в кильватере во главе с РС-513, пошли в сторону полуострова Рыбачий, всё это я комментировал Репину, не забывая посматривать в сторону входа в порт. Лишь когда мы отошли примерно на десять миль, я заметил что что-то выходит из порта, но мы уже растворились в ночи, немного погодя наш катер, увеличив скорость, догнал замыкающий РС-514 и пристроился за ним, нам тот подсвечивал красным светом, чтобы мы не потерялись.

  Дошли до Рыбачьего под утро, а к шести были в заливе Губы Вайда, где нас с нетерпением ждали оставленные краснофлотцы во главе с Горностаевым. На буксир перешёл Петрович и наш отряд кораблей, увеличенный вдвое, ходом в 9 узлов пошёл в сторону Мурманска, огибая весь полуостров Рыбачий.

  В штаб бригады и базы ушли шифровки об окончании похода отряда кораблей.

  Из штаба Мурманской базы, в штаб СФ на имя начальника штаба контр-адмирала Кучерова ушла шифр телеграмма со следующим содержанием.

  «Отряд кораблей бригады охраны водного района, Мурманской база в составе морских охотников РС-513 и РС-514, а так же большого торпедного катера С-23, в период с 1 марта по 6 марта провёл рейд к берегам Норвегии. В результате которого, были уничтожены: немецкий конвой в составе транспорта 4500 тонн, сторожевого корабля, сторожевого катера, захвачен портовой буксир. Уничтожены БДБ 350 тонн, вспомогательный крейсер, миноносец 2 класса (по всей видимости, норвежский из серий 1900-1910 годов), захвачены БДБ 220 тонн, „раумбот“ за номером R-27. Командир Мурманской базы капитан первого ранга Гизатулин».

  Эпизод 25

  – Разрешите, – в дверях кабинета Арсения Григорьевича Головко, командующего Северным флотом, стоял его начальник штаба Кучеров.

  – Проходите, проходите, Степан Григорьевич, – приветливо пригласил своего друга командующий, – что у вас, есть новости?

  – Есть хорошие новости Арсений Григорьевич, – сказал Кучеров, протягивая бланк шифр телеграммы Головко.

  Взяв шифр телеграмму, тот внимательно прочитал её, положил на стол и посмотрел на своего начальника штаба, зная его хорошо, он ждал продолжения.

  – Дальше тянуть, не получиться, – сказал Кучеров, – надо преобразовывать Мурманскую базу в Мурманскую военную флотилию, усилив её как только можно, особенно личным составом, там скоро пойдут значительные события на мой взгляд, да и немцы после таких поражений не оставят этот район без своего внимания. Считаю правильным поручить мне формирования флотилии. По этому вопросу стоит звонить непосредственно Кузнецову уже сейчас. Время дорого, уже пришла весна, немцы захотят усилить натиск на Мурманском направлении, а доставка на Север Норвегии грузов и людей возможна только морем и именно там будут происходить основные события 1942 года.

  Немного помолчав, Кучеров добавил, – я тебе уже рассказывал о появлении в бригаде охраны водного района юнги Ваника Северного, он служит на одном из морских охотников. Как только тот появился там, все события начали происходить по нарастающей, как снежный ком, во время спуска. Многие командиры бригады верят, что тот везучий от бога, везёт так же всем, кто находится непосредственно рядом с ним. Все, я подчёркиваю, все операции бригады в этом районе планировал он, остальные их просто дорабатывали. Откуда он, как его настоящая фамилия, никто не знает. На планах в бригаде, то есть в планах юнги – будем говорить прямо, ловля на живца немецких подводных лодок и уничтожение немецкого тяжёлого крейсера, если немцы его туда перекинут. И надо сказать планы у него хорошие, нам от них одна польза. И если хочешь знать моё мнение, эти планы сбудутся, если тот будет в них участвовать, поэтому я хочу туда и хочу участвовать в тех грандиозных, на мой взгляд, событиях непосредственно. Прошу ходатайствовать о назначении меня, на должность командующего Мурманской военной флотилии.

  Головко, ничего не говоря встал из-за стола, подошёл к окну, смотря, что делается за окном, потом повернулся, сказал, – мы с тобою хорошо сработались, а кого пришлют взамен, я не знаю, но отпущу. Кузнецову буду звонить уже сейчас. Готовь приказ по флоту о формировании Мурманской военной флотилии. Структура, люди ну ты всё знаешь, подпишу. Думаю что и на верху, одобрят нашу инициативу. Подбери людей кого возьмёшь с собой на первое время. На всё, про всё, у тебя есть неделя, на сдачу дел и должности, если Кузнецов утвердит это решение.

  Уже до конца дня начальник штаба знал, что решение об организации Мурманской военной флотилии было согласовано с Кузнецовым, тот дал добро на её формирование. Временно дела и должность Степан Григорьевич сдавал своему заместителю (На его должность через месяц был назначен капитан первого ранга Фёдоров Михаил Иванович, одновременно ему было присвоено звание «контр-адмирал», до этого несколько месяцев как принял должность начальника штаба Волжской военной флотилии).

  Через два дня пришёл подписанный Кузнецовым, народным комиссаром Военно-морского флота СССР, приказ от 13 марта 1942 года по Северному флоту «О формировании Мурманской военной флотилии». Согласно, полученного приказа, командующим Мурманской военной флотилии, был назначен контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, начальником штаба капитан первого ранга Гизатулин Руслана Габбасович.

  14 марта контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, командующий Мурманской военной флотилией, отлетал в Мурманск для принятия дел и должности.

  Эпизод 26

  6 марта утром, мы, наконец, дошли всем составом отряда до Мурманска. Я помогал на камбузе готовить коку Серёге, в остальное время отсыпался, лишь по вечерам в кубрике травил свои сказки краснофлотцам, которых знал превеликое множество, те слушали со вниманием, так как делать кроме вахты, больше было нечего. Вечерние посиделки комсостава не проводились, так как все командиры были при деле – руководили на кораблях отряда.

  В порту Мурманска нас встречали начальник Мурманской базы капитан первого ранга Гизатулин, начальник бригады охраны водного района капитан второго ранга Ледяев, его заместитель по политической части старший политрук Яковлев, командир дивизиона морских охотников тип МО капитан-лейтенант Арбузов, особист Мурманской базы капитан Соловьёв. В общем, набежали «все заинтересованные лица», стоящий рядом со мной на рубке катера Кобызев, улыбнулся моим комментариям, как впрочем, и все кто находился рядом. Мы пришли домой.

  Ещё при входе в порт на всех кораблях бригады выстроились экипажи, для приветствия нашего отряда. Мы возвращались в порт приписки, с победой, нет, не так с ПОБЕДОЙ, и это, все в бригаде знали.

   После швартовки на пирс, первым сошёл капитан третьего ранга Оточин, он доложил начальнику Мурманской базы, о результатах похода. После этого все внимательно осмотрели захваченные корабли, начиная от портового буксира (ему в последствии присвоили номер ПБС-1 «портовый буксир средний»), БДБ (её назвали в последствии БДБ «Ударник») и заканчивая «раумботом» за номером R-27 (ему в последствии присвоили новый номер С-27). После этого, все по традиции собрались на флагмане бригады, ВК ПВО «Победителе» в большой кают-компании, для более подробного доклада о ходе операции, где слово предоставлялось всем командирам, которые участвовали в походе отряда.

  По окончании разбора похода Гизатулин, сообщил, что в Мурманской базе, будет очередная, но возможно не последняя реорганизация. Так помимо бригады охраны водного района, подразделений портовых служб, зенитной батареи, в её состав войдёт отряд вспомогательных крейсеров и бригада «траления».

  Бригада «охраны водного района» (командиром остался капитан второго ранга Ледяев) включала в себя: дивизион морских охотников тип МО (куда входили все МО-2 и МО-4), дивизион морских охотников тип РС (входили РС-513 и РС-514), дивизион торпедных катеров (входили большой торпедный катер С-23 и катер-тральщик С-27).

  Бригада «траления» (командиром бригады был назначен капитан третьего ранга Оточин) включала в себя: дивизион тральщиков, куда попали: четыре катерных тральщика КТ-1, КТ-2, КТ-3, КТ-4 и дивизион вспомогательных тральщиков куда попали: два вспомогательных тральщика ВТ-1, ВТ-2 и ПБС-1.

  Отряд вспомогательных крейсеров (командиром отряда был назначен капитан третьего ранга Валишев, он же пока оставался и командиром ВК ПВО «Победитель») включал в себя: флагман ВК ПВО «Победитель», ВК «Мурманск» и к нему временно приписали БДБ «Ударник».

  Ледяев, заранее за сутки, знал состав нашего отряда и вместе со своим заместителем по политической части старшим политруком Виктором Яковлевым, ударными темпами подготовили экипажи для приёма трёх кораблей остающихся в штате Мурманской базы. Пока шло совещание командиры вновь назначенных кораблей, с выделенными на корабли краснофлотцами осуществляли приёмку суден. По мере передачи кораблей временные экипажи переходили на свои корабли.

  Ажиотаж стоял ещё несколько суток, когда на кораблях как прибывших, так и других происходили ротации не только командного состава, но и краснофлотцев назначенных на старшинские и боцманские должности.

  С БДБ «Ударник» Оточин уже выгрузил торпедные аппараты с торпедами, для установки на два вспомогательных тральщика ВТ-1, ВТ-2.

  Казалось бы, что всё наживается, как прибежавший к нам на катер где обитал и Петрович (по старой памяти), Ледяев, принёс очередную новость, на подходе к порту Мурманска, корабли из состава Северного конвоя.

  – Вот и новый виток в истории нашей базы, – прокомментировал я, прибытие кораблей Северного конвоя, – по всей видимости, это прибывает наш друг, Генри Джеймс. Что нового он нам привезёт, мы пока не знаем.

   Через сутки, уже по темноте в гавань порта начали входить военные транспорты конвоя, всего прибыло шесть транспортов, в двоих из которых мы с Ледяевым, Петровичем, Кобызевым опознали наши старые знакомые «Викторию» и «Гаргону».

  – Значит опять, прибыли наши знакомые Генри Джеймс и Чарли Райн, – прокомментировал я очевидное, ну что ж надо вечером посетить Генри Джеймса, интересно, что он нам привёз в этот раз.

  Эпизод 27

   Всё происходило, как и в предыдущий раз Генри Джеймс привёл на продажу четыре военных транспорта. Ими были грузопассажирские судна, «AMERICAN» (водоизмещением 4846 тонн, длинна 123,4 метра), «MELVIN H.BAKER» (водоизмещением 5000 тонн, длинна 122,3 метра), «ALCOA CADET» (водоизмещением 4823 тонн, длинна 118 метра) и грузовое судно «TILLE LYKES» (водоизмещение стандартное 2572 тонн, длинна 78,9 метров). Кроме того в трюмах его кораблей стояло ещё три морских охотника тип РС-461, торпедный катер серии 78– ft «РТ-197». А один из трюмов грузового судна «TILLE LYKES» был забит американскими 127-мм корабельными орудиями Mark 12 5″/38, всего их было закуплено 30 штук, у всех вариант исполнения был один – «универсальный» с открытым щитом, открытым сзади. Орудия были предназначены для установки в одно орудийных установках. Кроме того были привезены «Бофорсы» 25 штук, «Эрликоны» 50 штук. Дальномеров было пятнадцать штук. Один трюм MELVIN H.BAKER был забитый полностью боеприпасами к орудиям привезённым, доставленным ранее и зенитным пушкам и автоматам.

  За всё доставленное Генри рассчитывал получить тройную цену, ещё больше увеличив свой капитал. Орудийные системы Mark 12 5″/38 и боеприпасы к ним, были его головной болью, кто бы знал, как ему удалось их получить и загрузить на транспорты, ему пришлось переплачивать вдвое от их цены, поэтому он считал справедливой увеличение цены как минимум вдвое, а то и втрое.

  Как только «Виктория» пришвартовалась к пирсу для разгрузки, он был готов с грузовыми документами в портфеле, как можно быстрее сдать их в управлении порта, к разгрузке приступили сразу же, его помощник был проинструктирован заранее, как впрочем и остальные капитаны его суден, нанятые для перегона транспортов только в один конец. Сам же Генри Джеймс не теряя времени направился в управление порта. Обслуживали его быстро – за несколько часов он предоставил, а потом передал все необходимые транспортные документы. Основной его груз в этот раз был – станки. Пять заводов под ключ, находились в его трюмах. Три из них патронных с полностью готовыми линиями по производству патронов, один для производства бронеавтомобилей и ещё оборудование для открытия нефтеперегонного завода. Несколько трюмов были забиты продовольствием в основном консервами с тушёнкой, рыбой, кашами. Одно судно было забито артиллерийскими боеприпасами для 45-мм, 76-мм 120-мм 152-мм орудий. На одном были загружены танки лёгкие «Стюарт», а так же английские «Матильды». Ещё одно судно было забито артиллерийским парком для вооружения нескольких полков: американскими полевыми гаубицами 155-мм Howitzer М114 и 105-мм Howitzer М101.

  Наконец процедура передачи была закончена, русские были предупредительно вежливые, постоянно присутствовал переводчик, все необходимые бумаги подписывались быстро и без проволочек с их стороны. Как он и рассчитывал русские попросили в первую очередь разгрузить транспорты с боеприпасами и танками, потом с артиллерийскими системами, потом заводы и в конце с продовольствием.