Текст книги "Загадай желание (СИ)"

Автор книги: Александр Черногоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 11

«Какой сегодня день?» – подумал Сирак.

Утром, по пути на работу, он слышал голос нищего: «Ради святого Георгия, подайте, люди добрые». Нищий всегда просил милостыню двадцать первого числа каждого месяца. Значит, сегодня среда. До субботы ждать еще целую вечность!

Сирак привык считать время страницами, которые удалось написать. Смысл прожитого дня измерял тем, что сделал. Как дождаться субботы? Если бы можно было ускорить ход времени! Время властвует над нами. Мы освобождаемся от его власти, только когда умираем и переходим в мир иной.

Суббота! В субботу он встретится с Себле.

Сирак вспоминал ее последние слова:

– Или ты ждал, что я сама приглашу тебя на свидание?

– Когда же мы встретимся?

– В субботу, в два часа дня.

– Это так долго, еще три с половиной дня…

А сколько часов? Он стал считать часы и минуты. Три дня казались ему годами.

– Почему ты раньше не заговаривал со мной о встрече? Гордость не позволяла?

– Не хватало храбрости.

– Разве я внушаю страх?

– Совсем нет. Я молчал потому, что боялся неловким словом испортить наши отношения.

– Неужели? – Она засмеялась, сверкнув ровными, жемчужными зубками, и Сирак очнулся от этого сна наяву. Себле не было рядом с ним.

В час все ушли обедать. Он остался один. В комнате было сильно накурено. Сирак вдруг вспомнил, что они не договорились о месте встречи. Он помнил только одно – в два часа… Сирак решил пойти к Себле после обеда. Но куда им отправиться? И солнце так безжалостно палит!

Что за жизнь? Нет места, где можно писать, нет уголка, где можно побыть вдвоем с любимой. Идти днем в кафе, в кино? Нет, это невозможно. Вдруг в голову пришла мысль обратиться к Искандеру. А что, если он все еще обижается? И как-то неудобно просить его о таком одолжении. Однако ничего другого не остается. А что же женщины? Неужели, если они чего-то хотят, ничто не может их удержать, даже полуденный зной? Они смелее мужчин. Крепись, Сирак! Придется обратиться к Искандеру. Он вышел, остановил такси.

– До Пияцы довезешь?

Шофер запросил пятьдесят сантимов. «Это ведь рядом», – попробовал возразить Сирак.

– Машина не на воде работает, братец, – бросил таксист небрежно и хотел было захлопнуть дверцу машины. Сирак махнул рукой.

– Ладно, поехали.

Разбитый автомобиль едва тащился. Но что поделаешь? Надо исполнять волю шофера, жены, начальника на работе, председателя кебеле в квартале. С люльки и до могилы – зависеть от воли других людей. А свобода… есть ли она вообще? Остается ли у человека право выбора? Мы живем, не зная зачем, и умрем, не зная почему и когда. Вскоре машина остановилась на площади Пияцы.

Сирак вздрогнул от неожиданности, когда шофер сказал, обнажив испорченные чатом зубы:

– Что это вы так задумались?

– Да все размышляю о том, как подскочили цены, – ответил Сирак, доставая из кармана деньги.

– Можете и не платить…

Сирак протянул деньги:

– Ведь не на воде же действительно ездит твоя машина!

– Ничего мне не надо. Довольно вашей книги «Исчезнувшая, как тень». Она мне доставила много радости. Почему вы больше ничего не пишете? – Шофер узнал Сирака по фотографии в его книге.

Эта встреча взволновала писателя. Он всегда волновался, когда незнакомые люди узнавали его и высказывали ему свои восторги. Сердце радостно билось.

– Я пытался… – неуверенно сказал Сирак. – Но ничего, кроме долгов, это не дает. – Он снова протянул деньги.

– Оставьте, прошу вас…

– Ну что же, принимаю такой подарок в честь нашего знакомства. Спасибо.

Сирак вышел из машины. У него было хорошее настроение. Он чувствовал себя счастливым уже от того, что Себле назначила ему свидание. А встреча с шофером, который похвалил его книгу, еще больше окрылила его. Приятно быть популярным, хотя стоит это недешево.

Сирак подошел к гостинице, где жил Искандер. У самого входа остановился. Может, вернуться? Э-э, была не была! Вдруг не выгонит? Он решительно направился в восемьдесят первый номер. Поднялся на второй этаж. Гостиница была старая, построена еще итальянцами. Полы жалобно скрипели. Сирак остановился перед дверью и постучал. Ответа не было. Он постучал громче, опять никто не ответил. «Уж не случилось ли чего?» – подумал Сирак и постучал еще раз, уже настойчиво.

– Кто там? – донесся глухой голос Искандера.

Слава богу, жив.

– Это я, Сирак. К тебе можно? Почему не открываешь?

Послышались шаги. Искандер распахнул дверь. Комната была буквально пропитана запахом виски. На маленьком столике стояла недопитая бутылка. Мебель спокойного зеленого цвета хорошо сочеталась с желтыми занавесками.

– Слушай, с каких это пор ты стал пить виски днем? – спросил Сирак.

– Тебе-то что? Если ты пришел говорить о книге, ничего не выйдет. Довольно. Это дохлое дело, и его нельзя оживить. Ты абсолютно прав. Никакой я не писатель. Напрасно себя обманывал. Благодарю тебя за откровенность. Я глупо себя вел, прости. Но больше слышать ничего не желаю.

Искандер тяжело дышал.

– Раз ты в состоянии воспринимать критику, значит, с тобой все в порядке.

Сирак сел на зеленый диван, манивший мягкими, пухлыми подушками.

– Я же сказал, больше ничего не хочу слышать о литературе. В соболезнованиях не нуждаюсь, и кончено.

Искандер выпил виски одним глотком.

– Теперь ты ищешь правду на дне стакана?

Искандер налил себе еще виски, достал второй стакан.

– Как и где я ищу правду, тебя не касается. Если желаешь, выпей со мной, и к дьяволу всю эту писанину!

Сирак покачал головой, налил себе немного виски.

– Искандер, послушай меня, ведь я не говорил, что ты не можешь писать. У тебя есть способности, поверь мне. Но тебе надо еще много работать. Видеть свои недостатки трудно. Но когда тебе на них указывают, нужно не отчаиваться, а искоренять их.

Искандер хмуро смотрел на Сирака покрасневшими глазами.

– Оставь меня в покое!

– Я пришел совсем не для того, чтобы говорить о твоей книге, – разозлился Сирак.

– А зачем же? Увидеть мой труп? Да?

– Ты что, решил с собой покончить?

– Для этого воля нужна. А у меня ее нет.

– Скорее не воля, а сумасшествие. Но я пришел не для того, чтобы увидеть твое бездыханное тело. Я пришел… попросить у тебя ключ от твоего номера, если ты не возражаешь.

Искандер ничего не понял.

– Зачем он тебе?

Сирак пригубил виски и почувствовал, как алкоголь пошел по всему телу.

– Мне негде встретиться с женщиной. Негде писать. Негде любить. Вот почему я пришел к тебе.

Искандер выпучил глаза.

– Ты думаешь, у меня здесь дом свиданий?

Сирак поморщился, словно ему дали пощечину. Поставил стакан на низкий столик.

– Прости меня! – сказал он и пошел к двери.

Искандер расхохотался ему вслед.

– Представляю себе человека, который не знает, куда деваться со своей возлюбленной, ха-ха-ха!

– Не дури!

Искандер перестал смеяться.

– Когда тебе нужно?

– В субботу, в два часа.

– Хорошо, – только и сказал Искандер.

– Я приду чуть раньше, – предупредил Сирак.

– Знаешь, почему я согласился?

– Почему?

– Не хочу, чтобы ты с ней не встретился!

Сирак захлопнул дверь, но даже из коридора было слышно, как хохочет Искандер.

ГЛАВА 12

Наконец наступила долгожданная суббота. Сирак с волнением смотрел на улицу из окна комнаты Искандера. Ему не верилось, что с минуты на минуту здесь появится Себле.

Он взглянул на часы. Она опаздывала всего лишь на десять минут, а ему казалось, что прошла целая вечность. Сердце учащенно билось, словно подгоняя медленные минуты. Он радовался, страдал, волновался.

Придет ли? Или, может, что-то ее задержало? Он не мог смириться с мыслью, что она не придет. Приоткрыв занавеску, он не отрывал взгляда от дороги. Себле не появлялась. Пустота, оцепенение – вот все, что ему остается. Улица по-прежнему была пуста.

Моросил мелкий дождь. Небо нахмурилось. А Сирак изнемогал от жары. Он весь был мокрый. Он ненавидел свое сердце, которое стучало, как барабан. В горле пересохло. Он не мог справиться со своими чувствами. Вошел в ванную, выпил глоток холодной воды, умылся, развязал галстук. Посмотрел на себя в зеркало и поразился – на него смотрело молодое, свежее лицо.

Провел рукой по щекам. Сегодня он был особенно аккуратно выбрит и даже надушился одеколоном. Кофейного цвета брюки, черный пиджак, голубая сорочка, красный галстук в черную полоску – это был его праздничный костюм. Он ушел сегодня из дому с мыслью одержать победу над сердцем женщины, которая его волновала. Разве это не самая большая победа? Досадно только, что он так вспотел. Он снова посмотрел в зеркало. Ему улыбался совсем молодой человек. «Да, любовь омолаживает», – подумал он, поправил галстук и вышел из ванной.

Сирак боялся смотреть на часы, но сдержать себя не мог. Прошло еще пять минут. Он нервно ходил по комнате. Вдруг под журнальным столиком увидел недопитую бутылку виски. Налил немного и, обжигая внутренности, выпил залпом. Стало немного легче. Потянулся, чтобы налить еще, и в этот момент раздался стук в дверь. Сирак не мог поверить своим ушам. Он не шевелился. Стук повторился. Сердце остановилось. Не было сил вздохнуть. Попытался поставить рюмку на столик, опрокинул ее и одним прыжком оказался у двери. Резко распахнул ее. Он не узнал Себле. Она была в темных очках, в низко повязанной черной косынке. В длинном белом плаще.

Она смущенно улыбнулась, быстро вошла в комнату, как будто за ней гнались. Он резко захлопнул дверь, запер ее на ключ и не в состоянии удержаться на ногах, прислонился к двери. Себле сняла очки и бросилась к нему в объятия.

– Как бьется твое сердце!

– А твое!

– Каждая минута казалась мне вечностью. Я боялся, что умру, не дождавшись тебя. Нет слов, чтобы выразить, как я ждал этого дня, этого часа. – Сирак дышал часто и прерывисто.

– Не могла найти машину, потому опоздала.

Она сняла плащ, косынку. Бросила все на диван. Поправила волосы. На ней была белая кофточка, голубая юбка и белые туфли на каблуке. Сегодня Себле выглядела особенно очаровательной.

– Какой ты нарядный! – взглянув на Сирака с улыбкой, сказала она.

– И ты очень красивая, Себле.

Он привлек ее к себе. Она прижалась к нему, но тут же отпрянула. Ее пугали собственные чувства. Она стала рассматривать комнату, которая была разделена на спальню и гостиную бамбуковой перегородкой. У двери стоял письменный стол и книжные полки с французскими книгами. Там же лежали кипы старых газет. Сирак следил за ней. Он выпил еще виски.

В комнате был полумрак. Желтые занавески, слегка пропуская свет с улицы, делали ее золотистой и придавали особую интимность. Над полками, по всей стене, были расклеены различные дипломы и грамоты хозяина.

– Верно, твой приятель вечный студент. – Себле улыбнулась. – Всю жизнь собирал дипломы и похвальные листы.

– Да, пожалуй. Нет науки, которую он не пытался бы изучать, – ответил Сирак. – Как говорят: не пускайте на базар того, кто не может остановиться перед соблазном.

Себле его не слушала. Она рассматривала фотографии Искандера. Их было много: в военной форме, в гражданской одежде – самые разные.

– Разве он служил в армии?

– Да, переводчиком. Он был в Конго.

– Похоже, что он очень любит себя, – сказала Себле, продолжая рассматривать фотографии.

– Творческая натура. Кажется самому себе мессией.

Сирак взял Себле за плечи. Он почувствовал, что ее бьет мелкая дрожь. Он поцеловал ее в затылок. Она не пошевелилась. Ему хотелось увидеть глаза Себле, он повернул ее к себе и нежно сказал:

– Красавица моя.

Себле улыбнулась. Губы ее напоминали бутон расцветающей розы. Жаркое дыхание обожгло его. Он смотрел в ее глаза. Там сверкали мириады звезд. Сирак не мог справиться с собой. Она разделила его чувства…

Первой нарушила тишину Себле.

– Если бы этот миг мог продолжаться вечно! – прошептала она, подняв голову и поправляя волосы.

– Ничего вечного нет. Радость в том, что мы имеем сейчас. – Сирак нежно гладил ее лицо. – Ты прекрасна.

Себле положила голову ему на плечо.

– Если бы Агафари смог постичь тайну.

– Какую тайну? – спросил Сирак.

– Тайну вечной жизни.

– О, эту тайну! – Сирак усмехнулся. – Если бы Ева не заставила Адама отведать запретный плод, мы бы знали о жизни много больше. Адам вкусил незрелый плод и оставил роду человеческому незрелые знания. Теперь Агафари странствует в поисках древа жизни, в котором для человечества скрывается тайна победы над смертью. Произойдет чудо, когда он отыщет это древо и съест зрелый его плод!

Себле не понимала его. Глядя на нее, Сирак продолжал:

– За право обладать древом жизни начнется невиданная доселе борьба. Кому суждена долгая жизнь, а кто умрет молодым?! Рассудить это может лишь Страшный суд и кровопролитие… Для философа его жизни вполне довольно. А дурак не будет знать, что делать ему и с вечностью! – Сирак нежно поцеловал Себле в лоб.

– Когда же ты продолжишь историю Агафари?

– Может, даже сегодня.

– Значит, ты еще не начинал? Почему?

– У меня нет времени.

– Почему? – не унималась Себле.

– Ну что ты все «почему да почему», – засмеялся Сирак. – Занят был. О тебе все время думал!

– Знаешь, о чем я сейчас мечтаю? Мы с тобой сидим дома. Ты пишешь, а я рядом: читаю то, что ты написал. Мы обсуждаем твою работу. Мне так и представляется наша жизнь в спокойствии и любви. – Она смотрела прямо перед собой, как будто там на стене и была изображена эта идиллическая картина.

– Да, действительно прекрасно.

– Что? – очнулась Себле.

– Твои желания прекрасны, говорю.

– Разве ты не видишь, как мы сидим рядом и я опираюсь рукой на твое колено.

– Вижу, все вижу.

Себле продолжала мечтать вслух о том, как она подает Сираку кофе, обед, укрывает его накидкой габи, если станет прохладно. Сирак внимательно слушал ее и вдруг прервал:

– Но писателю этого мало.

– Мало преданности и любви, да?

– Не в этом дело, – сказал он и погладил ее руку. – Писателю необходима свобода. С той минуты, когда в нем зародится замысел его детища, и до того, как он его создаст, он должен быть свободным. Для него в это время ценно лишь творческое состояние его души. Он думает о своем произведении больше, чем о возлюбленной. Как сказал один из поэтов, влюбленный поэт в душе желает смерти своей возлюбленной.

– Значит, вам, людям творчества, нет дела до тех, кто вас любит?! – воскликнула Себле.

– Мы отдаем себя работе полностью и более всего нуждаемся в свободе.

– Если я буду понимать тебя, разве я смогу помешать твоей свободе? Я не стану отвлекать тебя от работы. И если увижу, что ты устал от книги, то пойму твое желание отвлечься. И буду ждать твоего возвращения в тени твоей любви. Какая еще свобода нужна тебе?

– Может, так и будет года два, а потом… – Сирак засмеялся.

– А потом?

– Потом? – повторил ее вопрос Сирак. – Ты будешь такая же, как все другие женщины. Станешь заботиться о детях, о благополучии семьи, о материальном достатке в доме. И тогда прощай, свобода, прощай, творчество, прощай все, чем живет писатель! Ведь писатели часто очень непрактичные в быту. Материальные блага не являются целью настоящего писателя. Он стремится к творчеству, к прекрасному… И вот тогда-то начинается немой поединок. Кончается взаимопонимание, место его наследуют ссоры и распри. И женщины правы в этом случае.

Себле слушала его внимательно, боясь пропустить хоть одно слово.

– Если ты так считаешь, почему же ты женился, и даже два раза?

Сирак не мог сразу ответить на ее вопрос:

– Не знаю. Жизнь полна парадоксов. Писатель обычно одинок. И он любит свое одиночество. Только тогда он может слышать свое сердце и писать. Мы стремимся к полной свободе. Но долг – это часть той же свободы.

– Как все-таки жестока жизнь.

– Может, когда-то человек и сможет постичь ее. И будет создан общественный порядок, который даст писателю все, что необходимо для того, чтобы он мог свободно творить. Наступят прекрасные времена, о которых сейчас можно только мечтать: все будут трудиться в меру своих возможностей и получать от общества то, что им необходимо. Я не думаю, что такое в принципе невозможно. Я верю, что человеческая натура изменится к лучшему. Но даже если на земле наступит рай, люди творчества не найдут в нем покоя. Чувству удовлетворения нет места в их сердцах.

Сирак смолк и долго смотрел на Себле, которой сказать уже было нечего.

ГЛАВА 13

Кончились дождливые недели. Наступил сентябрь, близился новогодний праздник[58]58
  По эфиопскому календарю Новый год наступает в первый день месяца мэскэрэм (соответствует 11 сентября григорианского календаря).


[Закрыть]. Девушки надели нарядные платья, украсили волосы. Отварами трав выкрасили руки и ноги. Веселыми стайками, со смехом и пением спускались они к реке собирать к празднику тростник. У каждой на шее священный новогодний талисман. Светлой надеждой дышит все вокруг в ожидании Нового года. Просыхают после ливней дороги. Очистилась в реках вода. Небо стало голубым, как бирюза. Золотистая накидка желтых весенних цветов покрыла долины, горы, ущелья.

Сирак и Себле стали часто бывать в номере Искандера и, как беззаботные птицы, наслаждались радостью пробудившейся жизни. Их чувства были яркими, как первые лучи весеннего солнца, чистыми, как небо после тропических дождей, звонкими, как пение весенних птах, ароматными, как первые цветы…

Сирак еще лежал в постели и вспоминал свидания с любимой. Сегодня они встретятся. Он решил позвонить Искандеру, чтобы предупредить его.

– Если оплатите мою постель, то в чем же дело? – прозвучало в ответ с издевкой.

– Только в кредит! – в тон Искандеру ответил Сирак.

– Кредит запрещен.

– Как можно запретить то, на что есть воля божья?

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросил Искандер.

– Разве сама жизнь не дана нам в кредит?

– Черт ее знает! – буркнул Искандер. Сегодня он был как будто не в настроении. Сираку некогда было задумываться над причиной этого. Он вскочил с постели, умылся, оделся и вышел к завтраку. Обнимая Иоханнеса, в комнату вошла Цегие. Вслед за ней – Вубанчи с большим подносом.

Сирак ел с аппетитом. Цегие посмотрела на него и как бы невзначай спросила:

– Не слишком ли ты франтишься в последнее время?

– Заметно? – сказал Сирак с усмешкой и поправил галстук.

– Еще как. Не только наряжаться стал, даже и характер изменился, – сказала Цегие, кормя с ложечки Иоханнеса. – Куда только девалось твое недовольство, обиды? Книгу совсем забросил. На работу ходишь вовремя. Что с тобой случилось, муж мой?

Сирак отхлебнул чай и спокойно ответил:

– Ничего. Чувствую себя молодым. Вот и все. Когда человек чувствует молодость, в его душе звучит музыка. Мир кажется ему прекрасным. Он забывает о мелких неурядицах. Его начинает волновать все вокруг. Ну, как тебе сказать? Человек влюбляется в жизнь.

Иоханнес не хотел есть, капризничал.

– Ну что за наказание такое! – приговаривала Цегие. И, обращаясь к мужу, продолжала: – А разве не ты говорил мне, что одежда и вообще внешний вид не определяют сущность человека? Смотрю теперь на тебя, вспоминаю твои слова и ничего не могу понять.

– Не корми ты его насильно, это плохо действует на Иоханнеса. Ребенок должен быть упитанным, иначе он не ребенок, так, что ли, ты считаешь?! – сказал Сирак и вышел из-за стола. – Да, конечно, одежда ничего не определяет в человеке, но она отражает его настроение.

– Так что же случилось с твоим настроением?

– Радуюсь жизни. Я же сказал тебе. – Он поцеловал Иоханнеса в висок, жену – в щеку и направился к двери.

– Желаю тебе доброго здоровья, – сказала Цегие.

Он вышел на улицу, напевая свой любимый марш «Революционная родина или смерть», и услышал, что у соседей снова завыла собака. Подумал, жив ли герой… Неожиданно, словно из-под земли, перед ним возник нищий, молча протянул шляпу. Поздоровался, справился о здоровье Цегие. Сирак дал ему мелочь. Тот благодарно принял и посоветовал жене Сирака поехать на святые воды. Не заставил себя ждать и хромой Мандефро. Опираясь на палку, он ковылял навстречу.

– Приветствую вас, учитель! – как всегда, поклонился он. Сирак дал и ему несколько монет. Только господин Бырлие не напомнил о себе. Видно, без устали строчил на своей машинке, латая старье.

Сирак шел к «дому сатаны», напевая все тот же марш. Там он надеялся поймать такси. Он спрашивал самого себя, что с ним происходит. Влюбился ли он в жизнь? Или сам влюблен?.. Но почему он с нежностью стал смотреть на жену? Разве можно любить одновременно двух женщин? Ну и загадки преподносит жизнь! Он так был занят своими мыслями, что не заметил, как над ним нависла тень Хаджи Мустафы.

– Каково ваше решение, скажите, ради аллаха!

Сирак поднял голову.

– Хаджи, оставьте меня в покое, ради аллаха, пока я не закончу книгу.

– Как только вы освободите дом, я женюсь на молодой девушке и подарю аллаху новые души. Что важнее, выполнить волю аллаха или написать какую-то книгу? Рассудите сами! Ради аллаха, рассудите! – вопил Хаджи.

Сирак разозлился.

– Вы никак не можете понять меня! Я бы рад уехать из вашего дома, но я должен выполнить свой долг. Я вижу, вы беспокоитесь не потому, что вам некуда поселить вашу будущую молодую жену, а потому, что в доме, который был вашей собственностью, живут другие люди. «Почему бы не передать его в наследство жене и детям?» – думаете вы. Вот что такое, по-вашему, подарить аллаху новые души. А почему бы вам, Хаджи, все-таки не подождать, пока я закончу книгу?

– Ради аллаха, выслушайте меня, господин Сирак. Этот дом для меня особенный. Ведь я построил его на деньги, которые заработал, торгуя углем. Сколько угля перетаскал я своими руками, чтобы накопить деньги на него. Вы правильно говорите, что я успокоюсь лишь тогда, когда моя кровинка, мое дитя, получит его. Ради аллаха, Сирак, прошу вас! Если не верите в аллаха, может, уважите мои седины? Если я смогу чем-то другим помочь вам, скажите!

– Наберитесь терпения, больше ничего от вас не требуется.

– Поймите, сейчас я в деньгах не нуждаюсь, спасибо щедрому аллаху. Жизнь моя – полная чаша. Мне нужен только мой дом и…

Сирак вопросительно поднял брови.

– И я готов дать вам тысячу бырров, только освободите его.

– Хаджи, мне не нужны ваши деньги!

– Хорошо, я добавлю еще пятьсот бырров…

Сирак вскочил в первую попавшуюся машину, и вслед ему еще долго неслись причитания Хаджи, который взывал к своему аллаху.

После работы Сирак решил отправиться к Искандеру. Сегодня тот был в добром расположении духа. В комнате чисто прибрано. Старые газеты и журналы, обычно валявшиеся где попало, аккуратно связаны в пачки. Сирак пожал руку Искандеру и сел в кресло. Заметив радость на лице приятеля, он спросил, что с ним произошло.

– Я снова живу. Добрый дух примирился со мной, – сказал Искандер.

– Какой еще дух?

– Дух творчества. Я опять засел за книгу. Теперь-то я уж напишу, как надо. Я словно ожил, работать хочется. – Он возбужденно потирал руки.

Сирак не без зависти сказал:

– Это замечательно. Мне бы так.

– Спасибо тебе. Ты мне помог. – Искандер подошел к Сираку и расцеловал его в обе щеки.

– Ну что ты? – Сирак смутился.

– Ты открыл мне глаза. А мне, глупцу, сначала показалось, что ты меня убил. – Он одним прыжком оказался у письменного стола и схватил пачку листов желтоватой бумаги. – Хочешь, я расскажу тебе содержание моей будущей повести?

Сирак посмотрел на часы, положил ногу на ногу и приготовился слушать, хотя все мысли его были с Себле.

Искандер включил настольную лампу, сел за письменный стол.

– Знаешь, какое название я решил дать повести? «Земля – пахарю».

– Замечательно.

– Тебе нравится? Начну с того дня, когда был объявлен декрет о земле. Помнишь, что творилось тогда?

– Такое не забыть. У меня до сих пор в ушах звучит голос диктора, который объявил по радио: «С этого дня вся земля становится собственностью народа Эфиопии!» Разве можно забыть день, когда заново родился придавленный эфиопский крестьянин, который был выше лишь разве что мертвых, но ниже всех живых?

– Я хочу показать, как по-разному восприняли декрет люди, – оживленно продолжал Искандер. – Крупные землевладельцы не верили в жизненность декрета. «Все это бред! – говорили они. – Декрет не продержится и пару дней». Некоторые в злобе даже разбивали радиоприемники. Сторонники ЭНРП считали, что до тех пор, пока не будет создано временное народное правительство, до тех пор, пока крестьяне не будут организованы и вооружены, объявление такого радикального декрета преждевременно. Декрет, по их мнению, мог только породить противоречия между крестьянами и солдатами, замедлить процесс передачи власти в руки гражданского правительства. Неподготовленное, неорганизованное крестьянство, считали они, не сможет защитить свои права. Объявить декрет в таких условиях равносильно тому, как запрячь лошадь позади телеги. И вот тут-то появляется главный герой повести Деджене…

Сирак опять взглянул на часы.

– Деджене – сын бедного крестьянина. В детстве он видел лишь коровьи хвосты. Учиться начал поздно и в колледже был старше других студентов. У него уже зрелый классовый взгляд на вещи. Он считает, что молодое поколение должно провести в жизнь земельный декрет, отражающий вековые чаяния крестьянства.

– Значит, появляется герой из народа, – перебил Искандера Сирак. – Надо умело показать его жизнь, характер. Его революционность не должна ограничиться лишь произнесением революционных фраз. Читатель должен чувствовать и размышлять вместе с ним. Деджене должен быть тем героем, неудачи и победы которого читатель полностью разделяет.

– Вот-вот. Мне кажется, я хорошо знаю Деджене, вижу его, говорю с ним, понимаю его. Если говорить коротко, содержание повести состоит в том, как Деджене будет участвовать в проведении в жизнь декрета о земле. Он всем сердцем поддерживает эту кампанию, живет чаяниями и жизнью простого народа, слышит биение его пульса. Многое ему предстоит узнать, но и сам он будет отдавать свои знания другим, делать все, чтобы помочь крестьянам осознать свои цели, организоваться. Деджене будет стойким и храбрым в жестокой борьбе с помещиками. Ему придется трудно, он будет отстаивать свою правоту. Его объявят контрреволюционером, арестуют по ложному навету. Многое придется ему пережить, прежде чем народ освободит его и оценит его заслуги. Вот так я представляю мою книгу. Закончить думаю тем, как крестьяне, объединенные кооперативом, празднуют первую годовщину декрета. – Искандер встал, прошелся по комнате. – Ну, как? – спросил он Сирака.

– Неплохо.

– Ты правду говоришь?

– Конечно. Но судьбу книги определяет не столько сюжет, сколько герои произведения.

– Ты думаешь, я справлюсь с темой?

– Это мы увидим, когда книга будет готова. Но в целом мне твой план нравится. Только не занимайся копированием действительности. Задачи художественной литературы сложнее. Знаешь, как их определяет метод социалистического реализма: правда жизни и социалистические идеалы как преобразующее начало общества, активность человека-творца. Ты хорошо продумал конец повести?

– Да. Прототипом моего героя является один из участников кампании. Его имя Таммене. Если бы ты видел его! Удивительно приятный парень! Между прочим, он читал твою книгу «Исчезнувшая, как тень». Она ему очень понравилась. Таммене мне подробно рассказал о кампании. Борьба была суровая. Он много пережил. Если бы ты слышал, как он рассказывал о том, как типы из ЭНРП объявили его врагом революции, посадили под арест, мучили, терзали и как потом крестьяне освободили его. Потом его обвинили в поддержке ЭНРП, потому что он был против лозунга «Демократические права эксплуатируемым – немедленно!». Страшно представить, что он был на грани гибели. Пережил немало испытаний, страданий и остался верным делу революции и полным уверенности в ее победе. Он говорит: «Нельзя делать выводы о революции в целом по тому, какие несчастья подчас она приносит отдельным людям. Нельзя шарахаться из стороны в сторону в зависимости от того, вверх или вниз несет тебя революционный поток в данный момент».

«Мы столько сделали для революции, горели и сгорали ради нее, а что получили?» – говорят некоторые и удаляются разобиженные. Это глубоко неверно. Дело не в том, получил ты назначение или оказался разжалованным, нашел или потерял. Я никогда не забуду, как он сказал: «Мое счастье в том, что горит, ярко пылает факел революции!» На будущей неделе мы собираемся вместе поехать в деревню Кофеле, где он участвовал в проведении кампании. Знаешь, он очень общительный и отзывчивый человек… Кстати, а как твои дела? – вдруг спросил Искандер.

Сирак только рукой махнул:

– Никак, топчусь на месте.

– Может, ты влюбился?

– Какая там любовь! – нарочито громко и небрежно ответил Сирак.

– Конечно, влюблен. – Искандер засмеялся. – Или все это забавы ради, чтобы развеяться? Мне кажется, ты намеренно построил себе убежище, чтобы спрятаться от действительности. Ты словно бы живешь в выдуманном мире.

– Откуда это видно? – сердито спросил Сирак.

– Да уж так мне кажется…

– Почему же все-таки? – настаивал Сирак.

– Ну… Я не думаю, что ты легкомысленно относишься к своему творчеству. У тебя есть жена и ребенок. Ты всегда представлялся мне сильным человеком.

– А что ж, по-твоему, любовь – это слабость?

– Я не это хочу сказать. Просто мне кажется, что ты по характеру своему не из тех людей, которые ищут убежище. А может, это получилось случайно? – Искандер слегка присвистнул.

– Что?

– Может, ты начал встречаться с Себле просто так, из легкомыслия или чтобы уйти на какое-то время от жизненной суеты. А если она тебя полюбит? Разрушит свою семью? Что ты станешь делать? Выгонишь жену и женишься на Себле? Ты несешь ответственность не только за себя, но и за нее. Я знаю, что ты не желаешь ей зла. Подумай, Сирак, мне кажется, тебе пора оставить развлечения и взяться за перо. От этого будет лучше и тебе, и ей. Прости, что влезаю в твои личные дела. Тем более, что Себле сейчас придет. Да и у меня тоже есть дело. Я пошел, – сказал Искандер и поспешно вышел из комнаты. Сирак мысленно выругался.

И однако слова Искандера заставили его задуматься. Ему стало неприятно. «Действительно ли я люблю Себле? Или?.. Может, Искандер прав?» К чему могут привести их отношения? Сирак не мог ответить на этот вопрос. Он стоял посередине комнаты, понурив голову, и чувствовал, что попал в западню. Но сейчас он больше думал о Себле, чем о себе. «Есть ли в нашей жизни на самом деле место десяти заповедям? Все мы их заученно повторяем, а сами не верим ни одному слову. Они не являются законами ни для кого из нас», – размышлял Сирак, когда в дверь постучали.

– Минута в минуту. – Себле обняла его.

– Как я соскучился! – Он нежно прижал ее к себе.

И опять запели птицы. Горы застыли торжественно, как на богослужении. Ярко пылают свечи в храме. Туманная дымка на горизонте поднимается, как струйки курящегося ладана. Вздымается и падает морская волна. Жизнь, которая медленно проплывала мимо, снова на мгновенье бросила свой якорь… Тишина. Молчание.

– О, что за жизнь! – сказала Себле.