Текст книги "Жаба расправила крылья"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
– Нуклеотиды, – подсказал Мак Лоу.
– Ага! – обрадовалась она, – А потом все это долго склеивалось и расклеивалось по естественному отбору, и получились самые простые микроорганизмы.
– Да, – согласился он, – примерно так представлял себе это Гарольд Юри, один из величайших физхимиков XX века… А его студент, Стэнли Миллер, придумал эту простую лабораторную установку. Кстати, студентом Юри был и Айзек Азимов, знаменитый фантаст, впервые поднявший тему Немезиды и жизни на планетах в ее системе… Теперь, попробуем понять, чем отличается ситуация на древней Земле и ситуация на Ктулху.
– Живой ветер Немезиды, – сказал Оскэ, – В смысле, поток водорода и метана, если я правильно понимаю, что вылетает из атмосферы Немезиды и попадает на Ктулху.
Мак Лоу вытащил из сумки сигару и утвердительно кивнул.
– Верно. Это одно важное отличие. На древней Земле свободный водород и метан в атмосфере исчезли за два миллиарда лет химической эволюции. На Ктулху эти газы постоянно поступают в атмосферу, и связывают кислород, если он там появляется. Результат: совершенно другие химические условия. А что еще?
– Я плохо помню, что там было в школе по химии, – произнес Хаген, – но, чисто по здравому смыслу, этот клейстер, который коллоид… Его не очень-то взболтаешь.
– Так-так, и что из этого следует? – поощрил его Мак Лоу.
– Что следует? Ну, что если какая-то клякса куда-то попала, то, скорее всего, она и останется в этом самом месте. Разве что немного размажется.
– Замечательно! – Мак Лоу щелкнул зажигалкой и прикурил, – значит, в глюкеане, в отличие от земного океана, могут возникать довольно стабильные формации, где, например, концентрируются и реагируют между собой некоторые вещества, а ячейки коллоида играют роль стенок реактора, по аналогии с мембраной живой клетки.
– Только, куда эта клетка потом денется? – заметил Хаген, – Если взять, к примеру, инфузорию туфельку, то она в этом клейстере просто застрянет на фиг.
Флер, устроилась поудобнее с парой питающихся киндеров, и толкнула Оскэ в бок.
– Ежик, прикинь закономерность: из всей школьной биологии простейших, в голове остается только эта инфузория туфелька.
– Ну, да, – согласился он, – По ходу, там все остальные звери не прикольные.
– Между прочим, – заметил Мак Лоу, – инфузория туфелька это весьма продвинутое существо. Жизнь начинается с гораздо более примитивных форм.
– А эти примитивные формы в глюкеане могут ползать? – спросила Рибопо.
– В каком смысле ползать, Ри?
– Как wrom… В смысле, чевряк… Ну, типа такого…
Элаусестерка выполнила короткую и выразительную пантомиму, показав принцип движения червя в толще грунта.
– Wrom, в смысле чевряк, – с выражением повторил молекулярный генетик, – между прочим, неплохая идея. Организм со скользящей мембраной наподобие…
– …Объемной танковой гусеницы, – подсказал Оскэ.
– Shrecklich Panzer-Ahnlich Cthulhung Wrum! – торжественно произнесла Фэнг.
– Чего-чего? – спросила Люси, повернувшись к Хагену.
Хаген хмыкнул и перевел с немецкого.
– Ужасный Танко-Подобный Ктулхианский Чевряк.
– Надо будет отправить это слово Энди Роквеллу, – заключил Мак Лоу, – Он весьма увлечен гипотезами о ктулхианской жизни, но до идеи награждать гипотетических монстров такими монументальными названиями, он не додумался.
– Мак, ты сползаешь с ответа! – возмутилась Рибопо, – По твоему мнению, жизнь на Ктулху существует или нет?
Молекулярный генетик покачал дымящейся сигарой влево-вправо.
– Я рассуждаю следующим образом. Как мы уже выяснили, на Ктулху имеются очень удачные предпосылки для первичной химической эволюции. Гораздо лучшие, чем существовали на Земле, когда тут собиралась зародиться жизнь. Постоянный приток химических реагентов с «живым ветром», высокая грозовая активность, и коллоид, в котором концентрируются органические продукты реакций. Но! Там нет постоянной циркуляции жидкого океана, а значит, возникающие прото-биологические системы погибают, исчерпав локальные ресурсы пищи, или застывают на примитивной фазе развития. Настолько примитивной, что ты даже не сможешь однозначно определить: перед тобой жизнь или неживая физико-химическая ячейка наподобие кристалла.
Фэнг развела руками и лаконично констатировала:
– Облом.
– Не забудь, Фэ, что я могу ошибаться, – заметил Мак Лоу.
– А вот… – вдруг произнесла Пума, подняв голову с широкой груди Рона Батчера, дремлющего в углу рафта, – …Я слышала про глюкеан на Марсе.
– Фэйк, – уверенно сказал Оскэ, – На Марсе есть только лед, и то мало.
– Эй-эй! Я не сказала, что глюкеан там уже есть! Слух был про то, что его там можно сделать. Обычный океан нельзя, он испарится, а глюкеан можно, да!
– Ты видела расчеты? – поинтересовался он.
– Я видел, – вмешался Мак Лоу, – В марсианской атмосфере парциальное давление водяного пара примерно полтора паскаля. Известны коллоиды на основе гидроксида кремния, для которых это давление при умеренной температуре выше равновесного. Иначе говоря, они не будут терять воду и останутся в желеобразном состоянии.
– У-у! – обрадовалась Пума и осторожно постучала кулаком по груди Рона.
– Что? – спросил он, открывая глаза.
– Док Мак сказал: на Марсе можно сделать глюкеан, да!
…
Через несколько часов на Алофи.
После праздничного обеда-ужина.
Люси, старательно массируя ладонью пузо, с грустью произнесла.
– Почему я не успеваю вовремя остановиться?
– Потому, что ты не слушаешь, что тебе говорят, – строго сказала Чубби, – Я трижды внятно сказала тебе: Детка! Хватит!... Так…Хаген, будет неплохо, если ты через час выпихнешь это объевшееся горе поплавать и вообще подвигаться. Но не раньше.
– ОК, тетя Чубби, – Хаген глянул на часы и кивнул, – ровно через час.
– Видишь, док Мак, как со мной теперь обращаются? – горестно произнесла Люси, – Я сейчас неминуемо впаду в депрессию… Если только мне не расскажут про Мангароа.
– Мангароа? – переспросил Мак Лоу, – В смысле, субкоричневый карлик, называемый также «Немезида-бис»?
– Ага, – Люси кивнула, – вторая Немезида, которую открыли киви, и у которой четыре планеты, наподобие Марса.
– На самом деле, – сказал он, – про эти спутники известно лишь, что они существенно крупнее нашей Луны, и что у них есть какая-то атмосфера. Это еще не значит, что они наподобие Марса.
– Наподобие, – уточнила она, – Это в смысле, что на них можно жить, как на Марсе.
– На Марс – ответил Мак Лоу, – жить нельзя. Можно провести терраформинг, и сделать из Марса нечто похожее на Землю. Но, вряд ли это произойдет в ближайшем будущем.
– Стоп, Мак! – воскликнула Фэнг, – На Марсе уже выбран проект обитаемых пузырей, и строительство вот-вот начнется! Поселок планируют заселить в декабре этого года!
– Фэ, ты слегка невнимательна, – молекулярный генетик улыбнулся, вынул из кармана сигару и щелкнул зажигалкой, затем, прикурил и выпустил струйку дыма,
– В чем же Фэ невнимательна, а? – вмешалась Рибопо, – Ну, Мак, не ты тяни селедку за хвост! Актерская пауза засчитана, классная пауза, но давай, объясняй…
С детского лежбища донесся требовательный писк одного из младенцев.
– Так, – констатировала Чубби, – Кто-то будет шевелить мозгами, а кто-то – сиськами. Пума, притащи, пожалуйста, сюда обоих мелких… Люси поставь какао… Ребята, кто курит, сдвиньтесь, чтобы дым не шел в нашу сторону… Дружище Мак, тебя это тоже касается. Надеюсь, это не собьет тебя с мысли.
– Ничуть, – ответил он, пересаживаясь, – Объясняю. Мы с такой легкостью привыкаем говорить о поселках на Марсе, или на Церере, в то время, как речь идет о жизни не на самой планете, а в пузырях. Пока мы оперируем в середине Солнечной системы, это нормально. Мы можем бросать в точки колонизации сотни тонн грузов. Но возьмем периферию, с нашими горячо любимыми субкоричневыми карликами – Немезидой, Мангароа, etc. Долететь, как выяснилось, можно, но вот наладить снабжение колонии необходимыми ресурсами… Увы. Нам просто не хватит ресурсов и энергии. И сразу проявляется разница между: «жить в пузыре» и «жить на планете». В первом случае регулярная поддержка с Земли абсолютно необходима, а во втором – есть варианты.
– Если ты так ставишь вопрос, – сказала Фэнг, – то почему бы не полететь туда, где есть подходящие условия, и местные ресурсы?
– Сразу к звездам? – не без иронии, уточнил Мак Лоу.
– Да, а что? Звездолет «Daedalus» был разработан «British Interplanetary Society» еще в 1980-м! Его можно было построить уже тогда, а сейчас это даже не очень дорого!
Мак Лоу поднял глаза, наблюдая за струйкой дыма от сигары, и произнес.
– Полвека в полете до звезд в радиусе 6 световых лет, или век – до звезд в радиусе 16.
– Для людей с «мамонтовым геном» век – не срок, – парировала она.
– ОК. Что ты реально надеешься найти? Планету – близнеца Земли?
– Почему бы и нет? – сказала Фэнг, – Не совсем близнеца, а что-нибудь типа Марса с азотно-кислородной атмосферой в треть земной по давлению. Вполне реально, ага? Миллиард лет назад Марс и был таким. И там текли нормальные водяные реки…
– Здорово! – перебил Мак Лоу, – Видимо, все это еще и обитаемо, а иначе, откуда бы взялось столько кислорода?
Фэнг чуть пожала плечами и улыбнулась.
– У экипажа скромные запросы. Им хватит одноклеточных водорослей.
– А сколько, кстати, экипажа? – спросил он.
– Если ориентироваться на «Daedalus», то четверо, плюс два центнера груза.
– И какая у них вероятность выжить при таком раскладе? – вмешался Рон.
– Мне кажется, что высокая, – ответила она, – Ведь «мамонтовый ген» это не только удлиненная молодость, но и усиленная сопротивляемость организма.
– Просто праздник, – проворчал экс-коммандос, – Как любит говорить Уфти: «убитый вражеский боец – это не только твой вклад в победу, но и сто фунтов свежего мяса».
– Не смешно! – объявила Рибопо.
– Ну! – Рон кивнул, – Я ему тоже всегда говорю: не смешно, а он не верит. Я, вообще-то хотел спросить, что из сетевого флейма о мамонтовом гене для человека – правда, а что вранье. В серьезных популярных источниках было только про опыты с мышками.
– Так, – произнес Мак Лоу, – Начнем с того, что в середине лета ко мне на Никаупара заявились исландские неандертальцы. Колоритные ребята, кстати.
Микеле Карпини удивленно поднял брови.
– Исландские неандертальцы были у тебя в гостях?
– Да. Их интересовали долгоживущие водяные землеройки, которыми уже длительное время занимается Рохо Неи и долгоживущие тупайи, которыми занимаюсь я. Как вы понимаете, интерес касался возможности применения всего этого к человеку. Я это не рассказывал раньше, поскольку я обещал держать в секрете до некого момента.
– До момента рождения человеческих детей с этим геном? – спросила Чубби.
– Верно, – Мак Лоу кивнул, – эти исландцы упорно хотели какой-то определенности, объявленной от имени науки. Сначала они ездили к доктору Рохо Неи, и даже писали пропорции, вроде: 1 год для водяной землеройки равняется 50 лет для человека. Если землеройки с встроенным «мамонтовым геном» дожили до 8 лет и даже не выглядят постаревшими, то человек должен остаться молодым до 400 лет. Рохо выкрутился: он напоил исландцев какао, и объяснил, что между землеройкой и человеком огромная разница, и что простая пропорция тут не работает. Другое дело – тупайя, ближайший общий предок всех приматов. А тупайями занимается доктор Мак Лоу, до него всего тысяча миль на запад… Рохо не хотел их расстраивать. И я тоже. Слово за слово, и я согласился провести эксперимент с волонтерами-людьми. Это не составляло особой сложности, но я не решался проявить инициативу…
– А исландцы решились? – предположил Оскэ.
– Да. Едва я согласился, как прилетели полдюжины девчонок. Здоровые скандинавки, немного старше двадцати лет, толковые, полностью информированные…
– И теперь имеется шесть малышей с «мамонтовым геном»? – спросил Рон.
– Восемнадцать малышей, – ответил молекулярный генетик, – Они рожали тройни. В элаусестерском стиле. Сейчас это уже можно достаточно точно регулировать. Все малыши с «мамонтовым геном» родились здоровыми, мы провели целую кучу тестов, результаты нормальные. Это не доказывает, что наши малыши будут жить 400 лет, но, можно считать установленным, что мамонтовый ген не опасен для человека.
– Это уже немало, – заметил Микеле.
Мак Лоу стряхнул наросший на сигаре столбик пепла и откликнулся:.
– Немало… У нас в «Центре экстремальной биологии» на сегодняшний день лежит больше тысячи заявлений от молодых женщин, которые желают стать волонтерами следующей серии. В основном они из Канады и Скандинавии.
– И что «Центр» будет с этим делать? – спросила Чубби.
– Если у этих милых дам нет проблем со здоровьем, то «Центр» пойдет им навстречу. Понятно, что будет скандал на всю планету, но…
– Не будет большого скандала, – перебила она, – Тебя и коллег обольют помоями на нескольких TV-каналах, и все. Сейчас все заняты войной католиков с гугенотами.
– Если кого-то интересует мое чисто-дилетантское, мнение… – начал Хаген.
– Не прибедняйся, бро, – сказала Фэнг.
– …То, – продолжил он, – продав достаточному числу людей этот «мамонтовый ген», можно спокойно курить бамбук и медитировать. Все остальное, в смысле полетов к звездам и прочим галактикам, сделается само. У людей не будет другого выхода.
Мак Лоу приподнял брови и повернулся к Хагену.
– В каком смысле, не будет другого выхода?
– В психологическом, – пояснил робототехник, – Если хабитант считает, что его детям хватит кофе, сахара и булочек с кремом, это одно, а если он уверен, что на их век не хватит, то это совсем другое. В условно-западном мире гуманизм и так уже выходит из моды. Вы видели, что творится Европе, в Магрибе, и в Карибском регионе? А если еще «мамонтовый ген» у детей… Тут с хабитанта слетит последние остатки гуманизма. Он резко метнется расчищать своему потомству жизненное пространство на этой планете, потом путь к другим планетам, и так – пока палец не устанет давить на гашетку.
Экс-майор INDEMI сделала большие глаза.
– Хаген! Да ты просто экстремист!
– Что ты, тетя Чубби! Я вообще плюшевый! А вот док действительно экстремист. Без обид, док Мак, но ты сам сказал: больше тысячи мам на очереди в следующую серию. Дальше будет десять тысяч... Потом сто. Я думаю, у них в агитке уже написано, типа: Планета Земля – не зоосад для всякой консервативной фауны, а космодром для наших киндеров, которые полетят завоевывать космос от Альфы Центавра, и до самой, блин, долбанной Туманности Андромеды. Из этого – понятные скорострельные оргвыводы.
– В агитке у кого? – спросил Мак Лоу.
– У неандертальцев, – пояснила Чубби, – Ты знаешь, Мак, что подарил неандертальцам единственное, чего им не хватало для экстремизма: мощную научно – обоснованную футурологию, в которой они играют роль архитекторов будущего галактики. Одна пара мамонтовых неандертальцев… Вот, термин придумался. Одна такая пара способна на протяжении своей жизни заселить своими потомками целую планету. Увидеть двадцать поколений своих потомков: крепких, умных, смелых, сильных, позитивно-агрессивных! Настоящее нео-первобытное племя в процессе экспансии! Заселить своими потомками континент после, как бы, зачистки – это вообще плевое дело. Ты этого хотел, Мак?
– Я не особенно задумывался о социально-политическом аспекте, – ответил он, – а ты считаешь, что это очень плохо?
– Хорошо – плохо, это, в данном случае, абстракции. Для нашего региона наличие подобного племени не означает ничего принципиально нового, и уж точно ничего плохого. А вот для условно-западной цивилизации… Я не исключаю, что твоя шутка окажется последней соломинкой, которая переломит спину этому верблюду.
Доктор Мак Лоу задумался на минуту, а потом махнул рукой.
– Такая, видно, судьба у этой цивилизации. К середине каждого столетия, кто-нибудь ломает ее горбатую спину. Черт с ней... Я бы хотел акцентировать внимание на более интересной проблеме – жизни далекой колонии при минимуме снабжения с Земли.
– Напрашивается нешгаизм, – сказал Оскэ.
– Надо же, как быстро распространилась мода на это папуасское сленговое название транс-робототехники, – удивился Мак Лоу.
– Это американское слово, – возразила Флер, – его придумал Фил Фармер, янки.
– Нет, ребята. Фармер придумал нешгаев, а слово «нешгаизм» придумали папуасы. Впрочем, так или иначе, вы знаете, что это, а следовательно, оцените два маленьких подарка от Джерри Винсмарта… Люси, если тебе не трудно, притащи сюда мешок, который где-то под козырьком, я в темноте не вижу… Вот! Большое спасибо, итак…
…Объект был похож на стандартную визитную карточку. Мак Лоу надавил на край «карточки» и... на поверхности возник движущийся рисунок, и послышался голос:
«…Новый клип Кари Лейв. Он называется «Drakkar angreb». Клип создан по мотивам действий команды капитана Стюарат Палфри в недавнем конфликте между флотами Британии и Гренландии в Карибском море. Как пишут наши зрители: «Кэп Палфри показал, кто в море хозяин». Конфликт был коротким и обошелся без жертв, что уже хорошо. Мы, вместе с Кари, гордимся нашим флотом и нашими капитанами…».
Микеле Карпиини недоуменно уставился на карточку.
– Па, – сказала Флер, – по ходу, это гренландский телеканал «Viking wave».
– Точно, – подтвердил Мак Лоу, – Пока мы не придумали переключения программ, и каждый штамм принимает один TV-канал. Этот штамм – «Viking wave». Да, я забыл сообщить: этот мини-телевизор – GM-гриб, и он растет как обычный гриб. Когда он вырастает, то его срезают под шляпкой. Заряжается гриб при погружении среза в 5-процентным раствором обычного сахара. Рассада и инструкция прилагается.
– Это первая реальная нешгайская вещь, которую я вижу, – заметил Микеле.
– Y una polla… – задумчиво произнесла Чубби, – …Кажется, я не прогадала, решив переквалифицироваться в фермершу.
…
Футуна-и-Алофи, остров Алофи, ферма Карпини. После заката Солнца.
Название «Домик Мао Цзедуна», с легкой руки Люси, приклеилось к произведению «Кооперативной технической школы-фабрики», г. Тулуала (СРТЛ), крепче, чем юная мидия прилипает к облюбованной подводной скале.
– Я думаю вот как, – произнесла Пума, устраиваясь на циновке в середине широкого треугольного балкона мансарды этого домика, – …Я думаю, Флер посмотрела какой-нибудь фильм про инопланетян. Поэтому домик Мао Цзедуна получился такой. Да.
– А что тут неправильно? – с ноткой возмущения в голосе поинтересовалась Люси, решившая отстаивать профессиональную репутацию старшей сестры.
– Тут все правильное, – спокойно ответила Пума, – …Но инопланетное.
– Считай это комплиментом, – посоветовал Хаген.
– Это и есть комплимент, – уточнил Рон, – Мы недавно летали на Гавайи. В рекламных брошюрах отелей непременно есть фраза типа: «У нас открылся бар с инопланетным интерьером». Не обязательно, бар. Можно бассейн, или кинозал, но про инопланетный дизайн обязательно. Как бы, мейнстрим моды.
Пума энергично кивнула головой.
– Это комплимент. Да. Хороший домик на четверых. В меру инопланетный. А янки на Гавайях делают не в меру инопланетное. Все из-за инопланетной карты.
– Что-что? – переспросила Люси.
– Секретариат АПС издал новую карту мира, – пояснил Рон.
– АПС это Ассоциации Прогрессивных Стран, – добавила Пума, – Когда янки выгнали ООН из Нью-Йорка, остался большой офис. Пришлось сделать АПС, чтобы все это не стояло зря. Теперь АПС нарисовал и напечатал инопланетную карту, на пластике. Ее можно вешать на стену, для хорошего настроения. Она очень прикольная. Мы купили несколько штук. Одну мы подарим Йи, она любит рисованные карты.
Хаген идеально-отточенным движением подбросил пачку, прикурил сигарету, точно выпавшую между его пальцами, и поинтересовался:
– Глянуть-то можно на это чудо полиграфии?
– Мой рюкзак, – произнес Рон, – …лежит в углу у тебя за спиной. Там такие длинные тубусы. Вынимай любой. Они одинаковые.
– Придется освободить центр, – вздохнула Пума, и переместилась на циновку к Рону.
– Люси, включи свет, а? – попросил Хаген, расстилая шуршащее полотнище посреди балкона, – …Сейчас посмотрим…
На рейке, торчащей из крыши прямо над балконом, зажегся яркий фонарь.
– Гм… – произнесла Люси, глядя на ярко раскрашенный прямоугольник, занявший значительную часть балкона, – В школе, на географии, полушарий ровно два. Я точно помню! А здесь их десять. По ходу, я не поняла прикола.
– Это инопланетная карта! – проникновенно напомнила Пума.
– Ну, инопланетная, и что?
– Я врубился, – сообщил Хаген, – Тут не только Земля. Тут еще есть Луна… Венера… Марс… И еще какая-то фигня. Ктулху, что ли?
– Это Церера, – сообщил Рон, – на ней уже есть территориальные притязания и даже столица: Аглулик. Точечная закраска означает, что притязание крайне спорное.
– А кто претендует? – спросила Люси.
– Вот сноска по цвету. Это мы претендуем. Но наши претензии не очень признают.
– А что за радуга на Венере?
– Это цвета всех участников проекта «Astarta-Ballista». Бразилия, Чили, Меганезия, Аотеароа, Канада и Фриюнион-Папуа.
– Вовсе не радуга, – добавила Пума, – В радуге семь цветов, а тут всего шесть.
Люси вытянула губы трубочкой и покивала головой.
– Огромная разница, ага!... О, Мауи и Пеле! Что они сделали с Марсом?!
– К нему приклеен Фобос, – пояснил Рон, – Типа, Фобос маловат, чтобы рисовать его отдельно. Такой арт-стиль. К Южному полюсу Венеры так же приклеен Лингам.
– Эротично… – оценил Хаген, – А вот Луну разрисовали как-то скучно...
– Зато Землю разрисовали весело, – заметила Люси, перемещая внимание на родную планету, – Мне нравится, что Антарктида разноцветная. На картах ООН раньше ее рисовали белую, унылую, а теперь прогресс… Так… А что там рядом с маминой подарочным островом-латифундией?...
– Остров слишком маленький для такой карты, – заметила Пума.
– Это понятно. Я смотрю просто дельту Замбези… Joder! В школе, на географии, на политических картах все более-менее однотонное, а тут все в полоску, в клетку или в крапинку. Ни фига не понять…
– Раньше было мало спорных территорий, – ответил Рон, – а теперь мало бесспорных. Поэтому в АПС придумали несколько градаций спорности с условной штриховкой.
Пума подошла к карте, присела рядом с Люси на корточки и похлопала ее по плечу.
– Сейчас я тебе все объясню. Как гид на экскурсии, да! Ваш остров в Республике Ло-Замбези, так по карте. Она спорная, но не очень, потому что контролируется военно-морским корпусом ZAREMO. Это те же мпулуанцы, никаких проблем. С востока – Мадагаскарский пролив. На другой его стороне бесспорный Мадагаскар, а на севере Коморские острова. На них есть бесспорная Франция, спорная Франция и спорный Мозамбик. Дальше у берега Занзибар, это спорные США. А еще дальше Сомали, оно белое в черную клеточку. Гуманитарная катастрофа. Лучше не ездить. Если хочется экзотики, то там недалеко остров Сокотра. Это почти бесспорный Китай.
– С чего это Китай – экзотика? – удивился Хаген.
– С того, что там китайцы-банту. Кажется, из Эфиопии. А бывшее население, которое йеменское, куда-то пропало. Уехало, наверное. По-любому, это направление какое-то мутное. Я тебе лучше расскажу про Великую Африканскую Вилку. Прямо от вашего острова можно подняться по Замбези, повернуть на север, на озерную цепь. А оттуда можно повернуть на запад, в Великое Конго. Там все покрашено, как попало, четыре способа штриховки… Там лучше спрашивать, перед тем, как куда-то ехать. Найди там любого офицера-зулу, он тебе объяснит. К северу от Великого Конго – Судан. Южный Судан нормально, Северо-Восточный Судан так сяк, а Северо-Западный Судан очень стремно, лучше не соваться, там все белое в черную клеточку.
– В смысле, гуманитарная катастрофа? – уточнил Хаген.
– Да. Для нее специальный значок. Я уже говорила.
– Ясно. А управляет там кто?
– Вот, гуманитарная катастрофа и управляет, – ответил Рон.
Хаген почесал в затылке.
– Ни хрена себе…
– Просто, не надо туда ездить, и все, – оптимистично заключила Пума, – А, если тебе хочется на север, то есть Нил. Видишь: по обе стороны от него полоса цвета хаки. Называется: милитаризованная зона безопасности. Она идет из Великого Конго, по спорному Египту и по бесспорному Египту, до островов Средиземного моря.
– Мне хочется совсем на север, – сообщила Люси, – Исландия, Гренландия, Канада, Приполярная Скандинавия… Короче, неандертальские территории.
– Пока только Гренландия и Исландия неандертальские, – заметила Пума.
– Ага. Остальные на очереди. Типа, тенденция.
– А я вот смотрю, и думаю про нейтральные океаны, – сказал Хаген, – По ходу, скоро придется изобретать для них специальную штриховку или узор в крапинку.
– Это почему? – спросил Рон.
– Потому. Знаешь, зачем доктор Мо катается на Тетрабублик Хат-Хат?
Экс-коммандос пожал плечами.
– Ничего особенного. Покупает технические новинки сравнительно дешево.
– Нет, бро. Новинки его, конечно, интересуют, но гораздо больше его интересует сам Тетрабублик. Недавно один авторитетный хомбре из Берегового братства, за кружкой пальмового пива, невзначай, у меня спрашивал: может ли штука вроде Тетрабублика использоваться в открытом океане? Я ему популярно объяснил, что может. Он очень обрадовался, И знаешь, сколько заказов на эти штуки получили Шуанг и Торрес?
– И сколько же?
– Полста единиц. Прикинь?
– Прикидываю… – Рон закурил сигарету, – …По ходу, картографам из АПС придется изобретать узор для береговых братьев на плавучих берегах. Но это, в общем, не беда. Никто не заплачет. Но, есть и другой, как бы, строитель. Крупнее по калибру.
– Жерар-рулетка? – спросила Люси.
Рон Батчер чуть заметно кивнул и негромко произнес:
– Недавно он заскочил к нам на Пелелиу. Как обычно, пообщаться. Мы поездили по полигону, и уселись пить какао на ком-пункте. Речь зашла о перехвате ракет нового поколения, и Жерар спросил: а что мы – Сиггэ, Йи, Екико, Ринго, Пума и я – об этом думаем? Он так хитро управлял темой, что слова «патрульная астронавтика» первым произнес Сиггэ. Тогда я сказал Жерару, что он манипулирует, и что такой способ постановки задачи не принят между респектабельными рыцарями плаща и кинжала.
– А что? – спросил Хаген, – Нормальная постановка. Я читал про эти ракеты нового поколения. Они выстреливаются, типа, на эллиптическю орбиты, со скоростью до 10 километров в секунду, и маневрируют, чтобы в любой момент спрыгнуть и за четверть минуты врезать по цели. Я так понимаю, что для их перехвата надо иметь патрули на орбитах высотой километров пятьсот, чтобы прихлопнуть ракету в начале прыжка.
– По сути, все верно, – согласился Рон, – Я добавлю: патрули на кораблях, способных корректировать орбиту в широких пределах. Летать туда-сюда по космосу, как пчела-растаман по полю ганджубаса. Сейчас ничего подобного просто нет.
– Вашей команде дали подряд на разработку такого корабля? – предположила Люси.
– Нет, – Рон улыбнулся, – Это было бы слишком. Наша команда получила заказ на отработку тактики таких боевых машин и на определение технических требований, которые будут включены в задание на проектирование. Прототип корабля должен появиться через полгода, а на вооружение они поступят в следующем январе. Мы занимаемся также тренингами патрульных экипажей. Уже занимаемся. Во как…
– Имеете шанс на хороший табаш, – заключил Хаген, – И, как бы, ничего стремного.
Люси протянула руку и почесала ему затылок.
– Хэй! Хаг! Врубись! Рон не зря дважды повторил про тренинги.
– Не зря, – откликнулась Пума, – И они не зря учатся летать с базы типа «Лапуту».
– С аэрофлотирующей платформы, – уточнил Рон, – Четыре тепловых баллона-сферы сцепленные квадратным каркасом, на котором палубы.
– Auf! – Хаген поймал руку Люси и на несколько секунд застыл, – аэрофлотирующие платформы! Это же из проекта «Astarta»! Поселок «Лапуту» для хабитации Венеры.
– Так, да, – Пума похлопала его по плечу, – На Венере есть зона Аталанта, хорошая, с океаном. Ее начинают хабитировать через год. Аэрофлотирующая платформы на 200 хабитантов. Откуда появятся эти 200 людей?
– Если бы, – медленно произнес Хаген, – это опять были элаусестерцы, как намекают в открытом описании, ты бы не спросила. Значит, на самом деле не они, а кто-то другой.
– Кто-то другой, – отозвалась афро-меганезийка.
– …Кто-то другой, который тоже годится для такого дела.
– …И, – добавила Люси, – кто-то, с кем Жерар-Рулетка уже много-много работал.
– Юниоры из угла Рароиа! – уверенно сказал Хаген, – фрирайдеры Туамоту.
Рон Батчер утвердительно кивнул.
– Верно. Летучие фрирайдеры. Мифические туземцы Терра-Илои, тихие завоеватели Северного Чагос и Южных Мальдивов, негласные участники проектов «Caravella» и «Taikobao», продукт естественного отбора нескольких поколений хиппи, аккуратно обработанный по методике, специально изобретенной Жераром-Рулеткой.
– И как они в военно-космическом деле? – поинтересовался Хаген.
– Неплохо, – ответил Рон, – Конечно, на объектах типа «Диогеновых бочек» они бы не смогли заменить элаусестерцев, точнее, вообще не смогли бы там обитать. Им нужен простор, они очень не любят закрытых помещений. Но, Венера это как раз то место в космосе, где астронавт может… Точнее, сможет через год… Находиться в свободном положении, на открытом воздухе, а не внутри стеклянно-металлической емкости.
– Так, – Хаген кивнул, – Но я что-то не догоняю, при чем тут Венера? Ты ведь начал с околоземных военных игр. С противоракетной защиты.
Пума снова похлопала его по плечу.
– Давай думать логикой. Эти фрирайдеры будут коммандос для Аталанты, так?
– Я поняла! – вмешалась Люси, – это военный гарнизон, и их отправка через год будет сигналом: если на Венеру полезут чужие колонисты, то Консорциум так врежет...
– Дирекция проекта с первого дня на это намекала, – заметил Хаген.
– Намекать и реально сделать, типа, две большие разницы, – ответила она, – Отправка гарнизона это, как бы, обострение. И кто при таком раскладе ответит за безопасность космических грузоперевозок между Землей и этим венерианским контингентом, а?
– Космическое пиратство и каперство становится реальностью, – пошутил Хаген.
– Галактическая полиция – тоже, – моментально ответила Люси.
Рон переглянулся с Пумой и произнес.
– Люси, у тебя здорово варит мозг!
– У нее гены, да! – добавила Пума.
– Значит галактическая полиция, – повторила Люси, и повернулась к Хагену. – Прикинь, никто не признается ни в космическом каперстве, ни в патрульной охоте за каперами. В смысле, признаются, но гораздо позже. А сейчас у каждого интересанта своя легенда.
– Типа, я врубился, – он кивнул и добавил, – …А дядя Микки говорил: вот, наверное, следующему поколению выпадет удача жить в мирное время. Ага, щас…
