355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Розов » Жаба расправила крылья » Текст книги (страница 20)
Жаба расправила крылья
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 18:13

Текст книги "Жаба расправила крылья"


Автор книги: Александр Розов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

10. Популярный нешгаизм: гигаподы и людоеды

 Дата/Время: 27.01.25 года Хартии.

 Остров Жако (Дальневосточный Тимор).

 Территория Доминиона Атауро

 =======================================

 Примерно в середине узкого пролива, отделяющего восточно-тиморскую провинцию Тулуала от маленького, миля в радиусе, островка Жако, мальчишка-лодочник, чуть приглушив дребезжащий мотор «Зодиака», крикнул Оркварду:

 – Мистер литератор, а вы не боитесь, что вас там съедят вместе с подружкой?

 – Я сама кого хочешь съем, – ответила Скиппи и агрессивно пощелкала зубами.

 – …Это во-первых, – добавил гренландец, – А, во-вторых, amigo, быть съеденным приличными людьми, это не худший финал. Гораздо неприятнее, если тебя сожрут дрянные людишки. Такое случилось с некоторыми моими коллегами в Европе.

 – В Европе вообще кошмар, – согласился мальчишка, вытаскивая из кармана старых линялых шортов зажигалку и пачку соц-тиморских сигарет «Andromeda Nebula» без фильтра, – В Европе империализм, средневековье, ученых притесняют, и к тому же, религиозная война. Правда, война, вроде, прогрессивная на этот раз…

 – Прогрессивная религиозная война? – удивленно переспросил Орквард.

 – Ну, так говорят по TV… – мальчишка пожал плечами и щелкнул зажигалкой, – Там прогрессивный Папа захватил власть в Риме. Условно-прогрессивный, вроде Юлия Цезаря. Хрен знает, что из этого выйдет. Я в тамошней политике не очень понимаю.

 – В ней никто не понимает, даже сами европейцы, – доверительно сообщил Орквард, вглядываясь в приближающееся нагромождение яркой зелени впереди, – …Amigo, а почему на Жако такие высокие деревья? Супер-джунгли, дьявол мне в задницу!

 – Потому, что для людоедской социально-экономической формации нужен вот такой многоэтажный лес, – объяснил лодочник, – Это у них базис, так написано у Маркса.

 Гренландец удивленно поднял свои косматые рыжие брови.

 – Amigo, ты уверен, что Маркс писал про людоедов?

 – Маркс про все писал… – ответил мальчишка, затягиваясь сигаретой, – …И написал столько, что что-то нужное найти можно, только если засунуть его в компьютер, как  энциклопедию. Если у Маркса чего-то нет, то обычно это есть у Энгельса. А если и у Энгельса нет, то надо спрашивать у современных ученых. Они все время что-нибудь открывают. Если они еще не открыли, то надо идти к писателям-фантастам, только к прогрессивным, вроде вас, мистер. А если и у фантастов нет, то надо думать самому... Мистер Орквард, я вас с подружкой высажу вот на те ветки, они толстые, удобные.

 Назвать это ветками можно было только в первом приближении. Это напоминало бамбуковый пирс, но не сделанный человеком, а выросший из переплетения стволов, пустивших висячие корни-опоры в морскую воду. Видимо, они упирались в дно, в противном случае, такой живой пирс не был бы устойчивым… А он был достаточно устойчивым, в чем Орквард убедился, перепрыгнув туда с лодки вслед за Скиппи.

 – Удачи вам, мистер фантаст, – лодочник передал ему увесистый рюкзак, – …Когда появится это ваше кино, то я обязательно посмотрю! Ваши книжки, наверное, тоже интересные, но в колледже так много приходится читать, что дома уже лень.

 – Балда ты, – проникновенно сказала ему Скиппи.

 – Верно, бамбина, – легко согласился он, – Мама тоже говорит, что я балда. Удачи!

 Задребезжал затихший было мотор, «Зодиак» неуклюже развернулся и покатил через пролив назад, к восточно-тиморскому берегу.

 – Из всех искусств, – нараспев продекламировал гренландец, – …Важнейшим для нас является кино. Знаешь, кто это сказал?

 – Ну… – Скиппи задумалась, – какой-нибудь хрен из Голливуда.

 – Нет, это Ленин сказал. Третий по порядку коммунист в мире. Идет после Маркса и Энгельса, но перед Мао. Чертовски точно подмечено… Кстати, куда теперь идти?

 – Типа, туда, – Скиппи уверенно махнула рукой в сторону естественного (или только кажущегося естественным) коридора в сплетении зеленых стволов, похожих не то на бамбук, не то на замерших анаконд внушительного размера.

 – И что дальше? – спросил он.

 – Дальше, или мы встретим кого-нибудь, или нас кто-нибудь встретит.

 – Оптимистично… – буркнул Орквард и двинулся вслед за Скиппи.

 Прогнозируемая встреча произошла очень скоро. Они прошли не более полста шагов вглубь зеленого коридора, когда сквозь одну из дыр в зеленом потолке, образованном сеткой сомкнувшихся (или сросшихся) стволов просунулась лучезарно улыбающаяся физиономия девушки с шоколадной кожей и, вращая глазами, радостно произнесла:

 – Ага! Мясо!

 – Упу, ты засранка! – мгновенно отреагировала Скиппи, – Мы тебе что, туристы?!

 – Сама ты засранка! – объявила та, мягко спрыгивая с потолка, – А это Гисли, да?

 – Нет, это его призрак, – ответил гренландец, – Самого Гисли съели в прошлой серии.

 – Iri! А я – Упу. Мы, жакоанцы, решили: Надо встретить этого парня, в смысле, тебя, прикольнее, чем просто туриста. Туристы тоже бывают классные, но ты – это ты, ага?

 – Ты чертовски права, я это точно я, – согласился Орквард, рассматривая свою новую знакомую (и, судя по всему, старую знакомую Скиппи).

 Упу выглядела типичной береговой папуаской с традиционной экипировкой. Одежда: только плетеный пояс с квадратной сумочкой – карманом впереди, прочие предметы: ожерелье из акульих зубов и меч-копье, сделанное, как могло показаться, из цельного куска черного дерева… В смысле – могло показаться постороннему человеку.

 – Биопластик? – напрямик спросила Скиппи.

 – Ага, – Упу кивнула и бросила меч-копье ей.

 – Хорошая игрушка… – Скиппи взвесила копье в руке, потом передала его Оркварду и  пояснила, – Это hoemere, полинезийская алебарда. Но для меня тяжеловато. Я девушка изящная, а не как некоторые туземные атлеты, не буду показывать пальцем…

 Упу, возмущенная последним замечанием, прицелилась в нее указательным пальцем.

 – А ты – мелочь, скелет селедочный, сиськи еще не отрастила. Изящество. Пфф!

 – Ладно, – Скиппи погладила условную туземку по плечу, – Ты тоже очень изящная, с эротичной фигурой, красивой попой и сиськами. И алебарда у тебя зачетная.

 – Вот так-то, – сказала Упу, – Мы с такими алебардами охотимся на литорали.

 – А кто у вас такой большой живет на литорали? – поинтересовался Орквард.

 – Там живет то, что тебе надо! Называется: гигапод. Ты видел арахнидов с планеты Клендату в кино «Звездный десант» Верховена? Аналогичный случай.

 Орквард недоуменно почесал в затылке.

 – Подожди… Там были такие огромные крабо-пауки, которые раскусывали человека клешнями в один прием, а корову разрывали в клочья за десять секунд. Так?

 – Гигаподы, – сказала Упу, – уничтожают белых акул, охотящихся около пляжей.

 – Вот, дьявол… – произнес Орквард, поворачивая алебарду так и сяк, чтобы оценить, насколько она может быть эффективна против монстра-арахнида, – а эти гигаподы нападают толпой, как в кино, или поодиночке?

 – Хэх… – Упу задумалась,  – Это сложный вопрос. Лучше тебе на них посмотреть.

 – Посмотреть?! – недоверчиво переспросил гренландский литератор.

 – Да, – она кивнула, – Но, если тебе страшно, то…

 – Мне? Страшно? – возмутился он, перехватывая алебарду поудобнее, – Да я, тысячу дьяволов мне в ноздрю, на белого медведя ходил! По сравнению с белым медведем, какой-то гигапод, это смешное членистоногое недоразумение, ясно?

 – Пошли, – лаконично ответила Упу, и бесшумной походкой двинулась вперед по зеленому лабиринту, образованному решеткой ветвящегося переплетения стволов туземного бамбука. Стволы были толщиной с человеческую руку, а ячейки с кулак шириной, и сверху легко проникал солнечный свет. По скольжению теней, иногда удавалось заметить перемещение каких-то крупных тел на втором (а, возможно, на третьем) ярусе этого сюрреалистического леса. Проводница шла впереди, уверенно сворачивая туда или сюда на развилках и перекрестках лабиринта. Скиппи налегке двигалась замыкающей, а Орквард с алебардой и рюкзаком – в середине.

 Затея с гигаподом казалась ему все более сомнительной, но отступать было поздно, поэтому он старательно убеждал себя что ни капли не боится. Тем более, он ведь по-настоящему ходил на белого медведя в районе глубоко-заполярной авиабазы Джесеп, когда свирепый хищник под тонну весом повадился разорять аккуратную помойку авиабазы в поисках съедобных кухонных отходов. Орквард в компании троих унтер-офицеров авиабазы подкрался к зверю на рассвете и метко всадил в него два заряда из двустволки 9-го калибра! Два мощных заряда крупной соли в центр левой половины медвежьей задницы. Унтер-офицеры со штурмовыми винтовками прикрывали на тот случай, если белый мишка «поведет себя непредсказуемо», но их вмешательство не потребовалось. Король полярных торосов умчался прыжками, достойными кенгуру, оглашая Белое Безмолвие громовым ревом… Один из унтер-офицеров произнес ему вслед: «Годзилла, блин! Что ему не сидится в Национальном парке? Там его кормят, а здесь нашел себе на жопу приключений»... А сейчас Орквард чувствовал себя таким субъектом, которому не сиделось, и который нашел себе на жопу приключений.

 …После очередного поворота, впереди показался выход из зеленого лабиринта. Еще несколько полукруглых живых арок, а дальше – белый песок пляжа и море.

 – Рюкзак оставь здесь, и иди за мной, – тихо распорядилась Упу.

 – Алебарду брать с собой? – деловито спросил гренландец.

 – Конечно. Вдруг пригодиться. И старайся не слишком громко топать.

 Орквард положил рюкзак на грунт, и двинулся вслед за Упу, крепко сжимая в руках древнюю полинезийскую hoemere, сделанную из постиндустриального пластика, и чувствуя себя немножко идиотом… Через минуту его ощущения изменились. Он признался себе в том, что является полным, фатальным идиотом. Причем идиотом неисправимым, потому что исправлять что-либо уже поздно.

 – Тишина, – прошептала Упу, – Мы очень близко.

 – Ффф, – чуть слышно выдохнул Орквард, заворожено глядя на гигапода.

 Крабо-паук находился всего в десяти шагах от них. Растопырив свои чудовищные двухметровые лапы, он навис над какой-то бесформенной темной массой, лежащей у самой воды. Клешни быстро двигались, отрывая куски и отправляя в пасть между разнесенными в стороны глазами на стебельках, выступающих между рогами. Рога, точнее, шипы, покрывали бочкообразное туловище, окрашенное, как и лапы, в ярко-лиловый цвет… Туловище монстра возвышалось на полтора метра над землей, и у Оркварда на мгновение мелькнула мысль, что гигапод смотрит ему прямо в глаза… Страшная клешня оторвала от темной массы очередной кусок, и отправила в пасть.

 Не прибавляло оптимизма и то, что в полста шагах дальше по берегу, аналогичным образом питались еще три таких же монстра, и десяток поменьше.

 – Они далеко, они и не обратят на нас внимания, – шепнула Упу, уловив причину его дополнительного беспокойства, – Смотри только на этого. Ты готов?

 – Да, – прохрипел Орквард, совершенно не представляя, к чему надо быть готовым.

 – Разбегайся и бей в центр туловища, – очень тихо сказала она, – Ровно в центр, и как можно резче, иначе ты не пробьешь панцирь. Вперед!

 Решив, что туземка лучше знает, как надо действовать в такой ситуации, гренландец собрал силу воли в комок и, с глухим рычанием, ринулся на гигапода, на бегу занося алебарду для удара. Монстр, похоже, совершенно не ожидал атаки, и тащил в пасть порцию темной массы… Завопив от неконтролируемого ужаса (оказаться в точности между огромных шипастых суставчатых лап – это не шутка), Орквард, на последнем рывке, вбежав более, чем по колено в воду, изо всех сил ударил алебардой вперед, как копьем или рогатиной, продолжая бежать, чтобы добавить импульс своего тела к силе ударяющей руки… Алебарда, с громким хрустом пробив туловище гигапода насквозь, застряла в нем. и Орквард с удивлением обнаружил, что гигапод весит гораздо меньше, чем, казалось бы, должно весить существо такого внушительного размера. Это важное открытие несколько запоздало, поэтому гренландец, держась за рукоять алебарды, воткнутой в гигапода, пробежал по инерции еще несколько шагов, наступил на одну из волочащихся суставчатых лап, и полетел…

 Плюх! К счастью, тут даже у берега глубина была достаточной, чтобы не врезаться головой в дно. Когда Орквард вынырнул и встал, вода доходила ему до пояса. Он оглянулся и увидел в пяти шагах позади себя поверженного гигапода, наколотого на алебарду, как креветка на палочку мини-шашлычка в японском ресторане. От линии пляжа приближались Упу и Скиппи, с видеокамерами, снимая все с двух ракурсов.

 – Ад и дьяволы! – заревел гренландец, – Какого черта вы не сказали, что чертова тварь такая легкая? Я вымок, как ондатра, и нахлебался соленой воды!

 – Это крупный гигапод, – возразила Упу, – под пятнадцать кило. Хорошая добыча, И hoemere теперь твоя, это обычай. А если бы мы сказали, было бы не прикольно.

 – Мы такой клип сняли! – добавила Скиппи, – Все офигеют! Я тебе точно говорю!

 – Я уже офигел, – проворчал Гисли Орквард, подходя к крабо-пауку (жутковатые лапы которого еще слабо шевелились), и с трудом вытащил из этого панцирного туловища алебарду. Сейчас было очевидно, что гигапод кажется мощным крупным зверем из-за размаха своих паучьих лап, и из-за шипов, создающих иллюзию толщины.

 – Надо его готовить, пока свежий, – сообщила Упу и, очень ловко взвалив монстра на плечо, так что лапы оказались собраны в пучок, двинулась к арке лабиринта.

 Скиппи подошла к Оркварду и чмокнула его в щеку.

 – Рыжий, это было круто! Ты посмотришь клип, тебе понравиться!

 – Ладно, – он слегка пошлепал ее по попе, – Вы чисто меня купили с этим гигаподом. Особенно про то, как он разрывает акул в клочья.

 – А я не сказала, что он их разрывает в клочья, – не оборачиваясь, возразила Упу, – Я сказала, что уничтожает, и это правда. Он для этого и придуман.

 – Придуман? – изумленно переспросил гренландец.

 – Придуман, – подтвердила она, – Это генный дизайн по заказу австралийцев, но они отказались из-за экологии и всякой херни. Поэтому, теперь гигаподы живут у нас.

 …

 Значительный участок на северном берегу моту Жако, был свободен от бамбуковых зарослей. Он казался ареной амфитеатра, от которой на юг, юго-восток и юго-запад последовательно поднимались три широких яруса зрительского сектора, высотой в полтора человеческих роста каждый. С этой арены можно было увидеть структуру искусственного ландшафта. Первый ярус леса был пустым лабиринтом, на который опирался второй ярус, где размещались широкие мелкие пластиковые бассейны и некоторое количество машинного оборудования. Третий ярус – кольцо, разомкнутое только на севере, кажется, занимали какие-то служебные помещения.

 Часть ближайших к арене ячеек первого и второго яруса представляли собой что-то наподобие таунхауса, а на южном краю арены начинался берег небольшого озера, занимающего центр островка. Основную часть озера перекрывали ярусы леса, Что касается «арены», то она играла роль агоры (на интер-папусском – «buambramra»).

 Примерно час назад, погода сменилась, небо заволокли тучи, и начался тропический ливень, поэтому большая часть агоры стала не слишком комфортным местом, но

 пятачок, непосредственно прилегающий к пляжу, был оборудован то ли частично-открытым шатром, то ли огромным зонтиком. Вот, под ним и собралась небольшая компания условных туземцев и гостей островка. Под громкий хруст разламываемых вареных фрагментов гигапода, излагалась непростая история этого вида существ.

 Основным рассказчиком был Дв Длай, бывший унтер-офицер группы папуасских коммандос, ныне занимающий на Жако должность «uukapune» (в переводе с интер-папуасского – «старшина, предположительно, избранный богами», а проще говоря – признанный неформальный лидер сообщества).

 – Австралийцы хорошие ребята, но они не знают, чего хотят, – начал он, – У них есть проблема: акулы вдоль пляжей южных территорий. С одной стороны, понятно: это экология, типа, природный баланс. С другой стороны, если для этого баланса акулы каждый год сжирают по несколько туристов, то надо что-то делать. Но там борьба за экологию, поэтому химикаты, электрические ограды, и ультразвуковые пушки под запретом. Только биологические способы. И австралийцы заказывают это ребятам из университета Атиу – Южный Кук, в Меганезии.  Но, говорят: никаких микро-этих…

 – Микро-псевдобионтов, – подсказал Омлет.

 – Штука вроде той, которую сажают на Марсе вместо флоры, – пояснила Юкон, – Это решило бы проблему с акулами. Раз – и они все подыхают, как от чумы, но…

 – …Австралийцы сказали, что это не годится, – договорил Гаучо.

 – И дельфиний патруль они забраковали, – добавил Чап, – потому, что если патрульный дельфин обнаружил акулу в акватории, то эту акулу надо сразу же отстреливать, иначе дельфин будет считать, что люди поступили нечестно...

 – …В общем, им все не годилось, – продолжил Дв, – но тут ребята с Атиу предложили гигаподов. Очень полезное животное. Во-первых, это самоходная помойка для любых пищевых отходов. Едят все. Даже выброшенные на берег водоросли. Даже бумажные пакеты. Даже окурки едят. Жрут все, кроме металла и стойких пластиков.

 Орквард, под влиянием реплики об окурках, закурил сигарету и поинтересовался:

 – Людей тоже едят?

 – Нет, – откликнулась одна из подружек Чапа, – Они практически безобидные.

 – Тогда, что, черт возьми, эта безобидная бочка на ходулях может сделать с акулой?

 – Дать себя съесть, – лаконично ответила девушка.

 – Гм... – гренландец почесал бороду, – акула съест гигапода и умрет от стыда?

 – Почти угадал, рыжий, – ответила Скиппи, – Акула сдохнет от отравления. Она ведь глотает целиком, с панцирем. А панцирь реагирует с желудочным соком, и allez.

 – Для человека безвредно, – на всякий случай добавила Упу, – человек не будет жрать гигапода с кусками панциря. С большими кусками. Маленький кусочек не страшно.

 – Главное, – продолжил Дв, – что для охотящейся акулы, гигапод на мелководье не отличается от плывущего или бредущего человека. А гигаподы плавают или бродят круглые сутки. В море вокруг пляжа всегда много мусора и они его подбирают.

 – Принцип ложной цели, как на войне, – пояснил Чап.

 – По-моему, здорово придумано, – сказал Орквард, – А что не устроило австралийцев?

 Омлет глубоко вдохнул и торжественно провозгласил.

 – Гигаподы угрожают экологии птиц! Они вытеснят чаек с помоек. А еще, гигаподы поедают около берега медуз, даже ядовитых, и могут уничтожить их популяцию. Я сомневаюсь, что австралийцы бы заплакали из-за этих медуз, но экологи...

 – Greenpeace, – уточнила Юкон, – Экологи обычно хорошие, а Greenpeace это чума.

 – Чертовски точно подмечено, – Орквард кивнул, – Эти продажные шкуры выступали против нашего Лабысла, но наши ребята из разведки посмотрели, откуда берется их спонсорская помощь и… У нас первая атлантическая страна «Greenpeace free».

 – Расстреляли или депортировали? – спросил Гаучо.

 – Им прилепили штраф два миллиарда баксов, и они рассеялись, как туман, – ответил гренландец, – а вот объясните мне, почему гигаподы такие огромные? Они же вроде гигантских крабов, а гигантские крабы растут до похожего веса четверть века.

 Скиппи подняла вверх большой палец и подмигнула Юкон.

 – Рыжий здорово соображает, ага?

 – Быстро догадался, – согласилась та, и повернулась к Омлету, – объясни, умник.

 – Про краба это верно, – сказал он, – прототипом гигапода был японский краб-паук, он почти того же размера, но живет на глубине и растет медленно. Весь фокус в линьках. Членистоногие внешне растут скачками, от линьки к линьке, а между линьками они растут внутри панциря. Так вот, у гигапода сразу нарастает большой панцирь впрок. Гигапод жрет постоянно. За две недели он заполняет весь этот панцирь, линяет, снова отращивает панцирь впрок, и за шесть линек вырастает вот такой. Гигаподу, которого ты добыл, всего три месяца. Правда, они живут года полтора, не больше, и требуют прорву жратвы, такой у них метаболизм. Но жратвы у нас как раз прорва…

 –  Гигаподы плодятся быстро, – сообщил Дв, – В начале лета мы завезли всего несколько личинок, А сейчас они табунами пасутся вдоль всего южного и восточного берега.

 – А откуда столько жратвы? – спросил Орквард.

 – Флорелла, – ответила вторая подружка Чапа и махнула рукой, – Видишь, ферма. Там сейчас Снэл и Алибаба. Монстры труда. Работают под дождем, надо же, блин.

 Орквард повернулся в направлении, куда она показывала, и разглядел сквозь дождь человеческие фигурки, перемещающиеся по второму ярусу.

 – По-моему, там их больше, чем двое.

 – Там еще кто-то из девчонок, – пояснила подружка Чапа.

 – Надеюсь, им хватило ума не тащить туда детей в такой ливень, – добавила Юкон.

 Упу почесала за ухом и решительно встала.

 – Пойду-ка я проверю, хватило или не хватило.

 – Ферма… – произнес гренландец, – Слушайте, а когда это все успело вырасти?

 – Рассаду понатыкали тогда же, когда завезли личинок гигаподов, – ответила Упу и, выскочив из-под шатра-зонтика, бегом помчалась через агору к одной из лестниц на второй ярус.

 – Гм… Значит, все это выросло за семь месяцев?

 – Нет, быстрее, – ответил Гаучо, – В основном, месяца за три. Это растет как молодой бамбук или триффид. Несколько дециметров в день.

 – Гм… Выросло и дальше не растет?

 – У него искусственно-конфигурируемый рост, – пояснил Омлет, – теперь оно растет только в боковые ветки и в ботву. Надо вовремя подстригать, только и всего. Ну, еще замещение старых стволов, но это долго объяснять. Вообще, если тебе интересно, то лучше взять книжку Микеле Карпини: «Выращивание объектов из GD-флоры».

 – Прикольно, – заметил Гаучо, – все началось в марте, с байки про бальсу. Брют Хапиа рассказала ее, когда мы шли с острова Тик-Тик на Атауро… Будто, сто лет прошло…

 – Нет, началось раньше, – возразила Юкон, – По ходу, в науке уже все было, просто до практики руки не доходили. Было не очень нужно. А как возникла потребность…

 Омлет выразительно покачал в воздухе пальцем.

 – Я думаю: началось с космоса. Для космоса нужен нешгаизм. Вот и весь фокус!

 – Нешгаизм, это адски мощная штука, – охотно согласился Орквард, – когда фантаст Филипп Фармер придумал его в 1970-м, публика смеялась: ха-ха-ха, вот, выдумал: выращивать машины. Но прошло десятилетие, и никто уже не смеялся, потому что настала эпоха выращивания микропроцессоров. А потом вообще…

 – Гисли, – перебила Омлет, – а почему у тебя в «Парусах прадедов» этого нет?

 – Почему-почему… – гренландец вздохнул, – Я этого не чувствую! А чтобы что-то чирикать, надо чувствовать, как… как…

 – Как попу любимой женщины, – договорил Гаучо.

 – Дьявольски точно! – обрадовался Орквард.

 – Хэй, рыжий! – Скиппи хихикнула, –  Ты чувствуешь попу нейтронного драккара?

 – Издеваешься, – проворчал он, – А вот, представь себе, чувствую! Это космический корабль, просто с другим движком. Космические корабли я видел, и даже летал на маленьком суборбитале. Движок… Ну, атомный реактор, я его тоже видел. Все это понятные вещи. А как представить себе нешгайский реактор, движок, рацию…

 – Понятно, – сказала Юкон, сунула руку за плоский телевизор, висящий на 5-футовом авиационном контейнере, приспособленном вместо буфета, пошарила там некоторое время, и, судя по резкому движению, поймала там что-то. Когда Юкон вытащила руку назад, в ее слегка сжатом кулаке сидело что-то живое, обиженно жужжало и скрипело.

 – Оно тебя не укусит? – встревожился гренландец.

 – Нет, оно безобидное, как сверчок…

 Из кулака снова донесся скрип, потом тихий вибрирующий свист. Потом вдруг ясно узнаваемый детский плач, потом голос Юкон: «Омлет! Притащи киндера, а!», потом внезапно монотонный мужской голос: «Тон-тон, Это Фар-ист-поинт, вызываю Торо, ответь, Торо… Понял тебя… Даю пеленг на лэндинг-трэк». Потом возникли глухие скрежещущие звуки и сердитый голос Упу сообщил: «Joder! Conio! Что, так сложно последить за кашей пять минут? Теперь загребешься отскребать!». Потом, без всякой паузы, напряженный женский голос: «Детка, брось эту херню», и голос Чапа: «Лаура, пусть поиграет, это безвредная лягушка». Потом снова послышался скрип…

 – Ад и дьяволы! – произнес Орквард, – Юкон, что у тебя в кулаке?

 – Вот, – лаконично сказала она, и разжала пальцы.

 Существо, похожее на крупного толстого бежевого кузнечика, подвигало лапками, объявило голосом Гаучо: «Засранцы! Почему я отдуваюсь за всех?», и прыгнуло на контейнер, а оттуда заползло обратно за телевизор.

 – Прототип нешгайского диктофона, – пояснил Омлет.

 – Насекомое-попугай? – уточнил Орквард.

 – Типа того. Но более точное и гораздо более простое. Ну, очень простое.

 – Очень простое… – гренландец, с задумчивым видом, запустил обе пятерни в свою рыжую шевелюру, – А принимать радиоволны оно может?

 – Это не может, – сказал Дв, – Зато у нас тестируются грибы-телевизоры, Они растут вокруг нашего центрального озера. Дождь кончится – покажем.

 Орквард посмотрел на окружающих, пытаясь угадать, не разыгрывают ли его.

 – Грибы-телевизоры? Дьявол мне в ухо! Как на грибе может быть телеэкран?

 – А как он может быть на каракатице? – спросил Гаучо, – Положи каракатицу на что-нибудь пестрое, и она воспроизведет на коже расцветку и узор. Научный факт.

 – Правда, – признался Омлет, – качество у гриба… Короче, изображение хреновое, и меняется слишком медленно. А звук более-менее нормальный. Как и у сверчка.

 – Я начинаю врубаться! – объявил Орквард, – сейчас будет сюжет!

 Скиппи похлопала его по спине.

 – Рыжий, ты аккуратнее, а то тебя сейчас как понесет по волнам…

 – Я сейчас дьявольски аккуратен! Научное предсказание будущего, и никакой лажи. Минимум фантастики. Берем Венеру. Что мы там сейчас имеем? Там жарко, но не запредельно. Атмосфера из углекислого газа, и в заполярье уже живут водоросли…

 – Термофильные псевдобионты, – поправила Скиппи, – Тебе док Кватро раз десять объяснял, почему это не водоросли, и они вообще не то, чтобы живые, а псевдо…

 – Ну и что? – перебил он, – Эти псевдо выглядят, как водоросли, жрут углекислоту, выделяют кислород, растут и размножаются дьявольски быстро, как флорелла.

 – К чему ты клонишь? – спросила Юкон.

 – К тому, – сказал гренландец, – что вот прямо сейчас у нас появляется новенькая, с иголочки, планета, готовая для заселения, а никто толком не рассказал, как и что там делать! Я посмотрел антологию фантастики – это адский мрак! Колонисты начинают строить Англию начала XIX века! Ах-ах! У нас здесь будет машинная цивилизация! Домны, рельсы, паровозы… Киплинг, блин! Сидели бы на Земле, с таким подходом!

 – Ты сочиняешь зачетную постиндустриальную альтернативу? – догадался Омлет.

 – Собираюсь сочинять, – уточнил Орквард, – меня уже прет… Только я еще не совсем понял, в какую сторону прет. Но что прет, это точно. Слейпнир стучит копытом.

 – Слейпнир, – пояснила Скиппи для остальных, – это типа, как Пегас, но радикально продвинутый, скандинавский, с восемью ногами и еще всякими гаджетами.

 Омлет понимающе покивал головой.

 – Ага. Типа, надо сориентировать этого копытного осьминога. Hei foa, давайте свозим Гисли на Кисар, и покажем ему формиков.

 – Э… – Гаучо почесал в затылке, – формики пока не очень смотрятся. Даже не тянут на демо-версию. А в смысле внешности – те же гигаподы среднего размера.

 – Формики? – переспросил Орквард, – Это ведь муравьи по-латыни, верно?

 – По-латыни так, – сказал Омлет, – А здесь это, типа, строительная версия гигаподов.

 – Не на Жако, а там, на Кисаре, – уточнила одна из подружек Чапа и показала рукой на север, где вдалеке, в море, километрах в тридцати, виднелся зеленый берег островка, в несколько раз большего, чем Жако.

 – И, – добавил Гаучо, – эти формики пока не очень врубаются, что они строительные.

 – Я ни черта не понял, – признался гренландец.

 – Ну, типа… – собрался пояснить Омлет. И в этот миг под навес влетела Упу, держа подмышками двоих голых младенцев, видимо, привыкших к такой транспортировке.

 – Чап, вытри мелких, а? – выпалила она и пихнула обоих киндеров ему в руки.

 – Йаа-ууу! – раздался недовольный хоровой писк на два голоса. Вытирание явно не относилось к их любимым процедурам, они отлично себя чувствовали мокрыми.

 – Foa, про что флейм? – спросила, тем временем Упу, хватая чью-то кружку с горячим какао, и делая несколько глотков.

 – Думаем, – сказал Дв, – интересно ли Гисли смотреть на недоверченных формиков.

 – Фиг ли думать? – удивилась она, – завтра утром сгоняем до туда, и Гисли сам решит, интересно ему смотреть на этот бамбуковый муравейник, или нет.

 – Муравейник? – переспросил Орквард.

 – Типа, такой тест, – пояснила она, снимая с полки изрядный полусферический котел и наливая туда воду из бочки с краником, – …Лаура, вытащи фигню для детской каши.

 – Какой номер? – спросила та из подружек Чапа, к которой была обращена просьба.

 – Четвертый-бета, морковно-молочный, – уточнила Упу, поставила котел на плитку, и повернулась к гренландцу, – …Типа муравейник из бамбуковых стволов…

 – Это, – уточнил Гаучо, – дом типа «Хоган», модель индейцев Навахо, складывается из бревен. Их научили этому бобры в Аризоне по просьбе manaroa Койота. Так говорят.

 – …А формиков, – продолжила папуаска, – учили какие-то не те бобры, и муравейники получаются через жопу. Местные foa на Кисаре ржут. Такого даже в кинокомедиях не увидишь. Там бизнес: GM-сахарный тростник. Хорошая тема, триста тонн с гектара в квартал, но комбайн-уборка монотонное дело, типа, скучновато, а тут живой театр…

 Гренландец отчаянно застучал кружкой по столу.

 – Дьявол! Подождите! Я не понимаю! Эти гигоподы, или формики, сами что-то строят?

 – Ну! – отозвалась Лаура, вытаскивая из буфета ведерко с какой-то смесью оранжево-кремового цвета, – Они для этого и придуманы, чтобы что-то строить.

 – Сто сотен адских сковородок! – воскликнул Орквард, – я должен это увидеть!

 …


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю