Текст книги "Жаба расправила крылья"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
– Они взяли Ипо с собой, – проинформировала Йи.
– Joder! Если они простудят киндера, то я просто не знаю, что я с ними сделаю!
– Дядя Руперт сказал: все будет ОК, – вмешалась Лейла.
– Ты, кнопка, конечно, самый крупный эксперт по простудам.
– Да-да-да! Я эксперт! Я придумала надеть на мелкого флотскую шляпу-накидку!
– Изобретатель… – проворчала Пепе и потрепала девчонку по затылку.
Орквард почесал бороду и поинтересовался:
– А мы так и будем здесь стоять, пока дождь не кончится?
– Зачем стоять здесь? – удивился Омад, – Нам надо в тот бунгало. До него меньше ста метров. Если пробежим, то не промокнем, нет!
– Вы трое, конечно, не промокнете, – согласился гренландец, – а мы…
– Хэй, бро, – Пепе похлопала его по плечу, – У нас есть зонтик.
Бунгало представлял собой простой двухэтажный домик на ножках, типичный продукт океанийской военно-строительной индустрии: частично-удачная попытка использовать достижения архитектурного кубизма, чтобы придать малобюджетному сооружению из биопластиковых панелей оригинальный вид. На заре Тетрабублика, на каждой из его четвертинок стояло по 7 таких взводных казарм на 24 единицы личного состава каждая, однако, за неполный год существования Хат-Хат, число домиков радикально выросло. Теперь это были уже не казармы, а 8-местные бунгало, как в студенческом кампусе.
Омад, деловито демонстрируя, что здесь к чему, пояснил между делом:
– Это гостевой бунгало. Тут свободны обе комнаты второго этажа. А на первом этаже живут Сефал и Бамо, и в другой комнате – я…
– …И иногда я, – гордо пискнула Лейла.
– …Но, если я впишусь на время к Руперту и Пепе, – продолжил Омад, – то тут будут свободны три комнаты, и все сегодняшние гости разместятся в одном бунгало.
– Вписывайся, акселерат, – Кебо вздохнула, – По-любому, против биологии бороться бесперспективно. Только сначала приведи в порядок ту комнату, ОК?
– Сейчас сделаем, тетя Пепе!
Омад и Лейла испарились. Кебо вздохнула и предложила:
– Hei foa, пошли в кают-компанию. Покурим.
– Я не курю, но пошли, – согласилась Йи.
– А у меня есть инопланетные сигариллы, из парка Джарвис, – сообщил Орквард, и протянул Кебо коробку с изображением зеленого монстра в малиновую крапинку.
…Дождь барабанил по крыше, и мимо террасы лилась сплошная полоса воды.
– Почему ты нервничаешь, Пепе? – спросила Йи, неуловимым змеиным движением устраиваясь на циновке в любимой позе: клубочком сидя на пятке правой ноги.
– Потому, что, по-моему, Лейле рано этим заниматься.
– Э… Я не понял, – произнес гренландец, – У нее что, любовь с этим парнем?
– Ну, типа того, – Пепе Кебо покрутила сигариллой в воздухе, как бы иллюстрируя неопределенность ситуации, – Хотя вообще-то все началось с юниорского кампуса, который в Мберамо, на озере Додом. Мы там были в новогодние каникулы.
– Очень классное место! – вставила Йи, – Я там недалеко родилась и выросла.
– Классное, ага. Нам отдали под присмотр десяток юниоров, и Руперт, конечно, стал возиться с мальчишками. В один прекрасный день, ему взбрело в голову, что у Омада талант к авиамеханике. Руперт же великий пилот 4-го мира, и соглашается на титул «выдающийся» только из скромности. Хи-хи... И он взялся развивать у юниора этот талант, а для Лейлы дядя Руперт – авторитет. Адмирал ВВС. Раз он сказал: «Омад – перспективный парень», значит, так и есть. Она, чисто из малолетнего любопытства, повертела попой, а потом: «Тетя Пепе! Я стала женщиной!». Я ей говорю: «Ага, ясно, теперь постарайся, чтобы я в ближайшее время не стала бабушкой». Ну, этому-то их хорошо учат в колледже. Хотя, соц-тиморский бэби-бум влияет на их юные мозги.
– На Соц-Тиморе бэби-бум? – спросил Орквард.
Пепе Кебо снова покрутила сигариллой и утвердительно кивнула.
– Ну, типа, это понятно. После нищеты и войны – благополучная жизнь, и есть все основания считать, что это надолго. Плюс, хорошие перспективы. У нас на Атауро естественный всплеск, а на Соц-Тиморе действительно бум, поскольку Ним Гок и политбюро основательно раздули эти самые перспективы.
– Обещают каждой молодой семье виллу и личный самолет? – уточнил гренландец.
– Это мелочи, – Пепе махнула рукой, – Ничего особенного. И меганезийский уровень медицины и образования через 5 лет – тоже ничего особенного. В том смысле, что сегодняшний уровень через 5 лет подешевеет в двадцать раз. А вот дать по 3 гектара земли каждой семье... Миллион жителей и полтора миллиона гектаров территории. Арифметика ОК, но там, в основном горы. Можно сделать их ступенчатыми полями, только зачем? Это жутко дорого, а на острове и так уже избыток агро-продукции.
– Это адресная социальная агитка, – заметил Орквард, – Насколько я знаю, сейчас на Тиморе почти все население – фермеры, и надо им обещать огромную фермерскую морковку. А через 5 лет большая часть уйдет в постиндустрию, им просто не нужно больше земли, чем на backyard, а остальным можно дать эти обещанные 3 гектара, и никаких проблем. Нормальный пропагандистский расчет.
– Может, и так, – Пепе кивнула, – Но зачем дурить людям голову? Они-то начинают размножаться по фермерскому здравому смыслу: типа, чтобы были помощники. При ежеквартальных урожаях почти сто тонн с гектара, это актуально. Но фермеры не врубаются: полмиллиарда тонн плодов в год просто некуда будет девать!
Гренландец, затянулся сигариллой и выпустил изо рта толстое и ленивое дымовое колечко, медленно улетевшее в пелену дождя.
– А переработка в биотопливо?
– Забудь, – лаконично ответила Кебо, – На топливо идет флорелла. Ее урожайность бессмысленно считать. Она запредельна по агротехническим понятиям. Соц-Тимор экспортирует уже и нефть, и биодизель. Ему некуда девать такую прорву фюэла.
– Ну, – сказал он, – Значит я прав. Эти гектары просто агитка. Через 5 лет политбюро предложит жителям что-то другое, более актуальное и постиндустриальное. Как я понимаю, цель обмануть жителей у них не стоит, они идейные… Кстати, док Кватро утверждает, что несмотря на красно-кхмерскую идейность, Соц-Тимор – это вполне открытая страна, не то, что Северная Корея…
На террасу выскочили Омад и Лейла, и сходу включились в разговор.
– Северная Корея просто в кольце врагов…
– …И партия там не справилась с экономикой.
– …И утратила адекватный контакт с трудящимися…
– …И с международными прогрессивными движениями…
– …Поэтому допустила ряд ошибок…
– …И страна оказалась в жопе.
– Брр! – выдохнула Пепе Кебо, – Вот, блин, вы наслушались красной пропаганды! Ошибки, видите ли, получились не из-за тупости и жадности номенклатуры, а из-за гадской мировой плутократии.
– Командир отвечает за любые свои ошибки, – подала голос Йи, – А если он не умеет отвечать за ошибки, то он не командир, а говно. Так говорит умный шеф Батчер.
– Ну… – неуверенно произнес Омад, – Рон Батчер очень требовательный. А Северная Корея не очень продвинутая страна. Там, кто получился, тот и командует.
– А кто такой Рон Батчер? – спросил Орквард.
– Он один из лучших командиров в Океании, – ответила Лейла, – Так считает и дядя Руперт, и ariki Кайемао, и Ним Гок. А еще, Рон был у дяди Руперта инструктором по выживанию, но это было давно. А сейчас Рон шеф военной фирмы «TeKe-Toys».
– Да, – лаконично подтвердила Йи.
– …Док Гисли, – продолжила Лейла, – А пошли в мото-клуб, там сейчас будет такая классная тусовка, а вечером будет вторая, но одно другому не мешает, правда же?
– Все равно, до вечерней тусовки еще куча времени, – добавил Омад.
Пепе Кебо погрозила молодым людям пальцем.
– Вот что, юниоры. Вам ясно сказано: до шести вечера дока Гисли не трогать.
– Ну, вот… – Лейла вздохнула, – А мы хотели показать мото-клуб…
– Если, вы зайдете за мной в полпятого, – предложил Орквард, – то я с удовольствием посмотрю ваш клуб. Мы договорились?
– Договорились! Тетя Пепе, мы с Омадом пойдем тусоваться, ага?
– Давайте, – согласилась Кебо, – только без экстрима, слышишь?
Последнюю реплику она произнесла уже в пустоту. Юниоры исчезли практически мгновенно. До мото-клуба в том же секторе «B» им было бежать полминуты. Клуб представлял собой большой арочный авиационный ангар, оборудованный всем, что удалось достать, или что подарили: от кран-балки с манипулятором до устаревших монтажных роботов. Часть площади, разумеется, была «чисто-тусовочной», что-то среднее между кафе, спортзалом и дансингом. От работы к активному отдыху или наоборот, тут переходили легко и непринужденно, по настроению или по каким-то обстоятельствам. О характере того и другого красноречиво свидетельствовали два объявления на огромных плакатах с подписью «Тетрабублик Хат-Хат админ»:
«В клубе запрещается заказывать тяжелое боевое оружие и боеприпасы к нему»
«В клубе запрещается выполнять работы с ядерными энергетическими модулями».
Доктор Чен Мо, сидевший в кафе в той же компании, что и на Лапуту, внимательно прочел объявления и вежливо поинтересовался:
– А работа с боевыми отравляющими веществами здесь не запрещена?
– Нет, – ответил Ив Козак, – Она запрещена в химическом клубе, он в секторе «D».
– Очень, очень интересно, – произнес китаец.
– Если вам действительно нужно, мистер Мо, – подал голос 16-летний парень банту, сидящий (точнее, полулежащий на надувной подушке) у соседнего столика, – то мы можем продать средства доставки, а остальное вы купите в Фак-Факе, я скажу, где.
– Сефал! – со вздохом произнес Козак, – Мы ведь с тобой говорили на эту тему.
– Но Ив, я же не сказал, средства доставки чего именно…
– Не выкручивайся.
– А я не выкручиваюсь. Я про доставку свежих устриц из Фак-Фака в Таиланд. Это нормальный бизнес, так? Свежие трансокеанские устрицы, быстро и дешево!
– Действительно, Ив, – вмешался Чинкл. – По-моему, ты зря наезжаешь на парня.
– Они сейчас тут наторгуют, – проворчал обер-лейтенант INDEMI.
– Мы действительно будем говорить об устрицах и только об устрицах, – с честной и открытой улыбкой, пообещал Чен Мо, – скажи, Сефал, а если надо доставить наших устриц очень быстро, в двадцать раз быстрее звука. Это возможно?
– Вероятно, да, мистер Мо, но такая скорость будет стоить серьезных денег.
Китайский мафиози поднял брови, демонстрируя легкое удивление.
– Ты действительно можешь это устроить?
– Можно попробовать, но это займет какое-то время… – Сефал похлопал по колену сидящую рядом с ним девчонку, – Бемо, как ты думаешь, сколько это по времени?
– Ну… – она посмотрела в потолок, – Это смотря, сколько устриц в загрузке.
– Всего одна стандартная порция, на одного человека, – ответил Чен Мо.
– Как бы, реально… – задумчиво произнесла Бемо, – Но, лучше обсудить это вместе с Омадом и Лейлой. Они очень удачно подошли, да!
– Омад! Лейла! – завопил Сефал на весь ангар, – Двигайте сюда, дело есть!
Красный комбриг задумчиво свел пальцы и повернулся к Кайемао Хаамеа
– Как ты думаешь, эта их новая может развить такую скорость?
– Не знаю, Ним Гок, – мэр-король пожал плечами, – У меня мало практики в таких расчетах. По ходу, надо брать комп со специальным софтвером и считать.
– А что за игрушка? – спросил Чинкл.
– Летающее блюдце, примерно метр в диаметре, – ответил мэр-король, и после паузы добавил, – На малых высотах летит, как «Ganjafly», а на больших – как магнитоплан.
– Магнитоплан? – переспросил математик.
– Да. Он, типа, отталкивается от магнитного поля Земли. Это старая идея, наши юниоры откопали статью в старом советском журнале середины 1-й Холодной войны.
– По решению Политбюро, – вставил Ним Гок, – у нас в СРТЛ переведен на basic-en весь архив технических журналов для молодежи, издававшихся в Социалистическом лагере.
– Y una polla… – изумленно произнес Чинкл, – …Хэх! А вот знакомые лица!
– Омад и Лейла Кебо фон Вюртемлемман, – торжественно представил Сефал двух подошедших юниоров, – Коллеги, это мистер Чен Мо, лидер католического братства моряков, он интересуется нашим магнитным блюдцем.
– Рады знакомству, мистер Мо, – сказал Омад.
– Очень приятно, – пискнула Лейла.
Китаец широко улыбнулся и энергично закивал.
– Юная мисс – дочка адмирала Руперта фон Вюртемлеммана?
– Приемная дочка, – уточнила она.
– Прекрасно, – сказал Чен Мо, – …Когда в таких важных областях науки и техники возникают семейные династии со своими традициями, инженерной философией и профессиональной этикой. Я считаю, что это общечеловеческая ценность.
– Мы считаем это ценностью коммунистического общества, – сообщил Ним Гок.
– Я очень уважаю ваши убеждения, – ответил китаец, – но, по-моему, те принципы отношений в команде, которые вы считаете новыми, на самом деле очень древние, незаслуженно забытые и сейчас мир к ним возвращается. Ваша коммунистическая диалектика, например, повторяет учение даосов о спиральной цикличности мира.
– Философия – философией, – констатировал Хаамеа, – А техника это объективная реальность, которая, говоря философски, дана, в непосредственных ощущениях.
– Значит, я могу увидеть прототип машины? – уточнил Чен Мо, – Это не секрет?
– Мы вам покажем наше блюдце, да, – подтвердил Сефал, – Мы честно ведем бизнес с платежеспособными заказчиками, это наш прогрессивный принцип. Let s go!
Проводив глазами китайского мафиози и команду юниоров, Чинкл поинтересовался:
– Сколько весит блюдце?
– Около фунта, – сказал Ним Гок, и уточнил, – Это без устриц доктора Мо.
– В хорошей порции полтораста граммов устриц, – добавил король-мэр.
– Ясно. Чтобы эта штука взлетела, нам надо … – математик закрыл глаза на несколько секунд, потом открыл и договорил, – …Создать поперек этого блюдца постоянный ток силой 200 кило-ампер, направленный с запада на восток параллельно земле.
– Ага, – Кайемао Хаамеа утвердительно кивнул. – Примерно так. Это школьная физика.
– Но, – заметил Чинкл, – методы создания таких токов, это не школьный уровень.
– Ага, – мэр-король улыбнулся и снова кивнул, – юниорам подсказали толковые ребят с твоего Киритимати. Может, ты их знаешь. Девчонку зовут Оюю, а парня – Снэп.
– Еще бы! Мы, практически дружим семьями. И что они подсказали, если не секрет?
– Ну, если в общих чертах, – многозначительно произнес Хаамеа, – то вот…
…
Терраса гостевого бунгало, через два часа.
…К бунгало, сквозь пелену дождя, целенаправленно двигалось тускло мерцающее радужное пятно, которое отлично смотрелось бы в голливудском сериале на тему инопланетных или потусторонних пришельцев (для сериалов это без разницы). Из компании на террасе первым на это явление отреагировал Гисли Орквард. Он резко замолчал, оборвав фразу на полуслове, и выпучил глаза.
– Дьявол мне в задницу! У вас тут бывают шаровые молнии?!
– Не знаю, – сказала Пепе, – Но только, это не шаровая молния.
– А тогда что это за херня?
– Сам ты херня, – ответило пятно, приблизившееся уже метров на десять, – Пень гренландский, современного дождевика не видел, а еще научный фантаст!
– Кватро, это ты? – поинтересовалась Зирка.
– По-моему, да, – ответило пятно, – Но со стороны виднее.
– Армейская плащ-накидка, – сообщила Йи, – Как шляпка от земляного гриба, но из пленки. Удобно, если ходишь под дождем с чем-то, что должно остаться сухим.
– Мне, все-таки, больше нравится зонтик, – сказала Элвира, – А о чем мы говорили?
– О сексе, – лаконично напомнила Чуки.
– О сексе с гуманоидами, – уточнила Скиппи.
На террасу вошел Чинкл, с дождевиком, уже снятым и переброшенным через плечо в стиле мушкетерского плаща.
– Я не понял про гуманоидов. Обычные мужчины что, уже никому не интересны?
– Мы тираним Гисли! – объявила Зирка.
– Кватро, все провалилось к чертям в ад! – пожаловался гренландец, – Меня уже почти убедили, что в моих новеллах отсутствует самое главное! Это катастрофа, вот что!
– Раньше были гуманитарные катастрофы, – задумчиво произнес математик, – а теперь гуманоидные… Хэх… Имеются в виду те гуманоиды, про которых ты так поэтично рассказывал по здешнему локальному TV?
– Поэтично, но недостаточно лирично, – уточнила Пепе Кебо, – В смысле, лирика там напрашивалась. Ромео и Джульетта на марсианской песчаной дюне… Ну, типа того.
– Типа чего? – спросил он, – Камасутра для дайверов, это я понимаю. Под водой есть необходимые условия. Но Камасутра для Марса, при том атмосферном давлении, на которое ориентируется Гисли? Или я чего-то я не понимаю в биофизике, или…
Зирка возмущенно взмахнула руками.
– Это же лирика, Кватро! Не обязательно прямо там, на дюне, это вот!.. Во многих странах даже на Земле не принято вот так, где попало. Есть же дом, и все такое…
– Логично, – согласился Чинкл, – Имеем ситуацию, аналогичную Антарктиде. Секс и, наверное, даже поцелуи на открытой местности не практикуются…
– В Антарктиде это не догма, – возразила Пепе, – Когда я была в Порт-Колибри, там курсанты, на спор, справлялись с этой задачей на открытом воздухе при минус 30 по Цельсию. Сначала надо прогреться и возбудиться, а потом резко выскакивать и…
– Это на спор, – перебила Скиппи, – А лирика, это другое.
– В лирике важно, чтобы хотелось, – добавила Чуки, – Бывает, что технически что-то возможно, но не хочется. Поэтому, люди очень редко занимаются сексом с другими животными, хотя со многими животными технически можно...
– Чуки! – возмутилась Элвира, – Ну, что ты такое говоришь, а?
– Я просто рассуждаю на счет секса людей с гуманоидами. Вот, Гисли… Не он сам, а генные инженеры из его фантастики… Приспособили людей к Марсу, и получились гуманоиды. Потом прилетает на Марс какой-то турист-землянин, хочет кого-нибудь склеить, из туземцев, и приходит в дансинг, или в Y-club, Смотрит – joder conio…!
Чинкл взмахнул дымящейся сигаретой, которую прикурил за время этого монолога.
– Стоп! Почему ты считаешь, что гуманоиды окажутся переделаны в такой концепт, который будет эротически отталкивающим? Какие аргументы?
– Ну... – Чуки задумчиво почесала себе спину, – В НФ-кино инопланетяне такие…
– …Что лучше трахаться с казуаром, – договорила Йи.
– С казуаром не получится, – возразила Скиппи.
– Я не сказала, что получится, я сказала, что было бы лучше…
– Девчонки! – вмешалась Зирка, – Ну, что вы опять про…
– Стоп! – снова произнес Чинкл, – Забудьте про инопланетных монстров из кино. Во-первых, они бездарно придуманы. Такие организмы нефункциональны, они чисто по эволюционным соображениям не могли появиться ни на какой планете. Во-вторых, имеются другие примеры фильмов, где инопланетяне вполне эротичные по нашим земным меркам. Гисли упоминал про синих ребят с острыми ушками и хвостом…
– Это тоже нереальные инопланетяне, – встрял Орквард, – Я говорил…
– Да. Поэтому, в-третьих. Мы рассматриваем инопланетян, созданных специально, методами генной инженерии. Это уже не биоэволюция, а бизнес, и в нем действуют экономические правила. Вопрос: какого марсианина выгоднее делать: эротичного, сексуально привлекательного, или такого, что Йи предпочла бы казуара?
Элвира театрально всплеснула руками.
– Док Кватро, ну, теперь и ты на эту же тему…
– Спокойно, это была просто яркая иллюстрация к моему тезису. Разумеется, любой бизнесмен понимает: перспективнее будет гуманоид, который вызывает позитивные сексуальные эмоции. И только в такой проект будут инвестированы ресурсы.
– …И вообще, – продолжила она, – Ты говоришь о гуманоидах, как будто это товар, а, между прочим, они люди, хотя и переделанные!
– Гуманоиды, – возразил он, – Это гуманитарный ресурс. Как и люди. И нам следует рассматривать их с позиции бизнес-выгоды. В частности, с позиции их собственной выгоды. Это единственный объективный подход. И инвесторам, и инвестируемому марсианскому обществу выгодны симпатичные марсиане. И они будут настолько симпатичны, насколько это позволят объективные требования природной среды.
– А насколько они позволят? – спросила Кебо, – Ну, я понимаю, Марс. Там, в общем, человеческая форма ничему не противоречит. А если, по методу Гисли, изобретать гуманоида для планеты, где минус 150 по Цельсию и топкие дождливые болота из жидкого этана? Или сплошной холодный океан под толстой ледяной коркой?
– Люди просто не полезут жить в это этановое болото или под этот лед! – возразил математик, – Никому не приходит в голову жить здесь на Земле на дне Северного Ледовитого океана! Гуманоиды Оркварда – это идея только для планет, которые не радикально отличаются от Земли, и где не требуется радикально менять человека.
Пепе Кебо поцокала языком и побарабанила пальцами по мокрому парапету.
– А что, если идеалы человеческой эротичности понемногу изменятся? Шаг за шагом, хабитанты где-нибудь на планетоиде Церера, будут менять что-то у своих потомков, в направлении адаптации к среде, и лет через 300… Ну, ты понимаешь?
– Теоретически, – сказал Чинкл, – если контакты между Землей и колониями окажутся настолько слабыми, что колонисты превратятся как бы в изолированное племя, тогда действительно, особенности среды будут превалировать. Но такой сценарий не для Цереры, которая сравнительно близко, а для какого-нибудь Ктулху у Немезиды.
– Отличная идея! – воскликнул Гисли, – Изолированная колония, в которой понемногу развились свои идеалы гуманоидной красоты и… Так… Надо подумать…
…
Контрольный мостик пристани сектора «A», еще через два часа.
Кайемао Хаамеа посмотрел на один из маркеров на мониторе радара, быстро что-то прикинул в уме, затем взял в руку микрофон и произнес: «Info для тех, кто сегодня занимается ужином: ориентировочно через четверть часа транспорт пришвартуется к грузовому пирсу!». Почти немедленно после этих слов, около маленького стадиона, расположенного недалеко от пристани, наметилось движение. Вскоре, к пристани двинулись трехколесные фургончики: местное средство сухопутной доставки грузов. Стадион, как таковой, был с контрольного мостика не виден: по случаю дождя его закрывал стометровый зонтик (когда-то служивший оболочкой дирижабля). Под этот зонтик постепенно втягивались юниоры. До выступления Оркварда было полчаса, но предварительные пляски под techno-disco, уже начались, судя по характерным звукам «Бэмс-уауа-блямс-тумм» (образующим танцевальными мелодии ультра-модерна)…
Ним Гок прислушался, попробовал отбить пальцами на столе ритм, и сообщил:
– Я не понимаю такой музыки. Мне она кажется немузыкальной.
– Я тоже не понимаю. По ходу, мы с тобой отстали от культурной жизни. Так всегда бывает. Когда мне было 14 лет, в моду как раз вошел «buzz-bang-rock». Ну, это типа такого: «Джжж-ааа-ззз-ооо-фррр!». Как бы, ветер в парусах. Слышал, нет?
– Нет, – признался красный комбриг.
– Ну, я тебе потом дам мой любимый диск. Папа удивлялся: Кай, тебе нравится этот кошачий визг? Он до сих пор не понимает, а мне до сих пор нравится, прикинь?
– А мне нравится клавесинная музыка, – сказал Ним Гок, – Наверное, потому, что она нравится Элвире… Кай, ты собирался рассказать мне про Джентано Монтегю.
Мэр-король Атауро утвердительно кивнул.
– Значит, так. Этого субъекта неплохо знает мой дядя Лимолуа. Они встречались в прошлом феврале, во время политического кризиса на Рапа-Нуи. Тогда Монтегю был советником Генсека ООН. Теперь ООН это вообще пустое место, и Монтегю, ушел в секретариат Ассоциации Прогрессивных Стран (АПС). Он там высший советник по проблемам 4-го мира. Позавчера он прилетел на Атауро, и стал приставать ко мне по поводу твоей особой зоны Матут. Конечно, я могу послать его на хрен, но надо ли?
– Что он хочет в зоне Матут? – спросил Ним Гок.
– Типа, осмотреть газовые камеры и крематории, если они есть, – сказал Кайемао.
– А если их нет, то что?
– Тогда он напишет в рапорте про что-нибудь другое.
– А нам зачем это надо?
– Затем, что если в рапорте Монтегю окажется написано, что в зоне Матут все просто замечательно, то антикоммунистическое лобби в Австралии и в Аотеароа лишится инструмента PR-давления на ваших деловых партнеров.
– Это было бы полезно, – согласился красный комбриг, – Но Монтегю так не напишет.
– Напишет, – возразил Хаамеа, – Если мы поймаем его на крючок.
– Ты знаешь как?
– Знаю. Надо отправить его туда с Орквардом, Скиппи, Марвином и Йи. Дать им еще проводника, какого-нибудь толкового парня, и вперед, навстречу приключениям.
– Разве этот Монтегю идиот, чтобы соглашаться ехать куда-то с таким человеком, как Сиггэ Марвин? – удивился Ним Гок, – Сиггэ фигурирует в файлах комиссии ООН.
– Да, но Монтегю не помнит всех, кто там фигурирует. И не забудь: Монетгю уже не в ООН, а в АПС, а в АПС про Сиггэ ничего нет… По крайней мере, пока нет.
– Ты прав, Кай. Это может сработать. Если Марвин не откажется в этом участвовать.
– Марвин откажется сопровождать великого фантаста Оркварда? Да ни за что!
– Вероятно, ты прав. А почему согласится Орквард?
– Потому, что Матут, это колоритное место для съемок его фильма, к тому же оно по дороге на Моту Жако, куда он по-любому собирался.
– Это реальный план, – заключил красный комбриг, – Надо поговорить с Марвином.
…В метре над водой почти бесшумно скользнуло сине-зеленое тело, напоминающее некрупного кита, сплюснутого по вертикали и растопырившего грудные плавники. Скринер «Penguin». Недалеко от пирса аппарат коснулся воды и затормозил, подняв вокруг небольшие волны, и коснулся демпферов. Панели в передней-верхней части фюзеляжа разъехались, и изнутри лихо выпрыгнул на пирс Сиггэ Марвин. Следом появился Руперт и протянул ему маленького мальчика, одетого в шорты, пончо и флотскую коническую шляпу, закрывающую голову и плечи. Впрочем, сейчас края шляпы были подвернуты, и шляпа закинута за спину на манер сомбреро.
– Вот так, значит, да? – грозно спросила подошедшая Пепе Кебо.
– Привет, солнышко! – крикнул авиа-адмирал, сразу оказываясь рядом.
– Привет-привет, любимый, – откликнулась она, – Тебе не кажется, что в такой дождь ребенка можно было бы оставить у соседей, а не таскать на маркет?
– Ма, там было классно, – сообщил мальчик.
– Солнышко, на маркете в Макасаре такой же навес, как здесь, – заметил Руперт.
– Ты же знаешь, милый, – ответила она, – у ребенка есть такая естественная привычка бегать где попало, независимо от навеса… Ипо, ты не замерз?
– Нет! Ма, знаешь, мы здорово торговались!
– Правда, милый? И ты тоже?
– Нет, я был с папой Рупертом, а торговался Сиггэ. Ма, а что такое «Shishitegrajodo»?
Пепе посмотрела на Руперта с глубокой укоризной.
– Любимый, я ведь просила не употреблять некоторых слов при…
– Это не он, это я с тем фермером, – признался Марвин, – Я не думал, что громко…
– А мы с Ипо рядом выбирали тебе подарок, – добавил Руперт, и протянул ей очень необычное ожерелье из деревянных фигурок.
– Замечательно! – она чмокнула Ипо в нос, а Руперта в щеку, – Только, если бы вы не слушали всякий флейм, было бы еще лучше. Подарок классный. Спасибо, мальчики.
– Ма, а что такое «Shishitegrajodo»? – повторил Ипо.
– Это специальное слово, чтобы торговаться, – авторитетно ответила она, – Когда ты вырастешь, я тебя научу, как им правильно пользоваться, а пока не надо.
Гисли Орквард, подошедший вместе со Скиппи как раз к финалу этого разговора, недоуменно почесал бороду.
– Скиппи, это что-то на языке тетум?
– Нет, – ответила она, – Это на локальном спанглиш. Что-то на счет говна.
– Экстремально-негативное сраное говно, – уточнил король-мэр, спускаясь по трапу с контрольного мостика, – E aloha foa.
– Aloha oe! – взвизгнула Скиппи и на миг повисла у него на шее, – Гисли, это Кайемао Хаамеа, faakane моей подружки Чуки, и ariki te Atauro.
– Чертовски рад! – произнес Орквард, пожимая руку королю-мэру.
– Взаимно, – ответил тот, – Надеюсь увидеть вас обоих на нашем острове.
– Обязательно, и с удовольствием. Я уже наслушался таких чудес про eco-village, про «Atauro dolls» и про дайвинг в местном стиле… – гренландец немного скосил глаза в сторону, – …мистер Ним Гок, не правда ли?
– Да, – подтвердил кхмер, – Welcome, мистер Орквард.
– Дьявольски здорово! Я как раз хотел спросить: насколько свободно можно ездить по вашей стране. Я имею в виду, в прессе пишут одно, а люди говорят другое...
– Наши друзья, – сказал Ним Гок, – могут перемещаться по нашей стране совершенно свободно и фотографировать что угодно. Исключение составляют военные объекты. Уточняю: именно военные объекты. В отличие от империалистов, мы никогда не скрываем под значком «Military polygon» особые гражданские зоны. Если вы где-то прочли, что особая зона Матут закрыта таким способом, то вы можете быть уверены: источник, который об этом сообщает, либо неоснователен, либо лжив.
Скиппи потрясла головой, пытаясь как-то уложить в ней этот длинный спич.
– Йох… Вот это завернул… Ним Гок, а что такое этот Матут?
– Там идут работы по ландшафтному преобразованию, которое необходимо для распределения гидроресурсов и оптимизации аграрного производства.
– Не темни, бро, – сказал Хаамеа, – скажи ребятам про концлагерь.
– Кай, это не концлагерь, – спокойно ответил красный комбриг, – Это особый лагерь трудового перевоспитания. Я уже тебе говорил несколько раз.
– Слишком длинно, – заметила Скиппи, – Ты сделай, как делают янки. Обрежь слова. Special Labor Re-education Camp – SpLaRC. Удобное, симпатичное слово: Splarc.
– Гло дело говорит, – поддержал король-мэр.
– Это интересно, – согласился Ним Гок.
– Я так и не понял: можно ехать в этот Матут или нельзя, – проворчал Орквард.
– Матут, это гражданский объект, – сказал комбриг, – Можно. Но там сейчас селевое наводнение, поэтому надо ехать с инструктором по безопасности.
– Который покажет, что можно смотреть, а что нет? – в лоб спросил гренландец.
Марвин, Руперт и Пепе, на плече у которой устроился Ипо, подошли поближе.
– Нельзя смотреть селевый поток изнутри, – весело объявил Марвин.
– Чем прикалываться, – заметил Кайемао, – лучше бы ты слетал с ними в качестве инструктора. По-любому ведь ты с подругой полетишь на Большой Тимор.
– Я вам дам проводника и «Птеродактиля», – добавил Ним Гок.
– Птеродактиля? – переспросил Орквард.
– Это 6-местный орнитоптер «Ptero», он вместо вертолета, – пояснил Марвин, и с некоторым подозрением посмотрел на комбрига, – А проводника ты даром дашь?
– Да, – Ним Гок кивнул, – Но я буду благодарен, если вы возьмете с собой еще одного человека. Это советник из АПС, он тоже хочет посмотреть Матут.
– Можно взять, если он не старый и не занудный, – откликнулась Скиппи.
– Aita pe-a,– сказал Марвин, – Но, чур, все расходы за счет бюджета.
– А ты знаешь, товарищ Сиггэ, что это отсталый, буржуазный подход к делу?
– Нет, Ним Гок, до буржуазного я пока не дорос. Мы с vahine троглодиты, живем в шалаше, срем под кустом. Прилетай на Пелелиу, заходи в гости, сам увидишь.
