Текст книги "Рыцарь из ниоткуда. Сборник (СИ)"

Автор книги: Александр Бушков

Ну вот, собственно, и все, подумал Сварог. Либо он сломается, либо откажется говорить, других вариантов попросту нет. Улик против него и в самом деле достаточно для плахи. Пусть им дальше занимаются специалисты Канцлера в оборудованной по последнему слову науки и техники пыточной, вряд ли ему поставили такую же защиту, что Брашеро – они ведь чувствовали себя в полной безопасности…

Он ощутил прилив злобного торжества: лицо принца стало именно таким, каким оно бывает у людей, когда они ломаются и понимают, что другого выхода нет. Он слишком многое теряет вместе с жизнью, а рисковать ею или ставить на кон у него, в отличие от Орка, навыка нет. Орк, битый жизнью и не раз смотревший смерти в глаза, моментально сдал все и всех, когда понял, во что впутывается. А уж этот…

Принц поднял на него глаза. Прежняя ненависть куда-то сгинула, осталось простое желание жить, и жить по-прежнему…

– С императрицей я связываться не буду, – сказал он мрачно. – Если уж обманывают, дают любые клятвы, а если нет… – и продолжал тусклым, бесцветным, безжизненным голосом. – Вы не представляете себе психологию людей, имеющих права на престол, но понимающих, что никогда на него не взойдут, так и проживут жизнь в длинной очереди возможных претендентов… Она несколько отличается от психологии других людей… И порой хватаешься за шанс…

И совершенно при этом не думаешь, через сколько трупов – причем трупов твоих родственников – придется переступить, мысленно закончил Сварог. Нет, сейчас ему нельзя читать мораль, если вообще будет на это время.

– Самое занятное, что я вас понимаю лучше, чем другие, – сказал Сварог. – Потому что я еще – и земной король. И мне, что скрывать, приходилось иногда переступать через кровь… Вот именно, особая психология…

Старый прием, избитый и затасканный, но действует до сих пор – допрашиваемый должен увидеть в сыщике пусть и не друга, но родственную душу, способную многое понять, в отличие от «обычных» людей… Подействовало, кажется, он несколько расслабился, голос звучит ровно…

– Так что рассказывайте, – сказал Сварог. – Как пишут в романах, все началось с того…

Тем же отрешенным голосом принц повторил:

– Все началось с того разговора в «Зарослях хмеля»…

– Знакомое название, – сказал Сварог. – В голове вертится… Ага, ну да… Бордель высшего класса в Равене. Не стану врать, часто там не бывал (он и не врал – ну, старые дела, как-то они с Леверлином…).

– Мы там сидели с Саторнином…

– Кто это?

– Магистр. Возглавляет одни из отделов Магистериума. Мы с ним и прежде несколько раз выбирались на землю, не реже, чем с Орком, – принц вымученно улыбнулся. – Он тоже не лишен страсти к развлечениям, хороший спутник для иных путешествий, и, в отличие от многих своих коллег, отлично владеет мечом, не прочь подраться где-нибудь в переулке, ночью… Я у него несколько раз бывал в Магистериуме – иные их эксперименты очень занятны. Раз уж вы бывали в «Зарослях хмеля», должны знать их Селадоновый зал…

Сварог кивнул. Прекрасно знал. Лестница ведет направо и вниз, в подвальный зал, выдержанный в селадоновых, то бишь светло-зеленых тонах с добавлением черного и золотого. Очень уютное местечко, едва ли не лучшее там – кроме общего зала с подиумом для музыкантов и танцовщиц, имеются по всему периметру и кабинеты, большие, уютно обставленные, можно при желании развлекаться с девицами прямо там, а можно и вести доверительные разговоры о делах, никак не связанных с музыкой, вином и девицами – отчего зал давно облюбовали авантюристы высшей марки, шпионы и тому подобная публика. Подслушивать у двери практически невозможно, заметят моментально. Правда, есть еще мастерски устроенные слуховые трубы, о чем многие, убаюканные мнимой надежностью кабинетов, и не подозревают. А потому владельца заведения давно прибрала к рукам тайная полиция и вовсю использует в своих интересах. То же касается и «нумеров» на втором и третьем этажах. Правда, случаются казусы – ловкачи, знающие жизнь, затыкают почти незаметные снаружи отверстия «подслушки» вульгарными тряпками – и не пойдешь же туда просить: дескать, простите великодушно, не уберете ли затычку, а то нам не слышно…

– Мы сидели в подвале, в кабинете. Едва вошли, Саторнин заткнул тряпкой какую-то дыру в стене, почти и незаметную, сказал, что теперь нас не услышат. Он и раньше заводил порой разговор о нашей жизни, о переменах, устроенных императрицей, о том, что вы забрали слишком большое влияние на государственные дела. Если вы не в курсе, многие о вас говорят и далеко не все отзываются лучшим образом…

– Знаю, – кратко прокомментировал Сварог. – Дальше?

– Мы давно уже сошлись во мнении, что нам обоим это не по нутру, что многое следовало бы изменить. Потом я понял, что он долго и старательно меня изучал… И тогда, в кабинете, заговорил вовсе уж откровенно. Предупредил: если я кому-нибудь передам наш разговор, у меня не будет никаких доказательств… и был прав. И рассказал, что существует заговор. Отстранить Императрицу от власти, равно как и вас и кое-кого еще, возвести на престол кого-то более серьезного и ответственного… и в этой роли они видят меня. Я поначалу отнесся ко всему этому довольно скептически – как бы ни тяготился своим положением, прекрасно понимал, что против вас с Канцлером бороться трудновато. Я, конечно, ни минуты не верил, что он ваш провокатор… или чей-то еще. Знал о нем кое-что. Знал, что он и в самом деле среди тех в Магистериуме, кто настроен против вас… и всего прочего, имеющего место быть. В Магистериуме более, чем где-либо, критически смотрят на многое… Не так давно кружили смутные слухи, что кто-то из Магистериума все же устроил заговор, укрываясь в Горроте – но их разоблачили. Именно это меня и останавливало, о чем я ему честно сказал. Нет смысла участвовать в безнадежном предприятии… Что я Саторнину и выложил. Он ничуть не огорчился. Сказал, что на сей раз ситуация совсем другая: помогают крайне могущественные силы из Другого мира, с которыми в Магистериуме наладили связь. Так что на этот раз все будет совсем иначе. И он мне может это доказать. Я согласился… не на участие в заговоре, а на то, чтобы эти доказательства увидеть своими глазами. Мы поднялись в номер на третьем этаже, Саторнин его заранее нанял. Ждали примерно с квадранс. Там было большое зеркало, чуть ли не до потолка… (Сварог насторожился.) И вдруг оно…

– Я за вас закончу, – сказал Сварог. – Оно налилось синим сиянием, потом зеркало словно бы пропало, вместо него было что-то вроде коридора или тоннеля, и оттуда вышла женщина. Молодая, красивая, синеглазая, златовласая, в длинном сером платье. Сказала, что ее зовут Иляна. Так?

Принц уставился на него с явным изумлением:

– Вы и это знаете?!

– Я же сказал, что знаем мы многое, – сказал Сварог. – Она вам наверняка повторила примерно то же самое: что они помогают заговору, что на сей раз в распоряжении заговорщиков будут средства и силы, которым никто не сможет противостоять…

– Да, вот именно…

– Интересно, а чем она мотивировала дружеское соучастие?

– Вы стали для них опасны. Вы стоите у входа в их мир, куда не преминете вторгнуться. Вот они и хотят вас опередить, так что цели у нас схожи.

– Вы поверили?

– Все равно я не мог ничего проверить, – сказал принц. – Но ее появление само по себе было чертовски убедительным аргументом. О Зазеркалье кружат разные побасенки, никто ничего не знает точно, одно ясно: его обитатели и в самом деле способны добиться своего. Потому что у вас нет надежной защиты от них, да и ни у кого нет. Дело представало в совершенно ином свете – как и шансы на успех… Потом Саторнин ушел, мы с ней остались одни, она мне сделала то же самое предложение… и я на сей раз его принял. Все было очень серьезно и убедительно… Их мотивы тоже, они хотели, чтобы новый император остановил кое-какие работы, позволяющие проникнусь в их мир. Ничто другое их не интересует… и знаете, в этом был свой резон. Если бы они замышляли вторгнуться к нам сами, могли бы сделать это уже давно, вы согласны с такой логикой?

– Да, пожалуй… – задумчиво сказал Сварог. – И дальше?

– Дальше… Собственно, ничего особенного. Она сказала, что мне нет необходимости вникать в детали. Главное сделают и без меня, от меня требуется лишь выполнять просьбы, которые могут последовать, и готовиться занять трон. Мягко намекнула, что если я их выдам, выгоды от этого мне не будет никакой, а вот потерять я могу очень многое, не только будущий престол, но и жизнь. Знаете, я ей поверил: где гарантии, что из моего собственного зеркала в спальне ночью не вылезет какой-нибудь мерзавец и не ткнет меня кинжалом? – он повторил задумчиво, мечтательно: – Теперь дело предстало в совершенно ином свете, как и шансы на успех… Это уже было гораздо серьезнее прежних заговоров, затеянных собственными силами. С такими союзниками… Потом… Ну, потом она осталась на пару часов… вы прекрасно понимаете, о чем я. Очаровательная женщина… Человек, несомненно. Ничего общего с нечистой силой – меня в свое время научили кое-что распознавать… Пожалуй, это все. Впоследствии она приходила один-единственный раз. Саторнин пригласил меня на землю, на сей раз в Сноль, где снимал домик… Это было две недели назад. Там тоже было большое зеркало, из него вышла Иляна. На сей раз Саторнин ушел сразу, Иляна сказала, что все готово, остались считанные недели. Что ко мне прилетит Орк и привезет некие подарки, которые я на дне рождения должен вручить всем остальным принцам и принцессам, как ответные. Эти предметы в нужное время погрузят всех в сон – в том числе и вас, и императрицу, и других. Всех отправят в замок Клай, я останусь единственным претендентом на престол, произойдет некая акция – без всякой стрельбы и крови, просто-напросто меня выберет Избранный Совет…

– И вы поверили? – спросил Сварог. – В то, что ограничится замком Клай?

– Почему бы и нет?

Ты хотел верить, сукин кот, подумал Сварог. Как я когда-то в Снольдере старательно вдалбливал себе в голову, чую обойдется уединенным замком в глуши… Вот только я не собирался убивать два десятка своих родственников, извести фамилию под корень, быть может, это чуточку меня оправдывает и позволяет не встать с ним на одну доску…

– Что-нибудь еще можете рассказать?

– Я рассказал все, что знал, – буркнул принц.

К превеликому сожалению, умение моментально отличать правду от лжи могло помочь только с земными жителями, лар не в состоянии пустить его в ход против лара. Ну, скорее всего, он не врал. Те, из Радианта, показали себя жесткими прагматиками, они не сделали ни одного лишнего движения, мы могли так и не выйти на них, не присмотреться к ночному небу, не встреться на очередных таинственных тропинках красивая, загадочная, несчастная Бади Магадаль. Агентуру они задействуют, когда это по-настоящему необходимо. Принц оказался незаменим, когда потребовалось раздать «подарочки» членам императорской фамилии. Использовать его в каких-то других делах слишком рискованно: нельзя исключать, они узнают от своих здешних информаторов, сколь плотная слежка установлена за принцами-принцессами. Интересно, должны ли, по их расчетам, Орк с принцем выжить? На их месте я, решив подмять Империю, ни за что не поставил бы на серьезные посты людей умных и ловких, гораздо надежнее марионетки. С одной стороны, принца они могли бы и оставить в своих расчетах живым – но, с другой стороны – нельзя исключать, что он им понадобился только для вручения подарков, а потом и с ним, и с Орком что-нибудь случится. Если не останется ни единого члена императорской фамилии, в Империи возможны серьезные потрясения, а это Радианту только на руку…

Он поднял на собеседника холодные глаза. Принц уставился на него исподлобья – настороженно, зло. Банальное сравнение, но что поделать, если крайне походил на попавшего в капкан волка? Случалось им с дедом Мишей однажды встретить на охоте такого волка… Те же самые глаза, пусть и не того цвета…

– Что же, в таком случае на этом и закончим, – сказал Сварог, вставая и подхватывая портфель. – Можете не беспокоиться, все данные вам обещания будут выполнены…

– Я и не беспокоился, – с наигранной надменностью сказал принц, явно только для того, чтобы сохранить лицо.

– Правда, как я и говорил, несколько дней вам придется провести под домашним арестом…

– Вы что же, не уберете этих… – он никак не мог подобрать нужного слова.

– Вам они мешают?

– Мне – нет. Но ко мне могут прилететь гости. И что я им объясню?

– Уберу, – сказал Сварог. – Самое большее через полчаса прилетят другие люди, уже не столь устрашающего вида, сменят охрану… Всего наилучшего!

У самой двери он бросил быстрый взгляд через плечо. Принц сидел, сгорбившись, пустым взглядом уставившись в пространство. Интересно, о чем он сокрушается, подумал Сварог в коридоре.

О том, что провалился, или о троне, который ему теперь, ежу понятно, не видать, как своих ушей? Наверняка о троне – провал ему ничем не грозит, разве что слежку ужесточат до предела…

Оказавшись в вимане, тут же взлетевшей, он прошел на второй этаж, сказал пилоту:

– В Латерану…

Зашел в одну из комнат, распахнул дверцу гардероба и стал неторопливо переодеваться в королевский наряд. Он не чувствовал себя победителем и не считал, будто они в тупике – они просто-напросто снова не продвинулись ни на шаг. Показания принца дополняли общую картину – и только. Что до магистра… Нетрудно повязать его вечером в его собственном маноре – но что, если он будет держаться тверже, чем все остальные, угодившие до него в капкан? Его можно и не напугать плахой – против него нет никаких улик, не считая показаний принца, а принца к суду привлекать не будут, что магистр может просчитать заранее, эти яйцеголовые из Магистериума, высоколобые и фрондеры, иначе устроены. Вообще-то, если у него нет той защиты, что поставил для себя и своих людей Брашеро… Кто-кто, а глэрд Баглю отправит к Одноглазому любого, на кого укажет Сварог. Беда в том, что его отсутствие в Магистериуме обнаружат очень быстро, а там у него могут оказаться и сообщники. Беда еще и в том, что, если заговорит – а у Одноглазого и мертвый заговорит – не расскажет ничего полезного. В отличие от всех прежних заговоров, устроенных исключительно «внутренним врагом», в игре участвует внешняя сила. А значит, нет необходимости заводить главу заговора среди ларов. Гораздо прагматичней действовать, если можно так выразиться, на гастролях. Из Зазеркалья приходит красавица Иляна, раздает поручения и возвращается в свой мир. Технически несложно взять и ее во время очередного дружественного визита, но в Радианте моментально сыграют боевую тревогу. Можно обойтись и той информацией, что уже имеется. Все готово для блицкрига, строительство резиденций для наместников закончено, аппаратура загружена, флотилия уже в космосе, поблизости от Нериады…

…Доктора Латрока он раньше видел раза два, на многолюдных совещаниях в восьмом департаменте, издали. И, лишь оказавшись с ним лицом к лицу, оценил в должной мере. Гораздо шире Сварога в плечах и чуть ли не на две головы выше, громадина с кошачьей плавностью движений, широколицый, светло-синие глаза исполнены некоей наивности, конечно же, наигранной, лет сорока на вид, но волосы совершенно седые – почему он не восстановит естественный цвет, в его же собственной клинике такую пустяковину можно проделать в два счета? Впрочем, и некоторые старики ничего не предпринимают против своих седин. Участливое, располагающее к себе выражение лица – ну, это у него явно профессиональное…

Как многие, Сварог подсознательно испытывал перед психиатрами легонькую робость – ну, самую чуточку. Все время казалось, вот он сейчас посмотрит и узнает нечто такое, чего ты сам о себе не знаешь…

– Она вас ждет, – сказал Сварог. – Вы будете с ней просто разговаривать, или…

Доктор достал из кармана золотистый шар величиной с крупное яблоко, усыпанный хаотично разбросанными черным точками, казавшийся очень легким, положил его на широкую ладонь, посмотрел на него – и шар стал вертеться не быстро и не медленно, примерно как пластинка на тридцать три оборота. Черные точки, вроде бы разбросанные как попало, очень быстро стали сплетаться в струйки, несложные узоры, их кружение, переплетение, неспешные изгибы завораживали, притягивали, подавляли волю…

Легонько тряхнув головой, Сварог моментально избавился от наваждения.

– Конечно, на вас это не действует, – усмехнулся доктор. – А вот на нее подействует. Гипноз, да… Так будет лучше для начала.

– Ну, вам виднее, – сказал Сварог. – Сколько вам потребуется времени?

Доктор посмотрел на часы, что-то прикинул:

– Приходите без квадранса шесть. Я к этому времени все закончу…

Нажал на вычурную золоченую ручку и скрылся в комнате Вердианы. Не раздумывая особо, Сварог направился во флигель – там можно было убить время с пользой. Именно так все и произошло, он обошел все три этажа, где листая свежие сводки, где решая мелкие дела, скоротал время незаметно. Неизвестно, прилетела ли за это время Яна – он никого не просил докладывать о ее прибытии, а все летательные аппараты шли на посадку невидимыми, таковыми и оставались, так что обширный зеленый луг, окруженный невысокой, белой ажурной оградой казался совершенно пустым. Приземлившись, все по периметру обозначают машины тускло мерцающим светло-синим контуром; чтобы никто не налетел, не набил шишку – но он виден, когда подойдешь вплотную, отсюда не рассмотреть…

Когда Сварог шел по коридору, доктор как раз направлялся к двери. Сварог спросил с наигранной беспечностью:

– Ну, как там, доктор?

Латрок, тщательно прикрыв за собой дверь, чуть заметно пожал плечами:

– Что вам сказать? Тяжелого пока что не усматривается, но может появиться…

– Вы уж подоходчивей, – сказал Сварог. – Будьте так добры…

– Постараюсь. Только сначала… Лорд Сварог, у врачей, когда они на работе, не бывает нескромных вопросов… Она вам нужна как женщина?

– Ни в малейшей степени, – сказал Сварог, энергично мотнув головой. – Можете не верить, но я о ней забочусь без всяких задних мыслей. Можно себе это когда-нибудь позволить? А к чему этот вопрос?

– Для общей картины, – сказал Латрок. – Ну почему же не верю? Верю. Что ж, если подоходчивее… У нее почти все в порядке, психика устойчивая, крепкая. Вполне вероятно, из-за того, что она росла в деревне, пусть и не в крестьянской избе, а в замке – деревенские жители всегда тверже рассудком, чем городские. Но все же, то, что ей пришлось пережить, не могло не оставить рубцов. Если не принять мер, эта подсознательная боязнь мужских прикосновений из тонюсенькой трещинки может превратиться в разлом, превратиться в манию или фобию… Точно предсказать невозможно, но следует ожидать самого худшего.

– Это лечится?

– Лорд Сварог, лечится все, кроме разве что несчастной любви, тут уж медицина бессильна… я бы забрал ее на Сильвану, в «Лазерную бухту». Нет, не делайте такого лица, с ней не происходит ничего, что потребовало бы срочного вмешательства. Просто-напросто – к чему откладывать? Там сейчас ни одного пациента, отличная аппаратура, вдобавок, кроме чисто медицинских процедур – пляж, море, солнце, морские и воздушные прогулки, поездки по красивым местам, масса новых приятных впечатлений, особенно для земной девушки… Недели за две мы бы полностью привели ее в порядок. Бывали случаи и посложнее, потяжелее. Сможете ее уговорить?

– Думаю, без особого труда, – сказал Сварог.

И шагнул было к двери, но доктор плавным движением, словно бы невзначай, загородил ему дорогу:

– Вот что еще… Вам бы тоже не помешало, лорд Сварог, на пару недель отправиться в «Лазурную бухту».

– Очень мило, – натянуто улыбаясь, сказал Сварог. – Вы что же, и во мне что-то такое… усматриваете?

– Как вам сказать… В медицинской помощи вы не нуждаетесь, ну, разве что, парочка легчайших, можно выразиться, процедур, профилактики ради. В этом очень многие нуждаются, хотя не все понимают. Здесь другое… Когда вы последний раз отдыхали по-настоящему? Самое малое две недели провести где-нибудь на курорте, полностью отрешившись от дел…

Сварог старательно перебрал в памяти все эти годы. Несколько охот, по два-три дня… поездки с Яной на землю, тоже ненадолго… С тех пор, как он здесь, он и не отдыхал по-настоящему ни разу, в том смысле, какой вкладывает это понятие доктор…

– Пожалуй что, и никогда, – сказал он честно.

– Вы работаете на износ, лорд Сварог, а это никогда не обходится без последствий. Я не взялся бы выносить какие-то суждения без долгой беседы с вами, но уже сейчас могу сказать, что у вас может развиться «синдром штурвала».

– И что это такое?

– Человеку начинает казаться, что без него нигде и ни в чем не обойдутся. Что без него все рухнет, пойдет прахом, что подчиненные непременно завалят дело, что необходим постоянный контроль абсолютно за всем, в больших и малых делах. Незаметно для себя он начинает вникать в то, что и без него прекрасно работает, опека становится мелочной, навязчивой, фигурально выражаясь, человек боится хоть на секунду отойти от штурвала. Развивается это медленно, но приводит к самым печальным последствиям и для человека, и для дела. Перерастает в манию. Пока вам нечего опасаться, но вы, по моему глубокому убеждению, уже на этой тропинке. Поверьте, такие ситуации плохо кончаются. Я вам могу показать несколько историй болезни… разумеется, пациенты везде фигурируют под криптонимами. Вы сами убедитесь. Лорд Сварог, послушайте моего совета… Берите… жену и прилетайте на Сильвану. Кроме «Лазурной бухты», если вам там не понравится, у нас есть еще четыре курорта. Наконец, мы располагаем двумя базами на Селене. Многим там нравится – прекрасные пейзажи, экзотические местечки, да вдобавок сила тяжести гораздо меньше, чем на Таларе или Сильване. Как и этой очаровательной девушке, я бы вам посоветовал отправиться в одно из этих мест, не особенно откладывая. Сейчас в Империи и на Таларе полный порядок, можно даже сказать, благодать, никаких серьезных тревог и угроз…

Сварог уставился на него прямо-таки оторопело. Не сразу уяснил себе, что о происходящем знают люди, которых можно по пальцам пересчитать, а все остальное человечество, на земле и за облаками, полагает, что царит сущая благодать, и не следует их из этого приятного заблуждения выводить. Доктор, хотя и возглавляет медицинское управление департамента, знает только то, что ему необходимо знать по работе.

– Я непременно воспользуюсь вашим советом, доктор, – сказал Сварог. – Но – чуть попозже. Вы уж поверьте на слово – сейчас как раз сложилась довольно серьезная ситуация, когда мое присутствие просто необходимо. И никаких синдромов. То, что внешне царит благодать, ни о чем еще не говорит…

– Понимаю, – кивнул Латрок. – Как-никак, всю сознательную жизнь прослужил в восьмом департаменте. У вас чересчур озабоченное лицо, а до развития синдрома еще очень и очень далеко, так что я вам верю… Ну, а что мы решим с девушкой?

– Сейчас я с ней поговорю.

– Я подожду здесь, – сказал доктор. – Скажите ей, что никакого багажа собирать не нужно. У нас там отличные синтезаторы и каталоги. Любые платья и прочее, что ей может понадобится, будет сделано немедленно…

Бесшумным духом объявился лакей, судя по ухваткам, мнимый. Бросил быстрый взгляд на доктора Латрока, коего знать не знал, сориентировался в какие-то секунды:

– Малая каминная на втором этаже…

– Скажите, что я скоро буду, – кивнул Сварог.

Лакей улетучился. Доктор легонько коснулся локтя Сварога, уже взявшегося за ручку двери:

– Да, вот что еще… Я не стал выводить ее из транса. Хлопните в ладоши, можно не особенно громко, и она проснется.

Сварог вошел. Вердиана сидела в мягком кресле в той же позе, что и в начале визита к нему в кабинет: выпрямившись, не касаясь спиной спинки кресла, положив руки на колени. Глаза были не то чтобы бессмысленные, но лишенные всякого выражения, как у младенца.

– Медицина… – проворчал Сварог и легонько хлопнул в ладоши.

Взгляд Вердианы моментально стал осмысленным, чуть удивленным, она откинулась на спинку кресла:

– А где доктор? Он здесь только что был…

– Вышел, – сказал Сварог. – У меня мало времени… Ты мне доверяешь?

– Вам первому…

– Отлично, – сказал Сварог. – Доктор считает, что тебе нужно на пару недель поехать на курорт… и чуточку подлечиться. Тогда пройдет все, что тебя мучает. Понимаешь? Все.

– Ваше величество, вы тоже считаете, что это необходимо?

– Конечно, – кивнул Сварог. – Мне было бы очень приятно, если бы ты поехала.

– Ну, тогда я поеду. А где это?

– Тут недалеко, – сказал Сварог. – На Сильване. Полетите с доктором…

Хотел было доверительно положить ей ладонь на руку, уже лежавшую на подлокотнике кресла, но вовремя опомнился. Она, округлив глаза, посмотрела снизу вверх в совершеннейшем восторге, к которому, похоже, примешивалась капелька нешуточного удивления:

– Лететь? Да вдобавок и на Сильвану?

– Ну да, – сказал Сварог. – Я тебя уверяю, это просто и быстро. Прямо сейчас, доктор ждет…

– Но нужно же собраться… – проговорила она в полной растерянности. – Платья… и еще…

– Не нужно, – сказал Сварог. – Там есть такие штуковины… В общем, у тебя вмиг будет любое платье, которое ты захочешь. Ты таких и не видела. И все необходимое. Ну, пойдем?

Она послушно встала и пошла за ним. В коридоре Сварог негромко сказал доктору:

– Покажите ей, пожалуй, Талар с орбиты… – повернулся к Вердиане: – Ну, будь умницей. Девушки наверняка прилетят к тебе в гости… Но в любом случае ты там скучать не будешь, честное слово. Всего хорошего, Вердиана…

Кивнул и пошел прочь, оставив ее в легоньком ошеломлении. Поднялся на второй этаж, вошел в одну из малых каминных. Яна сидела за столиком, задумчиво вертя меж пальцев пустой бокал. Сварог присел напротив, улыбнулся, он надеялся, лучезарно:

– Налей и пей. Коли уж передышка выдалась…

Она молча наполнила пузатые золотистые бокалы маррунского стекла «Драконьей кровью». Ее чуточку печальный вид Сварогу категорически не понравился – тем более что он, кажется, знал причину. Чтобы как-то разрядить обстановку, взял прислоненный к креслу виолон – явно Гаржак оставил, знакомый инструмент – прошелся по струнам.

Следовало пустить в ход одно из верных, испытанных средств.

Когда выпадало время для дружеских посиделок, и Яне, и его юной гвардии из Девятого стола очень нравилось, когда он пел по-русски. Вся компания только теперь столкнулась с понятием «иностранный язык». Учившие детей наставники о том, что на Таларе в древности существовали разные языки, обычно упоминали одной фразой, как правило, тут же забывавшейся. Все старательно пытались угадать, о чем очередная песня – о любви, о смерти, о войне? Чаще всего угадывала Канилла – то ли кровь дриад тому причиной, то ли интуиция острее, чем у остальных…

Еще раз прошелся по струнам, надеясь, что пальцы сами отыщут подходящую мелодию. В памяти всплыло вовсе уж полузабытое:

 
– Штанишки до колен,
бинокль наперевес –
английский джентльмен
приехал в Бенарес.
И холоден, и горд,
стоит надменный бритт.
В боях за Красный Форт
Был отец его убит.
Над ним со всех сторон –
британская земля.
Здесь жил и умер он
во имя короля…
 

И замолчал – дальше он не помнил. Это была песня не его поколения, а предыдущего. Совсем пацаном ее слышал от старших во дворе, а когда и их компания заняла место старших, появились другие песни. Впрочем, продолжать и ни к чему – сразу видно, испытанное средство не помогло, Яна по-прежнему сидела мрачная, напряженная, глядя так тоскливо, что у Сварога защемило сердце. Он осторожно сказал:

– Вита, в чем дело?

– Сам прекрасно знаешь, – сказала она тусклым, безжизненным голосом. – Опять ждать… Я и не знала, что это так мучительно – ждать…

Перед глазами у него встало прошлое: каменистые отроги, сухие как мумия, заполошный треск бивших наугад ручных пулеметов, шелест летевших сверху вниз зарядов из гранатометов, показавшиеся на горизонте припоздавшие «крокодилы», жарко и чадно пылающий БТР, из которого никто не успел выпрыгнуть, включая прапорщика Вильчура. И вспомнил, как они потом, дома тянули спички – кому идти к жене Вильчура и сказать. И как чертовская спичка досталась ему…

– Яночка, – сказал он негромко. – Иногда это просто замечательно – когда есть кого ждать. А вот когда ждать некого… – И он вспомнил классиков. – Ты знаешь, не было случая, чтобы я не вернулся. В конце концов, работы там на пару дней, а то и поменьше. День, чтобы осмотреться, ночь, чтобы пустить шмелей. Если им все удастся, завтра утром будут работать уже без нас. А если у шмелей провалится, мы тут же, ночью, улетим с планеты, и все опять-таки будет без нас. Два дня…

– Ты уже не так давно уходил на два дня. Вы уходили всемером. А вернулся ты один… какое там «вернулся», Акбар тебя принес. И жить тебе оставалось всего ничего – пока опухоль не дойдет до сердца. Будь Заводь побольше…

– Помнишь «Трактат о случайностях» Жембло?

Под этим наименованием здесь знали то, что на Земле именовалось теорией относительности.

– Смутно, – сказала Яна. – Это Кани в точных науках, как рыба в воде, а у меня с ними вечно не ладилось…

Ну хоть в более-менее нормальный разговор втянул, подумал Сварог. И сказал:

– Я тоже смутно, но кое-какие основы помню. Очень уж ничтожный шанс на то, что событие повторится в точности, два раза подряд. Наука на нашей стороне. И везение тоже.

– И все равно…

– Ну, что же делать… – сказал Сварог.

Вновь прошелся по струнам – мелодию он давно подобрал.

 
– Алео траманте,
беле аграманте,
чедо каладанте,
э виле…
 

Сложные у него были отношения с этой песней, в которой он не понимал ни словечка. Он ее ненавидел: когда она звучала, погиб Леверлин. И в то же время она чем-то притягивала, едва ли не завораживала. Сварог пел ее снова и снова, словно надеялся однажды понять, о чем она все-таки. Благо Яна, и Грельфи, и боевые монахи были едины во мнении: заклинаний в ней нет, не то что злых, враждебных, вообще никаких. Просто песня на незнакомом языке, и все тут…

 
Конченто ланте,
мале нефоренте
теле наджаленте,
тале…
Таре аталанте,
белео даранте
чере кондаранте
годе…
 

Отставив виолон и вновь наполнив свой бокал, он сообразил, что с Яной уже обстоит чуть получше: лицо не такое горестное, глаза сухие, даже бледная улыбка появилась на губах. Может, песня тому причиной – кто скажет, как с ней обстоит? Или она взяла себя в руки?

– Вита, ты же у меня умная и сильная, – сказал он как мог убедительнее. – Мне не придется бегать по буеракам с топором, я буду сидеть в здании и нажимать кнопки. Будет крупная военная операция, весь упор на боевую флотилию, а я – так, шпионю в безопасном отдалении. Первый раз со мной такое. Мне и не придется ничего делать, не та операция…