Текст книги "Рыцарь из ниоткуда. Сборник (СИ)"

Автор книги: Александр Бушков

– Подождите. А что это за прием?

– Ах да… Простите, тороплюсь… Это – так называемый малый торжественный прием, то есть, как правило, для добрых знакомых, фаворитов и фавориток… в общем, то, что именуется "ближний круг". Даже высшие государственные сановники сплошь и рядом на такие приемы не попадают, если король или королева к ним, в принципе, равнодушны. Обратите внимание, гостей достаточно мало, всего тридцать четыре, а здесь, на торце, где располагаются кресла королевской четы, значится только имя Дайни Барг – супруг видимо, как обычно, носился по лесам… Кресла расставлены так, что люди сидят аккурат напротив друг друга. Вот Асверус…

– Ага, – сказал Сварог, наклоняясь над листом. – А напротив… А напротив – Гражина, маркиза Таугели… Имя скорее горротское, чем ронерское…

– Все совпадает, – сказал Интагар, азартно блестя глазами. – Синеглазка напротив, чаща разноцветья хрусталя, стихотворение датировано тем днем, когда состоялся обед. Это убедительно?

– Довольно-таки… – сказал Сварог.

– Судя по дате, меж ними, еще, возможно, и не начался роман, – продолжал Интагар. – Быть может, он вообще впервые ее увидел… Точные даты, когда именно началось, никому не известны – это разрыв и последующие его метания очень точно датируются по стихам…

– Короче, – сказал Сварог. – Из чего следует вывод, что она – ларисса?

– Во-первых, из самого имени, – сказал Интагар. – великолепно просто, что вы изволили пожаловать мне компьютер. Без него я бы, конечно, и так все выяснил, но ушли бы недели… В общем, такого дворянского рода, Таугели, вообще нет. Нет его на Харуме, нигде в геральдических книгах не значится. А меж тем никакая самозванка не смогла бы проникнуть на такой прием. Где королева лично отбирала гостей и каждого знала. Конечно, иные шустрые самозванцы и при дворе ухитрялись быть приняты – но, повторяю, на такой прием им в жизни не попасть. Все они там поголовно должны были быть добрыми знакомыми королевы…

– Ну, и что вы накопали касаемо этой Гражины? – спросил Сварог. – Зная вас, не сомневаюсь, что вы немедленно кинулись копать…

– Она появилась ниоткуда примерно за две недели до приема, – сказал Интагар. – Бумаги прекрасно сохранились – ничуть не секретные архивы Нотариальной палаты. Есть точная дата, когда именно Гражина, маркиза Таугели, сняла особняк в Равене – по всем правилам, через помянутую палату, с оплатой на три месяца вперед. Судя по адресу, недостатка в деньгах она не испытывала. Всего через день она, опять-таки должным образом, снимает не менее роскошный особняк в Латеране… Через день…

Сварог понятливо кивнул. Все было ясно и так. Самолетов тогда еще не было, расстояние меж Равеной и Латераной приличное, современные речные пароходы, отнюдь не медленные, преодолевают его дня за три… а тогда и пароходы были хуже. Обычный земной человек такое расстояние за день преодолеть не может. Вариантов не слишком много: либо она из тех немногочисленных колдуний, что еще сохранили умение летать по воздуху, либо у нее была под рукой вимана или брагант…

– В обоих городах сделки она заключала сама, – сказал Интагар. – Подписи идентичны. Далее. Уже через два дня после прибытия в Латерану ее имя появляется в списке гостей дворцового маскерада – полное впечатление, что она к нему и подгадала… Обратите внимание: никому прежде неизвестная женщина объявляется в Латеране, и тут же принята при дворе. Конечно, бывает разного рода протекция, но, учитывая вышеизложенное… Появление ниоткуда и день, разделяющий ее появление в Равене и Латеране – это доказательства?

Сварог снова кивнул:

– Доказательства.

– Я, конечно, могу только строить предположения… Но если она ларисса, она вполне могла познакомиться с королевой у вас. Я откопал дворцовые журналы. За неделю до появления Гражины Дайни Барг, подобно другим земным монархам, присутствовала на большом балу в Келл Инире – это в последнее время устраивают маскерады и балы, где немало земных дворян, а в те годы ничего подобного не было, никаких дворцов вроде того, где мы с вами тогда были на маскераде. За облака в виде особой милости приглашались только короли. По-моему, весьма правдоподобная версия: они познакомились на том балу, и Гражина – ну конечно, имя вымышленное, я за всю жизнь только раз сталкивался со случаем, когда высокие господа небес появляются на земле под собственным именем, речь, конечно же, о герцоге Орке… Словом, Гражина прилетела в гости. Судя по договорам найма, месяца на три. Не первый случай, сплошь и рядом… Ну вот. Дальше нам и так все известно – Асверус влюбился всерьез, а она явно ответила что-то вроде «поиграли – и будет». А исчезла она так же внезапно и в никуда, как внезапно появилась из ниоткуда. В тех самых договорах найма значится: нанимательница вышла из особняка в Равене и более не появлялась ни там, ни в Латеране. Кстати, она могла получить назад плату за полтора месяца, с вычетом каких-то процентов – но так никогда и не обращалась ни к домовладельцам, ни в Нотариальную палату… Пришла из ниоткуда, исчезла в никуда… – он конфузливо улыбнулся. – Черт, прямо первая строчка стиха получается… Я вас убедил, ваше величество?

– Убедили, – сказал Сварог. – Убедили бы даже, не будь другого источника. А он есть. К нам приехал барон Фаторус, вы, конечно, знаете?

– Конечно. Мы должны добыли встретиться вечером, как следует потолковать о делах…

– Он привез с собой документы, которые решил отдать мне, не дожидаясь встречи с вами, – Сварог достал два пожелтевших листочка и показал Интагару. – Это два стихотворения Асверуса, их тайная полиция отыскала в архивах после взятия Латераны, сто двадцать лет они хранились в архивах с пометой: "Только для глаз короля". Почему, сейчас поймете сами… Читайте.

Он подал Интагару листок с коротким стихотворением.

 
Я был наивен, любовь – легка,
но вы вернётесь за облака,
играть другими, как нынче мной —
с веселой, чистой, пустой душой…
Я вас придумал в приятном сне,
и сам виновен, что снились мне
и ваши чувства – пожар, дурман! —
и ваша нежность, и вы сама…
 

– Вот так, – сказал Сварог, когда Интагар опустил руку с листком. – Вторая строчка – неопровержимое доказательство, вкупе с тем, что вы уже накопали… Теперь вот что… Я прекрасно понимаю, почему это стихотворение оказалось под таким графом секретности, почему барон с превеликим облегчением перепоручил его мне, раньше, чем встретился с вами. Ну конечно, кто бы вмешивался в дела Высоких Господ Небес… Это понятно. Но мне совершенно непонятно, почему вместе с этим стихотворением в тот же конверт попало и второе, на мой взгляд, безобиднейшее… Вот, читайте, может, вы мне что-нибудь объясните…

 
Было: теплый ливень, звона полный,
тяжело ворочалась гроза.
Отражались желтые зигзаги молний
в ваших синих и восторженных глазах.
Стало: под высоким небосклоном
лирика корява и груба…
Мимоходом я убит грифоном
с вашего герба…
Было: сколько раз я падал на колени,
и не знал, что я наивен, юн и туп,
полагая в глупом самомненьи,
будто я – хозяин ваших губ.
Стало: взгляд чужой и непокорный,
не в каприз, а навсегда уже.
Вот и проскакал ваш всадник черный
по моей душе…
Как ни искал я к сердцу ключ,
но ваш шиповник был так колюч…
 

– Понятно… – тихо сказал Интагар, дочитав.

– Что? – жадно спросил Сварог.

– По форме– это так называемые «гербовые вирши в стиле балерио», – сказал Интагар. – Я запомнил, пока рылся в книгах, на всякие вещи натыкался… Среди поэтов тогда было в большой моде сочинять вирши, в которых они описывали фигуры в гербе предмета своего воздыхания, сплетая всякие там ассоциации и прочие красивости. Иногда это касалось тех, с кем роман успешно проходил, а иногда – грусть после разрыва, вот как здесь… Это описание ее герба, полагалось делать полное. Грифон, черный всадник – точнее, как принято в геральдике, «черный рыцарь», и шиповник…

– Ну и что? Вымышленное имя, вымышленный герб… Человек, выступающий в образе земного дворянина, обязательно должен иметь еще и герб…

– Она не могла пользоваться здесь этим гербом, коли уж выдавала себя за земную дворянку, – тихо сказал Интагар. – Иначе всем моментально стало бы ясно, кто она – а ведь никто и словечком не упоминает о ларриссе…Видите ли, ваше величество, всевозможные рыцари, пешие и конные, в земной геральдике встречаются частенько, как и шиповник с прочими цветами. Но есть две гербовых фигуры, которые позволены только ларам, а на земле запрещены в геральдике – грифон и лилия… Это ее настоящий герб, ваше величество, – он смотрел так, словно Сварог сам должен был о чем-то догадаться. – Вряд ли она выглядела старше Асверуса, прошло всего сто двадцать пять лет…

И тут до Сварога дошло.

– Да ведь она и сейчас должна быть жива! И даже не особенно стара! – буквально рявкнул он.

– Именно, ваше величество…

– Ага! Думаете, у нее могут оказаться какие-то бумаги?

– Не знаю, ваше величество. Вот тут уж не берусь ни о чем судить…

– Где у вас стоит компьютер? Ага!

В два прыжка оказавшись возле столика с компьютером в дальнем углу, Сварог прямо-таки забарабанил по клавишам. И, едва на экране появился Элкон, выпалил:

– Где вы сейчас?

– В конторе, – спокойно ответил Элкон, – как раз закончил со снимками, набралось четыре с небольшим тысячи. Сейчас лечу в Хелльстад…

– Задержитесь, – сказал Сварог. – Слушайте внимательно. Мне нужно срочно выяснить, кому из ларов принадлежит некий герб. Я не знаю, какой он формы, и как разделен, но совершенно точно известно: на нем грифон, черный конный рыцарь и шиповник… не знаю, белый или красный. Все это можно выяснить в считаные минуты. Далее. Мне нужно знать, что за женщина пользовалась этим гербом сто двадцать пять лет назад. Тогда она была молодой, значит, и сейчас не стара. В те времена она могла быть незамужней, потом выйти замуж и пользоваться теперь гербом мужа… но герб-то все равно остался в гербовнике… Элкон, мне это нужно немедленно! Если нет в точности такого герба, подберите все схожие. Элкон, это срочно!

– Пустяки, командир, – Элкон невозмутимо пожал плечами. – Займет от силы квадранс, а то и меньше…

Когда он исчез с экрана, Сварог, вновь плюхнувшись в кресло, закурил, достал из воздуха стопку келимаса. Поставил вторую перед Интагаром:

– За успех! Вам в любом случае полагается орден… Заслужили.

– Но получается, после этих стихов, что я работал зря…

– Вот это уж вздор, – сказал Сварог. – Вы отлично провернули серьезную работу… а стихи отыскались случайно, могли и не найтись. Так что все заслуги – за вами.

Только тут он сообразил, что это можно проверить совершенно точно – просто не подумал о таком варианте, поскольку он был стопроцентно легальным, а Сварогу вечно приходилось иметь дело с совершеннейшей нелегальщиной… Ну ладно, не стоит сейчас отрывать Элкона, пусть ищет…

Вот кем Интагар никогда не был, так это трезвенником. Стопку он осушил с явным удовольствием. Посидел немного и осторожно спросил:

– Ваше величество, я точно могу быть уверенным, что мне это сойдет с рук – и кивнул в сторону компьютера. – Маркиза Томи как-то все же проговорилась, что его работу наверху могут обнаружить…

– Ну да, – сказал Сварог, ухмыляясь не без цинизма. – И все донесения об этом лягут ко мне на стол… Все б порядке, Интагар, вас это совершенно не должно волновать.

Он самую чуточку лукавил. Компьютер Томи настроила так, чтобы Интагар полной ложкой черпал любую информацию о земных делах из архивов Канцелярии земных дел – там она полная и богатейшая. А Элкон озаботился, чтобы "дорожка" проходила окольными путями и невозможно было отследить, кто именно шарит по архивам, да и сами поиски останутся неведомы для тамошних спецов. Но, увы, саму работу компьютера не скроешь, его могут очень быстро вычислить, определить, где он находится. И донесения ложатся не только на стол Сварогу в "восьмерке" и "девятке" (как уже ложились две недели), но и на стол Канцлера. И коли уж Канцлер за эти две недели не предпринял никаких мер, ни словечком не намекнул Сварогу, что знает (а он должен прекрасно понимать, кто тут развлекается), – выходит, смотрит сквозь пальцы на очередное Сварогово мелкое хулиганство, понимает, что это исключительно для пользы дела…

– Еще по стопке? – предложил Сварог.

– Не отказался бы…

– Держите. За…

Компьютер мелодично мявкнул, и Сварог, поставив нетронутую стопку, кинулся к нему, мельком глянул на часы – девять минут, ай да Элкон, пожалуй, по итогам операции и ему следует медальку повесить…

– Ничего сложного, командир, – сказал Элкон со свойственной ему в таких случаях напускной небрежностью. – Нескольких гербов нет, есть только один, в точности отвечающий описанию. Вот, смотрите (Сварог поманил Интагара, и тот буквально подскочил к столу). Вывожу на экран.

Изображение превратилось в два – правую половинку экрана занимал Элкон, вторую – герб. Классический гербовый щит ларов – домблон, только с двумя вырезами по сторонам, у верхней кромки. Рассечен по вертикали пополам. Справа – золотой с черным грифон, слева – черный конный рыцарь. У верхней кромки, на рассекающей линии – колючая веточка алого шиповника.

Сварог не успел открыть рта – Элкон, предвидя дальнейшие вопросы, продолжал:

– Сто двадцать пять лет назад это был родовой герб Эльтилеты, маркизы Белуа. Тогда ей было двадцать. Восемнадцать лет спустя она вышла замуж, теперь, естественно, пользуется гербом мужа. Теперь она Эльтилета, графиня Дореак. Муж в долгой командировке на Сильване, она тоже там, но завтра поутру должна вернуться. Последний снимок из Гербовой книги сделан два года назад.

На месте герба появилась златовласая, синеглазая красотка, с затейливой прической замужней женщины, в открытом белом платье, с сапфировым, в тон глазам, ожерельем на шее. Выглядела она лет на двадцать с небольшим – ну конечно, всего сто сорок пять… И не казалась ни порочной, ни жестокосердной, наоборот, довольно милой. Именно такой, в точности такой она должна была предстать перед Асверусом – Синеглазое Чудо, Синеглазое Горе…

– Теперь вот что, – сказал Сварог. – Проверьте быстренько по архивам восьмого департамента – регистрировалась ли она для полета на землю. С большой долей вероятности – в фионе три тысячи пятьсот восемьдесят первого Харумской эры – мне некогда переводить это в наши даты, а вам – раз плюнуть…

– Ну, это и вовсе быстро, – сказал Элкон. – Я даже отключаться не буду…

Он опустил глаза, судя по движениям плеч, его пальцы порхали по клавиатуре. Не прошло и минуты, как он поднял взгляд:

– Регистрировалась. Под именем Гражины, маркизы Таугели.

– Отлично, – сказал Сварог. – больше поручений нет, отправляйтесь в Хелльстад и делайте, как оговорено.

Когда экран погас и они вернулись за стол, Сварог вновь наполнил стопки:

– За это, право же, стоит выпить. И за успех дела, и за ваш орден. Заслужили. Даже не будь бумаг барона, я бы ее нашел, коли уж она регистрировалась… Это вообще-то секрет, но вы со мной одной веревочкой повязаны на всю оставшуюся жизнь… Видите ли, благородные лары и лариссы в силу извечных вольностей могут отправляться на землю, вообще не ставя никого в известность. И пребывать там, сколько душе угодно. Правда, из всех таких один Орк совершенно не скрывает, кто он, даже настоящее имя не держит в тайне – а прочие все же притворяются землянами. Но иные официально регистрируются в восьмом департаменте – выбранное имя, место назначения… Это, в общем, не из законопослушности – чаще всего так поступают молодые, робкие девушки и… прямо скажем, трусоватые любители развлечений. Зарегистрированный получает датчик и устройство, позволяющее подать сигнал тревоги, в случае опасности помощь подоспеет очень быстро…

– Да это не секрет, – признался Интагар. – По крайней мере, для начальников тайных полиций. За то время, что я на нынешнем посту, раз двадцать получал из восьмого департамента – имя и указание обеспечить постоянную негласную охрану. Вот тут вы совершенно правы, – он деликатно усмехнулся. – Судя по моим наблюдениям, это всякий раз были либо совсем молодые девушки, либо трусоватые любители развлечений. Я давно уже понял, что истинные искатели приключений, вроде Орка, отправляются на свой страх и риск… как и дамы определенного склада, ищущие определенных развлечений. Вроде герцогини Аколем… вы ведь знаете такую?

– Знаю, – сказал Сварог с безразличным видом (ну, как же, немало в свое время побегал от этой распутной красотки, жаждавшей его присоединить к своей немаленькой коллекции). – Она все еще на Бараглайском холме?

– Ну да, – сказал Интагар. – Если вам нужны сведения…

– Ни малейших, – отмахнулся Сварог. – Сведения будут удручающе однообразны, разница лишь в именах и адресах. На кой она мне сдалась… Просматриваете?

– Конечно, – сказал Интагар. – Все-таки герцогиня, жена камергера императорского двора… Вообще стараемся присматривать за выявленными– мало ли что, хоть они и не регистрируются, и указаний насчет них я не получаю… Супруга камергера…

"У которого рога не во всякие ворота пройдут", – мысленно добавил Сварог. Впрочем, камергера это нисколечко не волнует, поскольку и он, со своей стороны, нимало не удручаясь художествами супруги, волочится за каждой юбкой, в прошлом году даже вокруг Яны со всей деликатностью круги нарезал. Одним словом, здоровая, устойчивая, крепкая семья, счастливый брак…

Он как-то сразу расслабился, обмяк. Не нужно было никуда мчаться, что-то срочно предпринимать, выяснять, пресекать, принимать меры… Графиня вернется только завтра, результаты у Элкона появятся, может быть, даже послезавтра, Золотая Щука и вовсе должна объявиться, если уцелела, дня через два… Никаких срочных дел. Лететь в Хелльстад, или… Или.

– Вы прекрасно поработали, Интагар, – сказал он, вставая. – Орден за мной. Пойду немного отдохну…

– Ваше величество…

– Не смотрите на меня так умоляюще, – усмехнулся Сварог. – Если завтра окажется, что у нее в самом деле остались какие-то бумаги и она их не выкинула, вы с ними первым после меня познакомитесь, вам по должности положено…

Он кивнул, вышел и направился в закатное крыло вялой, расслабленной походкой – так приятно было никуда не спешить и знать, что нет на сегодня никаких дел… Никто его сегодня больше не побеспокоил неприятными сюрпризами, вообще новостями. Так что он лежал, довольный и покойный, обнимая прильнувшую к нему Мару, в бледно-сиреневом свете единственной карбамильской лампы, слушая Тарину Тареми:

 
Скажи, Бога ради,
вдруг былого лед
не растаял сзади,
а уплыл вперед,
и в грядущем только
дней прошедших наст
предательски тонко
поджидает нас?
 

Мара пошевелилась, спросила чуть обиженно:

– А почему ты даже не спрашиваешь, как у меня дела с предстоящей кампанией?

– А зачем спрашивать? – лениво ответил Сварог. – Коли уж морскую операцию разрабатывал адмирал Амонд, а действия конницы – князь Гарайла, тут и спрашивать ничего не надо. Ты уж только постарайся особенно не высовываться и не лезть в самое пекло…

– Постараюсь, – самым искренним тоном заверила Мара (но Сварог прекрасно зная боевую подругу, что-то не особенно ей верил). – Буду держаться, как королеве положено…

– Ага, – сказал Сварог, – великолепный образец уклончивой формулировки. Королевы разные бывают, взять хотя бы Джалию Гланскую, та лично кавалерийские атаки возглавляла…

– Да ладно, – фыркнула Мара. – Не буду я в самое пекло, уговорил…

– Послушай, – осторожно начал Сварог. – А вот как ты отнесешься к тому, что я женюсь?

Мара живо приподнялась на локте, заглянула ему в глаза:

– Я искренне надеюсь, ты не мне собрался замужество предлагать? Я вовсе не собираюсь за тебя замуж, мне с тобой и так хорошо, да и гордой, независимой королевой побыть хочется. Так-так-так. На Яне?

– Да, – сказал он все так же осторожно.

– Блеск! – воскликнула Мара, наклонилась и звонко его расцеловала. – Ты, как всегда, великолепен. Там? – она показала пальцем в потолок.

– Да что ты, – сказал Сварог. – От такой перспективы я бы отбивался руками и ногами… В Хелльстаде. Ну, вот хочет она быть еще и королевой Хелльстада…

– И правильно, – чуть подумав, заключила Мара. – Наверху перед ней в струнку вытянутся и на цыпочках ходить будут, они ж тоже Хелльстада боятся… Вот здорово! – воскликнула она с неподдельным энтузиазмом. – Соберем всех старых друзей, на свадьбе погуляем… Я, со своей стороны, берусь дать ей немало полезных советов касательно ублажения мужа…

– Ничуть ты не изменилась, рыжее чудовище, – фыркнул Сварог.

– И не собираюсь, – отрезала Мара. – Какая есть, такой и останусь навсегда. Это не тупость и не упрямство, а целеустремленность и постоянство характера… Так что я за тебя очень рада. А то в последнее время, с тех пор, как я на Сегуре, за тобой толком и присмотреть некому. Чуть отвернешься – а ты шмыгнешь учинить очередное геройство… Ничего, теперь Яна за тобой будет присматривать, она девушка рассудительная… Можешь меня потом убить, но я ей обязательно объясню, толково и обстоятельно, как за тобой следует присматривать… Нет, точно здорово! А когда?

– Довольно скоро, думаю, – сказал Сварог.

– Ну, Дике я взять успею… Надо будет какое-нибудь платье придумать… Слушай! – воскликнула она вдруг. – А когда мы, наконец, будем громить Горрот? И крохотулек? Ведь давно пора, а то как гвоздь в башмаке…

– Дойдет черед, – сказал Сварог, не желая встревать в серьезные разговоры о нешуточных сложностях. – Иди сюда…

…Вылезши из служебного браганта, он шагал к замковой лестнице четким, едва ли не маршевым шагом – в парадном черно-сиреневом мундире, со всеми орденами, имперскими и земными, при мече, пусть и коротком, церемониальном. Вполне возможно, графиня сейчас наблюдала за ним из окна, и Сварог с самого начала старался предстать не пустым светским визитером, а мрачным генералом, пребывавшим при исполнении не самых веселых служебных обязанностей…

У входа, по обе стороны высокой двери, стояли шесть дружинников в парадной форме – все по этикету, именно так и надлежит встречать и генерала, и камергера двора, если он является в мундире, кто-то вовремя подсуетился… а вот, как и следовало ожидать, дворецкий объявился, разряженный, как павлин-мавлин…

Сверкнули шесть огненных мечей, бравые молодцы дружно рявкнули приветствие, дворецкий осыпал его потоком затейливых фраз, все по этикету, черти б его побрали. Сам виноват, вырядился в мундир, но тут уж ничего не поделаешь, нужно с самого начала чуточку надавить на нее официальностью, по данным восьмого департамента – ни крупинки железа в характере, мягкая такая, из тех, что зовутся «домашними» – хотя балы и развлечения любит, часто посещает, двое детей, фрейлина императрицы (в Империи, в отличие от земли, во фрейлинах могут оставаться и после замужества, и получить эту почетную должность, будучи замужними), в изменах мужу не замечена. Супруг, правда, порой гуляет на стороне, хотя не так уж часто…

Графиня встретила его в холле – знак отменной вежливости. Да, она по-прежнему выглядела на двадцать с небольшим, и такой ей оставаться еще долго – Синеглазое Чудо, Синеглазое Горе, простое, но изящное домашнее палевое платье, простая домашняя прическа, украшений нет, кроме небольших сережек…

Сварог выполнил полагавшийся церемонный поклон.

– Граф Гэйр? Я не ждала вашего визита, но все равно, рада вас видеть, о вас рассказывают столько интересного…

Спокойный, ровный, мелодичный голос – вот только взгляд задержался на мече, без малейшей тревоги, но с несказанным удивлением. Конечно же, она прекрасно знала этикет и понимала, что человек при мече может явиться исключительно ради каких-то служебных обязанностей.

– Быть может, вам нужен мой муж, – спросила она чуть недоуменно, видя, что он перехватил и понял ее взгляд. – Он еще с неделю будет на Сильване…

– Мне нужны именно вы, графиня, – сказал Сварог с вежливой непреклонностью. – Хотелось бы с вами побеседовать. Извините, служба требует…

– Ну конечно, если так нужно, – сказала она просто. – Я еще не видела таких мундиров… Это девятый стол, надо полагать?

– Да, – сказал Сварог.

– О нем тоже ходят разные интересные разговоры… но никто ничего не знает толком. Маркиза Ролатан, баронесса Лейт, мать Томи – моя давняя подруга, но Томи ей ничего не рассказывает, ссылается на служебные тайны… Ох! Что же я держу вас в холле… Пойдемте? Кофе?

– Пожалуй, – сказал Сварог, отстегивая меч, как и полагалось приглашенному к столу офицеру, пусть явившемуся исключительно по служебной надобности. При оружии остаются до конца, лишь когда проводят арест, а какие тут могут быть аресты…

Раззолоченный лакей, как полагалось, унес его меч на вытянутых руках к вешалке для оружия – сейчас, конечно, пустовавшей. Небольшая гостиная, выдержанная в палевых, в тон ее платью, тонах, легкий столик с позолоченными углами, фарфоровый сервиз в сине-красной росписи… Сварог постарался выпить свой кофе со всей быстротой, дозволявшейся этикетом, – графиня, едва пригубив, неотрывно смотрела на него, без малейшего напряжения и тревоги, с несказанным удивлением и, пожалуй что, с любопытством: женщины остаются женщинами…

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, графиня, – сказал Сварог. – О… былых временах. Возможно, иные из них будут не вполне тактичными, но такова уж служба… Если какие-то покажутся вам вовсе уж нетактичными, скажите прямо. В конце концов, это не допрос… хотя дело официальное и весьма серьезное.

– Вы меня заинтриговали, – сказала она, чуть улыбаясь. – Как любую на моем месте… Вряд ли вы станете задавать вовсе уж нетактичные вопросы, так что начинайте, мне очень любопытно. Представления не имею, зачем я понадобилась вашей службе, но это и есть самое интригующее…

– Сто двадцать пять лет назад вы посещали землю, – сказал Сварог. – Равена, Латерана… бывали где-то еще?

– Нет, только в этих двух городах, – охотно ответила она.

– Насколько я догадываюсь, в Келл Инире, на большом балу, вы познакомились с королевой Ронеро Дайни Барг?

– Да, – так же легко ответила она. – Балы и торжества продолжались неделю, так что мы, можно сказать, подружились. Знаете, женщины не знают середины. Либо сразу становятся подругами, либо с первой же встречи понимают, что терпеть не могут друг друга. Мы как-то очень быстро сблизились, нам было друг с другом интересно. Я впервые видела жительницу земли, причем королеву, а Дайни до того бывала у нас исключительно по официальным делам, в Канцелярии земных дел, – графиня улыбнулась. – Впрочем, она моментально освоилась и веселилась, я бы сказала, очень энергично.

"Ну конечно, – подумал Сварог. – Зная вольный нрав Дайни, легко догадаться, что за эту неделю в ее спаленке побывал не один здешний кавалер. Ну, такова уж была Дайни Барг, да и муженек ей достался, если вспомнить…"

– Когда мы прощались, она пригласила меня в гости, – продолжала графиня. – Я зарегистрировалась должным образом в восьмом департаменте – мне тогда едва исполнилось двадцать, я никогда прежде не была на земле, а теперь предстояло отправиться туда в одиночку… Не то чтобы я чего-то боялась, но некоторую робость испытывала. Почти сразу же я попала на малый прием, торжественный обед для ближнего крута…

– И там вы познакомились с Шеллоном, графом Асверусом?

Без сомнения, она прекрасно помнила и те события, и Асверуса – ее взгляд стал отстраненным, словно бы затуманенным, на губах играла отрешенная улыбка – с таким лицом люди обычно вспоминают безусловно приятные события своей юности…

– Да, именно там… Он уже через пару часов преподнес мне сочиненный тогда же мадригал…

Сварог негромко процитировал:

– В нежданном, тихом, плавном повороте из-под бедняги уплыла земля… Это?

– Да, – сказала она, ничуть не удивившись. – Вы читали, конечно… Оказалось со временем… уже после…что он был большим поэтом, ему даже поставили памятник… где он ничуть на себя не похож, он всегда очень просто держался и не принимал столь напыщенных, горделивых поз…

– Ну, что же вы хотите, графиня, с памятниками так сплошь и рядом обстоит…

– Тогда я не видела в нем большого поэта, – призналась графиня. – Приятный, остроумный, что скрывать, интересный придворный кавалер… Стихи писали и пишут очень многие, только время дает возможность оценить, кто чего стоит. Стоил…

Сварог уже понял, что она далеко не глупа.

– Об Асверусе мне и нужно с вами поговорить, – сказал он без малейших колебаний. – Обо всех тогдашних делах.

Ее светлые брови удивленно взлетели:

– Эти дела до сих пор могут кого-то интересовать? Все давно умерли, столько времени прошло…

– Эти дела оказались настолько живучими, что и сейчас продолжаются… – сказал Сварог. – Вот теперь, графиня, и последует, быть может, нетактичный вопрос… Ваши отношения с Асверусом…

Она промедлила лишь самую чуточку:

– По-моему, здесь нет ничего особенно нетактичного… Коли уж вы не светский сплетник, а генерал на службе… В конце концов, во всем этом не было ничего постыдного. Я не монашенка была в то время, у меня уже случилась парочка настоящих романов, тем более я тогда была незамужней и свободной от обязательств перед кем бы то ни было… У нас очень быстро начался роман… и очень быстро стал настоящим, – она на миг опустила глаза. – Классический, легкий, ни к чему не обязывающий… то есть это мне так казалось… недели три все шло просто прекрасно, а потом… – она снова замялась на миг, но решительно продолжила: – Оказалось, что он влюблен по-настоящему, впервые в жизни, как он клялся дворянской честью, потерял голову… Но я-то ничего такого не хотела! У меня не было к нему ровным счетом никаких чувств – ровно столько, сколько отведено на мимолетный роман. Я ему это говорила с самого начала, никогда не врала будто люблю. А он… Он ничего не хотел слушать, совершенно потерял голову… Все это стало очень тягостно, у нас состоялось решительное объяснение… называя вещи своими именами, разрыв. А он… Он никак не хотел с этим примириться, не мог взять в толк, что я его не люблю. Дважды буквально врывался ко мне в особняк, и оба раза были тяжелые объяснения… В конце концов, я велела слугам не пускать его в дом ни под каким видом… Граф, ну что мне еще оставалось делать? – воскликнула она прямо-таки беспомощно. – Я не любила его и не считала, будто когда-нибудь полюблю! Разве я в чем-то виновата?

– Ну что вы, графиня, – сказал Сварог искренне. – Если подумать, история банальнейшая, различие лишь в том, что иногда нелюбящей бывает женщина, а иногда мужчина не любит… (он вспомнил Томи, хвала небесам, давно излечившуюся от очередной пылкой влюбленности – на сей раз в него). – Ни в чем вы не виноваты.

Он входил сюда, ощущая легкую злость на эту синеглазую красавицу, но теперь все это схлынуло. Перед ним сидела не великосветская шлюха и не роковая красотка, обожавшая коллекционировать сердца. Банальный мимолетный роман, ну вот не любила она его, и все тут… Если бы Асверус, скажем, застрелился из-за нее или иным способом покончил с собой, еще можно было бы зло ворчать про себя: погубила великого поэта, стервочка бесчувственная… Ни в чем она не виновата.