Текст книги "Рыцарь из ниоткуда. Сборник (СИ)"

Автор книги: Александр Бушков

Распахнул дверь в последнюю, третью комнату. Второй золотой болван склонился в поклоне, и тут же Сварог шарахнулся к стене – потому что ожила и вторая статуя, уже полнейшее подобие человека, великолепное по исполнению. Совершеннейшее подобие, напоминающее скорее человека, покрытого золотой краской, – настолько он гибок и пластичен в движениях, с весьма выдающимся мужским достоинством. И губы растянулись в почтительной улыбке, и кожные складки обозначились, когда он приложил руку к груди, склонил голову…

Именно эта тварь, больше похожая на живого человека, чем на статую, вежливейше осведомилась у Сварога:

– Его величество наконец-то заполучил предмет своей мечты?

– Прочь! – рявкнул Сварог, до боли в пальцах стиснув древко Доран-ан-Тега.

Золотой истукан, до жути похожий на живого человека, покорно отступил в угол, где и остался стоять, сложив руки на груди.

Сварог оглядывал комнату, холодея от бешенства. Прямо перед ним, на противоположной стене – то ли позолоченная, то ли золотая крестовина, сверху и снизу снабженная наручниками и увенчанная не чем иным, как точным подобием императорской короны. Сбоку на стене – портрет во весь рост – обнаженная Яна на коленях в золотых кандалах. Под ним – три ряда плеток, разнообразных, уже гораздо более роскошных: золотые рукояти, крученый шелк… Высокий черный шкафчик с тремя длинными ящиками. Сварог и заглядывать туда не стал, боясь, что сорвется и начнет крушить все вокруг. Роскошная кровать в углу. В другом – уже знакомый механический насильник, только этот золотой, самоцветами усыпан, как и рама с наручниками, как и рукоятки плеток.

Вот именно – полнейшая безнаказанность, пресыщение и скука. И окончательно поехавшая крыша. Это ведь не шутки, это приготовления всерьез… С запоздалым ужасом Сварог подумал, что тот долбаный извращенец мог, рассуждая холодно, добиться своей цели. Например, во время очередной охоты Яны в Каталауне. Вооруженного лучеметами летающего и бегающего по земле зверья в арсенале столько, что оно способно справиться с любой охраной, не ожидающей такого. Воздушного прикрытия на таких охотах, он прекрасно помнил, никогда не бывало. С помощью открытого вентордеранским компьютером «окна» Фаларен со своей пленницей мог мгновенно уйти в Хелльстад, где оказался бы недосягаем, – хоть сутки напролет долби по нему «Белым шквалом», толку не будет. А она – в этой комнате…

Он резко повернулся и вышел, почти выбежал, с грохотом захлопнув за собой дверь. Сбежал по ступенькам, остановился над Мяусом и рявкнул:

– Немедленно уничтожить!

– Что именно? – невозмутимо спросил Мяус.

Сварог, кипевший от ярости, все же вспомнил, что имеет дело с роботом. Стараясь говорить хладнокровно и подбирать исключительно четкие формулировки, произнес:

– Красный Павильон немедленно уничтожить дочиста, чтобы от него ничего не осталось. Я видел там какие-то машины, они сжигают деревья, не оставляя пепла… В общем, сами решайте, что использовать.

– Нужно ли предварительно вывести из Павильона слуг? – уточнил Мяус, как всегда, невозмутимый.

– Нет, – сказал Сварог отрывисто. – Приступайте, немедленно!

И снова Мяус никуда не пошел, даже не повернулся, лапой не шевельнул, остался на месте – но очень быстро меж деревьями показалась колонна из полудюжины тех самых золотых механизмов, похожих на крабов. На спине у каждого колыхалось гибкое щупальце с овальной решеткой.

– Ваше величество, соблаговолите немного отойти, – сказал Мяус и сам отошел на несколько шагов.

Сварог отошел, остановился рядом с ним. Колонна разомкнулась, окружила Красный Павильон – по одному "крабу" с торца, по два с длинных сторон прямоугольника – щупальца выпрямились, казались теперь жесткими, как палки… Неяркие сиреневые вспышки заволокли Павильон сплошным облаком, оно простояло несколько секунд, а потом не то чтобы рассеялось, полностью исчезло, словно выключатель повернули, – и на месте Павильона теперь была лишь неглубокая прямоугольная яма, от которой знакомо запахло свежей землей. Снесли вместе с фундаментом.

Еще раз смачно сплюнув под ноги, он резко повернулся и направился к замку. Проворно семенивший на задних лапах Мяус от него не отставал. И внезапно Сварог вздрогнул. Его, словно удар тока, прошил новый, неизвестный прежде страх. Страх стать если не таким же законченным подонком и извращенцем, то чем-то отдаленно похожим. Впереди у него, если не погибнет ненароком – сотни лет жизни и сотни лет власти. А ведь можно найти тысячу примеров, как власть портила людей, не обладавших долголетием ларов или Фаларена. Тот же Фаларен в свое время основал Тавидейский университет – есть сильные подозрения, для развлечения, от скуки, – но две тысячи лет прошло, а университет на прежнем месте, он даже числится в дюжине лучших таларских университетов. Молодой Конгер, взойдя на трон, первые годы снижал налоги и подати, строил десятками приютские дома для подкинутых младенцев, для оказавшихся без средств к существованию одиноких стариков, калек. Убрал из Карного кодекса добрую половину тех преступлений, за которые полагалась смертная казнь, заменив ее более легкими наказаниями. А потом как-то незаметно все стало возвращаться на круги своя, и прекратилось строительство приютов, и «смертных» статей стало даже больше, чем прежде, налоги и подати не просто вернулись на прежний уровень – появилось немало новых, так что в конце концов Конгер получил прозвище Ужасный… Где тут рубеж, который можно перешагнуть незаметно для себя самого?

По дворцу он шагал, хмурый, как туча. Элкон обнаружился во втором компьютерном зале, он работал так отрешенно, что, полное впечатление, не заметил бы и атомного взрыва рядом с замком. Сварог, не глядя, что там на экране, положил соратнику руку на плечо. Судя по жесту, Элкон чуть-чуть ее бесцеремонно не сбросил, но вовремя опомнился, поднял затуманенные глаза.

– Ну, какое от всего этого впечатление? – спросил Сварог.

– Командир… – протянул Элкон удивленно и словно бы даже с некоторой обидой, – здешние компьютеры лучше наших. Любых. Пара новейших наших разработок, которые еще не ввели в обиход, здесь уже присутствует сотни лет…

– Для себя человек старался, – проворчал Сварог. – Что тут скажешь… – чтобы напомнить завороженному новыми игрушками Элкону, что они, собственно, на службе, Сварог чуточку прибавил металла в голос: – По нашим задачам удалось что-нибудь накопать, лейтенант?

Элкон словно очнулся, возвращаясь в суровую реальность службы. Сварог придвинул кресло, сел рядом, нетерпеливо спросил:

– Ну?

– Нашлось кое-что интересное, – сказал Элкон. – Тот самый случай, когда полное отсутствие информации интригует гораздо больше, чем ее наличие…

– Конкретнее, – сухо сказал Сварог.

– Третье бюро Кабинета Канцлера – это его личная спецслужба…

– Я знаю, – сказал Сварог. – И что там?

– Там есть файл, где собраны все материалы по черным камням, что были Канцлером получены от восьмого департамента, Магистериума и Мистериора. И к ним добавлена одна-единственная бумага, где всего несколько строк: "Судя по результатам анализов и исследований, камни происходят с Нереиды. Ситуация настолько ясна, что необходимости в повторных анализах не вижу". И резолюция Канцлера: "Согласен".

"Вот так, – подумал Сварог. – Одна из двух планет, формально входящих в состав Империи Четырех Миров, но словно бы и не существующих". Он прекрасно помнил: за те несколько лет, что провел здесь, единственный раз встретил упоминание о Нереиде и Тетре: когда просматривал у себя в замке, еще толком и не освоившись, краткий курс истории, предназначенный, как он теперь знал, для самых маленьких. И все. Никто, никогда, ни разу не заговаривал с ним о Нереиде и Тетре, и в разговорах других эти названия ни разу не всплывали. Планеты есть, но их словно бы и не существует…

– Элкон, – сказал он, – что вам известно о Нереиде и Тетре?

– То же, что и всем, – пожал плечами Элкон. – Краткий курс истории Империи для самых маленьких, первый год обучения. Я могу процитировать дословно: "После Шторма Нереиду и Тетру накрыли жуткие катаклизмы, уничтожившие биосферу планет полностью. С тех пор они остаются безжизненными, и условия на поверхности таковы, что нет ни смысла, ни возможности проводить какие-то исследования". И это все, командир. Больше учебные программы к этой теме не возвращались. Второй раз она всплыла, когда мне исполнилось пятнадцать лет – у нас, достигнув этого возраста, юноши и девушки получают право самостоятельно управлять летательными аппаратами. Есть довольно объемистый Кодекс Полетов, который полагается изучить от корки до корки и сдать экзамены. Вы разве с ним не сталкивались, когда… попали сюда?

– Нет, – сказал Сварог. – Как-то получилось, что мне сделали поблажку, что ли. Всего-навсего растолковали: если я соберусь предпринять что-то недозволенное, меня заранее предупредит автопилот.

– Повезло вам, – невесело усмехнулся Элкон. – А нам всем приходилось зубрить и сдавать экзамены – отчего-то эти знания не полагается просто вкладывать в голову, как обстоит с многими другими – зубрежка и экзамены. Запретов, собственно, не особенно много: нельзя, когда твой аппарат находится в видимом состоянии, садиться на Таларе или Сильване. Совершать полеты на Сильвану можно без уведомления – но если ты задумал слетать к другим, непременно следует сначала поставить в известность Космический департамент и получить разрешение. Вдобавок к тому есть обширная инструкция о правилах поведения при таких полетах – запрещено совершать посадку, можно только рассматривать необитаемые планеты с орбиты… А если все же рискнешь – отчаянные юнцы попадаются до сих пор, – навсегда лишаешься Пилотского Листа и всю оставшуюся жизнь сможешь летать исключительно в качестве пассажира.

– И правильно, по-моему, – проворчал Сварог. – Чтобы всякие сопляки не играли в планетологов… Ну, а что в тех правилах сказано о Нереиде и Тетре?

Элкон как-то грустно улыбнулся:

– Очень кратко и совершенно недвусмысленно. Нереида и Тетра – запретные зоны. Запретные зоны охватывают сферу космического пространства вокруг обеих планет в миллион лиг радиусом. Автопилоты настроены так, что попросту не дадут кораблю войти в запретную зону. Вообще, летать в тех направлениях не рекомендуется. Можно заработать ограничения в Пилотский Лист. Есть служба, которая постоянно следит за перемещением аппаратов в космосе и в случае нарушений реагирует моментально.

"Ага, – подумал Сварог. – И здесь без ГАИ не обошлось…"

– И с какого времени запретные зоны существуют? – спросил Сварог. – Наверняка ведь и вы, и азартная молодежь вроде вас пыталась хоть что-то раскопать в компьютерной сети, а?

– Ну конечно, – усмехнулся Элкон. – Только все бесполезно. Когда были введены запретные зоны, неизвестно. Никакой информации. По косвенным данным – давно, очень давно, возможно, тысячи лет назад.

– Интересно, – сказал Сварог. – Условия там таковы, что нет возможности проводить какие бы то ни было исследования на поверхности, планеты объявлены запретными зонами… а люди Канцлера тем не менее быстро определили, что камни происходят с Нереиды…

– Есть кое-что еще интереснее, командир, – сказал Элкон. – В Третьем бюро есть сектор, который так и называется: "Сектор Нереиды и Тетры". И это – вся информация, неизвестно, кто возглавляет сектор, а о том, чем он занимается, – ни строчки. Хотя, если он существует, должен же он чем-то заниматься? Сначала я подумал, что материалы сектора защищены так надежно, что там, – он ткнул большим пальцем вверх, – даже неплохой знаток компьютеров вроде меня не может не только взломать защиту, но даже найти, где они. Но… – он, похоже, сам не замечая, что делает, погладил панель компьютера, словно девичью щеку. – Ваши компьютеры, я уже убедился, проламывают любую защиту. Почти все время, пока вас не было, я только тем и занимался, что искал в Кабинете Канцлера хоть какую-то информацию об этом секторе. И ничего не нашел. Никаких особо засекреченных хранилищ нет. Так что у меня только два объяснения: либо материалы находятся в Кабинете Императрицы… куда вы мне запретили входить…

– И никогда не разрешу, – сказал Сварог. – Хоть мы с вами, собственно говоря, парочка компьютерных разбойников, пусть не нарушающих закон, а отыскавших в нем лазейку, должны быть какие-то пределы и этика. Остатки этики, – добавил он с грустной ухмылкой. – Так что в Кабинет Императрицы нос не совать.

Элкон надменно, обиженно выпрямился в струнку:

– Командир, я хоть однажды нарушал ваши прямые приказы?

– Нет, – сказал Сварог. – Извините, Элкон, мелочных придирок больше не будет…

И подумал, что поступил осмотрительно, когда, перед тем как допустить Элкона к компьютерам, заблокировал чертов "Отчет о поведении императрицы" так, чтобы тот был доступен только ему одному. Не стоило парню этого читать…

– А второе объяснение? – спросил он.

– Если сектор работает – а ведь он по-прежнему числится в штатном расписании, значит, должен работать, пусть даже занимаясь совершеннейшими пустяками… Если он работает, все материалы содержатся исключительно в бумажном виде, никакой «электронки». Исключительно в бумаге и в личных сейфах Канцлера. Ну, а проникнуть туда попросту нереально. Это даже не высшая степень секретности, это запредельная секретность.

– Пожалуй… – протянул Сварог. – В ходе всех этих ваших изысканий какие-нибудь соображения появились?

Элкон поколебался, потом, не отводя взгляда, сказал твердо:

– Возможно, с Нереидой и Тетрой обстоит не совсем так, как нас учат…

– А возможно, и совсем не так, – хмуро поддержал Сварог. – В истории такие ситуации случались столько раз, что со счету собьешься. И я даже не представляю, что тут можно придумать… – он хлопнул ладонью по столу. – Не смотрите на меня так! В Кабинет императрицы никто из нас не войдет. Что вы вдруг заерзали?

– Командир… – Элкон мялся, какое-то время старательно избегал его взгляда, потом все же поднял глаза и, очевидно, набравшись смелости, сказал: – Тысячу раз простите, что я касаюсь этого…Если вы оскорбитесь или рассердитесь, готов понести любое наказание… В общем, в силу известных обстоятельств…

– То есть в силу известных отношений между мной и Яной? – усмехнулся Сварог, в общем, не оскорбившись и не рассердившись. – Вы имеете в виду, мне следовало бы спросить у нее? Да? – Он вздохнул. – Элкон, вы уже давно показали себя мужчиной, так что разговор будет мужской. Честно признаюсь, меня не раз подмывало это сделать. Спросить не только о Нереиде и Тетре, но и о некоторых других секретах, которые меня страшно занимают… Но, понимаете, какая штука… Я не особенно обременен принципами, но кое-какие имеются. Так вот, у меня есть стойкое убеждение: в подобной ситуации настоящий мужик не имеет права выведывать государственные тайны у девушки, с которой спит. У вас может быть другая точка зрения, это не хорошо и не плохо, не мне судить… Но мои убеждения именно таковы.

– Простите, командир… – выдавил Элкон, опустив глаза и даже чуть покраснев. – Брякнул, не подумав… Вы правы, наверное, а я просто глупый сопляк…

– Ладно, – сказал Сварог. – Забудем. Мало ли что человек может брякнуть, когда…

Они вздрогнули, непроизвольно повернули головы. Высокая массивная дверь компьютерного зала распахнулась так, что с грохотом ударилась о стену, ободрав вычурной ручкой роскошные обои.

И вошел мэтр Анрах, взъерошенный, на себя не похожий, выглядевший так, будто либо внезапно рехнулся умом, либо недельку пил с кем-то вроде принца Элвара. Волосы у него были всклокочены, движения чуть неуверенные, как у пьяного, а на лице ослепительно сияла улыбка невыразимого блаженства. Таким его Сварог никогда не видел.

Прислонившись спиной к стене возле двери, легонько мотая головой вправо-влево, блаженнейше ухмыляясь, Анрах таращился на них, кажется, что-то шепча про себя. Золотые Обезьяны смотрели на него с полнейшим бесстрастием, как роботам и полагалось.

– Господа мои… – протянул Анрах. – Господа мои…

Что-то незаурядное должно было произойти – но мэтр, очень похоже, и не собирался выходить из нирваны, в коей пребывал. Вспомнив, что старик, помимо всего прочего, еще и бывший офицер гвардейской кавалерии, Сварог взмыл со стула, уперся в научного консультанта свинцовым фельдфебельским взглядом и рявкнул так, словно и в самом деле был фельдфебелем, застукавшим канонира при попытке пропить пушку:

– Что за вид, Анрах? Немедленно приведите себя в порядок и доложите, как следует!

Подействовало, но не стопроцентно. Мэтр отодвинулся от стены, пригладил волосы, одернул камзол, но улыбка оставалась столь же блаженно-широкой.

– Господа мои! – воскликнул он, раскрасневшись. – Золотые Шмели… Они…

– Ну? – рявкнул Сварог, уже нисколечко не играя.

– Золотые. Шмели. Начали. Оконтуривать. Пещеру. Токеретов, – четко выговорил Анрах. – Начали! Уже!

Сварог оказался в коридоре первым. Буквально через полминуты они сидели перед огромным, на полстены, экраном, не сводя с него глаз. На контурной карте Хелльстада, на закатной стороне, совсем недалеко от готарскои границы, синела тонкая линия в виде неправильного овала. Вот овал замкнулся совершено, линия стала густо-синей, над картой зажглись ряды цифр – не особенно и интересные сейчас.

Пещера токеретов имела форму неправильного овала, примерно третью заходившего на противоположный берег Итела. Максимальная длина – двести две лиги с какими-то уардами, максимальная ширина – шестьдесят восемь лиг, опять-таки с какими-то уардами. Глубина – триста сорок шесть уардов. Слой земной коры над пещерой – сорок три уарда.

Странное дело, но Сварог не ощущал особой радости, скорее уж чуточку тоскливую усталость. Так частенько бывает, когда долго и упорно к чему-то стремился и достиг наконец цели.

– Мы их нашли! – ликующе воскликнул мэтр Анрах. – Нашли!

– Мы нашли пещеру, – сказал Сварог медленно. – Но нигде и намека не видно, что удалось найти вход…Простите уж, что я хмур посреди всеобщего ликования… на которое вы, мэтр, безусловно имеете право, вы проделали великолепную работу, вам цены нет… Но нам теперь нужен вход.

– Дайте срок! – браво вскричал мэтр Анрах. – Нашли пещеру, найдем и вход!

– Конечно, – сказал Сварог, старательно улыбаясь, придавая себе веселый вид, чтобы не расхолаживать ликующих сподвижников. – Сейчас пошлю лакея за какой-нибудь пыльной бутылочкой, нужно же отпраздновать…

Вход, стучало у него в висках. Вход. Это все прекрасно, Анрах молодец, он все хорошо рассчитал, не искал наобум, бросил все силы на тот именно район, приведя длинный ряд аргументов, буквально вычислили пещеру…

Но нам нужен вход.

Глава VIII
Вредный вред и безвредный вред

Поначалу Сварог, собираясь лететь в Туарсон, допустил оплошку: не особенно и задумываясь, решил, как и в Фиарнолле, нарядиться советником. Однако Катлок, один из ближайших помощников Интагара, отвечавший за операцию, эту идею раскритиковал мгновенно. Сказал убедительно:

– Не по тем местам, государь, наряд. Слишком роскошно для такой глуши. В том захолустье даже губернатор до советника не дотянул, даже не в департаментских советниках, а в департаментских секретарях пребывает – захолустная провинция, паскудная. Мне с мужичьем, и в глухомани тоже, работать приходилось, и я их хорошо знаю. Если заявитесь туда советником в золотом шитье, для них это будет все равно что явление короля. Там у них и канцеляриста-то видел один из сотни, где-нибудь на окружной ярмарке или во время налоговой переписи… Советник для них – фигура вовсе уж высокая. Моментально замкнулся, как улитки, оцепенеют от почтения, слова придется клещами вытаскивать, по одному в час… Нужно к их уровню спуститься как можно ближе… Граф Гаржак не даст соврать.

– Все правильно, ваше величество, – подтвердил Гаржак. – Самого простого чиновничьего мундира будет достаточно. Главное, власть. А то ведь и в самом деле будут стоять, как истуканы, глаза пучить и языком еле ворочать…

Специалистам следовало верить, и потому Сварог, не вступая в дискуссии, облачился канцеляристом – убогий чин, третий от конца, всех украшений и есть, что три коротеньких, вышитых серебром веточки остролиста на каждом рукаве, да узенькая серебряная кайма на воротнике. И пояс надел не дворянский, а серебряный, Сословия Чернильницы. Гаржак и трое сыщиков предстали в облике простых писцов, чьи мундиры обременены лишь чиновничьими бляхами. Катлок пребывал в образе коронного полицейского, тоже в невысоком чине. Власти провинции решили ни во что не посвящать, вообще с ними не контактировать – а зачем, собственно? Умельцы Интагара в два счета состряпали полдюжины убедительных бумаг якобы из губернаторской канцелярии, предписывавших старосте оказывать приезжим из столицы все мыслимое и немыслимое содействие. На одной из бумаг стояла даже губернаторская подпись (которую тот наверняка признал бы за свою). Уж кто-кто, а деревенский староста просто обязан был уметь читать…

Сварог прекрасно помнил туарсонского старосту – пожилого, с проседью, с умным и хитроватым лицом. Правда, староста его узнать никак не мог – когда они виделись в последний раз, Сварог пребывал в облике собаки. Все прошло, как по маслу – староста ознакомился с бумагами и проникся. Вот только Сварог пару раз уголком глаза поймал чрезвычайно странные взгляды, исподтишка брошенные на него старостой. Пожалуй что, староста видел где-то портреты Сварога и сейчас, подобно тому каторжнику на корабле, ломал голову, думая примерно следующее: «Вот оторвите мне голову, но видел уже этого молодчика, но только где?»

Родители Бетты в оцепенение не впали, но изумились страшно (что неудивительно). Мать стояла молча, по крестьянской привычке теребя передник, а отец, сразу видно, мужик с характером, сказал старосте с нотками некоторой строптивости:

– Воля ваша, конечно, только как-то это все неправильно – допрашивать с полицией шестилетнюю кроху да еще с глазу на глаз, без родителей… Ну что она могла натворить? Шесть лет девчонке…

– Жамый Кадерт, – сказал Сварог исключительно вежливо, – никто и не говорит, будто ваша дочка что-то натворила. Просто-напросто так уж случилось, что она, собирая грибы в лесу, кое-что видела издали. Вот о том, что она видела, я ее и хочу расспросить самым деликатным образом.

– Это что ж такое она могла видеть? – строптиво буркнул Кадерт.

– Государственная тайна, – развел руками Сварог. – Уж если нас послали сюда из Равены… Вы вроде бы человек неглупый, сами должны понимать…

– Ты тише выступай, Кадерт, – веско сказал староста. – Уж если господа чиновники и полиция из самой столицы…

– Да я не выступаю, – пробурчал Кадерт. – Знать бы только, что ей от этого никакого вреда не будет…

– Помилуйте, жамый, какой добросовестному свидетелю может быть вред? – пожал плечами Сварог. – Наоборот, свидетелю по этому делу вознаграждение положено, пять ауреев золотом…

– Вот то-то и оно, – проворчал хозяин. – Уж коли пять ауреев золотом, да вдобавок чиновники с полицией из самой столицы, дело хитрое. А от таких сплошь и рядом вред бывает…

– Все сказал? – осведомился староста тем самым голосом, каким говорил, выставляя тогда из деревни комедиантов – вроде бы бархатнейший, только бархатом прикрыта сталь…

Кадерт это, должно быть, прекрасно понял, должен был знать старосту – односельчане, с детства знакомы. И, понурив голову, пробубнил уныло:

– Я ж не препятствую. Я ж умом не рехнулся, чтобы королевской службе препятствовать… Только бы вреда какого не было…

"Смотря что в этой ситуации считать вредом…" – подумал Сварог, жестом велел своим людям оставаться на месте и пошел в соседнюю комнатку.

Обстановка там наблюдалась самая мирная: Гаржак показывал Бетте старый фокус с ременной петлей, она никак не могла угадать, смеялась, азартно тыкала пальчиком в свернутый ремешок… Ну конечно, то была та самая плачущая кроха, которую Сварог видел со старшей сестрой, будучи собакой – только теперь, разумеется, веселая, раскрасневшаяся. Самая обычная крестьянская девчоночка шести лет от роду. Которая как-то ухитрялась входить в компьютерную сеть ларов…

– Ну, мы потом доиграем, – сказал ей Гаржак тоном закадычного друга, сунул ремешок в карман и встал. – Вот этот господин с тобой должен поговорить о серьезных вещах…

Он вышел, тихонько притворив за собой низкую некрашеную дверь. Бетта уставилась на Сварога с явной досадой – ну, конечно же, ей хотелось поиграть еще… Ни страха, ни даже робости Сварог в ней не заметил. Он присел рядом с ней на добротно сколоченный неуклюжий стул, дружески улыбнулся и сказал:

– Значит, ты и есть Эльбетта…

– Бетта, – сказала она, глядя с любопытством. – Эльбеттами взрослых девушек зовут, а я еще маленькая. А эти веточки на рукавах у вас зачем?

Сварог замялся, подыскивая ответ попроще. Нашел:

– А зачем у вашего старосты бляха на цепочке? На шее висит?

– Так положено, – сказала Бетта. – Чтобы все видели, что он староста.

– Ну вот, – сказал Сварог. – А мне положено на рукавах эти веточки носить. У старосты своя должность, у меня своя.

– А какая?

– Рассматривать всякие серьезные дела, – сказал Сварог.

– Как полицейский?

– Ну, примерно так… – сказал Сварог.

– А зачем вы тогда ко мне пришли? – с искренним удивлением спросила Бетта. – Я же еще маленькая, у меня и нет никаких серьезных дел, у Викеты тоже нет, хотя ей целых четырнадцать… Может, вы наш дом с каким-то другим перепутали?

– Да нет, – сказал Сварог. – Именно с тобой и нужно поговорить, Бетта… Вот кстати, как получилось, что ты знаешь грамоту? В шесть-то лет? В деревне ведь не каждый взрослый умеет читать и писать, а ты уже грамотная…

Бетта звонко рассмеялась:

– Ну какое же это серьезное дело? И совсем несерьезное… Меня дядя Махет три месяца как научил. Он мне хочет наследство оставить. Он гусей разводит, их у него штук… – она подняла глаза к потолку, пошевелила губами, насупилась. Видимо, в математике была еще не сильна. – Много. Целых четыре гусятника. Очень прибыльное у него дело, – сказала она, явно повторяя слышанные от кого-то из взрослых слова. – А наследников у него нету. Тетя Заира умерла два года назад, а сын, мой двоюродный братец, сбежал в солдаты, когда меня еще на свете не было. Вот дядя Махет и решил оставить все мне. Он меня любит, и я его люблю, не из-за наследства, а просто так. Он хороший. Только болеет очень, – она печально нахмурилась. – Может даже помереть. Вот и выучил меня грамоте уже теперь, потому что в этом ремесле без грамоты нельзя. Сейчас счету учит. Говорит: если завтра помру, ты, конечно, заправлять хозяйством еще не сможешь, но сумеешь присмотреть за приказчиком и птичницами, если будешь уметь читать, писать и считать… А что, я бы смогла, только нужно еще счет подучить… – она выпрямилась, сказала с комической важностью: – Неплохо ведь в шесть лет за большим гусятником присматривать?

– Неплохо, – кивнул Сварог. – Этак, пожалуй, тебя, не дожидаясь, пока вырастешь, Эльбеттой звать начнут…

– Хорошо бы, – сказала Бетта мечтательно.

– А гусей ты любишь?

– Терпеть не могу, – призналась Бетта. – Они противные, стоит пройти поблизости, начинают шею вытягивать, шипеть, щипать грозиться… Но что поделаешь, если хорошее хозяйство? – сказала она с взрослой, прямо-таки крестьянской рассудительностью. – Я найму парня, чтобы ходил за мной с хворостиной и отгонял их, когда будут подкрадываться… Правильно ведь?

– Правильно, – сказал Сварог.

Ну вот. Они сидели и болтали, самые непринужденные отношения сложились, так что пора переходить к делу…

– Вот… – сказала Бетта. – Только какое же это серьезное дело? Это просто гусятник…

– Меня не гусятник интересует, – сказал Сварог. – Вот теперь давай поговорим о том самом серьезном деле. Меня зовут… дядюшка Гэйр, и я – дядя Дарна… с которым ты разговариваешь с помощью черного камешка. Я ведь и всех остальных знаю – Тора, Реди, Ласточку, Филутину…

Не было другого выхода, коме как блефовать, поминая именно о камне. В конце концов, у нее могло оказаться что-то совершенно другое. Но, с другой стороны, если до сих пор всегда были черные камни, почему бы и здесь не оказаться такому же? В любом случае, он совершенно правильно назвал тех ее друзей-подружек, с кем она чаще всего общается в сети…

Бетта отпрянула, ее личико моментально стало замкнутым, испуганным.

– Какой такой черный камушек? – весьма ненатурально изобразила она крайнее удивление. – Не знаю я ни про какой черный камушек…

Вот только при этом она машинально прикрыла руками карман на переднике. Не особенно и большой карман. Ни один из попавших в руки Сварога и восьмого департамента камней туда б не влез. Но у нее вполне может оказаться маленький, удобный именно для детской ладошки…

– Бетта, не бойся, – сказал Сварог насколько мог ласковее. – Я к тебе пришел как друг. Потому что ты дружишь с моим племянником… и с теми, кого я только что назвал, и еще со многими… И я вовсе не собираюсь отнимать у тебя камушек. Наоборот, могу подарить еще один, даже лучше…

Бетта смотрела на него все так же настороженно, пугливо. Не стоило затевать с ней словесный поединок, как со взрослой. Как-никак это шестилетний ребенок – вот мы его сейчас и удивим настолько, что быстро перестанет дичиться…

Он достал из-за обшлага короткую палочку золотистого цвета – один из своих походных компьютеров. Положил его на стол перед Беттой, – провел над ним указательным пальцем, подав мысленно нужную команду – и на столешнице ярко-сиреневым цветом изобразилась клавиатура, вспыхнул экран, и на нем появилась заставка, выбранная Сварогом с учетом именно детской психологии: красавец корабль с раздутыми парусами, медленно плывущий над облаками, над казавшимися сверху крохотными замками и башнями…

Ухмыльнулся про себя, видя, что рассчитал все правильно: Бетта завороженно уставилась на экран (ничуть не удивившись ни ему, ни клавиатуре, ну да это и понятно).

– Ой, красиво как… – выдохнула она. – Картинки… И все цветное… А у меня все черно-белое и нет никаких картинок…

И, спохватившись, что проговорилась сама, зажала рот ладошкой, глаза стали круглые от испуга.

– Хочешь попробовать? – мягко спросил Сварог, показывая на клавиатуру. – Посмотреть еще картинки? Там их много…

Видно было: хотя и испугалась чуточку, ее тянет к компьютеру, как магнитом.

– А… можно? – робко произнесла она, уже не прижимая руками кармашек.

– Пожалуйста, – сказал Сварог. – Ты же умеешь.

Бетта осмотрелась, озабоченно сдвинула брови:

– Тут есть незнакомые значки, я таких не знаю… Вот тот, тот, и весь тот рядок…

– Вот этот значок означает "Вход", – подсказал Сварог.

Бетта подняла на него глаза:

– Вы хотите сказать, "ключ"?