Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Затем он тяжело произнёс: «Очень мало». К нему вернулась прежняя резкость. «Но задача флота – предотвратить это! Блокировать порт и отразить любые попытки оказать поддержку гарнизону». Это прозвучало как обвинение.
Болито уставился на карту, но увидел лишь горстку кораблей Уоррена. Теперь у каждого капитана был свой приказ. Три фрегата должны были наблюдать и патрулировать мыс и подходы к нему, в то время как оставшиеся две шхуны поддерживали связь с коммодором. Возможно, им повезёт, но под покровом темноты другим судам будет не так уж сложно проскользнуть мимо них под защитой береговых батарей.
И тогда выбор останется прежним. Атаковать в заливе, рискуя попасть под объединённый огонь батарей и тщательно пришвартованных кораблей – в лучшем случае это закончится ничьей. Худшего и думать не приходилось. Если армия будет вынуждена отступить из-за нехватки припасов и продолжающегося упорного сопротивления противника, последствия отзовутся по всей Европе. Сокрушительная победа над Объединённым флотом при Трафальгаре может быть даже сведена на нет неспособностью армии занять Кейптаун. Это воодушевит невольных союзников Франции, а моральный дух Англии рухнет с такой же быстротой.
Болито сказал: «Я подозреваю, что никто из нас не приветствовал эту миссию, сэр Дэвид».
Генерал обернулся, и у входа появился молодой капитан Болито, которого он уже видел. «Да?»
Капитан сказал: «Сообщение от майора Браунинга, сэр Дэвид. Он желает переместить свою артиллерию».
«Передай, пожалуйста. Ничего не делай, пока я не доберусь. Потом скажи ординарцу, чтобы привел мою лошадь».
Он повернулся и сказал: «Вести, которые вы мне принесли, – это серьёзная неудача, сэр Ричард». Он пристально посмотрел на него. «Я полагаюсь на вас не потому, что сомневаюсь в способностях своих офицеров и солдат, а потому, что у меня нет, чёрт возьми, другого выбора! Я знаю важность этой кампании – все глаза будут прикованы к ней, как к предвкушению того, что ждёт впереди. Ибо не заблуждайтесь: несмотря на все морские победы, они будут ничтожны, пока английский пехотинец не ступит на вражеские берега».
За пределами палатки слышались приглушенные голоса и волочащиеся шаги лошади, которую неохотно вели обратно на службу.
Генерал опрокинул принесённый ему стакан бренди и взял шляпу и перчатки. Они, вероятно, ещё не остыли после его последней поездки.
Он криво усмехнулся. «Знаешь, ты сам немного похож на Нельсона. Он считал, что он такой же хороший бригадир на берегу, как и хороший моряк на море!»
Болито холодно сказал: «Я помню, что он захватил Бастию и Кальви со своими моряками, а не с армией».
«Туш!» Генерал вышел из палатки, и Болито увидел, как мимо маршируют еще солдаты, поднимая из-под своих сапог облака красной пыли.
Генерал сказал: «Посмотрите на них. Неужели они должны умирать ни за что?»
Болито увидел, как Олдэй спешит по пляжу, чтобы подать сигнал к лодке. Он ответил: «Если бы вы знали меня, сэр Дэвид, вы бы не спросили об этом».
Голубые глаза сверкнули ледяным блеском, когда генерал поднял ногу в стремя. «Потому что я знаю вас, сэр Ричард; и я не прошу. Впервые в своей карьере я умоляю!»
Полковник присоединился к Болито у кромки воды, и вместе они наблюдали, как лодка с силой обходит стоящее на якоре транспортное судно.
Он сказал: «Я никогда раньше не видел его таким, сэр Ричард».
Эллдэй указывал туда, куда нужно было причалить, но мысли его всё ещё были с Болито. То, чего он не услышал, он мог догадаться. Тот, кто знал, что во всём этом правильно, а что нет, должен был понимать, насколько безнадёжной оказалась задача, которую ему поручили.
Он услышал, как полковник щелкнул сапогами и сказал: «Надеюсь, мы еще встретимся, сэр Ричард».
Болито повернулся и посмотрел на отлогий пляж. «Будьте уверены, полковник. В Кейптауне или в аду – только высшие силы решат, где именно!»
Лодка почти достигла стоявшей на якоре шхуны, когда Болито повернулся и снова заговорил с Оллдеем.
«Ты помнишь Ахата, Олдэй?»
Здоровенный рулевой поморщился и коснулся груди. «Вряд ли мы забудем эту мелочь, сэр Ричард!» Он попытался улыбнуться, чтобы не обращать на это внимания. «Но это было четыре года назад».
Болито коснулся его руки. «Я не хотел возвращать его, старый друг, но у меня была идея. Было время, когда я думал, что мы потеряли «Старую Кэти» так же верно, как и Гиперион».
Эллдэй не отрывал взгляда от его серьёзного лица, и его позвоночник, несмотря на яркий солнечный свет, внезапно стал ледяным. «Броненосец, вы имеете в виду, сэр?» Он проговорил почти хрипло, затем взглянул на загребного, чтобы убедиться, что тот не подслушивает, и откинулся на спинку ткацкого станка.
Болито, казалось, размышлял вслух. «Это может оказаться бесполезным. Я понимаю, о чём прошу других». Он смотрел на выпрыгнувшую из воды рыбу. «Но если учесть цену жизней и кораблей…»
Эллдэй обернулся и посмотрел на рулевого. Но тот не отрывал взгляда от последнего шага, а костяшки пальцев на румпеле побелели. Вряд ли Миранда снова возьмёт на себя флагмана. Он прекрасно понимал, к чему это может привести, если испортит всё.
Ни один из них в лодке не осознавал, какие страдания переживает Болито, а если бы и осознавал, то не понял бы.
Болито сказал: «Я помню, что мистер Симкокс говорил о ветре. Возможно, он малополезен для нас, но может побудить противника сбежать».
Он обернулся, когда мачты шхуны пронеслись над ними. «Им придётся стать добровольцами».
Оллдей прикусил губу. Это были не люди Болито, а чужаки. Они не последовали за его флагом, когда прорвали линию противника, когда вокруг них творился настоящий ад. Он помнил тот случай у Сан-Фелипе так же ясно, как вчерашний «Ахатес» у причала, и вдруг приближающийся корабль, охваченный пламенем, устремился на них, а они с ужасом смотрели на это адское пламя. Хуже попадания под брандер, мрачно подумал Оллдей, может быть только одно – быть членом экипажа такого брандера. Добровольцы? Они были так же вероятны, как девственница на Портсмутском хардте.
Болито потянулся к борту, когда лодка накренилась, а моряки зашвырнули весла, словно белые кости на солнце.
Он взглянул на опечаленное лицо Олдэя и спокойно произнёс: «На этот раз это не вопрос выбора. Потому что его нет». Затем он поднялся и перелез через фальшборт. Олдэй последовал за ним и увидел, что тот уже разговаривает с Тьяке, которому, к счастью, удалось скрыть ужасные шрамы.
После всего, что ему пришлось пережить, Тьяке вряд ли окажет ему существенную поддержку.
Коммодор Артур Уоррен с нескрываемым изумлением наблюдал, как Болито бросил свою мятую рубашку Оззарду, прежде чем надеть чистую. Маленький слуга суетился вокруг него и чуть не упал, когда Болито спешил между столом и кормовыми окнами большой каюты Фемиды.
Прежде чем Фемида снова начала забираться на якорь, Болито заметил оживлённую деятельность на борту ближайшего транспорта. Захваченный работорговец спрятался на борту, обращённом к морю, и он задумался, сколько времени потребуется, чтобы завершить выполнение его поручения.
Болито никогда не понимал своих инстинктов; как он мог чувствовать нехватку времени? Он почувствовал это сейчас, и Уоррену было жизненно важно знать, что происходит.
Он сказал: «Шхуна «Голубь» будет передавать ваши сигналы патрулю в открытом море». Мысленно он представлял себе тридцатишестипушечный фрегат «Серчер», ходящий туда-сюда где-то за горизонтом, – первую линию обороны Уоррена на случай приближения противника с запада. Вторая шхуна была оставлена для поддержания связи с основной эскадрой в заливе Салданья. Каждый капитан, от старшего, Вариана, до лейтенантов, командовавших шхунами, должен был действовать по собственной инициативе, если ветер изменится не в их пользу или они заметят явно враждебное судно. В своих письменных приказах Болито точно и окончательно изложил свои требования. Никаких героических поступков, никаких боевых действий между кораблями без уведомления коммодора.
Якорная стоянка выглядела странно заброшенной и ещё более уязвимой, и он подумал, не жалеет ли Уоррен о том, что убрал последнюю пушку, заменив её бесполезными «квакерами». Теперь было слишком поздно сожалеть.
Уоррен сказал: «Мне это не нравится, сэр Ричард. Если вы проиграете в этой авантюре или попадёте в плен, как я объясню?»
Болито бесстрастно посмотрел на него. И это всё? Возможно, Вариан всё-таки прав.
Он ответил: «Я оставил письма». Он увидел, как Дженур отвернулся от открытого иллюминатора. «Но не бойтесь». Он не смог скрыть горечи. «Есть те, кто не станет слишком сильно горевать!»
Аллдей вошёл через сетчатую дверь и протянул Болито свой старый меч. Он критически оглядел Болито и кивнул.
Болито улыбнулся. «Доволен?»
«Да. Но это не значит, что я передумал!»
Эллдей тоже переоделся в свою великолепную синюю куртку и нанковые бриджи. Он взглянул на другой меч Болито на стойке и сказал Оззарду: «Береги его, приятель». Он похлопал коротышку по костлявому плечу. «Как в прошлый раз, помнишь?»
Болито снова подошел к столу и уставился на диаграмму.
«Трукулент» капитана Поланда должен находиться на своей позиции к западу от Столовой бухты, готовый к встрече с «Мирандой» и её опасным спутником. «Зест» Вариана, самый мощный из фрегатов, будет находиться к юго-западу. В случае успеха атаки Вариану предстояло преследовать и захватывать любые суда, пытающиеся выйти в море, чтобы уйти от брандера.
Узнал ли противник «Альбакору» или нет, не имело особого значения для исхода атаки. Это имело значение лишь для тех, кто оставался на брандере до последнего момента.
Морской часовой крикнул от двери: «Хирург, сэр!»
Вошедший мужчина был худым, неулыбчивым, с кожей такой же бледной, как у Уоррена.
Он резко сказал: «Прошу прощения за вторжение, сэр, но мичман Миранды желает немедленно вернуться на свой корабль».
Уоррен нахмурился, раздражённый тем, что его прервали. «Ну, это уж вам решать. Я слишком занят, чтобы…»
Болито спросил: «Он уже достаточно оправился?»
Смущённый присутствием адмирала, одетого теперь в свою парадную форму, а не в повседневную распахнутую рубашку, хирург пробормотал: «Рана была тяжёлой, сэр, но он молод и очень решителен». Его губы сжались в тонкую линию, словно он просто решил не говорить то, что собирался добавить. Это было не его дело.
«Тогда он сможет перебраться с нами в Миранду. Позаботься об этом, Стивен». Болито увидел нескрываемое облегчение на лице флаг-лейтенанта и добавил: «Ты думал, я снова тебя брошу?» Он попытался улыбнуться. «Если Олдэй – моя правая рука, то ты, конечно же, левая!»
Он вспомнил лицо Дженура, когда тот поднялся на борт флагмана всего несколько часов назад. Курьерская бригантина остановилась на якорной стоянке и отправила депешу, даже не остановившись достаточно долго, чтобы встать на якорь. Она шла так быстро, что неудивительно, что Миранда её не заметила.
Дженур понизил голос, когда они шли на корму в каюту: «В вашем официальном конверте… письмо… для вас, сэр Ричард».
Болито набросился на него. «Скажи мне, Стивен, умоляю тебя!»
Уоррен шёл к ним, еле волоча ноги и пытаясь восстановить дыхание, и Дженур быстро ответил: «Это от вашей жены, сэр Ричард». Он заметил нерешительность Болито и уточнил: «Из Фалмута».
«Слава богу». Наконец-то. Первое письмо. Он почти ожидал, что оно от Белинды. Держась на расстоянии, она могла потребовать ещё денег или предложить ему ещё одно примирение ради видимости.
Письмо теперь лежало у него в кармане. Каким-то образом, даже в переполненном мире Миранды, он найдёт уединённое место, где сможет его прочитать, почувствовать её присутствие, услышать её голос. Когда всё это закончится, он снова напишет ей, поведает о всех своих желаниях, накопившихся с момента их жалкого расставания.
Он посмотрел на сверкающую воду за кормовыми окнами. Если я упаду… то найдётся другое письмо, запертое в его сейфе.
Болито поднял руку, позволяя Олдэю пристегнуть к поясу старый семейный меч. Так много раз; и слишком много раз казалось, что это последний.
Болито вышел из каюты и остановился там, где его ждал Оззард с шляпой. «Когда мы закончим с этим делом, мы вернёмся в Фалмут». Он увидел тревогу в глазах Оззарда и мягко добавил: «Тебе лучше здесь». Он оглянулся через его сгорбленные плечи. «Коммодор Уоррен позаботится о том, чтобы о тебе позаботились».
Он поспешил к входному окну и взглянул на молчаливые фигуры, прервавшие работу, чтобы посмотреть, как он уходит. Как же это не похоже на Англию, подумал он. Эти люди, вероятно, были рады его отъезду, словно, оставшись, они подвергали свои жизни большему риску.
Солнце садилось очень медленно, словно гигантский красный шар, который дрожал над своим отражением и заставлял горизонт блестеть, словно раскаленная проволока.
Коммодор Уоррен снял шляпу, зазвучали кличи, а сократившееся подразделение королевской морской пехоты флагмана хлопнуло по мушкетам в знак приветствия.
Затем он спустился в баркас и мельком увидел мичмана, который сидел рядом с Дженуром и Оллдеем.
«Добрый день, мистер Сигрейв, не правда ли?» Юноша что-то пробормотал, но в этот момент лодка отплыла и, работая веслами, отплыла от борта.
Дженур взглянул за корму, радуясь, что не остаётся в Фемиде с Йовеллом и Оззардом. Он коснулся темляка своего великолепного меча и поднял подбородок, словно бросая вызов.
Весь день я наблюдал за огненным закатом. Он приобрёл новый смысл, угрожающий вид, и Смерть так или иначе вышла победительницей.
Чтобы прервать молчание, Болито спросил: «Что еще у тебя в твоей важной на вид сумке, Стивен?»
Дженур оторвался от письма, которое он мысленно писал своим родителям в Саутгемптон.
«Для Миранды, сэр Ричард». Он догадывался, о чём думал Болито, и вспоминал письмо, которое тот ему передал. Болито воспринял его как саму жизнь. Его должно было удивить, что его адмиралом могли быть два таких разных человека: один, вдохновлявший и командовавший, и другой, так нуждавшийся в любви этой дамы, но не способный скрыть её, как свои страхи и надежды.
Лейтенант Тайак ждал у трапа и приложил шляпу, когда Болито поднялся на борт. Он даже выдавил из себя ироническую улыбку, глядя на Дженура и мичмана Сегрейва. «Два жалких пенни вместе, а, сэр Ричард?» Он взял у Дженура пакет и сказал: «„Альбакора“ почти готова, сэр». Они смотрели через темнеющую воду на другую, неопрятную шхуну. В закатном сиянии она выглядела так, будто уже горела изнутри.
«Мы сделали всё, что могли, сэр. Но, поскольку в нём не было орудийных портов, чтобы отводить пламя, нам пришлось прорубить импровизированные отверстия в главном трюме и тому подобном». Он мрачно кивнул. «Когда понадобится, она будет гореть, как факел».
Он отвернулся; его люди ждали его внимания. Обе шхуны отплывут с наступлением темноты, ускользнув от других кораблей, словно убийцы. Размышляя вслух, Тьякке произнёс: «С Божьей помощью мы должны встретиться с „Трукулентом“ на рассвете. Тогда вы найдете в ней немного больше утешения, чем я могу предложить вам, сэр!»
Болито посмотрел на него и увидел красное свечение на изуродованном лице. Словно расплавленный воск. Как будто это случилось только что.
Он просто сказал: «Мне нужен не комфорт. Ваш корабль дал мне то, чего я хочу больше всего».
Тьяке спросил с некоторой настороженностью: «И что же это может быть, сэр?»
«Пример, господин Тьяке. Как все корабли, большие и малые, могли бы обеспечить необходимое доверие и руководство».
«Прошу прощения, сэр». Он неловко повернулся. «Много дел».
Болито смотрел на солнце, скользящее за горизонт, и на море. Вот-вот должен был пойти пар или взорваться, настолько мощным было его величие и угроза.
Мичман Сегрейв шарил под люком, когда его нашёл Симкокс и сказал: «Сегодня ночью тебе придётся спать на улице, приятель. У нас и так полно дел, пока я не узнаю, где находится Трукулент». Настроение улетучилось, и он сказал: «Боб Джей рассказал мне о твоих других ранениях». Он увидел, как юноша пристально смотрит на него в темноте. «Его долг. Это был его долг передо мной».
Сегрейв посмотрел на свои сжатые кулаки. «Ты не имел права…»
«Не читайте мне нотаций о правах, мистер Сегрейв! У меня их было предостаточно с тех пор, как я впервые надел королевский плащ, так что давайте больше не будем их иметь, понятно?» Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Сегрейва, когда он яростно добавил: «Тебя отлупили, как собаку, чтобы получить такие шрамы, сказал Боб Джей. Издевались над тобой, что ли? Какая-то ничтожная сволочь, которая
Думал, что ты их подвёл, да? Он увидел, как юноша склонил голову и кивнул. После этого Симкокс подумал, что никогда не видел такого отчаяния. Он сказал: «Ну, теперь всё в прошлом. Боб Джей никогда не забудет, как ты спас его шкуру». Он коснулся его плеча и хрипло добавил: «Надо сказать капитану».
Сигрейв поежился, вытирая лицо предплечьем.
«Это тоже был твой долг». Но не было ни сарказма, ни обиды. Просто ничего.
Симкокс с тревогой посмотрел на него. «Ну что, сынок?»
Сигрейв посмотрел на него, его глаза ярко блестели в свете фонаря из каюты.
«Вы не понимаете. Мне сказали на борту «Фемиды». Я должен вернуться на свой старый корабль, как только мы покинем Мыс». Он поднялся на ноги и направился к трапу. «Вот видите, это была ложь, как и всё остальное!»
Позже, когда тьма сгустилась над якорной стоянкой, а звёзды были ещё слишком слабы, чтобы отделить море от неба, Болито сидел за столом в каюте, вполуха прислушиваясь к приглушённым командам с палубы и скрипу брашпиля, когда трос был натянут. Джей, помощник капитана, находился на другой стороне Альбакоры с небольшой призовой командой, так что всем предстояло работать вдвойне усерднее и нести вахту до тех пор, пока не будет назначена встреча.
Тьяке заглянул в дверь. «Готовы продолжать, сэр Ричард». Он вопросительно выждал. «Есть ли дальнейшие распоряжения?»
Что-то в нем было другое.
Болито спросил: «Что тебя беспокоит?»
Тьяке ровным голосом произнес: «Я получил приказ в депеше, сэр. И мистер Симкокс, и Сигрейв покидают моё командование, когда всё это закончится». Он попытался улыбнуться, но улыбка придала ему отчаянный вид. «Бен Симкокс – мой хороший друг, и я стал относиться к мичману по-другому с тех пор…» Он не стал продолжать.
«Понимаю», – Болито увидел удивление на изуродованном лице Тьяке.
«Потому что я такой, какой есть, да?» Он покачал головой, и Тьяке мельком увидел ужасный шрам, лишь отчасти скрытый прядью волос. «У меня когда-то был другой флаг-лейтенант. Он называл меня и моих капитанов «Мы – Счастливчики». Клянусь Богом, мистер Тьяке, нас теперь осталось совсем мало! О да, я знаю, что значит найти друга, а потом потерять его в мгновение ока. Иногда мне кажется, что лучше никого не знать и ни о чём не беспокоиться».
Кто-то крикнул с палубы: «Работорговец отправляется, сэр!»
«Я сожалею, сэр». Тьяке пришлось уйти, но он хотел остаться.
«В этом нет необходимости». Болито встретил его взгляд и улыбнулся. «И знай это. Мне не всё равно. И когда завтра я позову добровольцев…»
Тайк повернулся к трапу. «Они вам пригодятся, сэр Ричард. На этом корабле – нет». Затем он исчез, и через мгновение раздался крик: «Якорь поднят!»
Болито сидел несколько минут, не слыша шума руля и парусов, пока шхуна делала реверанс, снова отрываясь от земли.
Почему он так разговаривал с Тьяке? Он улыбнулся собственному ответу. Потому что он нуждался в нём и его людях больше, чем они когда-либо могли себе представить или понять.
Он с большой осторожностью вскрыл письмо, а затем с удивлением увидел, как на стол упал высохший лист плюща.
Ее почерк, казалось, стал размытым, когда он поднес письмо ближе к качающемуся фонарю.
Мой дорогой Ричард, этот лист из твоего дома и моего дома-
Этого было достаточно. Остальное он прочтет позже, когда останется совсем один.
6. Пока другие осмеливаются. ЛЕЙТЕНАНТ Джеймс Тайк вцепился в фальшборт и, прищурившись, смотрел сквозь брызги на появившегося у трапа Болито.
«Парус виден, сэр!»
Болито вцепился в бакштаг и кивнул. «Я услышал сигнал, мистер Тайк. Вы молодец наверху!»
Было практически темно, когда он услышал крик впередсмотрящего. Даже на таком маленьком судне это было трудно, и для менее опытного человека ночная перемена ветра и погоды показалась бы поразительной. Ветер изменил направление на несколько румбов и теперь дул с севера, или почти с севера. С бушпритом, направленным строго на восток, «Миранда» словно лежала на боку, и море изредка лизало подветренный фальшборт; касаясь кожи, оно ощущалось как лёд.
Болито всмотрелся туда, где должен был быть горизонт, но ничего не увидел. Только пенящиеся гребни волн и более чёрные глубины быстро движущихся ложбин. Это усложнило бы сближение двух шхун вдвойне. Фонарь был прикрыт шторкой над бурлящей водой, и Болито предположил, что захваченное работорговец находится меньше чем в половине кабельтового от него. Опыт Тайака и Джея говорил о том, что им удавалось держаться вместе всю ночь. Когда наконец наступит рассвет, морякам придётся несладко, подумал он. Измотанные бесконечными уборками парусов, рифлением и сменой галса.
Тьяк крикнул: «Пора сближаться с Альбакорой, сэр». Он наблюдал за ним в темноте; его глаза уже привыкли к ночи, в то время как Болито всё ещё пытался к ней привыкнуть.
Было странно осознавать, что впередсмотрящий видит не только восходящий рассвет, но и паруса другого судна. Это должен быть «Трукулент». Если нет, то это может быть только враг.
«Палуба! Это фрегат, сэр. В дрейф».
Болито услышал, как Симкокс вздохнул. Значит, это был Трукулент. Капитан Поланд мог по праву гордиться ещё одной успешной встречей.
Кто-то крикнул: «Работорговец прибыл, сэр. Его лодка на воде».
Тьяке пробормотал: «Хорошо, что дальше некуда. Гребцам придётся туго».
Болито коснулся руки Тьяке и спросил: «Насчет добровольцев?»
Тьяк повернулся к нему. «Этого дезертира прислали с флагманского корабля вместе с призовой командой. Там был ещё и морской пехотинец, хоть какой-то толк от него». Он говорил с необоснованным презрением, свойственным матросам к членам Корпуса.
«И это все?»
Тьяке пожал плечами. «Так лучше, сэр. Мой корабль обеспечит остальное». Его зубы едва заметно обнажились в тени, когда первые проблески света коснулись горизонта. «Я сам с ними разговаривал, сэр. С людьми, которых я знаю и которым доверяю». Он прямо добавил: «И, что ещё важнее, с теми, кто доверяет мне».
«Мистер Симкокс знает, что он должен делать?»
Тьяк не ответил прямо. Он наблюдал за приближающейся лодкой, которая то поднималась, то ныряла, словно крылатая рыба, обтекая корму, чтобы найти укрытие под прикрытием «Миранды». Он сказал: «Мистер Симкокс останется в Миранде». Он помолчал, словно ожидая вызова.
Болито сказал: «Я назначил тебя главным. Решение должно быть твоим».
Симкокс внезапно рванулся к ним. «Я должен протестовать! Я знаю эти воды, и в любом случае…» Тьяк схватил его за руку и развернул к себе. «Делай, что тебе, чёрт возьми, велено! Я здесь командую! А теперь займись этой лодкой!»
Болито едва мог разглядеть исполняющего обязанности мастера в полумраке, но ощутил его недоверие и боль, словно Тьяке ударил его.
Тьяк тяжело произнёс: «Бен – отличный моряк. Если он переживёт эту чёртову войну, прошу прощения, сэр, – а я сказал «если», – у него будет карьера. Что-то его ждёт, даже если его выбросят на берег вместе со всеми остальными». Он сердито указал на суматоху в кормовой части шхуны. «Чёрт тебя побери, Морган, поймай там поворот, а не то утопишь чёртову лодку!»
Болито никогда раньше не слышал, чтобы он ругал кого-либо из своих моряков. Он пытался выплеснуть это из себя, забыть то, что он сказал и сделал своему единственному другу.
В темноте мелькнули какие-то фигуры, и вот у румпеля появился Джей, помощник капитана.
«Всё готово, сэр! Готовы к смене экипажа!» Он быстро взглянул на Тьяке, затем на Симкокса, стоявшего у фок-мачты, и спросил: «Бен ещё не готов, сэр?»
Тьяке резко сказал: «Я пойду вместо него. Так что оставайтесь с ним». На мгновение его голос смягчился. «И корабль».
Появилась еще одна фигура, и Болито увидел, что это мичман Сигрейв.
Тьяке пробормотал: «Он вызвался добровольцем, сэр, и мне может понадобиться ещё один офицер, если дела пойдут плохо». Он добавил громче: «Вы всё ещё нетерпеливы, мистер Сегрейв? Вы всё ещё можете поссориться – никто вас не осудит после того, что вы сделали для мистера Джея».
Лицо юноши словно выплыло из тени, когда первые бледные лучи солнца отразились от промокших парусов и снастей. Он твёрдо сказал: «Я хочу идти, сэр».
Крик впередсмотрящего заставил их снова поднять глаза. «Это же «Трукулент», верно, сэр!» Ещё одна пауза, затем: «Она вытряхнула рифы и идёт на поправку».
Тьякке сказал: «Она пришлет за вами лодку, сэр».
«Да». Болито увидел Аллдэя с небольшой сумкой одежды, которую они привезли с собой из Фемиды. Как и в других случаях, когда времени внезапно не остаётся. Последним пришёл Дженур, широко зевая. Он всё проспал. Остальные исчезли в качающейся лодке рядом; Тьяке не терпелось уйти. Чтобы поскорее всё закончилось.
Он спокойно сказал: «Я вас не подведу, сэр». Болито взял его за руку. Она была твёрдой, как у Томаса Херрика. Он тихо ответил: «Вы даже не представляете, как это сделать, мистер Тайк».
Тьякке перекинул одну ногу через фальшборт, но замер, пока Симкокс подтягивался вдоль борта, не обращая внимания на море, хлынувшее через шпигаты и волочившее его по ногам.
«Ты хочешь меня, Бен?»
Симкокс пошатнулся и чуть не упал головой вперёд, но Тьяк подхватил его на руку. Болито, наблюдавший с кнехтов грот-мачты, увидел и понял. Это было словно последнее объятие.
Тьяке резко сказал: «Тебе есть что терять, Бен, и ты это знаешь. Из тебя выйдет отличный Мастер, если будешь заботиться о настоящем капитане, а?»
Симкокс что-то сказал, но его слова потонули в грохоте барабанов и суматохе рядом.
Когда Болито снова оглянулся, Тьяке уже исчез, и лодка снова поплыла прочь, брызги летели из-под весла, словно рваный шелк.
Болито сказал: «Отправляйтесь, мистер Симкокс. Чем скорее мы встретимся с Трукулентом, тем быстрее мы сможем...» Он не стал договаривать дальше.
Олдэй хрипло сказал: «Он совсем ошеломлен, и это не ошибка!»
Болито крикнул: «Мистер Симкокс, как только я окажусь на «Трукуленте», вы последуете за брандером». Он не назвал её имени. Случайно или намеренно, подумал он? Возможно, чтобы заставить Симкокс смириться с её жестокой ролью. Что это может означать для её команды.
Симкокс уставился на него. «Сделаете вид, что преследуете, сэр Ричард?» – спросил он неопределённо.
«Да. Это старый трюк, но он вполне может сработать и дать господину Тьяке возможность приблизиться к врагу».
Он взглянул на манжету и увидел, что золотое кружево вдруг стало четким и ярким; он даже почувствовал первое тепло, когда солнечные лучи спустились с горизонта.
Дженур спросил: «Каковы их шансы, сэр Ричард?»
Болито пристально посмотрел на него: «Плохо. При встречном ветре им придётся терять драгоценное время, лавируя. После того, как мистер Тайк подожжёт запалы, ему придётся отчаливать на шлюпке и плыть к берегу. Они попадут в руки голландцев, но, учитывая близость нашей армии, я уверен, что им не причинят вреда». Он увидел сомнение на молодом лице Дженура. «Если мистер Тайк не справится и не успеет уйти, мы потеряем двенадцать хороших людей. В лобовой атаке мы можем потерять все корабли и всех членов эскадры».
Весь день смотрел на землю. «Я бы не хотел делать такой выбор, сэр Ричард».
Болито откинул прядь волос со лба. Эллдей понял. Один человек или тысяча, жизнь или смерть – это было решение, которое в любом случае было обречено.
Олдей добавил: «Я готов поспорить, что Адмиралтейство никогда об этом не подумает и не потеряет ни минуты сна».
Болито увидел клочки облаков, несущиеся от земли, и ему показалось, что он чувствует пыль между зубами.
Эллдэй мрачно посмотрел на него и сказал: «Меня это немного беспокоило, сэр Ричард. Зная вас, я пару раз подумывал, что вы могли бы взять на себя командование брандером».
Болито посмотрел на Симкокса, который все еще смотрел вслед Альбакоре, ложащейся на новый курс.
«Не в этот раз, старый друг».
Весь день я наблюдал, как пирамида из бледного холста «Трукулента» поднимается над удаляющимися тенями, пока она приближается к шхуне.
Его тревога была вполне реальной, пока он не вспомнил слова Болито, когда они были вместе: «Я хочу домой». Слова словно вырвались у него из горла. Олдэй делился с Болито многим, но никогда раньше не слышал от него подобных слов. Он тяжело вздохнул. Но они всё ещё были далеко от Англии.
Когда палубное покрытие начало покрываться паром от первого утреннего тепла, «Трукулент» развернулся и ловко спустил гичку со своей кормы.
Болито подождал, пока Симкокс распорядится, чтобы его поредевшая команда легла в дрейф и ждала шлюпку, а затем сказал: «Желаю вам всего наилучшего, мистер Симкокс. Я написал рапорт, который будет весьма кстати на вашем последнем собеседовании».
Симкокс кивнул и ответил: «Я благодарен, сэр Ричард». Он с трудом подбирал слова. «Видите ли, сэр Ричард, мы были друзьями, и я знаю, почему он это для меня делает».
Болито сказал: «Если кто-то и может это сделать, то только он». Он вспомнил это последнее рукопожатие, крепкое и крепкое, как у Херрика; и о Госпоже Удаче Херрика, в которую он всегда так горячо верил.
Он видел, как шлюпка фрегата с силой тянет их к себе, лейтенант пытался устоять на корме, пока корпус вздрагивал под ним. Как в Польше, подумал он, всё правильно и без критики.
Симкоксу он сказал: «Надеюсь, мы снова встретимся. У тебя хорошая компания и прекрасный корабль». Уже говоря это, он понимал, что случилось. Лучше не знать их, не видеть и не узнавать их лица, прежде чем принять решение, которое может погубить их всех. Он часто говорил себе это в прошлом, и после гибели Гипериона снова поклялся себе в этом.
«Приготовьтесь к бою на палубе!»
Болито кивнул тем, кто стоял у фальшборта. Старый Элиас Арчер, канонир, Джей, помощник капитана, который, вероятно, займёт место Симкокса, когда тот покинет корабль. Лица, которые он узнал за столь короткое время. Он заметил, что боцмана Сперри здесь нет. Было приятно знать, что он будет с Тьяке. Он задался вопросом, почему мичман настоял на том, чтобы отправиться с призовой командой, когда ему только что приказали вернуться на свой старый корабль. Возможно, одна загадка даёт ответ на другую? В руках Тьяке они, возможно, и доберутся до берега. Он отгородился от неё, словно захлопнул дверь.
«И я не забуду пиво, мистер Симкокс!»
Затем он спустился в лодку, схватив лейтенанта за плечо и стараясь не допустить, чтобы его ноги попали под шпагу.
