Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Лодочник оставил свою лодку, чтобы помочь им добраться до пирса. По долгу службы он перевозил всех. Мужчин с чужими жёнами, матросов с их шлюхами, молодых щеголей, жаждущих острых ощущений или драки, которая закончится рукопашным боем. Но двое его пассажиров этим вечером были не похожи ни на кого, кого он когда-либо возил, и по какой-то странной причине он знал, что запомнит их навсегда. Он вспомнил, как она дразнила его своей шалью, и печально усмехнулся. Оно того стоило.
Он крикнул им вслед: «В любое время, сэр Ричард! Просто спросите Бобби – меня все знают на Лондон-Ривер».
Экипаж, предоставленный в их распоряжение, стоял в ряду со многими другими, кучера кивали головами, ожидая своих хозяев, которые все еще были в Воксхолле.
Болито увидел, как позолоченные пуговицы Оззарда сверкнули в свете фонарей кареты. Это было словно безмолвное предупреждение, и он почувствовал, как Кэтрин сжала его запястье.
«Что-то случилось, Оззард? Тебе не нужно было ждать с каретой».
Оззард сказал: «Пришёл гонец из Адмиралтейства, сэр Ричард. Я сказал ему, что не знаю, где вы». Судя по его тону, он всё равно бы ему не сказал. «Он передал вам, чтобы вы явились к лорду Годшелю завтра как можно скорее».
Где-то в другом мире начали бить церковные часы.
Кэтрин тихо сказала: «Сегодня».
Когда они подошли к дому на Арлингтон-стрит, Болито сказал: «Это не может быть настолько срочным. У меня пока нет флагмана, и в любом случае...»
Она повернулась на лестнице и резко перекинула шаль через изогнутые перила.
«И в любом случае, мой доблестный адмирал, впереди ещё ночь!» Он нашёл её ожидающей у одного из окон, из которых при дневном свете был виден парк. Она посмотрела на него, её лицо было почти бесстрастным, и она сказала: «Возьми меня, используй как хочешь, но люби меня всегда».
Внизу, на пустой кухне, Эллдей сидел за выскобленным столом и аккуратно набивал новую глиняную трубку. Она обошлась ему в целое состояние в Лондоне, но он сомневался, что она прослужит долго.
Он слышал, как карета возвращалась, и видел, как Оззард тихо направлялся к своей кровати. Что-то его мучительно беспокоило, разрывало на части. Он попытается выяснить, что именно.
Он раскурил трубку и смотрел, как дым поднимается в неподвижном воздухе. Затем он придвинул к себе кружку рома и постарался не думать о тех, кто наверху.
И всё же, подумал он, всё было бы просто идеально. Почувствовать, как её защита рушится.
Эллдэй схватил кружку и сделал большой глоток.
Вслух он хрипло произнес: «Просто берегитесь шквалов, это все, о чем я вас прошу!»
Но когда он представил их там, наверху, вместе, он понял, что ничто не будет иметь значения.
Но когда он представил их там, наверху, вместе, он понял, что ничто не будет иметь значения.
11. Миссия
БОЛИТО распахнул высокие двери гостиной и несколько мгновений стоял молча.
Кэтрин стояла у одного из окон, глядя вниз на улицу, и, как и он, ждала неизбежного отъезда.
Затем он пересёк комнату, положил руки ей на плечи и коснулся губами её волос. «Время почти пришло».
Она кивнула и, казалось, прижалась к нему спиной. «Я тебя не подведу, Ричард. Последние недели мы были свободны любить, свободны от всего. За это я могу только быть благодарна». Она изогнулась в его объятиях и отчаянно всмотрелась ему в лицо. «Но, возможно, я жадная и хочу гораздо большего».
Болито услышал, как кто-то стучит грудью по лестнице, и посмотрел мимо неё на пустую улицу. Тени уже удлинялись, с каждым вечером становилось всё длиннее – тогда была ранняя осень.
Он сказал: «По крайней мере, опасности нет. Я отправляюсь на задание…» Он замялся, ненавидя секретность. «Если что-то пойдёт не так, я позаботился…»
Она прижала руку к его губам. «Ни слова больше. Я понимаю. Если необходима тайна, я не буду просить вас её раскрыть. Но возвращайтесь ко мне».
Болито обнял её. Всего несколько дней прошло с момента его вызова в Адмиралтейство. Может быть, секретность была необходима; или это была просто очередная уловка, чтобы не допустить его в страну? В последнее было трудно поверить. Всё это требовало организации и доверия. Он должен был отправиться в Дувр, а не в Портсмут или Чатем, как можно было бы ожидать, а оттуда сесть на корабль до Копенгагена. Его встретят в Дувре и объяснят дальнейшую цель его миссии.
Как будто желая развеять собственные сомнения, он сказал: «Это не займёт много времени. Возможно, две недели, точно не больше. А потом…»
Она посмотрела на него и спросила: «Что ты хочешь, чтобы я сделала?»
«Оливер Браун сказал, что этот дом наш, пока он нам нужен. Его светлость посещает своё родовое поместье на Ямайке». Он улыбнулся. «Трудно не думать о нём, как о моём флаг-лейтенанте!»
«А как же лейтенант Дженур?» Она тоже улыбнулась, вспоминая. «Товарищ по заговору и хороший друг».
«Он уже будет ждать меня в Дувре».
«Тогда ему повезло больше, чем мне!»
Он почувствовал, как она напряглась, когда обитые железом колеса проехали по улице и остановились перед домом.
Болито поспешно заговорил: «Оззард позаботится о твоих нуждах, Кейт, а Йовелл расскажет тебе всё, что ты хочешь знать. Я оставляю тебя на их попечение. Я бы предложил услуги Оллдея, но…»
Она улыбнулась. «Нет. Он никогда этого не допустит, и, кроме того, мне нужен твой «дуб», чтобы защитить тебя!»
Двери приоткрылись на несколько дюймов, и один из слуг произнёс: «Карета здесь, сэр Ричард. Ваш сундук внутри». Двери бесшумно закрылись. Казалось, дом, даже улица, затаили дыхание в эти последние, мимолетные мгновения.
«Пойдем», – Болито обнял ее за плечи, и они вместе спустились в коридор. «Мне так много нужно сказать, и всё это хлынет потоком, как только мы расстанемся».
Она оглянулась на лестницу, возможно, вспоминая ту ночь, когда её принесли сюда в грязной одежде, босиком, после пережитого в тюрьме Уэйтса. Вспоминая их любовь и мгновения нежной страсти. Теперь она смотрела на своего другого мужчину, офицера короля; на службу, которая всегда будет соперницей, если ей представится такая возможность.
Входные двери были распахнуты настежь, и в вечернем воздухе веяло прохладой. Она схватила его за руку и сказала: «Я причиняю тебе столько хлопот, хотя хотела бы причинить тебе всё, что угодно, только не зло. Я даже встала между тобой и твоими друзьями, и всё из-за нашей любви!»
Болито обнимал её. Каким-то образом он понял, что она догадалась или поняла, что произошло с Херриком в тот день в Адмиралтействе.
Он ответил: «Ничто нас не разделяет». Он посмотрел на улицу, где огни домов уже отражались в боку кареты. «Кроме того, что я должен сделать». Он заметил, что на карете не было никаких гербовых знаков или опознавательных знаков. Вот уж точно секрет.
Одна из лошадей топнула копытом, и кучер что-то пробормотал, чтобы успокоить её нетерпение. За задними колёсами Болито увидел густую тень Эллдея, ожидавшего его, как и много раз.
Болито сказал: «Я написал Вэлу Кину. Это всё, что я могу сделать. Если ты останешься здесь до моего возвращения, возможно, он приедет к тебе».
«Это все еще беспокоит тебя?»
«Да», – он отстранённо улыбнулся. «Война бушует вокруг нас, пока мы сами спотыкаемся под перекрёстным огнём. Подозреваю, это всегда было моей настоящей слабостью».
Она покачала головой. «Сила. Я слышала, что люди говорят о тебе как о воине, и всё же с тобой я никогда не знала такого спокойствия».
Он накинул ей на плечи свой плащ, когда они вместе спускались по ступенькам, затем она наклонилась, чтобы поднять сухой лист, задевший ее туфлю.
Когда она снова посмотрела на него, её глаза были тёмными и блестящими. «Помнишь, я прислала тебе лист плюща из нашего дома?»
«Она все еще у меня».
«А вот и вестник грядущей зимы. Дай Бог, чтобы мы не расставались надолго». Она говорила быстро, словно боясь, что он перебьёт её. «Я знаю, я обещала… я клялась тебе быть смелой, но я только что снова тебя нашла».
Он тихо сказал: «Нет никого храбрее тебя, Кейт». Ему нужно было уйти; лучше было сделать это побыстрее, ради них обоих. «Поцелуй меня».
Он почувствовал, как её губы прильнули к его телу, словно намереваясь связать их навсегда. И тут же они так же внезапно расстались. Олдэй открыл дверцу кареты и приподнял шляпу.
Она передала ему плащ Болито и встала очень прямо на нижней ступеньке, ее тело выделялось на фоне освещенного люстрой коридора.
Она сказала: «Я снова прошу вас, мистер Олдэй. Позаботьтесь о нём как можно лучше!»
Оллдэй усмехнулся, но почувствовал, что печаль его собственная. «Мы вернёмся прежде, чем вы успеете оглянуться, миледи». Он обошёл карету, чтобы Болито мог наблюдать за ней из окна.
Болито сказал: «Ты покорила мое сердце, дорогая Кейт!» Он мог бы сказать что-то еще, но, освободившись от тормоза и услышав резкий щелчок кнута кучера, его слова потонули в грохоте колес и звоне сбруи.
Экипаж уже давно скрылся из виду, прежде чем она наконец повернулась, не обращая внимания на прохладный воздух, и вошла в дом. Каким же пустым и чужим он казался без него.
Она подумывала вернуться в Фалмут, но что-то, намёк в его тоне, убедило её, что её место здесь. Неужели на этот раз он едет совсем недалеко? Она вспомнила его сундук, прекрасные новые рубашки, которые она заставила его купить в Лондоне. Она улыбнулась, снова вспомнив. Её Лондон. У него определённо не было достаточно багажа для длительной миссии.
Она обнаружила, что Йовелл ждет ее, чтобы узнать ее требования.
«Почему именно он, мистер Йовелл? Можете ли вы мне сказать? Неужели нет предела их требованиям?»
Йовелл снял маленькие очки в золотой оправе и энергично протер их носовым платком.
«Потому что обычно он единственный, кто справляется с этой задачей, миледи», – он улыбнулся, надевая очки. «Даже я не знаю, что он задумал на этот раз!»
Она гордо посмотрела на него. «Вы поужинаете со мной сегодня вечером, мистер Йовелл? Я сочту это одолжением».
Он смотрел на нее, стараясь не отвлекаться на ее волосы, на то, как она подняла подбородок, на само ее присутствие.
«Это была бы настоящая привилегия, миледи!»
Она направилась к лестнице. «За всё приходится платить, мистер Йовелл. Больше жизни я хочу услышать всё, что вы знаете о человеке, которого я люблю».
Йовелл был рад, что она не стала давить на него ещё сильнее. Её прямота, свет неповиновения, словно излучавшийся из её глаз, были не похожи ни на что, что он когда-либо испытывал.
Он снял очки и снова протер их, даже не осознавая, что делает.
И она ему доверяла. Женщина, которая распускала сплетни и ложь, но только что так горячо говорила о своей любви, не могла бы оказать большей чести сутулому секретарю Дэниелу Йовеллу.
Было четыре часа утра, когда, напряженный и болезненно осознающий быструю поездку из Лондона, Болито наконец вышел из безымянной кареты и ощутил во рту соленый воздух.
В кромешной тьме он в сопровождении Оллдея и двух матросов, ожидавших, чтобы нести его сундук, направился к воротам караульного помещения. Взглянув на низкие облака, он увидел лишь намёк на чёткий силуэт замка. Это вполне мог быть горный хребет, миниатюрная Столовая гора.
Он услышал, как Аллдей кашляет, и сдержал кашель рукой. Его рулевой, вероятно, был рад добраться до места невредимым не меньше его самого. Слава богу, Дуврская дорога была пустынна, потому что кучер гнал как одержимый. У Болито было ощущение, что он хорошо знаком с подобной работой.
«Стой! Кто идёт?»
Болито откинул плащ-лодку с одного эполета и вошел в круг света фонаря.
Он услышал знакомый голос Дженура, увидел его бледные штаны, когда тот поспешил ему навстречу.
«Браво, сэр Ричард! Должно быть, вам повезло с крыльями!»
Болито пожал ему руку. Рука была холодной, как и его собственная, и он вспомнил слова Кэтрин о приближающейся зиме.
Олдэй пробормотал: «Этот ублюдок чуть не сделал то, чего не смогли сделать Донс и Фрогс много раз!»
К ним присоединился гвардеец и снял шляпу. «Добро пожаловать в Дувр, сэр Ричард».
Болито чувствовал пристальный взгляд лейтенанта даже в темноте. Снова узнавание, и любопытство тоже.
Болито никогда по-настоящему не любил Дувр. Ему было трудно забыть месяцы перед началом войны – что это было? Тринадцать лет назад? Казалось невозможным. Он был безработным, всё ещё ослабленным лихорадкой, которая так жестоко сразила его в Великом Южном Море и чуть не убила. Слишком много капитанов, слишком мало кораблей. В мирное время флот был полностью измотан, исправные суда стояли на приколе и гнили, матросы были выброшены на берег без всякой работы.
Болито всё ещё был очень зол на это. Как в песне шантимера, которая закончилась на той же ноте: «Теперь нам нечего есть и пить, Ведь вам нечего бояться…» Будет ли всё так же, когда эта война будет наконец выиграна и станет частью истории?
Больше всего на свете он тогда мечтал о корабле. Забыть о своих приключениях в Великом Южном Море, начать всё заново на таком же прекрасном фрегате, как его «Темпест». Вместо этого ему предложили неблагодарную задачу: вербовать людей в городах Нор и Медуэй, а заодно выслеживать дезертиров, бежавших с флота ради более прибыльного и жестокого промысла – контрабанды.
Работа иногда приводила его в Дувр. Чтобы увидеть, как контрабандист кончает жизнь самоубийством на виселице, или помериться силами с властями, с власть имущими, которые были заодно с «Братством», как его называли. Но лезвие гильотины, обрушившееся на шею французского короля, в одночасье изменило всё. Это был не фрегат; ему дали старый «Гиперион». Словно он был предназначен ему судьбой. Теперь, как и многие другие, он тоже пошёл ко дну.
Он понял, что остальные ждут, и спросил: «Какой корабль?»
Лейтенант виновато сглотнул. «Мой приказ...»
Болито рявкнул: «Не трать мое время, мужик!»
«Она стоит на якоре, сэр Ричард. «Трукулент», капитан Поланд». Голос его звучал подавленно.
Болито вздохнул. Как семья: либо связь полностью терялась, либо лица и корабли появлялись снова и снова. Он знал, что и Зест, и Трукулент присоединились к эскадре Северного моря и, как только «Чёрный принц» будет полностью в строю, будут служить под его флагом. Он заставил себя снова оторваться от размышлений о тайне молчания Кина и спросил: «Ждёт ли нас лодка?»
«Э-э, да, сэр Ричард».
Дженур скрыл улыбку, когда лейтенант вёл их с фонарём, наполовину прикрытым, словно доки были полны шпионов и французских агентов. Он наблюдал за быстрым шагом Болито и был рад снова быть с ним. Дженур наслаждался свободой, которую провёл с родителями в Саутгемптоне, и всё же, когда гонец принёс приказ, он испытал нечто вроде восторга, без малейшего колебания, которого можно было бы ожидать после недавних испытаний.
Ноги шаркали по булыжникам, и когда они свернули за угол, обходя продовольственные склады, морской бриз пронесся среди них, словно шумное приветствие.
Болито стоял на краю причала и смотрел мимо других пришвартованных судов, на тусклые тени снастей и свёрнутых парусов, на огни кораблей на якоре. Он редко думал об этом в море, но сейчас, стоя здесь, на мокрой мостовой, которая вскоре должна была открыться в сером рассвете, это было странное, тревожное чувство.
Чувство. Там, во тьме, не более чем в двадцати морских милях от нас, находился вражеский берег. На военном корабле можно было сражаться или бежать, как подсказывало благоразумие. Вдоль этих берегов, слабо защищённых канонерскими лодками, морскими укреплениями или местным ополчением, у простых людей такого выбора не было. Они, вероятно, больше всех остальных благодарили Бога за потрёпанные непогодой корабли блокады, которые день и ночь выдерживали штормы и штили, удерживая врага в гаванях.
«Лодка готова, сэр Ричард».
Болито кивнул гвардейцу. «Каковы условия?»
Лицо мужчины в полумраке выглядело бледнее, или ему показалось? Он ответил: «Через два часа наступит отлив, сэр Ричард».
«Хорошо». Это означало бы быстрый старт. Но кто был выбран для предоставления ему необходимой информации? Он слегка смягчился. «Будьте бдительны, лейтенант. В этом порту всё в порядке!»
Затем он спустился в лодку с неожиданной для себя знакомой атмосферой; даже лейтенанта, присланного командовать гичкой, он сразу узнал.
«Держу пари, вы не ожидали увидеть меня так скоро, мистер Манро?»
Дженур наблюдал за всем этим; как он пытался описать это своим родителям. С каким явным удовольствием реагировал молодой младший лейтенант Трукулента. Будь это днём, Дженур был уверен, что покраснел бы. Всего лишь мелочи, но Болито, казалось, никогда ничего не забывал и не упускал из виду, насколько важными могли быть для них эти краткие встречи с людьми, когда они им больше всего понадобятся.
Дженур дрожал, несмотря на тёплый плащ. Всё было точь-в-точь как в его старых книжках сказок. Секретное задание. Дженур не был настолько наивен, чтобы не разглядеть за возбуждением опасность и смерть, которые могли его поджидать. Он видел много подобного с тех пор, как присоединился к Болито; он всё ещё удивлялся, как это не сломало его. Может быть, позже? Он отодвинул плащ и сказал: «Я вижу её, сэр Ричард!»
Болито резко обернулся и поднял воротник плаща, когда брызги от весел перекатились через планширь и вытеснили усталость из его разума.
Он догадывался, о чём думает Дженур. Но эта миссия, какой бы она ни была, уже могла стать предметом сплетен как в кают-компании, так и в кают-компаниях.
Он видел, как спиральные мачты фрегата прорезают облака, возвышаясь над ними, слышал шум самого корабля, выходящего им навстречу. Выкрики команд, уносимые ветром, который вскоре мог перерасти в сильный юго-западный ветер, скрип снастей и настойчивые пронзительные крики. Мужчины ощупывали палубы или
Высоко над ними, на коварных реях и линях, скользких от брызг; не место для неопытных. Но и такие были, подумал Болито. Какой-то человек кричал от страха, но его мольбы оборвались ударом. Капитан Поланд, должно быть, высадил вербовщиков где-то вдали от порта, или же местный флагман прислал ему несколько сухопутных солдат с сторожевого корабля. Для них вот-вот должен был начаться долгий и суровый урок.
Он снова подумал о Кэтрин, обо всём, что они сделали вместе, обо всём, что они подарили друг другу, и всё равно времени не хватило. Он не нашёл желанного ожерелья для её прекрасной шеи, и они не были у хирурга, сэра Пирса Блэхфорда. Он несколько раз подумал о своей дочери Элизабет, которой скоро исполнится четыре года. В последний раз он видел её, когда впервые столкнулся с Белиндой – она прошла мимо, едва взглянув на него. Совсем не как ребёнок. Кукла в шёлках, имущество. Но всему этому придётся подождать.
«Эй, лодка?» Вокруг маяка у входного иллюминатора фрегата толкались люди.
Прежде чем рулевой шлюпки успел ответить на извечный вызов, Олдэй сложил свои большие ладони чашечкой и крикнул: «Флаг! Свирепый!»
Болито представил себе напряжение, царившее на борту. Возможно, они ждали и гадали часами. Никто не мог знать, когда прибудет его карета или даже когда он покинул Лондон. Но он нисколько не сомневался, что капитан Поланд держал бы всех наготове, чтобы все были готовы встретить его, даже если бы ему потребовался ещё целый день!
Носовой матрос гички успел зацепиться за главные цепи, в то время как другие делали все возможное, чтобы контролировать качку и раскачку лодки, когда она чувствовала на себе силу течения.
Болито добрался до порта и увидел Польшу и его офицеров, ожидающих представления, даже в этот неурочный час. Как он и ожидал, все они были нарядно одеты к его прибытию.
Он взял Польшу за руку и сказал: «Вижу, что должен поздравить вас, капитан».
Поланд скромно улыбнулся, когда покачивающийся фонарь отбрасывал свет на его пару эполет.
Он сказал: «И я должен поблагодарить вас, сэр Ричард. Не могу выразить словами, как я был благодарен, когда узнал, что благодаря вашему докладу моя кандидатура подтверждена».
Болито остановился, наблюдая, как гичку поднимают наверх, протаскивают через сети, а затем вручную опускают на шлюпочный ярус вместе с остальными. Чувство неотложности и таинственности, которое он часто испытывал, будучи молодым капитаном фрегата.
Он сказал: «Это будет немного отличаться от берегов Африки».
Поланд колебался, словно выискивая возможные ловушки. Затем он признался: «Я знаю, где мы в конечном итоге окажемся, сэр Ричард, но, ради Бога, больше ничего не знаю».
Болито коснулся его руки и почувствовал, как она напряглась. Бедный Поланд! Как и многие до него, он воображал, что желанное звание пост-капитана – это быть вне досягаемости неизвестности, на вершине, с которой тебя никто не сможет сбросить. Болито улыбнулся про себя. Он учился другому. Как и эполеты, ответственность удваивалась. В чём я сам не раз убеждался.
Поланд быстро взглянул на своего зависшего в воздухе первого лейтенанта. «Полностью укомплектованный кабестан, мистер Уильямс. Мы поплывём по приливу, иначе мне придётся об этом знать!»
Обращаясь к Болито, он добавил: «Если вы пройдете на корму, сэр Ричард, там находится джентльмен, который путешествует с нами».
Пока корабль оживал от шума отплывающего судна, Болито вошёл в кормовую каюту, которую он так хорошо знал в своём одиночестве. Первым, что он увидел, был кудрявый парик, стоявший на подставке у открытого сундука; вторым был человек, неуверенно шагавший из тени у кормового окна; его ноги ещё не привыкли к неудобному движению корабля, рвущегося оторваться от земли.
Он был старше, или казался старше, возможно, ещё более сгорбленным в свете спиральных фонарей. Лет шестидесяти, если не ошибаюсь, голова у него была почти лысая, так что старомодная коса свисала на воротник, словно конец верёвки.
Он склонил голову набок и посмотрел на Болито, словно на любопытную птицу. «Прошло много времени, сэр Ричард, и много миль с тех пор, как мы виделись в последний раз».
Болито сжал обе руки в своих.
«Конечно, помню. Чарльз Инскип! Ты руководил мной, когда я напрягал дипломатию нашей страны – и это было в Копенгагене!» Они смотрели друг на друга, всё ещё сжимая руки, и воспоминания нахлынули. Болито был отправлен в Данию для участия в переговорах с датчанами после того, как Наполеон потребовал от них передать флот французским адмиралам. Неспособность достичь соглашения привела к Копенгагенскому сражению, когда Нельсон нарушил приказ адмирала прекратить бой и в одиночку вынудил противника атаковать. Воспоминания нахлынули. Кин был там под своим командованием. Херрик был флагманом Болито на «Бенбоу», который теперь стал его собственным флагманом. Такова судьба и таковы законы флота.
Это была кровавая битва между нациями, которые ничего не имели друг против друга, кроме страха перед тем, что французы одержат верх над ними обеими.
Инскип слегка улыбнулся. «Как и вы, сэр Ричард, я тоже польщён. Сэр Чарльз, с милостивого согласия Его Величества».
Они оба рассмеялись, и Болито сказал: «Неприятный опыт!» Он не стал добавлять, что король забыл его имя, когда посвящал его в рыцари.
С палубы наверху раздались новые крики, а затем грохот отпущенных парусов. Они не слышали крика «Якорь поднят!», но Болито напряг ноги и почувствовал, как Трукулент реагировал, словно жеребец, освободившийся от повода и подчиняющийся только мастерству своего капитана.
Инскип задумчиво смотрел на него. «Ты всё ещё скучаешь по этому, да? По тому, как ты был там, среди людей, и сражался с морем? Я видел это в твоих глазах, как и шесть лет назад в Копенгагене».
Он осторожно сел на стул, когда вошел слуга с подносом, неся несколько стаканов.
«Что ж, мы возвращаемся туда, сэр Ричард». Он вздохнул и похлопал себя по боковым карманам. «В одном я ношу обещание, в другом – угрозу. Но садитесь, и я расскажу вам, что мы собираемся сделать…» Он замолчал и прикрыл рот рукой, когда палуба закачалась под натиском штурвала. «Боюсь, я слишком долго наслаждался лондонскими удобствами. Мой проклятый желудок всё ещё мне не повинуется!»
Болито наблюдал за бесстрастным лицом слуги – одного из людей Инскипа, – пока тот с трудом разливал вино.
Но он думал о Кэтрин и Лондоне, который она ему подарила. Очарование. Совсем не похожее на то, о котором Инскип уже жалел, что оставил его за кормой.
Он наклонился вперёд и почувствовал, как её веер прижался к его бедру. «Я весь во внимании, сэр Чарльз, хотя какую роль я могу сыграть, мне пока неясно».
Инскип поднёс стакан к свету и удовлетворённо кивнул. Вероятно, он был одним из самых высокопоставленных государственных чиновников, занимавшихся скандинавскими делами, но сейчас он больше походил на сельского учителя.
Он сказал: «Увы, Нельсона больше нет, но датчане вас знают. Этого мало, но когда я объясню подробнее, вы увидите, что у нас нет выбора. В Копенгагене есть разумные люди, но многие поймут ценность компромисса, то есть капитуляции, когда армия Наполеона уже на границе».
Болито взглянул на золотой шнурок на рукаве. Он вернулся.
Болито стоял на наветренной стороне квартердека «Трукулента» и напрягал зрение в первых серых лучах утреннего солнца. Вокруг него корабль качало и нырял в бурную волну, брызги и иногда огромные волны перекатывались через палубу или прорывали такелаж, где матросы, отплевываясь и ругаясь, пытались…
держите все подтянутым и свободным.
Капитан Поланд, пошатываясь, поднимался по скользкому настилу к нему, брезентовый плащ развевался на нем, и в нем текла вода.
Он крикнул, перекрывая шум: «Мы должны увидеть узкие проходы, когда нас найдет день, сэр Ричард!» Его глаза покраснели от напряжения и недостатка сна, а его обычное хладнокровие было не так очевидно.
Для него это был долгий и трудный переход из Дувра, подумал Болито. Никаких пустых просторов океана с ласковым небом и преобладающими ветрами, и Столовой горы как знака достижения в конце. «Трукулент» прорвался через Ла-Манш, а затем направился на северо-восток через Северное море к побережью Дании. Они видели очень мало, кроме английской шхуны и небольшого фрегата, которые обменялись опознавательными сигналами, прежде чем исчезнуть в сильном дождевом шквале. Требовалась постоянная осторожность с навигацией, особенно когда они меняли курс через Скагеррак, а затем, наконец, на юг, так круто к ветру, что подветренные орудийные порты были затоплены большую часть времени. Было не просто холодно; Это было горько, и Болито постоянно вспоминал последнюю великую битву с датчанами в Копенгагене, когда флаг Нельсона был перенесен на «Элефант», меньший по размеру семьдесят четыре судна, чем его настоящий флагман, чтобы он мог пройти через узкости у берега и таким образом избежать вражеских батарей до последней схватки.
Болито вспомнил меткую цитату Брауна, выраженную в адрес его капитанов: «Мы, немногие счастливые». Эта мысль теперь лишь огорчала его. Столько людей ушло, возвращаясь лишь в памяти в такие моменты, пока Трукулент завершал тот же самый отрывок. Капитан Кеверн с «Неукротимого», Роули Пил и его прекрасный фрегат «Нескончаемый», Вейтч на маленьком «Лукауте» и многие другие. В последующие месяцы и годы из «Немногих» Брауна выбыли ещё многие. Верные друзья, такие как дорогой Фрэнсис Инч и отважный Джон Нил, который когда-то был мичманом на «Плавучем круге» Болито, но погиб капитаном, попав в плен к французам после потери своего фрегата «Стикс». Болито и Олдей сделали всё возможное, чтобы спасти его и облегчить его страдания; но он присоединился ко всем остальным, где ничто больше не могло причинить ему вреда.
Болито поежился под плащом и сказал: «Трудный переход, капитан». Он увидел, как покрасневшие глаза настороженно следят за ним, вероятно, выискивая какую-то критику в его словах. Затем он представил себе Кэтрин такой, какой видел её в последний раз. Она, должно быть, гадает, ожидая. Возможно, это займёт больше времени, чем он обещал. К тому времени, как якорь «Трукулента» приземлится, им потребуется целая неделя, чтобы достичь цели. Он добавил: «Я спускаюсь. Сообщите, если увидите что-нибудь полезное».
Поланд вздохнул, когда Болито исчез в люке. Он резко крикнул: «Мистер Уильямс! Пожалуйста, смените наблюдателей. Когда они увидят землю, я хочу знать об этом!»
Старший лейтенант коснулся своей мокрой фуражки. Как бы ни был обеспокоен капитан, он обычно находил время для лёгкого и резкого подбадривания.
Под квартердеком внезапно стало тихо после порывов пронизывающего ветра и брызг. Болито прошёл на корму, мимо часового в каюту. Всё было сырым и холодным, а скамейки под кормовыми окнами покрылись влагой, словно их оставили на палубе.
Сэр Чарльз Инскип сидел за столом, подперев голову рукой, в то время как его секретарь, мистер Патрик Агню, переворачивал бумаги, чтобы он мог их изучить при свете фонаря, который он держал над ними.
Инскип поднял взгляд, когда Болито сел, и подождал, пока появится Олдэй с бритвой и горячей водой из камбуза.
«Неужели этот корабль никогда не остановится?»
Болито вытянул руки, чтобы облегчить боль от цепляния за одну или другую опору, одновременно стараясь держаться подальше от суетящихся вокруг него дозорных.
Он сказал: «Посмотрите на карту. Мы входим в пролив, где я вчера отметил свой курс. Сейчас мы должны увидеть Хельсингёр».
«Хммм. Нас там встречает датский эскорт…» – Инскип не слишком уверенно ответил. «После этого мы окажемся в их руках». Он взглянул на свою худощавую секретаршу. «Надеюсь, это ненадолго, мистер Агню?»
Они оба подняли головы, когда сквозь запечатанный световой люк донесся тонкий крик, который тут же затерялся на ветру.
«Что это было?» – Инскип, как обычно, повернулся к Болито. «Ты слышал?»
Болито улыбнулся: «Земля».
Эллдей прокрался в спальную каюту, поставил дымящуюся миску на стул и принялся править свою смертоносную бритву.
Инскип звал слугу и искал тёплое пальто. «Нам лучше выйти на палубу».
Эллдэй обмотал Болито шею тряпкой и чуть не подмигнул. Поланду следовало бы убедиться, что это правильный высадочный пункт, прежде чем он доложит об этом своему адмиралу.
Болито закрыл глаза, пока Олдэй готовился его побрить. Как и первая крепкая чашка кофе каждого нового дня, это был момент размышлений и созерцания.
Эллдей занес бритву и подождал, пока палуба снова стабилизируется. Он всё ещё не привык видеть причёску Болито, подстриженную по современной моде. Что, по-видимому, восхищало её светлость. Он улыбнулся про себя, вспомнив её удовольствие, когда он возился со свёртком, который привёз домой в Фалмут. Он услышал свой собственный бормотал: «Извините за запах табака, миледи. Это всё, что я смог унести, так сказать, так, чтобы он не увидел!»
Его поразила ее реакция, острое удовольствие в ее темных глазах, которое, как знал Олдэй, говорило само за себя.
Он спас большую часть волос Болито, после того как тот внезапно настоял на том, чтобы его отрезали. Увидев её лицо, он обрадовался.
