Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Роксби повернулся к Болито: «Чёрт возьми, Ричард, ты хитрый старый пёс! Я-то надеялся, что ты задержишься подольше, чтобы мы с твоей дамой могли получше познакомиться, вот так!»
Он обнял их и повёл в большую комнату, выходящую окнами на его розарий. Двери были открыты, и комната была наполнена их ароматом.
Она воскликнула: «Какой аромат!» Она хлопнула в ладоши, и Болито увидел ту юную девушку, которой она когда-то была в Лондоне. Не в городе Белинды, а в другом Лондоне с суровыми улицами и рынками, садами удовольствий и непристойными театрами, лодочниками и нищими. Он всё ещё так мало знал о ней, но всё, что он мог испытывать, – это восхищение ею и любовь, которой он никогда прежде не испытывал.
Болито повернулся к другой стеклянной двери и через нее увидел двух женщин, идущих к дому.
Нэнси, казалось, не менялась, разве что каждый раз, когда он её видел, она становилась полнее. Но, учитывая её образ жизни с Роксби, это было бы удивительно. Она была единственной в его семье, кто унаследовал светлую внешность и цвет лица матери; её дети были такими же. Но Болито мог лишь смотреть на её спутницу с каким-то недоверием. Он знал, что это Фелисити, которой, должно быть, около пятидесяти одного года; у неё были те же глаза и профиль Болито, но тёмные волосы исчезли, уступив место седине, а лицо и щёки были пепельного цвета, словно она только что перенесла лихорадку.
Даже когда она вошла в комнату и очень медленно кивнула ему головой, он не почувствовал никакого контакта. Она была совершенно незнакома.
Нэнси подбежала к нему, обняла и поцеловала. От неё исходил свежий и сладкий аромат – как сад, подумал он.
«После всех этих лет наша Фелисити снова дома!» Ее голос звучал слишком резко, и Болито показалось, что он увидел предостерегающий взгляд ее мужа.
Болито сказал: «Я хотел бы познакомить вас с Кэтрин».
Фелисити холодно посмотрела на неё, затем сделала лёгкий реверанс. «Миледи. Я не могу приветствовать вас здесь, поскольку это не мой дом… и у меня его сейчас нет».
Роксби сказал: «Мы скоро с этим разберемся, да?»
Болито сказал: «Мне было очень жаль узнать о смерти Рэймонда. Должно быть, это был ужасный шок».
Казалось, она не слышала. «Я передала Эдмунду весточку через полковых агентов, Кокса и Гринвуда. Мой другой сын Майлз вернулся в Англию вместе со мной». Её глубоко посаженные глаза снова обратились к Кэтрин и, казалось, обнажили её, когда она добавила: «Жизнь была нелёгкой. У меня была маленькая дочь, знаете ли, но она умерла там».
Видите ли, ее отец всегда хотел девочку.
Кэтрин серьёзно посмотрела на неё. «Мне очень жаль это слышать. Я выросла в суровом климате и могу ей посочувствовать».
Фелисити кивнула. «Конечно. Я забыла. Ты была замужем за испанцем до того, как встретила своего нынешнего мужа, виконта».
Роксби хрипло спросил: «Хочешь вина, Ричард?»
Болито покачал головой. Что случилось с Фелисити? Или она всегда была такой?
Он сказал: «Кэтрин передала, что мы всегда рады видеть вас в нашем доме, пока вы не решите, где поселиться. Пока я был в море, а Кэтрин понятия не имела, когда я вернусь домой, она вела себя так, как, как она знала, я бы хотел».
Фелисити села в позолоченное кресло с высокой спинкой: «Это не мой дом с тех пор, как я встретила Рэймонда и вышла за него замуж. Теперь мне там точно нет места». Она перевела взгляд на Болито. «Но ты всегда был легкомысленным, даже в детстве».
Кэтрин сказала: «Мне трудно в это поверить, миссис Винсент. Я не знаю никого более заботливого, когда дело касается других». Её глаза сверкнули, но голос остался спокойным. «Даже если это сострадание не отвечает взаимностью».
«Конечно, – Фелисити смахнула пылинку с рукава. – Тебе лучше, чем кому-либо, знать его достоинства и недостатки».
Кэтрин отвернулась, и Болито увидел, как её пальцы впиваются в складку юбки для верховой езды. Это была ошибка. Он извинится перед Нэнси и уйдёт.
Фелисити сказала: «Однако, Ричард, я попрошу тебя об одной услуге». Она посмотрела на него с совершенно спокойным выражением лица. «Мой сын Майлз ушёл из Ост-Индской компании. Не могли бы вы устроить так, чтобы его приняли на королевскую службу? У меня мало денег, и он быстро добьётся повышения».
Болито пересёк комнату и взял Кэтрин за руку. «Я сделаю для него всё, что смогу. Возможно, мне удастся встретиться с ним как-нибудь».
Затем он сказал: «Я могу принять боль, которую вам причинила потеря Раймонда. Но я не могу, не буду терпеть вашу грубость по отношению к Кэтрин. Этот дом тоже не мой, иначе я могу ещё больше забыться!»
За эти несколько секунд он увидел всё. Кэтрин, застывшую в неподвижности, Нэнси, прижавшую пальцы к губам и готовую расплакаться, и Роксби, надувающий щёки, несомненно, мечтающий оказаться где угодно, только не здесь. Только Фелисити казалась холодной и невозмутимой. Ей нужна была его услуга, но её неприязнь к Кэтрин едва не разрушила даже её.
За высокими дверями Роксби пробормотал: «Извини, Ричард. Плохи дела, блин». Обращаясь к Кэтрин, он добавил: «Она одумается, дорогая, вот увидишь. Женщины – странный народ, знаешь ли!» Он взял её протянутую руку и коснулся её губами.
Она улыбнулась ему. «А разве нет?» Затем она обернулась, когда двух лошадей вели из конюшни вокруг дома. «Конечно, я никогда не знала её бедного мужа». Когда она снова посмотрела на Роксби, улыбка исчезла. «Но, похоже, он уже в добром здравии. И, что касается меня, мне всё равно, придёт ли она в себя или…
нет! "
Когда она снова вышла за ворота, Болито протянул ей руку и взял её за руку. Всё её тело дрожало.
Он сказал: «Мне очень жаль, Кейт».
«Дело не в этом, Ричард. Я привыкла к сучкам, но не позволю ей так с тобой разговаривать!» Лошади ждали, словно чувствуя её гнев. Затем она посмотрела на него и сказала: «Она твоя сестра, но я бы никогда об этом не догадалась. После всего, что ты сделал для меня и всех остальных, и как дорого тебе за это пришлось заплатить…» Она покачала головой, словно отгоняя всё это. «Ну и пусть катится к чёрту!»
Он сжал ее руку и тихо спросил: «Тигр?»
Она кивнула и вытерла глаза тыльной стороной перчатки.
«Никогда не сомневайся!» – рассмеялась она. – «Я догоню тебя до дома». И она уехала, взбивая грязь с дороги прежде, чем Болито успел двинуться с места.
Роксби наблюдал за ними со ступенек своего большого дома, пока они оба не скрылись в поле.
Его конюх, работавший на него много лет, заметил: «Бодрая кобыла, в этом нет сомнения, сэр».
Роксби уставился на него, но в глазах мужчины не было и тени веселья. «Э-э, да, именно так, Том». Затем он пошёл в дом, готовясь к тому, что его ожидало.
«Какая женщина», – подумал он. Неудивительно, что Болито выглядит так хорошо, так молодо. Проходя по коридору, он увидел себя в высоком зеркале. Болито был примерно его возраста, но выглядел гораздо моложе. С такой женщиной… Он закрыл разум и вошёл в комнату, из которой они только что вышли, и почувствовал внезапное облегчение, обнаружив жену одну.
«Она пошла прилечь, Льюис».
Роксби уклончиво хмыкнул. Но он разозлился, увидев слёзы на её щеках.
«Я посмотрю, что можно сделать, чтобы найти ей подходящий дом, дорогая». Он обошёл кресло и нежно погладил её по голове, думая о том, как скоро он сможет избавить её дом от сестры.
Затем он резко сказал: «Интересно, откуда она так много знает о прошлом Кэтрин? Я ей точно ничего не рассказывал. Я тоже ничего не знаю, чёрт возьми!»
Нэнси взяла его руку и поцеловала. «Я тоже об этом думала». Она встала, настроение улетучилось. «Я пойду приготовлю ужин на вечер, Льюис». Затем она добавила: «Ричард выглядит гораздо лучше, чем в октябре прошлого года, когда потерял корабль. Должно быть, они хорошо подходят друг другу».
Роксби убедился, что поблизости нет слуг, и похлопал ее по ягодице, когда она проходила мимо.
«Ты и сама не так уж плоха, дорогая!» Он увидел, как румянец залил её щёки, как она поправила волосы. Возможно, она вспоминала, какими они были до детей, и сколько труда было потрачено на то, чтобы увеличить их богатство и уровень жизни. Возможно, как те двое, которых он видел скачущими по переулку, словно им было всё равно.
Ему не приходило в голову, что его невзрачная жена могла вспоминать годы спустя о молодом гардемарине, в которого она влюбилась, и видеть себя рядом с ним.
Целых две недели жизнь Болито и его Кэтрин протекала в том же незапланированном, идиллическом ритме. Поездки по заброшенным тропам или долгие прогулки над морем, без слов, каждый из которых был готов внести свой вклад в обретенное одиночество.
Казалось, что другой мир войны и угроз вторжения был недосягаем, и лишь однажды, когда они стояли на мысе над рекой Хелфорд, Кэтрин упомянула об этом. От берега отходил фрегат, его паруса были очень бледными в ярком солнце, а корпус – низким и гладким, как тот, что погубил «Миранду» Тайка.
«Когда вам скажут?» Он обнял её за плечи, отстранённо глядя на фрегат. Неужели всё это было лишь игрой? В любой день он мог получить новые инструкции, возможно, вызов в Адмиралтейство. Он был полон решимости провести вместе каждую свободную минуту, пока… Он ответил: «Их светлости намекнули на новую эскадру. Это кажется наиболее вероятным. Если найдётся достаточно кораблей».
Фрегат устанавливал брамсели, раскачивая их по ветру с берега, словно существо, пробуждающееся от краткого отдыха.
Он вдруг вспомнил о своём племяннике Адаме. Это была одна из приятных новостей, полученных им в Адмиралтействе. Он ввёл в строй новый корабль пятого ранга с тридцатью восемью пушками под названием «Анемона». Каким же гордым моментом, должно быть, он был для него. Капитан фрегата, его мечты, в двадцать шесть лет. «Анемона, дочь ветра». Казалось, это было очень кстати. Сын Олдэя был с ним рулевым, как он и обещал, и кораблю было приказано отправиться в Северное море для патрулирования у голландского побережья.
Он надеялся, что эта новость вытащит Оллдея из его нынешнего уныния. Добравшись до Фалмута вместе с Оззардом и Йовеллом, со всем багажом, оставленным Болито в Лондоне, он сразу же отправился в гостиницу, чтобы повидаться с единственной дочерью хозяина.
Йовелл по секрету рассказал об этом Болито. Гостиница не только перешла к новому владельцу, но и молодая женщина, о которой шла речь, уехала и вышла замуж за фермера в Редруте.
В конце второй недели Болито читал номер «Газетт», где впервые упоминалось о взятии Кейптауна. Время и расстояние обострили его воспоминания, но «Газетт», похоже, восприняла это как нечто само собой разумеющееся. Брандер там вообще не упоминался.
Олдэй вошёл в комнату и сказал: «Вас хочет видеть молодой джентльмен, сэр Ричард. Его зовут Майлз Винсент».
«Хорошо. Я приму его сейчас». Кэтрин была в конторе поместья вместе с Фергюсоном. Болито всё ещё поражался тому, как она упорядочила факты и цифры, и с помощью Фергюсона подготовила собственные предложения по вспашке и посадке на будущий год. Она даже сравнивала местные продажи зерна с продажами на Севере и даже в Шотландии. Он ожидал, что Фергюсон будет возмущен её энергичными идеями относительно поместья, но, как и само поместье, она, казалось, вселила в него новую энергию для будущего.
Он подошёл к окну и посмотрел на дорогу, теперь скрытую густыми кустами. В конце концов, они уедут отсюда и встретятся с миром за пределами Фалмута. В Лондон, в места, где люди будут оборачиваться и смотреть на них. Где другие смогут скрыть свою зависть за фальшивыми улыбками.
Дверь открылась и закрылась, он обернулся и увидел младшего сына Фелисити, стоящего в пыльном солнечном свете. Его одежда была простой: простое синее пальто и белая рубашка с жабо, но он сразу производил впечатление невероятно опрятного человека. Если бы не некоторая торжественность для такого юного возраста, он мог бы быть похож на Адама в его возрасте.
«Пожалуйста, садитесь», – Болито взял его за руку. «Мы с сожалением узнали о безвременной кончине вашего отца. Должно быть, это было тяжело для семьи».
«Конечно, да, сэр Ричард», – он устроился в кресле, сложив руки на коленях.
Болито думал, как юноша, собирающийся просить руки дочери у отца. Застенчивый, но решительный. В нём можно было узнать Болито где угодно. Ему было девятнадцать, у него были такие же серые глаза и волосы почти такие же тёмные, как у него самого. За этой внешней застенчивостью скрывалась едва скрываемая уверенность в себе, которая неизбежна для любого морского офицера, каким бы младшим он ни был.
«Я так понимаю, вы намерены добиваться королевского патента. Поэтому я не предвижу никаких трудностей. Добровольцев на мичманскую каюту, даже тех, кого принуждают гордые родители, предостаточно. Других с таким опытом, как ваш, очень мало». Это должно было его успокоить, вытянуть. Нелегко было сидеть с вице-адмиралом, чьи подвиги на море и на суше стали предметом сплетен на всех уровнях. Болито не мог знать, что могла сказать Фелисити, поэтому он ожидал, что Майлз Винсент будет нервничать.
Он не ожидал реакции юноши. Он воскликнул: «Я совершенно сбит с толку, сэр Ричард! Я был исполняющим обязанности лейтенанта в HEIC, полностью квалифицированным в вопросах морского дела и нес вахту. Моё повышение было лишь вопросом времени. Вы имели в виду, что я буду низведён до должности простого мичмана?»
Застенчивость исчезла; вместо нее он выглядел скорее праведным негодованием.
Болито ответил: «Будьте покойны. Вы знаете, не хуже меня, если не лучше, что служба на одном из кораблей Компании Джона – это совсем не то же самое, что служба королю. Оплата и условия службы гораздо выше, корабли не комплектуются из тюремных отбросов или вербовщиков, и их призывают только защищать собственные грузы… Когда я был капитаном, я не раз готов был захватить несколько лучших моряков для себя». Он сделал паузу. «На кораблях Короля от нас ждут сражения с врагом, под каким бы видом и какими силами он ни пришёл. Мои люди служат не ради денег или прибыли, которые любой опытный моряк может получить на судах Компании, и большинство из них сражаются не за короля и страну!» Он увидел, как расширились глаза Винсента, и продолжил: «Это вас удивляет? Тогда позвольте мне объяснить. Они сражаются друг за друга, за свой корабль, который должен быть их домом, пока они не освободятся от суровой и тяжёлой службы».
Юноша пробормотал: «Выражайтесь предельно ясно, сэр Ричард».
Болито улыбнулся про себя. Нервный поклонник снова вернулся.
Он сказал: «Итак, если вы всё ещё при своём мнении, я обязательно поддержу вашу просьбу к капитану, которому нужны молодые джентльмены. Я уверен, что такой, как вы, с упомянутыми вами качествами, будет повышен до лейтенанта в считанные месяцы, а может быть, и раньше. Флот нуждается в офицерах как никогда раньше. Но если они не умеют руководить и вдохновлять людей, которыми им предстоит командовать, у меня нет на них времени».
«Если позволите, сэр Ричард, ваши доблестные примеры вызывают много разговоров».
Он вскочил на ноги, когда Кэтрин вошла через садовую дверь.
Она перевела взгляд с Болито на чопорную фигуру в синем и прокомментировала: «Вы, должно быть, Майлз». Она бросила широкополую соломенную шляпу на сундук и легонько поцеловала Болито в щеку. «Какой прекрасный день, Ричард! Мы должны прогуляться вечером вдоль скалы». Она вопросительно взглянула на него, когда юноша подбежал, чтобы подать ей стул. «Спасибо, юный сэр».
Винсент смотрел на портреты, украшавшие каждый участок лестницы, словно молчаливые наблюдатели.
«Все они великие моряки, сэр Ричард. Я бы ничего не хотел так, как они». Он взглянул на Кэтрин, его лицо ничего не выражало. «Чтобы воздать почести имени Болито!»
С той же тщательностью он извинился и вышел из дома, а Болито заметил: «В любом случае, речь была приятной». Он посмотрел на неё, а затем опустился на колени возле её стула.
«Что случилось, дорогая Кейт? Расскажи мне».
Она коснулась его лица с внезапной нежностью. «Этот молодой человек. Его лицо, эти глаза… он так тесно связан с вашей семьей. Как и все остальные тайны, которыми я не могу поделиться».
Болито взял её за руку и попытался отмахнуться от этого. «У него безупречные манеры, но в HEIC их хорошо дрессируют, чтобы молодые офицеры могли флиртовать с знатными дамами и влюблёнными девицами, которые отправляются в дальние края!» Из этого ничего не вышло. «Я хочу всем поделиться с тобой, дорогая Кейт, и ни с кем тебя не делить».
Кэтрин положила ладонь ему на лицо и улыбнулась. «Ты всегда знаешь, Ричард. Это как узы, крепче брака, потому что мы сами их создаём и выбираем». Её тёмные глаза изучали каждую черточку его лица. «Я буду всем, чем ты хочешь меня видеть. Любовницей, товарищем, другом…» Она рассмеялась и запрокинула голову. «Или дамой, для которой молодые офицеры носят стулья. Что ты о нём думаешь?»
«Было бы правильнее спросить, что Фелисити из него сделала!» Он взял её за руку. «Пойдем – прогулка по скалам. Мне это никогда не надоест. Расскажешь мне о своих планах на поместье по дороге».
Эллдэй закрыл дверь, они вышли в сад и направились к небольшой калитке.
Он старался не думать о девушке в гостинице. Чего он ожидал? Как он мог надеяться жениться на ней и продолжать служить Болито в море? Вопросы всё ещё оставались без ответа, когда он увидел Оззарда, направлявшегося на кухню, где он иногда помогал миссис Фергюсон с её делами.
«Видел ли ты парня, который пришел поступить на службу?»
Оззард нахмурился. «Он тёмный, я не удивлюсь. Почему он ушёл из Ост-Индской компании – вот что я хотел бы знать, прежде чем дать ему какие-либо полномочия!»
Олдэй вздохнул. Было приятно видеть Болито и его даму, идущих вместе, но это лишь усиливало его собственное чувство ненужности, от которого некуда было ждать следующего приказа. Даже эта перспектива не приносила ему удовлетворения.
Он сказал себе: «Если бы она только подождала».
Оззард повернулся к нему с неожиданной яростью. «Подожди? Они никогда, чёрт возьми, не умеют ждать, никто из них, и чем быстрее ты это вбьёшь себе в голову, тем лучше, дружище!»
Весь день смотрел ему вслед с изумлением. Обычно никто не был круче. Значит, он был не единственным, у кого были проблемы.
Многие говорили, что это было одно из лучших лет, какое только можно вспомнить. Урожай и ягнёнок были хороши, и даже прибрежные рыбаки не жаловались. Если бы не отсутствие молодых людей на фермах и улицах Фалмута, они, возможно, жили бы спокойно.
Известия о войне были скудными, и, если не считать сообщений о том, что французские военные корабли были замечены у Бискайского залива, да и то в небольшом количестве, создавалось впечатление, будто весь вражеский флот был поглощен. Болито иногда вспоминал французский фрегат, укрывшийся в Гуд-Хоуп, или шифрованные письма, найденные на борту работорговца «Альбакора». Было ли это частью общего плана, или же эти передвижения кораблей и отдельные попытки прорвать плотно натянутую английскую блокаду были всего лишь прихотью местных командиров?
Он редко делился своими мыслями с Кэтрин, потому что она по-своему готовилась к неизбежному. Когда это случилось в последний день августа, она тихо сказала: «Это часть твоей жизни, которую я не могу разделить; ни одна женщина не может. Но что бы ни случилось, Ричард, куда бы тебя ни забросил долг, я буду с тобой».
Они ехали верхом вдоль скал и, в отличие от других случаев, почти не разговаривали, довольствуясь близостью друг друга. Они снова нашли маленькую бухту, где так страстно занимались любовью, отбросив все запреты морскому бризу. На этот раз они спешились, но остались на скале, держась за руки.
лошадиные головы, затем молча соприкоснулись руками. Как будто они оба знали. Так же, как Кэтрин почувствовала близость его корабля, когда тот плыл в Портсмут.
Когда они вошли во двор конюшни, Болито увидел, что у двери их ждет Олдэй.
Эллдэй посмотрел сначала на Кэтрин, потом на него. «Курьер уже уехал, сэр Ричард».
Возможно, он тоже этого ждал. Возможно, он даже желал этого. Снова оказаться в море, служить тому, кто значил для него больше, чем любая другая живая душа. Делать то, чему он посвятил свою жизнь.
Теперь, когда лучи предвечернего солнца освещали большую комнату почти горизонтальными лучами, в доме показалось странно тихо, когда Болито вскрыл тяжелый, запечатанный красным конверт с изображением запачканного якоря Адмиралтейства в углу.
Она стояла к нему спиной, соломенная шляпа болталась в руке, и смотрела в сад, возможно, пытаясь сохранять спокойствие, чувствуя на губах привкус солёного воздуха. Словно высохшие слёзы.
Он отложил письмо и сказал: «Похоже, мне дадут эскадру». Он наблюдал, как она повернулась к нему, и добавил: «В конце концов. А также новый флагман».
Она быстро пересекла комнату, её шляпа упала на пол, не привлекая внимания. «Значит ли это, что мы ещё не расстаёмся?» Она ждала, когда он обнимет её. «Просто скажи мне, что это так!»
Болито улыбнулся. «Мне нужно в Лондон». Он крепче обнял её, чувствуя тепло её тела. «Мы поедем вместе, если ты этого хочешь».
Она кивнула. «Понимаю, что ты имеешь в виду. Чего ожидать от некоторых». Она увидела боль в его серых глазах и коснулась его лица. «Я только что узнала твои мысли о твоём следующем флагмане. Это будет не твой старый «Гиперион». Но он защищён от тех, кто опозорит его, превратив в громадину после всех лет…
услуга."
Он погладил её по волосам. «Ты читаешь меня как книгу, Кейт. Я тоже об этом думал. Новый корабль называется «Чёрный принц», и его достраивают на Королевской верфи в Чатеме. Я тебя туда тоже отвезу… Не хочу тебя терять ни на секунду!»
Она уселась у большого камина, теперь пустого, но с тёмными пятнами бесчисленных зимних вечеров на каменной кладке. Пока Болито ходил по комнате, она наблюдала за ним, не говоря ничего, что могло бы отвлечь его или прервать его мысли. Это был другой мужчина, которого она так горячо и собственнически ценила. Однажды он остановился в своих беспокойных шагах и посмотрел на неё, но она знала, что он её не видит.
Он вдруг сказал: «Я попрошу хорошего капитана флагмана. Я буду настаивать».
Она грустно улыбнулась. «Ты думаешь о Валентайне Кине?»
Он подошёл к ней и взял её за руки. «Ты снова права. Его ещё не призвали на службу; и Вэл не в своём стиле не объявил о дне их свадьбы. Странно также, что Зенория тебе не написала». Он покачал головой, приняв решение. «Нет, я бы не стал просить его остаться моим флагманским капитаном. Ни один из них не поблагодарил бы меня за это!» Он сжал её руки. «Как и я, Вэл опоздал с поиском женщины, с которой он мог бы разделить свою жизнь».
Она подняла на него глаза и увидела блеск в них. «Когда мы будем в Лондоне, ты обещаешь обратиться к этому хирургу? Хотя бы ради меня».
Он улыбнулся. Именно об этом он и просил Тьяке. «Если время позволит». Он вздохнул. «Нам нужно ехать в Лондон через два дня. Как я ненавижу это путешествие… единственное в мире, которое с каждым разом становится всё длиннее!»
Она встала и оглядела тихую комнату. «Какие воспоминания! Без этих последних недель я бы не смогла принять эту новость. Но теперь она дома для меня. Она всегда будет ждать». Она повернулась к нему и добавила: «И не беспокойся о Вэле и его Зенории. Они недавно сошлись. Им понадобится время, чтобы всё уладить, а потом они нам расскажут».
Она подтащила его к окну и воскликнула: «А если время позволит...» Она увидела, как он ухмыльнулся, когда она попыталась повторить его слова: «Я покажу тебе несколько разных достопримечательностей Лондона, чтобы ты не чувствовал себя таким мрачным каждый раз, когда посещаешь лордов Адмиралтейства».
Они вышли в сад и подошли к стене, где небольшая калитка открывала путь к лазу и скале. Именно там она пришла к нему в ту первую ночь.
Наконец она сказала: «И ты не должен беспокоиться обо мне, пока тебя нет. Я никогда не встану между тобой и твоими кораблями. Ты мой, поэтому я тоже их часть».
Оззард наблюдал за ними из окна второго этажа, где он натирал оловянную посуду для миссис Фергюсон. Он не обернулся, когда Олдэй вошёл в комнату, но спросил: «Ну что, снова в путь?»
Олдэй кивнул и помассировал грудь, когда старая боль вернулась. «Ага. Но сначала Лондон», – усмехнулся он. «Просто случайно услышал».
Оззард начал полировать уже до блеска начищенное блюдо. Он выглядел обеспокоенным, но Олдэй знал, что лучше не отвлекать его от мыслей. Вместо этого он сказал: «Это же «Чёрный принц», новенький корабль второго ранга с девяносто четырьмя пушками. Чуть больше, чем мы привыкли, а? Прямо дворец, и это точно!»
Но Оззард был далеко. На той улице вдоль старой Уоппинг-Уолл, куда он выскользнул из своего маленького дома в тот ужасный день.
Он слышал ее мольбы и крики; а потом, когда он зарубил свою молодую жену и ее любовника, так что рука его совсем обессилела, наступила ужасная тишина.
Эта мысль преследовала его с тех пор, и её вновь оживило случайное замечание старшего хирурга, который был на «Гиперионе» во время её последнего боя. Когда старый корабль начал тонуть, Оззард хотел отправиться вместе с ней, остаться с вещами Болито в трюме, куда он всегда отправлялся, когда корабль, любой из их кораблей, участвовал в бою.
Но этому не суждено было сбыться. Он глубоко вздохнул.
Он лишь сказал: «Значит, это Лондон».
10. Путь мира
АДМИРАЛ лорд Годшале изо всех сил старался проявить сердечность, забыть о холодности, возникшей между ним и Болито при их последней встрече.
«Нам пора поговорить по душам, сэр Ричард. Мы в адмиралтействе слишком часто становимся сухими старыми болванами, упуская возможность свершения более важных дел, которые, похоже, привлекают таких офицеров, как вы».
Болито стоял у одного из высоких окон и смотрел вниз на залитую солнцем дорогу и парк за ней. Неужели Лондон никогда не отдыхает, подумал он? Кареты и нарядные фаэтоны сновали туда-сюда, их колёса, казалось, были всего в нескольких дюймах друг от друга, а кучера пытались превзойти друг друга в мастерстве. Всадники и несколько дам на лошадях создавали яркие пятна на фоне более скромных экипажей, телег извозчиков и небольших фургонов, запряжённых ослами.
Толкающиеся люди, некоторые останавливались, чтобы посплетничать под теплым сентябрьским солнцем, и несколько офицеров из соседних казарм, которые стремительно прогуливались по парку и пытались привлечь внимание любой подходящей молодой леди.
Болито сказал: «Мы настолько хороши, насколько хороши наши люди». Годшале имел в виду совсем другое. Он был очень доволен своим назначением и властью, которую оно ему давало, и, вероятно, считал, что ни один корабль или его капитан не добьются успеха без его руководства издалека.
Болито разглядывал его, пока тот наливал два высоких стакана мадеры. Странно было осознавать, что когда-то они служили вместе, оба были капитанами фрегатов во время Американской революции. Их даже назначили в один день. Сейчас этот лихой молодой капитан ничем не выделялся, подумал он. Высокий, крепкого телосложения и всё ещё красивый, несмотря на румянец, который он не получил на открытой палубе перед лицом шторма. Но за ухоженной гладкостью скрывалась и сталь, и Болито всё ещё помнил, как они расстались годом ранее, когда Годшале пытался увести его от…
Кэтрин и обратно к леди Белинде.
Болито не верил, что Годшале причастен к ужасному плану фальсификации улик, который привел Кэтрин в грязную тюрьму Уэйтса. Иногда она просыпалась рядом с ним, даже спустя столько месяцев после его спасения, и кричала, словно пыталась отбиться от тюремщиков.
Нет, Годшел был человеком разного склада, но он не стал бы терпеть план, который мог бы свергнуть его с трона. Если у него и была слабость, то это было самомнение, искренняя вера в собственную проницательность. Вероятно, муж Кэтрин использовал его, убеждённый, как и Белинда, что это единственное решение.
Болито стиснул зубы. Он понятия не имел, где сейчас виконт Сомервелл, хотя до него доходили слухи, что тот выполняет очередное поручение Его Величества в Северной Америке. Он старался не думать об этом, зная, что если они снова встретятся лицом к лицу, он вызовет его на дуэль. Сомервелл был известным дуэлянтом, но обычно использовал пистолет. Болито коснулся старинного меча на боку. Возможно, кто-то другой лишит его возможности.
Годшале протянул ему стакан и поднял брови: «Вспоминаешь, да?» Он отпил глоток мадеры. «За великие дни, сэр Ричард!» Он с любопытством посмотрел на него. «И за более счастливые дни».
Болито сел, положив шпагу на ногу. «Французские эскадры, прорвавшиеся сквозь блокаду, помните, милорд? До того, как я отплыл на «Гуд Хоуп». Их захватили?»
Годшал мрачно улыбнулся. Он заметил внезапный интерес, пронзительность в глазах Болито и почувствовал себя в безопасности. Он прекрасно знал, что жена виконта Сомервелла находится здесь, в Лондоне, выставляя напоказ свои отношения, словно чтобы спровоцировать ещё большую враждебность и вызвать критику. С Нельсоном и так было достаточно неловко; по крайней мере, этому роману позволили утихнуть. Казалось, никто не знал, где сейчас Эмма Гамильтон и что произошло после его гибели на Трафальгаре.
Годшелю не слишком нравились характер и репутация Сомервелла. Но у него всё ещё были друзья, некоторые из которых были весьма влиятельны, при дворе, и от скандала и гораздо худших последствий его спасал сам Его Величество. Но даже король, или, что ещё вероятнее, его ближайшие советники, благополучно удалили Сомервелла из лондонского плавильного котла, пока проблема с участием Болито не была решена или устранена.
Адмирал был достаточно благоразумен, чтобы признать: как бы он к этому ни относился, Болито, вероятно, был так же популярен в стране, как когда-то Нельсон. Его мужество не вызывало сомнений, и, несмотря на некоторые нетрадиционные методы и тактику, он выигрывал сражения.
В мирное время его роман с леди Сомервелл не потерпели бы ни минуты: их обоих избегали бы и изолировали от общества, в то время как карьера самого Болито пошла бы под откос.
Но это было не мирное время; и Годшале знал ценность лидеров, которые побеждали, и то вдохновение, которое они дарили своим людям и стране.
Он сказал: «Большая из двух вражеских эскадр находилась под флагом нашего давнего противника, вице-адмирала Лейссега. Ему удалось проскользнуть сквозь все наши патрули, тем не менее, сэр Джон Дакворт, крейсировавший у Кадиса, получил сведения о том, что французская эскадра находится в Сан-Доминго. Дакворт уже преследовал
«Лейссег», но уже собирался сдаться, когда узнал новости. В конце концов, он заставил их сесть на мель, и, хотя французы обрезали якорные стоянки, когда эскадра Дакворта была замечена, он ввёл их в ближний бой. Все корабли противника были захвачены, но стодвадцатипушечный «Империал» сел на мель и сгорел. Он бы стал грозным дополнением к нашему флоту. – Он величественно вздохнул. – Но нельзя же всё делать одним махом!
