Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Болито посмотрел на неё и поразился её силе. Вместе, с помощью доктора, они обнаружили местонахождение секундантов Сомервелла, а его тело уже доставили в его просторный дом на Гросвенор-сквер. Думала ли она об этом? О том, что ей придётся отправиться туда и завершить процесс погребения её покойного мужа? Он крепче сжал её пальцы. Он будет с ней. Скандал уже был достаточно громким; ещё немного не повредит.
Когда новость распространилась, многие могли подумать, что он убил Сомервелла. Он отвернулся, в его глазах читалась горечь. Жаль, что я этого не сделал.
В загородное поместье Брауна в Хоршеме доложили. За ним придут. Сегодня.
Болито сказал: «Насколько я понимаю, старший брат Оливера погиб в похожей связи с Сомервелл. Это произошло на Ямайке». Кто бы мог подумать, что такой беззаботный с виду Браун отправится на поиски Сомервелл и выплатит долг единственным известным ему способом?
Слуга с покрасневшими глазами открыл дверь. «Прошу прощения, но карета уже здесь».
Ещё больше шагов, гул голосов, и вот вошёл крепкого телосложения мужчина в тёмной деревенской одежде и представился управляющим поместьем Гектором Крокером. Три дня назад они отправили сообщение на почтовой лошади. По залитым дождём переулкам и тёмным дорогам Крокер, должно быть, ехал без передышки.
Доктор протянул ему какие-то бумаги, и его облегчение стало еще более очевидным, словно он избавился от чего-то опасного или злого.
Он увидел миссис Роббинс, ожидающую его с сумками, и любезно сказал: «Вы поедете с нами, миссис Роббинс. Его светлость передал, что вы остаетесь на своей работе».
Кэтрин подошла к двери и обняла экономку. «За то, что ты так обо мне заботилась».
Миссис Роббинс неловко присела в реверансе и поспешила вниз по ступенькам, едва взглянув на дом, где она стала свидетельницей стольких событий.
С нижнего этажа Эллдей смотрел в маленькое окно и молча наблюдал, как несколько мужчин в тёмной одежде несли тело Брауна по ступенькам к карете. Вслух он произнёс: «И этому конец».
Болито последовал за мужчинами к повозке и дал немного денег их предводителю. Ещё несколько быстрых взглядов – люди, привыкшие к подобной работе. Им не разрешалось задавать вопросы.
Болито почувствовал, как ее рука скользнула ему под руку, и сказал: «Прощай, Оливер. Покойся с миром».
Дождь барабанил по их непокрытым головам, но они смотрели, пока карета не свернула к Пикадилли. В своём письме Браун просил, чтобы в случае беды его похоронили в родовом поместье.
Болито обернулся и увидел, что она смотрит на него. Теперь она свободна выйти за меня замуж, а я нет. Эта мысль, казалось, мучила его.
Она тихо сказала: «Знаешь, это ничего не меняет». Она улыбнулась, но её тёмные глаза были грустными.
Болито ответил: «Я буду с тобой, пока...»
Она кивнула. «Знаю. Меня беспокоит только одно: как это повлияет на твою репутацию».
Болито увидел Йовелла, ожидающего за дверью. «Что случилось?»
«Мне собрать вещи, сэр Ричард?»
Он увидел, как она подняла взгляд на лестницу. Вспомнив, как это место было их убежищем в Лондоне. Теперь им нужно было его покинуть.
Затем она сказала: «Я разберусь с этим, Дэниел. Ты поможешь сэру Ричарду». Её взгляд был совершенно спокоен. «Полагаю, ты будешь получать письма. Вэлу и, возможно, контр-адмиралу Херрику?»
Болито показалось, что он увидел в ее глазах какое-то послание, но он не был уверен.
«Да, Вэлу было бы интересно узнать». Он подумал, как занят Кин, готовясь к вводу в эксплуатацию недавно построенного «Чёрного принца». Это был кошмар для любого капитана большого военного корабля, не говоря уже о том, что на носу корабля будет развеваться вице-адмиральский флаг. Нехватка обученных кадров и опытных уорент-офицеров, набор новобранцев любыми способами и средствами всегда были особенно трудны в таком военном порту, как Чатем, где вербовщиков мог предать любой, от портного до нищего. Спорить с продовольственными складами и следить, чтобы казначей не заключал сделок по закупке гнилых припасов, чтобы казначей и поставщик могли прикарманить разницу. Превратить дубовый лес в боевой корабль.
Болито мрачно усмехнулся. И всё же Кин нашёл возможность навестить Кэтрин, пока сам не добрался до Лондона и не доложил о битве.
Он также передаст весточку Адаму, хотя его «Анемон» едва успел встать на якорь после сопровождения протекающего «Трукулента» к безопасной верфи. Адам тоже когда-то был флаг-лейтенантом Болито. Больше, чем кто-либо другой, он был бы благодарен за то, насколько тесно это назначение сблизило его с адмиралом.
Он услышал тяжёлые шаги Эллдея на кухонной лестнице. Конечно, кроме него самого.
Кэтрин задумчиво произнесла: «У него не было близких родственников, и большинство из них жили за границей».
Болито заметил, что она никогда не называла Сомервелла по имени. «У него, кажется, были друзья при дворе».
Она, казалось, уловила беспокойство в его голосе и подняла взгляд. «Да, так и было. Но даже король был возмущен его поведением – его вспыльчивым нравом и его тягой к столам. Он забрал всё, что у меня было». Она коснулась его лица с внезапной нежностью. «Очередная маленькая прихоть Судьбы, не так ли? Пока что то, что осталось, достанется мне».
В тот же день Дженур прибыл, совершенно запыхавшись, после того как по дороге из Саутгемптона сменил шесть лошадей. На вопрос, почему и как он узнал эту новость, Дженур ответил: «Саутгемптон – крупный морской порт, сэр Ричард. Новости там разносятся ветром, хотя обстоятельства неизвестны». Он просто добавил: «Моё место здесь, с вами. Я знаю, как вы ценили дружбу лорда Брауна, а он – вашу».
Кэтрин отправилась к адвокату в сопровождении Йовелла. Она отклонила предложение Болито сопровождать её, сказав: «Лучше я сделаю это без тебя. Ты можешь пострадать… Я не вынесу этого, дорогой мой».
Он сказал: «Ты как раз вовремя, Стивен. Мы сегодня же уедем отсюда».
Дженур опустил глаза. «Это будет больно, не правда ли, сэр Ричард?»
Болито коснулся его рукава. «Такая старая голова на таких молодых плечах!»
Каким-то образом Дженур угадал его самые сокровенные чувства, несмотря на свою молодость и неопытность. Кэтрин теперь свободна, и, казалось, скоро снова обретёт независимость. Может быть, Фалмут и его постоянные отлучки в море кажутся ей плохой заменой той жизни, которую она когда-то знала и которую, возможно, снова захочет?
Жизнь подобна океану, подумал он: в один момент светит солнце, в следующий – бушует шторм.
Он обнаружил, что прикасается к глазу, и почувствовал, как его сердце сжалось. Что она подумает о нём, если случится худшее?
«Вы хотите, чтобы я что-то сделал, сэр Ричард?»
Болито забыл о Дженуре. «Скоро мы отправимся в Кент, на новый флагман». Он позволил себе сосредоточиться на этой перспективе. Он знал, что, как только он это сделает, немедленно сядет на борт, что бы ни говорили и ни думали другие. Но оказаться так близко к смерти и потерять ещё одного друга – это заставило осторожность заменить безрассудство, когда-то царившее в мире.
«И есть еще кое-что», – сказал он.
Дженур сказал: «Я знаю, сэр Ричард. Военный трибунал».
«Да, Стивен. Война – не место личной жадности и эгоистичным амбициям, хотя, видит Бог, тебя, возможно, и не осудят за то, что ты думаешь иначе. Капитан Вариан предал доверие, как и тех, кто зависел от него в самой крайней нужде».
Дженур следил за его серьёзным профилем, за тем, как он время от времени касался глаза. Как будто в нём что-то было.
Дверь открылась, и Болито обернулся, готовый её поприветствовать. Но это был посыльный, один из слуг, подозрительно наблюдавший за ним из коридора.
«Я принёс вам весточку от доктора Рудольфа Бракса, сэр Ричард». Он скривил лицо, словно пытаясь запомнить послание. «Вы можете навестить его завтра в десять часов».
Дженур отвёл взгляд, но прекрасно понимал, что Болито не выказал никакого негодования по поводу этого короткого сообщения. Оно прозвучало скорее как вызов. Дженур думал, что Болито будет в Адмиралтействе примерно в это время. Брэкс. Имя, звучащее как иностранное, он почти наверняка слышал его от отца; но почему?
Болито дал мальчику монету и поблагодарил его отстранённым голосом. Затем он услышал шум возвращающегося экипажа и резко сказал: «Ни слова об этом леди Кэтрин, Стивен. У неё и так достаточно забот».
«Да, я понимаю, сэр Ричард».
«Черт возьми, ты этого не сделаешь, мой мальчик!» Затем он отвернулся и, когда она вошла в комнату, он улыбался.
Она протянула руку Дженуру, а затем обняла Болито.
Он тихо спросил: «Все было плохо?»
Она пожала плечами – этот маленький жест всегда задевал его, как чувствительную струну.
«Достаточно. Но пока всё кончено. Отчёт будет передан мировым судьям». Она пристально посмотрела на него. «Но оба мужчины мертвы. Никто не может быть обвинён в том, что произошло».
Дженур осторожно оставила их наедине и сказала: «Я знаю, о чём ты думаешь, Ричард. Ты так неправ. Если бы я не любила тебя так сильно, я бы рассердилась, что ты мог заподозрить такое. Ты заботился обо мне, когда у меня ничего не было… теперь мы позаботимся друг о друге». Она посмотрела на огонь и сказала: «Мы уйдём. Покинем это убежище, где мы делились любовью, а весь мир был в миллионе миль отсюда».
Они посмотрели на окно и на дождь, стекавший по стеклам.
«Очень уместно», – обращалась она к комнате. «Здесь больше нет света».
День закончился быстрее, чем они оба могли себе представить. Много людей приходило и уходило – друзья покойного и просто любопытные, судя по их взглядам.
Присутствовал тот же врач, и когда он спросил, хочет ли Кэтрин увидеть, где покоится тело ее мужа, она покачала головой.
«Я много раз ошибался, но, надеюсь, никогда не был лицемером».
Был только один действительно неприятный инцидент.
Последнего посетителя представили как полковника Коллиера из королевской гвардии. Высокий, надменный солдат с жестоким ртом.
«Мы снова встретились, леди Сомервелл. Мне кажется нелепым выражать свои соболезнования, но долг обязывает меня отдать дань уважения вашему покойному мужу».
Он впервые увидел Болито и сказал с той же нарочитой медлительностью: «Сперва я подумал, что это, возможно, вы, сэр. Если бы это было...»
Болито спокойно сказал: «Вы всегда найдете меня достаточно готовым, и это обещание. Так что, если вы продолжите унижать честь мундира в присутствии дамы, я могу забыть о торжественности события».
Кэтрин сказала: «Я бы выразилась менее вежливо. Пожалуйста, уходите».
Мужчина отступил, его шпоры и снаряжение зазвенели, когда он попытался достойно отступить.
Болито внезапно вспомнил о первом лейтенанте «Гипериона», Пэррисе, чье изуродованное тело затонуло вместе с кораблем после того, как он застрелился, не желая оказаться под пилой хирурга.
Кэтрин узнала в нём то, кем он был на самом деле, а вот Болито – нет. Только когда Пэррис лежал под перевёрнутой пушкой, когда он признался в своей страсти к Сомервелл, он понял. В этой самой комнате она только что узнала в надменном полковнике другого человека.
Дженур замер у одного из прекрасных дверных проёмов с колоннами. «Они все исчезли, миледи».
Кэтрин посмотрела на себя в большое позолоченное зеркало. «Я вижу эту женщину, но чувствую другую». Казалось, она услышала слова Дженура. «Тогда мы устроимся как можно удобнее. Его управляющий ещё дома?»
«Да, миледи». Он взглянул на Болито, словно ища поддержки. «Я нашёл его плачущим в его комнате».
Она холодно сказала: «Отправьте его. Я не потерплю его здесь. Ему заплатят, и это всё».
Уходя, Дженур сказала: «Теперь это мой дом. Он никогда не будет моим домом».
Она пересекла комнату, обняла его за плечи и очень медленно, с большой нежностью поцеловала. Затем сказала: «Я так сильно хочу тебя, что мне должно быть стыдно». Она вздрогнула. «Но не здесь, пока нет».
Оззард прокрался через очередную дверь со свежесваренным кофе. Болито заметил, что коротышка несёт один из старых серебряных кофейников из Фалмута. Только он мог до этого додуматься.
Олдэй заглянул в комнату и сказал: «Думаю, я сегодня уйду пораньше, если я вам не понадоблюсь, миледи».
Болито улыбнулся. Легко забыть о завтрашнем дне и о том, что скажет ему врач. Он даже мог забыть о теле, которое лежало наверху, нелюбимое и вскоре забытое.
Она ответила: «Пожалуйста, Олдэй. Прими что-нибудь сильное, чтобы облегчить боли».
Эллдэй ухмыльнулся им. «Вы всегда знаете, миледи». Он ушёл, посмеиваясь про себя.
Болито сказал: «Это действительно дуб».
«Я тут подумала», – она положила руку ему на плечо. «Твой друг Оливер. Он мог бы говорить за нас. Мы – счастливые немногие».
Когда слуги заперли входные двери и постелили солому на дорогу, чтобы заглушить грохот подкованных железом колес, они все еще сидели там, возле догорающего огня.
Оззард тихо прокрался в комнату, подбросил в камин свежих поленьев, взял остывший кофейник и тихонько ушёл. Он лишь раз взглянул на пару, которая спала вместе, полулежа на одном из больших диванов. Она была укрыта его тяжёлым фраком, а её волосы свободно спадали по его руке, обнимавшей её за талию.
Он снова познал печаль и горечь утраты, которые теперь будут с ним всегда. По крайней мере, они были друг у друга; одному Богу было известно, как долго им будет даровано такое счастье.
Он увидел Олдэя за дверью и воскликнул: «Я думал, ты прихватил с собой бутылку рома!»
На этот раз Эллдэй не справился. «Спать не хочется. Думал, ты разделишь со мной пару мокнушек».
Оззард посмотрел на него с опаской. «А что потом?»
«Ты образованный человек. Можешь почитать мне что-нибудь, пока нам не захочется спать».
Оззард скрыл своё удивление. Он и сам это знает. Надвигалась буря. Но он заметил: «Я нашёл книгу о пастухе – тебе она понравится».
Они направились в заброшенную кухню к крепкому рулевому и крошечному слуге, который носил в себе его страшную тайну, словно болезнь, которая в конце концов уничтожит его.
Но, несмотря на шторм, они были людьми Болито, и они доведут дело до конца, как и всегда. Вместе.
15. Замкнутый круг
КАПИТАН Валентайн Кин окинул испытующим взглядом всю длину своего нового судна, прежде чем повернуться и направиться на корму, где под защитой полуюта ждала группа старших офицеров, чиновников Адмиралтейства и их дам.
«Черный принц», мощный корабль второго ранга с девяносто четырьмя орудиями, был достроен здесь, на Королевской верфи в Чатеме, на несколько месяцев раньше запланированного срока.
В последние недели, после утверждения его назначения, Кин большую часть времени оставался на борту. В это морозное ноябрьское утро он остро ощущал долгие дни и постоянную нагрузку на свои службы. Он чувствовал, как ветер с реки Медуэй пронизывает его тело, словно он был голым. Теперь всё, кроме формальностей, было позади, и этот величественный трёхпалубник должен был стать его.
Рядом лежал старый семидесятичетырехтонный корабль, похожий на «Гиперион». Трудно было поверить, что он был настолько меньше «Чёрного принца», и он задумался, сможет ли этот великий корабль когда-нибудь сравниться с ним по характеристикам и памяти. Он также вспомнил, что именно в этом же доке был заложен киль последнего флагмана Нельсона «Виктори», целых сорок семь лет назад. И каким мог стать флот в тот же период, что и впереди?
Он снял шляпу перед адмиралом порта, а затем повернулся к человеку, которым он восхищался и которого любил.
«Корабль готов, сэр Ричард». Он ждал, ощущая тишину за спиной, откуда экипаж корабля был вызван для официальной передачи нового судна. На соседних стенах и эллингах рабочие дока ждали, обдуваемые холодным ветром. Гордость мастеров; а поскольку война не предвещала конца, это означало, что ещё один огромный киль будет заложен, как только «Чёрный принц» выйдет в Медуэй, а затем и в открытое море.
Но, как он полагал, с большинством команды дело обстояло иначе. Некоторых перевели с других судов, стоявших на ремонте или переоборудовании, не дав им сойти на берег и увидеться с родными и близкими. Вербовщики собрали весь хлам с причалов и местных гаваней. Из отбросов нужно было, примером или более жестокими методами, сделать моряков, которые, когда потребуется, будут сражаться с этим кораблём с преданностью бывалых матросов.
На выездных заседаниях было обнаружено немало браконьеров и мелких воришек, а также один-два человека посерьезнее, которые предпочли службу королю виселице.
Болито выглядел напряжённым и усталым, подумал Кин. Тот последний бой на борту фрегата «Трукулент», должно быть, потребовал от него многого. Но нетрудно было представить, как Болито сбрасывает с себя звание флаг-офицера, чтобы заменить Поланда на посту капитана, когда тот пал. Кин служил с Болито на фрегатах мичманом и лейтенантом и так много раз видел его в бою, что часто задавался вопросом, как они смогли продержаться так долго.
Болито улыбнулся ему. «Рад быть здесь в этот славный день, капитан Кин».
В его голосе слышалась теплота, и его, вероятно, забавляла официальность, которую им приходилось соблюдать в присутствии столь важных гостей.
Кин повернулся и подошел к перилам квартердека, впитывая взгляд и удивляясь, как хорошо его лейтенанты и уорент-офицеры сумели подготовиться к этому дню. Бывали моменты, когда Кин думал, что этому не будет конца. Работа, корпус, полный плотников и столяров, парусных мастеров и маляров, в то время как Казалет, его первый лейтенант, гонял новоназначенных мичманов от столба к столбу. Кин пока мало знал его как человека. Но как его заместитель, назначенный с другого линейного корабля, он был бесценен. Казалось, он никогда не терял энергии или не мог решить чью-то проблему. День за днем Кин наблюдал, как он шагает сквозь нагромождение такелажа и запасных снастей, якорей и припасов, которые спускались к причалу, словно бесконечное вторжение. Он смотрел на скрещенные реи и аккуратно свернутых парусов, на те же самые спутанные снасти, теперь уже на своих местах, просмоленные, как черное стекло. На баке он увидел алый квадрат Королевской морской пехоты, соответствующий их нарядным линиям на корме позади него.
Лейтенанты в синих и белых мундирах, строго по старшинству; за ними – мичманы и уорент-офицеры. Некоторые из «юных джентльменов» увидят в этом огромном корабле верную ступень к высокому лейтенантскому званию, в то время как другие, такие маленькие, что им, казалось, самое место рядом с матерями, оглядывались на огромные мачты и двойные линии двенадцатифунтовых орудий на верхней палубе. Они, без сомнения, вспоминали о двенадцати милях такелажа, который им сначала придётся знать по названию, а затем, при необходимости, на ощупь, когда их вызовут на палубу в бушующий шторм и кромешную тьму.
А ещё там была компания моряков. Старые и новые, пригнанные матросы и бродяги, наблюдавшие за ним, зная, что он может контролировать жизнь каждого на борту, а его мастерство капитана может решить, выживут ли они вообще.
Его голос был чётким и ровным, когда он читал свиток с круглыми медными буквами и гербом Адмиралтейства наверху. Он словно слышал, как кто-то другой читает ему, подумал он: «…и как только будешь доволен, поднимешься на борт и, соответственно, станешь капитаном…»
Он услышал, как одна из женщин тихонько кашлянула позади него, и вспомнил, как некоторые из них оглядывались по сторонам после того, как Болито поднялся на борт. Они искали Кэтрин, готовя сплетни. Но их ждало разочарование, поскольку она осталась на берегу, хотя у Кина ещё не было времени поговорить об этом с Болито: «…все офицеры и команда, назначенные на означенный корабль, должны подчиняться, следовать и служить вам в этом отношении, когда Его Британское Величество Король Георг повелит принять означенный корабль «Чёрный принц» на свою службу…»
Кин взглянул на свиток и увидел своего рулевого Тоджонса, стоящего рядом с могучей фигурой Олдэя. Их знакомые лица придавали ему сил, чувство принадлежности к этому бурлящему миру линейного корабля, где каждый был чужаком, пока не будет доказано обратное. «…ни ты, ни кто-либо из вас не должен ошибаться, поскольку вы ответите противное на свой страх и риск, согласно Военному уставу… Боже, храни КОРОЛЯ!»
Всё было сделано. Кин снова надел шляпу и спрятал свиток за пазуху, а первый лейтенант Казалет решительно вышел из группы офицеров и крикнул: «Трижды ура Его Величеству, ребята!» Ответ мог бы быть и лучше, но, обернувшись, Кин увидел, что адмирал порта сияет, и люди, которые планировали и руководили этим днём, и те, кому он принесёт пользу, обменялись рукопожатиями.
Кин сказал: «Отпустите матросов, мистер Казалет, а затем пройдите в мою каюту».
Ему показалось, что тот приподнял бровь. Теперь пришло время развлечь гостей. Судя по виду некоторых из них, от них будет трудно отделаться. Он крикнул вслед первому лейтенанту: «Передайте майору Буршье, чтобы удвоил численность морской пехоты». Он почти забыл имя майора. Через несколько недель он будет знать их лучше, чем они друг друга.
Лейтенант Дженур прикоснулся к шляпе. «Прошу прощения, сэр, но сэр Ричард уходит».
«О, я надеялся...» Он увидел Болито, стоящего отдельно от остальных, пока они плыли по обе стороны от огромного двойного колеса, которому еще только предстояло испытать ярость ветра и руля в состязании.
Болито сказал: «Прояви почтение, Вэл. Но мне пора идти. Леди Кэтрин...» Он отвел взгляд, когда мимо прошли несколько посетителей, одна из которых уставилась на него совершенно открыто.
Он добавил: «Она не пошла на борт. Она посчитала, что так будет лучше. Для меня. Возможно, позже».
Кин слышал о смерти Брауна и предшествовавшей ей дуэли. Он сказал: «Она замечательная женщина, сэр Ричард».
«Я не могу в полной мере отблагодарить тебя за то, что ты был рядом с ней в моё отсутствие. Боже мой, судьба скоро определит, кто твой настоящий друг!»
Он медленно прошел на шканцы, чтобы посмотреть на орудия и аккуратно упакованные гамачные сети.
«У тебя прекрасный корабль, Вэл. Плавающая крепость. Нет капитана, которого я бы предпочёл, и ты это знаешь. И верь, как верь я, хотя для других шансы снова найти Кэтрин были в миллион раз меньше. Зенории нужно время. Но я уверен, что она тебя любит». Он хлопнул в ладоши. «Так что хватит тоски, а?»
Кин взглянул на корму, где уже нарастал гул голосов и смеха. «Увидимся за бортом, сэр Ричард».
Они вместе спустились к входному порту, и Кин заметил, что там уже появилось больше морских пехотинцев с мушкетами, примкнутыми штыками и безупречно чистыми, пропитанными трубчатой глиной перевязями. Их майор действовал быстро; ещё оставались те, кто мог попытаться дезертировать до выхода корабля в море, и порядок и дисциплина укоренились.
Кин был справедливым и понимающим капитаном, но он помнил, что ему всё ещё не хватает пятидесяти человек из восьмисот офицеров, морских пехотинцев и матросов. Вид вооружённых часовых мог заставить безрассудного смельчака дважды задуматься.
«На борт!» Сверкающая новая баржа медленно покачивалась в тесном помещении дока. Весь день команда провела на корме, аккуратно одетая в клетчатые рубашки и просмоленные шляпы.
Болито колебался. Корабль без истории, без памяти. Новое начало. Даже сама эта мысль казалась ему насмешкой.
Он сказал: «В течение недели вы получите новые заказы. Используйте всё возможное время, чтобы сформировать из людей команду, которой мы сможем гордиться».
Кин улыбнулся, хотя ему было очень жаль, что он уходит после столь короткого визита. «У меня были лучшие учителя, сэр!»
Болито обернулся и почувствовал, что падает. Кин схватил его за руку, и раздался грохот: один из морпехов от неожиданности выронил мушкет. Лейтенант, командовавший отрядом, что-то прорычал незадачливому морпеху и дал Болито несколько секунд, чтобы прийти в себя.
«Это глаз, сэр Ричард?» Кин был потрясён, увидев выражение полного отчаяния на лице Болито, когда тот снова повернулся к нему.
«Я ещё не рассказал Кэтрин. Похоже, они ничем не могут мне помочь».
Кин стоял между ним, охранником и помощниками боцмана, все еще держа наготове серебряные манки.
«Держу пари, она знает». Он так хотел хоть как-то помочь, что даже собственные тревоги казались ему недостижимыми.
«Если это так…» Болито передумал и, прикоснувшись к шляпе, поприветствовал охранника, прежде чем спуститься по лестнице из входного люка, где рука Оллдея была протянута ему, чтобы помочь сделать последние несколько шагов на баржу.
Кин смотрел вслед судну, пока оно не скрылось из виду за пришвартованным транспортом. За свою службу он командовал несколькими кораблями, и это должно было стать его величайшей наградой. Капитаны постарше отдали бы кровь за такое командование. Новый корабль, которому вскоре предстоит поднять флаг вице-адмирала, мог лишь воздать почести тому, кто распоряжался его судьбой. Так почему же он чувствовал себя так мало? Был ли он так потрясён «Гиперионом» или же дело было в том, что он слишком часто был близок к смерти?
Он нахмурился, услышав смех из своей каюты. Там не знали и не заботились о людях, которым предстояло служить этому кораблю.
Лейтенант преградил ему путь и прикоснулся к шляпе. «Прошу прощения, сэр, но от причала отчаливает ещё один лихтер».
«Вы вахтенный офицер, мистер Флеминг?» Молодой лейтенант словно съежился, когда Кин резко добавил: «Тогда выполняйте свою работу, сэр, а если вы не сможете, я найду другого, кто сможет!»
Лейтенант еще не успел уйти, как пожалел об этом.
«Это было неуместно, мистер Флеминг. Капитанское звание даёт привилегии, но злоупотребление ими недопустимо». Он увидел, что тот смотрит на него с изумлением. «Спрашивайте, сколько хотите. Иначе мы все можем оказаться беднее, когда дело касается чего-то жизненно важного. Так что пошлите за боцманом и вахтенным, чтобы они разобрались с этими припасами, а?»
Когда лейтенант почти пробежал по квартердеку, Кин грустно улыбнулся. Насколько же верны были его слова, сказанные Болито.
У меня были самые лучшие учителя.
Эта мысль, казалось, придала ему сил, и он снова взглянул вдоль палубы на чёрное, бронированное плечо гордой носовой фигуры. Затем он поднял взгляд на закрученный вымпел на мачте и на несколько чаек, которые с криками проносились сквозь такелаж, высматривая объедки с камбуза. Почти про себя он произнес: «Мой корабль». Затем он произнёс её имя: «Зенория». Потом он подумал, что это было словно освобождение птицы из плена. Позовёт ли она его когда-нибудь?
Легкая карета, забрызганная грязью до самых окон, достигла вершины холма и остановилась; обе лошади испускали пар на холодном воздухе.
Йовелл застонал, отпустил украшенную кисточкой ручку и воскликнул: «Эти дороги – настоящий позор, миледи».
Но она опустила окно и высунулась наружу, не обращая внимания на мелкий, прерывистый дождь, который преследовал их всю дорогу от Чатема.
«Где мы, юный Мэтью?»
Мэтью наклонился из своей ложи и ухмыльнулся ей, его лицо было похоже на полированное красное яблоко.
«Дом вон там, миледи». Он указал хлыстом. «Это единственный дом поблизости». Он надул щеки, и его дыхание клубилось вокруг него, словно пар. «Уединённое место, по-моему».
«Ты знаешь эти места, юный Мэтью?»
Он снова усмехнулся, но с некоторой тоской, поскольку воспоминания затуманили его глаза. «Да, миледи. Я был здесь лет четырнадцать назад – тогда я был ещё мальчишкой, работал у деда, который был главным кучером семьи Болито».
Йовелл сказал: «Думаю, до того, как я начал работать с сэром Ричардом».
«Что вы делали в Кенте?»
«Хозяина послали сюда ловить контрабандистов. Я был с ним и немного помогал. Потом он отправил меня обратно в Фалмут, потому что, по его словам, там слишком опасно».
Кэтрин откинула голову. «Тогда езжай». Она откинулась на сиденье, и карета покатила вперёд по грязным колеям. Ещё одна часть жизни Болито, которой она не могла поделиться. Эллдей упоминал об этом. О том, как Болито всё ещё оправлялся от ужасной лихорадки, подхваченной им в Великом Южном Море, но отчаянно пытался раздобыть корабль, любой корабль. Война с Францией всё ещё была лишь угрозой, но Англия позволила флоту сгнить, а своим матросам выбросить на берег. Кораблей было мало, и только настойчивость Болито и его ежедневные визиты в Адмиралтейство помогли ему найти работу в Норе. Вербовка, а также охота на контрабандистов, чтобы искоренить их порочный промысел, – совсем не то, что рассказывают романтические истории об их подвигах.
Но когда клинок опустился на шею короля Франции, всё изменилось. Олдэй выразился по-своему просто: «Итак, нам дали старый «Гиперион». Для капитана, ведь он тогда был фрегатистом, это был небольшой шок. Но этот старый корабль изменил нашу жизнь, миледи. Он нашёл вас, и я узнал, что у меня есть взрослый сын». Он кивнул, устремив ясный взгляд вдаль. «Да, мы вместе прошли сквозь кровь и слёзы».
Она настаивала, чтобы он добавил: «Вот почему он так сражался с Трукулентом. Капитан Польша никогда бы не смог этого сделать, ни за что на свете». Он покачал головой, как старый пес. «Думаю, такого, как Гиперион, больше не будет. По крайней мере, для нас».
Она смотрела вдаль на реку Медуэй. Всю дорогу от Чатема она почти не скрывалась из виду, извиваясь и поворачивая, широкая водная гладь, местами серебристая, местами свинцового цвета, в зависимости от неба и погоды. Она поймала себя на том, что поежилась, увидев несколько тюремных баркасов, пришвартованных в реке. Безмачтовые, заброшенные и почему-то пугающие. Полные военнопленных. У нее возникло еще одно суровое воспоминание о тюрьме Уэйтса – унижение и грязь. Неужели лучше умереть?
Болито будет на борту своего нового флагмана. После этого они снова будут вместе, но надолго ли? Она поклялась, что сделает каждый момент драгоценным.
На несколько мгновений она забыла, зачем проделала этот путь, и о том, что жена контр-адмирала Херрика, возможно, даже не пустит её в дом. Она снова была в маленькой часовне на Саут-Одли-стрит, затем на соседнем кладбище Святого Георгия, а в любое другое время – всего в нескольких шагах от дома Сомервеллов.
Никто с ней не разговаривал, кроме викария, а он был совершенно незнаком. В часовне было несколько безликих людей, но у могилы стоял только её Ричард. Было несколько экипажей, но пассажиры не выходили, видимо, довольствуясь наблюдением и вынесением приговора. Одна фигура поспешно отошла от стены, когда она собиралась уходить. Его управляющий, несомненно, который по какой-то истинной причине всегда был рядом с ним.
Экипаж отреагировал на тормоз Мэтью и снова замедлил ход, сворачивая с дороги на хорошо уложенную подъездную дорожку.
Кэтрин чувствовала, как сердце колотится о рёбра, и удивилась своей внезапной нервозности. Она пришла без приглашения и не сообщила о своих намерениях. Это означало бы навлечь на себя пренебрежение. Но она понимала, что Болито важно, чтобы она попыталась познакомиться с женой его старого друга. Она знала, что Херрик никогда не изменит своего отношения к ней, и это её огорчало, хотя ей и удавалось скрывать это от того, кого она любила больше жизни.
