Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Каюта была заполнена личными вещами, матросскими сундуками, одеждой и оружием, причем последнее находилось в пределах легкой досягаемости любого пассажира.
Тьяк оставил раненого мичмана на попечение хирурга Фемиды. Была и другая история, но Болито сомневался, что Тьяк поделится ею. Высокий, крепкий лейтенант не поощрял откровенности, за исключением своего друга, исполняющего обязанности капитана. Возможно, он всегда был одиночкой, и ужасные шрамы лишь усугубляли его одиночество.
Болито открыл карту и поместил её под качающийся фонарь на потолке. Даже она теперь не так сильно кружилась. Эти огромные паруса были словно крылья; они могли удержать шхуну на глубоком киле, когда другие суда качало, как пробки.
Болито взглянул на карту, на сотни крошечных отметок глубин, пеленгов и опознавательных знаков. Он обнаружил, что трёт больной глаз, и тут же остановился, словно кто-то его громко окликнул.
Он почувствовал, как пот покрыл его позвоночник, и тут он понял, почему Олдэй так настаивал на том, чтобы он не садился на борт «Миранды».
Болито покачал головой и снова взглянул на карту. Бесполезно. Это была каюта. Не сильно отличавшаяся от той, что он использовал на куттере «Суприм». Октябрь 1803 года, когда французы обнаружили маленький куттер и открыли по нему огонь; когда жизнь Болито изменилась. Одно вражеское ядро попало в вёдра с песком и сбросило его на палубу.
Был полдень, но когда ему помогли подняться на ноги, он обнаружил лишь темноту. С тех пор левый глаз его мучил. На его старом «Гиперионе» это чуть не стоило ему жизни. Повреждение было подобно морскому туману, застилающему глаз, и он наполовину ослеп. Он вспомнил мольбы Кэтрин перед тем, как покинуть Портсмут на «Трукуленте». На борту «Гипериона», в разгар его последнего плавания, находился выдающийся хирург, сэр Пирс Блэхфорд, который вместе с другими представителями своей профессии был разбросан по сражающимся эскадрам флота, чтобы лично убедиться, с чем приходится сталкиваться корабельным хирургам в бою. В результате их открытий Лондонский хирургический колледж надеялся, что ужасные раны и ампутации, которые были ценой любого сражения, не будут доставаться мясникам.
Блэчфорд, словно высокая, камышовая цапля, сказал Болито, что тот полностью потеряет зрение на левый глаз, если не покинет море на достаточно долгое время, чтобы пройти надлежащее обследование и, возможно, лечение. Даже тогда он не был уверен. Болито смотрел на колеблющуюся береговую линию на карте и представлял, что чувствует застарелую боль глубоко внутри глаза. Это было воображение, помноженное на страх. Так и должно было быть. Он снова отчаянно оглядел каюту. Олдэй знал это. Он всегда знал.
Но дело было не только в долге или высокомерии. Болито не хватило самонадеянности притворяться. Было так мало лидеров с опытом и пониманием, которые были так нужны сейчас, возможно, даже больше, чем до Трафальгара. После гибели Нельсона, когда сухопутные войска противника не были тронуты победой и его жертвой, следующий удар был лишь вопросом времени.
Дверь с грохотом распахнулась, и Тьяке, согнувшись пополам, плюхнулся на одно из сидений. Он тяжело дышал, словно лично сражался со своим врагом – морем, а его рубашка была забрызгана брызгами. Болито заметил, что тот сидит в противоположном углу, где его изуродованное лицо было в самой густой тени.
Тайк сказал: «Мы идём на юг, сэр Ричард. Ветер немного изменил направление, но это к лучшему, если мы захотим быстро развернуться». Он взглянул на Болито. «Вы уверены, что хотите именно этого, сэр?»
Болито улыбнулся и указал на одежду, висевшую на подволоке. Его собственный морской китель был ничуть не лучше кителя Тайаке, а эполеты он намеренно оставил у Оззарда.
Он сказал: «Я знаю, что не всегда можно определить содержимое бочки по этикетке, но, по крайней мере, я надеюсь, что ваши люди будут чувствовать себя спокойнее. Это был мой выбор, господин Тьяке, так что не вините себя». Он сменил тему. «У вас всё хорошо в компании?»
Взгляд Тиаке стал острым, когда он ответил: «У меня осталось одно дело, но оно должно подождать, пока я не поговорю с тем, кто за ним стоит». В его голосе слышалась настороженность. «Это дело корабля, сэр Ричард. Ничего такого, что могло бы помешать этому переходу».
«Рад это знать». Болито сложил карту, чувствуя на себе взгляд Тьяке. Всех людей «Миранды» вернули на борт. За исключением мичмана, который, согласно докладу Тьяке, проявил доблесть, спасая жизнь помощника капитана. «Дело корабля», – сказал он. Он коротко улыбнулся. Другими словами, не моё.
Тьяке увидел улыбку и слегка расслабился, спрятав руки под стол. Это было нелегко. Для него это было больше, чем просто вторжение; это было лишение свободы мыслить и действовать.
Он сказал: «Скоро будет еда, сэр». Он неловко усмехнулся. «Я знаю, вы просили меня не называть вас по имени на борту этого судна, но это даётся мне нелегко».
«Это должно нас сблизить». Болито почувствовал, как у него сжался желудок. Он был голоден, несмотря ни на что. Возможно, сэр Пирс Блэхфорд ошибался. В этом не было ничего необычного. Когда он вернётся в Англию… что ж, возможно, тогда он последует совету Кэтрин.
Он вспомнил один из транспортов, которые посетил, ожидая возвращения Миранды из залива Салданья. Это было невыразимо; чудо, что некоторые солдаты ещё не умерли от болезней. Вонь стояла ужасная, больше напоминавшая скотный двор, чем судно на королевской службе. Люди, лошади, орудия и снаряжение были забиты палуба за палубой, места было меньше, чем на каторжном судне.
И им придётся ждать и терпеть, пока артиллерия и пехота сэра Дэвида Бэрда не пробьются к воротам Кейптауна. Но предположим, голландцы окажутся сильнее, чем кто-либо предполагал? Они могут обратить наступление англичан в бегство, и в этом случае лишь небольшой отряд коммодора Уоррена сможет высадить солдат и морских пехотинцев и преследовать противника с тыла. Несчастные люди, которых он видел на борту транспорта, не выдержат трудностей высадки, не говоря уже о том, чтобы сражаться, как им предстояло.
Он услышал за дверью глубокий голос Олдэя и понял, что тот помогает одному из людей Тьяке принести еду офицерам.
Болито сказал: «С вашим опытом вам следовало бы командовать покрупнее». Он снова увидел, как охранник осунулся, его изуродованное лицо. «Ваше повышение следовало бы провести немедленно».
Глаза Тьяке сверкнули. «Мне предлагали, сэр. Я отказался». В его голосе слышалось что-то похожее на печальную гордость. «Мне достаточно Миранды, и никто не сможет пожаловаться на её игру».
Болито обернулся, когда в дверь с поклоном вошёл матрос с дымящимися блюдами. Совсем не похоже на линейный корабль. С Гипериона.
Название старого корабля всё ещё вертелось у него в голове, когда он увидел, как Олдэй смотрит на него поверх сгорбленных плеч матроса. Он пробормотал: «Всё в порядке, старый друг. Поверь мне».
Олдэй ответил с осторожной ухмылкой, как будто он был убежден лишь наполовину.
Дверь закрылась, и Тьяке украдкой наблюдал, как Болито нарезал жирную свинину на своей тарелке, словно это был какой-то редкий деликатес.
Симкокс всё время спрашивал его, какой Болито. Действительно такой.
Как он мог объяснить? Как описать человека, который воздерживался от расспросов, когда любой другой в его ранге и славе настоял бы на этом? Или как начать рассказывать Симкоксу о связи между адмиралом и его рулевым? Старый друг, он только что позвонил ему. Это было словно в корпусе корабля вибрировала какая-то живая сила. Новый свет.
Он вспомнил недавнее замечание Симкокса и улыбнулся про себя. Он налил два бокала мадеры и сказал: «Я как раз подумал, сэр. Немного пива не помешало бы, если бы нам удалось его раздобыть».
Болито поднес кубок к фонарю, и на несколько секунд его лицо стало серьезным, пока он не понял, что запотел именно кубок, а не его глаз.
Тьякке, почувствовав перемену в его настроении, воскликнул: «Прошу прощения, сэр Рич-эр-сэр!»
Болито впервые увидел его в кандалах.
«Пиво, говоришь? Я передам весть армии. Это самое меньшее, что они могут сделать». Он всё ещё держал кубок, когда спросил: «Сегодня суббота, не так ли? Так что давайте поднимем тост».
Тьяке взял стакан. «Возлюбленные и жёны, сэр?»
Болито коснулся медальона под рубашкой и покачал головой.
«Любимым. Пусть они будут терпеливы к нам».
Тьякке выпил тост, но ничего не сказал, так как не было никого, кто заботился бы о том, жив он или мертв.
Он взглянул на лицо Болито и, тем не менее, был глубоко тронут. Хотя бы на мгновение он оказался рядом с ней, несмотря на многие мили, разделявшие их.
Эллдэй вытер свою сверкающую бритву и проворчал: «Этого должно хватить, сэр Ричард. На этом корабле хватит воды!» Он не скрывал своего отвращения. «Думаю, с такой скоростью это будет просто рыбацкая лодка».
Болито вздохнул и натянул ту же мятую рубашку. Это была роскошь, по которой он тосковал больше всего – чистая рубашка, когда она была нужна. Как чулки, они словно отмечали его путь от мичмана до флаг-офицера. Даже будучи скромным лейтенантом, он бывало, что носил всего две пары чулок. Но во многом это были хорошие времена; или, может быть, так было всегда, оглядываясь назад – воспоминания о молодости.
Он вспомнил краткое упоминание Тьяке о его мичмане. Что-то тут было не так. Он взглянул на бледный свет в световом люке. Уже рассветало; он удивился, что проспал, ни разу не проснувшись.
Олдэй указал на кофе и добавил: «Это едва ли перебивает вкус!»
Болито улыбнулся. Удивительно, как Олдэй умудрялся брить его, когда тот едва мог устоять на ногах под световым окном. Он не мог припомнить, чтобы тот хоть раз порезал себе лицо.
Он оказался прав насчёт кофе. Он решил отправить депешу с пивом для изнывающих от жары кораблей. Оно должно было помочь, пока они не наберут пресной воды.
Коммодору Уоррену следовало что-то предпринять. Может быть, ему уже всё равно? Болито отодвинул кофе. Или, может быть, кто-то хотел убрать его с дороги. Как и я.
Он слышал журчание воды и скрип ручки насоса, когда руки омывали палубу, встречая новый день. Как и всё остальное на 65-футовой шхуне, эти звуки всегда были близкими, более личными, чем на любом другом судне большего размера.
«Я поднимусь», – он поднялся со стула и поморщился, когда его голова задела потолочный брус.
Эллдей с величайшей осторожностью сложил бритву и пробормотал: «Чертова маленькая краскона, вот что она из себя представляет!» Затем он последовал за Болито вверх по короткой трапу навстречу влажному ветру.
Болито подошёл к компасной будке. Насколько круче казался наклон палубы, чем когда он был внизу. Казалось, повсюду были люди: они швабрировали, работали с вантами или занимались множеством дел с бегучим такелажем и смотанными фалами.
Тьяк коснулся лба: «Доброе утро, сэр. Держим курс юго-восток-юг». Он поднял руку и указал за фальшборт. «Это начало мыса Доброе, сэр, примерно в четырёх милях по траверзу». Он улыбнулся, гордясь своим маленьким судном. «Я бы не рискнул подходить ближе. Будьте осторожны, чтобы не обмануться здешними глубинами. Согласно некоторым картам, дна там нет, но если вы посмотрите туда, то всё равно увидите риф!» Это, похоже, его позабавило. Может быть, ещё один вызов?
Болито обернулся и увидел, как все наблюдатели опустили глаза или вернулись к своим делам. Словно дергают за веревку марионеток.
Тьяке тихо сказал: «Не обращайте на них внимания, сэр. Самый старший по званию офицер, поднявшийся на борт до вас, прошу прощения, был командиром, отвечавшим за караул в Гибралтаре».
Симкокс присоединился к ним и сказал: «Небо проясняется, сэр». Это был совершенно излишний комментарий, и Болито знал, что он, как и все остальные, нервничает в его присутствии.
«Когда вас назначат мастером, мистер Симкокс?»
Мужчина переступил с ноги на ногу. «Не уверен, сэр Ричард». Он взглянул на друга, и Болито догадался, что его тревожит. Он бросил Миранду, лишив Тайка единственной опоры.
Болито прикрыл глаза, наблюдая, как море меняет цвет в слабом солнечном свете. Сегодня утром было много птиц – посланников с суши. Он посмотрел на траверз и увидел громаду Столовой горы, а также ещё одну, по левому борту, всё ещё окутанную туманом, и только её высокие скалистые хребты были озарены золотом.
Симкокс прочистил горло. «Ветер нам благоприятен, сэр Ричард, но я знал корабли, попавшие в шторм к югу от этого места, и отнесённые аж до мыса Игольный, прежде чем им удалось пробиться обратно!»
Болито кивнул. Опыт? Или это было предупреждение? Предположим, у выступающего бивня мыса собрались военные корабли? Вряд ли они захотят выдать себя ради одной хилой шхуны. Но «Суприм» тоже был невелик, когда на него налетел фрегат.
Тайак опустил телескоп и сказал: «Соберите всех, Бен». Имя вырвалось случайно. «Мы снимем корабль и пойдём на восток». Он взглянул на Болито. «В логово льва!»
Болито взглянул на кулон с пощёчиной. Да, Тьяке будет не хватать исполняющего обязанности капитана, когда его повысят до полного уорент-офицера. Возможно, он даже увидит в его преемнике ещё одного нарушителя.
Он сказал: «Это единственный выход, господин Тьяке, но я не буду подвергать судно неоправданному риску».
Матросы бросились к брасам и фалам, отвязывая пальцами швартовы и отдавая швартовы от уток с такой ловкостью и привычкой, что им не требовались ни крики, ни проклятия, чтобы поторопить их. Небо становилось светлее с каждой минутой, и Болито почувствовал, как напряглись мышцы живота, когда он задумался о том, что ему предстоит сделать. Он чувствовал, как Олдэй пристально смотрит на него, пока стоял готовый помочь рулевым, если понадобится.
Перемены в судьбе Болито были обусловлены не только чулками. Получив звание лейтенанта в нежном восемнадцатилетнем возрасте, он освободился от единственной обязанности, которой боялся и ненавидел больше всего. Став лейтенантом, он больше не должен был карабкаться по опасным лазам к своему посту наверху, когда между палубами раздавался пронзительный визг трубы или когда он стоял на вахте вместе с остальными.
Он так и не привык к этому. В любую погоду, когда корабль был скрыт внизу за клубами брызг и морской пены, он цеплялся за своё шаткое место, наблюдая за своими людьми, некоторые из которых впервые в жизни поднялись в воздух. Он видел, как матросы мучительно падали на палубу, сброшенные с такелажа и рея силой шторма или вздымающимися парусами, которые не поддавались никаким попыткам сдержать их.
Другие упали в море, возможно, чтобы всплыть как раз вовремя, чтобы увидеть, как их корабль исчезает в шквале. Неудивительно, что молодые люди бежали, когда за ними охотились вербовщики.
«Приготовиться к корме!» Тьяк вытер брызги со своего изуродованного лица тыльной стороной ладони, не сводя глаз с людей и изучая положение каждого паруса.
«Отпускай и тащи! Туда-сюда! Том, еще одна рука на маунт!»
Тени грота и стакселя, казалось, прошли прямо над суетливыми фигурами, когда длинный румпель опустился, а паруса и такелаж протестующе загрохотали.
Болито чувствовал, как скользят его ботинки, и видел, как море пенится под подветренным бортом, когда Тьяке разворачивал шхуну. Он также видел, как неровная полоса земли шатается по бушприту, пока шхуна продолжала качаться.
Эллдей пробормотал: «Ей-богу, она может оскорбить любого монарха!» Но все были слишком заняты, а шум слишком оглушительный, чтобы услышать восхищение вместо презрения.
«Встречай её! Спокойно иди! А теперь пусть она упадёт с вершины!»
Старший рулевой прохрипел: «Спокойно, сэр! На восток через север!»
«Крепко!» – Тьяк всмотрелся в яркий свет. «Руки вверх, зарифить топсель, мистер Симкокс!» – между ними мелькнула быстрая ухмылка. «При ветре по траверзу он не справится с поставленной задачей, и мы можем его потерять».
Две мачты качнулись почти вертикально, а затем снова наклонились под напором ветра.
Болито сказал: «Стаканчик, пожалуйста». Он старался не глотать. «Я пойду на фок-мачту, посмотрю». Он проигнорировал невысказанный протест Аллдея. «Полагаю, что в такую рань здесь будет не так уж много наблюдателей!»
Не давая себе времени передумать, он шагнул вперёд и, бросив быстрый взгляд на бурлящую воду, взбегающую с носа, взобрался на наветренный фальшборт и уперся руками и ногами в линкоры. Всё выше и выше, его шаги взбирались по дрожащим и протестующим вантам. Никогда не смотрите вниз. Он никогда не забывал об этом. Он скорее слышал, чем видел, как марсовые спускаются с противоположного борта, их работа совершалась так же быстро, как мысль. Что же они думают, подумал он? Вице-адмирал, выставляющий себя напоказ по какой-то причине, известной только ему. Вахтенный наблюдал за ним всю дорогу, и, когда он, задыхаясь, карабкался на нижний рея, он бодро сказал: «Четыре дня, Цур Ричард!»
Болито ухватился за штаг и ждал, пока сердце придёт в норму. Будь прокляты те, кто гнал его по вантам, когда все они были безрассудными гардемаринами.
Он повернулся и посмотрел на наблюдателя. «Ты корнуоллец».
Матрос ухмыльнулся и покачал головой. Казалось, он ни за что не держался. «Всё верно, цур. Из Пензанса».
Болито снял с плеч телескоп. Двое корнуоллцев. Странное место встречи.
Потребовалось несколько попыток, чтобы направить подзорную трубу в такт движениям шхуны, набегающей на прибрежные буруны. Он увидел острый мыс мыса, тянущийся к наветренной стороне, – красноречивый фонтан брызг от рифов, о которых упоминал Тьяке.
Уже стало гораздо теплее; рубашка облегала его, словно вторая кожа. Он видел, как перекрещиваются течения, когда море боролось за выступ суши, прежде чем, смятое и разбитое, обрушиться на него. Как и с начала времён. Отсюда и далее встречались два великих океана, Атлантический и Индийский. Это было словно гигантская петля, ворота, открывающие доступ в Индию, Цейлон и все территории Нового Южного Уэльса. Неудивительно, что Кейптаун был так ценен, так дорог. Он был подобен Гибралтару у ворот Средиземноморья: кто владел Скалой, тот владел и ключом.
«Корабли, зур! Левый борт, вон!»
Болито не нужно было спрашивать, как он уже видел их без телескопа. Хорошие наблюдатели рождаются, а не учатся, и он всегда уважал таких моряков. Тех, кто первым замечал грозные буруны впереди, когда все карты утверждали обратное. Часто это было как раз вовремя, чтобы капитан успевал развернуть корабль и спасти жизни всех на борту.
Он подождал, пока стекло снова стабилизируется, и почувствовал, как его лицо напряглось.
Два больших корабля стояли на якоре; или они были пришвартованы носом и кормой? По-видимому, это было сделано для лучшей защиты, защиты от попыток вырубки, а также для размещения постоянной батареи орудий для отражения атак.
Впередсмотрящий сказал: «Прошу прощения, цур. Полагаю, это голландские индийцы».
Болито кивнул. Как и «Почтенная Ост-Индская компания», такие суда обычно были хорошо укомплектованы и вооружены и оказались более чем достойным соперником каперам, а порой и военным кораблям.
Он обернулся и посмотрел, как море разбивается о скалы. Было достаточно далеко. Дальше Тьяке будет трудно выбраться в открытую воду.
Что бы ни делали корабли, они представляли реальную угрозу. Вероятно, они доставили припасы и людей для голландского гарнизона и вполне могли ожидать, что к ним присоединятся другие.
Болито уставился на палубу и чуть не выронил её. Мачта была так круто наклонена к ветру, что стеньга нависала прямо над синей водой. Он даже видел свою тень, отражающуюся на гребнях.
«Вы можете подойти, господин Тьяке!» На мгновение ему показалось, что он не расслышал, но затем он увидел, как мужчины снова бегут к своим местам.
Внезапно над траверзом поднялся высокий водяной смерч, и через несколько секунд Болито услышал эхо выстрела. Он понятия не имел, откуда он доносится, но звук был слишком близко, чтобы его игнорировать.
Он снова хотел спуститься на вышки, когда впередсмотрящий хрипло крикнул: «Третий идет, цур!»
Болито пристально посмотрел на него, затем снова поднял подзорную трубу. Ему нужно было поторопиться. Кливер уже бешено хлопал, расплескивая ветер и треща, словно мушкетный выстрел, когда руль перевернулся.
Затем, всего на несколько секунд, он увидел мачты и свёрнутые паруса другого судна, корпус которого был ниже и почти скрыт двумя более крупными кораблями. Голландец это был или француз – не имело значения. Болито был капитаном фрегата и командовал тремя из них в своё время; эту знакомую оснастку невозможно было спутать ни с чем.
Возможно, ждал письма, которое люди Тиаке нашли на борту «Альбакоры». Болито откинул волосы со лба, когда мачта снова качнулась и закачалась, а рангоут, казалось, вот-вот расколется. Судя по карте Тиаке, это был очень большой залив, около двадцати миль в ширину, гораздо больше Столовой бухты, которую они миновали перед рассветом.
Каковы бы ни были мотивы голландского командующего, он, очевидно, считал, что бухта и пришвартованные корабли заслуживают защиты. Лобовая атака английской эскадры обошлась бы дорого и, вероятно, закончилась бы катастрофой.
Он коснулся плеча мужчины. «Береги глаза!» Даже когда он произносил эти слова, они, казалось, возвращались к нему, словно насмешливая угроза. Он не слышал ответа впередсмотрящего; он уже начал трудный спуск на палубу.
Тьяке выслушал то, что увидел, и сказал: «Они могут разделить нас, пока...»
«Пока не прибудет подкрепление? Согласен». Болито решился. «Ты будешь приближаться с эскадрильей так быстро, как пожелаешь». Он обнаружил, что может смотреть на ужасные шрамы лейтенанта, не напрягаясь. «Тогда мне нужно будет поговорить с генералом». Он коснулся руки Тайаке. «Сэр Дэвид будет недоволен».
Тьякке зашагал прочь, отдавая команды и следя за компасом и рулем, пока Симкокс записывал свои расчеты на доске.
В голове Болито словно раздался чей-то шепот. Зачем вмешиваться? Почему бы не позволить другим взять на себя ответственность? Или ты позволяешь заманить себя в ловушку, как дикого зверя?
Он покачал головой, словно отвечая кому-то другому. Как он мог просить коммодора Попхэма выделить несколько кораблей, когда они могли понадобиться для эвакуации солдат и морских пехотинцев в случае худшего? А Уоррен – можно ли ему доверять больше, чем высокомерному капитану Вариану?
Он нашел Олдэя, ожидающего его возле защитных кожухов, и сказал: «Я тут подумал…»
Эллдэй повернулся к нему. «Вы видели размеры этого шара, сэр Ричард? Это настоящая крепость. Нам понадобится больше кораблей, и даже тогда нам будет трудно с ними сблизиться». Затем он глубоко вздохнул и потёр грудь, где боль от удара испанской шпагой постоянно напоминала о себе. «Но я вижу, что спорить бесполезно, не так ли, сэр Ричард?»
Болито с нежностью посмотрел на него. «Я не хочу видеть, как людей убивают без всякой причины, старый друг».
«Я тоже, но…»
«И я хочу вернуться домой. Два предписанных пути ведут только в одну сторону. И если мы замешкаемся, боюсь, мы потеряем оба».
С противоположной стороны задумчиво наблюдал за ними Тьяке.
Симкокс присоединился к нему и вытер лицо красным платком. «Чуть не сдался, Джеймс».
Тьяк увидел, как Болито хлопнул ладонью по толстому плечу Олдэя тем же порывистым жестом, которым он хлопал себя по плечу. Молодой вице-адмирал с развевающимися на ветру чёрными волосами, в грязной рубашке и заляпанных смолой штанах, смеялся, пока его рулевой не ответил ему неохотной усмешкой.
Почти про себя Тиаке ответил: «Мы ещё не выбрались из леса, Бен». Он попытался скрыть от друга своё облегчение, когда окутанный дымкой мыс начал уходить вдаль. «Но они будут ликовать так же громко, как и все остальные, когда раздастся клич. Они никогда не видели настоящего сражения, вот почему… Но Симкокс снова пошёл руководить своими людьми и не услышал.
5. «Неужели они должны умереть ни за что?»
«Не могли бы вы последовать за мной, сэр Ричард?» Молодой армейский капитан пристально смотрел на Болито, шагающего по пологому берегу, словно тот только что спустился с Луны.
Болито остановился и взглянул на суда, плотно пришвартованные в заливе. Между ними и берегом сновали туда-сюда всевозможные суда: одни выбрасывали солдат в красных мундирах на мелководье, чтобы те добрались до берега, другие же шли напролом. Казалось, они были нагружены оружием и припасами, так что одна или две из них грозили перевернуться.
Болито увидел, как баркас Миранды возвращается к шхуне, ожидая дальнейших указаний. Тиак был бы только рад выбраться отсюда, подумал он.
Если на корабле было жарко, то на берегу было ещё жарче. Жар, казалось, поднимался от земли, словно отдельная сила, так что за считанные минуты одежда Болито облепила его. Ради армии он был полностью облачён в сюртук и шляпу с золотым галуном, которые забрал у Фемиды во время их короткой паузы, чтобы сообщить Уоррену о происходящем и передать приказы другим капитанам.
Он шёл позади молодого офицера, высматривая признаки успеха или задержек в продвижении армии. Видно было множество солдат, подвозящих порох и пули с берега, в то время как другие стойко шли к холмам отрядами и взводами. Некоторые взглянули на него, проходя мимо, но он не имел для них никакого значения. Некоторые из них были очень загорелыми, словно вернулись из гарнизонов в Вест-Индии; другие выглядели как новобранцы. Отягощённые рюкзаками и оружием, их пальто уже были покрыты тёмными пятнами пота.
Оллдей сдвинул шляпу на глаза и заметил: «На мой взгляд, это просто кровавая бойня, сэр Ричард».
Болито услышал далёкий грохот лёгкой артиллерии – англичан или голландцев, было невозможно определить. Он казался беспристрастным и не представлял угрозы, но укрытые брезентом трупы, ожидавшие погребения вдоль ухабистой прибрежной дороги, говорили об обратном.
Капитан помолчал и указал на аккуратные ряды палаток. «Моя рота здесь, сэр Ричард, но генерала нет». Не услышав ответа, Болито добавил: «Уверен, он скоро вернётся».
Где-то раздался крик мужчины в агонии, и Болито догадался, что здесь же находится и полевой госпиталь, при штабной роте. Продвижение было медленным. Иначе армейские хирурги уже давно бы за этим грозным хребтом, решил он.
Капитан откинул полог палатки, и Болито пригнулся, чтобы войти. Контраст был пугающим. Земля была покрыта коврами, и Болито представил себе, как трудно было санитарам найти достаточно ровное место, чтобы разложить их и так надёжно установить эту огромную палатку.
Полковник с серьезным лицом, сидевший в складном походном кресле, поднялся на ноги и склонил голову.
«Я командую Шестьдесят первым, сэр Ричард». Он пожал протянутую руку Болито и улыбнулся. «Мы знали о вашем присутствии здесь, но, конечно, не среди нас!» Он выглядел усталым и напряжённым. «Не было времени встретить вас с должными почестями».
Болито взглянул вверх и увидел опалённую дыру в верхней части палатки.
Полковник проследил за его взглядом. «Вчера вечером, сэр Ричард. Один из их стрелков прорвался сквозь наши пикеты. Наверняка надеялся на важную жертву». Он кивнул денщику, появившемуся с подносом, полным стаканов. «Это может утолить вашу жажду, пока вы ждете генерала».
«Хорошо ли подготовлен противник?»
«Так оно и есть, сэр Ричард, и у них есть все преимущества». Он нахмурился и презрительно добавил: «Но они используют методы, которые я считаю несолдатскими. Например, этот стрелок был не в форме, а в лохмотьях, подходящих к обстановке. Он застрелил двух моих людей, прежде чем мы его загнали. Не та этика, которая мне по душе».
Олдэй заметил: «Мне кажется, я только что видел его висящим на дереве, сэр Ричард».
Полковник уставился на него так, словно увидел впервые.
"Что…?"
Болито сказал: «Мистер Олдэй со мной, полковник».
Он наблюдал, как Олдэй взял у санитара высокий бокал вина и подмигнул ему. «Не заходи слишком далеко, приятель». В его кулаке бокал походил на напёрсток.
Болито отпил вина. Оно, как и «Генерал», хорошо переносило дорогу.
Полковник подошел к складному столу, на котором было разложено несколько карт.
«Противник отступает под натиском, сэр Ричард, – похоже, нет никакого желания сражаться. Всё равно дело идёт медленно», – он бросил на Болито прямой взгляд. «И если, как вы говорите, мы не можем рассчитывать на дальнейшую поддержку людьми и припасами, боюсь, что нам потребуются месяцы, а не недели, прежде чем мы возьмём Кейптаун».
Болито слышал цокот копыт среди камней, лающие команды и хлопанье мушкетов часовых у палатки. Лошади были бы рады снова оказаться на суше, подумал Болито, даже если никому это не нравилось.
Генерал вошёл и бросил шляпу и перчатки на стул. Это был аккуратный мужчина с пронзительными голубыми глазами. Серьёзный солдат, утверждавший, что не требует от своих солдат ничего такого, чего не мог бы или не хотел сделать сам.
Последовали инструкции, затем генерал предложил остальным уйти. Эллдэй, с тремя бокалами вина за плечами, пробормотал: «Я буду рядом, если понадоблюсь, сэр Ричард».
Когда полог закрыл вход, генерал заметил: «Необыкновенный малый».
«Он несколько раз спасал мне жизнь, сэр Дэвид, и ещё несколько раз – мой рассудок».
Удивительно, но часть суровости сошла с загорелого лица генерала.
«Тогда мне пригодились бы ещё несколько тысяч таких, как он, скажу я вам!» Улыбка так же быстро исчезла. «Высадка прошла успешно. Коммодор Попхэм сотворил чудеса, и, если не считать неизбежных потерь, всё было очень хорошо». Он строго посмотрел на Болито. «А теперь мне говорят, что я не получу подкреплений, что вы даже намерены лишить эскадру некоторых фрегатов».
Болито живо напомнил ему его друга Томаса Херрика. У него были такие же голубые глаза. Упрямые, преданные, даже обиженные. Был ли Херрик всё ещё его другом? Неужели он никогда не признает свою любовь к Кэтрин?
Он коротко сказал: «Это не только моё намерение, сэр Дэвид!» Мысли о Херрике и пропасть, пролегшая между ними, заставили его голос зазвенеть. «На этих приказах стоит подпись самого короля, а не моя».
«Интересно, кто направлял его руку?»
Болито тихо ответил: «Я этого не слышал, сэр Дэвид».
Генерал криво усмехнулся: «Что вы слышите, сэр Ричард?»
Словно два дуэлянта, передумавшие, они двинулись к картам на столе.
Однажды генерал поднял взгляд и прислушался к далёким выстрелам, угрюмо разносящимся по палатке. Болито это напомнило ему шум прибоя на рифе.
Болито положил свою карту поверх остальных и сказал: «Вы солдат, а я нет; но я знаю важность и жизненную необходимость снабжения армии в бою. Я полагаю, что противник ожидает подкрепления. Если это произойдёт до того, как вы возьмёте Кейптаун, сэр Дэвид, каковы ваши шансы на успех?»
Генерал не отвечал целую минуту, пока изучал карту Болито и прикреплённые к ней заметки.
