Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Она покачала головой. «Прошло гораздо больше времени, чем мы предполагали. Сегодня четыре недели».
Кин наблюдал, как она повернулась, чтобы посмотреть на огонь. Прекрасная, чувственная женщина. Из тех, за кого мужчины готовы драться, из тех, кто мог заставить любимого человека сделать практически всё, что угодно. Но она была глубоко обеспокоена и не пыталась это скрыть.
Он сказал: «Один из помощников лорда Годшеля сообщил мне, что он был с важной миссией. Но погода отвратительная, особенно в наших водах. Смею предположить, они пережидают». Он почувствовал, как её взгляд остановился на нём, и добавил: «Зенория гостила у моих сестёр. Возможно, они осыпали её слишком большой добротой, может быть, она почувствовала, что больше не заботится обо мне…»
Кэтрин спросила: «Разве брак не был согласован?»
Она уехала, чтобы вернуться в Западную Англию. Видимо, у неё есть дядя, которому она доверяла свои тайны в детстве, до того, как он уехал в Вест-Индию. Теперь он вернулся в Корнуолл – не знаю, где. Она с ним.
Кэтрин наблюдала за его отчаянием. Она знала это, помнила это.
«Но ты её любишь?» Она увидела, как он кивнул. От этого он стал похож на мальчишку. «И я знаю, что она любит тебя, по многим, многим причинам. Ты спас ей жизнь, ты заботился о ней, когда другие бы отвернулись. Поверь мне, Вэл, я знаю о таких вещах не понаслышке!»
«Отчасти поэтому я и приехал. Я получил письмо от сэра Ричарда. Знаете ли вы… Кэтрин?»
Она улыбнулась, несмотря на тревогу. «Вот так-то лучше. Да, я знала. О его новом флагмане, «Чёрном принце». Он хочет, чтобы ты стал его капитаном, но я готова поспорить, что он говорил только о твоей желанной свадьбе».
«Ты его хорошо знаешь», – он грустно улыбнулся. «Вот почему я пошёл к лорду Годшелю. Он начал терять терпение».
Она коснулась своего горла и вспомнила, что говорил об этом Болито.
«Я думаю, это не так уж необычно».
Кин решительно посмотрел на неё. «Я ясно дал понять. Я буду его флагманским капитаном». Он был удивлён её реакцией, словно какая-то угроза исчезла. «Вы довольны?»
«Конечно. Кто лучше меня поддержит моего мужчину в час опасности? Он любит тебя так же, как и юного Адама. Я боялась, что у него будет какой-нибудь глупый капитан вроде…» Она опустила глаза. «Это другое дело». Когда она снова подняла взгляд, её тёмные глаза сверкали. «И не бойся своей Зенории. Я найду её, хотя подозреваю, что она сама найдёт меня первой, как только я вернусь в Фалмут. Мы понимаем друг друга. Она станет твоей невестой, Вэл, но ты должен быть с ней нежен. Из того, что Ричард мне рассказал, я знаю, что ты порядочный человек и в жизни любил только одну женщину». Она наблюдала, как воспоминания застилают его глаза.
«Это будет по-другому, чудеснее, чем ты можешь себе представить. Но пока она учится принимать твоё призвание моряка, ты должен быть терпелив с ней». Она впитывала каждое слово. «Вспомни, что с ней случилось. Юная девушка. Её забрали и использовали, без надежды и без смысла жизни».
Он кивнул, увидев её обнажённую спину, рассечённую кнутом от плеча до бёдер. Как она отстранилась, когда он говорил о браке и о том, как это будет для них.
«Я никогда не думал. Или, может быть, я не хотел об этом думать. Что она будет чувствовать, и будет ли она мучиться от того, что никогда не сможет принять...» Он не мог продолжать.
Она встала, подошла к его креслу и положила руку ему на плечо, коснувшись эполета. Каждый раз, видя морского офицера, она думала о нём. Чем он сейчас занят; не грозит ли ему какая-нибудь опасность.
«Вот, Вэл. Теперь тебе лучше? И мне тоже», – она отмахнулась от этого. «В конце концов, я не могу во всём полагаться на мистера Олдэя!»
Дверь открылась, и она почувствовала холодный сквозняк из коридора, хотя не слышала ни звонка, ни стука у входа с улицы.
«Кто там, Мейзи?»
Девушка посмотрела на нее, затем на Кина.
«Прошу прощения, миледи, но это джентльмен для капитана».
Кин встал. «Я же говорил, что пробуду здесь какое-то время. Надеюсь, это приемлемо?»
Кэтрин смотрела на него очень пристально. «Что случилось? Что-то случилось».
Он только сказал: «Пожалуйста, подождите здесь, Кэтрин».
Служанка уставилась на неё. «Хотите чаю, миледи?»
Она лишь смутно осознала, о чём спросила. «Нет, но спасибо».
Дверь закрылась неохотно или, по крайней мере, так показалось, как будто слуга хотел поделиться тем, что происходит.
Кин вернулся, его красивое лицо было серьёзным, когда он закрыл за собой дверь. Он прошёл по ковру и взял её руки в свои. Они были ледяными. «Это был посланник из Адмиралтейства». Он сжал её руки крепче, когда она отстранилась. «Нет, послушай меня. Он захочет, чтобы ты знала». Он видел, как пульсирует её жилка, видел, как она подняла подбородок. Страх, вызов – всё это было в нём.
Произошло морское сражение. Корабль Ричарда участвовал в нём, но пока мало что известно. Должно быть, он возвращался в Англию со своей миссии. Шхуна доставила новости в Портсмут, а оттуда по телеграфу сообщили в Адмиралтейство.
Она оглядела комнату, словно пойманный зверь.
«Он ранен? Что мне делать? Я должен быть там, если...»
Он подвел ее к стулу, зная, что ей не хватает не силы или смелости, а направления, в котором ей следует себе указать.
«Ты должна подождать здесь, Кэтрин». Он видел, как тревога сменилась сопротивлением и отказом, и настаивал: «Он ожидает, что ты будешь здесь». Он опустился на одно колено рядом с её стулом. «Ты так много мне помогла. Позволь мне хотя бы попытаться сделать то же самое для тебя. Я буду к твоим услугам, пока мы не узнаем, что происходит».
«Когда?» Одно слово, которое прозвучало так, будто его вырвали из ее уст.
«Это должно произойти скоро. Завтра, послезавтра. Я чувствовал, что что-то не так, и всё же…» Он посмотрел мимо неё в огонь. «Я был слишком поглощен своими проблемами».
Кэтрин посмотрела на золотой кружевной узор на его рукаве. Неужели так и было? Как это будет? После всех их надежд. После всей их любви. Столько женщин, должно быть, знали это.
Она вдруг вспомнила о Нельсоне, о горечи Болито по отношению к тем, кто ненавидел его больше всех, но и громче всех оплакивал его смерть. Никто больше не говорил об Эмме Гамильтон. Словно её и не было, хотя она дала ему то, чего ему не хватало и в чём он нуждался больше всего на свете. Любовь и восхищение. Одно без другого было редкостью.
Она тихо, но твердо сказала: «Я никогда его не отдам».
Кин не был уверен, что именно имелось в виду, но он был глубоко тронут.
Она встала и пошла к двери, где обернулась; свет отражался в ее темных волосах.
«Пожалуйста, останься, Вэл». Она, казалось, колебалась. «Но я пойду в нашу комнату на некоторое время. Чтобы мы могли побыть вместе».
13. Выхода нет
БОЛИТО вцепился в фальшборт и смотрел, как небо становится ярче и ярче. Под его пальцами фальшборт был настолько покрыт солью, что казался грубым камнем. Но движение стало легче, когда «Трукулент», теперь с брам-стеньгами, натянутыми по ветру, нырнул через бурную череду закручивающихся гребней волн.
Он смотрел на солнце, пытающееся пробиться сквозь утреннюю дымку. Оно было словно яркое серебряное блюдо, подумал он, а бесцельные пучки облаков напомнили ему туман над рекой Хелфорд у него дома, в Корнуолле. В воздухе всё ещё чувствовался запах машинного масла с камбуза, и он видел, как матросы, работающие на верхней палубе, испытывают меньше напряжения, чем прежде, и намекнул Польше, что хорошая горячая еда – это прежде всего.
Он попытался представить себе корабль, направляющийся на юго-запад, с попутным ветром прямо за кормой, так что казалось, будто он плывёт по воде. Где-то, примерно в сорока милях по правому борту, виднелись суровые берега и фьорды Норвегии, за которыми лежала только Арктика. Часть датского побережья всё ещё была на траверзе, и, по приблизительным расчётам штурмана, примерно в тридцати милях отсюда. Достаточно далеко, чтобы быть вне поля зрения, но всё ещё в пределах досягаемости патруля Зеста. Он подумал о неприязни Польши к капитану Зеста. Если бы у него было больше времени в Лондоне, он, возможно, узнал бы её причину. Но он сомневался. Это было похоже на некий секрет, который каждый капитан бережно хранил, словно для защиты или угрозы.
Он прикрыл глаза, чтобы посмотреть назад, но преследователя с палубы не было видно. Серебряный луч солнца коснулся его глаза, и он поморщился, прежде чем прижать его к руке и снова взглянуть.
Рядом появился Инскип. «Вас беспокоит глаз?»
Болито вырвал руку: «Нет». Он добавил уже спокойнее: «Теперь, когда мы снова в открытом море, ты чувствуешь это сильнее?» Ему нужно постараться не быть застигнутым врасплох столь невинным замечанием. Инскип не мог знать. К тому же, была большая надежда, что его глаз полностью восстановится. Хвататься за соломинку? Возможно, но его это почти не беспокоило.
Инскип улыбнулся. «Подозреваю, твой парень Олдэй заслуживает больше похвал, чем чёртово море».
Болито впервые почувствовал необычайно сильный запах рома и то, что обычно бледное лицо Инскипа светилось.
Инскип шумно прочистил горло. «Чёрт возьми, он же сам и сварил зелье. Горячая каша, ром и бренди, похоже, – вот основные ингредиенты!»
Болито взглянул на Поланда, который был увлечён разговором со своим первым лейтенантом. Оба посмотрели на топы мачт, и после дальнейшего обсуждения наверх был отправлен уорент-офицер, чтобы присоединиться к наблюдателям с тяжёлой подзорной трубой, болтающейся на бедре.
Инскип обеспокоенно спросил: «Что это значит?» Он неопределённо указал на гакаборт. «Этот француз, конечно же, не может причинить нам вреда?»
Болито увидел, как Польша смотрит на него через палубу. Это было почти как вызов.
«Я бы приказал капитану развернуться и напасть на этот корвет, если бы не считал, что это будет пустой тратой драгоценного времени». Он потёр подбородок, снова представив себе свою карту. «Он цепляется за след. Падальщик, как дикая собака на поле боя, выжидает, чтобы обглодать кости». Он услышал крик Польши: «Приготовьтесь к подаче основного блюда, мистер…»
Уильямс! Я не потеряю дух этого солдата!
Палуба содрогнулась, а туго натянутый такелаж, казалось, завыл, когда корабль нырнул вперед под растущей пирамидой парусов.
Болито увидел Дженура у компаса и подумал, догадался ли тот, почему Польша наращивает паруса.
Инскип неопределённо произнёс: «Забавная штука с глазами». Он не заметил, как Болито настороженно взглянул на него. «Когда мне, например, оказал честь король…» Его речь становилась невнятной; должно быть, лекарство Оллдея подействовало хорошо. «Его Величество всё это время носил зелёный глазной щиток, и, говорят, он не может узнать ни единой души без сильного бинокля».
Болито вспомнил сухое замечание генерала о том, что он направлял руку короля. Возможно, оно было даже более верным, чем он предполагал.
Инскип резко спросил: «Ты думаешь, мы нарываемся на ловушку?» Сочетание рома и бренди придало его тону агрессивную нотку. «Как такое возможно? И какой в этом смысл?»
Болито тихо ответил: «Нас задержали на целую неделю. Какой в этом смысл?»
Инскип размышлял над этим. «Всё это было секретом, да и чего мог противник надеяться добиться за неделю?»
Болито сказал: «Когда шхуна «Пикл» прибыла в Фалмут 4 ноября прошлого года, её командир, лейтенант Лапнотьер, был первым, кто принёс в Англию весть о Трафальгаре и смерти Нельсона». Он вслушивался в каждое слово; важно было, чтобы Инскип понял. «Лапнотьер прошёл весь путь от Фалмута до Лондона, чтобы донести эту весть до Адмиралтейства».
«И?» – Инскип вспотел, несмотря на морозный воздух.
«Он прибыл в Лондон утром шестого числа. Весь этот путь занял всего два дня. Представьте, что французская разведка могла бы сделать за целую неделю!»
Он посмотрел на небо, где кое-где в облаках виднелись прожилки ледниково-голубого цвета.
Старший рулевой крикнул: «Спокойно, зур! Юго-запад!»
Болито добавил: «На юго-запад, сэр Чарльз, но ещё больше четырёхсот миль, если только…» Он увидел, что Польша движется к нему. «Что это?»
Поланд повернулся, словно желая, чтобы Инскип не услышал его слов. «Могу ли я предложить изменить курс и пойти дальше на юг, сэр Ричард?» Он посмотрел на туманный горизонт, на брызги, парящие над носом корабля. «Это увеличит расстояние, но…»
Болито бесстрастно посмотрел на него. «Мы также потеряем всякую возможность встречи на станции Зеста. Но ты уже это знал?»
Польша редко высказывала столь определенные предложения, которые впоследствии могли сделать его уязвимым для критики или чего-то похуже.
Болито настаивал: «У вас есть основания сомневаться в намерениях капитана Вариана?» Он наблюдал за эмоциями, за тревогой, отражавшейся на лице Поланда. «Ваш долг – рассказать мне. Ответственность командира, которую вы заслужили и которую, очевидно, цените, делает этот долг неизбежным!»
Польша выглядела загнанной в ловушку. Наедине со своим командованием он был вторым после Бога. Столкнувшись с вице-адмиралом, чьё имя было известно почти всей стране, он внезапно лишился власти, оказавшись под угрозой из-за своей неожиданной вспышки гнева.
Он ответил с несчастным видом: «Я служил с Варианом несколько лет назад. Я был его первым лейтенантом, и должен признать, что там, в Вест-Индии, я не видел особых шансов на повышение, не говоря уже о командовании кораблём. Нас направили на Ямайку по настоятельной просьбе губернатора… там произошло восстание рабов, представлявшее определённую опасность для жителей и плантаций».
Болито это видел. Это случилось во время непростого Амьенского мира, когда многие думали, что война закончилась, что Франция и её союзники, как и Англия, истощили свои силы в постоянных сражениях на море и на суше. Будучи первым лейтенантом, Поланд ухватился бы за возможность действовать, как утопающий за кусок пробки.
«Я помню это. Было много убийств и жестоких расправ, судя по всему».
Поланд, похоже, не слышал его. «Мы получили сообщение от торговца, что плантация осаждена толпой рабов. Она находилась слишком далеко от берега, чтобы подавить её огнём, поэтому капитан Вариан приказал мне взять вооружённый отряд и разогнать рабов». Он вытер рот тыльной стороной ладони, не обращая внимания на Дженура и бдительные взгляды
Лейтенант Уильямс у перил квартердека. «Толпа? Боже мой, когда мы добрались до места, это было больше похоже на обезумевшую от крови армию!» Он содрогнулся. «Владельцев и их людей изрубили насмерть, как ленты, их жёны… ну, они, должно быть, приветствовали смерть, когда она пришла!»
«И Вариан снялся с якоря, я прав?»
Поланд уставился на него. «Да, сэр Ричард. Он думал, что нас постигнет та же участь, что и этих бедных, изуродованных тварей. Вариан не мог вынести перспективы неудачи или быть связанным с ней. Он отплыл и доложил адмиралу, что потерял с нами связь и не может помочь». Он добавил с внезапным гневом: «Если бы не прибытие местного ополчения, он тоже был бы прав!»
«Палуба! Корвет поднимает паруса!»
Болито увидел пустоту во взгляде Польши и подумал, что тот, возможно, даже не услышал.
Поланд продолжал тем же ровным голосом. «Вариан никогда не участвовал в крупных сражениях. Ему больше по душе охота на контрабандистов и преследование каперов». Он словно выпрямился, глядя на Болито с прежней чопорностью. «Мне следовало бы его осудить. Я не горжусь тем, что сделал. Он рекомендовал меня на командование». Он оглядел свой корабль. «Я получил Трукулента, поэтому промолчал».
Болито поплотнее надвинул шляпу на лоб, чтобы дать себе время подумать. Если хотя бы половина этого была правдой, то Вариан представлял угрозу для всех, кто от него зависел. Он вспомнил о том, как Зест покинула базу в Доброй Надежде; о трагическом конце маленькой шхуны «Миранда», пока её палач спешил в безопасное место.
Значит, ты трус?
«Палуба там!» Болито увидел, как Дженур прикрыл глаза, чтобы взглянуть на мачты. «Паруса на ветреный нос!»
Поланд перевёл взгляд с мачты на Болито. «Прошу прощения, сэр Ричард. Я поспешил!» Он, вероятно, видел, как его единственная команда ускользает из рук.
Инскип с трудом сглотнул. «Вы оба неправы, чёрт возьми!» Он вытер глаза платком. «Держу пари, Зест заставит этого проклятого француза показать чистую пару каблуков!»
«Палуба!» – голос впередсмотрящего на фок-мачте вдруг стал громким, когда ветер завыл от топселей. «Это французский фрегат, сэр!»
Болито видел, как лица повернулись к нему, на этот раз не к капитану. Значит, Зест их не ждал. Вместо этого ловушка вот-вот захлопнется. Болито посмотрел на раскрасневшееся лицо Инскипа и постарался говорить спокойно. «Нет, сэр Чарльз, боюсь, мы оба были правы». Он повернулся к Польше. «Разрешите действовать, пожалуйста!»
«Палуба там!» Кто-то у штурвала застонал, а впередсмотрящий крикнул: «Второй парус за кормой, сэр!»
«Корвет поднял флаг, сэр!»
Поланд облизал губы. Два корабля сближались на сходящемся галсе, третий продолжал преследовать их сзади. Справа ветер дул во всю мощь, на противоположном траверзе, всё ещё вне поля зрения, виднелся датский берег. В эти мимолетные секунды он всё видел. Пасть сжималась вокруг его корабля. Либо быть выброшенным на берег в безнадёжной погоне за кормой, либо остаться и быть уничтоженным превосходящим противником. Он посмотрел на своего первого лейтенанта тусклыми глазами. «Пора в бой, мистер Уильямс, и готов к бою, когда вам будет удобно».
Флейтисты морской пехоты побежали к местам, поправляя свои барабаны, пока не получили короткий кивок от сержанта Королевской морской пехоты.
Болито увидел, как Аллдей шагает по палубе, небрежно заткнув за пояс абордажную саблю. Дженур тоже поглаживал свой прекрасный меч, и его лицо вдруг приняло решительный вид, когда барабаны загрохотали, призывая оружие.
Инскип ахнул: «Может быть, Зест уже здесь?» Никто не произнес ни слова, и его голос почти утонул в топоте босых ног, топоте морских пехотинцев на корме и грохоте срываемых защитных экранов, освобождающих корабль от препятствий. «Зачем такая демонстрация силы?» – почти умолял он.
Болито наблюдал, как большие флаги «Трукулента» поднимаются на гафеле и топе мачты. Вызов принят.
Он сказал: «Они знали, сэр Чарльз. Один из самых важных эмиссаров Его Величества и, что немаловажно, старший офицер! Именно тот предлог, который искали французы. Если нас возьмут, у Наполеона будет всё необходимое, чтобы дискредитировать датчан за их тайные переговоры с нами и тем самым ослабить решимость Швеции и России противостоять ему! Боже мой, даже ребёнок должен это понять!»
Инскип не стал вызывать гневное презрение Болито. Он оглядел орудийные расчёты, суету с тали и гандшпилями, когда каждое орудие было готово к бою.
Затем он взглянул наверх, на сети, которые натягивали по палубам от трапа к трапу, чтобы защитить эти самые команды от падающих обломков и мусора. Даже шлюпки уже раскачивали, готовясь спустить на воду и отпустить на волю, чтобы победители смогли их найти.
Для большинства моряков лодки были символом выживания, и Болито видел, как некоторые из них отвлекались от работы, чтобы наблюдать за происходящим, и мрачную реакцию алых взводов морских пехотинцев, которые схватились за мушкеты «Браун Бесс» и примкнутые штыки. Получив приказ, они расстреливали любого, кто сеял панику или провоцировал беспорядки.
Это всегда был неприятный момент, подумал Болито. Выжить, возможно, и возможно, но опасность острых как бритва осколков, летящих с многоярусных лодок, когда битва уже началась, была куда опаснее.
Уильямс прикоснулся к шляпе, его глаза расширились. «К бою готов, сэр!»
Поланд холодно посмотрел на него и сказал: «Это было сделано очень умно, мистер Уильямс». Он посмотрел мимо него на ряды наблюдающих орудийных расчётов, которые ещё мгновение назад думали только о том, как бы получить ещё один глоток в награду за свои старания. «Не заряжайте и не выбегайте пока». Он повернулся к Болито. «Мы готовы, сэр Ричард». Его бледные глаза были мутными, как у уже мёртвого человека.
Инскип коснулся рукава Болито. «Ты собираешься с ними драться?» – в его голосе звучало недоверие.
Болито не ответил. «Можете поднять мой флаг на носу, капитан Поланд. Думаю, больше не осталось секретов, которые можно было бы хранить».
Плечи Инскипа словно поникли. Это был, пожалуй, самый внятный ответ из всех.
По мере того, как следующий час безжалостно тянулся, небо прояснялось, облака рассеивались, словно озаряя пейзаж. Но солнце не грело, а брызги, пролетая над плотно натянутыми сетками гамака, ощущались как осколки льда.
Болито взял у старшего мичмана большую подзорную трубу и подошёл к бизань-вантам. Не спеша он забрался на ванты и, придя в себя, ждал, пока прояснится разум. Он без труда видел, как головной французский фрегат всё ещё держится своего первоначального сходящегося галса, каждый парус расправлен и вздут от ветра. Он был большим, с сорока орудиями или больше, его трёхцветный флаг выделялся, словно блестящий металл. Другое судно было немного меньше, но вполне не уступало «Трукуленту». Он очень осторожно поднял тяжёлый бинокль и наблюдал, как изображение становится чётче. Как близко оно теперь выглядело; он мог представить себе звуки голосов и скрип орудийных снастей, когда команды нетерпеливо ждали приказа. Вокруг и за спиной он чувствовал тишину и знал, что все взгляды обращены на него, пока он изучает противника, сравнивая их шансы со своей уверенностью. Видя смерть в любой неопределённости. Французы не спешили, несмотря на огромное давление парусов. Если бы был хоть какой-то шанс… Он с внезапным гневом захлопнул стекло. «Я никогда не должен так думать, иначе мы уже пропали».
Он вернулся на палубу и передал телескоп мичману.
«Благодарю вас, мистер Феллоуз». Он не заметил радостного удивления в глазах юноши, так легко узнавшего его имя. Он перешёл на сторону Поланда, где Инскип и его секретарь, мрачный Агню, с нетерпением ждали его оценки.
Болито, обойдя остальных, сказал: «Капитан Поланд, пожалуйста, увеличьте паруса». Он взглянул на реи и высокие паруса на фоне бледно-голубого неба. «Ветер немного стих – думаю, вам не удастся выбить из неё паруса».
Он ожидал протеста, даже спора, но прежде чем Поланд отвернулся, чтобы передать приказ первому лейтенанту, Болито показалось, что он увидел на его застывшем лице нечто вроде облегчения. Раздались крики, и руки снова взметнулись вверх с ловкостью обезьян. С квартердека Болито видел, как огромный грота-рей сгибается, словно лук, под попутным ветром, слышал треск и скрежет парусов, когда оставшиеся королевские чины освободились, чтобы дать толчок кораблю.
Польша вернулась, тяжело дыша. «Сэр?»
Болито испытующе посмотрел на него. Не тот человек, который сломается, что бы он ни думал о предстоящем бою и его вероятном исходе. «Сегодня французы примут свою обычную тактику. Головной корабль продолжит сближаться, пока не сможет достать нас огнём». Он увидел, как мрачные глаза Польши следят за его рукой, когда тот указывает на противника, словно уже видит ослепительные вспышки выстрелов. «Я уверен, что их старший офицер будет уверен в себе, возможно, даже слишком».
Инскип пробормотал: «Я бы тоже был на его месте!»
Болито проигнорировал его. «Он попытается вывести из строя Трукулента, несомненно, цепными ядрами или лэнгриджем, пока его спутник попытается прострелить нашу корму. Разделённая атака обычно используется именно так». Он видел, как его слова достигли цели. «Этого не должно случиться». Он видел, как Польша вздрогнул, когда где-то высоко над палубой лопнул трос. Словно пистолетный выстрел. «Если им позволят взять нас на абордаж, нам конец». Он кивнул в сторону кормы. «А наша маленькая падальщик всегда ждёт, чтобы внести свой вклад в бой».
Поланд облизал губы. «Что нам делать, сэр Ричард?»
Инскип резко ответил: «По-моему, это безнадежно!»
Болито повернулся к нему. «Ну, нет, сэр Чарльз! Так что, если вы не можете предложить ничего разумного, предлагаю вам спуститься на кубрик и сделать что-нибудь полезное, чтобы помочь хирургу!» Он увидел, как Инскип вспыхнул от гнева, и с горечью добавил: «И если вы когда-нибудь снова доберётесь до Лондона, позвольте мне предложить вам объяснить вашим и моим капитанам, что они просят вас сделать!» Он коротко махнул рукой в сторону присевших орудийных расчётов. «С чем они сталкиваются каждый раз, когда королевский корабль призывают к оружию!»
Когда он снова обернулся, Инскип и его секретарь исчезли. Он улыбнулся удивлению Поланда и сказал: «Думаю, лучше бы это оставили нам, а, капитан?» Он вдруг снова успокоился, настолько, что потерял чувствительность во всех конечностях. «Я приказал поднять больше парусов, чтобы французы подумали, что мы пытаемся удрать. Они уже следуют нашему примеру, я вижу, изо всех сил, ведь это действительно ценная добыча. Английские заговорщики и отличный фрегат в придачу – нет, француз не захочет упустить такую возможность!»
Поланд медленно кивнул, понимая: «Вы собираетесь привести судно в порядок и развернуться, сэр Ричард?»
«Ага», – он коснулся его руки. «Пойдем, пройдемся немного. Враг не появится в зоне досягаемости, думаю, через полчаса. Я всегда считал, что это помогает расслабить мышцы и успокоить разум». Он улыбнулся, зная, как важно для отряда Трукулента видеть своего капитана в непринужденной обстановке.
Болито добавил: «Это нужно будет сделать с умом, мгновенно убрав паруса, как только руль перевернётся. Тогда мы сможем сделать галс между ними и сместить их обоих».
Поланд отрывисто кивнул. «Я всегда хорошо их тренировал, сэр Ричард!»
Болито сцепил руки за спиной. Это было больше похоже на правду. Польша, не поддающаяся никакой критике. Он должен был верить. Он должен был думать только о первом ходе.
Болито сказал: «Могу ли я предложить вам разместить вашего первого лейтенанта у фок-мачты, чтобы он мог контролировать и даже наводить каждое орудие самостоятельно. Времени на второй шанс не будет». Он увидел, как тот кивнул. «Там не место для младшего лейтенанта».
Поланд окликнул Уильямса. Пока они горячо обсуждали что-то, многозначительно поглядывая на ближайшую пирамиду парусов, Болито сказал Дженуру: «Держи шаг, Стивен». Он увидел, как флаг-лейтенант моргнул. «Боюсь, сегодня будет жарко».
Олдэй помассировал грудь рукой и наблюдал за слишком привычными приготовлениями и за тем, как третий лейтенант пристально смотрел на Уильямса, проходя мимо него на корму. Вероятно, он воспринял своё отстранение от носовых орудий как неуверенность в своих силах. Скоро он узнает, почему Олдэй принял такое решение. Он вдруг вспомнил о предложении Болито.
Возможно, небольшой пивной близ Фалмута, где нужно будет заботиться о розовощёкой вдовушке. Больше никаких опасностей, криков раненых и умирающих, ужасного грохота падающих балок. И боли, постоянной боли.
«Головной корабль уходит, сэр!»
Поланд взглянул на Болито, а затем резко сказал: «Очень хорошо, откройте иллюминаторы. Зарядите и разрядите правую батарею!»
Болито сжал кулак. Польша помнила. Если бы он развернул орудия с обеих сторон, это показало бы противнику его намерения так же ясно, как если бы он подал сигнал.
«Готов, сэр!» Это был Уильямс, который почему-то оказался не на своем месте – на носу, а не на квартердеке.
"Закончиться! "
Визжа, словно рассерженные свиньи, восемнадцатифунтовки главной палубы подкатили к своим портам, причем экипажи следили друг за другом, так что бортовой залп воспринимался как единый.
Раздался глухой хлопок, и через несколько секунд из моря примерно в пятидесяти ярдах от правого борта вырвался тонкий водяной смерч. Прицельный выстрел.
Поланд вытер лицо пальцами. «Приготовьтесь к действию! Будьте готовы, мистер Халл!»
Болито увидел, как Мунро, второй лейтенант, подошел к штурманскому столу возле люка и откинул его брезентовый чехол.
Болито медленно прошел мимо напряженной группы у штурвала, мимо морских пехотинцев, ожидающих у брасов и фалов, понимая, что при таком количестве парусов над ними одна ошибка может раздавить их лавиной сломанных мачт и такелажа.
Молодой лейтенант напрягся, когда тень Болито упала на открытый вахтенный журнал, в котором он только что записал время первого выстрела.
«Могу ли я что-то сделать, сэр Ричард?»
«Я просто посмотрел на дату. Но нет, это не важно».
Он снова отстранился и понял, что Олдэй приблизился к нему.
У него был день рождения. Болито коснулся медальона через рубашку. Пусть любовь всегда оберегает тебя.
Я словно услышал, как она произнесла те же слова вслух.
Поланд резко опустил руку. «Сейчас!»
За считанные секунды, или так казалось, огромные поля были собраны и развернуты по своим местам, открываясь окружающему их морю, словно занавес на сцене.
«Руль на ветер! Круче, черт побери!»
Голоса и крики эхом разносились по палубе: матросы бросались на брасы, чтобы вытащить реи, пока палуба качнулась от резкого изменения курса. Орудийные расчёты бросили свои заряды и бросились на противоположный борт, чтобы пополнить поредевшее число людей, и, как только порты со скрипом открылись, они выпалили из своих восемнадцатифунтовок, на этот раз благодаря крутому наклону палубы. Брызги хлынули через порты и через сетки, и некоторые из команды изумлённо застыли, когда головной французский фрегат, казалось, материализовался прямо перед ними, хотя всего несколько мгновений назад он был на противоположном траверзе.
«Как повезёт!» – лейтенант Уильямс поднял шпагу, шатаясь по палубе у карронады левого борта. «Гинея за первый удар!»
Мичман по имени Браун крикнул: «Я удвою это, сэр!»
Они ухмылялись друг другу, словно мальчишки.
"Огонь! "
Батарея открыла огонь одновременно, оглушительный рёв длинных восемнадцатифунтовок полностью заглушил звуки ответного огня противника. Французский капитан был застигнут врасплох, и лишь половина его орудий была направлена на стремительно лавирующий «Трукулент». Паруса противника пребывали в полном хаосе, поскольку марсовые матросы пытались оттеснить его и последовать примеру «Трукулента».
На корме, у компасного ящика, Болито почувствовал, как содрогнулась палуба, когда вражеские снаряды врезались в корпус. Море было усеяно летящими цепными ядрами, предназначенными для мачты и такелажа «Трукулента».
Поланд крикнул: «Приготовьтесь к правому борту, мистер Уильямс!»
Матросы поспешили вернуться на свои места у другой батареи, как они уже много раз отрабатывали. Дистанция была гораздо больше, и второй французский корабль лёг носом вперёд, его марсели колыхались, разбрасывая ветер, пока капитан пытался сменить галс.
«Как повезёте, ребята!» Уильямс присел у первого дивизиона орудий и взмахнул мечом. «Огонь!»
