Текст книги "Единственный победитель"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Болито спрятал улыбку. Казалось, адмирал одержал победу, сидя в этой самой комнате.
Годшале говорил: «Другие французские силы вступили в бой и потеряли несколько кораблей, прежде чем отступить обратно в гавань».
Болито поставил стакан и с горечью посмотрел на него. «Как я завидую Дакворту. Решительный шаг, хорошо продуманный и реализованный. Наполеон, должно быть, в ярости».
«Ваша работа в Кейптауне была не менее важна, сэр Ричард». Годшале снова наполнил бокалы, чтобы дать себе время подумать. «Благодаря вашему оперативному вмешательству ценные корабли были освобождены для флота. Именно поэтому я предложил вас на эту должность». Он лукаво подмигнул. «Хотя я знаю, что вы тогда подозревали мои мотивы, но что?»
Болито пожал плечами. «Это мог бы сделать и посткапитан».
Годшаль предостерегающе погрозил пальцем. «Совсем наоборот. Им нужен был пример. Поверьте, я знаю!» Он решил сменить тему. «У меня для вас есть ещё новости». Он подошёл к своему столику, и Болито впервые заметил, что тот хромает. Эта проблема, как он думал, была общей с лордом Сент-Винсентом. Подагра – слишком много портвейна и роскошная жизнь.
Годшал взял какие-то бумаги. «Я рассказывал вам о вашем новом флагмане, «Чёрном принце». Насколько я понимаю, это прекрасное судно, отвечающее самым высоким требованиям».
Болито был рад, что смотрит в свои бумаги, а не видит собственной мятежной улыбки. Понимаю. Как это похоже на капитана Поланда. Просто на всякий случай, на случай, если что-то окажется не так.
Годшал поднял взгляд. «Вы уже выбрали своего флагманского капитана, или мне нужно спрашивать?»
Болито ответил: «При других обстоятельствах я бы без колебаний выбрал Валентина Кина. Учитывая его предстоящую свадьбу и тот факт, что он постоянно работал в тяжёлых условиях, мне не хочется просить его об этом».
Годшале сказал: «Мой подчинённый действительно получил письмо от вашего последнего капитана с предложением своих услуг. Мне это показалось странным. Я мог бы ожидать, что он сначала обратится к вам». Его брови снова поднялись. «Хороший человек, не правда ли?»
«Отличный капитан и надёжный друг». Трудно было ясно мыслить, когда Годшал говорил о новом корабле. Что случилось с Кином? Это было совершенно непонятно.
Годшал говорил: «Конечно, в эти трудные времена лейтенанты могут быть довольно молодыми, а более опытные профессионалы – гораздо старше. Но ведь никто из нас не теряет годы, не так ли?» Он вдруг нахмурился. «Поэтому я был бы признателен за быстрое решение. Многие капитаны отдали бы жизнь за возможность ходить под парусом».
Черный Принц с вашим флагом во главе».
«Вы окажете мне большую услугу, милорд, если позволите мне время разобраться в этом вопросе». Он говорил так, словно умолял. Он действительно так и думал.
Годшале лучезарно улыбнулся. «Конечно. Зачем нужны друзья, а?»
Болито бросил быстрый взгляд на богато украшенные настенные часы – искусную конструкцию с позолоченными херувимами, поддерживающими их, их раздутые щеки символизировали четыре ветра.
Он сказал: «В настоящее время я буду в Лондоне, милорд, по адресу, который я дал вашему секретарю».
Веселье Годшеля, казалось, угасло; улыбка застыла на его губах. «Э-э, да, именно так. Городской дом лорда Брауна. Он был вашим флаг-лейтенантом, прежде чем уйти из флота?»
«Да. Хороший друг».
«Хм, похоже, у тебя в этом нет недостатка!»
Болито ждал. Годшале рисовал всё это в своём воображении. Он и Кэтрин вместе, не заботясь о том, что подумают люди. Он встал и поправил меч на поясе.
Годшел тяжело сказал: «Я не хочу раздувать былую страсть, но есть ли хоть какой-то шанс, что ты вернёшься... э-э... Чёрт возьми, мужик, ты же понимаешь, о чём я!»
Болито покачал головой. «Ни в коем случае, милорд. Теперь вам лучше знать: я знаю, что ваша дама – подруга моей жены. Было бы неправильно разжигать чувства, на которые не обратят внимания».
Годшал смотрел на него, словно пытаясь придумать какой-нибудь сокрушительный ответ. Когда это не удалось, он сказал: «Мы скоро встретимся снова. Надеюсь, тогда у меня будет для вас новая информация. Но до той поры позвольте мне напомнить вам кое-что. Французский удар может покалечить или убить человека, но на берегу он может пострадать не меньше, а его репутация может быть подорвана сотней способов!»
Болито подошёл к двери. «Я всё ещё считаю, что первый вариант опаснее, милорд».
Когда дверь закрылась, адмирал лорд Годшале ударил кулаком по бумагам. «Будь проклята его наглость!»
Осторожно открылась еще одна дверь, и из-за нее выглянул секретарь адмирала.
«Мой господин?»
Годшале сердито посмотрел на него. «Ни хрена себе!»
Мужчина поморщился. «Ваш следующий приём состоится совсем скоро, милорд».
Годшале осторожно сел и налил себе ещё стакан мадеры. «Я приму его через полчаса».
Секретарь настаивал: «Но больше никого нет, милорд, пока...»
Адмирал резко воскликнул: «Неужели в Адмиралтействе никто меня не слушает? Я всё знаю! Но если повезёт, сэр Ричард Болито возобновит знакомство с контр-адмиралом Херриком в приёмной. Я хочу дать им возможность вспомнить былые времена. Понимаете?»
Секретарь этого не видел, но знал, что лучше не ждать очередной тирады.
Годшал вздохнул, глядя на пустую комнату. «Нельзя успеть всё!»
В приёмной сидели два капитана, избегая взглядов друг друга и стараясь держаться как можно дальше друг от друга. Болито знал, что они пришли к какому-то старшему офицеру или должностному лицу Адмиралтейства; он разделял их тревогу и беспокойство чаще, чем мог вспомнить. Повышение или выговор? Новое командование или первый шаг к забвению? Всё это было обычной работой в Адмиралтействе.
Оба капитана вскочили на ноги, когда Болито прошёл через длинный зал. Он кивнул им, принимая их узнавание и любопытство. Они гадали, зачем он здесь и что это может косвенно означать для них. Скорее всего, их интересовал сам человек, а не вице-адмирал; его репутация, правдивая или ложная.
Болито больше беспокоило заявление Годшеля о его флаг-капитане. Он всё ещё с трудом мог поверить в это. Он знал, как Кин переживал из-за разницы в возрасте между ним и прекрасной Зенорией. Девушке, которую он спас с транспорта по пути в Ботани-Бэй, Кин, был сорок один год, а ей почти двадцать два. Но их любовь друг к другу так внезапно расцвела из страданий и стала очевидной для всех, кто их знал. Он должен был выяснить, что произошло. Если Кин выразил готовность стать его флаг-капитаном только из дружбы или преданности, Болито придётся его отговаривать.
Он почти добрался до высоких двойных дверей в дальнем конце, когда они распахнулись, и он увидел Томаса Херрика, стоявшего как вкопанный и смотревшего на него так, словно тот только что упал с неба.
Херрик был коренастым и слегка сутулым, словно бремя контр-адмиральских обязанностей давало о себе знать. В его каштановых волосах проглядывала седина, но он ничуть не изменился с тех пор, как отплыл на помощь Гипериону в том последнем, ужасном сражении.
Его ладонь была такой же твердой, как и при их первой встрече, когда он был одним из помощников Болито в Фаларопе; а голубые глаза были ясными и такими же уязвимыми, как в тот самый день.
«Что ты...» – начали они оба одновременно.
Затем Болито тепло сказал: «Так приятно тебя видеть, Томас!»
Херрик настороженно взглянул на двух капитанов, словно убеждаясь, что они находятся вне зоны слышимости. «И вам, сэр Ричард». Он неловко улыбнулся. «Ричард».
«Вот так-то лучше». Болито наблюдал за неуверенностью своего старого друга. Значит, всё осталось по-прежнему. Из-за Кэтрин. Он отказывался с этим смириться, не мог заставить себя понять, как это между ними произошло. Болито сказал: «Мне дали «Чёрного принца». Я подниму свой флаг, как только он будет снаряжен, когда бы это ни случилось. Ты же знаешь эти верфи и их странные обычаи!»
Херрика не удалось привлечь. Он внимательно изучил лицо Болито и тихо спросил: «Как твои глаза?» Тот покачал головой, и Болито увидел в нём что-то от человека, которого всегда знал и которому доверял. «Нет, я никому не говорил. Но я всё ещё думаю…»
Болито спросил: «Что ты делаешь?»
Подбородок Херрика был зарыт в шейный платок, что вошло у него в привычку, когда он боролся с какой-то проблемой.
«Бенбоу у меня всё ещё есть», – он выдавил улыбку. «Зато новый флаг-лейтенант. Избавился от этого парня с французской фамилией, Де Бру… слишком мягкотелый на мой вкус!»
Болито почувствовал странную грусть. Прошло всего несколько лет с тех пор, как Бенбоу поднял свой флаг, а Херрик был капитаном. Корабли, если они умеют мыслить, должны иногда задумываться о людях и судьбах, которые ими управляли.
Херрик достал часы. «Я должен представиться лорду Годшалу». Он произнёс это имя с неприязнью. Болито прекрасно представлял себе, как Херрик относился к адмиралу.
Подумав, Херрик сказал: «Мне предстоит командовать эскадрой в патрулировании Северного моря». Он искренне улыбнулся. «Новый фрегат Адама, «Анемон», – мой единственный! Некоторые вещи не меняются, но я очень рад, что он со мной».
Где-то пробили часы, и Херрик быстро сказал: «Ты же меня знаешь – я ненавижу непунктуальность».
Болито наблюдал за его борьбой, но когда она вырвалась наружу, это было совсем не то, чего он ожидал.
«Ваш новый флагман? Он завершает строительство в Чатеме?» Он поспешил продолжить, словно то, что его беспокоило, не могло удержаться от ответа. «Когда вы посетите корабль, а я слишком часто был вашим подчиненным в прошлом, чтобы не знать ваших привычек, не найдёте ли вы время навестить мою Дульси?»
Болито мягко спросил: «Что случилось, Томас?»
«Я не уверен, и это правда. Но она так устала в последнее время. Слишком много работает на благотворительность и тому подобное и не отдыхает, когда я в море. Я ей постоянно говорю, но ты же знаешь, каково это. Полагаю, она одинока. Если бы нам повезло иметь детей, пусть даже таких, как вы с леди Белиндой…» Он оборвал себя, смущённый собственным открытием. «Так устроен мир, наверное».
Болито коснулся его рукава. «Я пойду к ней. Кэтрин всё пытается затащить меня к хирургу, так что, может быть, мы найдём кого-нибудь, кто сможет помочь Дульси».
Голубые глаза Херрика словно посуровели. «Простите. Я не подумал. Возможно, я был слишком увлечён собственными переживаниями и на мгновение забылся». Он оглядел комнату. «Может быть, вам лучше не навещать Дульси».
Болито уставился на него. «Этот барьер всё ещё между нами, Томас?»
Херрик с тоской посмотрел на него. «Это не моя вина». Он собирался уйти. «Желаю тебе всего наилучшего, Ричард. Ничто не сможет отнять у меня моего восхищения. Никогда».
«Восхищение?» Болито посмотрел ему вслед и крикнул: «Это всё, что случилось, Томас? Чёрт возьми, мужик, неужели мы настолько обыкновенные?»
Когда Херрик проходил мимо, оба капитана были на ногах, их взгляды метались между флагманами, словно они с трудом могли поверить тому, чему стали свидетелями.
Затем Болито оказался за пределами внушительного фасада Адмиралтейства, дрожа от холода, несмотря на солнечный свет и прогуливающихся людей.
«Убирайся отсюда, негодяй!»
Болито поднял взгляд, всё ещё тяжело дыша, и увидел молодого человека в сопровождении двух девушек, грозивших кулаком скрючившейся у обочины фигуре. Контраст был настолько ярким, что у него закружилась голова… элегантно одетый молодой бродяга с хихикающими друзьями и сгорбленная фигура в рваном красном пальто, протягивающая жестяную кружку.
«Ну и ну!» Болито увидел, как они удивленно обернулись, а несколько прохожих остановились, чтобы посмотреть, что будет дальше. Не обращая на них внимания, Болито направился к человеку в потертом красном пальто.
Нищий отрывисто произнес: «Я ничего не делал, сэр!»
Кто-то крикнул: «Здесь нельзя торчать!»
Болито тихо спросил: «В каком полку вы служили?»
Мужчина посмотрел на него, словно ослышался. У него была только одна рука, а тело было сильно искалечено. Он выглядел древним, но Болито догадался, что он моложе его самого.
«Тридцать первый пехотный полк, сэр». Он с вызовом посмотрел на зевак. «Старый Хантингдонширский полк. Мы служили морскими пехотинцами». Его внезапная гордость, казалось, улетучилась, когда он добавил: «Я был с лордом Хау, когда получил эту партию».
Болито повернулся на каблуках и несколько секунд смотрел на молодого человека.
«Я не буду просить вас об этом, сэр, потому что я прекрасно вижу, кто вы!»
Юноша побледнел. «Ты не имеешь права...»
«О, конечно. Прямо сейчас к нам приближается лейтенант из вербовочной группы Тауэр-Хилл. Одно моё слово, и вы сами узнаете, каково это – сражаться за своего короля и страну!»
Он злился на себя за такую дешевую ложь. Ни одна вербовочная группа никогда не сунулась в богатые и престижные края. Но молодой человек исчез, оставив даже своих товарищей смотреть ему вслед с удивлением и унижением от того, что его бросили.
Болито бросил горсть монет в чашу. «Бог с тобой. Никогда не думай, что то, что ты сделал, было напрасным». Он увидел, как мужчина с изумлением смотрит на золотые гинеи, и понял, что тот говорит это ради его же блага. «Твоя смелость, как и твои воспоминания, должна поддерживать тебя».
Он отвернулся, глаза его щипало, и тут он увидел, как к нему подъезжает карета. Она распахнула дверцу, прежде чем кучер успел спрыгнуть, и сказала: «Я видела, что ты сделал». Она коснулась его губ пальцами. «Ты выглядел таким расстроенным… что-то случилось там, что тебе навредило?»
Он похлопал её по руке, когда карета, грохотая, вернулась в бесцельный поток машин. «Похоже, это вредит всем нам. Я думал, что понимаю людей. Теперь я не так уверен». Он посмотрел на неё и улыбнулся. «Я уверен только в тебе!»
Кэтрин взяла его под руку и выглянула в окно кареты. Она видела, как Херрик поднимался по ступеням Адмиралтейства. Остальное, включая гневную конфронтацию Болито с молодым денди, не требовало объяснений.
Она тихо ответила: «Тогда давайте воспользуемся этим по максимуму».
Том Оззард остановился, прислонившись к каменной балюстраде, чтобы сориентироваться, и удивился, что не запыхался. Человечек шёл уже несколько часов, иногда едва осознавая своё местонахождение, но в глубине души прекрасно представляя себе конечную цель.
Вдоль набережной Темзы, затем пересекая грязные переулки, где обветшалые карнизы почти соприкасались над головой, словно закрывая дневной свет. Вокруг него на каждом шагу был Лондон, который он помнил, словно это было вчера. Кишащий жизнью и уличными криками, воздух пропитан конским навозом и запахом канализации. На одном углу мужчина горланил свой товар: свежие устрицы в бочке, где несколько моряков пробовали их на вкус, запивая крепким элем. Оззард несколько раз видел реку во время своей прогулки. От Лондонского моста до Собачьего острова она была забита торговыми судами, их мачты и реи качались вместе на волнах, словно безлистный лес.
В шумных трактирах вдоль реки матросы толкали размалёванных шлюх и спускали деньги на пиво и женевскую воду, не зная, когда они вернутся и вернутся ли вообще после того, как их корабли причалят. Казалось, никого из них ничуть не тревожили ужасные, гниющие останки пиратов, висевшие в цепях на причале для казней.
Оззард затаил дыхание; ноги сами вынесли его на эту улицу, словно он и не имел к этому никакого отношения.
Он обнаружил, что его дыхание стало более учащенным, когда он помедлил, прежде чем заставить ноги нести его по мощёной дороге. Это было словно часть его многочисленных кошмаров. Даже лёгкий, тускло-оранжевый вечерний свет сгущался над причалами и складами лондонских доков; говорили, что в этой части Лондона было больше воров и головорезов, чем во всей остальной стране. Это была, или была, респектабельная улица на Уоппинг-Уолл. Небольшие, аккуратные домики, принадлежавшие или сдававшиеся в аренду лавочникам и клеркам, агентам продовольственных складов и честным торговцам.
Луч тусклого солнца отражался от верхнего окна его старого дома. У него перехватило дыхание. Словно оно наполнилось кровью.
Оззард дико огляделся вокруг, его сердце колотилось, словно хотело вырваться из его хрупкого тела. Это было безумие; он был безумен. Ему не следовало приезжать, здесь, возможно, ещё были люди, которые его помнили. Но когда Болито приехал в Лондон, он сопровождал его в другой карете. Он сам и Йовелл. Каждый такой… разный, и всё же каждый – часть другого.
Едва смея пошевелиться, он повернул голову, чтобы посмотреть на магазин, стоявший прямо напротив ряда аккуратных домов.
В тот ужасный день, когда он бежал из дома, не обращая внимания на кровь на своих руках, он остановился и уставился на эту же лавку. Тогда она называлась «Том Оззард, писец». Теперь он расширил помещение и добавил к своему имени «amp; Son».
Он вспомнил случай, когда хирург сэр Пирс Блэчфорд высказался об этом самом писце и заметил, что это был единственный раз, когда он слышал имя Оззарда. Он чуть не упал в обморок. Зачем я пришёл?
«Ты что-то ищешь, приятель?»
Оззард покачал головой. «Нет. Спасибо». Он отвернулся, скрывая лицо.
«Как хочешь». Незнакомец пошатнулся и направился к таверне, которая, как знал Оззард, находилась за магазинами. Знал, потому что по дороге домой заскочил туда выпить имбирного пива. Адвокат, нанявший его старшим клерком, отпустил его пораньше, чтобы выразить благодарность за всю проделанную им дополнительную работу. Если бы только он не зашёл выпить. Даже когда эта смутная мысль зародилась в его голове, он понял, что обманывает себя. Должно быть, она смеялась над ним месяцами. Ждала, когда он придёт в свой офис возле Биллинсгейта, а затем её возлюбленный придёт к ней. Наверняка другие на улице знали или догадывались, что происходит? Почему никто ему не сказал?
Он прислонился к стене и почувствовал, как к горлу подступает рвота.
Такая молодая и прекрасная. Она лежала в объятиях возлюбленного, когда он, ничего не подозревая, вошёл с улицы. День был солнечный, полный надежд, как и сегодняшний.
Крики раздались снова, перейдя в пронзительный визг, когда топор обрушился на их наготу. Снова, снова и снова, пока комната не стала похожа на некоторые из тех, что он видел с момента встречи с Ричардом Болито.
Он не слышал тяжелого топота ног и звона оружия, пока кто-то не крикнул: «Эй, там! Встаньте и будьте допрошены!»
Он едва сдержал дрожь, когда, обернувшись, увидел вербовщиков, замерших на углу, который он только что обогнул. Не то что в рыбацких деревнях или военных портах. Эти люди были вооружены до зубов и охотились за потенциальными рекрутами в районе, переполненном моряками, почти все из которых…
иметь необходимые документы, «защиту», чтобы не служить во флоте.
Здоровенный помощник артиллериста, с дубинкой на запястье и небрежно заткнутым за пояс абордажным мечом, спросил: «Что это такое?» Он посмотрел на синий мундир Оззарда с яркими позолоченными пуговицами и на туфли с пряжками, которые так любили моряки, когда у них хватало денег на их покупку. «Ты не моряк, уж поверьте!» Он положил руку Оззарду на плечо и развернул его к ухмыляющимся матросам. «Что скажете, ребята?»
Оззард дрожащим голосом произнес: «Я служу...»
«Отойди!» Лейтенант протиснулся сквозь своих людей и с любопытством посмотрел на Оззарда. «Говори, приятель! Флоту нужны люди». Он окинул взглядом хрупкое тело Оззарда. «Какой корабль, если ты служишь?»
«Я – слуга сэра Ричарда Болито». Он обнаружил, что может смотреть на лейтенанта, не дрогнув. «Вице-адмирал Красного. Сейчас он в Лондоне».
Лейтенант спросил: «Гиперион – это был ваш последний корабль?» Всё его нетерпение испарилось. Оззард кивнул, и он сказал: «Иди отсюда, парень. После наступления темноты здесь не место для честных людей».
Второстепенный наводчик взглянул на своего лейтенанта, словно ожидая его согласия, а затем вложил несколько монет в кулак Оззарда.
«Эй, иди и хорошенько промокни. Считай, что ты это заслужил после всего, что ты, должно быть, видел и сделал!»
Оззард моргнул и чуть не сломался. Мокро. Что бы сказал Олдэй? Всем своим существом он хотел закричать на них. Разве они не видели имя на витрине? Что бы они сказали, если бы он рассказал им, как бежал большую часть пути до Тауэр-Хилла, чтобы найти вербовочную группу? В те времена кто-нибудь всегда околачивался возле таверн и театра. Готовый угостить какого-нибудь пьяного дурака ромом, прежде чем его завербуют в патриотическом порыве. Как бы они себя повели, если бы он рассказал, что оставил в этом тихом маленьком домике? Он заставил себя посмотреть на него. Окно больше не было на солнце.
Когда он обернулся, вербовщики исчезли, и на секунду ему показалось, что это лишь часть мучений, укол вины, не дающий ему покоя. Затем он посмотрел на свою руку и разжал пальцы, а его тело начало неудержимо дрожать. Там были монеты, которые дал ему помощник стрелка. «Мне не нужна твоя жалость». Монеты зазвенели по булыжникам, когда он бросил их в удлиняющиеся тени. «Оставьте меня в покое!»
Он услышал чей-то крик, увидел, как шевельнулась занавеска в доме рядом с тем, который когда-то принадлежал ему. Но никто не пришёл.
Он вздохнул и повернулся спиной к этому месту и магазину с его украденным именем на вывеске.
Где-то в лабиринте переулков он услышал внезапный шорох, чей-то вопль боли, а затем тишину. Вербовщики нашли по крайней мере одну жертву, которая проснётся с окровавленной головой на борту сторожевого корабля «Темза».
Оззард засунул руки в карманы пальто и отправился в долгий путь обратно в ту другую часть Лондона.
Его маленькая фигурка вскоре затерялась в тени, а дом позади него, как и прежде, ждал.
Всего в нескольких милях вверх по течению от Уоппинга, куда Оззард совершил своё отчаянное паломничество, Болито наклонился, чтобы протянуть руку Кэтрин и помочь ей спуститься с ялика, на котором они переправились через Темзу. Было уже темно, безоблачное небо было усеяно бесчисленными звёздами: идеальный вечер для начала того, что Кэтрин обещала стать «волшебной ночью».
Болито сунул лодочнику немного денег, добавив немного, чтобы тот переправил их обратно через бурлящую чёрную реку. Мужчина лукаво ухмыльнулся и, не сводя глаз с Кэтрин, энергично скользил по бурлящей воде своей изящной лодочки.
Болито не винил его. Она стояла в коридоре лорда Брауна под сверкающей люстрой, когда он спустился по лестнице. В платье из переливающегося шёлка, очень похожем на то, что было на ней в тот вечер на Антигуа, когда он встретил её впервые за долгое время. Кэтрин любила зелёный цвет, и её платье словно сменило цвет с зелёного на чёрный, когда она повернулась к нему. Глубокий вырез открывал её шею и обнажал пышную грудь. Волосы были собраны в высокую причёску, и он заметил на ней те же филигранные серьги, которые он подарил ей в первый раз. Те самые, которые она каким-то образом умудрилась вшить в одежду, когда её заточили в тюрьму Уэйтса.
Лодочник одарил его широкой улыбкой. «Я буду здесь, адмирал, а вы идите и развлекайтесь!»
Болито наблюдал, как маленькая лодка мчится обратно через реку в поисках другого пассажира.
«Не понимаю». Он посмотрел на свой простой синий сюртук, купленный в Фалмуте у старого Джошуа Миллера. Он и его отец шили форму для семьи Болито и других морских офицеров Фалмута дольше, чем кто-либо мог вспомнить. «Откуда он знал?»
Она раскрыла свой новый веер и смотрела на него сверху, её глаза блестели в свете множества фонарей. «О нас знают больше людей, чем я думала!» Она покачала головой. «Что скажешь, Ричард? Мой маленький сюрприз – чтобы отвлечь тебя от более важных дел?»
Болито слышал о лондонских садах удовольствий, но никогда не бывал ни в одном. Этот, в Воксхолле, был самым знаменитым из всех. Он выглядел поистине волшебно. Рощи, освещённые фонарями, живые изгороди из диких шиповников и пение птиц, которые наслаждались весельем и музыкой не меньше посетителей.
Болито заплатил за вход по полкроны с человека и позволил Кэтрин провести его по Большой Аллее – месту для прогулок, обсаженному точно такими же вязами, и мимо небольших гравийных дорожек с тайными гротами, тихими каскадами и фонтанами.
Она крепче сжала его руку и сказала: «Я знала, что тебе понравится. Мой Лондон». Она указала веером на многочисленные кабинки для ужина, где роскошно одетые женщины и их спутники слушали различные оркестры, потягивая шампанское, сидр или кларет, смотря по вкусу.
Она сказала: «Многие музыканты из лучших оркестров. Они работают здесь, чтобы набить свои карманы и животы, пока не вернётся сезон».
Болито снял шляпу и понес её. Место было заполнено людьми, воздух был насыщен ароматами, смешивавшимися с ароматом цветов и далёким запахом реки.
Кэтрин накинула широкую шаль в испанском стиле, поскольку, как известно, по ночам у реки было холодно. Теперь она распустила её до самых рук, и её шея и грудь блестели в свете фонаря, превращаясь в соблазнительные глубины и тени, пока они шли по тропинке.
Это была словно бесконечная панорама, где комические песни и непристойные баллады делили одинаковую позицию с произведениями великих композиторов и зажигательными танцами. Было также много мундиров. В основном красные, с синими нашивками королевских полков, и несколько капитанов с многочисленных кораблей, пришвартованных у Лондонского моста, и извилистого пути, который должен был привести их обратно к морю.
Они остановились на пересечении двух тропинок, так что с одной стороны можно было слышать музыку Генделя, а с другой – песню «Девушка из Ричмонд-Хилла». И ни то, ни другое, казалось, не мешало друг другу, подумал Болито. Или, может быть, это действительно было зачаровано. На краю ярко освещённого сада звучала «Тёмная прогулка». Кэтрин повела его в глубокую тень, где другие пары стояли, обнимаясь, или просто молча прижимались друг к другу.
Затем она повернулась и подняла к нему лицо, бледное в темноте. «И нет, дорогой мой, я никогда не ходила здесь с другим».
«Я бы не винил тебя, Кейт. Или мужчину, который влюбился в тебя, как я».
Она сказала: «Поцелуй меня. Обними меня».
Болито почувствовал, как она выгнулась к нему; ощутил силу их любви, которая отбросила всю осторожность и сдержанность.
Он услышал ее ах, когда поцеловал ее в шею, а затем в плечо и притянул ее к себе, даже не взглянув, когда мимо прошла парочка влюбленных.
Он сказал ей в кожу: «Я хочу тебя, Кейт».
Она сделала вид, что отталкивает его, но он знал, что ее волнение не уступает его собственному.
Она коснулась его губ веером, когда он отпустил её, и сказала: «Но сначала мы поедим. Я заказала кабинку. Это будет уединённое место». Она заразительно рассмеялась, и Болито порой думал, что больше никогда не услышит этого. «Настолько уединённым, насколько это вообще возможно в VauxhallPleasureGardens!»
Время пролетело с невероятной быстротой, пока они сидели в своей маленькой, украшенной цветами кабинке, забавляясь с салатами и жареной курицей, наслаждаясь вином и музыкой, но больше всего – друг другом.
Она сказала: «Ты на меня пялишься». Она опустила глаза и взяла его руку в свою через стол. «Ты заставляешь меня чувствовать себя такой распутной – мне должно быть стыдно».
«У тебя красивая шея. Кажется, её неправильно прятать, и всё же…»
Она смотрела, как он размышляет.
«Я куплю что-нибудь к нему. Просто чтобы украсить то, что и так прекрасно».
Она улыбнулась. «Только в твоих глазах». Затем она сжала его руку до боли. «Я так люблю тебя, Ричард. Ты просто не представляешь». Она коснулась глаз платком. «Вот, посмотри, что ты натворил!» Когда она снова посмотрела на него, они засияли. «Пойдем найдем нашего развратника. Ты мне так нужен, что я едва могу дождаться!»
Они пошли обратно по тропинке к воротам. Кэтрин накинула длинную шаль на голые плечи и поежилась. «Я не хочу, чтобы лето кончалось».
Болито улыбнулся. От страсти и волнения у него закружилась голова, словно он выпил слишком много вина.
«Подождите здесь, в убежище. Я прослежу, чтобы тот самый лодочник, которого вы так хорошо описали, был рядом».
Она крикнула ему вслед, когда он свернул за ворота: «Ричард! Мне так нравится твоя причёска. Ты выглядишь так… эффектно».
Она смотрела, как он скрылся в тени, и плотнее закуталась в шаль; затем она обернулась, и чей-то голос произнес: «Совсем один, моя дорогая? Это очень невежливо с ее стороны!»
Она спокойно наблюдала за ним. Армейский капитан, не очень старый, с кривой ухмылкой, выдававшей его сильное пристрастие к спиртному.
Она сказала: «Уйди. Я не одна, и даже если бы я была...»
«Не будем торопиться, дорогая». Он подошёл ближе, и она увидела, как он пошатнулся. Затем он протянул руку и схватил шаль. «Такую красоту нельзя прятать!»
«Уберите руку от моей госпожи». Болито даже не повысил голоса.
Кэтрин коротко сказала: «Он сыт по горло!»
Капитан пристально посмотрел на Болито и насмешливо поклонился. «Я и не подозревал об этом; да и в любом случае, она выглядела как женщина, которая могла бы благоволить к бедному солдату».
Болито всё ещё был очень спокоен. «Я бы вызвал вас на дуэль, сэр...»
Капитан глупо усмехнулся. «И тогда я бы с радостью принял ваших секундантов!»
Болито распахнул свой простой синий плащ. «Ты не дал мне договорить. Я бы вызвал тебя на дуэль, будь ты джентльменом, а не пьяным хамом. Так что решим всё здесь». Старый меч словно материализовался в его руке. «А теперь!»
Другой солдат, пошатываясь, пробрался сквозь кусты и уставился на эту маленькую, напряжённую сцену. Он был пьян, но не настолько, чтобы осознать опасность.
«Уйди, проклятый дурак!» – воскликнул он, обращаясь к Болито: «От его имени, сэр Ричард, прошу прощения. Обычно он не такой».
Болито посмотрел на капитана, его взгляд был твёрдым. «Я бы на это надеялся, хотя бы ради безопасности Англии!»
Он вложил меч в ножны и демонстративно повернулся к ним спиной. «Лодка готова и ждёт вас, миледи».
Она взяла его предложенную руку и почувствовала, как она дрожит.
«Я никогда раньше тебя таким не видел».
«Извините, что веду себя как вспыльчивый гардемарин».
Она возмутилась: «Вы были великолепны». Она подняла маленький ридикюль, висевший у неё на запястье, и добавила: «Но если бы он попытался причинить вам боль, я бы получил мячом по ягодицам, чтобы успокоить его. Мой маленький пистолетик вполне для этого подходит».
Болито покачал головой. «Ты полон сюрпризов!»
К тому времени, как лодка прошла половину реки, умело лавируя среди групп подобных судов, он снова успокоился.
Затем он сказал: «Это была поистине волшебная ночь, Кейт. Я никогда её не забуду».
Кэтрин взглянула на застывшего на ней лодочника, а затем позволила шали упасть с плеч, прислонилась к Болито и прошептала: «Это еще не конец, и вы скоро убедитесь в этом».
