Текст книги "В интересах государства. Возвышение (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Прошу простить мою дерзость, но со скандалами вы пока что успешно справляетесь и без помощи анонимов, – усмехнулся Сергей Васильевич. – Взять ту же дуэль…

Нужно было заставить его заговорить. Угрожать я не хотел – не в редакции же, в самом-то деле. Впрочем, был еще один способ развязать язык.

Я достал из кошелька десятирублевую купюру.

– Давайте притворимся, что все здесь на десять минут лишились принципов, – я протянул деньги журналисту.

Андрюшин укоризненно на меня взглянул, однако подношение принял.

– Момент. Нужно поискать… – он принялся рыться в папках, которыми с горкой был завален весь стол. – Так… Кажется, вот они.

Из папки выпал простой бумажный пакет, и Андрюшин лихо выпотрошил его. В ладони упали распечатанные фотографии и записка.

“Михаила Николаевича Соколова, сына графа Соколова, задержали по подозрению в причастности к поджогу и сопроводили в Тайное отделение”.

И все. Ни подписи, ни подробностей. Тогда понятно, почему статья была высосана из пальца. К тому моменту, как Андрюшин получил подарочек, там уже вовсю работали государевы люди. Много ему бы не рассказали – тайна следствия, а простые работяги просто мало что знали. И все же Андрюшин умудрился раскопать связь между пожаром на полигоне и инцидентом на рыбном хозяйстве.

– Фотографии плохие, – проворчал Андрюшин. – Явно сделаны на пленку, причем фотограф плохо настроил аппарат. Потому и пришлось ставить в макет ваш прошлогодний портрет.

Пленка? Тоже интересно. Пользоваться пленочником имело смысл только если фотограф был одаренным. И явно не дотягивал даже до уровня любителя, судя по смазанному фокусу и плохой экспозиции.

– Сдается мне, у меня появился поклонник, – задумчиво проговорил я, листая снимки. – Или преследователь. Ибо я уж точно не тяну на фотомодель.

“Вели” меня от города. Все фотографии были сделаны возле Петропавловки. Быть может, кто-то хотел убедиться, что я все-таки туда попал.

Я вернул снимки Андрюшину. Досадно. Считай, вхолостую съездил.

– И как вы умудрились на основании этой весьма сомнительной информации сделать пусть и жиденькую, но статью?

Сергей Васильевич самодовольно ухмыльнулся.

– Профессионализм, ваше сиятельство. Главное – зацепка. А дальше ищи, разговаривай, наблюдай. В нашем деле волка ноги кормят. Не поработаешь – не получишь гонорар. Платят ведь за публикации, здесь на окладах не сидят.

А он и правда оказался молодцом.

– Отличная работа, хотя и направлена против меня. Только в следующий раз, если не возражаете, я буду рад предоставить вам личный комментарий.

Андрюшин с недоверием на меня уставился.

– Даже так, ваше сиятельство?

– Я из тех, кто предпочтет быть прессе другом. Если вы понимаете, о чем я.

– Полагаю, да.

Я скользнул взглядом по вчерашнему выпуску “Вечернего Петрополя” – первую полосу украшала разгромная статья о похождениях одного из старших братьев Кости Денисова. И у меня появилась идея.

– Желаете ли заработать дважды на один материал, Сергей Васильевич? Позволите предложить вам тему следующей статьи?

Журналист продолжал глядеть на меня с подозрением.

– Считаете, я стану писать заказуху?

– А если я предложу тему, что будет интересна лично вам?

Андрюшин воровато огляделся по сторонам и прошептал:

– Излагайте.

Глава 23

– Значит, вас интересует Семен Павлович Шувалов…

Андрюшин задумчиво размешивал кофе “три в одном” в пластиковом стаканчике. Ничего лучше в его личном ящике не нашлось, и мы переместились на импровизированную кухню для обсуждения деталей.

– Понимаю, запрос необычный, – кивнул я. – Кроме того, я и вовсе не уверен, что он может быть замешан в чем-нибудь скандальном. И все же перестраховаться было бы неплохо.

– Могу ли я поинтересоваться, чем его сиятельство так привлек ваш интерес?

Я рассеянно взглянул в окно, выходившее в лишенный всякого очарования внутренний двор.

– Дело в том, что моя семья намеревается вести с ним дела. Не буду забегать далеко вперед, но возможно и укрепление родовых отношений, – уклончиво ответил я, тем не менее, намекнув на все важное. – И мне хотелось бы знать как можно больше о будущем партнере и союзнике. Ведь если впоследствии на поверхность всплывет какая-нибудь некрасивая история, сам понимаете…

Андрюшин кивнул.

– Это отразится и на вашей репутации.

– Именно, Сергей Васильевич, – я сделал глоток обжигающе горячего напитка. – Считайте это перестраховкой.

Андрюшин пил свой кофе так, словно тот был холодным – крупными глотками, совершенно не замечая, что это был практически кипяток. Выбросив пустой одноразовый стаканчик в мусорку, он вернулся ко мне.

– В таком случае вам было бы уместнее нанять частного детектива из бывших сотрудников органов правопорядка – у них обычно остаются полезные связи. Почему же вы пошли к журналисту?

Я улыбнулся и полез за кошельком.

– Потому что, если вы найдете какую-нибудь грязь, я не хочу, чтобы это замалчивалось. Пусть узнают все. – Отсчитав пятьдесят рублей наличностью, я положил ассигнации перед Андрюшиным. – Не может этот Шувалов быть святым аки Христос. Должен быть какой-то изъян. Копайте, Сергей Васильевич. Найдите для меня что-нибудь стоящее.

Журналист ловким движением спрятал деньги в карман брюк.

– Начну сегодня же.

***

Новый греческий ресторан “Халкида” располагался в самом центре Петрополя – на пересечении Владимирского и Невского проспектов. Двухэтажное заведение с открытой террасой выходило окнами на вечно бодрствующий Невский, а я минут десять искал место для парковки – здесь с этим были проблемы даже у аристократов.

Наконец, приткнув Витю в соседнем переулке, я вышел из машины, проверил кошелек и наличность в нем, расправил пиджак и направился к входу.

“Михаил, где ты?” – раздался в моей голове голос Денисова. – “Надеюсь, не забыл?”

“Одна минута, подхожу”.

“Я на втором этаже, стол заказан на мое имя”.

“Понял”.

Разорвав ментальную связь, я направился к помпезно украшенному входу. Ресторан сверкал новенькой бело-голубой вывеской, а швейцар на входе был облачен в аутентичный греческий костюм с забавной юбкой, над которой возвышалось упитанное брюшко.

Увидев меня, он услужливо распахнул двери, и я оказался в холле. Тут же в нос ударила смесь южных ароматов – специй, цитрусов, даже откуда-то появилась солоноватость моря. Звучала греческая музыка – играл живой оркестр. А женщина, которую я определил как хостес, тут же возникла передо мной, держа в руках увесистое меню.

– Добрый день, господин! Рады приветствовать вас в “Халкиде” – уголке настоящей знойной Греции в центре прохладного Петрополя. Вы будете один?

Я улыбнулся в ответ на ее искреннюю, словно она и правда была хозяйкой маленькой таверны, улыбку.

– Меня уже ожидают. Стол заказан на имя господина Денисова.

Дама тут же изменилась в лице и поправила затейливый головной убор.

– О… Его сиятельство изволит наслаждаться видом на террасе. Я провожу вас. Прошу за мной.

Мы пересекли просторный зал, украшенный в сине-голубых тонах. Здесь в больших кадках росли настоящие фруктовые деревья, а маленькие яркие птички в клетках щебетали и наполняли полупустое помещение веселыми трелями.

Поднявшись на второй этаж, женщина повела меня дальше – сквозь череду отгороженных дверями небольших залов, где гости предпочитали трапезничать вдали от лишних глаз.

– Ой!

Дама с меню едва успела увернуться от вылетевшей из распахнувшейся двери девушки!

– Прошу прощения, – тут же бросилась извиняться хостес. – Госпожа, все в порядке?

Я поднял глаза на “госпожу” и остолбенел от удивления.

– Перовская? Думал, ты в Кракове.

Озлобленная польская красотка проигнорировала мою реплику и смерила меня презрительным взглядом.

– Господи ты боже мой. Еще одно заведение осквернено твоим духом. То-то я слышу, что рыбой завоняло.

“Трусы стирать не пробовала?” – хотелось ответить на такой наезд, но я решил быть выше склок. Пусть тявкает, все равно укусить не может.

– И тебе хорошего дня, – холодно улыбнулся я и взглянул на сопровождавшую меня хостес. – Прошу вас, не будем медлить. Боюсь, я и так опаздываю.

– Да, конечно.

Женщина крепче прижала меню к груди, словно пыталась инстинктивно защититься, и я проследовал за ней. Лишь когда мы подходили к входу на террасу, я оглянулся назад и увидел, что Перовская все еще стояла в коридоре и сверлила мою спину тяжелым взглядом.

“Дырку прожжешь”, – сказал ей я ментально. – “Какие-то проблемы или ты просто рада меня видеть?”

“Пошел к черту!” – фыркнула однокурсница и исчезла в одном из закрытых залов, напоследок громко хлопнув дверью. Вскоре оттуда раздался взрыв женского хохота.

– Прошу вас, господин…

– Соколов, – любезно улыбнулся я и вышел на террасу первым.

– О, ваше сиятельство… Тот самый?

– Тот самый.

Дама, казалось, слегка смутилась.

– Прошу прощения, я не заметила вашего герба.

– Его со мной и нет. Приятно иногда смешаться с толпой.

Она подвела меня к столику у самой решетки, где уже скучал, попивая какой-то лимонад, Денисов. Увидев меня, он поднялся, чтобы подобающе поприветствовать.

– Если не возражаете, через пять минут подойдет официант, – сказала женщина. – Или же вы желаете сделать заказ сразу?

– Кофе, пожалуйста. И минеральную воду с лимоном, – попросил я.

– Сию минуту, ваше сиятельство.

Дама вышла, и мы с Денисовым остались на террасе вдвоем. Он протянул руку, и я с готовностью ее пожал.

– Славное место, – сказал я, усаживаясь. – Судя по количеству гостей, либо очень дорогое, либо…

– Здесь принято ужинать, а не обедать, – пояснил Константин. – Как раз по этой причине я и предложил встретиться здесь. Поменьше лишних глаз и ушей.

Забавно, что при всем этом я умудрился столкнуться с Перовской. Вот уж воистину великое везение.

Терраса нависала прямо над тротуаром Невского. Увешанные корзинками с цветами перила скрывали нас от прохожих. Правда, ветер с Невы то и дело норовил превратить скатерть в парус.

Денисов подвинул пепельницу и достал портсигар.

– Не знал, что ты куришь, – удивился я.

– Да вот, недавно начал. Хороший повод завязать знакомство. Когда подходишь просто так, люди начинают беспокоиться. Напрягаются. А если спросить огоньку или стрельнуть папироску, то сразу считают за своего и расслабляются.

В этом он был прав. Даже в моей прошлой жизни приходилось знакомиться в универской курилке. Однажды, угостив одного аспиранта огоньком, я заполучил отличного помощника для работы над курсовой.

– Что ж, в таком случае и я угощусь, – улыбнулся я и потянулся к портсигару. – А теперь рассказывай, зачем весь этот пафос. Дорого же, Костя!

Денисов виновато улыбнулся.

– Ну, я считаю себя в какой-то степени твоим должником. Все же история между нами случилась некрасивая. И пусть формально я не виноват, но мне ужасно неудобно за то, что все это случилось на глазах у знати. Считай это моим шагом к примирению. Да и коронное блюдо к этому располагает.

– Мезе?

– Ага.

Мезе назывался набор из нескольких порций разных блюд на маленьких тарелочках. Обычно в греческих тавернах подавали два типа блюда – мясное и рыбное. В мясном традиционно можно было найти порции из разного мяса курицы, говядины и баранины, а рыбное мезе включало в себя разнообразную рыбу, креветки, кальмары, ракушки, даже осьминогов. Все это великолепие сопровождалось особым хлебом, несколькими соусами… Словом, трапеза не на пять минут. Здесь предполагался долгий разговор.

Значит, Денисову и правда было что-то от меня нужно.

– Мясное или рыбное? – спросил он.

– Мясо, конечно!

– Ну хоть в чем-то мы с тобой сходимся, – широко улыбнулся он и жестом подозвал официанта.

Сделав заказ, Константин прикурил и уставился на меня.

– Наверняка гадаешь, что мне от тебя нужно.

– Прямо с языка снял.

– Тогда, пока ждем, перейду сразу к делу. Мне нужна твоя помощь, Михаил.

– В чем?

– Я не могу оставить просто так то, что случилось. Мне ужасно некомфортно от одной мысли, что кто-то вломился мне в голову и заставил плясать под свою дудку. Кроме того, если влез раз, то может залезть и снова несмотря на все защитные артефакты. Ты же хорошо работаешь по ментальной линии, знаешь, что во второй раз будет проще.

Я кивнул.

– Полагаю, да. Артефакт – не панацея.

– Именно. Это означает, что я стану угрозой и для семьи, и для друзей… Да для кого угодно! Нет, Соколов, так это оставлять нельзя. И нужно торопиться. Я чувствую себя бомбой замедленного действия. Может я и сейчас уже под контролем, просто кто-то не отдал финальный приказ…

Паранойя Денисова была мне понятна – он говорил об этом еще когда приезжал к нам в Ириновку. Но с тех пор у меня совершенно не было времени озаботиться этим вопросом. Да и не знал я, с чего начать. Кроме того, Денисов был ментально слаб, и я не хотел тащить его за собой в поиски Аспиды. Если над ним работала Аспида, а не кто-нибудь еще…

Я вздохнул.

– Константин, не уверен, что у меня вообще получится помочь тебе с этим. Да и с чего ты решил, что нужно обращаться именно ко мне?

– Слышал слух, что ты общаешься с Корфом из Тайного отделения. Не знаю, что у вас за связи, но, быть может, ты бы мог воспользоваться этим знакомством? Я ведь не могу писать заявление открыто – это угрожает репутации моей семьи! Но вдруг ты сможешь воспользоваться ресурсами ищеек…

Интересно, откуда просочилась информация? Ладно, с этим разберемся позже, но Корфа стоит на всякий случай предупредить. Если даже Денисов был в курсе моих “связей”, то это могло здорово помешать в тайной работе.

– Поговорю, – ответил я. – Мы не близки – Корф просто немного помогал мне с подготовкой к поступлению, и с тех пор виделись мы редко. Но раз есть возможность, я ею воспользуюсь.

– Буду тебе очень благодарен.

Принесли первые блюда – исполинских размеров поднос тащили двое официантов. А там… Десятки тарелочек и мисок с самыми разнообразными яствами, соусами, хрустящим хлебом… Хорошо, что я легко позавтракал.

– И есть еще кое-что, – обмакнув кусок курицы в соус, сказал Константин. – Помнишь, я рассказывал тебе про сон? Один и тот же.

– Конечно.

– Мне кажется, это не сон. Я думаю, что это воспоминания. И я начал вспоминать больше.

Я замер с поднесенной ко рту оливкой. Твою мать. Твою мать!

– И что же там было?

– Ты, Михаил. Если я прав, и это не сон, а воспоминания, то мы с тобой явно попали в какую-то серьезную переделку. Почему ты мне не рассказывал?

Так, Миха. Спокойствие, только спокойствие. Еще не хватало превратить Денисова во врага. Хрен его знает, как он отреагирует, если узнает, какую роль я тогда сыграл. И все же нужно было что-то ему дать, чтобы убедить отказаться от дальнейших изысканий. Если Денисов полезет во все это сам, наломает дров.

Я отложил хлеб на тарелку, отодвинул от себя соус и снова взялся за портсигар.

– Послушай меня, Костя, – сказал я, прикурив от зажигалки. – То, что я сейчас тебе скажу, охраняется тайной. Ну, сам понимаешь. Сверху приказали молчать. Ты прав – мы с тобой кое-что нашли, кое-что серьезное. Это касалось Ордена Надежды. Нашли случайно – такое вот невезение. И потом, когда там жахнуло и произошел пожар, ты надышался и потерял память.

– Что мы нашли?

– Доказательства работы ячейки в Аудиториуме. Расслабься, все уже улажено, – поспешил успокоить я, видя, как округлились глаза однокурсника. – Службы со всем разобрались. Но мне велели молчать едва ли не под страхом смерти. Я сейчас говорю тебе все это лишь потому, что ты начал вспоминать.

Денисов оторопел, позабыв о еде. Сделав несколько жадных глотков из бокала, он подвинул пепельницу ближе к центру стола.

– Ну и ну. А не мог кто-то из Ордена залезть мне в голову?

– Не думаю, что это они. Вопрос с надеждинцами был закрыт. И ты им точно ничем не угрожал после утраты памяти. Нет, Константин, у них не было резона. Это кто-то другой. А вот кто, пусть лучше разбирается Тайное отделение. Не нашего с тобой ума это дело.

Костя нахмурился и невидящим взглядом пялился на соусницу. Соображал – было видно, как работала мысль. Наконец, он открыл портсигар.

– С одной стороны, ты прав – все же мы понятия не имеем, с чем имеем дело, – тихо сказал он.

Ну, кое-какие догадки у меня были, а вот доказательств – никаких.

– С другой… Михаил, я в ловушке. Может именно поэтому меня и выбрали на роль жертвы? Потому что знали – я не побегу сдаваться Отделению. Это разрушит мою еще не начавшуюся карьеру. Что толку от обучения в Аудиториуме, если я и себя-то защитить не могу?!

– Тише! – шикнул я, когда он слишком разорался. – Тебе нужно получить исцеление от Великого осколка. Я знаю, что камень способен решать и ментальные проблемы.

– Ага. Но там очередь…

– Значит, нужно подняться на самый верх списка, – пожал плечами я. – Другой вопрос, как это сделать…

Денисов злобно жевал мясо.

– Идеи?

– Пока не знаю. Может предложить тому же Корфу твои услуги? Насколько мне известно, сотрудники Отделения, даже бывшие, имеют некоторый приоритет. А в твоем случае травма была получена ради благого дела…

– Ты что, предлагаешь мне стать ищейкой?

– Если других выходов не будет, почему нет?

– Гнобить своих же? – гневно прорычал однокурсник. – Нас и так стало меньше, а тут я сам должен буду сокращать количество аристократов?

Ох уж эти радикалы! Что с одной стороны, что с другой – говорить вообще невозможно. Сплошное черно-белое видение мира.

– Тайное отделение не заключает никого под стражу просто так. Это всего лишь один из органов сохранения порядка, чтобы не допустить произвола среди аристократии. Времена изменились, крепостное право давно упразднили, и обычные неодаренные подданные заслуживают бережного обращения. Разве не так?

– Так…

– Ну вот. Ты ведь сам предо мной кичился верностью принципам. Разве сохранение дворянского достоинства и чести аристократа не входит в список твоих принципов?

– Входит, – растерянно кивнул Константин.

– Считай, что сотрудники Тайного отделения – это гаранты соблюдения принципов. Не нужно их демонизировать – нормальные люди. Да, немного повернутые на заговорах и вечно ищут везде врагов. Но это профессиональная деформация сознания. Когда постоянно имеешь дело с преступниками и нарушителями спокойствия, волей-неволей начнешь видеть это всюду.

Денисов продолжал ошарашенно пялиться на почти нетронутое мезе.

– Слушай, ну не так я себе это представлял. Должны быть другие варианты…

Я пожал плечами.

– Ты спрашивал, какие у меня идеи – и я подал тебе одну. Немного безумную, но за спрос денег не берут. Раз уж я все равно пойду с твоей проблемой к Корфу, то почему бы не спросить и об этом? Найдешь вариант получше – милости прошу. Даже помогу. Мне, знаешь ли, тоже некомфортно иметь среди знакомых человека, который в любой момент по чужой указке воткнет мне нож в спину.

Однокурсник жадно допил остатки лимонада и уставился на меня.

– Хорошо. Тогда поговори, пожалуйста, с тайныйм советником. Я не вправе тебя торопить, но хотелось бы побыстрее…

Внезапно лицо Денисова изменилось. Я видел, как расширялись его глаза, видел удивление, страх…

– Ложись! – рявкнул он, и в этот момент что-то ударило меня в спину.

Глава 24

Не было слышно ни свиста, ни какого-то другого звука – ничего, что предупредило бы об ударе. Денисов вскинул было руку, чтобы выставить “Покров”, но нас вместе со столом опрокинуло на пол террасы. Не успел.

Что-то обожгло мне спину, но я ощутил боль уже когда подлетел в воздух.

Сильный удар. Пекло адски.

Родовая мощь тут же зарокотала внутри меня. Сама по себе активировалась “Берегиня” и окутала меня плотным молочно-белым светом.

Взметнулись в воздух столы, скатерти, мешанина из тарелок, столовых приборов и цветов. Я рухнул на эту кучу, каким-то чудом успев развернуться в полете.

И хорошо, что успел. Следующий удар – а это была сильная и плотно сбитая в ком “Жар-Птица”, кометой неслась прямо на меня и погребенного под обломками Денисова.

– Костя, вешай щит! – рявкнул я и выставил руки перед собой, творя “Покров”.

Комета врезалась в сияющий барьер и рассыпалась на искры. Я тут же откатился в сторону и, прячась за опрокинутыми столами, подполз ближе к перилам балкона. Нужно было понять, откуда по нам лупили.

Денисов с грохотом выбрался из-под завала. К нему тут же поспешили официанты, но он прогнал их с балкона.

– Уходите отсюда! Уводите гостей! – кричал однокашник, параллельно с этим сотворяя вереницу “Кос”. Смертоносные серпы повисли над его головой и медленно раскачивались в воздухе, ожидая указания на цель.

– Видишь козла? – спросил он, подползая с другой стороны.

– Нет. Но точно не на улице, – процедил я, стиснув зубы. По спине мне врезали от души. Ранг четвертый, не меньше. А “Берегиня” не исцеляла, поэтому раненое место начало адски болеть. – Били не снизу. Ищи в окнах или на крышах!

Позади нас, со стороны ресторана слышались крики, визги, топот и звон посуды. Истошно заорал попугай. Кажется, гости и персонал пытались спешно ретироваться. И правильно. Нечего им делать на линии огня.

– Здесь Перовская, – бросил я, устроившись между столбиками балюстрады. – На втором этаже, в отдельном зале. Выведи ее.

– Ну уж нет. Перовская потерпит. Сама не дура – уйдет.

Вообще-то Марианна Перовская была неплохим лекарем, и ее помощь моей спинке сейчас бы не помешала. Но черта с два эта грымза согласится меня врачевать. Слишком ненавидела за причастность к гибели своего придурка-женишка. Сама особо не гадила, но вечно распускала нелепые слухи.

Я блуждал взглядом по окнам противоположного дома. Вроде бы он принадлежал купеческому клану Кекиных. Нижние этажи отдали под рестораны, а верхние – под небольшие конторки и офисы. Хорошее место, чтобы атаковать. И мы как на ладони, и зайти просто.

Высматривая движение в открытых окнах, я успел заметить, как в одном из них характерно вспыхнул шар “Жар-птицы”.

– Костя, пригнись!

Но приказывать было излишне. Насколько хреновым Денисов был менталистом, настолько же хорошо проявлял себя как боевик. Перейдя в “боевой режим”, парень прыгнул повыше и сотворил в воздухе барьер – “Покров” буквально врезался в едва набравшее скорость заклинание, и на тротуар с противоположной стороны улицы посыпались искры. Люди испуганно закричали, бросились врассыпную.

Жаль, не было времени их предупредить. Хреновая идея биться в городе.

Но как будто нам оставили выбор.

– Самое время связаться с твоим знакомым из Тайного отделения, – запульнув пару “Кос” в нужное окно, сказал Денисов.

О, я уже пытался!

Сперва попробовал дозваться до Корфа – тайный советник не отвечал. Видимо, был на очередном совещании у какой-нибудь большой шишки. Как всегда. Вовремя, блин! Когда нужен, черта с два доорешься.

Бестужев тоже молчал, а пробиться к Алексееву я сейчас не мог – чтобы достучаться до разума неодаренного, требовалось сосредоточиться только на этом. Непозволительная роскошь, когда тебя пытаются обстрелять.

– Не отвечают, – сказал я, оставив попытки установить ментальный диалог. – Мы сами.

Денисов кивнул.

– Ладно. Расклад не такой уж и скверный.

Атаковавший пытался отстреливаться, но мы перевешивали числом и обрушили на окно, откуда на нас напали, смесь всех быстрых боевых заклинаний.

– Нужно пойти за ним, – сказал я. – Хочу взять языка, если получится его найти. Отвлечешь внимание?

Денисов скривил лицо.

– Опять пытаешься меня беречь?

– Да. Это не твоя война.

– Теперь моя, – безапелляционным тоном заявил Константин. – Кем бы он ни был, он заплатит.

В такие моменты идея сосватать Денисова Корфу переставала казаться мне совсем уж безумной. По психотипу он вроде даже подходил…

В нас перестали лететь огненные шары, и на несколько секунд на разрушенной террасе воцарилась тишина – лишь ветер да шум автомобилей доносились снизу.

– Тогда идем.

Я усилил “Берегиню” и залез на перила, чтобы спрыгнуть прямо на тротуар. Здорово сэкономит время – дальше только дорогу перебежать.

И в этот момент услышал крики со стороны внутреннего зала. Вопили несколько женских голосов, и на них орал уже знакомый мне. Перовская.

Денисов инстинктивно дернулся, чтобы ей помочь. Я замешкался. Черт его знает, что могло происходить в самом ресторане. Вдруг на гостей тоже напали?

Денисов ломанулся внутрь, а я, чертыхнувшись, спрыгнул с парапета и бросился за ним.

– Бегом! Вниз! – командовала растрепанная Перовская. – Не туда, дура!

Она схватила перепутавшую направление девицу и едва ли не кубарем отправила ее вниз по лестнице. Растрепанная, длинноногая, даже сейчас с неуместным чуть распутным прищуром, она уставилась на нас.

– А вы чего стоите?

Девица, которую она было отправила вниз, вернулась за ней.

– Марь, идем! Пусть сами разбираются…

Она дернула подругу за руку, и с плеча Перовской слетела сумочка на длинной цепочке. Ридикюль с тяжелым стуком грохнулся на пол, раскрылся, и оттуда вылетело что-то металлическое и куча мелких пластиковых баночек.

Фотоаппарат. Явно старый, чем-то похожий на “Зенит”. И контейнеры с пленками.

Меня как молнией прошило.

Мы с Перовской одновременно бросились к камере, но я схватил ее первым.

– Отдай! Отдай! Это личная вещь.

– Ага. Только сперва посмотрю.

Перовская ухмыльнулась и отступила на шаг.

– Ну давай, смотри, как мы с подругами отмечаем девичник, – сказала она. – Ничего-ничего, я подожду. Мне-то спешить некуда.

Я умел пользоваться пленочными фотоаппаратами. Дед увлекался, поэтому у нас был целый чемодан с “Зенитами”, “Киевами” и “ФЭДами”, а к ним – куча оптики и неизменная красная лампа для проявки.

И поэтому я знал, что пленку можно было засветить. Вероятно, именно этого Перовская сейчас и добивалась.

– Держи ее, – велел я Денисову. Поднял с пола сумочку и сунул в нее трофеи.

Константин озадаченно взглянул на меня.

– Чего?

– Держи ее, говорю. Не дай уйти. Она может быть замешана.

А ведь и правда могла. Как минимум у Перовской был мотив точить на меня зуб. По крайней мере она считала меня виновным в том, что ее драгоценный Забелло отошел в мир иной. А раз винила, то могла и гадостей всяких наделать. Например, фотографии.

– Просто поверь мне, – сказал я.

Перовская, видя, что Денисов склонялся на мою сторону, зашипела, сбросила босоножки и попыталась припустить вниз по лестнице. Костя оказался быстрее и притащил ее обратно, пока я возился с пленкой.

Дерьмовый выбор. Я ведь мог попытаться пойти за тем, кто нас атаковал. Но вместо этого решил устроить несанкционированный обыск Перовской. Если я сейчас ошибся с выбором, это будет полный провал.

Перовская попыталась вывернуться, но Денисов заломил ей руки и с мольбой посмотрел на меня.

– Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, что делаешь. Я не хочу делать ей больно просто так.

– Я тебе щас сама больно сделаю! – взвизгнула девушка и принялась сучить ногами. – Я тебе башку наизнанку выверну! Заставлю гипоталамус играть в футбол мозжечком, сучий ты потрох.

Надоела она мне. Сконцентрировав силу из ментального потока, я подошел к ней, насильно приложил ладонь ко лбу и принялся прожигать ее защиту.

– Ты… Ты… Пожалеешь…

– Я уже о многом пожалел, Марианна, – ответил я и сотворил сонное заклинание. – Отдохни пока.

Девушка обмякла в руках у Денисова. Константин смотрел на меня с ужасом. Подружка Перовской предпола смыться, подхватив ее дорогие босоножки.

– Может все же объяснишь, что происходит? – спросил Константин, закинув пребывавшую в сладком беспамятстве однокурсницу на плечо. И без того короткая юбка ее платья задралась, так что мне пришлось с усилием дернуть ткань и прикрыть срам.

– Непременно, – кивнул я. – Но сначала найдем фотоателье. В машину, быстро.

***

Я вернулся с проявленными пленками к машине. Денисов курил в открытое окно, на заднем сидении мирно спала колдовским сном наша пленная красотка. До чего же милой была Перовская, когда молчала.

– Успешно? – Спросил Константин, когда я забрался на водительское место.

– Ага. Пришлось заплатить по тройному тарифу, но все быстро проявили.

– Значит, момент истины? Или все же сперва объяснишь этот маневр с Марианной?

Я положил руки на руль и ткнулся в них лбом.

– За мной следили. Передавали фотографии о моих перемещениях в газету – причем только те, что потенциально могли вызвать ненужные вопросы. Я выяснил у журналиста, что фотографии были сделаны на старый пленочник. А Перовская на меня зуб точит. Когда из ее сумки выпал этот старый “Оптикус”, я соотнес одно с другим…

– На всякий случай подумай, как собираешься извиняться, если на пленках и правда окажется девчачья попойка, – хмуро ответил Денисов. – Я ведь с ней раньше близко общался, с Марианной. Мы еще со школы знакомы. Раньше она была другой.

– Какой?

– Приятной. Простой. Без этих вот выкрутасов. А сейчас смотрит на всех как на говно. Это ее Забелло испортил. Она как сошлась с ним, так резко переменилась. А после того, как он погиб, и вовсе стала невыносима. Для нее теперь люди что мусор. Даже те, что желают ей добра.

– Горе не всегда делает из людей святых страдальцев, – ответил я. – Кто-то ожесточается и становится невыносимым. Та же Анька Грасс тоже та еще стерва. Но душа у нее добрая.

– Не, Грасс просто бунтует. Она и сейчас простая. А вот Марианна словно и вовсе стала другим человеком. Признаюсь, даже жаль.

Я вытащил из сумочки Перовской проявленные пленки. Бочонки были промаркированы красными наклейками – так в ателье обозначили, что открывать пленки безопасно.

– Как бы то ни было, сейчас узнаем, насколько низко могла пасть твоя старая подружка, – отозвался я и развернул пленку.

Денисов привалился в мою сторону, силясь разглядеть на маленьких картинках сюжеты, и присвистнул.

– Да ее можно записать в твои поклонницы…

Вот я возле дворцового моста, вот иду мимо особняка Штоффов на Вознесенском. А вот самые свежие… Я стою у машины возле бизнес-центра, где общался с Андрюшиным.

– Боюсь, Марианна не дождется извинений, – сказал я и спрятал пленку в бочонок. – Ты говорил, у тебя где-то в центре квартирка есть.

Денисов замялся.

– Ну… Так себе берлога. Я там отсыпаюсь после попоек, чтобы кривым не приезжать домой.

– Нужно тихое место, чтобы с ней поговорить, – сказал я и кивнул на спящую Перовскую. – И куда можно будет вызвать Тайное отделение.

Денисов вытаращился на меня как на убийцу.

– Какое еще отделение? Ты чего?

– Это будет зависеть от того, что она расскажет. Я предупреждал тебя, Константин. Это опасная игра. Один раз тебе уже повезло получить амнезию и выйти из-под прицела. Но сейчас все серьезнее. Я не хочу тебя в это втягивать.

Однокурсник решительно мотнул головой.

– Ты меня ни во что не втягиваешь, Михаил. Я сам в это лезу. Потому что иначе не могу.

Нет, их точно нужно познакомит с Корфом. Этот крендель еще упрямее меня.

– Ты, Михаил, меня понять не можешь. Ты – наследник рода. Опустим детали про герб и Осколок. Но ты – наследник. А я – как у собаки пятая нога. Все между собой поделят старшие, а я, в общем-то и не нужен оказался. После первого курса у меня был разговор с отцом, и до меня доходчиво донесли, что обеспечили подготовку к Аудиториуму и будут содержать, пока учусь. А дальше я должен буду пробиваться сам. Целиком сам, понимаешь? Как разночинец какой.