Текст книги "Люциана. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)
Глава 4
Синие глаза – луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
– Людмила! Люда, откройте глаза. – чей-то голос пытался вытащить ее из странного сна. Но она не хотела возвращаться туда, где темно и страшно. Надоедливый мужской голос продолжал называть ее имя. Мила мотнула головой.
– Не хочу. – хрипло прошептала она.
– Похоже, она приходит в себя.
– Слава Господу. – этот голос оказался до боли знакомым. Веки Милы дрогнули. Лицо Вадима словно растворилось в тумане. Она только чувствовала, как его теплые ладони нежно гладят ее лицо, и видела бесконечную заботу и любовь в серых глазах.
– Я думала, что ты умер. – еле ворочая языком, прохрипела Ларина. Она совсем не чувствовала своего тела, а глаза слепили больничные лампы. – Мне приснилось, что я стою на берегу океана…. А наш сын построил замок…. Я плакала, а он спросил…. Вернется ли папа. Я ответила, что не знаю. А он, сказал…. Папа всегда возвращается.
Лицо Вадима исказила мука. Он наклонился к ней и коснулся губами ее губ, прошептав:
– Тебе приснился я, любимая. Это из моего прошлого. Я не знаю, как ты смогла увидеть это. – его глаза излучали печаль и нежность.
– Я думала, что потеряла тебя. – из глаз Милы по щекам потекли слезы.
– Не надо, родная. Не плачь. Я в порядке, наложили несколько швов. Уже все заживает.
– Как? Сколько времени я здесь?
– Неделю, милая. Ты была в коме, вызванной сильнейшим эмоциональным стрессом, ты не хотела возвращаться.
– Почему? – Мила посмотрела в его глаза и все поняла. Крик отчаянья застыл на ее губах. Все ложь. Нет никакого будущего. Она отвернулась, не в силах смотреть в полные сожаления глаза Вадима.
– Малыш, то, что мы пережили ужасно. Я знаю, что никакие мои слова не смогут утешить тебя. Если чудо произошло один раз, то это может случиться снова. Нужно просто надеяться и верить.
Мила не отвечала, закрыв глаза. Душевная боль была настолько сильной, что мешала дышать. Вот, если бы умереть сейчас….
Живи.
Мила распахнула глаза, обводя мутным взглядом палату. Справа от нее стояла капельница. Иголки вонзались в ее руку, но физической боли не было. Слева на стуле сидел Вадим, неотрывно глядя на нее.
– Милая, там, за дверью ждут люди. Ты должна им рассказать о том, что с нами произошло. – виновато начал он. – Пойми, это необходимо, чтобы поймать виновника….
– Кого ты собрался ловить? Ты видел его? Это не человек. – хрипло сказала она.
– Я не знаю, что это было. Мы обязаны во всем разобраться. – он умоляюще посмотрел в полные отчаянья глаза. – Я понимаю, как тебе тяжело. Но это нужно сделать. Несколько минут. Пожалуйста.
Вадим медленно встал и, хромая, побрел в сторону двери. В палату вошел высокий мужчина в черном костюме. Лицо его было непроницаемым и холодным. Разве ему поймать, то, что напало на них в ту роковую ночь.
Несколько минут вылились в полчаса допроса. Мила рассказала все, что помнила. Следователь смотрел на нее скептическим взглядом, явно решив, что она тронулась из-за перенесенной травмы. Интересно, что ему наговорил Вадим? Выпроводив коллегу за дверь, Розовский снова занял свое место на стуле.
– Как ты? – мягко спросил он. Она просто помотала головой, чувствуя себя слишком разбитой, чтобы разговаривать. – Меня завтра выписывают, но я не уверен, что смогу снова вернуться туда. Если все будет хорошо, то тебя тоже выпишут через пару дней. Твое физическое состояние в норме. Ты просто должна захотеть поправиться.
– Я хочу спать, Вадим, оставь меня, пожалуйста. – прошептала Мила.
– Хорошо.
Он вышел, а она еще долго не могла уснуть. Теперь, это была не боль, а отчаянье, тупое, безнадежное, безысходное….
К вечеру ее перевели в обычную одноместную палату, вытащив из вены все иголки. Медсестре даже удалось ее накормить. Еда казалась пустой и невкусной. Мила попыталась встать. Она еще была очень слаба. За неделю мышцы ослабели, и они с огромным трудом добрела до ванной. Ей хотелось сполоснуться, вымыть грязную голову, стереть с тела больничный запах. От воды ужасно пахло хлоркой, но Мила пересилила себя и залезла в ванну. Закрыв глаза, она погрузилась в теплую воду. В памяти возникли события роковой ночи, красные свирепые глаза. Почему этот зверь выбрал их? Или он искал Ричарда? Почему все опять возвращается. Она так устала от этой борьбы. Она не хочет больше погружаться в этот мрак. Вампиры, чудовища, все это не для нее. Однако нечисть продолжает преследовать ее. Мила боялась, что дело в ней, а Вадим просто оказался невинной жертвой. Но существо нападало именно на него. Почему? И есть ли гарантия, что оно не вернется, чтобы закончить начатое. И есть ли ей дело до всего этого, ведь она потеряла главное…. Закрыв глаза, Мила зарыдала.
– Девочка моя, ты с ума сошла. – в ванную комнату ворвался Вадим. В вырезе рубашки видны были бинты. Он выглядел осунувшимся и постаревшим. – Ты еще слишком слаба. Давай, я помогу тебе.
Мила согласно кивнула, протягивая ему мочалку. Он аккуратно и нежно принялся намыливать ее. Они не разговаривали. Да и что они могли сказать друг другу. Страшный случай отобрал у каждого из них кусочек надежды на возможное счастье. Впереди ждала черная неизвестность. И тут Вадим сказал, то от чего кровь у Милы застыла в жилах.
– Ты знаешь, мне кажется, что оно продолжает наблюдать за мной. – выдохнул он. Мила напряглась и замерла. – Я чувствую чей-то взгляд, мне снятся кошмары. А один раз, когда я выглянул в окно, мне показалось, что оно сидит внизу и ждет меня.
– Ты уверен, что тебе не померещилось? – спросила Мила. Голос ее дрогнул. Значит, существо преследует именно его. Господи, что же делать!
– Я не знаю, любимая. Мне просто очень не по себе. – в серых глазах мелькнула тревога. – Ты всадила в него целую обойму, а ему хоть бы что. Как ты узнала, что он был за дверью?
– Предчувствие, наверно. – Мила отвела взгляд. Наверно, не самое лучшее время, чтобы рассказывать ему о своем даре.
– Ты ведь знаешь, что делать…. – он пытливо посмотрел в ее глаза.
– Нет. Откуда? – она удивленно взмахнула ресницами.
– Знаешь. – с какой-то безнадежностью в голосе произнес он, снимая с крючка полотенце. – Иначе оно найдет нас обоих.
– Вадим. – в голосе женщины прозвучала неприкрытая боль.
– Давай, я вытру тебя. Уже поздно. Ты устала. Я отнесу тебя в постель. Марина принесла тебе домашнюю рубашку….
Оставшись одна, Мила тщетно пыталась уснуть, глядя на белый потолок. Мысли, перегоняя друг друга, метались в ее воспаленном мозгу. Она потеряла ребенка, чуть не потеряла Вадима, но опасность продолжает висеть над ними обоими. Чем же она заслужила все это?
Попытки понять причину, добраться до самого ядра произошедшей беды, не всегда несут освобождение и правильное решение. Иногда нужно действовать, исходя из настоящих обстоятельств. Минута промедления, потраченная на бесконечный самоанализ, может стать роковой и… последней.
Здравствуй, Мила.
Ласковый бархатистый голос без спроса ворвался в ее мысли. Мила встрепенулась, приподнявшись на подушках. Ей показалось, что воздух стал утолщаться, потрескивать от напряжения и вибрировать. Женщина испуганно вглядывалась в темноту. На фоне окна смутно обрисовался неясный темный силуэт, не узнать который она не могла.
– Ричард, – прошептала она. Смесь боли, страха, радости и злости затопили ее бешено заколотившееся сердце.
– Не ждала? – знакомый до боли тягучий голос накрыл ее, словно теплым покрывалом, избавив на какой-то миг от страданий. Странно, она так живо реагирует а его голос, он прямо вибрирует на ее коже, но не чувствует физического присутствия. Обычно от Ричарда волнами исходила сила, вторгаясь далеко за пределы личного пространства.
– Что ты здесь делаешь? – придя в себя, гневно воскликнула Ларина.
– Пришел помочь. – темная фигура поплыла к ней, словно не касаясь пола. Мила включила ночник, чтобы разглядеть его. Сердце болезненно сжалось где-то у горла. Ладони стали влажными, в голове загудело. Потрясающий Ричард Милз был все так же хорош своей бессмертной красотой. Синие глаза, в которых качалась полная луна, и отражалось ночное звездное небо, смотрели на нее спокойно и печально. Словно вылепленный скульпторам идеальный овал лица, темные вскинутые дуги бровей, властные чувственные губы, тонкий нос, светлые волосы едва касаются черной шелковой рубашки, струящейся по бугристым мышцам, черные узкие джинсы обтягивают крепкие бедра и длинные сильные ноги. Слабая тень улыбки тронула его губы.
– Зачем ты звала меня, Мила?
– Я? – задохнувшись от ярости, спросила Ларина. – Да, я все бы отдала, чтобы еще сотню лет тебя не видеть. Ты же обещал, Ричард, что никогда больше не появишься в моей жизни.
– Обещал. – кивнул Милз. Ни один мускул не дрогнул на аристократическом выдержанном лице, только глаза стали холоднее и жестче, потеряв свою заманчивую глубину, в них зияла тьма. – И я держал слово, пока ты не позвала меня.
– Я не звала тебя. – закричала Мила, еле сдерживаясь от того, чтобы не запустить него чем-нибудь тяжелым. Заглушаемая боль, сдерживаемые страдания вырвались неуемным гневом. Ей просто необходимо было найти виновника всех своих бед. И она его нашла. – Это ты, ты… Все, что происходит со мной, крутиться вокруг тебя. Это существо пришло не за нами. Я уверена, что оно искало тебя. Не знаю как, но ты связан с этим. Убирайся, пока за тобой не пришел легион демонов.
– Зачем ты так. – холодная улыбка с тенью сожаления тронула безупречные губы. Непроницаемые глаза скользнули по бледному, покрывшемуся красными пятнами лицу. Ее взгляд отвечал ему яростью и гневом, которых он не заслужил. – Я не враг тебе. Я понимаю твою боль, но не пытайся обвинить в ней меня. Я пришел только, потому что ты сказала, что тебе нужна помощь. Твое подсознание призвало меня. Не пытайся отрицать это.
– Я не слышу свое подсознание. Мой разум говорит, что тебе нельзя верить. Существо пыталось убить Вадима, оно ударило меня, и я потеряла ребенка. Что, если это один из вас, что, если ты послал его?
Глаза Ричарда сузились, став черными, словно ночь. Воздух в комнате начал искриться, столь мощной была его ярость.
– Я знаю, что ты зла. Ты потеряла слишком много и готова сейчас наброситься на любого. Но не забывай, кто я. Мое терпение не железное. – взгляд его опасных глаз откинул ее на подушки. Она попыталась пошевелить рукой, но не могла.
– Это для твоей же безопасности. – прокомментировал Ричард свои действия. – Ты говоришь, что не слышишь свое подсознание, но это ложь. Ты забыла, что меня нельзя обмануть? – Голос его был обманчиво ласковым, словно напевающим колыбельную, но за ним пряталась стальная сила. – Разве не внутренний голос подсказал тебе идею с покупкой дома? Моего дома? Зачем он был нужен тебе? Что ты искала в маленьком убежище с черными стенами, о чем думала, прикасаясь к моим вещам своими тоненькими пальчиками? Разве не ты, узнав о своей долгожданной беременности, сказала мне: Я счастлива, Ричард. Ты молила отпустить тебя, Мила. И я сделал это. Ни сном, ни словом, не пытаясь ворваться в твою жизнь. Ты построила новую жизнь, научилась быть счастливой без меня, без печали и сожалений, но ты забыла… ты забыла, Мила… отпустить меня. Так, почему сейчас твои глаза обвиняют меня в том, к чему я не причастен. Всегда я делал только то, что хочешь ты. Ты попросила у меня дом, и я отдал его.
– Как же. Я заплатила за него сто тысяч долларов. – невнятно пробормотала Мила, ошеломленная его тирадой, произнесенной без обиды, без горечи. Однако, ей стало стыдно.
– Вот уж не думал, что ты настолько мелочна. – он иронично улыбнулся. – Мне больше нечего тебе сказать. Раз ты гонишь меня, я уйду. – его бледное лицо стало медленно удаляться, словно растворяясь в воздухе, очертания тела стали неровными и расплывчатыми. Так, это что-то новенькое! Еще какой-то фокус. Она вдруг поняла, что еще секунда и он совсем исчезнет, оставив ее наедине со своими бедами и болью. И никто, никто не сможет помочь ей залечить эти кровоточащие раны, никто не поможет защитить Вадима от нависшей угрозы в облике чудовищного существа с красными глазами. И вот, тень Ричарда совсем растворилась в темноте, забрав его чарующий нежный голос и успокаивающую улыбку. Она сама прогнала его. А ведь он прав, они не враги. Разве Ричард желал ей зла? Он чуть не умер в схватке с Ларри Ланкастером, древнейшим вампиром в кровавой борьбе за нее.
– Ричард, – прошептала она. – Прости, мне нужна помощь. – произнеся эти слова, она вдруг разрыдалась. Из самого темного угла снова появился знакомый облик.
– Ты что никуда не уходил? – немного успокоившись, спросила Ларина. Он подошел ближе и протянул руку. Загадочная спокойная улыбка играла на его губах.
– Прикоснись ко мне. – попросил он. Мила нерешительно взглянула в безмятежные, словно вечернее море, глаза и осторожно коснулась его красивой руки с длинными, унизанными бриллиантовыми кольцами пальцами. Она ожидала ощутить холодный бархат его кожи, но не почувствовала ничего. Ее рука прошла сквозь его ладонь, словно он был…из тумана. Она попыталась тронуть его за плечо, но произошло тоже самое. Он был не материален. Просто изображение, без тела.
– Только не говори, что тебя грохнули! – выдохнула она, изумленно протыкая его лицо своей рукой. Ричард вдруг рассмеялся низким раскатистым обволакивающим смехом. Что-что, а голос его был очень живым и осязаемым.
– Нет, меня не грохнули. Я не приведение. Просто сейчас физически я нахожусь в другом месте.
– В каком? – Мила ошарашено уставилась на него, прекратив свои попытки пощупать его.
– Я в Париже. Не мог же я бросить все, приехать сюда, чтобы ты меня так запросто выпроводила. К тому же есть определенные правила переезда с места на места. У нас все не так просто. Вы тоже охраняете свои границы. У нас с этим еще сложнее.
– Постой. – до Милы вдруг дошла омерзительная догадка. – Значит ли это, что в любой момент, ты можешь выйти из своей физической оболочки и оказаться, где угодно. Я видела, как ты растворился, но при этом, ты не покинул палату, оставаясь невидимым.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А ты прочитай в моих мыслях. – она подозрительно уставилась на него. Ричард явно растерялся.
– Не можешь?
– Ты ставишь заслоны. Я не могу пробиться.
– Да будет тебе известно, эти заслоны всегда установлены. Вопрос возникает сам собой. Откуда ты обо мне так много знаешь, если не можешь проникать в мою голову? Ты подглядывал?
– Что? – Ричард в недоумении уставился на залившееся краской лицо Милы.
– Черт тебя побери, ты подглядывал. Я уверена. Иногда я почти чувствовала это. Как ты мог. В самые интимные моменты. Зачем тебе это? – она требовательно уставилась на него, скрестив на груди руки. Он снисходительно усмехнулся.
– У тебя мания преследования, любовь моя. Неужели моя жизнь настолько скучна, что мне больше и заняться то нечем, кроме бессмысленных игр в подглядывания за тобой? Или, может, я похож на мазохиста?
– Можешь говорить, что угодно, я тебе не верю! – упрямо заявила Ларина.
– Женщина, ты опять начинаешь! – его глаза потемнели от ярости. – С меня хватит. С годами люди умнеют, а ты только становишься язвительней.
– Я просто не наивная влюбленная до потери сознания дурочка, готовая плясать под твою дудку. – приподняв одну бровь, выпалила Мила. – Жизнь многому меня научила. Я была серой мышью, была закомплексованной, боящейся собственной тени неудачницей, была непутевой неверной женой, но дурой не была никогда.
– А я разве сказал, что ты дура? Ты язва. – он мягко улыбнулся. – Мне не зачем было подглядывать за твоей жизнью. Ты сейчас будешь отрицать, но это ты, ты сама мне рассказывала обо всем, что происходило с тобой. Не я, а ты входила в мои сны. Ты не смогла забыть меня, Мила. В голосе его прозвучала нежность и едва уловимая печаль. – Только ты никогда не признаешь своего поражения. И будешь хвататься за Вадима до последнего. Однажды ты нашла спасение во мне, теперь твое спасение в нем. Ты не изменилась, Мила. Ты продолжаешь, прятаться.
– Ты ничего обо мне не знаешь. – предательские слезы задрожали в ее глазах. – Не смей говорить со мной так снисходительно, словно я неразумное дитя. Можешь строить дальше свои выводы. Только они неверны. Я с Вадимом, потому что люблю его, потому что он настоящий, живой, а не бесчувственный ходячий мертвец.
Женщина закрыла рот рукой, поняв, что болтнула лишнего, слегка перегнула палку. Она не понимала, почему в ней столько ярости, почему она норовит обидеть того, кто был ей так дорог. Возможно, это защитная реакция. Не зря же говорят: лучшая защита-это нападение. Но Ричард никак не отреагировал. Его глаза были непроницаемы и холодны, равнодушная улыбка не покинула губ.
– Почему то твои слова совсем меня не задевают. – произнес он тягучим ласковым голосом. – В них нет огня, нет правды. Меня ведь совсем не злит то, что у тебя другой мужчина. Ты заслуживаешь счастья. И если он сможет тебе его дать, я буду только рад. Не пытайся найти во мне эмоции, которые не даны мне от природы.
Облик Ричарда вдруг заколебался.
– Все, время вышло. – с сожалением сказал он. – Мне надо идти, но я вернусь. Уже настоящим. – он слабо улыбнулся, длинные ресницы с загнутыми кончиками затрепетали. – Береги себя и… его тоже береги. Я приеду завтра к ночи.
– Передавай привет Клэр. – не удержавшись, съязвила Ларина. Он понимающе улыбнулся.
– Обязательно передам. – голос его начал медленно удаляться пока не растворился в тишине.
Он постепенно возвращался в свое тело, взяв с собой запах больничной палаты и отзвуки ее голоса. Ощущение легкости покидало под властью земного притяжения. Руки, лежавшие на рукоятках его любимого трона, казались невероятно тяжелыми и чужими. Скоро это ощущение собственной слабости и уязвимости пройдет. Так, наверно, чувствуют себя люди, отходя от наркоза. Временами ему очень хотелось открыть глаза и взглянуть на окружающий мир другими глазами, глазами смертного. Но и это желание тоже быстро исчезало, словно легкое помутнение рассудка. Он то, что он есть, и ему не стать другим. К чему изводить себя напрасными мечтами? Даже солнечный свет не вернет ему радости жизни, полноценного существования. Ему дано многое, но он лишен главного – души человека, эмоций, чувств, запахов, вкуса. Он забыл, какого цвета небо. Вокруг него красный, черный и серый. Других цветов нет….
Распахнув глаза, Ричард Милз, бросил усталый взгляд в распахнутое окно. Ветер играл с занавесками, легко касался его лица и волос, забирался за воротник рубашки. А там, за окном простирался огромный красивый город, тонущий в огнях. Ричард был свидетелем того, как росли все эти небоскребы, башни, дома, офисные здания, магазины и казино. Человечество склонно не только к разрушению, но и к созиданию. Как изменился мир с тех пор, как Ричард перестал быть человеком. Много горя, боли, страданий, падений и восхождений выпадало роду человеческому. Жестокие и благородные, все люди такие разные, но Милз не презирал ни одного из них. Он завидовал им. Шум бурлящего города ворвался в его сознание. Суета, движение, хаос…. Жизнь…. А он мертв. И так будет всегда.
Ричард закрыл лицо ладонями, отгораживаясь от ненужных звуков. На первом этаже сорокаэтажного жилого дома заработал лифт. Секундой раньше в него вошла женщина. Ричард отчетливо слышал цокот каблучков по мрамору. Лифт взмыл вверх и остановился в районе двадцать шестого этажа. Именно на этом этаже располагалась комфортабельная четырехкомнатная квартира Ричарда. В последнее время он пересмотрел свою страсть к старинным домам. Мир перешагнул в двадцать первый век. Зачем оставаться в восемнадцатом или шестнадцатом. Нужно идти в ногу со временем, не оборачиваясь назад. Эту квартиру подыскал ему Грэг, его старый друг. Ричард хотел освободить его от многолетней службы, но старик не оставил его, как оставляли многие. Смит и сейчас был здесь. Ричард слышал, как он мирно спит в своей комнате. Ему осталось недлго жить на этом свете. Милз слышал не только его дыхание, но и неравномерное хаотичное биение сердца, которое скоро остановиться, устав от бешеного жизненного ритма. Как несправедливо! Милзу будет не хватать старого преданного друга. Но он привык терять близких, и боль его будет не долгой. Этот иммунитет выработан с годами. Целое тысячелетие потерь закалит кого угодно.
Повернув голову, Ричард выжидающе посмотрел на входную дверь, зная, кто появится в ее проеме через несколько мгновений. Какая скука и предсказуемость.
– Здравствуй, Клэр. – мягко и немного отрешенно сказал он. Девушка откинула назад тяжелые черные локоны, темные глаза сверкнули из-под длинных шелковых ресниц. Высокая, стройная, тонкая и изящная, словно лань, она на какой-то миг замерла в дверях. Ричарду хватило одного взгляда, чтобы оценить ее вызывающий, но красивый наряд. Белая атласная блузка была настолько узка, что не оставляла места воображению, чрезмерно глубокий вырез, нежные полушария грудей, тонкая талия, соблазнительные бедра, обтянутые кожаными бриджами и черные лакированные сапоги выше колен. Наверно, мужчинам тяжело устоять перед такой красавицей. Глубокий уверенный взгляд, чувственные красные губы, изящные дуги бровей, атласная белоснежная кожа – она была без изъяна, прекрасная соблазнительница. Дверь за ней медленно закрылась. В следующую секунду, она уже сидела возле его ног, положив голову на его колени.
– Здравствуй, милый. – нежно прошептала она, преданно глядя на него. От нее пахло дорогими духами и мужчиной. Она была сыта и довольна.
– Как ты живешь, Клэр? – спокойно улыбаясь, спросил он, коснувшись ее волос. Они были живыми и мягкими на ощупь. Она прижалась щекой к его ладони, словно ласковая кошка и прикрыла глаза.
– Я скучала по тебе, Ричард. Но ты позвал меня не для того, чтобы спросить, как мои дела. – открыв глаза, она вопросительно посмотрела на него.
– Ты права. – кивнул Ричард, убирая руку. Вздохнув, он медленно встал. Клэр осталась сидеть на ковре возле кресла. – Ты будешь моим парламентером. – Ричард сухо улыбнулся. – Нужно договориться с Карлом Анжуйским о моем прибытии на его территорию.
– Возвращаешься в Россию? – сузив глаза, Клэр подозрительно уставилась на Милза. – Почему бы тебе самому не поговорить с Карлом?
– Я бы не хотел с ним встречаться. Ты знаешь, что он не очень меня любит. – приподняв одну бровь, Ричард усмехнулся. – Тебе под силу очаровать его, дорогая.
– А ты уверен, что в Москве заправляет Анжуйский? Может, он переехал?
– Вот, и узнай. Мне нужно быть там сегодня вечером. Позаботься о том, чтобы у меня не было неприятностей. – Ричард говорил мягко, но Клэр знала, что это приказ, и неповиновение будет серьезно наказано.
– Что тебе нужно в Москве? Ты ведь говорил, что никогда не вернешься в Россию. – осторожно спросила она, поднимаясь на ноги и становясь у него за спиной. Ричард чувствовал на своем плече ее тревожное дыхание.
– Обстоятельства изменились. – сухо ответил он, резко разворачиваясь. Клэр распахнула свои прекрасные глаза и обняла его за талию.
– Я могу поехать с тобой? – спросила она шелковым голосом, нежно поглаживая его спину. Ричард коснулся губами кончика ее носа.
– Прибереги свои трюки для Карла. Уверен, он тебе понравится.
– Ты не ответил!
– Вряд ли это возможно. Если Анжуйский позволит, то ты можешь остаться, но исключительно, как его гостья, а не как моя спутница.
– Почему? – в глазах девушки вспыхнула обида. – Разве я чем-то обидела тебя?
– Нет. Мой визит в Россию вызван вескими причинами, и у меня не будет времени на любовные игры. – спокойно ответил Милз, отстраняясь. Клэр не сводила с него глаз.
– Зачем тебе Москва? Что за веские причины?
– Я обязан отвечать? – изящная бровь изумленно взлетела вверх, губы тронула насмешливая улыбка.
– Нет. – опустив голову, произнесла Клэр. – Прости, я была груба.
– Почему бы не спросить искренне то, что тебя действительно интересует. – почти ласково произнес Милз, приподняв за подбородок ее лицо.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю. Зачем мне это озвучивать? – ее глаза вспыхнули. Она снова рассердилась. – Не люблю, когда ты говоришь со мной, как с несмышленым ребенком. Я – женщина и я – вампир.
– И моя бессмертная помощница. Ты здесь, чтобы выполнить мою просьбу. – напомнил ей Ричард. – Не нужно терять времени. Ночь не бесконечна. Иди.
– Хорошо. Я выполню приказ, потому что я не помощница, я слуга. – гордо вздернув подбородок, сказала Клэр. – Когда-нибудь она погубит тебя, Ричард. И не приходи ко мне за помощью, когда твое сердце снова будет разбито.
Ричард рванул было к девушке, вознамерившись задать ей трепку за дерзкие слова, но она уже растворилась в ночи.
– Вот, чертовка. – грозно рявкнул он.
Мила проснулась с первым лучом солнца. Здоровый сон пошел ей на пользу. Она встала, с удивлением обнаружив, что мышцы почти восстановились. И хотя душевная рана кровоточила, физическое состояние явно нормализовалось. Приняв душ, Ларина заставила себя позавтракать. Больничная пища была сухой и безвкусной, но умирать от голода она не собиралась. Пройдя все запланированные на утро процедуры, Мила выслушала монотонную речь врача, который пообещал ей скорейшее полное выздоровление. Он старался не смотреть ей в глаза, что натолкнуло Мила на мысль, что доктор сочувствует ей. Мила ненавидела жалость.
В десять утра к ней зашел Вадим. Он был одет в обычную одежду.
– Меня выписывают. – сказал он. – Не хочу уезжать. Я бы с удовольствием остался с тобой.
– Сомнительное удовольствие. – усмехнулась Ларина. Розовский сел на кровать рядом с ней, руки их соприкоснулись. – Как ты спал?
– Мне показалось, что оно снова ждало меня внизу. – выдохнул Вадим. В серых глазах его застыл страх и тревога. – Что оно хочет?
– Я не знаю. Но мы выясним это. – пообещала Мила. – Я не отдам тебя этому существу. Обещаю.
Их глаза встретились. Вадим нежно улыбнулся и взял в ладони ее лицо.
– Ты такая сильная. – взволновано произнес он. – Это я должен защищать и успокаивать тебя. Я не смог ничего сделать, а ты спасла мою жизнь. Ты боролась, а я просто стоял.
– Ты не был готов. – Мила мягко улыбнулась и прижалась к его груди. – Ты просто не знал, что подобное может произойти. Я не виню тебя. Наверно, это проклятие. Мне не суждено стать матерью.
– Не говори так. – прошептал Вадим, целуя ее волосы.
– Это правда. Ты так мало знаешь обо мне. Когда-нибудь я расскажу тебе все. Ты знаешь, мне ведь и правда казалось, что счастье так близко…. – Мила всхлипнула, слезы покатились по щекам.
– Мы еще обретем наше счастье, любимая. Не сомневайся. Все наладится. Мы уедем отсюда и все забудем.
– От себя не убежишь, Вадим. Господи, мне кажется, что я сама во всем виновата.
– Причем здесь ты? Мила, все будет хорошо. Мы это переживем… вместе.
– Да… – Мила подняла на него полные слез и муки глаза. – Но как? Мне не хочется больше жить. Все потеряло смысл. Я устала, я не могу….
Вадим молчал, обнимая рыдающую женщину. Не было слов, которые могли бы утешить ее сейчас. Только время способно загладить раны.
Вадим пробыл с ней до обеда. Мила с трудом уговорила его поехать домой. Он не хотел возвращаться в дом, в котором произошла трагедия. Она прекрасно понимала его страх и тоже боялась за него.
– Уверена, что днем тебе ни что не угрожает. Забери необходимые вещи, и поезжай в нашу квартиру. – напутствовала его Мила. – Постарайся не оставаться один.
– Я приеду вечером.
– Я буду ждать. А сейчас иди.
Оставшись одна, Мила снова загрустила. Тяжелые мысли владели ее душой. Она ждала вечера. Ричард обещал помочь защитить Вадима. А ей просто хотелось снова его увидеть. С ним она словно обретала себя. Он один мог понять ее и исцелить израненное сердце. А о его сердце она в этот момент не думала.
Людям свойственен эгоизм. Причинять боль тем, кого мы любим, бывает очень легко. Мы даже не осознаем, какими последствиями чреваты необдуманные порывы и желания и забываем, что все наши действия находятся под властью эффекта бумеранга. Все возвращается… рано или поздно.
После обеда Милу ждало еще одно потрясение. Ей нанес визит бывший супруг – Анатолий Ларин. Мила уже и забыла, что он существует и меньше всего хотела видеть его сейчас. Он принес ей цветы и фрукты, что очень удивило женщину, если учесть, что расстались они отнюдь не друзьями. Странно, но развод пошел ему на пользу. Он явно занялся спортом, похудел, начал прилично одеваться и следить за собой. Перед ней стоял весьма привлекательный мужчина слегка за тридцать. Мила настороженно наблюдала за ним. Что ему нужно? Анатолий неуверенно замер на пороге. Взгляд его прошелся по ее хрупкой фигуре в больничном халате, остановился на бледном заплаканном лице.
– Можно мне войти? – тихо спросил он, несмело улыбаясь, словно застенчивый школьник. Куда делся грубый, равнодушный здоровяк с повадками мартовского кота?
– Уже вошел. – сухо заметила Мила, все еще не зная, как себя вести. Ларин вошел. Они долго молчали, не глядя друг на друга. Неужели они были женаты целых десять лет? Этот маскарад нельзя было назвать браком. И как они так долго продержались? Абсолютно чужие люди, которым даже сказать друг другу нечего.
– Неважно выглядишь. – наконец, выдавил Толик. Мила неуверенно усмехнулась.
– Ты всегда умел делать комплименты.
– Извини. Я не хотел тебя обидеть. – Ларин положил на столик пакет с фруктами и цветы. – Это тебе.
– Спасибо. Что тебе нужно? – скрестив на груди руки, настороженно спросила Мила. Мужчина пожал плечами.
– Сам не знаю. Я позвонил тебе в офис. Алекс рассказал мне, что у тебя беда.
– Кто тянул за язык этого балбеса. – выругалась Мила. – Позлорадствовать пришел?
– Нет. Выразить соболезнования. Я знаю, как ты мечтала о ребенке.
– Да, ты что! – фыркнула Ларина с пренебрежением. – Да что ты, вообще, мог обо мне знать? За десять лет мы и предложения друг другу не сказали.
– Не думаю, что это была целиком моя вина. – осторожно сказал Ларин. – Я не спорить пришел. А попросить прощения.
– Совесть замучила? – она была несколько удивлена его появлением и виноватым взглядом.
– Может, и так. Я никогда не желал тебе зла. Я о многом успел пожалеть за эти годы. – она посмотрел ей в глаза. – Я ведь не давал тебе развод не потому, что хотел помучить тебя, а потому, что не хотел отпускать. Я любил тебя… по-своему.
– По-своему – это сильно сказано. – усмехнулась Мила, холодно глядя на него. – И эта любовь стоила мне компенсации за половину квартиры и всего имущества. Мне в долги пришлось влезть, чтобы откупиться от тебя. – напомнила она. Толик даже не дрогнул, выдержав ее взгляд.
– Я просто не мог признать, как мне не хочется тебя терять. Я не отрицаю, что вел себя низко. Наверно, сейчас поздно говорить: прости?
