Текст книги "Люциана. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
– Кто это? – спросил Джонатан, растеряно глядя на Милену. – Что здесь, вообще происходит?
– Это моя подруга Клэр. – пояснила Милена, спокойно глядя на него своими сияющими внутренним светом глаза.
– И все?
– А я должна оправдываться? Или что-то тебе объяснять? – опасная улыбка раздвинула красивые губы. – Что, если правда окажется не такой приятной, как хотелось бы?
– Мы уже на "ты"? – Джонатан сногсшибательно улыбнулся лучшей из своих улыбок.
Милена Мортимер усмехнулась, покачав головой.
– Ты так и не ответил мне, Джонни, что ты здесь делаешь?
– А ты не сказала, откуда тебе известно мое имя. – упрямо ответил Джонни.
– В тебе сейчас говорит ослиная упрямость или адвокатская привычка первым задавать вопросы? – женщина сняла с него очки. – Так лучше, – пояснила она.
– Я здесь из любопытства. Устраивает такой ответ?
– А я знаю о тебе почти все, потому что являюсь хозяйкой этого клуба. – она улыбнулась и поставила бокал на стол. – И даже налью тебе выпить.
– Бокал один. А как же ты?
– Я не пью… виски. – мрачное выражение ее глаз, заставило его внутренне напрячься.
– Хорошо. – он не стал спорить. – Значит, ты знаешь обо всех учениках мага. Зачем тебе это?
– Я знаю только о тех, кто вызывает во мне определенный интерес. А остальных контролируют мои… люди.
– И сколько нас таких? Вызывающих определенный интерес? – поинтересовался Джон, сделав большой глоток виски, но поперхнулся, вызвав ироничную усмешку у мисс Мортимер.
– Аккуратнее, мальчик мой. – произнесла она. – Пока меня заинтересовал только ты. Дело в том, что я первый день в Лондоне.
– Уезжала?
– Нет, я была здесь лишь однажды.
– Но ты сказала, что клуб твой.
– Да, у меня много таких клубов по всему миру. – равнодушно поведала Милена, накручивая локоны на тонкие пальцы.
– Ты, значит, богатая любительница вампирской символики. – в голосе Джонатана прозвучала неприкрытая насмешка. Виски обожгло горло. Он не привык к таким крепким напиткам. На самом деле, до этого дня он, вообще, не пил ничего крепче шампанского. Но женщина, сидевшая так близко, пьянила его еще сильнее. Его бедро было прижато к ее стройной ножке, от ощущения этой близости было трудно дышать.
– Можно, и так сказать. – она снисходительно взглянула на него изумрудами глаз. У Джонатана Грея появилось странное ощущение, что она каким-то образом знает все его мысли, видит его насквозь. Было во всем этом что-то сверхъестественное, иррациональное и необъяснимое. Его аналитический ум сдался в омут этих колдовских глаз. – Есть еще вопросы? – мягкий голос окутал его чувственной волной.
– Почему? Ты похожа на умную взрослую женщину со здоровой психикой.
– Это так. Вопрос поставлен неправильно. Что ты подразумеваешь под понятием "здоровая психика"?
Джон почувствовал себя неуверенно со всем своим багажом знаний. Милена смотрела на него с иронией, свойственной учителю, который выслушивает нерадивого студента.
– Хорошо, – надменно вскинув брови, она окинула его критичным оценивающим взглядом с головы до ног. – Спрошу иначе, почему ты не допускаешь существование чего-то, о чем не написано в твоих книжках? Никто не видел Бога, но все в него верят.
– Я не верю.
– Значит, все верующие не здоровы?
– Людям свойственно ошибаться, для кого-то вера – спасательный круг. Человеку хочется думать, что он не несет полной ответственности за свои действия, поэтому он придумал судьбу и предопределение. Бог дает надежду, что мольбы страждущего будут услышаны.
– Но в Библии не сказано, что все предопределено. Наоборот, на великом суде, каждый будет отвечать за свои ошибки. Неужели ты считаешь, что миллиарды христиан всего миру заблуждаются, и Бога нет?
– Да, они заблуждаются. – однозначно и твердо ответил Джон, не совсем понимая смысл этого разговора. – А ты сама, Милена, веришь?
– Не знаю. Но я верю, что на земле есть зло, первозданное зло, скрываемое под личиной красоты.
– Какого рода это зло, по-твоему? – сощурив глаза, поинтересовался, Джонатан. Его посетила неприятная догадка, что так поразившая его женщина, не вполне адекватна.
– Не абсолютное, не такое, каким его представляет мифология. И не библейское зло. – глаза ее сверкнули неестественным блеском.
– Сатана? Дьявол? Они, по-твоему, не существуют?
– Нет, но не стану утверждать. Я, как и ты, Джонни, верю только в то, что видела своими глазами. – она улыбнулась одними губами, и Грей внезапно подумал, сколько ей лет. Как и у потревожившей их девушки Клэр, глаза Милены Мортимер никак не соответствовали молодости ее лица. Да, и этот администратор с прозрачным взглядом навел на него жути.
Мила внезапно громко рассмеялась нежным мелодистым смехом, который звучал, подобно музыке.
– Джонни, ты же не думаешь, что я сектантка какая-нибудь? – поинтересовалась она добродушно.
– Честно говоря, мне именно это и пришло в голову.
– Не бойся, я не вербую тебя в сатанисты. Я вольный философ, ищущий смысл жизни и размышляющий над тайной бытия. Так сложилось, что за свою жизнь я побывала в самых разных местах, со своей мифологией, историй, фольклором, внутренним укладом и предрассудками. Мне попадались в руки удивительные рукописи со свидетельствами очевидцев о странных явлениях и вещах, которые показались бы тебе полнейшим бредом. Для тебя это, конечно, не доказательство, так как все свидетели давно мертвы, а меня многие моменты в этих древних откровениях наводит на определенные мысли.
– Ты много путешествуешь? – с облегчением спросил Джон. По-крайней мере, этот факт объясняет некоторую странность этой удивительной женщины. Все путешественники немного не в себе. Насмотрятся, наслушаются, а потом с ума сходят.
– Очень. Я унаследовала жажду странствий от своих родителей. Они погибли в авиакатастрофе, когда летели в Египет на личном самолете. Их тела так и не были найдены. Самолет упал в Красное море, недалеко от Шарм-Эль-Шейха.
– Сочувствую. – Джон опустил взгляд. Ему показалось, что она несколько прохладно поведала ему о событии, которое должно было стать для нее трагическим напоминанием.
– А я нет. Это произошло давно. Честно говоря, я плохо их помню. Им было не до меня. Считаешь меня бесчувственной?
– Это не мое дело. У каждого человека свое понимание произошедших событий.
– А ты боишься смерти, Джон? – ее глаза широко распахнулись, губы застыли в выжидающей улыбке.
– Я не думал об этом. – застигнутый врасплох, Джонатан провел по волосам, убирая за ухо непокорный черный локон. – Наверно, да, как и все люди.
– Ты хотел бы жить вечно? – ее глаза разгорались, подобно искрам костра, обжигая его и увлекая в свой таинственный лабиринт.
– Если бы это было возможно, то я… – Джон пожал плечами. – Не знаю. Есть много вещей, которые я хотел бы узнать, увидеть.
– Значит, это ДА. Но какую цену ты готов заплатить?
– О чем ты говоришь?
– Если бы бессмертие было дано только тебе. Ты смог бы переживать близких тебе людей снова и снова и не потерять при этом своей души, не став жестоким, циничным, бесчувственным.
– Я не совсем понимаю цели этой беседы.
– Цель проста – любопытство. Я собираю мнения людей. Знания черпаются не только из учебников. Каждый из нас – определенная загадка, которую я стремлюсь разгадать.
– И я тоже загадка? – слабо улыбнулся Джонатан, взволнованный и растерянный ее речью.
– Еще не знаю. Ты кажешься мне неоднозначным и упрямым. Но в тебе есть нераскрытый потенциал. Не пытайся опровергать того, что неведомо твоему аналитическому мышлению. Приведи мне доказательства того, что нет Бога и нет Дьявола, и я, возможно, переосмыслю свои взгляды на эти вопросы.
– Я адвокат, Милена. Я руководствуюсь только доказательствами нарушения закона. А если их нет, то нет никаких нарушений. Все просто.
– Но жизнь – не зал суда. – опровергла его мисс Мортимер. Она заметила, что его бокал опустел. Он явно волнуется и почти начал сомневаться. Как же это просто…. Она плеснула ему еще виски.
– Боюсь, что я уже пьян. – усмехнулся он, но потянулся за бокалом. – Я редко пью. – оправдывался Джонатан.
– Да, я заметила. Это хорошо, Джонни. Значит, ты умеешь получать удовольствие от жизни без допинга.
– Все мои удовольствия ограничиваются изучением новой книги. Я буквоед и зануда, так считаем моя мама.
– А как считаешь ты? – Мила мягко улыбнулась, склонив на бок голову.
– Она права отчасти. – в голосе его прозвучало сожаление. – Но я не могу иначе. Я привык жить по расписанию.
– Никогда не поздно начать новую главу своей жизни, нарушить правила. – Мила протянув руку, коснулась его лица. – Ты – красивый, Джонни, и умный. Но ты слишком ограничен своими принципами и убеждениями. Ты закрыт для мира. И пока ты прячешься от него, он не приподнимет завесу тайны, оставляя тебя в слепом неведении. Когда-то я тоже была такой. Я бежала от себя, от внутренней пустоты, заполнить которую не могла ничем. Меня окружали пустые безликие лица, я была чужой среди них.
Джон не сводил с нее удивленных глаз. Поймав ее руку, он прикоснулся горячими губами к раскрытой ладони. Мила вздрогнула, немного озадаченная своими ощущениями.
– Тебе удалось? – спросил он немного заплетающимся голосом.
– Что?
– Заполнить пустоту?
Мила замешкалась с ответом. Глубина ее взгляда потрясла Джонатана. Столько переживаний промелькнуло в ее изумрудных глазах за какие-то секунды.
– Иногда пустоту души нельзя заполнить. – ответила она глухим отстраненным голосом.
– Поэтому ты путешествуешь? – он отпустил ее ладонь.
Мила холодно улыбнулась.
– Боюсь, мне не объяснить тебе причин, которые заставляют меня колесить по миру.
– Ты что-то ищешь?
– Конечно, я спонсирую экспедиции по раскопке древностей, сбору антикварных вещей и реликвий, иногда сама участвую в них. В Венеции у меня большой дом, где есть особая комната, которую проще назвать музеем.
– Ты не продаешь свои находки? Какой в этом смысл?
– Никакого. Мы часто совершаем бессмысленные поступки.
– А что ты действительно хочешь найти? Есть какой-то предел твоих желаний?
– Если бы я могла знать, то давно бы нашла это. – иронично заметила Мила.
– Ты не англичанка. – утвердительно заявил Джонатан.
– Почему?
– Легкий акцент. Я занимаюсь языками, ты говоришь хорошо, но меня нельзя обмануть. – он был очень доволен собой.
– Ты прав. Я не англичанка. Я выросла в России. Родители много бывали в этой стране, считая ее кладезем сокровищниц древности. Через несколько дней я снова собираюсь уехать.
– На поиски реликвий? – усмехнулся Джон.
– Для восстановления справедливости.
– О, как громко звучит. Заинтриговала. Расскажешь?
– Сейчас я ищу одну старинную вещь. По приданию ей несколько тысяч лет. На ее поиски истрачено много сил и финансовых вложений.
– А в чем справедливость?
– В том, что эта вещь принадлежит мне. – Мила вздернула подбородок.
– По какому праву?
– Праву первенства. Я найду ее, не сомневайся.
– С тобой сложно спорить. – Джон туманно улыбнулся и глубоко вздохнул. – Ты невероятная. Никогда не встречал таких, как ты.
– И не встретишь. – пообещала мисс Мортимер.
– Почему ты не замужем? – внезапно спросил Грей, залюбовавшись безупречностью ее лица.
– А я должна отвечать? – Мила негромко и чувственно рассмеялась. – Или ты претендуешь на мою руку.
Джон почувствовал себя задетым ее насмешливым тоном. Она просто играет с ним, не воспринимает всерьез. Что ж, он покажет ей, что вовсе не невинный безобидный мальчик, каким она его считает.
– Ну, не совсем на руку. – Джон прошелся взглядом по ее шее, заглянул в вырез блузки. – Меня интересует кое-что по существеннее.
Он набрался смелости и дотронулся до ее лица, ощутив бархат атласной кожи. Желание в его взгляде было таким неприкрытым и честным, что Мила не смогла оттолкнуть его, невольно отозвавшись на голод его глаз. Теплые пальцы прошлись вдоль воротничка, задержались в манящей ложбинке. Задержавшись на дорожке пуговиц, Джон с мольбой посмотрел в ее глаза.
– Я хочу тебя. – признался он в том, что и так было очевидно. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Ее глаза сверкали ответным желанием, сдерживаемым каким-то внутренним запретом. Свободная рука легла ее бедро, и смело поползла вверх.
– Джон. – тихий вздох сорвался с приоткрытых губ, когда он добрался до сосредоточия ее чувственных ощущений.
– Скажи да. – молил он, наклоняясь к ее губам. Его дыхание обжигало кожу. Горячий мальчишка, несдержанный в своих порывах. Мила внутренне негодовала. Ведь это она должна была его соблазнять. Прикосновение его губ с запахом виски оказалось очень нежным, почти невинным. Ее пальцы зарылись в его волосы, растрепавшиеся по плечам. Не чувствуя сопротивления, Джон стал смелее. Его поцелуй поглотил ее губы, становясь все более горячим и глубоким, посылающим жаркие искры во все уголки ее тела. А целовался он не так, как Ланкастер. Это сравнение отрезвило ее. Она уперлась ладонями в его грудь, отталкивая пылкого парня. Он разочарованно застонал, глядя на нее помутившимся от страсти взглядом.
– Ты пьян, Джонни, и тебе пора домой. – спокойно произнесла она, полностью взяв себя в руки и застегивая пуговки, которые он успел расстегнуть.
– А как же танец? – тщетно пытаясь восстановить дыхание, хрипло спросил Грэй.
– Какой танец? – не поняла Мила.
– Ты просила Чарли оставить тебе танец.
– Он отменяется. – мисс Мортимер широко улыбнулась. – На сегодня.
– Почему ты отталкиваешь меня?
– У меня найдется немало веских причин. – иронично заметила Милена. – Ты принял меня не за ту женщину, с которой можно скоротать ночку.
– Я вовсе…
– Джонатан, тебе пора. – строго оборвала его Мила.
– Я же выпил. Ты же не хочешь, чтобы я сел за руль в таком состоянии? – все еще пытался упираться Грэй.
– Нет, не хочу. Такси уже ждет тебя. Заберешь машину утром.
– Такси? Когда ты успела его вызвать?
– А вот и подумай об этом, пока будешь добираться до дома. – она холодно улыбнулась, поднимаясь. – Не стану провожать тебя. Уверена, что выход ты найдешь.
– Я обидел тебя? – озадаченный ее поведением, спросил Джонатан Грэй.
– Нет. Просто я устала и хочу отправиться наверх.
– Я тебя еще увижу?
– Не знаю. – она отодвинула шторку и ускользнула, оставив его в одиночестве. Даже не попрощалась. Он откинулся на подушки и глубоко вздохнув, взъерошил волосы. Черт, что на него такое накатило!? Его губы все еще хранили запах ее губ и легкий металлический привкус крови. В порыве страсти, он, наверно, прикусил губы. Джон попытался встать на ноги, земля шаталась. Но он не был уверен, что это действие виски. Изумрудные непостижимые глаза не шли у него из головы, пока он неровно шагая, пробирался к выходу. Милена Мортимер не обманула его. На улице его ждало такси. Он устало опустился на сиденье рядом с водителем и сбивчиво назвал свой адрес. Он чувствовал себя эмоционально выпотрошенным. Да уж, такого всплеска адреналина ему еще не доводилось испытывать. Тело ныло от неудовлетворенного желания, а голове мелькали отрывки прошедшего вечера. Он был восхищен, озадачен и разбит.
Элизабет Грэй мрачно ждала его в гостиной. Ее лицо не предвещало ничего хорошего. Закутанная в бардовый пеньюар, она была похожа на неподвижную статую на фоне окна. Джон внутренне напрягся.
– Почему ты на такси, Джонни? – с обманчивой мягкостью спросила она. Джонатан направился к лестнице, ведущей на спальный этаж. Объясняться с ней у него не было ни сил, ни желания.
– Мам, давай завтра. Мне рано вставать. – он начал подниматься. Мать последовала за ним, явно не собираясь оставить его в покое.
– Джон, мне нужно знать, почему ты не отвечал на мои звонки. Сейчас час ночи. Где ты был? Почему Кристин уже давно дома?
– Потому что я был не с Кристин. – не оборачиваясь ответил Джонатан с легким раздражением.
– Джон. – мать схватила его за рукав. Ему пришлось обернуться.
– Что? – жестко спросил он.
– Господи, да ты пьян. – воскликнула она, картинно всплеснув руками.
– Да, я пьян. Мам, мне не пятнадцать лет.
– А где твой пиджак?
Джон открыл дверь в свою спальню.
– На работе.
– А почему он на…
Решительно захлопнутая перед ее носом дверь, заставила Элизабет замолчать.
Твой мальчик вырос, Элизабет. Пришло время отпустить его. – донесся до нее тихий шепот. Женщина нервно огляделась, но в темном коридоре никого не было.
– Джонатан. – сокрушенно пробормотала она.
Оставшись наедине с собой с уютном убранстве номера, Мила стал медленно раздеваться. Ее мысли блуждали по туманным лабиринтам памяти. Она не думала о Джонатане Грее, хотя он и произвел на нее неоднозначное впечатление. Ее мысли в этот момент принадлежали той стороне полуночи, которая навсегда закрыта для взгляда смертного. Внезапно ее уединение нарушилось. Это не было физическим вторжением. Воздух начал искриться и утолщаться, впуская в свои пределы темный расплывчатый силуэт, который с каждой секундой становился отчетливей.
– Зачем ты пришел, Ричард? – спросила она, накидывая на плечи легкий прозрачный пеньюар. Очертания до боли знакомого лица повторяли до мелочей каждую черточку. Она замерла посреди комнаты. И пусть его здесь нет, но даже его лицо, эта обездушенная картинка имеет над ней невероятную власть.
– Тебе надоела свобода, о которой ты молил меня? – не дав ему ответить, перешла в наступление Мила.
– Злишься. – мягко проговорил он. Голос в отличии от его тела, был настоящим и, как всегда, волнующе-томным. – А знаешь, почему ты злишься?
– Не знаю и знать не хочу.
– А я отвечу. В тебе говорит чувство вины, любовь моя. – он улыбнулся понимающей улыбкой. – Теперь ты знаешь, как это сладко – упиваться настоящими чувствами, живыми и искренними. Они наполняют ощущением собственной причастности к этим эмоциям. Ты ведь почувствовала это сегодня с сыном Ланкастера.
– Ты следишь за мной? – жестко спросила Милена. – Если это так, то найду способ пресечь это.
– Он нет, не стоит. Я лишь проявляю любопытство. Скажи мне, как это было?
– Зачем, Ричард. Что ты хочешь от меня? – она воинственно смотрела на красивое изображение.
– Я хочу, чтобы ты признала, что отбираешь у нас гораздо больше, чем ты думала. Мила, пить кровь недоумевающей усыпленной жертвы ужасно скучно. Это просто насыщение, но не удовлетворение. Игра, чувство собственной власти, полное порабощение – вот, что пьянит, сводит с ума. Дает иллюзию жизни. Но позволив этой иллюзии взять верх, так сложно остановиться. И тогда мы нарушаем твой закон. Забирать не просто кровь, а душу, жизнь…. Скажи, ты сможешь остановиться?
– Ты знаешь, что я нашла его для Вадима. Для твоего сына.
– Но ты могла поручить его твоему ненаглядному преданному псу Карлу, Клэр или самому Вадиму. Ему это было бы под силу. – он снисходительно улыбался. – Но ты сама пришла за ним. Зачем? Тебе стало жаль его? Или ты захотела поиграть, открыть настоящую охоту, сделать этого мальчика своим рабом? Или есть… какая-то другая причина?
– Не суди по себе, Ричард. – холодно опровергла его домыслы Мила. – Его нужно подготовить. Сбесившийся оборотень мне ни к чему. Этот мальчик силен, и он будет сопротивляться до конца. Я не хочу, чтобы он выдал нас.
– Не думаю, что тебе удастся убедить его, что то, что ему предстоит, так уж заманчиво. Он хочет тебя, а не наше темное бессмертие.
– С чего это ты стал таким гуманным? – усмехнулась она уголками губ. – Почему-то о моих чувствах ты не беспокоился. Я тоже не была готова к тому, что ты мне предложишь. Но в отличии от тебя, я не стану лгать ему.
– Ты уже лгала ему. А он похож на отца. – Ричард сделал несколько шагов вперед. – Такой же красивый и горячий. Ларри ведь всегда привлекал тебя своей темной страстью, необузданностью. Я помню, как ты сожалела о его смерти.
– Что ты несешь. Я сама его убила.
– Я тоже когда-то убил Люциану.
– Не сравнивай.
– Отчего же. Очень похожие случаи. Мила, я пришел не спорить с тобой. Я пришел предупредить. Твой закон непрочен. Отмени его. Прекрати наказывать нас за то, что мы следуем своей природе.
– Это не обсуждается, Ричард. Не все могут контролировать себя так, как ты. Я знаю, что ты не обращал людей против их воли, но есть другие вампиры, которые любят убийство, живут им. Я не могу позволить безнаказанно убивать. Я запретила только беспочвенное лишение жизни смертного, но обращение людей разрешено в исключительных случаях.
– Это смешно. Неужели я бы стал каждый раз являться к тебе и просить о снисхождении, объяснять причины, приводить доводы?
– Теперь ты можешь делать, что хочешь, Ричард. Просто не стой на моей дороге, и не создавай свое племя кровососов. Я не собираюсь воевать с тобой. Не принуждай меня причинять тебе зло. Почему мы каждый раз возвращаемся к этому разговору?
– Темная королева ночи. – иронично произнес Ричард. – Значит, мое мнение больше не имеет для тебя никакого значения?
– Оставь меня, Ричард. Я слишком устала от твоего влияния. Ты заставляешь меня чувствовать себя слабее, чем я есть. Это неприятно.
– Значит, так. – он горько улыбнулся. – Я стал тебе неприятен. Это очень приятно слышать.
– Ты переворачиваешь мои слова. Мы не можем находиться вместе и нескольких минут, это утопия. – отчаянно произнесла она.
– Видимо, одной любви недостаточно. – его голос был полон печали и сожаления.
– Что ты знаешь о любви, Ричард? – яростно воскликнула Мила. – То, что ты называешь любовью, жалкая смесь гордыни и похоти. Я была для тебя только орудием для получения власти. Ты ведь не собирался сказать мне о проклятии Люцианы всю правду?
– Нет. – спокойно признал он. – Но у меня для этого есть много объяснений.
– Приведи хотя бы одно, не связанное с твоим желанием властвовать. – она выжидающе уставилась на него, сложив руки на груди.
– Я знал, что, когда ты обретешь абсолютную власть, это навсегда встанет между нами.
– А, что изменилось бы, останься я человеком? Разве ты не бросил бы меня через несколько лет, когда мое тело перестало бы привлекать тебя?
– У меня осталось бы воспоминание, не омраченное и светлое, которое я пронес бы через всю жизнь.
– А я, Ричард? – в глазах женщины застыла боль. – Что стало бы со мной? Каково было бы мне стареть в одиночестве, зная, что где-то бродишь ты вечно молодой и прекрасный и даришь другим свое бездушное сердце?
Ответом ей была напряженная тишина.
– Я приняла то, что нам никогда не быть вместе, как неизбежность. Прими и ты. – тихо сказала она.
Силуэт Ричарда начал колебаться, словно кто-то невидимый принялся стирать его ластиком. Через мгновение он совсем исчез, оставив лишь горький привкус на губах.
