Текст книги "Люциана. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Алекс Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)
– Уж не думаете ли вы, что это я его убила? – осенило Милу. Сизов недобро улыбнулся.
– Нет. – качнул головой, задумчиво разглядывая допрашиваемую гражданку. – Вы знаете, как умер Панченко?
– Откуда?
– У него не нашли ни одного синяка, никаких травм, только глубокие порезы на шее. Труп был абсолютно обескровлен.
– Маньяк?
– Скорее всего. – Кивнул Сизов. Он вдруг замялся. – И у нас есть предположение, что намеченной жертвой этого маньяка, был не несчастный Панченко.
Мила вытаращила на следователя глаза, медленно переваривая услышанное.
– Это…что же….Я? – голос ее предательски задрожал. В панике она схватилась за голову, потом за сердце. – Но почему вы так решили. И зачем так долго задавали бестолковые вопросы?
– У милиции нет бестолковых вопросов. Вам бы надо быть немного тактичнее, Ларина. – Жестко ответил Сизов.
– Извините. – Потеряно выдохнула Мила.
– У вас есть враги, недоброжелатели? Может, вы кому-то задолжали? – уже мягче поинтересовался Сизов.
– Что за бред. Кто будет убивать несчастного охранника из-за моих долгов. Уж тогда убили бы моего мужа. Сделали бы мне услугу. Нет у меня никаких врагов. И денег я никому не должна. Я уверена, это просто совпадение.
Следователь кивнул. Было видно, что он придерживался другого мнения. Да, и Людмила, не верила в случайности. Она помнила чужой взгляд на своей спине. Тот, кто убил Панченко, приходил за ней.
– Срань господня. Только этого не хватало.
– Что? – Сизов ошарашено уставился на симпатичную женщину, сидевшую перед ним. – Вас где воспитывали?
– Простите ради Бога. Я забылась. – Миле осталось только развести руками и не искренне покраснеть.
– Обещайте, что будете осторожны.
– Хорошо.
– И сразу позвоните мне, если заметите что-то подозрительное.
– А мне не полагается охрана и все такое?
Сизов скептически взглянул на нее.
– Но я жить хочу.
– Людмила, это просто предположение. Я не думаю, что убийца станет выслеживать вас.
– Почему это?
– Если, это маньяк, то выбор его жертв случаен. Ему нужен стереотип. Он не запоминает лиц.
– Вы думаете, что я и Панченко чем-то похожи?
Сизов мрачно глянул на нее. Он не нашел, что ответить. Это полный отстой. Самая дерьмовая заварушка из всех, что приключались с ней за тридцать лет. Засада. Все было так хорошо, спокойно.
– Я позвоню, если что. – Мила встала. – Я могу идти?
– Да.
– Что случилось? – с этой фразой встретила Милу Жанна. Она обеспокоенно уставилась на бледную коллегу.
– Все просто супер, если не считать того, что за последний несколько дней, я полностью сменила стиль, завела любовника, намного моложе себя, впервые за десять лет поругалась с мужем и повстречалась с маньяком, который теперь будет за мной гоняться, чтобы перерезать мне горло и выпить мою кровь.
Жанна села на стул. Она тоже была в шоке. В офисе усилили охрану, но легче никому не стало. Целый день Миле казалось, что за ней кто-то наблюдает. Отвратительное ощущение, если при этом еще представить, что это глаза маньяка, который только и ждет удобного момента. Вот только паранойи ей не хватало. Да, этого диагноза в ее карте еще не было. Молодец, Мила, двигаешься в нужном направлении. В самую задницу.
Вечером Алекс вызвался ее проводить. Мысленно поблагодарив Бога за то, что есть еще на свете хорошие люди, Мила благополучно добралась до своей квартиры. И даже пригласила Алекса на чай. Ей было невыносима мысль о том, что придется провести ночь одной в четырех стенах. А у нее даже решеток нет на окнах.
– Хочешь, я останусь у тебя? – предложил Алекс. Мила посмотрела на него долгим тяжелым взглядом. Конечно же, он руководствуется лучшими побуждениями. Как и все особи мужского пола.
– Жанна мне не простит. – Усмехнулась Ларина.
– Мы ей не скажем. – Алекс лучезарно улыбнулся, забыв про лучшие побуждения. Мила даже не удивилась.
– Не думаю, что это хорошая идея, Розанов. – искренне ответила Ларина.
– У тебя две комнаты. Я не буду к тебе приставать. Честно.
Мила посмотрела в "честные" глаза Алекса. Конечно, он лучше, чем маньяк-кровопийца… Она уже была готова согласиться, когда в дверь позвонили. Алекс и Мила напряженно переглянулись. Ни один из них не шелохнулся.
– Ты кого-то ждешь? – шепотом спросил Розанов. Мила отрицательно качнула головой. Алекс медленно поднялся и пошел к двери.
– Нет, стоять. Это маньяк. – Завопила Мила. Действительно, кто еще мог появиться в ее квартире поздним вечером? Но Алекс решил продемонстрировать свою храбрость и открыл дверь. Мила высунула нос из-за косяка в прихожей, крепко сжимая в руке чугунную сковородку. Это был не маньяк. Это был Ричард. Радость, облегчение и целая гамма других чувств, которые вызывал в ней только Ричард, охватили Ларину. Она выскочила ему на встречу, размахивая сковородкой.
– Не думал, что ты так рада меня видеть. – Усмехнулся он. Алекс растеряно отошел в сторону. Ричард на него даже не взглянул. – Можно мне войти, или ты занята сегодня?
– Конечно, входи. – Мила спрятала за спину свое холодное оружие. – Я не занята, это мой коллега Алекс. Алекс познакомься это мой… друг Ричард.
Мужчины обменялись тяжелыми взглядами. Ричард вошел. Он был сногсшибательно красив и элегантен в своем кожаном пальто. И по сравнению с ним, Алекс выглядел абсолютной дворняжкой. Он вошел и заполнил все пространство своим необыкновенным обаянием. Алекс как-то весь сжался, почувствовав свою неуместность.
– Яичницу жарите? – улыбнувшись, Ричард взглянул на спрятанную за спиной Милы сковороду. Ларина, улыбаясь, как полнейшая дура, заворожено смотрела на гостя, забыв обо всех маньяках, вместе взятых.
– Я пойду, наверно. – Воспользовавшись паузой, напомнил о себе Розанов.
– Достойное решение. – Не глядя на него, невозмутимо произнес Милз. Алекса, как ветром сдуло.
Глава 6
"Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо".
Мила какое-то время, молча, смотрела на него. Он казался не настоящим. Слишком красив, слишком строен, слишком умен, слишком молод, слишком богат, слишком желанен. И это «слишком» очень пугало Ларину. Она скользила взглядом по его лицу, утонченному, чувственному, удивительно мужскому, не смотря на идеальные пропорции, не смотря на полулуны бровей и опахала ресниц, не смотря на светящуюся бледным сиянием кожу, которая была идеальнее фарфора, белее снега, не смотря на фантастические глаза, такие синие, что в них хотелось погрузиться, не смотря на шелк волос, доходящих почти до плеч и завивающихся в кольца на концах. Он расстегнул пальто, и можно было любоваться тем, как играют мышцы под черным атласом рубашки, мечтать о том, как она будет прикасаться к широким сильным плечам. Он был достаточно высок и крепок, но создавал впечатление изысканного элегантного необыкновенно грациозного, если такие определения подходят для мужчины. Он питал слабость к аксессуарам, его изящные пальцы украшали золотые перстни с драгоценными камнями, именные часы на запястье, позолоченный крест на шее, тоже тонкой ручной работы, большая пряжка на ремне. Джинсы красиво облегают длинные мускулистые ноги, черные лакированные ботинки, начищенные до блеска, запах дорогого парфюма. Интересно сколько временя ему нужно на то, чтобы собраться?
– Итак!? – произнес Ричард. Голос его эхом отозвался в бешено бьющемся сердце Милы. Каждый раз, когда он начинал говорить или смеяться или просто задумчиво следить за ней взглядом, она забывала обо всем на свете. В голове шумело, сердце стучало где-то в горле, глаза начинало щипать, все тело накрывало волной желания и необъяснимым потоком нежности. С ней такого никогда не было. Ни с кем. Это первое сильное увлечение мужчиной в ее жизни. И даже увлечением это назвать трудно. Скорее, умопомрачительная страсть, эротическое сумасшествие, чувственный союз. Ее тело жаждало его. Он был необходим ей так сильно, что было больно вспоминать о нем. Губы сводило от желания прикоснуться к нему, пальцы вспоминали шелк его кожи. То, как один его голос заставляет ее кипеть и трепетать, пугало ее не меньше, чем то, что делали с ней его неутомимые пальцы и губы. "Ричард, как же я буду жить без всего этого? Потом, не сейчас. Все на свете кончается. Все уходят. Уйдешь и ты. Или я сама прогоню тебя. Не зная, как буду жить сама… без тебя. Все в моей жизни не имело смысла. Никто не понимал меня, не знал меня, не видел, не чувствовал, не желал. Я растворяюсь в тебе, но знаю, что это ответно. И это ощущение почти счастья дурманит, опьяняет. Когда ты смотришь на меня, как сейчас, когда твои губы складываются в томную полуулыбку, я ощущаю, как покалывает мои губы, вижу себя твоими глазами, чувствую биение твоего сердца в своем. И понимаю, что в этот момент мы едины. Я в тебе, я часть тебя. Не украденная, а обретенная. Ты подарил мне меня. А я ничего не могу тебе дать взамен. Кто ты? И откуда столько знаешь обо мне? Ты изменил мою жизнь, а я ничего о тебе не знаю. Но… это лукавство. Я знаю тебя. Твои глаза, губы…. Все в тебе так близко и знакомо. Ты моложе меня, но рядом с тобой я словно маленькая глупая девочка, мне хочется укрыться с тобой, спрятаться за твое плечо, вдохнуть аромат твоих волос".
– Значит, тебе нечего мне сказать? – его голос такой бархатный и лукавый, словно, ему известны все ее мысли. Когда-то Милу пугали чужие мысли, и она запретила себе подслушивать. Теперь жалела об этом. Порой, отзвуки былых способностей проскальзывали, особенно в последнее время. Мила почти не узнавала себя. С приходом Ричарда жизнь ее изменилась. И она еще не поняла, как относиться к этим изменениями. Как научиться воспринимать себя новую. И конечно, нужно не забыть про маньяка. Но когда, сейчас ее глаза тонули в ярко-синем взгляде Ричарда, страхи отступали. Чем она может привлечь маньяка? Скорее всего, все это просто совпадение. Она не хотела думать о том, что произошло в минувший вечер в ее офисе.
– Нет. – Мила нелепо улыбнулась.
– Нет? – красивые брови поползли вверх. – Уверена?
– На все сто. – Поддержала она его шутливый тон.
– Где твой благоверный?
– Ты о Толике?
– А у тебя еще есть мужья? Может, этот очаровательный юноша метит в оные.
– Между прочим, этот юноша на добрых пять-семь лет старше тебя. – Заметила Мила, продолжая улыбаться.
– А я и забыл, что еще совсем зелен. – Сарказм в его глоссе был осязаем. Ричард сделал шаг вперед, и тепло его сильного желанного тела ворвалось в ее личное пространство чувственным ураганом. – Ты красивая.
– Нет. – Голос прозвучал предательски низко.
– Да. – Нежно прошептал он, протянув руку и касаясь ее щеки нежными пальцами. Он провел ими вдоль виска, тронул губы. Никто и никогда не смотрел на нее с таким восхищением и нежностью. Каждая клеточка ее тела тянулась к нему, жаждала его любви и внимания. – Иди ко мне. – Глаза его потемнели, и он властно привлек ее к себе, страстно прижался к влажным губам.
– Хочу тебя, – прошептал он. – Сейчас.
– Нет. – огромных трудов стоила женщине противостоять силе его страсти, власти его глаз и одурманивающего голоса.
– Только не здесь. Я не настолько коварна, чтобы спать с тобой в супружеской постели.
Ричард удивленно смотрел в раскрасневшееся от желания лицо.
– Ты серьезно? – отрываясь от ее губ, хрипло спросил он.
– А что тебя так удивляет?
– Забудь. – Улыбнувшись, проговорил он ей прямо в губы. – Просто я подумал….
– Он – мой муж, Ричард. Я клялась ему в верности. – Мила положила ладони на его грудь, и ее захлестнуло новой волной горячего желания. Его кожа под атласом была теплой и гладкая, стальные мышцы напряглись от ее прикосновения. Она хотела оттолкнуть его, а сделала только хуже. "Ох, Ричард, как же сложно контролировать себя, когда ты так близко".
– Так поклянись в верности мне, и все будет честно.
– Ты с ума сошел. – Мила прижалась щекой к его груди. Не было такой силы, которая могла бы оторвать ее от него. Только не сейчас. Его сердце в груди билось ровно и глухо. Неужели одна она горит, как в лихорадке в его объятьях.
– Что держит тебя? – гладя ее волосы легкими движениями, спросил он. Голос его успокаивал, ласкал, уносил все сомнения и тревоги далеко. – Ты же не любишь его.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Он не достоин тебя. Но решать тебе. Если жизнь с не уважающим и не ценящим тебя мужчиной кажется тебе нормальной, тогда я не стану вмешиваться.
– Что ты можешь знать о наших отношениях? – вздохнув, спросила Мила. – Мы прожили слишком много лет. Он не был идеальным мужем. Но он уважал меня.
– Ты заступаешься за него? – с удивлением отметил Ричард. Он не вполне понимал логику смертных женщин. Они страдали, плакали, ненавидели, но продолжали выгораживать виновника своих бед.
– Он мой муж. Я обязана. – тупо повторяла она, понимая, как абсурдно звучат ее жалкие слова.
– Ты никому ничего не обязана. Жизнь одна, и ты вольна распоряжаться ей. Я не прошу тебя оставить мужа. Я не хочу, чтобы его тень была в нашей постели. Я не хочу видеть отражение его лица в твоих глазах, когда ты смотришь на меня, и я не хочу, чтобы ты жалела и чувствовала себя виноватой. – Его руки крепче сжали ее плечи, словно через них он мог передать ей частичку своей силы, своей уверенности.
– Но я не жалею, Ричард. Я не думаю о нем, когда мы вместе.
И это была чистая правда.
– Тогда почему, он – наша тема для разговора. – резонно заметил Ричард.
– Ты ревнуешь? – Мила заглянула в его глаза, но увидела в них пустоту. Ледяной синий тоннель, покрытый инеем, а за ним ничего…
– Нет. Ревность нужно заслужить. Я слишком люблю себя, чтобы ревновать к этому ничтожеству. – презрительно ответил Милз.
– Я прошу, не говори так. Это не хорошо. – почему-то оскорбилась Ларина.
– Мила, я знаю каждую клеточку твоего тела, твой запах на моих губах. Не поздновато ли играть в порядочную. – жестко отчеканил он.
– Ричард. – Воскликнула Мила, отталкивая его. Ее глаза горели обидой и негодованием. – Что ты хочешь, чтобы я сказала?
– А что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты злишься, потому что я не ревную тебя, или потому что оскорбляю твоего мужа? – Ричард внимательно вгляделся в ее лицо. Мила была растеряна.
– Неужели тебе все равно, что вернувшись от тебя, я ложусь в его постель?
– Это твой выбор. Я не могу судить тебя. – совершенно искренне произнес Ричард. На самом деле, ревновать к смертному мужчине просто смешно, но это только его мнение. А Мила для себя открыла, что Ричард может быть столь же безжалостен, как и нежен. К чему она так разошлась? Разве ситуация ей не на руку? Толик не в курсе событий, а Ричард не заставляет ее покидать мужа. Все отлично. Или нет?…. Она совсем запуталась.
– У меня для тебя сюрприз. – Вдруг радостно объявил Ричард. Ямочки на щеках превратили его в мальчишку, придав трогательности его слишком холодному лицу. С довольной улыбкой он вручил ей большой бумажный пакет, взявшийся неизвестно откуда. Миле пришлось опустить свое орудие на пол.
– Что это? – неуверенно подняв на него свои глаза, спросила она. Ричард загадочно пожал плечами. – Мне неудобно. Я не привыкла к подаркам.
– Брось. Это пустяк. Открой и одень.
Ларина заглянула в пакет и достала из него невероятно красивое белоснежное шелковое платье и норковую шубку, тонкую, короткую, иссиня-белую. Очаровательно. Однажды Мила видела такую шубку в модном магазине. Она стоила слишком дорого, и Ларина не купила ее, но воспоминание осталось, как и желание обладания. Он снова угадал.
– Ричард. Это дорого. Никакой не пустяк. – Покачала она головой, уже ласкаясь о мягкий мех.
– Одень. Мы едем гулять. – Попросил он. Разве она могла отказать, когда в его глазах столько желания, столько мольбы.
– Ричард…Я всегда хотела такую.
– Я знаю.
"Я знаю" Эти слова звучали у нее в голове, пока она переодевалась. Она не стала делать это при нем. Не была уверена, что он не попытается ей помочь, а она этого просто не вынесет.
"Я знаю, я все о тебе знаю"….
Говорит он это или ей слышится? Или она бредит? Платье одето. Ее размер. Идеально облегает фигуру, подчеркивает все изгибы тела.
"Я знаю….А ты знаешь? Ты помнишь, кто я? Вспоминай, Мила. Мила….Где гребень?"
– Что? – вскрикнула она, оборачиваясь. Он стоял в проеме и смотрел на нее. – Ты что-то сказал?
– Нет. – Он невинно улыбнулся. Взгляд его обжигал, скользя по ней. Она чувствовала себя обнаженной. Лучше накинуть шубку. Белые туфли на каблуке, быстрый взмах расческой по волосам.
– Я готова.
– Ты великолепна.
Мила сама это видела. В зеркале на стене отражались они оба. Он – блондин в черном, она – брюнетка в белом. Поистине завораживающее зрелище.
– Для чего ты так разодел меня?
– Сегодня ты моя принцесса. – Ричард галантно протянул ей руку. От прикосновения ее бросило в жар. Воздух накалился.
А дальше все было, как в дамских романах – сплошная романтика. Машина Ричарда отвезла их к пристани. У причала их ждал настоящий белый теплоход. Они были одни на нем. Три яруса великолепия.
– Все это для меня? – недоверчиво спросила Мила. Голос ее дрожал. Слезы комом встали в горле. Он взял ее на руку и отвел на верхнюю палубу.
– Для тебя. – шепотом подтвердил он.
Волосы раздувал холодный осенний ветер, теплоход медленно разрезал колышущуюся гладь реки. Вода казалась черной в ночных сумерках. Охватившие Милу чувства невозможно было описать словами. Нежность, благодарность, страх, что это только прекрасный сон, который вот-вот кончится. Ветер выдувал слезы из ее глаз. А может, ветер тут был совсем не причем. Никогда еще она не была так счастлива, никогда еще ее сердце не рвалось из груди. Хотелось кричать, громко, радостно, надрывно, хотелось смеяться.
– Это, как мечта. – Сказала она. Но голос ее потонул в шепоте реки и шуме мотора. Мила знала, он слышит ее. Она не смотрела на него. Не хватало сил даже повернуть голову. И снова стало страшно до дрожи в коленях. А вдруг стоит ей обернуться, и это счастье раствориться, как иллюзия. Но он не дал ей проснуться. Встав перед ней, он загородил собой целый мир. Сейчас во всей вселенной был только он. И она. Как в сказке. Так не бывает. Так не может быть. Она не заслужила.
Но Ричард был реален, так же, как его завораживающая улыбка, и бездонно-синие глаза, в которых отражалась полная луна. Ночь. Ночь в его глазах. Ночь в волосах, не смотря на то, что они белого цвета. Нет не белого, серебряного, словно свитые из звездных нитей, живые…. Как снег. Снег? Мила подняла голову и посмотрела в черное небо. Большие первые снежинки падали прямо на ее лицо и волосы.
– Это же снег. – Засмеялась она, расставив руки, ловя снежинки ладонями. Ричард с улыбкой наблюдал, как она радуется, словно ребенок. Поймав его взгляд, она замерла. Улыбка дрогнула на ее губах. Пальцы сами потянулись к его лицу. Коснулись прохладной гладкой кожи. Снежинки покрыли его волосы, как тонкое покрывало.
– Ричард. – выдохнула. И в этом вздохе смешались все слова, что она хотела, но не могла сказать, все чувства. Ветер утих, но слезы продолжали стекать тонкими ледяными струйками по ее щекам.
– Ричард. – Пальцы зарылись в его волосах. Губами она чувствовала его теплое дыхание, слышала биение его пульса в себе. Разве так бывает?
– Скажи мне, что я не сплю. – Взмолились ее глаза, сейчас они были чистого зеленого цвета, словно свежая весенняя трава, влажная после росы.
– Ты не спишь. – Улыбнулся он, не поднимая рук, не пытаясь обнять ее. Но этого и не нужно было. Они и без этого остро чувствовали друг друга.
– С тобой все иначе. Почему?
– Не знаю. – в его взгляде струилась нежность.
– Я другая, Ричард. С тобой я прежняя перестаю существовать. С тобой я желанна, я прекрасна, я любима, но ведь ты не любишь меня.
– Почему ты так решила? – голос обволакивает ее, погружая ее в обжигающее тепло, в море нежности и желания.
– Не любишь. – Говорит она. Глаза наполняются болью. – Ты где-то не здесь. Где ты, Ричард?
– Я с тобой, Мила. – Шепчет он, наклоняясь к ее губам, прогоняя ненужные сомнения.
– Люби меня, Ричард. – Выдох в приоткрытые губы. – Пожалуйста, люби.
– Я люблю тебя.
– Нет. – горький вдох.
Он несет ее на руках в каюту, кладет на постель. Шелковые простыни. Как много шелка за последнюю неделю. Какое-то время они долго разглядывают друг друга. Их прерывистое дыхание разрезает тишину. Светлые волосы касаются ее лица, теплые губы так близко, дыхание согревает кожу.
– Здравствуй. – Говорит он, и дрожь желания бежит по ее телу, заставляя кровь быстрее бежать по венам.
…. Глаза широко распахнуты. Тело все еще горит от пережитого блаженства. Это, как побывать в раю и вернуться. Радость и сожаление, смех и боль. Все смешалось. Он смотрит на нее, его губы все еще целуют ее. Металлический привкус.
– Расскажи мне. – Шепчет он. Прекрасное лицо так близко.
– Они сказали, что нашли его на полу в нашем офисе. Разрезы на шее. Кто-то обескровил его. – Слова вырвались сами. Мила не хотела рассказывать. Она даже не думала не о чем таком. Просто он попросил ее, а она рассказала. – А еще они сказали, что убийца охотился за мной.
Людмила успела увидеть, как напряглось его лицо, прежде чем он отвернулся. У него идеальный профиль.
– Тогда в офисе, когда я упала в твои объятья, действительно кто-то был. Этот кто-то убил охранника.
Мила ждала, что Ричард что-то ответит, успокоит ее, утешит, и она поверит ему. Но он молчал. Страх стал ощутимым, тяжелым. Неужели он тоже думает, что убийца гонялся за ней.
– Почему ты молчишь? – тихо спросила она.
– Почему бы тебе не пожить у меня? – подняв на нее свой ясный взгляд, он ослепил ее своей улыбкой.
– Ты серьезно? – нахмурилась Мила.
– Абсолютно. Я слишком долго искал тебя, чтобы потерять. Всего несколько дней, чтобы убедиться, что опасности нет. – Он провел указательным пальцем по ее щеке, губам. Мила судорожно втянула воздух. Это был соблазн. – Твой муж в командировке. Что тебя смущает?
"Я боюсь привыкнуть к тебе, боюсь, что не смогу жить потом без тебя". А вслух сказала.
– Не знаю. Я подумаю. Мне завтра на работу.
– Нет. – он тихо рассмеялся.
– Что?
– Завтра суббота. – Напомнил Ричард.
– Вот черт. – Засмеялась Мила и прижалась к нему. – Ты такой теплый.
– Да? – лукаво спросил он, касаясь ее груди. Мила тихонько застонала. Безобидное прикосновение вызвало в ней бурю эмоций. Губы любовников соединились в жарком поцелуе.
"Зубы вонзаются в теплую нежную кожу, запах крови одурманивает, пульс жертвы бьется в висках. Вся жизнь человека проходит перед глазами охотницы за несколько мгновений. Его страх притягивает, сводит с ума, а кровь дает ощущения блаженства, почти чувственное наслаждение. От нее ничего нельзя скрыть. Ее зеленые глаза парализуют, покоряют своей дьявольской силе. Боли нет. Жертва тихо стонет, руки тянуться к лицу охотницы, нежно зарываются в черные волосы.
– Люциана. – шепчут губы жертвы. Это мужчина. Молодой парень, почти мальчик. Она не любит кровь женщин, она не такая сладкая, в ней нет страсти, живого огня желания. Черпая силу от этого мальчика, она получает больше, чем ощущение сытости. Это наслаждение, близкое к эротическому. Тепло тела юноши капля за каплей течет ей прямо в горло, а он умоляет ее не останавливаться. Потом она займется с ним любовью. Не сейчас. Пронзительные черные глаза наблюдают за ней.
– Не смотри на меня, ты портишь мне аппетит. – Говорит она мысленно потрясающе красивому мужчине, наблюдавшему за ней с нескрываемым удовольствием и вожделением. Его зубы оскалены. Он ждет своей очереди. Он очень богато одет, весь его облик говорит о высоком происхождении.
Женщина выпускает из рук жертву, мальчишка падает на пол. Он без сил. Еще бы, он оказался так хорош, что остановиться у нее не было ни сил, ни желания.
– Тебе понравился подарок, моя королева? – спрашивает черноглазый красавец тягучим медовым голосом. Иссиня-черные волосы, блестят в свете зажженных свечей. Она поднимает на него свой пронзительный взгляд.
– Да, монсеньер. – Улыбка трогает ее губы. Капля крови упала на белоснежное платье. – Вы умеете дать мне то, что я хочу. Где ты взял его?
– Отпрыск одного из моих бывших подданных. Как я счастлив, что ты освободила меня от этого бремени – земной жизни. Я убил его родителей. Они никогда не нравились мне. Его отец мечтал свергнуть меня. Я хотел обратить его мать и сделать ее своей вечной шлюхой, но она слишком стара. – Мужчина расхохотался. Люциана подошла к нему. Она была восхитительна в тонком воздушной белом платье. Матовая атласная кожа, черные волосы, зеленые глаза. Грациозная, хрупкая, она двигалась, словно ленивая кошка. Ее мраморные ладони легли на грудь черноволосому Аполлону.
– Твоя жестокость заводит меня, Ланкастер. – Гладя ему прямо в глаза, говорит она. – Ты прекрасен, и ты животное. Обожаю тебя.
– Теперь моя очередь перекусить этим златовласым ягненком.
– Не торопись. Он мне нравиться. Я хочу, чтобы он присоединился к нам.
– У тебя достаточно игрушек. – Не одобрил ее идею красавец.
– Еще один лишним не будет.
Женщина наклоняется и переворачивает парня, всматривается в бледное обескровленное лицо, убирает светлые локоны со лба.
– Смотри, как он прекрасен, словно маленький ангелок.
– Ты хочешь его, порочное создание?
– О да. – Она улыбается. В жестоких ледяных глазах женщины отражается сама смерть. – Мы не убьем его.
Наклоняясь, она целует мальчика в губы. Длинные ресницы задрожали и распахнулись. В глазах его нет страха. Он видит самое прекрасное лицо, из всех, что доводилось ему лицезреть ранее.
– Здравствуй.
– Кто ты? – голос юноши слаб.
– Я – Люциана.
– А я – Ричард….."
Широко распахнув глаза, Мила невидящим взглядом уставилась в потолок. Сердце бешено колотиться, на губах вкус крови. Откинув одеяло, она села и огляделась. Голубые стены. Точно, она же у Ричарда. Он уговорил ее стать его гостьей на несколько дней. Ей приснился кошмар. Комнату уже залило прозрачным утренним светом. Но еще слишком рано. Она точно помнила, что засыпала в объятьях своего неукротимого любовника. Куда же он делся?
Нахмурившись, Мила накинула оставленный для нее белый пеньюар и, запахнув его, вышла из комнаты. Хотелось пить. Ночь была жаркой, даже обжигающей.
В коридоре она столкнулась с Грэгом. Мужчина приветливо ей улыбнулся.
– Доброе утро, мадам. Я рад, что вы доставили нам честь своим присутствием в нашем скромном жилище. Могу я быть чем-нибудь полезен? – вежливо поинтересовался он. Не привыкшая к такому обращению, Ларина даже растерялась.
– Я бы выпила воды. – Сказала она.
– Я принесу вам.
– Не стоит, я сама. Где кухня?
– Вас проводить?
– Желательно.
Мила последовала за Стюартом. Да уж, странный старикашка. Такой воспитанный и выдержанный, если он и преданный пес, то, несомненно, очень породистый.
– А где Ричард? – спросила Ларина.
– Работает. Он – фотограф. Выставляет свои фотографии в местной галерее. Его работы пользуются большим успехом во всем мире. Он разве не говорил вам?
– Нет. – Покачала головой Мила. Она была слегка обижена и раздосадована. Почему они никогда не говорили о нем? Или ему есть, что скрывать? Или просто было не до откровенной беседы?
– Значит, не успел. Его работа привела нас сюда. В России много живописных мест. Ричард иногда немного рисует, но основной его конек – фотография.
– Не представляла его с этим аппаратом в руках. – Усмехнулась Люда.
– Мы пришли. – Грэг пропустил ее вперед. Кухня была сказочной. Мечта самой привередливой хозяйки. Большая, светлая, оснащенная всевозможными современными бытовыми приборами, очень уютная.
– А почему он не взял меня с собой? Что мне делать здесь одной?
– Ричард любит работать один. Ему нужно сосредоточиться, настроиться. Ну, вы понимаете. А для вас мы что-нибудь придумаем. Сегодня по плану стилист, парикмахер и даже массажист.
– По какому плану? – голос женщины зазвенел от раздражения. – Я не просила. Что за дурацкая привычка все брать на себя.
– Он хотел угодить вам, Людмила. – Мягко сказал Грэг, коснувшись ее руки. Мила смягчилась. Наверно, во всем виноват этот противный сон.
– Я бы хотела посмотреть что-нибудь из его работ.
– Конечно. – Обрадовался Грэг. Он весь засветился. Так, наверно, гордятся отцы своими сыновьями. – Ричард просто гений. Он – настоящий талант. Пойдемте.
Он отвел ее в большое темное помещение на первом этаже. Лампа дневного света не смогла прогнать длинные зловещие тени из углов. Но освещение было выбрано, как нельзя кстати. Мила, затаив дыхание, с восхищением смотрела, на огромное количество фотографий и картин в рамах. И почему-то смутилась. Тематика работ была разнообразной. Много черно-белых фотографий, современных и искусственно состаренных. На картинах изображены люди, растения, пейзажи, замысловатые архитектурные ансамбли. Лица крупным планом, иногда глаза… капля росы на зеленом листе. Четкие уверенные линии, сделанные твердой рукой художника. Взгляд Милы с благоговейным восторгом прошелся по громоздким пейзажам в тяжелых рамах, стоявшим у стены. Она не могла не заметить и разбросанные в беспорядке баночки с кисточками, тюбики, листы, накрытый тканью мольберт. Законченных работ оказалось не так много. В основном, зарисовки, недописанные картины, пылящиеся в углах мастерской. Грег сказал правду. В творчестве Ричарда Милза первое место, несомненно, занимала фотография. Объективом камеры Ричарду удалось поймать жизнь в абсолютно безжизненных, неодушевленных предметах. Запечатленные на снимках дома, замки, каменные глыбы, застывшие деревья – все казалось живым, и в то же время абсолютно мертвым. Необыкновенно! Мила смотрела на них и словно слышала историю каждой работы. Это было удивительно. Ее смутило так же большое количество женских фотографий. Они не все были красавицами, но Ричарду удавалось запечатлеть только достоинства. Рассерженная Мила остановилась перед знакомым лицом на снимке. Клэр. Юная служанка. На фото было только ее лицо. Огромные печальные глаза. Они поражали своей трагической глубиной.
– Почему он не снимает меня? – вслух произнесла женщина свои мысли.
– Я думаю, что из вас получиться прекрасная модель. Возможно, он немного смущается. – улыбнулся Грэг.
– Ричард? – Мила рассмеялась, словно старик сказал какую-то глупость.
– Скромность и Ричард – не совместимые понятия. – Уверенно заявила она. – Но он талантлив, это, несомненно.
– Я рад, что вам понравилось. – Улыбнулся Грэг.
После всех отведенных для нее мероприятий, Мила немного вздремнула. Она чувствовала себя отлично. Ей хотелось прогуляться, но одной бродить по улицам скучно, да, и страх перед убийцей все еще не давал ей покоя. Она пыталась дозвониться Ричарду. Но он не брал трубку. Для чего было оставлять номер телефона? В шесть часов ей позвонила Жанна. Мила была рада услышать ее голос. Он вернул ее в реальность, напомнил о прежней жизни, жизни до Ричарда. Напомнил о том, что она так и не позвонила мужу. Но не испытывала по этому поводу совершенно никаких угрызений совести.
