Текст книги "Темный дом"

Автор книги: Алекс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Нет у него рации, этот гад специально сломал ее! Карманным фонариком. Посмотрите в его машине, в бардачке! – закричал Джо.

Несколько человек двинулись к машине Ричи, но тот остановил их.

– Не слушайте его! Он невменяем. И отойдите от машины!

С помощью тех же двух мужчин Ричи затолкал Джо на заднее сиденье, сел за руль и завел двигатель.

Все та же медсестра с хмурым лицом вошла в комнату для посетителей, приблизилась к Шону, оглядела его окровавленную футболку и нервно поежилась. Шон хотел подняться, сестра остановила его.

– Не вставай, – сказала она, присаживаясь рядом с ним. – Твоя мама в критическом состоянии.

Шону показалось, что сейчас он разрыдается. Он уже не осознавал, что с момента, когда их привезли в больницу, он плачет не переставая.

Гнев и бессилие парализовали Джо. Он вспомнил об истекающей кровью Анне и застонал – он снова оказался неспособным помочь ей.

– Вот и все. Скоро закончим, – пробормотал Ричи.

Джо вскинул голову. Он думал, что Ричи обращается к нему, но увидел, что тот говорит по телефону.

– Весь день на него потратил, – добавил Ричи. – Да, уже еду.

Джо вспомнил те пятнадцать номеров в списке последних контактов. Среди них оказался один, владельцем которого был некто «МК».

– Куда едем? – спросил Джо.

– А тебе не все равно? – спросил Ричи и захохотал. – Просто сиди и жди.

Услышав стук в дверь, Шон вылетел в коридор.

– Что происходит?! – воскликнул он.

– Твой отец еще не приехал? – спросила медсестра.

– Нет, а что?

– Ничего, садись. Хочешь, тебе принесут кофе?

Шон замотал головой.

Сестра не уходила.

– Твоя мама ранена. Сейчас ее повезут в операционную, – сказала она.

– А как она ранена? Сильно?

Сестра помялась.

– Видишь ли, на теле тяжелых ран нет, но могут быть повреждения внутренних органов. Возможно, что их нет, но врачам следует все посмотреть.

– А кровь? – Шон ткнул себя в грудь, где на футболке расплылось громадное черное пятно.

– Да, крови она потеряла много… – Сестра чуть кивнула. – Но мы ей уже вполне достаточно влили. Почти полтора литра. – Она на мгновение задумалась, а потом сказала: – Пойдем со мной, если хочешь. Посмотришь на маму перед тем, как ее отвезут на операцию.

Ричи выехал за деревню, свернув на проселок, направил машину к одиноко стоящему, давно заброшенному поместью. Обогнув поросшее плющом здание, сквозь кирпичную кладку которого пробивалась трава, он остановился перед приземистым строением, в котором когда-то размещались гаражи. Возле последних металлических ворот, под небольшим навесом, облокотившись на замок, стоял, лениво покуривая, Маркус Кэнни. Ричи вышел из машины, подошел к нему.

– Опоздал. Что случилось?

– Да ничего не случилось, – ответил Ричи, пожимая плечами.

– Что поделывал?

– Отвали со своими вопросами! – отрезал Ричи. – Давай товар.

– Момент. – Кэнни отскочил в сторону, и ворота резко отворились. Из гаража выскочили четверо полицейских, навалились на Ричи, скрутили его. Он не успел ни удивиться, ни испугаться своего первого в жизни ареста.

От пугающего вида многочисленных трубочек, проводов и медицинской аппаратуры Шон едва не отпрянул. Он не знал, можно ли ему дотронуться до матери. Медленно протянув руку, он положил ее на лоб Анны. Ее состояние передалось ему, он вдруг осознал, что его мать находится на волоске от смерти, и задрожал всем телом. Сейчас она была еще жива, но увидит ли он ее живой после операции? Нередко они заканчиваются печально, об этом Шон не раз уже слышал. И тогда он понял, что медсестра позвала его сюда не случайно – она и врачи хотели, чтобы он попрощался с матерью.

Шон перестал плакать, смахнул остатки слез, тяжело вздохнул. Он многое хотел бы сказать матери, но сознавал, что никакие самые красивые слова не передадут то, что он сейчас чувствует. Да она и не услышит его. Он попробовал представить, что бы он сам желал услышать в последние минуты жизни, и ничего не смог придумать.

Он тихо пожал ее тонкие бледные пальцы, прошептал:

– Все будет хорошо, обещаю тебе. – Немного помолчав, добавил: – Вот увидишь, ты будешь счастлива.

Джо, мокрый, в грязной, перепачканной кровью одежде – Анны, Шона, своей, Ричи, – ворвался в больничные двери и побежал по коридору. Откуда-то сбоку вынырнул Фрэнк, торопливо заговорил:

– Дюку Роулинзу удалось бежать, но далеко он не уйдет. Его фотографии разосланы по всем участкам. Анну только что увезли на операцию, Шон сидит в комнате для посетителей… – Он вдруг замолчал. – Кто бы мог подумать, что Ричи…

– Я всегда его подозревал, – на ходу бросил ему Джо. Чем дольше он шел, тем сильнее его охватывала паника. Повернув направо, он увидел пожилую женщину. Она стояла у стены, прижимая ко рту платок. Рядом с ней находился молодой мужчина, он поддерживал ее под руку. По левой стене шел ряд дверей. Джо остановился перед первой, постучал, услышал приглушенное:

– Да, войдите.

Он повернул ручку. Шон вскинул голову, бросился к нему.

– Ну как? Что с ней? – спросил Джо.

Шон, обхватив его за плечи, зарыдал.

Ричи Бейтса, с руками, скованными за спиной наручниками, провели по коридору полицейского управления Уотерфорда. Двух пуговиц на его куртке не было, на рубашке зияла дыра, разбитая левая бровь кровоточила, из ран на щеках тоже сочилась кровь. Его подвели к столу, за которым, угрюмо покачивая головой, сидел его старый школьный товарищ.

Шон заговорил. Слова его перемежались со всхлипываниями:

– Мама истекала кровью. Потом приехали Фрэнк и инспектор, они вызвали «скорую». Нас привезли сюда. Сначала она была в приемном покое, ей сделали переливание крови. Теперь она в операционной… А я сижу тут…

Джо смотрел на сына, видел, что тот старается выглядеть взрослым. «Где он находит силы после всего того, что пережил?» – подумал он.

– Садись. Давай сядем. – Он подвел сына к креслу, опустился рядом. – В одиночку всегда труднее. Вместе неприятности переносятся легче.

– Да ты за меня не волнуйся, я в порядке.

Джо едва не заплакал от щемящей простоты его слов.

– Ну вот и хорошо. Молодец, ты все сделал правильно.

Они сидели обнявшись. Джо вспомнил свое посещение больницы двадцать шесть лет назад. У него тогда было гораздо меньше мужества, чем сейчас у его сына.

Его мать убивала раковая опухоль. Они оба знали это, и все равно, когда он услышал, как ей говорят диагноз, внутри у него все похолодело от страха. Ему предстояло жить одному, и это в четырнадцать-то лет. До этого момента его посещения больницы ограничивались встречами с доктором, который мазал его разными мазями и обклеивал спину пластырем. Случалось это после стычек с неприятелями с соседней улицы.

– Не могу я просто так сидеть тут и ждать, – проговорил Джо. Он вскочил, вышел из комнаты и направился в приемный покой. Окинул бессмысленным взглядом сидевших там врачей, вернулся в коридор. Мимо него торопливо прошла медсестра. Он догнал ее, схватил за руку. – Скажите, пожалуйста, Анна Лаккези, моя жена… ее сейчас оперируют… – Он выпустил руку медсестры. – Извините меня. Не знаете, как она себя чувствует?

– Не волнуйтесь и надейтесь на лучшее, – ответила медсестра, пожимая ему руку. – Постойте здесь минутку. – Она исчезла в одной из дверей, за которой Джо разглядел белую занавеску, и вернулась оттуда с той самой медсестрой, что разговаривала с Шоном.

– Не знаю даже, что с ней, – сказал ей Джо.

– Доктор закончит операцию и выйдет к вам, – сообщила медсестра. – Не волнуйтесь, мистер Лаккези, мы делаем все возможное. Ваша жена находится в критическом состоянии, но надежда есть. Вы можете идти домой, мы знаем, как вас найти. – Она оглядела его. – Вы насквозь промокли. Принести вам полотенце? – Она подождала ответа, но его не последовало. – Какие у вас еще есть ко мне вопросы?

* * *

Фрэнк Диган, опустив голову, вошел в кабинет инспектора Майлза О'Коннора.

– Когда он сказал мне, что хочет стать полицейским, чтобы защищать людей, я ведь ему поверил. Решил дать ему шанс. Я не знал, что он спокойно смотрел, как тонет его друг… Наверное, тогда у него рассудок и помутился.

– Власть над людьми ему нужна была. И он отлично знал, что дает ее только работа полицейского, – сухо ответил инспектор.

– И вот чем он закончил…

– Да, сильного защитника ты подыскал, ничего не скажешь. Где твои глаза-то были, Фрэнк? Как ты мог не разглядеть, что в нем самом постоянно шла борьба? Что тебе мешало приглядеться к нему повнимательнее? Ладно, что уж сейчас говорить. Я тоже в какой-то степени виноват.

– Может, мир сошел с ума? – сказал Фрэнк дрогнувшим голосом. Он вытащил из кармана платок, промокнул им глаза. – Одно понятно – это уже не для меня. Ты был абсолютно прав, когда говорил, что пора мне уступать место другим. – Он неловко пожал плечами.

Джо не мог заставить себя позвонить родителям Анны. Он решил дождаться разговора с врачом и тогда, какими бы ни были новости, звонить в Париж. Они сидели и болтали о всякой всячине – о спорте, о школе в Нью-Йорке, о фильмах и книгах.

– Давай поговорим о маме, – предложил Шон.

– Не могу. – Джо покачал головой. – Извини, Шон, я просто не могу.

Старенький ярко-красный «рено-клио» остановился в тихом закутке, рядом с парковкой, напротив терминала Рослер, откуда шли паромы до Англии. Дюк Роулинз сидел в потертом пассажирском кресле, вытянув ноги, загораживая ладонью лицо, словно задумавшись о чем-то. Приближение свободы он почуял сразу, встрепенулся, подхватил рюкзак, вышел из машины.

– Пошли, – кивнул ему Барри Шенли. Он был одет в черный камуфляж и зеленую, армейского образца, куртку с капюшоном и серую футболку с изображением вертолета «Апаш» и надписью внизу: «Ты можешь убежать от меня, но не сможешь спрятаться».

По темному проходу между контейнерами Барри провел Дюка к небольшой заасфальтированной площадке, затем они поднялись по бетонной лестнице, повернули влево и оказались перед мощной деревянной дверью с круглым пластмассовым окном.

– Все, ждем здесь. Сейчас он подойдет, – сказал Барри, глянув на часы. Он провел рукой по наголо выбритой макушке, в которой отражался неяркий предзакатный свет.

Спустя два часа к ним постучался молодой хирург. Шон и Джо разом поднялись. Врач поздоровался с ними, затем Джо вывел его коридор, попросив Шона остаться в комнате.

– Ну, как моя жена? – спросил он.

– Операция прошла успешно, – ответил врач.

– Простите, я не знаю… А что с ней было?

Хирург немного помялся.

– На спине, в области левой почки, рана от стрелы, – начал он объяснять. – Почка повреждена, но не сильно. Больше пострадала артерия, ведущая к ней. Также имелся глубокий порез в брюшной полости, но внутренние органы не задеты.

– Других ран нет?

– Нет, только это.

– Сколько времени потребуется на лечение?

– Не очень долго. Шрамы останутся на всю жизнь, месяца полтора-два будет побаливать. Да даже не побаливать. Скорее она будет ощущать легкую тяжесть, не более того. Строго говоря, раньше чем через несколько часов я не смогу точно сказать, как пойдет восстановление. Думаю, тогда же у вас появится возможность навестить свою жену.

– Спасибо, доктор. Большое вам спасибо. – Джо потряс его руку.

Хирург поклонился и ушел. Джо немного постоял, успокоился, взялся за ручку двери, и тут она открылась. На пороге стоял Шон.

– У мамы все нормально, сынок. Она выпуталась. Ты не представляешь, как я рад. – Ему очень захотелось заплакать, только на этот раз слезами радости.

Дюк похлопал Барри по плечу.

– Молодец, настоящий парень.

– Папаша здесь работает, меня тут все знают, никаких проблем не будет. Это служебный вход.

Дюк продолжал смотреть на него.

– Слушай, а круто у нас все прошло, да? Папашин приятель проведет тебя на паром мимо охраны. Ты мой друг – значит, все в порядке. – Барри улыбнулся. – Я пройду с тобой, а когда ты там устроишься, выйду обратно.

– А этот папашин приятель никому ничего не скажет?

– Да ты чего? – Барри фыркнул, бросил взгляд в заиндевевшее окно. – А как тебе все так удается? – внезапно спросил он. – Просто даже не верится. Из таких переделок выходил. Просто как «Черный ястреб». Фантастика. – Он восторженно причмокнул языком.

– Я просто делаю то, что должен делать. – Дюк равнодушно пожал плечами. «Сосунок», – подумал он.

Барри снова посмотрел в окно.

– Все… Вон он идет… Давай открывай дверь. Иди первым.

Дюк потянул на себя дверь, прошел в полутемный коридор.

Эпилог

Джо сидел на кремовом с золотой вышивкой диване, разглядывая упакованный в пластиковый пакет толстый журнал, который лежал на чайном столике. На пакете был адрес и имя получателя – Памела Лаккези. Джо потянул пакет к себе, осторожно надорвал его край, вытянул журнал, последний номер «Вог. Ваше жилище». Первая статья была озаглавлена: «Революция в интерьере. Свет на побережье Ирландии». Под названием шла поразительной красоты фотография на весь разворот – белый маяк на фоне платинового вечернего неба. Джо пролистнул несколько страниц текста – описания красот покинутой им природы или жизни на побережье, ставшем неприютным, его не интересовали. Он остановился на следующих фотографиях. Сердце у него екнуло, когда он увидел их прежний дом, такой опрятный и уютный под типографским глянцем. Обстановка комфортного минимализма на фоне белизны разных оттенков. Комнаты были сфотографированы с таких неожиданных ракурсов, что он с трудом узнавал их. Все казалось тихим и безмятежным.

Он усмехнулся, увидев снимки кухни и вспомнив пятна соуса на плите и на столах, потертую обувь, сброшенную у входа. Только на одной фотографии была изображена сама Анна. Джо буквально заставил ее сняться. Она не хотела фотографироваться, как она сама говорила, «для мебели». Снимок получился великолепным – Анна, красивая, длинноногая и улыбающаяся, стояла на траве перед маяком, от ног ее начиналась и уходила вниз тень. Джо вытер согнутым пальцем уголки глаз – слез давно уже не было, осталась только щемящая боль в груди и холодная ярость. Статья заканчивалась фотографией опять же на весь журнальный разворот – на ней был изображен маяк, до того как Анна приступила к работе над его интерьером: пугающий, мрачный, с облупившимся фасадом. Этот же снимок Джо продолжал рассматривать и спустя час, когда в комнату вошел Джулио.

– Ну как она? – спросил он.

Джо, словно очнувшись от забытья, удивленно заморгал.

– Мы разговаривали недолго, но мне показалось, что у нее все нормально.

– Можешь поехать к ней в любое время. Не волнуйся, я присмотрю за Шоном.

– Спасибо, отец. Я окончательно решил вернуться на службу. Со дня на день заступаю.

– Может быть, в таких обстоятельствах разумнее было бы немного подождать?

– Знаешь, если честно, то, по-моему, она пока не очень хочет меня видеть. Я действительно виноват во всем, что с ними произошло. Да и безопаснее для нее оставаться в Париже. А я отправляюсь ловить психов… Жаль, не того, которого бы так хотелось поймать. В такой ситуации она едва ли поторопится вернуться.

– Она вернется. Твоя работа – это часть тебя самого. А полицейский ты хороший.

Джо с сомнением поднял брови.

– Если бы я был хорошим полицейским, этот тип, Дюк Роулинз, не выехал бы за пределы Ирландии. А теперь он гораздо свободнее, чем нам хотелось бы.

– Его можно как-то выследить?

– Зависит от желания. Интерпол работает, я, насколько возможно, слежу за их действиями… – Он пожал плечами. – Потребуется время. Он очень хитер. Ты сам представь, ведь он полжизни только и делает, что скрывается, научился прятать концы в воду.

– В конце концов он все равно попадется в руки властям.

Джо многозначительно посмотрел ему в глаза.

– Мне не нужно, чтобы он попался властям. – Он сделал ударение на последнем слове, вздохнул. – Нет, Анне лучше пока оставаться у своих родителей.

– Ну, если только пока.

– Я просто не представляю, чем я могу ей помочь. Иногда ночами она начинает плакать. А тут я стану утешать ее, говорить, что это просто дурной сон, ночной кошмар. Ну какая от меня ей польза? Она упрекает меня за все, а я не имею понятия, что делать с этим. Он же сказал, что убьет ее и Шона. Не меня. О чем она прекрасно знает. Для него главное – причинить мне как можно большую боль. И мне придется жить с сознанием возможного покушения на них, может быть, несколько лет. Нет, уж лучше я останусь один. – Джо помолчал, добавил тихо: – Да меня самого кошмары по ночам мучают.

– Время вас вылечит.

– Анне еще нет и сорока, а сколько она уже пережила. На ее теле шрамы. Она смотреть на них не может без того, чтобы не вспомнить прошлое. Она беспрестанно спрашивает о Шоне – что он делает, где он, с кем… А ты знаешь, что с ним происходит. Нет, я не говорю ей, что он заявляется домой ночами и того и гляди пристрастится к алкоголю. Я молчу. Но что будет, когда она все увидит своими глазами? Пусть пройдет немного времени и все постепенно образуется. Я пойду работать, Шон возьмется за ум. Знаешь, когда он с ней разговаривает по телефону, он становится совсем другим. Вот и остается мне только смотреть за ним. Может, они меня просто боятся? – Он посмотрел на Джулио.

Джулио подошел к нему, положил руку ему на плечо. Увидел журнал, нагнулся, восхищенно покачал головой:

– Потрясающая работа.

– Да, – кивнул Джо. – Послушай, что они тут пишут. – Он стал читать: «Анна Лаккези находится в отпуске. По всем вопросам, касающимся дизайна, обращайтесь к Хлое Да Сильва». Ты понял? Вот остряки. Это они называют отпуском.

Он встал, подошел к окну, посмотрел вниз. Шон, закутавшись в широкую, не по размеру, куртку, сидел на низенькой деревянной скамейке. К уху он прижимал мобильный телефон. Изо рта его шел пар. Джо не слышал, о чем он говорит.

Закончив разговор, Шон сунул трубку в карман и поднялся. Повернувшись к дому, он посмотрел на окно, увидел Джо, заулыбался и что-то закричал. Видя, что отец его не слышит, Шон знаками попросил его открыть окно. Джо повернул ручку, толкнул раму.

– Мама звонила! – радостно закричал Шон. – Она вылетает из Парижа сегодня вечером. Отец, она возвращается!