Текст книги "Темный дом"

Автор книги: Алекс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 17

В открытую дверь гостиной Джо увидел Анну. Она стояла возле большого, прислоненного к дивану прямоугольного предмета, напоминающего картину, и срывала бумагу, в которую тот был завернут. Из-под последнего ее слоя действительно начало показываться полотно в объемной грубоватой раме – разной длины и ширины черные мазки, проведенные наискось, на шероховатой, выкрашенной в белый цвет материи. Распаковав картину, Анна отступила от нее на несколько шагов. Пока она любовалась картиной, Джо вошел в комнату. Услышав его шаги, Анна вздрогнула и повернулась к нему. Джо взял со стола накладную, посмотрел на нее и хмуро произнес:

– Только не нужно мне говорить, что за эту мазню с моего счета снимут триста семьдесят пять евро.

– Снимут, – холодно ответила Анна.

– Да когда же это кончится? – Джо посмотрел на жену.

– Прости, но я заказала ее полтора месяца назад. Брендан снова едет сюда – ему необходим материал для съемок. Так что картина мне нужна.

– Нужна, нужна… – Джо передразнил Анну. – И что еще тебе нужно?

– Джо, ты ничего не понимаешь, – со злостью сказала Анна – Зачем же ты лезешь в мою работу? Да, мне все это очень нужно. И мебель, и картина, и диван, и именно такой пол. – Она обвела рукой комнату.

– Анна, я тебя прекрасно понимаю. – Джо заговорил спокойнее. – Скажу больше – мне нравится твоя работа и твоя целеустремленность. Но только мне хотелось бы думать, что твоя цель – не разорить нас. – Он повернулся и пошел из комнаты. Уже у двери он обернулся и, не останавливаясь, бросил через плечо: – Замечательная картина. Просто сногсшибательная.

Шон повернул за угол, но, увидев группу стоявших неподалеку одноклассников, отпрянул. Трое из них разговаривали между собой.

– Да ладно тебе, нашел кого бояться, америкашек. Да козлы они все.

– Козлы – это точно, но все равно хорошо, что он не появился. А то хреново бы нам пришлось.

– Брось ты, мы все равно бы сделали этих неудачников.

– Не знаю. Тихони – они как раз самые опасные. Черт его знает, что они могут выкинуть.

– Но какой же он тихоня? Он вполне нормальный, как все.

– Да, но я не то хотел сказать. Я имел в виду, что отмачивают чего-то особенное как раз те, от кого меньше всего этого ожидаешь.

– Ну тогда ты у нас самый подозрительный и есть.

Все засмеялись.

– Точно-точно. Ботинки высокие носишь, стрижешься под ноль, косуха вон на тебе какая клепаная. Фильмы со Сталлоне и Шварценеггером по двадцать пять раз смотришь. Нет, с тобой даже рядом стоять опасно, – сказал один из школьников и, испуганно замахав руками, чуть отошел в сторону.

– Да, но только меня никто не собирается забирать в полицию, – возразил тот, о ком говорили.

– Ну ты, задница, помалкивай. Разве Шона кто-нибудь туда забирает?

– Нет… – замялся он. – Но все равно подозрительно как-то. Папаша его рыщет по деревне, чего-то вынюхивает, всех расспрашивает. Тоже мне, Джессика Флетчер. Люди недовольны, – продолжал он. – Ричи тоже плющит. Ведь папаше Шона все рассказывают, а ему – нет. Пока он там соберется к кому, Лаккези-старший уж там побывал, и Ричи спроваживают. Говорят, мол, надоел ты нам со своими показаниями, мы, вроде того, все уже рассказали. Вот он и бесится. Кстати, он говорит, что надо бы осмотреть участки леса поближе к маяку. В смысле к дому Лаккези.

– Ты прямо как моя мамаша говоришь.

– Мы еще посмотрим, кто прав.

– Заткнись ты.

– Не, ребята, а смешно все-таки сейчас его кличка звучит. Счастливчик, называется. В такое дерьмо вляпался.

– Прости, Марта, очень не хотелось бы тебя беспокоить, но у меня есть к тебе еще вопросы. – Фрэнк натянуто улыбнулся. – Можно, я еще раз осмотрю комнату Кэти? Кто знает, не пропустил ли я в прошлый раз что-нибудь? – Он беспомощно развел руками.

– Да, конечно, Фрэнк, пожалуйста, – вздохнула Марта. Она впустила Фрэнка, проводила до спальни дочери, открыла дверь. – Кэти была такая скрытная. Это неправильно – дети должны все говорить своим родителям, ничего от них не утаивать.

Было раннее утро, серое и дождливое. В комнате стоял полумрак, свет через зашторенные окна почти не проникал. Марта и Фрэнк посмотрели вверх, где на потолке висели две длинные люминесцентные лампы. Марта нажала кнопку выключателя, полумрак рассеялся. Сев на краешек кровати, она сгорбилась, уперлась локтями в колени, прижала кулачки к верхней губе, задумалась, застыла. Глаза и нос у нее покраснели от постоянных слез.

Вдруг Марта встрепенулась и смущенно покраснела.

– Извини, Фрэнк, я тебя отрываю, – засуетилась она. – Я пойду, а ты тут смотри сколько нужно.

Фрэнк в который раз уже оглядел знакомую комнату, очень типичную для любой девушки-подростка. Веселенькие розовые обои на стенах. В одном месте от них был оторван небольшой кусок, явно для каких-то заметок. Стеганое одеяло в цветочек, чуть поблекшее или выгоревшее на солнце. Простенькая, но современная настольная лампа возле кровати. Фрэнк вдруг подумал, что шкаф в комнату следовало бы ставить коричневый, а не песочного цвета. В недавнем прошлом его, правда, перекрасили в белый цвет, с розовыми полосками по краям. Странно, но нигде не лежали так любимые девушками мишки и куколки. Фрэнк подошел к зеркалу – на его рамке, сверху, висела широкая лента, к которой зажимами были прикреплены фотографии. Ни на одной из них он не увидел Кэти. На одной фотографии была изображена Эли, на другой – Шон, на третьей маленькая улыбающаяся девочка стояла рядом с мужчиной, подняв кверху головку и держа его за руку. Фрэнк присмотрелся к фотографии и понял, что это и есть Кэти, рядом со своим отцом. Дата на снимке говорила, что сделан он давно, лет за пять до его смерти.

На тумбочке возле зеркала стояла раскрытая коробочка со шпильками, резинками, губной помадой и дешевенькой бижутерией. Шкаф находился справа. Фрэнк повернулся к нему, раскрыл дверцы и просмотрел одежду на полках. На дне шкафа лежало несколько пар старой обуви и две старые теннисные ракетки. Фрэнк нагнулся и внезапно увидел большой толстый конверт с поздравительными открытками внутри. Первая была от подруг Кэти с невинным полудетским текстом ко дню рождения, с крупным красным сердечком вместо слова «любим» и подписями подружек из класса. Фрэнк высыпал содержимое конверта на кровать. Часть открыток была от подруг, несколько – от Шона. Среди остальных Фрэнк увидел несколько «валентинок». На одной из них, лежавшей в бледно-розовом конверте, был изображен улыбающийся медвежонок с букетиком роз. Фрэнк раскрыл «валентинку» и прочитал написанное детским почерком наивное поздравление, завершалось которое почему-то большим вопросительным знаком. Фрэнк удивился. Кому это пришло в голову отправлять Кэти такое простенькое поздравление? И сколько лет пролежала здесь эта открытка? Когда и кем она была отправлена? Он посмотрел на конверт и увидел прошлогодний штемпель. Но с чего бы ребенку поздравлять Кэти? Или это писал взрослый, подделывая свой почерк под детский? Но с какой стати?

Фрэнк бегло просмотрел остальные открытки, еще раз оглядел комнату, вышел и направился по лестнице вниз, в гостиную, где сидела Марта. Марта встала из-за стола, словно все это время ожидала Фрэнка.

– Ну и как? – взволнованно спросила она. – Нашел что-нибудь.

Фрэнк помахал открыткой, показал ее Марте.

– Не знаешь, кто мог такую открытку прислать Кэти?

Марта взяла ее, пробежала глазами текст, тихо улыбнулась и заплакала.

– Не думала, что Кэти станет беречь ее, – сказала она, хлюпая носом. – Эту открытку ей прислал Питер Грант, благослови его Господь. Такая милая открытка. Кэти она очень понравилась. Может, напоминала о ее детстве, не знаю. Она и мне ее показывала. В ней нет ничего неприличного. Знаешь, Фрэнк, другие открытки она мне не давала читать. – Марта посмотрела на него. – Помню, как мы с Кэти смеялись над этой надписью и особенно над вопросительным знаком. Почерк Питера школьники узнают сразу, ставил бы он вопросительные знаки или не ставил. Он таким же почерком пишет в классах объявления. – Марта внезапно прекратила рассказывать, помолчала. – Ой, прости еще раз, Фрэнк, опять я расчувствовалась. А что, ты хочешь взять эту открытку? Пожалуйста.

– Нет-нет, Марта, мне она пока не нужна, – ответил Фрэнк и, попрощавшись, ушел.

Инспектор уголовной полиции Майлз О'Коннор припарковался в конце аллеи, вышел из машины и направился к двери дома Лаккези, на ходу любуясь видом на маяк. На его звонок вышел Джо.

– Великолепно вы здесь все отделали, – вместо приветствия сказал О'Коннор.

– Тут всем занимается моя жена, – ответил Джо.

– И вид отсюда замечательный.

– Само место прекрасно расположено, – кивнул Джо.

– Надеюсь, вы меня знаете. Но представлюсь на всякий случай. Я инспектор уголовной полиции Майлз О'Коннор.

– Знаю, конечно. Проходите.

Они вошли в зал.

– Я хотел бы поговорить с вами о нашем расследовании. Насколько мне известно, вы принимаете в нем участие. Добровольное, – поправился он. – Так вот я хотел бы попросить вас… – Он замялся.

Джо отлично понимал, чем закончится предложение и как не хочется инспектору вести весь этот разговор.

– И о чем же вы хотели меня попросить?

– Не мешать ходу расследования, – закончил инспектор. – Извините, но мне не нравится, когда кто-то вмешивается в мою работу, ходит, расспрашивает, приезжает в полицейский участок без приглашения и дает свои рекомендации о том, что нужно делать и как.

– Мне казалось, что каждый человек имеет право и даже обязан помогать полиции. Все, что я говорил вашим людям, основывается на моем опыте…

О'Коннор нервно перебил его:

– Послушайте, я вас отлично понимаю. Вы хотите сказать, что мы все делаем не так, что мы сельские полицейские, медлительные и нерасторопные, не проявляем должной активности… – Он замолчал.

Джо стоял, не говоря ни слова, ожидая продолжения.

– Вы что, действительно думаете, что мы работаем кое-как? – Инспектор посмотрел в лицо Джо. – Так я вам скажу – мы делаем все, что в наших силах. Просто в Ирландии принцип работы другой. Мы действуем медленнее. Мы не разъезжаем в «феррари» и не хватаем всех подряд.

– Я тоже не ездил в «феррари» и тоже не тащил в кутузку всех, с кем разговаривал, – парировал Джо, глядя мимо О'Коннора.

– Охотно верю. Но подходы у нас – разные.

– Возможно, так оно и есть, – согласился Джо.

– Вот поэтому я и прошу вас воздержаться от дальнейшего оказания помощи нам. Я не могу вам приказывать, поступайте как хотите, только не нужно больше нас дергать. Мы обойдемся без ваших нравоучений. – Он уже было направился к двери, но вдруг обернулся. – Не знаю, на каких уж там машинах вы ездили и как вели расследование, быстро или нет, но у нас тут, во всяком случае, нет миллионной статистики преступлений. К примеру, во всем Уотерфорде за год их совершается меньше полусотни.

Джо передернуло.

– Ошибки делают все и везде, – продолжил О'Коннор, – и в Ирландии, и в Нью-Йорке, но уж по крайней мере меня не выкидывали из полиции за превышение служебных полномочий…

– Успокойтесь, инспектор. Вы знаете, что мой сын дружил с Кэти.

– Тогда тем более вы должны держаться от этого дела подальше…

– А вы бы на моем месте как поступили, мистер О'Коннор?

– Я бы доверил это дело профессионалам, – зло бросил тот.

– По-вашему, я не профессионал?

– Здесь вы любитель, компрометирующий своими действиями работу местной полиции. Пока жители Маунткеннона думают, что вы нас консультируете. Но лично мне ваши советы начинают надоедать. Поэтому я прошу вас, и сейчас уже официально, не мешать ходу расследования. Я, конечно, вам сочувствую, как-никак вы имеете отношение и к погибшей, и к ее матери, но дело есть дело. Надеюсь, что вы меня правильно поняли. С сегодняшнего дня мы больше не рассчитываем на ваше участие в любой форме. – Он чуть поклонился и вышел.

Когда Фрэнк вернулся от Марты Лоусон в участок, Ричи готовил себе кофе.

– Ну как? – спросил он. – Нашел чего-нибудь интересное?

– Ничего, если не считать поздравительной открытки, «валентинки» от Питера Гранта. Она лежала на самом дне шкафа, в комнате Кэти. Не знаю, что и думать. Он, конечно, парень тихий и мухи не обидит, но вдруг он делал ей предложение, а она его отвергла или посмеялась над ним? Черт его знает…

– Давай я съезжу в школу и поговорю с ним, – предложил Ричи. – Ты его уже допрашивал? Ну и что? Я привезу его сюда. А у тебя сегодня выходной, так что можешь спокойно идти домой.

Фрэнк пожал плечами.

– Давай-ка припомним, что он нам говорил о том, как провел тот вечер. Он сказал, что смотрел какой-то документальный фильм про автогонки по телеканалу «Дискавери». Не припомнишь, какая там была тема?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Ричи.

– Тему на канале «Дискавери».

– Не понимаю.

– Там все программы тематические, меняются каждый день. Космос, микрокосмос, преступления, древние цивилизации, ну и так далее. Какая тема была в тот вечер? А, вспомнил! – воскликнул он. – Нора же в тот вечер тоже «Дискавери» смотрела. Показывали исторический художественный фильм о ком-то. Все, значит, никаких автогонок там не было, они к истории не имеют никакого отношения.

– Не волнуйся, я все у него выясню и про историю, и про автогонки. Прищучу его, и он все мне выложит.

– Слушай, Ричи, ты на Питера не дави. Он все сам выложит и так. Будь с ним повежливее, понял?

– Все путем, не проблема.

– Смотри у меня… – Фрэнк покосился на Ричи.

Облокотившись на лестницу, Рэй с улыбкой смотрел на Анну. У ног его стояли две большие бутыли с краской, белой и зеленой. Впервые за последние сорок лет внутренняя часть маяка сияла чистотой – стены посветлели, обновились панели и часть сетки.

– Ну как? Нравится?

– Превосходно! – похвалила она. – Осталось только покрасить. Ты умеешь выводить колера и все такое?

– Умею, конечно. Белая краска пойдет на стены, зеленой покрашу потолок, все металлические части и лестницу, разумеется. Будет очень красиво.

– Тогда я пойду, не стану тебе мешать. – Анна повернулась и начала спускаться.

Ричи оглядел себя в зеркало, остался доволен собой, усмехнулся, провел рукой по гладко выбритым щекам и подбородку. Снял с полки одеколон и, закрыв глаза, тщательно опрыскал лицо, затем, взяв крем, принялся смазывать волосы, одновременно наблюдая, как на руках его вздуваются мышцы и упираются в рукава рубашки. В отличие от многих, с кем он учился в полицейской школе в Уотерфорде, он ежедневно тренировался в гимнастическом зале, поэтому и считался одним из первых по физической подготовке. Ричи всегда посмеивался над теми, кто был слабее его, особенно над двадцатилетней молодежью, уже нарастившей себе пивные животы и не собиравшейся избавляться от них. Еще раз оглядев себя в зеркало и пробормотав: «Ну, давай, Питер, поглядим, что ты там мне наплетешь», – он вышел на улицу. В школу он поехал на полицейской машине, хотя идти до нее было всего ничего.

По средам учеников отпускали рано, поэтому школа уже опустела. Питера Гранта он нашел в одном из классов. Тот неторопливо, как и все, что он делал, протирал доску.

– Приветик. – Широко улыбнувшись, Ричи помахал ему рукой.

Тот удивленно посмотрел на него и, застыв с губкой у доски, тихо ответил:

– Здравствуй, Ричи.

– Здравствуй, Питер. Как дела? Как здоровье?

– У меня все нормально. Вот стою, доску протираю.

– Питер, а не хотел бы ты прокатиться со мной до полицейского участка? Мне нужно с тобой кое о чем поболтать.

Рука молодого человека застыла, глаза широко раскрылись.

– Зачем? – прошептал он.

– А затем, – ответил Ричи, зная, что у Питера не хватит духу спорить с ним.

– Ну хорошо, – кивнул тот. – Я только плащ возьму.

Он пошел по коридору в учительскую, снял с вешалки плащ и, вдруг почувствовав головокружение, обратился к Пауле, учительнице, задержавшейся после уроков:

– Знаешь, меня арестовали.

– Что? – спросила она.

– За мной Ричи приехал. Он хочет увезти меня в участок. Думаю, у меня будут серьезные неприятности, – проговорил он и опрометью вылетел из комнаты. Ричи в коридоре уже не было, он ждал Питера в машине. Питер понуро вышел из здания и, подойдя к нему, хотел было открыть переднюю дверь, но Ричи грубо его остановил.

– Стоп! На заднее сиденье садись!

* * *

– Привет, Джо. Это я, Дэнни. Здесь этот значок, бордовый с золотым ободком по краю, с золотой птичкой в центре. Лежит передо мной. А теперь записывай, я тут подготовил тебе веселый перечень дружков того парня, убитого в парке, Доналда Риггза. Пишешь? Ну пиши, гроза нью-йоркского преступного мира. Дюк Роулинз.

– Роулинз? – переспросил Джо. – Имя какое-то знакомое. – За ним есть что-нибудь?

– Ничего серьезного, если не считать восьми лет тюрьмы за нанесение тяжких телесных повреждений. Пырнул ножом одного парня за то, что тот не уступил ему место на парковке.

– Больше ничего? Убийства? Изнасилования?

– Похоже, ты сильно разочарован.

– Давай выкладывай, я чувствую, что у тебя еще что-то есть.

– Нет. Серьезно, нет ничего. Имя Роулинза мне назвал охранник из тюрьмы, в которой тот сидел. Город Элай, штат Невада. Услышав о гибели Риггза, он позвонил в Крейн, там сделали соответствующую пометку в файле, на которую никто не обратил внимания. Естественно, а чего обращать, если Риггз мертв? Так я и вышел на того охранника. Отличный парень. Он сказал мне, что Роулинз чуть не порезал своего сокамерника, но сдал ему самодельный нож, чтобы не отправиться досиживать в одиночку. Кстати, рассказал мне, что Риггз давно собирался похитить кого-нибудь с целью выкупа, чтобы сделать Роулинзу приятное по выходе из каталажки.

– И когда он вышел? – спросил Джо.

– Роулинз? Постой, дай вспомнить. В июле, два месяца назад. А зачем ты спрашиваешь?

– Да потому что этот парень может охотиться за мной, Дэнни.

– Брось! Зачем ты ему нужен? Парень отмотал восьмерик, в тюрьме вел себя нормально, сидит сейчас где-нибудь да радуется. По словам охранника, на психа он совсем не похож. Или ты думаешь, у него есть корни в Ирландии?

– Дэнни, пойми, все это очень серьезно. Кэти убита.

– Ах вон оно что! И ты думаешь, это сделал Роулинз?

– Он мог это сделать, – задумчиво ответил Джо.

– Знаешь, от поножовщины на стоянке до трансатлантического перелета с целью отомстить за смерть друга… Странноватый прогресс, я бы сказал.

– Все может быть.

– Да, но как он найдет тебя в Ирландии?

– Понятия не имею. Разные есть способы.

– А кто еще знает, что ты в Ирландии? – спросил Дэнни.

– Кроме вас и Анны с Шоном, никто.

– Ну и кто же, по-твоему, мог выдать ему твой адрес? Ты же не хочешь сказать, что кто-то из его дружков ехал за тобой до аэропорта?

– Таксист мог сказать, который отвозил нас в аэропорт, кто-то из соседей… Не знаю, Дэнни… Но я чувствую, что он здесь.

– Джо, а ты, случаем, не рехнулся там, среди зелененькой ирландской травки?

– У тебя нет оснований так говорить! – отрезал Джо.

– Нет, конечно. Я тебя давно знаю. Извини, пошутил неудачно. Только странно мне все это. Как ты надеешься раскрыть преступление, сидя у бассейна с рыбками?

– Нет у меня здесь никакого бассейна.

– Джо, ты явно преувеличиваешь. В наше время люди стали подозрительными. Просто так никто никому ничего не скажет. Сначала узнают, кто ты, зачем, да… Извини, тут у меня телефон звонит.

Джо задумчиво сидел, прижав трубку к уху.

– Эти новички меня задолбали, – снова послышался голос Дэнни. – Ну никак не хотят понять, что нельзя давать справок никому, даже родственникам… Постой, я вспомнил! – вдруг воскликнул он. – Черт подери! Джо, подержи еще трубку пару минут, сейчас я кое-что уточню.

Минуты две Джо ждал, затем положил трубку, поднялся и уже собирался уходить, как телефон вновь зазвонил.

– Да? – ответил он.

– Джо, это снова я. Слушай, я совсем упустил из виду. Тут пару недель назад был один странный звонок. – Дэнни сразу перешел к делу. – Дежурил опять же один из наших молодых. Говорит, к нему обратился по телефону какой-то лейтенант Уэйд из девятнадцатого участка и попросил тебя. А этот молодой ничего о тебе не знал и ляпнул, что ты уехал в Ирландию. Конечно, никакого Уэйда в девятнадцатом участке нет, мы их там всех знаем, даже проверять не стали. Молодому дали, конечно, взбучку, но, сам понимаешь, дело сделано.

У Джо екнуло сердце.

– Говоришь, он сказал, что я в Ирландии? – переспросил он. – Значит, я оказался прав. Этот парень здесь. Надеюсь, он хотя бы здешний мой адрес не назвал, – мрачно пошутил Джо.

– Да не волнуйся ты. Ну и что, собственно, произошло? В Ирландии так в Ирландии. Даже если предположить, что звонил именно этот Роулинз, то как он тебя там найдет?

– Очень просто найдет, – упавшим голосом ответил Джо. – Ирландия – очень маленькая страна.

– Что значит маленькая? Миллионов двенадцать-то есть? – спросил Дэнни.

– Нет, Дэнни. Здесь всего три с половиной миллиона жителей. Причем миллион в одном только Дублине, а остальные два с половиной разбросаны по всему острову. Это очень мало, Дэнни, и найти человека тут легче легкого. Можешь мне поверить. Ладно, Дэнни, спасибо тебе за помощь, и давай пока на этом закончим. С остальным я разберусь сам. Осмотрюсь повнимательнее, дня через два-три перезвоню. – Он уже собрался положить трубку на рычаг, но передумал, снова поднес ее к уху. – Алло, Дэнни, ты слышишь? Узнай, пожалуйста, у этого охранника, как зовут сокамерника Роулинза. И расспроси о самом Роулинзе. Пусть каждую мелочь о нем вспомнит.

Дэнни недовольно хмыкнул.

Джо бросил трубку и направился в кабинет, подошел к книжному шкафу и вытащил из-за ряда книг коробку, в которой лежал дубликат его полицейского значка. Вообще-то иметь их запрещалось, но почти у всех офицеров они были. За потерю значка наказывали лишением десяти дней отпуска, поэтому Джо брал на работу дубликат, а оригинал оставлял дома, прятал в надежном месте. Теперь оригинала у него не было, он сдал его вместе с оружием. Сердце у него защемило, он вдруг почувствовал острую зависть к Дэнни. Открыв бумажник, он посмотрел на пластиковую карточку, служебное удостоверение, такое же, как у Дэнни, с разницей в одно только слово, изменившее всю его жизнь, – «уволен».

О'Коннор сидел перед грудой папок, мысленно подготавливая себя к тому, что читать он будет все очень внимательно, не пропуская ни единого слова и запоминая главное. Как обычно, все бумаги, касающиеся текущего расследования: распечатки телефонных разговоров, протоколы допросов свидетелей, а также результаты вскрытия и исследований из патологоанатомической лаборатории, – составлялись в трех экземплярах, после чего подписывались делопроизводителем и передавались детективу, ведущему дело. К первому экземпляру приклеивался листок с фамилией выполнившего задание и его выводами. Папка с ними находилась справа на столе, вторые и третьи экземпляры лежали перед О'Коннором, каждый листок документации: показаний, заключений, сообщений – в отдельном пластиковом пакете. На их основе составлялся документ – список возможных причин и подозреваемых, среди которых имя Шона Лаккези стояло первым. За последние пять лет О'Коннор трижды сталкивался с подобными делами, когда молодые девушки погибали от рук своих дружков, но никого из них детективу не удалось упрятать за решетку. Все трое вышли сухими из воды за недостатком доказательств. Хотя по всем им тюремная камера плакала горючими слезами. Однако суды не принимают во внимание интуицию сыщиков. Вот и сейчас она подсказывала О'Коннору, что Шон Лаккези невиновен, но вместе с тем он был абсолютно убежден в том, что парень чего-то недоговаривает или даже скорее врет.

Сначала Джо решил не отвечать, но телефон звонил так настойчиво, что он, вздохнув, все-таки подошел и снял трубку.

– Алло, вас слушают, – недовольно произнес он.

– Здравствуйте, мистер Лаккези, – раздался взволнованный голос. – Это вас беспокоит Паула, преподаватель истории. У меня ваш сын учится. Я не могу дозвониться матери Питера Гранта, поэтому решила сообщить вам. Дело в том, что минут десять назад его арестовал и увез в полицейский участок Ричи Бейтс.

– Что?! – вскрикнул Джо. – Вы в этом уверены?

– Я точно не знаю, что случилось, но по крайней мере он сам мне так сказал.

– Спасибо, я немедленно еду в участок. – Джо швырнул трубку на рычаг.

Ричи и Питер сидели за столом напротив друг друга.

– Так что, ты меня арестовываешь? – спросил Питер.

Ричи засмеялся.

– Не арестовываю, а арестовал, – произнес он покровительственным тоном и ткнул пальцем в грудь Питеру. – Улавливаешь разницу? Но только для того, чтобы ты помог нам в расследовании дела об убийстве Кэти. Против тебя у нас никаких улик нет… пока. Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Ответишь на них? – Голос его зазвучал тепло, почти по-дружески.

– Конечно. – Питер кивнул.

– Тогда начнем. Скажи, Питер, тебе Кэти нравилась? – прямо спросил он, глядя в лицо Питеру и постукивая пальцами по столу.

Питер густо покраснел и, запинаясь, ответил:

– Н-нет.

– Но ты посылал ей «валентинку», не так ли?

Глаза Питера округлились.

– Но это было еще до того, как она начала встречаться с Шоном.

– А тебя сильно расстроило то, что она начала встречаться именно с Шоном, а не с тобой?

– Нет! – испуганно воскликнул Питер.

Ричи отчетливо видел, что завуч сильно взволнован, и продолжил допрос еще жестче.

– Ты никогда не просил ее прогуляться с тобой? – спросил Ричи металлическим голосом.

– Нет-нет… – Питер замотал головой. – Я вообще ни к кому из учениц с такой просьбой не обращался. – На глазах у него появились слезы.

– Ну что ж, давай в таком случае приступим к главному, Питер. Тебе известно, что произошло в пятницу вечером, когда Кэти исчезла?

– Нет. Я уже говорил, что сидел дома.

– Ты уверен в этом? – угрожающе спросил Ричи.

– Да, уверен, – ответил Питер, и ноги его затряслись, застучали по полу.

– Ты понимаешь, как важно для нас, чтобы ты говорил правду? Если мы не будем знать ее, может погибнуть еще одна девушка.

Питер остолбенело смотрел на Ричи.

– Погибнуть? Еще одна девушка?

Возникшую тишину разорвал резкий звонок в дверь.

– Оставайся на месте и не двигайся. – Ричи поднялся и пошел открывать.

* * *

Дюк вскочил со стула и приложил ухо к толстому круглому стеклу. Он опять услышал сначала тихий стук, затем легкий скрежет и вновь тихий стук.

– Простите, у вас проблемы с машинкой? – спросил, подойдя к нему, мужчина в белом халате, владелец прачечной самообслуживания.

– Да, есть небольшая, – ответил, поднимаясь, Дюк. – По-моему, я оставил в кармане джинсов значок, и он, кажется, выпал.

– Сейчас посмотрим, – сказал мужчина. Он нагнулся и, пошарив сбоку, выключил машинку. – Ну вот, теперь можете открывать ее.

Дюк засунул руку внутрь, извлек из машинки теплые влажные джинсы и куртку, затем пошарил по дну барабана, наткнулся на какой-то горячий круглый предмет и вытащил его. Им оказалась монета в один евро. Дюк недоуменно посмотрел на нее.

– Деньги. Еще лучше. – Внутри у него все похолодело, но он заставил себя улыбнуться и принялся выворачивать карманы джинсов, обшаривать куртку. Бросив ее на пол, встал на четвереньки, высыпал на пол содержимое своего рюкзака и принялся лихорадочно его мять, осматривая углы. Сердце его лихорадочно стучало. Поиски не дали результатов. Сжимая в одной руке лямки рюкзака, а в другой – рукав куртки, Дюк поднялся, облокотился о машинку и опустил голову. По лицу его тек пот, виски вздувались, лицо покраснело.

– Проклятие! – внезапно заорал он и с силой ударил мыском ботинка по стиральной машине. – Проклятие!

Несколько посетителей и владелец прачечной остолбенело смотрели на него. Дюк схватил в охапку свои вещи и бросился на улицу. В дверях он столкнулся с женщиной, несшей прозрачный пластиковый пакет, в котором виднелись двое белых брюк с зелеными пятнами от сырой травы.

– Патокой! – заорал Дюк ей в лицо. – Патокой надо такие пятна отстирывать!

Джо ворвался в полицейский участок и с ходу набросился на Ричи:

– Послушай, парень. Не примешивай в это дело Питера Гранта, тебе же хуже будет.

Увидев Джо, Питер побледнел как полотно и, сцепив руки, обхватил ими дрожащие колени.

– А тебе что за дело? Зачем ты сюда явился? – недовольно произнес Ричи.

– Привет, Питер, – сказал ошалевшему от волнения завучу Джо и, схватив Ричи за руку, утащил его в прихожую. – Ты чего вытворяешь? – спросил он. – Ты знаешь, что у тебя нет права допрашивать его без свидетелей? Ты спятил, что ли? Он же на тебя в суд подаст.

– Не подаст, – буркнул Ричи. – Он не арестован, задержан. И вообще это не твоего ума дело.

– Нет, парень, теперь это как раз мое дело.

Ричи изумленно посмотрел на Джо.

– Твое или не твое, мне все равно, – пробормотал он. – Но я все делаю правильно. Я Питера не арестовывал, он здесь находится по доброй воле, мы просто сидим разговариваем.

– А почему бы тебе не поговорить с ним в школе? Может быть, здесь тебе удобнее угрожать ему? Ты посмотри на него, он же себя не помнит от страха. Нашел кого допрашивать. Я, кстати, с ним уже разговаривал. Ничего он о Кэти не знает.

– О да! Великий американский детектив поговорил с ним, так что дело закрыто, все могут расходиться по домам, – съязвил Ричи.

– Не кривляйся! – одернул его Джо. – Не того ты допрашиваешь, и не тем путем вы все идете.

– А я хочу тебе сказать другое. Убирайся-ка ты отсюда к чертовой матери! Понял?

Джо повысил голос:

– Мальчишка! Да ты понятия не имеешь, как нужно вести расследование. Ты не разбираешься в людях. Нашел чем заниматься – арестовывать Питера Гранта. Это же ягненок. Отпусти его, Ричи, и пусть идет домой.

– Я знаю местных уж получше тебя, выскочки, и я…

– Что «и я»? Какие страшные тайны ты собираешься вытряхивать из него?

– Я чувствую: он что-то знает. Знает, но молчит. Вот это я и собираюсь из него вытянуть.

– Здесь, в полицейском участке? У несчастного человека? Да ты знаешь ли, почему он такой? Нет, конечно, откуда ж тебе понимать в медицине. Так я тебе скажу – он еле выжил при родах, едва не погиб от нехватки кислорода. Нет, Ричи, ничего ты не понимаешь. – Джо махнул рукой.

– Ну и что? Это совсем не значит, что он ничего не может мне сообщить. – Ричи пожал плечами и ухмыльнулся.

– Перестань ты. Питер Грант невинен как младенец. Неужели ты думаешь, что он может… Да с ним любая девушка справится.

– Она ему очень нравилась, – попытался возразить Ричи.

– Тогда тебе придется усадить в каталажку половину парней деревни, – ответил Джо. – Нет, Ричи, все это не то. Не в том месте ты копаешь. И искать нужно не местного, а одного психа, который завелся здесь сравнительно недавно. Слушай, Ричи, а ты вообще раскрывал когда-нибудь серьезные преступления? Или только в газетах о них читал?

– Мне осточертело твое высокомерие! – прошипел Ричи, приближаясь к Джо.

– Даже и не пытайся, – тихо, спокойным голосом произнес тот. – Руки переломаю.