Текст книги "Путь Сашки. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 112 страниц)

Когда подошли (сказать, что подбежали, значит, погрешить против истины) основные снурские солдаты, большая часть авангарда погибла, но эймудское войско уже потеряло треть своей численности, устлав поле убитыми и ранеными солдатами, а сами колонны утратили свою четкость, превратившись в разреженные островки. Половина оставшихся на ногах эймудцев стала отступать, а другую половину подошедшие снурцы окружили и методично стали избивать. Значительную часть их погибших потом нашли со стрелами и арбалетными болтами у кого в груди, а у кого и в спине.

Одних только раненых снурцы взяли в плен больше двухсот человек. И среди них виконта Гривера. Из двух с половиной тысяч солдат, вышедших весной из Эймуда, обратно вернулось меньше трети. А ведь это было почти всё, что смог найти старый граф. Теперь Эймуду надо думать, как самому не оказаться в осажденных. А о лоэрнской короне для своего внука графу стоит и вовсе забыть. По крайней мере, на пару лет, пока не удастся хоть как – то восстановить численность графского войска.

Волан, на радостях закативший пир, собрался отвезти пленного виконта в Лоэрн, подарив Гривера его величеству и показав свой трофей всем аристократам королевства. Но графа отговорил барон Суркос. Этот человек был снурским бароном, который на протяжении уже нескольких лет безуспешно пытался пробиться в ближнее королевское окружение. Но клановая система, сложившаяся в Лоэрне, такой возможности барону не давала. Появление Волана в Снури Суркос посчитал хорошей возможностью заручиться поддержкой второго по значимости человека в королевстве. Тем более пример с возвышением доверенного лица Волана бароном Дворкосом давал ему такую надежду.

Дело в том, что Суркос был бароном потомственным. Уже несколько сот лет его род владел замком Суркос. И сам барон после гибели своего отца, бившегося бок о бок со старым мятежным графом Снури, наследство получил на законных основаниях. Других претендентов на замок и титул не было. Пикантность ситуации была в том, что новый барон Суркос де – факто был бастардом, только бастардом наоборот. Не его отец нагулял младенца на стороне, а молодая баронесса родила мальчика от своего любовника. Впрочем, такое встречается, наверное, нередко, только отцы зачастую об этом не знают, воспитывая наследников с чужой кровью. С юным Суркосом такого не случилось. Уже быстро старый барон понял, что оказался с рогами. Определить это, глядя на мальчика, было совсем не сложно. Потому что любовником баронессы оказался темнокожий хаммиец.

Что собой представлял граф Волан и его младший брат, которому король вроде бы обещал снурскую корону, барон Суркос знал не понаслышке. Втереться в окружение этой семейки оказалось совсем не сложно. Это там, в Лоэрне, они были чопорны и недоступны. Здесь высокомерия не убавилось, зато при ситуации, когда ценился каждый местный аристократ в преддверии вражеского вторжения, недоступность почти исчезла. Уже через месяц барон Суркос стал тенью графа Волана, заметно потеснив барона Дворкоса.

После разгрома эймудского войска граф и его брат возомнили себя великими полководцами и правителями. И теперь правильно нашептанные слова легко падали на удобренную почву.

– Ваша светлость, а стоит ли везти пленного виконта в Лоэрн? – вкрадчиво и с почтением задал Волану вопрос барон Суркос.

– Как это так? Ты сильно пьян?

– Ваша светлость, я сегодня пью за ваш гений. Вы по своему уму, таланту и значимости первый человек в королевстве. И разве первый человек станет везти пленника, отдав его неизвестно кому? И неизвестно кто будет командовать казнью предателя?

– И что?..

– Если вы сами казните предателя, казните здесь, в Снури, то вы всем покажете свою силу и значимость. Вы ведь теперь владетель половины всех лоэрнских земель. И казнью наследника эймудского графа вы докажете всем в Лоэрне, что вы теперь самый сильный и влиятельный правитель в Лоэрне.

Тщеславность Волана немногим уступала его глупости. А в самом деле, почему он должен везти свой трофей Пургесу, дарить его, зачем? Ведь теперь у Пургеса в личном подчинении кроме королевского феода оставалось только его родовое графство Тарен. И все. А у него, графа Сейкурского теперь есть графство Снури, чьим графом должен стать его младший брат. Две земли у Пургеса против двух у него, Волана. А почему двух? А Эймуд? Там теперь почти не осталось войск. Значит, и Эймудское графство он тоже возьмет себе. Себе!

– Хм. Действительно, а зачем везти Гривера в Лоэрн? Разве не я сам лично его пленил?

– Вы, ваша светлость.

– Тогда распорядись о казни.

– Какой вид казни будет применен? Меч или повешение?

– Конечно, меч. Я же не этот ларский раб. Для благородных и казнь благородная.

– А с остальными пленными что прикажете делать?

– Продать!

– А возможность сюзерена выкупить своих солдат?

– В Хаммие за них дадут больше.

– Не намного больше, если затребовать у Эймуда обычную цену. Но мы можем запросить больше, чем дадут хаммийские торговцы.

– Откуда у Эймуда столько денег? Ему не найти денег даже на обычный выкуп.

– Не найти, ваша светлость. И это хорошо.

– Почему?

– Денег на выкуп нет, значит, продаем пленных солдат и аристократов в Хаммий. Получаем свои деньги. А по всему Атлантису расходится весть, что граф Эймуд не смог выкупить своих людей. После этого никого ему не нанять, даже последние наемники разбегутся. И этой осенью можно легко покончить с мятежным графством. Только военачальник нужен хороший.

– Я сам пойду во главе войска.

– Это правильно, ваша светлость. Только кто будет исполнителем вашей воли? Барон Дворкос два часа не мог выстроить колонны. Хорошо, что Гривер промедлил.

– И кто будет исполнять мою волю?

– Такой человек есть, ваша светлость. Верный и исполнительный. Он перед вами.

– Я подумаю. А пока займись подготовкой к казни…

Спустя седмицу в Лоэрн торжественно въезжал Волан, граф Сейкурский вместе со своим братом, бароном Фрастером, которого его величество должен был утвердить новым снурским графом. В рядах лоэрнских аристократов царило уныние, ведь мало кто из них рассчитывал на победу этого ничтожества. В лучшем случае, графский город стоял бы в осаде, но предполагать, что Волан наголову разобьет превосходящее его эймудское войско, было нереально. Но вот он – победитель, везущий голову казненного старшего сына старого графа.

Аудиенцию победителю его величество король Лоэрна Пургес Первый назначил на следующий день. В зале торжеств собрались лучшие аристократы королевства. В центре зала стояли, раздуваясь от самодовольства Волан с младшим братом. Около них собралась добрая половина присутствующих, почти каждый считал необходимостью пробиться к победителям и льстиво улыбаясь, сказать несколько цветастых фраз. Даже его конкуренты из соперничающих кланов были вынуждены пойти на это. А что делать? Власть за сильным, а Волан теперь силен как никогда.

А вот и его величество. Как поведет себя он? Сядет, как и положено королю на трон, а потом подзовет к себе графа? Нет, король сам двинулся навстречу Волану и дружески обнял графа, выдав целую торжественную тираду. Теперь даже самые последние скептики поняли, что в королевстве появились признаки двоевластия.

А король, еще раз обнявшись с победителем, направился к трону.

– Милорды, наш великий граф Сейкурский принес короне победу над злостным мятежником, пытавшимся захватить Снурское графство, оставшееся без графской руки. Теперь после этой замечательной победы мы можем назвать имя человека, чье чело должна украсить графская корона. Как вы помните, его светлость граф Сейкурский назвал два имени. Это милорд барон Фрастер и милорд барон Дворкос.

Мы, король Лоэрна Пургес Первый, назначаем новым графом Снури его светлость барона… Дворкоса.

Глава 14

1006 год эры Лоэрна.

Лешке уже шестнадцать с половиной лет и уже полтора года, как он потерял девственность. Как время бежит! А ведь вначале всё складывалось очень плохо. В их сотне над ним постоянно подтрунивали. Не все, конечно, а только несколько человек. Пытались, правда, это делать и другие, но он их быстро осадил. Как – никак, он старожил. А теперь уже пошел второй год, как он оруженосец графа. Должность серьезная.

В Атлантисе в оруженосцы брали только мальчиков из знати или из дворян, детям простолюдинов доступ туда был заказан. А Лешка был как раз самый что ни на есть простолюдин, служивший мальчиком – посыльным в каркельской сотне. И даже не совсем простолюдин, а бывший раб, хотя клейма на его спине не было. Но ведь рабом был и это знали многие. Его светлость Ксандр Ларский в свое время выкупил и дал вольную, а вот теперь сделал своим оруженосцем. Мало бы кому такое нарушение правил и обычаев сошло бы с рук, но Ксандр не просто граф, а знаменитый на весь Атлантис полководец. Кто посмеет его за это упрекнуть? Правильно: никто.

А ведь желающих на это место было много. Лешка об этом узнал потом, когда уже стал оруженосцем. Многие знатные аристократы Ларска специально привозили ко двору своих подростков – сыновей, и среди них было немало не каких – то там детей баронетов или рыцарей, а самых настоящих сыновей баронов. Действительно, юному баронету совсем не зазорно стать оруженосцем у графа, даже наоборот. Ведь предыдущим оруженосцем у его светлости был барон. Самый что ни на есть барон! Но вместо знатных отпрысков милорд Ксандр выбрал простолюдина.

И многие, кто поумнее, сразу же вспомнили, какую карьеру в Ларске сделал другой оруженосец. Мальчишка из простых дворян прослужил оруженосцем у ларского рыцаря, а затем в одночасье стал командовать личной полусотней милорда Ксандра. А теперь милорд Хелг каркельский барон. Вот это карьера! Вот это прыжок! И произошло все за каких – то три года. Из оруженосцев рыцаря – в бароны. Что же может произойти с этим Лешкой? Его светлость, говорят, его выделяет, принимает участие в судьбе. И сейчас он оруженосец у графа Ксандра Каркельского. А завтра? То – то и оно. В дворяне выйдет – нет сомнений.

А потому у нового графского оруженосца все впереди. Так тогда посчитали некоторые ларские аристократы, у которых дочки на выданье. Перспективы заманчивые, да и внешне парень удался. Конечно, рано так думать, но отвергать его как перспективного в будущем жениха тоже не следует. Конечно, ларские и каркельские бароны так не думали, они все – таки бароны, а вот простенькие баронеты без земель и замков, да и с непонятными личными перспективами на собственное будущее (хватит ли феодов для раздачи у милорда Ксандра?), пусть не все, но стали задумываться. Особенно те, у кого уже несколько дочек на выданье, а с женихами проблема. С женихами во время военных действий всегда напряг. Гибнут женихи – то, а невесты остаются старыми девами. Вот и приходится расторопным родителям смотреть направо и налево, подыскивая себе зятя.

Но Лешка тогда до недавнего времени на девушек не смотрел. Вначале смотреть было негде. Личная полусотня его светлости милорда Ксандра все больше по замкам, да по походам. В Ларске, правда, бывала частенько. Но после дня бесконечной муштры Лешка еле приползал в казарму, а если и выдавался свободный денек, даже не денек, а полдня с вечером, солдаты обычно его брали с собой отдохнуть в какую – нибудь харчевню, а там девушек, кроме редких служанок, не было.

В ларском замке он, правда, попытался познакомиться с парой местных служанок, но всё как – то не задалось. Видя Лешкины неудачные попытки, солдаты из полусотни в один из вечеров взяли его с собой в дом свиданий. Лешка нервничал по – крупному. Ведь через час свершится то, о чем он по ночам, лежа на топчане, мечтал и по – мальчишески фантазировал. Сейчас он представлял, как ему станет доступно всё, что так тщательно скрывали девушки. И о чем открыто говорили солдаты, от чьих слов его частенько бросало в жар.

Заплатив полсеребрянки владелице дома, Лешка пошел следом за женщиной средних лет, которая привела его в маленькую комнату.

– Сейчас приведу, – сказала она.

– А… э… а как она?

Женщина пожала плечами и внимательно посмотрела на Лешку.

– Ты впервые?

– Да, – покраснел он.

– Так не все ли равно кто? Это после, когда уже наешься, хочется чего – то особенного, вот тогда господа и изгаляются. А тебе любая будет вкусной изюминкой.

Лешка стоял, опустив глаза.

– Но выбор есть. Есть две темненьких, одна уж очень, а третья светленькая. Дашь медянку – подберу то, что желаешь.

Лешка полез в кошелек, прикрепленный к поясу.

– Так кого хочешь? Или тебе погрудастей?

Лешка молча кивнул.

– Значит, Фиалка. Приведу, жди.

Когда вошла Фиалка Лешка остолбенел. Она была совсем не той, которую представлял он в своих мечтах. За тридцать лет, довольно толстая и судя по всему, неопрятная. Женщина, не обращая внимания на Лешку, без лишних слов начала снимать одежду. Разделась и легла на кровать. Так продолжалось несколько минут.

– А ты чего стоишь? Время идет. Сегодня у нас много мужчин. Не затягивай. Раздевайся и начинай, – сказала женщина и зевнула. – Опять поздно придется лечь. И так каждый день.

Лешка не соображая, механически стал раздеваться. Когда все снял с себя, то застыл в растерянности.

– Чего тянешь? Давай ложись и начинай.

Лешка осторожно лег на край кровати, стараясь не задеть женщину, затем решился и протянул руку. Потрогал верхнюю часть, затем рука поползла вниз, а затем его вдруг всего передернуло.

– Ну давай же, – скучным голосом произнесла женщина, повернув к нему голову и обдав его каким – то мерзким запахом.

Дальше уже Лешка плохо соображал. Кое – как накинув одежду, он бросился вниз по лестнице, а затем и из дома. Только на улице, отбежав на приличное расстояние, он смог прийти в себя. Как же все это мерзко! И как ему раньше хотелось такого? Какой – то мерзкий ужас. После этого вечера, когда через пару дней ему навстречу попалась молоденькая служанка из ларского замка, и с которой он до этого заигрывал, Лешка сделал вид, что ее не заметил и ускорил шаги.

А затем был поход на Каркел и женские темы в его полусотне затихли. Но как только войско захватило каркельскую столицу, солдаты бросились наверстывать упущенное. Вот тут и выяснилось, что с их мальчиком – посыльным творится что – то непонятное. Вначале все решили, что он безнадежно влюбился, потому и не обращает внимания на встречаемых девушек, но потом до солдат стало доходить понятие, что с Лешкой все – таки что – то не так. А затем случилась та злополучная засада, когда погибли многие из его полусотни, а новеньким, недавно набранным милордом Хелгом, было ничего не известно.

Более – менее ситуация в сотне нормализовалась только глубокой осенью, когда в Ларск привезли вновь раненого милорда Ксандра. Вот тогда до Хелга дошли Лешкины проблемы. Не сам, конечно, он додумался, потому что и у Хелга появились любовные дела. Один из десятников, наблюдавший за Лешкой, сообщил Хелгу о нем. Разобраться в причинах оказалось не очень и трудно. Вызвав Лешку, Хелг приказал парнишке все рассказать. Приказ – есть приказ. И Лешка, путаясь и краснея, всё рассказал.

Уже на следующий день во двор ларского замка в сопровождении десятника каркельской личной сотни вошли две женские фигуры, одна стройная, а другая более плотная и массивная.

Пройдя в покои его милости барона Краста, то есть Хелга, плотная женщина вскоре вышла и направилась к выходу из замка. По ее лицу было видно, что она осталась довольна своим посещением замка. Залогом тому были пять серебряных монеток, прибавившиеся в ее кошельке. А десятник вместе со стройной девушкой тоже вскоре вышел, но пошел в другую сторону, в казарму. Здесь он провел девушку в свою комнату, а сам отправился к солдатам.

– Лешка!

– Да, господин десятник, – фигурка подростка выросла рядом с ним.

– Пойдем со мной, я тебе кое – что покажу. И прикажу.

Когда они вошли в комнату десятника, Лешка опешил, даже попятился, но сзади стоял десятник и с серьезным видом отдал приказ.

– И только посмей не исполнить! – добавил он, выходя из комнаты.

Лешка, глядя на обнаженное девичье тело, вдруг с удивлением понял, насколько все разное. Где же то мерзкое чувство после посещения дома свиданий? Нет, сейчас в нем всё вдруг загорелось и стало приподниматься, он почувствовал жар и, не отрывая взгляда от чудесного зрелища, Лешка забыл всё на свете.

Уже глубокой ночью, из – за тонкой двери раздался недовольный голос десятника, вернувший Лешку с небес на землю.

– Я, между прочим, давно спать хочу…

С тех пор Лешка еще несколько раз встречался с Дирой, на большее не хватило денег: старая скряга, как назвал Лешка хозяйку, заломила целую серебрянку, а Лешка ведь получал жалованьем всего две медянки в неделю. И так пришлось влезть в долги, но солдаты, узнав, для чего парнишке потребовались деньги, отдали их ему без колебаний. А ведь вначале хозяйка и вовсе затребовала пять серебрянок. Когда Лешка в расстройствах вернулся в гостиницу, его увидел тот самый десятник, расспросил и, взяв его с собой, пошел к дому свиданий.

По дороге он рассказал, как все там началось. Тогда, войдя в дом, он нашел хозяйку заведения и потребовал показать самых лучших девушек. Та попыталась его обмануть, приведя совсем не то, что требовалось.

– Ты хоть знаешь, по чьему приказу я здесь? По приказу барона Краста, командира личной сотни его светлости Ксандра Ларского.

– А сколько мне заплатят? – реакция хозяйки была предсказуема.

– Это решит сам милорд. С ним о цене и договоришься, если, конечно, у тебя есть, что предложить. Не этих же?

– Найду, найду, господин!

Вот и нашла на Лешкину голову. За пять серебрянок. Появление Лешки вместе с десятником быстро облагоразумило хозяйку, но на меньше, чем серебрянку сторговаться не удалось. Лешка еле наскреб затребованную сумму – и все медянками. Хозяйка только скривилась, а Лешке хотелось плакать от досады. Где у него ещё такие деньги?

Каждую неделю Лешка с нетерпением ждал выходного дня, чтобы попросив в долг серебрянку, бежать к Дире. Влюбился? Можно сказать и так. А кто не влюблялся в первую свою девушку? Первая любовь – этим всё сказано. Она бывает длительной, а бывает лишь первой, после которой появляется вторая, третья и так почти до бесконечности.

Через полтора месяца у Лешки появилась Лирта, молоденькая служанка графа Ларского. А когда он заметил служанку Гиру, тогда его милорд Ксандр взял в оруженосцы. Новые обязанности и заботы только на короткое время приостановили его любовные дела, пока не вспыхнули с новой силой. И как не вспыхнуть? Лешка вдруг обнаружил, что мир вокруг состоит вовсе не только из одних молоденьких служанок, а есть и другие девушки. Ведь теперь он постоянно появлялся вместе со своим графом в местном свете. На него обратили внимание и стали с ним общаться юные баронеты, у многих из которых находились столь же юные сестры или кузины.

Юные баронессы пока еще холодно относились к его знакам внимания, впрочем, не отвергая их. Зато некоторые дочери местных рыцарей оказались не столь заносчивы. Какой у них титул? А никакой. Старшие сыновья рыцарей со временем наследовали маленькие отцовские замки, а младшие сыновья пополняли ряды дворян. Остаться дворянками была судьба и у дочек рыцарей. Если не выйти замуж. Но опять же не за дворянина же, а за человека хоть с каким – то титулом, хотя брак рыцарской дочери с юным дворянином все равно считался удачным.

Новый оруженосец каркельского графа дворянином пока еще не был, но это ведь не за горами. Так зачем же надувать щеки, следуя за примером всех этих высокомерных баронских дочек? Юная Эрлита, дочь рыцаря Смарута, тоже так посчитала. Приветливо улыбнуться юному оруженосцу, кстати, довольно симпатичному, разве это плохо? Пусть ее более несмелые подружки завидуют, а от поцелуя в щеку никто еще не умирал. Зато потом, когда она делилась с подружками своими тайнами, те только завистливо вздыхали. В конце концов, несколько поцелуев не повредит. Обнимания, правда, тоже были, но про них Эрлита только намекала.

Девушка не учла одного: юный графский оруженосец совсем не знал аристократических правил и всякого там этикета. А свои отношения с девушками строил по своему первому удачному опыту. А был тот опыт в доме свиданий. Эрлита в тот вечер, конечно, тоже оказалась виноватой, надо было лучше думать и меньше чувствовать. В итоге девушка потеряла девственность. А через два месяца в самый разгар лета, когда в Ларске формировалось войско для похода против мятежного Зардога, про отнюдь не платонические, а явно наоборот, отношения дочери и графского оруженосца прознал рыцарь Смарут.

Не будь мальчишка графским оруженосцем, то за бесчестие простолюдин мог быть наказан вплоть до продажи его в рабство. Или смертной казни. Ведь Эрлита не простая дворянка – она дочь рыцаря, пока еще живого, а значит, по статусу она относилась к аристократии.

Разгневанный рыцарь обратился к своему графу – Дарберну Ларскому, а тот тотчас же пошел к брату. Сашка не сразу понял, что натворил его оруженосец, но Дар объяснил ему возможные последствия. Дело – то очень серьезное. И вовсе не в том, что дело молодое и происходившее по взаимному согласию. Статус – вот в чем была серьезная проблема. А теперь и бесчестье отца.

– Понимаешь, он же простолюдин. А это одно из самых серьезных оскорблений. Даже если рыцарь Смарут накажет обидчика, казнив его, бесчестье останется. Теперь девушке никогда не выйти замуж. Разве что за простолюдина, а это новое бесчестие для семьи.

– А если парень дворянин или, скажем, баронет?

– Бесчестья крови уже нет. Но она потеряла девственность, и теперь выйти замуж будет очень сложно. Но для семьи бесчестья нет.

– Ах, паскудник!

– Оруженосца отдавать на казнь тоже нельзя. Урон твоей чести.

– Да ты что?! На казнь? Неужели ты так подумал?

– Нет, но…

– Я скорее себе руку отрублю, чем Лешку им отдам. Но все равно он паскудник.

– Паскудник, – согласился Дар. – А делать – то что?

– Если я ему дам дворянство, то как там будет с рыцарской честью?

– Честно говоря, не знаю. Когда твой оруженосец всё делал, то был простолюдином…

– Мало ли кто кем был. А раньше он и вовсе был рабом. Я, кстати, тоже. Бывший раб, а теперь граф.

– Но у тебя моя кровь. А у девчонки теперь кровь простолюдина.

– А вот этого не надо. Когда мы породнились, то и тебе досталась моя кровь, а я тогда был тоже простолюдином.

– Мужчина не женщина. Статус женщины считается по мужчине. А девчонка, получается, теперь простолюдинка, раз согрешила с простолюдином. Кем сейчас или завтра будет твой Лешка, уже не важно, ведь ее отец встречаться им больше не даст. И позор останется.

– Не даст, говоришь… Ей замуж теперь не выйти?

– Не выйти.

– Ладно, решим иначе.

Сашка позвонил в колокольчик и вошедшему слуге приказал найти и доставить оруженосца.

Через некоторое время вбежал, немного запыхавшись, Лешка.

– Вот погляди, Дар, какой у меня оруженосец. Опять по девкам шлялся?

– Милорд…

– Отвечай, паскудник.

– Милорд… я…

– И где твоя смелость? Как благородных девиц бесчестить он смел, а как отвечать, так заикается. Что там у тебя с дочерью рыцаря?

– Какого рыцаря?

– Так ты не с одной рыцарской дочкой спишь? Негодник!

– Милорд… Я…

– Молчи! А знаешь ли ты, что ждет простолюдина за то, что он обесчестил аристократку? Казнь. Или в лучшем случае продажа в рабство.

– Как в рабство?

– А так. Вот милорд предлагает тебя казнить, а я жалею, говорю, что лучше в рабство, чем в петлю. Только придется тебя отдать хаммийцам, подальше от рыцаря Смарута. А то, не ровен час, перекупит тебя и повесит. В Хаммии, конечно, не сладко, но лучше там, чем в петле.

– Милорд…, – Лешка только испуганно хлопал глазами.

– Что, испугался? А дело – то серьезное. Серьезнее некуда. И защитить тебя не могу – задета честь аристократа. Да и желания не имею.

– Я же не знал…

– А что ты знал? Чем ты думал? Вот этим? Может быть тогда это отрезать? А? В Хаммии отрежут.

– Не надо… пожалуйста…

– Не надо, пожалуйста, – Сашка передразнил Лешку. – Сколько мне можно тебя выручать? Скажи: сколько? И почему я обязан это делать?.. Значит, так. С рыцарем я переговорю, и если он согласится – радуйся, что есть мочи.

– Спасибо, милорд.

– Спасибо? Ты еще не знаешь, о чем я собираюсь говорить со Смарутом. Буду просить, чтобы он отдал дочь тебе в жены.

– Как?..

– Мужем станешь, шляться перестанешь. А если не перестанешь, то пойдешь в Хаммий, а там с отрезанием. Понял?

– Я… я…

– А ты что думал? Что просто так всё? Нет, сумел набедокурить, теперь – отвечай. Ну так что? В Хаммий или с девицей в Храм Клятв?

– В Храм, – обреченно ответил Лешка.

– Это еще, если рыцарь согласится. Пока иди.

Когда Лешка вышел, Дар, молча наблюдавший всю сцену, спросил Сашку:

– А про дворянство почему не сказал?

– Обойдется. Жирно сразу всё. Вот рыцарь согласится, тогда и скажу. Как считаешь, согласится?

– А куда ему деваться? Дворянин, оруженосец у графа – хорошая партия для дочки.

– Вижу что хорошая. Негоже так дворянствами разбрасываться, их заслужить надо. Но ничего, еще не раз Лешка вспомнит, когда будет отрабатывать дворянство. Но сначала, до свадьбы накажу. Заслужил, паршивец.

– Плетьми?

– А после он месяц будет скорченным ходить? А отрабатывать дворянство когда? Да и поход против мятежников скоро. Нет, раз по – мальчишески нашкодничал, по – мальчишески и наказан будет. Розгами. Так даже обидней. Сидеть неделю не сможет. А потом дворянство и в Храм Клятв.

А теперь предстояло встретиться и поговорить с обиженным отцом юной прелестницы. Рыцарь ждал возвращения милорда Дарберна, а тот вернулся вместе с братом.

– Милорд, мой оруженосец совершил отвратительный поступок. За это я его сам лично сегодня накажу. Этот поступок не красит его, как дворянина.

– Так он дворянин? – удивленно воскликнул рыцарь.

– Конечно. Как можно, чтобы у графа в оруженосцах был простолюдин? Даже дворянин. Ведь по статусу это должность для баронета. Тем более что прежний мой оруженосец был бароном.

От упоминаний этих титулов у рыцаря, видимо, закружилась голова. По его лицу можно было видеть, что Смарут лихорадочно пытается просчитать Лешкины перспективы. Что же, ради этого и был весь этот разговор.

– Мальчишка просто влюбился в вашу дочь. Представляете, что заявил этот негодник? Он мечтает ее отвести в Храм Клятв. Нет, вряд ли аристократ захочет породниться с каким – то дворянином. Я ему так и сказал.

– Но почему же? Если они любят друг друга… Пусть поженятся.

– Да? Хорошо, я так и передам ему. На какой период назначить? Ведь через несколько седмиц нам всем идти в поход. Может быть, после похода?

– А зачем затягивать? Раз ваш оруженосец так рьяно желает жениться на моей дочери, пусть это будет до похода. И надо дать какое – то время молодоженам, поэтому затягивать не следует. Может быть, завтра? Хотя нет, не успеть. Назначим на послезавтра?

– Милорд, боюсь, что мой оруженосец не сможет пойти в Храм Клятв раньше чем через седмицу.

– А почему, если не секрет, ваша светлость?

– Ему будет трудно ходить. Особенно сидеть.

– Он ранен?

– Нет, но его сегодня ждет наказание. А без него никак нельзя.

– Наказать его, конечно, не мешало бы, но как он покажется перед моей Эрлитой?

– Покажется, вот поэтому я и говорю о седмице отсрочки.

– Но следы от плетей…

– Я думаю, что их на спине не будет. Доверьтесь мне, милорд.

– Хорошо, как вам будет угодно.

И действительно, спина у Лешки осталась целой, а вот что пониже… Было стыдно и обидно, ему казалось, что все видят, как ему неловко ходить, и посмеиваются за его спиной. И есть теперь приходилось стоя. А ведь впереди свадебный пир. Отец Эрлиты, как назло, собрался его провести с размахом, последние деньги потратить. И у Лешки, как назло, денег нет. Хотя теперь его жалование, как оруженосца, составляло целый золотой в месяц. Бешеные деньги по сравнению с жалкими двумя медянками в неделю, которые он получал раньше. Но раздал долги, погулял неплохо, туда – сюда – деньги как – то незаметно расползались. Даже опять в долги влез. Он ведь теперь оруженосец у графа, а значит, нужна соответствующая одежда, а не эти обноски. А хорошая одежда и денег хороших стоит. Одним словом, на свадебный пир у Лешки денег не было.

Зачем вообще этот пир? Целый день просидеть за столом, слушать заздравные тосты, пить, есть, отвечать. Но главное – целый день сидеть! А он сейчас даже присесть не может – милорд Ксандр постарался. Больно и обидно. Хотя теперь он дворянин! Но все равно, можно было бы пороть и полегче. Можно подумать, что сам милорд не гулял. Вот графиня еще до свадьбы забеременела, в отличие от его Эрлиты.

Это что же, теперь ему ни с кем не встречаться, только с Эрлитой? А если поход? Да еще и затянется? Она же все время будет жить в замке отца, разве что изредка приезжать в Ларск или в Каркел. Приедет, неделю поживет. А где ей жить в Каркеле? У него же нет ничего своего. Сам при покоях графа обретается. Значит, теперь всю жизнь придется ходить и не смотреть по сторонам? Ну и порядочки здесь! Благородные, называется. То ли дело служанки. Прижмешь ее, та похихикает и никаких проблем. Никакой благородный отец возмущаться не будет, и жениться на его дочке требовать не станет. Эх, сглупил он. Как сглупил!

Зато теперь после свадьбы можно, наконец, расслабиться по полной. Надо будет научить Эрлиту тому, что умела Дира. Пусть и благородная этому научится. Пока не ушли в поход, надо хорошо оттянуться. Да и в походе тоже девушки встречаются. Ведь с благородными ему теперь больше нельзя, а со служанками это изменой не считается. Лешка повеселел. А жизнь – то не так и плоха, если правильно к ней относиться!

То, что он стал женатым человеком, Лешка почувствовал быстро. В Ларске и особенно в Каркеле. Теперь на приемах, на которых бывал милорд Ксандр, девушки из благородных семейств только вежливо ему кивали, да ограничивались несколькими ничего не значащими фразами. Ну и плевать на них! Тем более самому нельзя, не ровен час, до папашки Эрлиты дойдет. Лучше не осложнять. Зато смазливых служанок в Каркельском замке милорда Лешка нашел сразу несколько. Он ведь теперь оруженосец самого графа. Кто же устоит? Но в загул пускаться поостерегся, потому что постоянно видел ремень, которым подпоясан милорд Ксандр. Шестнадцать лет, а приходится остерегаться, как маленькому мальчику. И в семнадцать лет будет тоже самое, пока он в оруженосцах. Эх, тяжела доля!

Да и таскать тяжелые секиры радости мало. То ли дело автомат. Тра – та – та – та – та – и все враги вокруг убиты. А они допотопные пушки лишь используют, называя их каноне. К тому же стены каменными ядрами разбить пытаются. Такая примитивность! Почему бы местным умельцам не изобрести пистолеты? Однозарядные, конечно, на большее здесь вряд ли способны. Пять, пусть десять таких пистолетов таскать легче, чем графские секиры. Лешка эту мысль решил милорду Ксандра озвучить. Вот только поймет ли тот суть предложения?