Текст книги "Путь Сашки. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 110 (всего у книги 112 страниц)

– Это Альвер.

– Сколько ему?

– Летом исполнилось четыре года.

– Какой маленький. Моему Винтольду уже восемь. Малыш, скоро приедет твой братик, он принц. И ты с ним будешь играть.

– У меня есть брат. А Винтольда я не знаю. И я его не люблю.

– А почему, малыш?

– Он с плохим дядей живет. Его дядя мерзавец.

– Альвер! Нельзя же так!

– Почему? Папа и ты всегда говорите, чтобы я всегда говорил правду.

– Альвер, ты не прав. Нельзя так говорить. Тетя Эльзина – сестра дяди Винтольда.

– Значит, она тоже плохая. Все они плохие.

– Ах, какой же… – Эльзина не договорила, и гордо подняв голову, слегка кивая на поклоны встречающих, пошла в замок.

Травить! Травить! Травить это мерзкое рабское отродье! Нет, выдержать такое оскорбление от этого щенка и этой нищенки нельзя. Пусть будет хуже, но она сегодня же раздавит эту маленькую тварь! Эльзина достала из походной сумки маленькую шкатулку, где хранилось два кожаных мешочка. В одном было зелье, полученное от графа Бертиса. Оно пойдет Обрубку. А во втором был хороший яд, которым она запаслась еще тогда, когда в первый раз ехала в Ларск. Сейчас он пригодится. Перед выездом из Гендована она не поленилась и проверила его действие на каком – то рабе. Ведь за эти годы яд мог утратить свою силу. Но раб умер быстро, Эльзина с интересом наблюдала, как тот корчится в предсмертных конвульсиях. Она сегодня же напоит ядом этого щенка!

Эльзина позвонила в колокольчик, и на пороге возник мажордом. Правильно, именно мажордом должен бежать, когда того требует королева Лоэрна.

– Эрзий, скажи, где сейчас графиня Акси?

– У себя, ваше величество.

– Передай ей, что я не сержусь. И навещу ее сегодня. И пусть приготовят самую вкусную сладкую воду.

– Слушаюсь, ваше величество.

Когда слуга принес кувшин со сладкой водой, Эльзина отлила немного из кувшина в кружку, попробовала и удовлетворенно кивнула. Затем достала маленькую шкатулку, вынула кожаный мешочек, развязала его и очень аккуратно отсыпала часть содержимого в кувшин. Постояла, глядя, как порошок медленно и бесследно исчезает.

Когда королева, поменяв туалет, с удовлетворением осмотрела себя в бронзовом зеркале, она позвонила в колокольчик и появившемуся мажордому приказала проводить ее до покоев графини. Когда Эльзина взяла кувшин в руки, мажордом тут же предложил ей помощь.

– Ваше величество, разрешите мне взять кувшин.

– Нет… он не тяжелый…

– Ее величество, королева Лоэрна, – известил мажордом, распахивая двери в покои графини Ларской.

Эльзина вошла и от неожиданности остановилась. Помимо Акси, в комнате оказалась еще одна девушка, судя по всему, служанка, и четверо мальчиков. Помимо мерзкого Альвера, заслужившего сладкую воду с ядом, были трое погодков, два рыжеволосых близнеца и светленький худенький мальчик. Если щенку мучного раба было четыре года, то этим троим – примерно года по три. Мальчики с оживлением играли друг с другом, но при вошедшей королеве застыли, с интересом на нее взирая.

– О, дорогая, я совсем не сержусь на твоего сына. Мы же теперь родственники, а родственники должны жить дружно. Кто эти трое чудных малышей?

– Вот эти два – виконты каркельские Альс и Орс, а это Алесь, сын их няни.

– Как няни? Она простолюдинка?

– Да.

– Как… Чтобы чернь играла с графскими детьми! Как можно позволить такое оскорбление. Запороть и эту дрянь и ее ублюдка! Запороть! Немедленно!

– Она не дрянь. И Алесь не ублюдок. И я не позволю в моих покоях так их оскорблять. Это замок моего мужа и здесь порядки устанавливаю я. А если не нравится, то можешь убираться в свой Лоэрн!

– Да как ты, нищенка, смеешь! – Эльзина от кипевшего возмущения потеряла контроль над собой, кувшин со сладкой водой выпал из рук и разбился.

– Смею! И нечего здесь бросаться кувшинами. Не тебе здесь все подтирать!

– Ну… ну… – Эльзина задохнулась, а затем повернулась и бросилась в свои покои.

– Адень, пожалуйста, уведи детей. Альвера тоже, пока здесь не приведут все в порядок.

– Слушаюсь, госпожа.

Несмотря на то, что день приближался к своему завершению, и на дворе стало смеркаться, Эльзина выехала из замка, а затем и из города. Лучше эту ночь она проведет в придорожной гостинице, чем останется под одной крышей с этой гадиной, женой ненавистного мучного раба. Жаль, что кувшин разбился, а она не сдержалась. Но как можно было сдержаться? Графские дети играют на равных с каким – то маленьким ублюдком, сыном какой – то служанки! Нет, это не графские дети. Дети раба и лесной нищенки. Но дети баронессы Парлан, супруги этого неотесанного Хелга, выклянчившего себе графскую корону, тоже там были! Как такое может быть!

И все – таки плохо, что кувшин разбился! Сладкой воды хватило бы на всех четверых щенков. Но, ничего, через несколько месяцев они ещё позавидуют, что кувшин разбился. Яд слишком просто. Как только она получит всю полноту власти, а Ксандр, Хелг и остальные, кто близок мучному рабу, будут казнены, она прикажет содрать живьем кожу с этих щенков. А потом… потом… Что же она сделает с этой нищенкой? Нет, надо придумать что – нибудь поизощренней. Впрочем, время у нее будет.

От расстройства чувств карета с сопровождающими королеву гендованцами поехала не в обратную сторону, через Каркел, а направилась на запад. И только, когда перед королевой встала преграда в виде катящего свои воды на юг Барейна, Эльзина немного успокоилась и осмотрелась. Переправиться через реку и уехать в Гендован, а оттуда снова шантажировать Обрубка? Или свернуть на юг и вернуться в Лоэрн? Нельзя сейчас надолго оставлять мужа одного. Лучше вернуться, осмотреться, а уж потом и ехать к больному ребенку. Больному для Обрубка. И Эльзина велела разворачивать процессию на юг.

Прибыв в королевский дворец, она сразу же закатила мужу истерику. Ведь такое оскорбление! И от кого? Какого – то мальчишки, которому нашептывают на ухо гадости про нее, ее брата и их маленького Винтольда! А еще ее, которая несмотря на оскорбление пришла сама в покои этой… этой… нахалки, …ее прилюдно выгнали! На глазах черни! И за что? За то, что она выразила неудовольствие, что благородные графские дети играют на равных с сыном какой – то простолюдинки!

Дар молчал и хмурился, а Эльзина, решив, что он ее поддерживает, стала еще больше распаляться.

– Ты король, сделай же что – нибудь! Стань, наконец, мужчиной, а не тряпкой!

– Я, по – твоему, тряпка?

– Да, то есть, нет. Что ты, мой любимый. Но разве твою жену не оскорбили? И эта сцена, когда чернь на равных играет с юными виконтами. Разве это не возмутительно?

– Отец Хелга заслужил дворянство. А до этого был простым мальчиком – посыльным. Чернью. А с его сыном Хелгом я в детстве играл. И мой отец, и моя мать ничего против этого не имели.

– Но тогда он уже был дворянином?

– Да, был, но Хелг родился в семье простолюдина, простолюдином. Только после этого его отец выслужил дворянство.

– И к чему это?

– Сын графа играл с мальчиком, который родился в семье простолюдина. А потом я породнился с другим простолюдином.

– Но этот щенок, сын служанки графом не станет. Даже бароном. Даже дворянином.

– Почему? Взять Эйгеля. Тоже был простым мальчиком – посыльным, сейчас станет бароном.

– Но он родился баронетом.

– А потом стал простолюдином. Начал с низов.

– Все равно, благородная кровь. Разве можно сравнить детей, родившихся от аристократов и дворян с детьми черни?

– Вот как? А ты знаешь, моя дорогая женушка, кто отец Алеся?

– Какого Алеся?

– Сына той служанки.

– Ах да, они так его называли. И кто же?

– Дворянин.

– Вот как?.. Но ведь не барон?

– Не барон? Но может им стать. Сейчас это легко делается. Тем более его отец не простой дворянин – десятник.

– Кто же?

– Оруженосец Ксандра.

– А… Ах… Но мальчишка – бастард.

– Сегодня бастард, завтра его запросто могут усыновить, достаточно только посетить Храм Клятв. И мальчик будет дворянином. А если Лешка, как тот же Эйгель, заслужит титул, мальчик станет баронетом.

– И чем же Эйгель заслужил баронство?

– Листья хачху. Они нам очень помогли. И настойку из них сделали, а сколько продали! Казна хорошо пополнилась.

– Хачху? Я слышала. У тебя так много листьев? Откуда?

– От Эйгеля.

– А у него откуда?

– Три раза в год он ездит на Дикие земли. Там есть плантация, где и произрастают эти чудодейственные листочки. Он постоянно привозит по десять – пятнадцать больших мешков с листьями.

– А он откуда узнал про нее?

– Узнал Ксандр. А Эйгеля мы несколько лет назад послали на разведку. У него имелось описание местности, да еще у него был проводник, он и нашел плантацию. За эти годы Эйгелю пришлось отбиваться от других желающих захватить промысел. В первый раз там был Гвендел, снурский граф. Со своими людьми. Был бой и Эйгель убил его. Потом там попытались поживиться люди Черного Герцога. Так что парень заслужил замок. Приедет – станет бароном.

– А где находится эта плантация?

– Я же сказал, дорогая, на Диких землях.

– Это я поняла. А где именно?

– Где – то в предгорьях, к югу от границ Лакаска.

– И как Эйгель туда добирается?

– Едет… Собственно, за это время у него было два маршрута. Сухопутный, через весь Атлантис, как я слышал, разными дорогами до Лакаска, но не заезжая в столицу герцогства, затем он ехал на юг. А другой путь морской. До Хаммия, через их главный порт. Нанять галеру, а та высаживает отряд где – то на берегу. Оттуда прямо на север и как раз выйдешь к плантации.

– Вот как. И никто больше про путь не знает?

– Гвендел и его люди убиты, пиренцы тоже. С тех пор никто больше Эйгеля не тревожил. Нет, больше никто не знает.

– А владелец галеры? Он же знает, куда высаживал людей.

– Что с того? Эйгель со своим другом Серри и три десятка ларских солдат. Мало ли зачем – то едут? Откуда хаммийскому капитану знать, куда они пойдут, когда высадятся на берег?

– Да, действительно, ты прав, дорогой. А я… я…, наверное, слишком погорячилась.

– Вот за это я тебя и люблю, Эльзина, что ты…

Через две седмицы из Гендована вместо обещанного сына, гонец привез в Лоэрн письмо, что мальчик простудился и его не следует подвергать опасности долгой дороги. Эльзина, как любящая мать, сразу собралась и на следующий день выехала в Гендован.

Винтольд встретил ее радостным и здоровым. Конечно же, он отнюдь не болел. Уже в тот же вечер за семейным столом Эльзина рассказывала новости из Лоэрна. Из Ларска, кстати, тоже. Конечно же, и отец и братья были возмущены порядками в Лоэрне и Ларске, но главную новость королева оставила под конец семейного ужина.

– Отец, а я знаю, кто снабжает весь Атлантис листьями хачху.

– Кто же?

– Мой Обрубок?

– Как? Откуда?

– Он нашел место, где они растут и три раза в год оттуда ему привозят по пятнадцать мешков листьев. Больших мешков.

– А кто привозит?

– Его люди. Помните барона Севир, которого Обрубок посадил на кол? Его младший брат Эйгель как раз и командует отрядом в тридцать человек. У них два пути до плантации. Сушей через Атлантис, но едут разными дорогами, поэтому не перехватить, к тому же здесь слишком людно. А вот второй путь для нас удачен. Морем из Хаммия. Наемная галера их высаживает на берегу, а дальше надо идти строго на север. И там, в предгорьях расположена эта плантация. Надо будет послать шесть десятков солдат, без опознавательных знаков на щитах. С тридцатью ларцами они справятся. Даже если кто – то и выживет, никто не узнают, что на них напали люди Гендована.

– Но как мы узнаем место, где нужно высаживаться?

– Отец, проще простого. Раз они нанимали галеру, то нужно нанять ее снова. Заплатить в два раза больше, капитан высадит в том же месте. Дальше на север. И все. Листья хачху наши.

– Эльзина, умница! Я разбогатею!

– Отец, а я? Что получу я?

– Ты же моя дочь.

– Вот поэтому я и сообщила про плантацию. Мне нужна половина добычи. Часть листьями, лучше настойкой, остальное деньгами.

– Но…

– Это не все, отец. В конце осени я уеду обратно в свое королевство. Зимой вернусь, а потом, уже весной поеду на похороны своего бедного супруга. Мне нужно полторы тысячи солдат. Лучше две тысячи. Придется в Лоэрне наводить порядок. Кстати, Ильсан, весной ты поедешь со мной и Винтольдом. И той же весной, когда Ксандр лишится головы, мне понадобится твоя голова.

– Зачем? – слегка испуганно спросил ее брат.

– Твоя голова понадобится для ларской короны…

Шестьдесят гендованских солдат смогли выехать в Хаммий только в конце зимы. Причина была проста: они должны были прибыть на место раньше ларского отряда, чтобы устроить засаду. Но на зимний сбор листьев гендованцы уже не успевали, а следующий сбор урожая наступал лишь в конце весны. Вот к этому сбору они и собирались подготовиться.

В Хаммий прибыли в самом начале весны, за два месяца до наступления срока сбора листьев. И сразу же бросились в порт искать те галеры, которые нанимали ларцы. Когда Дарберн рассказывал, делясь секретом с Эльзиной о дороге к плантации, по которой добирался Эйгель, он назвал два пути. Сухопутный и морской. Но Дарберн не сообщил жене, что морем Эйгель плыл только один раз, следовательно, нанимал один раз и галеру. Одну галеру, а не несколько, про которые подумала Эльзина и ее родня.

Если бы таких используемых галер было несколько, то и шансов найти любую из них было бы намного больше. Но одна галера… Она сейчас могла быть в рейсе, или в этот момент стоять, отдыхая, где – нибудь на обширном хаммийском побережье. Однако баронету Грантеру все же повезло. В первый же день поисков ему посчастливилось наткнуться именно на нужную ему галеру.

Дальше дело было техники и тугого кошелька. Капитан Брибис припомнил поездку, когда он брал тридцать пассажиров во главе с юным милордом и его столь же юным напарником. Помнил и место, где их высаживал. А двадцать золотых быстро направили галеру на запад.

Баронет Грантер, оторопевший от важности порученной ему миссии и от звона золота в его кошельке, в котором раньше водилось только серебро, на борту галеры пустился в загул, который выразился в чрезмерном потреблении вина, с избытком имеющегося на судне. Небольшой торговый бизнес хозяина галеры и здесь приносил, пусть небольшую, но выгоду, к свалившимся почти с неба двадцати золотым монетам.

Обрадованный доходом от этого рейса Брибис даже отнес в каюту баронета старый кувшин.

– Что это? – нетрезвым голосом спросил тот?

– Афора. Очень старая, но, купцы говорят, все еще дорогая. Ей цена пять золотых.

– Вздор!

– В нее очень удобно бросать кости.

– Всё вздор. Впрочем, оставь. Скоро будет берег?

– Завтра или послезавтра, милорд. Нас немного отнесло к югу, прибило к берегу острова. Сегодня мы наполним кувшины свежей родниковой водой, а завтра утром пойдем дальше.

– Вздор! Давай еще вина!

На следующее утро первыми проснулись надсмотрщики, забегав вдоль скамей с гребцами, защелкав вхолостую бичами. Через час проснулся Брибис и, выйдя на мостик, сладко зевнул, махнув рукой команде, уже готовой к отплытию. К галерным рабам вышел старший надсмотрщик.

– Эй, грязные свиньи, готовьтесь к отплытию.

Сидящий на второй скамье пожилой лысоватый раб тяжело вздохнул, берясь удобнее за весло. Его молодой напарник, со смешной кличкой Король, угрюмо поднял вверх заросшую косматую голову. По небу, громко курлыкая, летела на север стая журавлей. Пожилой раб снова вздохнул, печально провожая их взглядом.

– Эх, как хочется стать птицей. Сейчас бы летел с ними… – и натруженные руки стали поднимать весло.

В разгар следующего дня галера пристала к берегу, начав высаживать пассажиров. Никто из них не заметил бронзовокожую обнаженную фигуру, следящую за высадкой солдат с высокого и отвесного берега. Фигура еще раз взглянула вниз, махнула кому – то назад маленьким топориком и исчезла. Через четверть часа в версте от берега лагерь таких же обнаженных по пояс дикарей численностью в пятьдесят – шестьдесят человек, пришел в движение. Береола принес хорошую весть, завтра у них прибавится шестьдесят свежих скальпов и их племя станет самым уважаемым в Диком лесу…

О судьбе посланной на запад экспедиции баронета Грантера в Гендоване так и не узнали. Тем более что в эти дни все внимание герцога и его детей перешло на Лоэрн. Прискакавший оттуда в разгар весны гонец принес весть, что у его величества Дарберна Первого произошел второй и очень сильный приступ лихорадки. Эльзина приказала готовить выезд. С ней должны были ехать юный принц Винтольд, маркиз Ильсан и полторы тысячи солдат, предоставленных герцогом Гендована.

Глава 15

1010 год эры Лоэрна.

По утверждению пиренского графа Бертиса, человек, отравленный ядом, который он передал Эльзине, умирал во время третьего приступа, симптомы которого были схожи с признаками лихорадки, частенько бытующей в низменных районах Хаммия. И лекарства от этого яда нет. Ни обычного, ни магического. Между приступами отравленный человек оживал, особенно после второго приступа. Даже вставал на ноги, самочувствие улучшалось, и больной явно шел на поправку. При хаммийской лихорадке точно так и было. И заболевший ею человек при правильном и своевременном лечении обычно выздоравливал.

При третьем приступе, течение которого было неровным, когда человеку становилось то хуже, то немного отпускало болезнь, отравленный умирал на второй день после его начала. Особенностью яда было еще и то, что промежуток между приступами был примерно одинаков и, зная его первую величину, можно с определенной точностью назвать дату наступления последнего третьего смертельного приступа.

По словам графа Бертиса обычные промежутки составляли примерно месяц. Но у короля Дарберна второй приступ начался лишь через тридцать семь дней после окончания первого. От Гендована до Лоэрна карета могла добраться и за десять дней и даже за двадцать. Все зависело от дороги, времени года и желания того, кто ехал. Дороги при Пургесе вконец развалились, началась весна, окончательно добившая южный тракт на Лоэрн и превратившая весь путь в месиво грязи. Поэтому, боясь опоздать, застряв на полпути, Эльзина выехала в Лоэрн через шесть дней после появления гонца. Двадцати с лишним дней достаточно, чтобы с гарантией прибыть в Лоэрн к концу третьего приступа. Если не будет никаких задержек, то можно при приближении к Лоэрну придержать кавалькаду, сбавив скорость.

Впрочем, прибытие к концу третьего приступа касалось лишь Винтольда и Ильсана, сама же Эльзина должна появиться в королевском замке за несколько дней до его начала. И если там окажется Ксандр, то сообщение, что в двух днях пути от Лоэрна следует принц Винтольд и маркиз Ильсан, заставит мучного раба быстро собрать вещи и умчаться в Ларск, оставив короля одного.

Ее расчет оказался верен. Дарберн встретил ее стоя на ногах и с улыбкой на лице. Болезнь почти оставила его, еще седмица – другая и он окончательно выздоровеет. Ксандр со своим Хелгом, конечно, были тут как тут. Эльзина с приторной улыбкой сообщила всем собравшимся в комнате больного короля, что в двух днях пути едет принц Винтольд, которого везет его дядя. Как и следовало ожидать, оба графа, ларский и каркельский, на следующий день не замедлили уехать из города. Прекрасно, как только у Обрубка начнется третий приступ, оба будут уже далеко и продолжат ехать в свои вотчины, не зная о случившемся.

Городские ворота сразу же будут закрыты, а чтобы никто из сторонников Ксандра не смог послать гонца ему вдогонку, на всех воротах будут стоять ее гендованцы. Через день – два она станет вдовой, вот тогда и поскачут гонцы. В Снури, Эймуд, Сейкур и Тарен. Четверо ближайших к Лоэрну графов должны успеть прибыть на коронацию ее Винтольда и принести новому королю клятву верности.

А гонец в Каркел и далее в Ларск сильно спешить не будет. Ни Ксандр, ни Хелг ко дню коронации не успеют, а значит, не смогут ее отменить. Не доставало, чтобы четыре ближних к Лоэрну графа короновали этого Ксандра. Но, принеся клятву верности, они смирятся с тем, что Винтольд станет королем, а править будет она, королева – мать.

Дарберну стало плохо через три дня. Поднялся сильный жар, короля бил ужасный озноб, горячие кирпичи в постели и жарко пылающий камин никак не могли его согреть. Собравшиеся в углу покоев лучшие лекари королевства переругивались между собой, определяя дозу лекарства против хаммийской лихорадки. Но стук зубов мужа, то усиливающийся, то стихающий, почти заглушал самых громких спорщиков. Через сутки или чуть позже наступит конец.

Эльзина вышла из комнаты и подозвала десятника, который дожидался ее в прихожей.

– Всё, можешь ехать. Скажешь, что я жду их приезда послезавтра утром.

– Слушаюсь, королева.

По последним данным, доставленным гонцом от Ильсана, эту ночь брат с сыном должны провести на постоялом дворе, что находился в двадцати верстах от города. Гонец, что сейчас отправился к Ильсану, встретит колонну в первой половине завтрашнего дня. Ильсану нужно будет только сделать так, чтобы оказаться на последнем постоялом дворе к наступлению темноты. А утром они могут спокойно въехать в Лоэрн. В замке Винтольд и Ильсан будут к середине дня или чуть раньше. Часом раньше, часом позже – это уже не будет играть никакой роли. Обрубок будет мертв, а ее сын увидит, что сотворил с его отцом мерзкий дядя Ксандр, подозрительно покинувший уже выздоровевшего короля, который после его отъезда вновь свалился в тяжелой болезни, а затем скончался.

Дарберну, как и предсказывал граф Бертис, становилось то лучше, когда озноб прекращался, то снова все начиналось с прежней силой. К концу следующего дня муж, уже находившийся в забытьи, пришел в себя.

– Эльзина, я умираю.

– Дорогой, тебе так кажется. Скоро подействует лекарство. Его готовили лучшие лекари Лоэрна. Тебе полегчает, и ты выздоровеешь.

– Нет, дорогая Эльзина, я чувствую приближение смерти. Несколько раз в детстве я ее избегал, а теперь, видишь, не сумел.

– Милый…

– Эльзина, я тебя умоляю нашим сыном и нашей любовью, держись за Ксандра. И пусть Винтольд будет при нем. Я прошу тебя.

– Хорошо, дорогой. Я обещаю. Граф Ксандр, если произойдет худшее, станет регентом при Винтольде. Ты это хотел сказать?

– Какая ты умница, ты всегда была понятливой. А где сейчас наш Винтольд?

– Гонец сообщил, что завтра в первой половине дня он будет в замке.

– Так долго?.. Мне не протянуть. Нет, я должен увидеть сына перед смертью. Я буду бороться до конца.

– Дорогой, ты выздоровеешь…

Ночью Дарберн не умер, утром он был еще жив, хотя приступы по – прежнему мучили тяжело. А днем в замок въехала карета с Винтольдом и Ильсаном.

– Он еще жив. Но уже скоро. Вот – вот, – тихо сообщила Эльзина брату.

– Мама, а где папа?

– Папа болеет, ему очень плохо. Но он скоро выздоровеет. Уже к вечеру ты его увидишь, мой дорогой.

– Но я хочу сейчас к нему!

– Ты устал от дальней дороги. Нужно помыться, отдохнуть, немного поспать, а потом мы пойдем к твоему отцу.

– Мама! Дядя Ильсан! Ты же мне обещал. Дядя!

– Эльзина, в самом деле, пусть ребенок увидит отца. Несколько минут не повредят. Раз он в таком состоянии, то можно…

– Ильсан! Я знаю, когда можно, а когда нельзя. Сейчас нельзя.

– Мама, я хочу!

– Нет, только после того, как поспишь.

– Почему ты меня не пускаешь?

– Я… твоему отцу сейчас плохо и тебе не следует его видеть в таком виде. Тебе не понравится.

– А я хочу. Сейчас. Хочу! Дядя Ильсан, если ты хочешь, чтобы я тебя любил, то отведи меня к папе.

– Эльзина, как бы не было хуже.

Королева стояла, кусая губу. Упрямый мальчишка. Месяц назад она, не задумываясь, отправила бы его мыться и спать. Но на днях он станет королем, как бы не потерять на него влияние. Вон Ильсан, сам не свой, хочет хорошеньким быть, влияние на сына усилить.

– Хорошо, мой мальчик. Сейчас ты переоденешься, и мы с тобой пойдем к твоему отцу.

– Да, мама! Да!

– Подожди. Твой отец болен и поэтому ты только его увидишь, поздороваешься и через несколько минут пойдешь мыться и спать. А вечером сможешь навестить его снова.

– Хорошо, мама.

– Тогда иди и переоденься. Проводите принца!

Когда служанки увели Винтольда в его спальню, Эльзина, хищно раздувая ноздри, набросилась на брата.

– Ты зачем вмешиваешься?

– Но сестричка, мальчик всю дорогу мне прожужжал уши про своего отца. Я ему обещал. Тем более что этот вот – вот окочурится. Пара минут нам не повредит, зато мальчишку успокоим. Что, твой, действительно, совсем плох?

– Да, должен был умереть к утру, но все еще как – то держится. Сына ждет, чтобы увидеть и умереть.

– Вот видишь! Повидает и кончится. И мальчишка отца увидит в таком виде. Надо же, что натворил этот бывший раб! – Ильсан рассмеялся. – Еще больше будет его ненавидеть. Винтольд как только этого Ксандра не вспоминал. Я думаю, что благородной казнью раб не обойдется. Мальчик захочет посадить его на кол. И еще что – нибудь придумать. Что – нибудь наподобие того, что ты хочешь сделать с его щенком. Кожу живьем содрать?

– Ладно, это после. Главное – коронация. А сейчас пора и к Обрубку…

Эльзина, держа за руку Винтольда, вошла в его покои. Дарберн, стуча зубами от сильного озноба, лежал, глядя невидящими глазами в потолок. Винтольд остолбенел. Отец, которого он не видел больше шести лет и которого совсем не помнил, в мыслях представлялся ему богатырем, большим, сильным и красивым. А сейчас он видел безрукого калеку с осунувшимся лицом. Это его папа?

Дар слегка опустил подбородок и увидел Эльзину, рядом с которой стоял мальчик с широко распахнутыми серыми глазами. Винтольд?

– Винтольд…

– Поздоровайся с отцом, и пойдем обратно.

Мальчик сделал несколько робких шагов.

– Винтольд…

– Все, идем обратно. Посмотрел на отца и хватит. Он болен и ему нужен покой. Не мешай ему.

– Винтольд, останься. Не уходи.

– Я не ухожу… папа.

– Винтольд, нам пора идти. И меня ждут срочные дела, я не могу здесь долго ждать.

– Пусть он останется. А ты иди.

– Нет, мы оба уйдем.

– Это приказ… короля. Я хочу побыть с сыном. Мне остались минуты, я чувствую.

Эльзина стояла, кусая губы. Не следует оставлять сына с ним наедине. Но что Обрубок сейчас сможет сделать? Ничего. Он уже труп, который еще как – то еле шевелится. А ей нужно идти, присматривать за приехавшим братцем, объяснить ему, как действовать в ближайшие дни.

– Да?.. Хорошо. Винтольд, побудь с отцом, если ему станет хуже, позвони вот в этот колокольчик…

– Вот мы с тобой и свиделись.

– Папа, я тебя люблю.

– Я тебя тоже. Я скоро умру…

– Нет, папа!

– Винтольд, ты уже взрослый. Почти взрослый. Через несколько месяцев тебе будет девять лет. В девять лет я стал сиротой. И стал взрослым. Когда я умру, ты станешь королем. Запомни: твоей опорой будет дядя Ксандр.

– Я его ненавижу! Он плохой, он злой! Он меня разлучил с тобой. И ты заболел из – за него.

– Кто тебе это сказал?

– Мама и дядя Ильсан. Вот он очень хороший. Я его люблю. А дядю Ксандра ненавижу. Ненавижу!

Дар лежал и молча смотрел на сына. Шесть лет разлуки. И Ильсан рядом.

– Когда мне было девять лет, на Ларск напал Черный Герцог. Он захватил город, убил моего отца, твоего дедушку, и моих братьев. Я бежал на запад. Меня искали все. Если бы я признался, что я Дарберн Ларский, аристократы выдали бы меня Черному Герцогу. Из – за боязни гнева герцога или же за большую сумму денег. И я прибился в воровскую шайку в Гендоване.

– Ты в воровскую? Но ты же граф.

– Я был тогда еще виконтом. Но это роли не играет. Да, Винтольд, а куда деваться? В долговое рабство или на плаху к Черному Герцогу. В удаче меня хотели заставить воровать, но я отказался. Честь не позволила. И тогда мне отрубили руку. Кисть правой руки.

Винтольд скользнул глазами по постели. Обе остатки рук были ужасны.

– А как же кровь?

– Палач сразу же прижег ее факелом.

– Но это же больно…

– Больно… Я все равно не стал воровать. И мне отрубили кисть левой руки.

– Гады! Но это было в Гендоване? Почему дедушка не вмешался?

– Это происходит везде. Кроме Ларска. А теперь и Лоэрна. А твой дедушка… Кто я был для всех? Приблудный сирота, без рода и племени. Простолюдин, как и все.

– И как же ты жил без рук? Там не было слуг?

– Какие слуги? На самом дне городских трущоб. Среди бандитов, нищих и калек. Я сам был таким же калекой. А жил… Я стал парией даже для самого дна. Ходил зимой и летом в рваных обносках, которые стирал, плескаясь в речке только когда наступало лето. Спал на грязном и холодном, продуваемом полу, по которому бегали тараканы и клопы. И крысы. Ел два раза в день. Вечером мне кидали на этот пол кусок подгорелого мяса, в котором жил было больше, чем самого мяса. А утром я выуживал жижу, что еще оставалась в котле. И подбирал с полу брошенные объедки овощей.

– Разве так можно?..

– А по – другому никак. Кому нужен маленький безрукий калека?

– Но ты же аристократ…

– Никто не знал, а я молчал. В первые дни из – за Черного Герцога, а потом, когда отрубили руки, было уже поздно. Никто бы не поверил, что я наследный ларский виконт. Никто.

– А как же ты потом…

– Как? Слушай. Так я прожил шесть лет. Мне уже стало казаться, что прежняя жизнь не более чем сон. И я уже давно смирился со своей участью. Привык к голоду, холоду, побоям, издевательствам и насмешкам…

Дарберн сильно дернулся и напрягся.

– Папа тебе плохо? Я сейчас позову…

– Нет. Не надо. Вот уже лучше. Я потерплю. Тогда терпел и сейчас потерплю… Когда мне было пятнадцать лет, в нашу воровскую удачу привели нового мальчика. С меня ростом. Чистенького такого, опрятного. Уверенного. С деньгами. Мне он сразу понравился. Только я старался не подать виду. Еще больше будут смеяться и издеваться. И мне, знаешь, глядя на него стало завидно. Завидно и обидно на свою судьбу. Но это была хорошая зависть, не злая. Я все время украдкой смотрел на него и представлял себя на его месте. Утром он ушел со всеми, а вечером вернулся. А потом произошло непонятное. Такого не могло быть, но ведь было.

Дар остановился и смотрел на притихшего сына.

– Хм. Да. Когда мне кинули кусок мяса на пол, и я пополз за ним, этот мальчик вдруг встал из – за стола, подошел ко мне, взял этот кусок мяса и стал меня кормить из своих рук. Ведь мне приходилось есть прямо с пола. А потом его избили. Сильно избили.

– Кто, папа? Почему?

– По приказу главаря шайки. Мальчик не спросил разрешения, своевольничал. А за это бьют. Я же был пария и на моем примере показывали всем, что будет с теми, кто не станет воровать. Для меня это было странно. Нет, не так. Я был в шоке, ведь до этого никто за эти годы меня не пожалел. Остаток вечера я старался не смотреть на этого мальчика, боялся себя выдать. Понимаешь?

– Да, папа.

– Утром все ушли. Ушел и тот мальчик. А вечером часть мальчишек вместе с главарем должна была ограбить какого – то торговца. Взяли с собой и того мальчика. Он должен был стоять на стреме.