Текст книги "Путь Сашки. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 112 страниц)

Путь Сашки
Книга шестая

Глава 1

1006 год эры Лоэрна.

Лешка после внезапного возвращения в Каркел в конце зимы, когда его граф получил известие об исчезновении снурского графа, в первые дни отходил от того шока, который сподобился получить от своей жены Эрлиты, когда несколько дней провел в замке ее отца. Да и работы у него, как оруженосца, было больше обычного. Но потом все вошло в привычную колею, и он быстро, как сказал сам себе, очухался. В конце концов, ему уже шестнадцать с половиной лет и что же всю оставшуюся жизнь пробыть затворником? Глупо? Конечно, глупо.

Тем более в каркельском замке, пока он был в Ларске, появились новые, и очень даже ничего, служанки. Да и старые тоже были. Старые не в смысле возраста, а старые – те, с кем он целовался (конечно, не только целовался) еще прошлой осенью. Правда, Адени уже не было. Рассчитали еще в разгар зимы. Хорошенькая служанка. Даже вроде как в него влюбилась. Но в последний месяц, перед его поездкой в Ларск, стала Лешку избегать, при случайных встречах старательно пряча лицо. Он даже подумал, может, прыщи какие или ожог? Нет, с лицом все нормально. Странная какая – то. Или она думала, что он на ней женится? Тогда – дура. Он все – таки дворянин, а она из городских низов. Вроде, мать прачка. Смешно! К тому же он женат, и не просто там на ком – то, а на дочери рыцаря! И жена беременная. Скоро Лешка отцом станет.

Ну, нет в замке Адени, так и что с того? Другие есть, только выбирай. Никуда не денутся. Сами же потом, небось, друг перед дружкой хвастаются, кто их приветил. И подарками хвастаются. А много ли таким надо? Серебряное колечко, цена которому полсеребрянки, потому что тоненькое и узенькое, для этих служанок уже ценная вещь. Этой осенью он постоянно делал всякие подарки, даже подороже, вот потому и золотого в месяц еле хватало. Но это было осенью, а теперь весна и Лешка с нетерпением ждет гонца из Ларска – ведь жене вот – вот рожать. А значит, будут нужны деньги. Много денег.

Поэтому теперь Лешка заделался скупердяем, тратит мало, да и то только тогда, когда за компанию приходится идти в харчевню. А остальные деньги – в кошелек и под замок. Тратить нельзя. Тем более на каких – то служанок. Теперь он даже одежду не обновляет. Две недели назад разодрал куртку, а теперь вот и штаны, да еще и на таком месте. Осенью, не задумываясь, купил бы обнову, а сейчас даже и в мыслях покупать не было. Отдал местной швее, та зашила, но получилось как – то коряво. А что теперь делать? Приходится смириться и вот так ходить, как босяк какой – то. Зато целый золотой на одежде сэкономил. Все пойдет жене. Та рано или поздно объявится. А можно просто послать с купцами несколько сэкономленных золотых. И надеяться, что этого ей на первых порах хватит. Хотя все равно не хватит и рано или чуть позже, но женушка припрется в Каркел.

Теперь, когда Лешка перестал делать подарки, со служанками все равно проблем не было. Видел, что ждут колечка или там цепочки, даже намекают, но с ним теперь это не пройдет. А они пусть ждут. Замечают, как он пообносился, но, наверное, рассчитывают на скорое падение замка мятежного барона Зардога. Думают, что будет добыча, а значит, и ему что – то перепадет. А значит и им. Пусть надеются. А подарков все равно не будет, все пойдет в Ларск. Тем более не с ним одним служанки гуляют. Вот пусть другие и дарят.

Гулящих Лешка не очень – то и любил. Что в этом хорошего? Хотя Дира, его первая женщина, и вовсе была из дома свиданий, то есть за деньги любила. Но когда это было! А эти со всеми гуляют, да еще этим и хвастают. Адень вспоминают, это ту, которую зимой рассчитали. Дескать глупая, на знаки внимания благородных господ не обращала. Лешка только посмеивался над этой глупостью. С ним – то она гуляла? Гуляла! И с другими, значит. А эти болтают, ничего не зная.

Но когда Улила, новенькая служанка, вдруг заведя разговор об Адени, сказала, что та встречалась лишь с кем – то одним, но с кем не знает, так как поступила в замок лишь месяц назад, Лешка понял, что этот кто – то был он сам. Это что же, Адень и в самом деле в него втюрилась? Вот дурище – то! А чего же тогда в начале зимы стала его избегать? Разлюбила? Не иначе.

А неделю назад та же Улила беспрерывно щебеча, поделилась с благородным господином (с ним, значит) новостью, которую узнала от болтливых подружек этим днем. Адень – то затяжелела! От того и ушла из замка.

– Затяжелела? Это как? Толстая стала?

Улила захихикала.

– Вот уж господин скажет. Беременная она. А вот от кого, не знаю. Спрашивала Ласту, так та сказала, чтобы я меньше любопытничала. Вот еще! А что здесь такого?

Лешка опешил. Это что же получается? Если Адень ни с кем, кроме него не встречалась, значит… от него?! Врут, наверное. С другими тоже, небось, гуляла. Все они такие. Так что наплевать и забыть! Тем более что из Ларска пришла долгожданная весть: Эрлита родила девочку, которую назвала, как и желала, Каритой. Так он папашкой стал!

А позавчера Лешка снова затащил к себе Улилу. Впрочем, почему затащил? Разве она была против? Нет, очень даже довольна, что столь влиятельный (это она о нем) господин ее привечает. И почти первым делом служанка поделилась новостью: Адень – то родила! Видели ее в городе. Худая стала! И страшненькая. Уж две седмицы, как родила!

Лешка сразу же занялся математикой. Отнимаем девять месяцев и еще две недели от сегодняшнего числа и получаем… Он в это время еще был в Ларске, только через месяц он с графом и войском прибыл в Каркел. И забеременела эта, якобы однолюбка Адень, получается, по расчетам, еще до его свадьбы с Эрлитой.

А вчера, при новой встрече с Улилой, та сообщила, что Адень, оказывается, родила недоноска.

– А это что такое? С чем едят? – спросил у нее Лешка.

– Едят? – захихикала служанка, – Господин такой шутник. Ребенок у этой родился недоношенным. То есть семимесячным.

– Семимесячным? Ты хочешь сказать, что было не девять месяцев, а семь?

– Ну да, господин.

Лешка впал в ступор. Все сходится. Ребенок – то от него!

– А господин не знал, как роды бывают?.. – Улила продолжала щебетать, но Лешка ее уже не слушал. Очнулся он от того, что служанка сказала:

– Помрет мальчонка. Не выживет.

– Это почему же?

– Так молока нет. С утра до вечера орет надрываясь. С голоду – то.

– А… что в таких случаях делают, если молока нет?

– Кормилицу ищут.

– А Адень разве не нашла?

– Так кормилице платить надо, она только для богатых. А у этой нет денег даже на простое молоко. Мать – то у нее руку обварила, дело нехитрое у прачек – то. А кроме Адени там еще двое. Помрет – легче им станет. Прокормятся.

Остаток вечера был скомкан. Тут уж не до чего, мысли всё бегают. Лешка их отгоняет, заставляя себя обратить внимание на прелести служанки, но они возвращаются снова и снова.

Наутро Лешка проснулся в плохом настроении, болела голова, все его раздражало. А все это из – за дуры Адени. И чего она всё ему лезет в голову? Кто она ему? Жалкая простолюдинка, которую угораздило в него влюбиться. И от ребенка не избавилась, как это частенько делали служанки, чтобы не вылететь с престижной работы. Это она специально сделала. Чтобы с него деньги скачать. Не сегодня – завтра припрется и это с собой притащит, на жалость будет давить.

Жалость! Пусть не рассчитывает, у него есть законный ребенок, а не какой – то там бастард. Да и помрет тот скоро, если уже не помер. С голодухи – то, как Улила сообщила. И хорошо – все проблемы будут решены. Лешка даже повеселел, и конец дня провел в приподнятом настроении. Вечером ему удалось затащить к себе новенькую служанку, и день закончился совсем славненько. Об Адени он даже не вспоминал.

Но на следующее утро его угораздило встретить в переходах замка служанку Ласту, которую упоминала болтливая Улила. И сразу же все так некстати вспомнилось. Он уже прошел мимо, но почему – то неожиданно для себя остановился, повернулся и, глядя в спину удаляющейся девушке, вдруг сказал:

– Эй, постой!

Служанка остановилась, развернулась к нему лицом и, сделав поклон, приблизилась.

– Что угодно господину?

– Это ты видела на днях Адень?

– Да, господин, я ходила на рынок присмотреть себе башмаки и там встретила Адень.

– И как она?

– Какие – то тряпки продавала.

– Тряпки?

– Я не очень – то и рассмотрела. Что – то рваное. Хотела выручить медянку или две. Вся такая худая!

– А ребенок?

– Ребенок, господин? Я не видела. Адень сказала, что плох он, все кричит, как бы пупок не надорвал.

– А почему кричит?

– Голодный, господин. Молока у нее нет, вот и продает рванье, чтобы хоть кувшин с молоком купить.

– А где она живет?

– С матерью. Она у нее прачка, только сейчас руку обварила, стирать не может.

– Так, где она живет?

– В Осиновом тупике. А где точно, не знаю.

– А тупик этот где?

– За харчевней «Белая кобылка». Мать зовут Кратиной. Прачка Кратина. Больше я ничего не знаю.

Ну и что теперь делать? Опять забыть? Надолго ли? Ведь снова кто – нибудь напомнит или самому вспомнится. Надо бы сходить, посмотреть. Может быть, и в самом деле ребенок помер? Тогда кинуть десяток медянок этой дуре и уже окончательно забыть. Придется идти.

Харчевню пришлось искать долго, нашлась в какой – то городской дыре, где живут одни местные отбросы. Даже спросить не у кого. Нет, народ попадался, но на вид одни бомжи. Угораздило же его сюда припереться! Лешка уже несколько раз собирался повернуть обратно, но какая – то сила заставляла его искать этот злополучный Осиновый тупик. Наверное, желание решить скорее этот вопрос и со спокойной совестью вернуться в замок.

Тупик, а в нем и дом прачки Кратины обнаружились неожиданно быстро. Дом? Какая – то развалюха, как еще держащаяся и не падающая от легкого дуновения ветерка. Брезгливо морщась, Лешка вошел вовнутрь. Запахи почти такие же, как и на улице, только воздух совсем спертый. И крик младенца. Жив еще бастард – то.

Пожилая женщина с перевязанной грязной тряпкой рукой, наверное, и есть прачка Кратина. Мелькнула девочка лет двенадцати, а где же Адень?

– Что желает милорд?

Лешка не ответил, а прошел в угол комнаты, из которого раздавался младенческий плач. Писклявый грязный сверток впечатление оставил неважное. Неужели он от него? Фу! Нет, это не его. Не его! Может, стоит уйти? Наверное, так лучше. И хорошо, что этой дуры дома не оказалось.

– Лазиня, – старуха обратилась к девочке, – покачай Алеся.

Лешка уже шагнувший к двери, вдруг остановился. Алесь? Мальчишку назвали Алесем? Но это же его имя! Так, забавно перевирая имя Алексей, называла его Адень. Лешка повернулся и снова посмотрел на успокоившийся маленький сверток, который покачивала девочка. Его сын?

Сколько он так простоял, он не запомнил. Очнулся только тогда, когда на пороге появилась фигура Адени. Какая худая! Как изменилась! Девушка стояла, прижимая к груди какую – то кринку. С молоком что ли? Затем она поклонилась, и в это время сверток снова громко запищал. Девушка встрепенулась и бросилась к ребенку, уже не замечая Лешки. Достала какую – то тряпочку и, намочив в молоке, сунула ее ребенку в рот. Тот сразу замолчал и стал причмокивать губами. Так, постоянно намачивая тряпку в молоке, Адень накормила ребенка, который быстро заснул.

– Говори, что тебе от меня надо?

– Мне ничего, господин, не надо.

– Как, и денег?

– И денег.

– А зачем тогда рожала?

Девушка молча смотрела в сторону.

– Я завтра уезжаю. Надолго, – соврал Лешка. – Поэтому говори скорей, а то мне некогда.

– Мне от вас, господин, ничего не надо.

– Тогда я пошел. Я ведь ухожу.

Лешка повернулся и пошел к двери, ожидая оклика девушки, но в ответ ничего не доносилось. Открыв дверь и сделав шаг за порог, Лешка обернулся и встретился глазами с девушкой. От ее взгляда его всего пробрало. Нет, глаза Адень не пылали ненавистью, а скорее, наоборот. В ее взгляде было сожаление, печаль, усталость и… любовь. Лешка стоял и кусал губу, еще не совсем понимая, что с ним происходит. В это время младенец что – то пропищал во сне. Алесь. Она назвала мальчишку его именем.

– Собирайся! Пойдешь со мной.

– Куда?

– Ребенка бери с собой.

– Куда, господин?

Лешка немного растерялся. А в самом деле, куда? Не в замок же? Тогда в гостиницу! И подальше от этих трущоб!

– В гостиницу, там будешь жить.

– Я никуда не пойду.

– А ребенок? О нем подумала? Чем кормить будешь? Не пойдешь – умрет.

Адень бросила растерянный взгляд на младенца и взяла его на руки.

– Вещи собери.

– Нет больше ничего.

Лешка, на прощание окинув взглядом жалкую хибарку, развязал кошелек и бросил старухе серебрянку, затем, не оглядываясь назад, вышел из комнаты. Адень с ребенком шла следом.

В самую лучшую гостиницу города Лешка, памятуя о ценах, не пошел, довольствовавшись другой, не такой хорошей, но весьма приличной. Если уж каркельские аристократы не имели против нее ничего, значит, гостиница вполне приличная.

Войдя вместе с Аденью внутрь, Лешка направился к хозяину заведения.

– Сколько стоит комната в твоей гостинице, уважаемый?

Хозяин, мужчина средних лет и неплохой упитанности, скептически оглядел Лешку, а затем перевел взгляд за его спину. Да, картина не радовала. Какой – то сопляк в поношенной и рваной куртке и таких же рваных штанах, неумело зашитых. Правда, на поясе у подростка висит небольшой меч, но что с того? Не иначе, оруженосец у бедного рыцаря, вот кто он такой. И служит не за деньги, а за стол и кров, как это часто бывает в таких случаях. Откуда у него могут быть деньги? В лучшем случае, горсть медянок, которые сопляк считает богатством. И нищенку с ребенком ещё с собой привел.

Хозяин снова, на этот раз уже демонстративно оглядел Лешку, нарочно задержав взгляд на плохо заштопанных местах.

– Комнаты стоят дорого.

– Сколько? – Лешка испугался.

– Полсеребрянки. В день.

Ну, это еще по – божески, а то он подумал, что цена окажется выше.

– Беру. И еще мне нужен стол для девушки. А ребенку молоко. Сколько стоит?

– Смотря, какой стол. Если питаться со слугами, то…

– Нет, питаться здесь. Как все. И чтобы с мясом. И сыром.

– Тогда полсеребрянки в день за стол.

Лешка развязал кошелек и достал золотую монету, от вида которой у хозяина гостиницы поднялись брови. Никак тот не ожидал, что у бедного подростка окажется золото. Серебра, и того быть не могло. Откуда? Ограбил кого – то?

– Золотой. За сорок дней ночлега и трехразового питания. И чтобы всегда было свежее молоко.

Хозяин гостиницы, который считал, что от названной им суммы за ночлег нежеланные гости повернутся и уйдут, держал в руках золотую монетку и никак не мог определиться. Все – таки целый золотой. Но с другой стороны, в его гостинице теперь будет жить нищенка с младенцем, да еще и питаться в общей зале, а не со слугами на кухне. Не ударят ли такие постояльцы по престижу его заведения? Так ведь другие постояльцы могут уйти в соседнюю гостиницу. Вон два барона стоят и смотрят очень даже предосудительно. От проблемы принятия решения его спас один из двух аристократов.

– Ну и гостиница! Всякие оборванцы собираются здесь жить!

Лешка повернул голову и насупился, рука сама соскользнула вниз, нащупав рукоятку меча. Ярость быстро охватывала его всего. Барон, хороший воин – плевать! Сейчас он его убьет или погибнет сам. Но он это сделает, не промолчит, не оставит безнаказанным. Лешка, сжав губы, шагнул вперед, но второй аристократ вдруг взметнул удивленно брови.

– Милорд! Вы здесь? Какая приятная неожиданность! Я рад вас приветствовать. Барон Лейсток, если вы не помните меня. А это мой друг барон Грейту. Ох, милорд, великодушно простите моего друга за его резкие слова. Он вас просто не узнал.

Лешка остановился, холодно кивнул барону и повернулся к хозяину гостиницы.

– Я жду комнату.

– Бибби, где ты там? Проводи милорда в его комнату. На втором этаже. И побыстрей давай!

Когда Лешка поднимался по лестнице, до него донеслись отрывки громкого шепота барона Лейстока.

– …Не узнал? …оруженосец его светлости…

Спустя десять минут в дверь комнаты раздался осторожный стук. Лешка открыл дверь и увидел хозяина гостиницы, вежливо, даже немного заискивающе ему улыбающегося.

– Милорд желает обедать сейчас? Куда подать обед: в комнату или в зале?

– Вначале молока ребенку. А есть будем здесь.

– Слушаюсь, милорд…

Хозяин был очень удивлен тем, что парнишка в залатанной одежде оказался оруженосцем их графа. Он прекрасно помнил события двухлетней давности, когда войска милорда Ксандра Ларского ворвались в Каркел. А затем была публичная казнь старого графа и его сына. Тогда в центре площади были установлены два одинаковых кресла. В одном разместился милорд Ксандр, а в другом сидел мальчишка таких же лет, как его новый постоялец. Мальчишка оказался оруженосцем графа и ларским бароном. Через несколько месяцев он погиб, кого взял милорд взамен его хозяин не поинтересовался и, как оказалось, напрасно. Вот, новый графский оруженосец своей собственной персоной – и в его гостинице. Если предыдущий графский оруженосец был бароном, то и этот явно из аристократов. Если не барон, то баронет. А баронеты быстро становились баронами, вон сколько замков сейчас пустует, чьи владельцы примкнули к мятежу и теперь заперты в замке барона Зардога.

Правда, хозяина немного смутил бедный внешний вид графского оруженосца. Но ведь в кошельке у того – золото. Привел какую – то нищенку с младенцем, золото на нее тратит, значит, юный милорд богат. А то, что бедно одет – это не его дело. Может быть, юный милорд просто не хочет выделяться? А приведенная им нищенка на следующий день, когда спустилась вниз, уже смотрелась намного благообразнее. Хорошее платье, башмаки. Вот только худая, так это дело поправимое. Опять же кормилица появилась, приведенная юным оруженосцем. Через месяц девушка совсем изменилась, худоба исчезла, печальные глаза стали искриться, а ребенок давно перестал подолгу кричать.

В этот день юный милорд, ежедневно навещающий свою возлюбленную (а кто она еще, если не возлюбленная?), был хмур. Он достал из кошелька золотую монету и протянул ее хозяину гостиницы.

– Это за следующие сорок дней. Проследите, чтобы Адень никто не обижал. Завтра я уезжаю с его светлостью.

– Можете быть спокойны, милорд. Всё будет сделано.

В Каркеле уже знали, что их граф снова едет к мятежному замку, это случалось уже не в первый раз, поэтому многие к этому привыкли. Уедет, а через седмицу вернется. Но так думали горожане, да и аристократы тоже. А вот Лешка знал, что на этот раз все должно пойти иначе. Милорд Ксандр может начать штурм, и сам полезет вперед. А он, Лешка, значит, будет рядом. И если с ним что – то случится, то что произойдет с Аденью и Алесем?

Когда войско по приказу графа отошло от стен замка и встало в ожидании атаки мятежников, Лешка решился и отправился к милорду Хелгу. Здесь он все честно рассказал и попросил милорда позаботиться о девушке и его сыне, если с ним что – то случится. А на следующий день был бой. Милорд Ксандр работал малой секирой, потому что большая была для пешего боя. А Лешка держался у милорда за спиной, в ожидании какого – либо приказа, держа в руках меч.

Конечно, пользы от него почти не было, погибший Альвер намного лучше владел мечом, чем он. Но для защиты милорда была целая личная сотня, вместе с Ксандром рубящая врагов. Но на войне все случается, и Лешка был готов, в случае необходимости, повторить то, что сделал позапрошлым летом Альвер. К счастью, этого делать не пришлось. Враги были разбиты, а замок готовился к сдаче.

Когда через пять дней Лешка вместе со всей личной сотней вернулся в Каркел, он первым делом, как только выкроилась свободная минута, бросился в гостиницу. Там все было по – прежнему. Но долго задерживаться он не мог, надо было возвращаться в замок. А на следующее утро его вызвал милорд Ксандр.

– Тебе не надоело ходить оборванцем? В заплатах? Ты все – таки оруженосец графа.

Ксандр взял со стола кожаный мешочек, в котором звякнули монеты, и кинул его Лешке.

– Чтобы сегодня же оделся подобающим образом. И не смей говорить, что денег не хватило. Там десять золотых. Десять раз можно на эти деньги одеться.

– Спасибо милорд.

– На здоровье. Кстати, ты ведь человек семейный. Надо бы комнату выделить в замке.

Лешка побледнел.

– Нет, милорд. Не надо комнаты. Жене хорошо и в замке ее отца.

Милорд Ксандр усмехнулся.

– А если приедет навестить? Где жить будет?

– В гостинице поселю.

– Ну, это ты умеешь, в гостинице – то.

Лешка покраснел.

– Но комнату все равно получишь. Только боюсь, что на господской половине найти будет трудно. Может там, где слуги размещаются, дать?

– Не надо милорд. Раз трудно найти… – Лешка вдруг замолчал, о чем – то подумав, догадавшись, и его лицо озарила улыбка. – Милорд! Спасибо! Спасибо! На половине слуг!

– Ну, вот то – то же. Сколько мальчишке уже?

– Третий месяц идет.

– О жене своей не забывай. Жена, она на всю жизнь. Тем более дочка у тебя. То, что мальчишку не бросил – хвалю. Каким он вырастет, от тебя зависит. А мальчишки всегда берут пример с отца. Понял?

– Да, милорд, понял. Спасибо вам!

Уже через час мажордом показывал Лешке выделяемую ему комнату. Тихое место, комната чистая, просторная. Лешка бросился в гостиницу. Здесь он стребовал с хозяина неизрасходованную сумму денег, а затем отвел Адень с ребенком в ее новое жилище, а сам побежал в город покупать подобающую оруженосцу графа одежду. В этот раз денег не жалел, потратив почти золотой. А потом пошел в купеческий квартал, где нашел ларских торговцев, которые собирались на днях выехать в Ларск. С ними он передал для своей жены семь золотых монет, заплатив за эту услугу семь серебрянок. Обычная плата за пересылаемые с купеческой оказией деньги была больше, но с оруженосца графа купец взял меньшую сумму. И еще Лешка надиктовал купцу письмо для своей Эрлиты, где сообщал последние новости и очень не советовал приезжать в Каркел: война все – таки еще не завершилась. Грамотой он, конечно, уже давно овладел, вот только у купца и почерк лучше и ошибок меньше. Местный алфавит жутко трудный, больше похожий на иероглифы, чем на буквы.

Послал деньги и письма, сразу же забыв семейные проблемы. Всё вытеснила Адень и маленький Алесь. Встречаться с графскими служанками перестал. Во – первых, была Адень. А во – вторых, ведь все было на виду. И старые подружки частенько наведывались к Адени, завидуя ее положению. Оруженосец графа, собственная комната, бесплатное содержание – разве все это не стоило завистливых взглядов? А им приходилось довольствоваться нечастыми знаками внимания, да и то солдат личной графской сотни, большая часть которых даже не была дворянами. И жить служанкам приходилось в общих тесных каморках. И работа с утра до вечера.

Шушукаясь между собой, служанки даже поспорили, возьмет ли юный господин Адень в жены. То – то радовались те из них, кто поставил деньги, считая, что господин оруженосец эту Адень ни за что не возьмет. А поводом радости стал приезд законной супруги юного господина, да еще и с крошкой дочкой. Впрочем, те, кто поставил деньги и проиграл спор, тоже не огорчились, а злорадно обрадовались: пусть эта выскочка знает свое место! А то возомнила, наверное, невесть что.

Эрлита появилась у Лешки так нежданно, как сваливается еще не поздней осенью снег на голову. Даже еще внезапней и… неприятней. Хотя вначале, кроме неожиданности и растерянности, неприятности Лешка не ощутил. Даже, наоборот. Вот жена, а вот маленькая дочка. Пухленькая и хорошенькая. Теперь придется реже бывать у Адени и Алеся, но ведь все это временно. Где Эрлите жить? В замке места нет, хотя она на это сильно рассчитывала.

Деньги жена получила и, как выяснилось, на следующий же день выехала в Каркел. Почему? Сумма большая, тем более для семьи бедного рыцаря. Семь золотых! А сколько же ее Лешка всего получил? Явно больше, вон как приоделся! Гостиницу захотела самую лучшую. По пять серебрянок в день.

– Сколько? – Захлебнулся от возмущения Лешка. И было от чего: это же в десять раз больше, чем он снимал комнату для Адени. – Ты хоть понимаешь, что это десять золотых за сорок дней! А то и за месяц, ведь питаться тоже захочешь по – королевски.

– Десять золотых? – Удивилась Эрлита. – Надо же, а я не знала. Так много? Ну, у вас здесь и цены!

– Цены как везде. В Ларске такие же. Только там твой отец брал простенькую гостиницу. Медянок за десять в день, так?

– Да, – Эрлита обиженно прикусила нижнюю губу.

– У меня, между прочим, жалованье золотой в месяц.

– А семь золотых, что ты прислал, откуда?

– От верблюда.

– Какого верблюда?

– А такого. Вот посмотри в чем твой муж все это время ходил. – Лешка достал свою старую одежду. – Видишь? Все тебе копил, экономил на всем.

– А эта одежда тогда откуда?

– Граф вызвал и сказал, чтобы я не смел ходить оборванцем, его позоря. Денег на одежду дал. Теперь поняла?

– Граф дал… Сейчас он раздает замки своим людям, баронами их делает. Тебе, его личному оруженосцу, деньги на одежду, а другим – замок. Почему замок себе не выпросил? Сейчас был бы бароном, а я баронессой. И наша крошка тоже баронессой.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? – взвился Лешка.

– Да не глупее тебя! Вон предыдущий оруженосец, тот бароном был, а ты чем хуже?

– Альвер в наследство замок получил! И в оруженосцы баронетом поступил. А я из рабов! Понимаешь ли ты это? Я – из – ра – бов!

– Не смей говорить такие гадости. И не кричи, посторонние услышат, потом будут на меня тыкать, смеяться, что я жена раба. Никакой ты не раб, а дворянин. И я хочу, чтобы ты стал бароном. Что в этом плохого? Разве ты не достоин этого? И если ты меня не любишь, то вспомни о нашей Карите! Девочке надо титул. Чтобы потом хорошо выйти замуж. За барона или виконта. И ты обещал, что попросись у своего графа замок для моего отца. Хочу быть дочкой барона. Ты обещал!

– Когда я тебе обещал?

– Когда в замок приезжал.

– Ничего я тебе не обещал!

– Я же помню. Ты тогда тоже начал глазами вращать и голос на меня повышать, мне плохо стало, ты и пообещал.

– Я не обещал. Просто тогда тебя пожалел и сказал, что поговорим после того, как ты родишь.

– Вот видишь, ты вспомнил. Обещал. И не кричи на меня, а то мне снова дурно будет. А Карита все чувствует!

– Не ври! Ничего она сейчас не чувствует. Я знаю.

– Откуда?

Лешка замешкался. Он и раньше попадал впросак, когда вдруг задавались неудобные вопросы. Вот и сейчас. Чуть не проболтался об Адени и Алесе. Но Эрлита поняла все по – своему.

– Вот видишь, сам понял, что ничего не знаешь!

От продолжения семейной сцены Лешку спас вызов к графу. В этот раз он с радостью бросился на вызов, получив временную передышку. А жене через посланного слугу велел передать, чтобы его сегодня не ждала: срочные дела. Он сам ее завтра навестит в гостинице, в которой сейчас, кстати, жил ее отец. Уже поздним вечером, навестив Адень и спящего Алеся, Лешка сравнивал двух девушек, вспоминая слова Адени, сказанные в той ветхой хибаре. Ничего мне от тебя не нужно, – как – то так она сказала.

Эх, какой же он был дурак тогда, год назад в Ларске! С аристократкой любовь закрутил. А теперь до конца жизни придется терпеть. Конечно, вряд ли граф дал бы ему дворянство, его он получил только из – за Эрлиты. Да плевать на дворянство! Раньше всю жизнь без него жил – и нормально жил. Тем более дворянство – дело наживное. Взять того же Эйгеля, его старого знакомца еще с осады Аларесом замка Броуди. Мальчик – посыльный, простолюдин. Вырос, стал солдатом, а этой зимой милорд Ксандр его куда – то послал, придав под начало три десятка солдат. Недавно Эйгель вернулся с большей частью солдат. Его светлость оказался доволен его возвращением, значит, поручение Эйгель выполнил. И вот теперь Эйгель дворянин. И он тоже со временем дворянство выслужил бы. Чем он хуже Эйгеля? Может, и хуже, только не намного. Зато жена всю оставшуюся жизнь не пилила бы.

С такими мыслями Лешка заснул. А на следующий день, когда солнце еще только двигалось вверх по небосводу, Лешка узнал, что он слишком все идеализировал, сведя все свои проблемы к ворчливой жене. Потому что у Эрлиты был отец, который и нашел его утром этого дня.

– Ну, зятек, рассказывай.

– А что говорить, милорд?

– Как жить дальше думаешь?

– А как живут?

– Вот именно как. У тебя жена, дочь. О них надо думать.

– А я и думаю. Вон Эрлите прислал семь золотых.

– Сколько?.. Когда это было?

– Да только что. Как раз накануне ее отъезда из замка. Как получила, сразу же сюда и поехала.

– Вот оно что… От родного отца утаила…

– Так я деньги ей послал. И Карите.

– Ну, да, да… А что с баронством, себе и мне? Ведь обещал.

– Ничего я не обещал. И обещать не буду.

– Это как так? – растерянно протянул отец Эрлиты.

– Замки раздает его светлость. Я – то причем?

– Ты же при нем.

– Никогда просить не буду. Никогда! Я и дворянства еще не заслужил. Отрабатывать мне его и отрабатывать ещё.

– Что совсем никак словечко замолвить? Обо мне.

– Нет, не буду.

– Ну – ну, зятек… А с девками когда шляться перестанешь? Жена молодая!

– А вы, когда молодой были, разве не гуляли?

Рыцарь Смарут заменжевался.

– Пару раз – то… А кто такая Адень?

Теперь менжеваться пришел черед Лешке. Откуда тесть узнал? Нашлись добрые души, доложили. Рыцарь заметил Лешкино смущение и перешел в атаку.

– Значит правда! С гулящими связался! Дочь позоришь! Я сейчас эту дрянь пришибу! И ублюдка ее тоже! Где здесь она?

Ярость затмила Лешкино сознание, пальцы сами сжались в кулаки. И… рыцарь, неуклюже взмахнув руками, полетел в угол комнаты. А Лешка уже доставал кинжал, висящий на боку. Почему не меч, он даже не понял. Рыцарю, человеку опытному, легче справиться с подростком, вооруженным кинжалом. И расстояние до противника ближе и клинок намного короче. С мечом сложнее, выбить его безоружному трудно, схватить за руку невозможно – далеко будет рука.

В другой ситуации, рыцарь мог бы одолеть своего противника с кинжалом в руке, но ярость захлестывала Лешку, придавая силы. Смарут просто опешил от пылающих безумием глаз своего всегда спокойного и покладистого зятя.

– Убью, гнида! Кишки выпотрошу! – Но кинжал направил вовсе не в сторону живота тестя, а яростно дергал им перед глазами Смарута, а тот только выпучив глаза, растерянно смотрел на нависшего над ним подростка.

Чем бы все кончилось и закончилось бы благополучно, к счастью, узнать не пришлось. На шум и крики в комнату заглянули двое дежуривших во дворце солдат личной сотни графа. Даже вдвоем они с трудом отодрали Лешку от рыцаря, все еще находящегося в какой – то прострации. Да и Лешка не сразу пришел в себя. О происшествии доложили своему командиру барону Красту, то есть Хелгу. А тот учинил расспрос участников происшествия. К удивлению Хелга, Лешка отказался давать объяснения. Зато рыцарь Смарут, уже отошедший от шока и с наливающимся синяком под левым глазом рассказал милорду Красту всё, как есть. За исключением своей просьбы о баронстве, конечно.