Текст книги "Путь Сашки. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Альберт Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 112 страниц)

– Эйгель, – подала голос Акчи.

– Этот Эйгель должен понимать, что если выкуп сорвется, то несдобровать никому из них троих. А если нашего человека этот Краст тронет…

– Если кто и пойдет, то ты, Риум.

– Батюшка, – вмешалась Акси, – а почему не послать Эйгеля? Он знает Краста, все расскажет, тот поверит и даст денег на выкуп. Или боитесь, что он сбежит?

– Нет. Вернется. Он слишком предан своему господину. Второй парень тоже. Это нетрудно понять, если видеть, как вчера они его защищали. Вернется! И деньги принесет. Только после выкупа за ним следом придут солдаты. И вздернут на деревьях всех нас. Мы хоть и глаза завязывали и еще завяжем, только это не очень поможет, парни все равно примерно знают, где мы живем.

– То есть, отец, их нельзя ни в коем случае отдавать за выкуп?

– Нет, этих двоих только в Хаммий. И то на первых порах, после того, как получим деньги за этого, нам всем придется уйти глубже в лес. Получит Краст своего дружка, но откуда к нему пришел наш человек он не знает, значит, в какой части леса мы живем, тоже не узнает. Лес – то большой. Но береженого и боги берегут. Поэтому завтра утром идти тебе, Риум. Возьмешь у Краста шесть золотых и скажешь место, куда мы отвезем этого барона, а они оттуда его заберут. А отвезем его в Зеленую Балку.

– Батюшка, его нельзя везти. Иначе не выживет. За день сгорит.

– Дня хватит. До Зеленой Балки дотянет? Значит, мы выполним обещание. А что дальше с этим бароном будет – уже не наше дело. Главное – чтобы был жив, когда передавать будем. И не спорь с отцом!..

А в домишке, ставшем временной темницей для Эйгеля и Серри, шел свой разговор.

– Эйгель, я тоже ничего не понял. Какой Храм Клятв и эти храмовники? И листья хачху?

– Я и сам чуть не запутался. Решил назвать его светлость бароном, а не баронетом. Хотя барон явно выше и выкуп больше. Они на барона и польстились. Но что подумает милорд Хелг? Ведь он знает двух человек по имени Севир. Моего брата, но тот казнен. И меня. Когда к нему придут от барона Севир, он удивится, ведь я бароном так и не стал. Подумает, что посланец, может, перепутал чего, барона с баронетом. Ведь два года назад в гендованский Храм Клятв, он знает, я ходил. Тогда и решит, что речь идет о моем выкупе… Шесть золотых… За какого – то простолюдина, пусть и бывшего баронета. Вот чего я боюсь. Заплатит ли? Но я специально сказал, что этот Севир что – то знает о судьбе человека, которого милорд Хелг спас от храмовников. А спас – то он его светлость Ксандра. Они же его ищут. Слышал, что полтысячи солдат поехали на Снури? И еще несколько сот сегодня прибыли из Каркела. И еще придут. Должен дать золотые!

– А если милорд станет расспрашивать про нас?

– Мы простые мальчики – посыльные, разве барону интересно?

– А если тот все – таки спросит про тех, кого еще пленили? И бородач назовет Эйгеля и Серри.

– Не должно бы. Откуда им знать наши имена?

– А ты этой девчонке сказал, Акси.

– Нет, не должно быть, – уже неуверенно ответил Эйгель…

На следующее утро Риум отправился на постоялый двор Бравчена. Но в дороге пришлось надолго задержаться: на юг, в сторону Снурского графства проследовал еще один военный отряд, численность которого Риум определил в три сотни солдат. Неужели, начинается война Каркела и Снури? Это хорошо и плохо. Хорошо – будут новые пленники, хорошая одежда и вооружение. А то и кони! Плохо, что война может затронуть их часть леса. Если какой – то отряд наткнется на их маленький лесной поселок?

Из – за этой задержки Риум добрался до хозяйства Бравчена только к полудню. Вначале пошел к хозяину двора, а потом, когда тот сходил наверх, вошел в комнату к самому барону Красту. Тот был не один, недалеко в углу комнаты сидел еще один важный вельможа. Краст оказался молодым парнем, ровесником Риума.

– Ваша милость. Меня послали от барона Севир.

– Кто?!

– Люди, где сейчас барон Севир.

– Барон… Севир? Что такое… И где этот барон сейчас?

– Мой отец со своими людьми его пленил. За выкуп.

– Пленил барона? И когда?

– Так позавчера еще. Когда ваша милость и он попали в засаду. Он в лесу потом скрывался. Под елью…

– Что?! Продолжай.

– Барон Севир два года назад был в Храме Клятв, что в Гендоване. И барон знает, что случилось с человеком, которого ваша милость тогда спасла от храмовников… Да, еще листья хачху…

– Ничего не понимаю. Хотя постой. Этот барон Севир молодой или нет?

– Юноша еще. Моложе вашей милости.

– И где вы его пленили?

– В лесу. Не так далеко от места, где ваш отряд попал в засаду.

– Ты говорил про ель.

– Да, он был под елью. Там его и взяли. За выкуп. Шесть золотых. Барон столько стоит.

– Барон?.. Хотя по идее после казни Рисмуса, он и барон… Он был один или с ним еще были люди? Двое человек.

– Нет, ваша милость, только он один.

Риум помнил наказ отца о том, что двух захваченных вместе с раненым бароном парней ни в коем случае нельзя отдавать за выкуп. А раз так, то их и нет.

– Один… Выйди!

Когда за Риумом закрылась дверь, находившийся в комнате барон Тристок, вскочил со стула и спросил:

– Милорд, я не очень понял, о чем говорил этот разбойник.

– Эйгель. Мальчишка из отряда Ястреда. Его оставили под елью вместе с его светлостью. И он знает, как и куда исчез милорд Ксандр.

– Это я понимаю, но…

– Эйгель – урожденный баронет Севир. Сейчас мог быть бароном. Два года назад в гендованском Храме Клятв отказался от титула и родового имени.

– Я слышал эту историю и значит?..

– Его пленили разбойники и требуют выкуп в шесть золотых. Как за настоящего барона. Я был лучшего мнения о парне.

– Объясните, милорд.

– Вначале подумал, что этот разбойник перепутал титулы барона и баронета. Но теперь думаю иначе. Эйгель испугался. Смерти или продажи в рабство, потому и назвался бароном – за барона мы дадим выкуп. За простолюдина шесть монет разбойникам никто не даст. И простолюдин, в отличие от барона, как должны считать разбойники, нам не интересен. Вот и назвал себя бароном, чтобы за него просили выкуп. А то разбойники зарежут или продадут задешево в Хаммий.

– Это наглость. Шесть золотых монет за какого – то трусливого простолюдина, пусть и бывшего баронета. Золотого и то много. Я предлагаю этого разбойника схватить и прижечь каленым железом, чтобы развязать язык. А потом послать солдат.

– Нет. Тогда нет никаких гарантий, что Эйгель не пропадет или не будет убит. А вместе с ним и тайна исчезновения его светлости. Ведь его оставили под елью вместе с Ксандром.

– Но нет гарантии, что он, взяв шесть монет, отдаст нам Эйгеля. Может быть, этот разбойник все придумал, чтобы выманить шесть золотых. А Эйгеля у них нет?

– Он сказал правду. Те подробности знал Эйгель.

– Но, тем не менее, я не стал бы доверяться разбойнику и отдавать шесть монет. Взяв их, он исчезнет.

– Тогда я сам лично пойду с ним и удостоверюсь, что Эйгель у них. Заодно узнаю тайну милорда Ксандра.

– Разбойники вас убьют, а деньги заберут.

– Значит, я отправлюсь к ним без денег. Деньги получат, когда я вернусь обратно.

– Но это очень рискованно.

– Когда речь идет о милорде Ксандре, я и на больший риск пойду.

Хелг распахнул дверь и крикнул парня из леса. Риум быстро поднялся в комнату, где барон Краст его огорошил известием:

– Я иду сам с тобой. Хочу убедиться, что ты не лжешь. Денег не беру. Если не наврал, то по возвращению обратно получишь свои шесть золотых. Слово барона!

– Я тоже даю слово, – добавил барон Тристок. – Если с милордом что – то случится, то мы прочешем все леса вокруг. Развесим на деревьях всех, но до тебя и твоих дружков доберемся.

– Но, ваша милость, если мы отведем вас к себе, то что стоит вам после того, как вернетесь обратно, деньги не платить, а послать солдат взять барона силой?

– Глупый. Тогда барон может пострадать, даже будет убит. Я не буду так рисковать.

– Тогда пошлете солдат после того, как выкуп состоится.

– Я даю слово, что с моей стороны все будет честно. И если с вашей стороны тоже будет честно, то никаких солдат посылать не буду.

– А другой милорд?

– Я тоже даю слово.

– Хорошо. Но глаза вашей милости я все – таки завяжу. Так будет спокойнее.

– Тогда едем сейчас же.

Глава 5

1004 год эры Лоэрна.

В тот самый час, когда Хелг разговаривал с Риумом, начальник графской стражи барон Равсан, точнее, теперь владелец замка Паймар, во главе отряда из трехсот солдат, выступившего рано утром в сторону Снурского графства, встретился с отрядом маркиза Ильсана, отправившегося в том же направлении сутками раньше. Ильсан, не добившись поставленной цели – разыскать раненого и исчезнувшего Ксандра, вел свой отряд обратно.

Отряд Ильсана за первые сутки похода зашел далеко вглубь земель неприятельского графства, но никаких следов Ксандра не обнаружил. Не встретились ему и пиренские гвардейцы. Маркиз решил, что похищенного Ксандра уже успели отправить в сам графский город, а то и в Лоэрн. Это было ему на руку. Поэтому он утром второго дня повернул свой отряд в обратную сторону. Однаку Равсану свое предположение маркиз озвучить не мог. Тот обязательно потребовал бы возвращения и продолжения движения к графской столице. Поэтому Ильсан постарался убедить Равсана, что исчезнувшего Ксандра в Снури никто не увез. Кстати, это было правдой, но маркиз этого не знал.

Равсан, хоть и с трудом, но вынужден был поверить словам Ильсана. Ведь тот не поленился подробно описать свои вчерашние действия. Одних только путников и зазевавшихся крестьян было схвачено, допрошено, а затем повешено более двух десятков. Но никто похитителей не видел. И Равсан с тяжелым сердцем тоже повернул обратно. Однако на случай, если похитители не успели выбраться на дорогу и поэтому могли везти раненого пленника через лес, приказал двум своим сотням прочесать лесной массив по обе стороны дороги.

Обратно двигались не столь быстро, а прочесывающие лес солдаты и того медленнее. По этой причине Риуму, ведущего с завязанными глазами Хелга, удалось уйти с дороги до того, как по ней проедут четыре сотни Ильсана и Равсана. А прочесывающие лес ларские солдаты еще только приближались с южной стороны к местам обитания лесных разбойников.

Когда Риум вернулся домой, оставив Хелга на опушке, Ламинт, зло прищурив глаза, набросился на сына.

– Кто это?

– Барон Краст, отец.

– Ты зачем его привел?

– Отец, он сам так решил. Я не могу ему перечить. Он сказал, что хочет убедиться, что наш барон здесь. И еще, отец, денег с собой он не взял.

– Почему?

– Он сказал, что если убедится, то вернется обратно и заплатит за выкуп.

– А сам не боится, что мы его схватим? Настоящий барон, да и целый и невредимый.

– Отец, я на обратном пути дал слово. Он тоже поклялся, что с его стороны будет всё честно.

– Поклялся… Этим аристократам верить на слово нельзя. Не зря народ говорит, что они люди слова: дали слово, потом забрали слово. Но мы – то не аристократы. Я всегда свое слово держу. А ты мой сын. Поэтому придется поступить с ним честно. Ах, сколько золота ты своим словом потерял!

– Что теперь, отец?

– А что теперь? Раз привел, веди его к раненому. Пусть поглядит, что у нас все без обмана.

– А как он? Не лучше?

– Да все также. Акси говорит, что шансов все больше и больше. Только трясти его нельзя. Рана откроется и тогда может быть все плохо. Если больше воспалится, то тогда уже не спасти.

В самый разгар беседы с южной стороны леса выскочили двое местных жителей и бросились к их главарю.

– Ламинт, – запыхавшись, выпалил один из них, – солдаты! Лес прочесывают. С гербом Ларска.

– Сюда идут?

– Не совсем, немного к восходу.

– Вот, сынок, тебе и слово аристократа.

– Но, отец…

– Молчи… Солдаты мимо пройдут или могут нас заметить?

– Вроде не должны. Стали больше заворачивать к дороге, если так дальше пойдет, то пройдут, не заметят. Бран и Самай остались. Если будет опасно – дадут знать.

– Ясно. Этого в сторожку. К тем двум.

– Аристократ, отец. Кровная обида.

– А слово нарушать? А солдат прочесывать лес посылать? В сторожку, пока голосом весточку не подал…

Эйгель и Серри Хелга встретили в сторожке удивленно.

– Милорд, вы?!

– Я жду объяснений. Где Ксандр?

– Милорд, он здесь. У лесовиков. Его светлость ранен. Тяжело.

– Здесь?!.. Вот оно что… Насколько тяжело?

– В спину. Рана воспалилась, милорд в горячке. Лекарка помогает. Хорошая она или плохая, не знаю, но его светлости хуже не становится. Но он без сознания. Мы с Серри ей помогаем.

– А зачем ты назвался бароном? Или этот парень перепутал?

– Нет, милорд. Бароном Севир я назвал его светлость, иначе они могли продать его в Лоэрн. За сто или больше золотых монет. Они так и сказали: хорошо бы захватить графа и продать. А от вашего выкупа они откажутся. Сколько бы вы не предложили. Они такие. Милорд, нельзя им говорить, что он граф Каркел. Милорда нужно выкупить, как барона Севир. Но только его светлость нельзя везти, его никак нельзя тревожить. Только сразу хуже будет, и…

– Я понял. Спасибо Эйгель. И тебе, Серри.

– Милорд, разрешите вас спросить?

– Говори.

– А вы почему здесь? Ну, в темнице. Вас пленили?

– Не знаю. Может, и пленили. Я побоялся, что они обманут, и решил денег не отдавать, а прийти самому. И вот теперь…

– Милорд… деньги у вас отобрали?

– Я их не взял. Так и сказал. Наверное, теперь тоже выкуп будут требовать. Хотя клялись. Но разве можно верить словам разбойников?

– Милорд. Я слышал, что главный среди них, Ламинт, человек слова. Если сказал, то его слово – железо.

– Нет, мне давал слово другой. Молодой. Риум.

– Риум – сын Ламинта.

– Даже так… И…

– Можно как – то повлиять на Ламинта. Дескать, твое слово – золото, а у твоего сына нет.

– Можно. Но вот как Ксандра выкупить? Денег с собой нет. А отпустят ли меня сейчас? И, говорите, милорда нельзя тревожить? Как тогда быть?..

Закончить разговор им не дали. Открылась дверь сторожки, и появились два бородатых лица, а сзади них маячил Ламинт.

– Милорд, выходите. Вы тоже, – обратился он к Эйгелю и Серри. – Милорд, нам пришлось вас запереть, потому что по всей округе рыскают солдаты.

– Чьи солдаты?

– Ларские, милорд. Это вы или тот второй милорд, что был у Бравчена, послали?

– Не я. И я давал слово. Барон Тристок тоже. Мне это непонятно.

– Понятно или нет, но мы сегодня отсюда уходим. Далеко, в другой домен. Люди уже собираются. Но нам нужно с вами решить.

– Я пленен?

– Нет. Мой Риум давал слово. А мы не аристократы, раз слово дали, его уже не возвращаем.

– Разбойники…

– А что здесь такого? Мы разбойники честные. Все чин по чину. Захватили в плен, плати выкуп или отвезем подальше и продадим. Вот и сейчас у нас трое пленных. За них семь золотых. Шесть за барона и золотой за этих. Не хотел я их отдавать за выкуп, но раз такое дело, что приходится самим уходить – отдам.

– Но у меня с собой наберется всего один золотой.

– На парней хватит.

– Я сбегаю за остальными деньгами.

– И приведешь солдат? Нет.

– Даю слово барона!

– Кто верит слову барона? Каждое второе слово у аристократов лживо. Нет. Твоего барона придется забирать с собой.

– Но его нельзя тревожить. Акси сказала! – вмешался Эйгель.

– Вот я человек слова, – продолжил Ламинт. – Дал я его позавчера тебе, держу. Иначе сейчас просто взял, да перерезал бы глотку твоему хозяину.

Хелг схватился за меч. Но двое бородачей споро натянули луки, направив острые стрелы на Хелга. Да и Ламинт положил руку на рукоять своего меча. А сзади, держа меч в руке, подходил Риум.

Хелг с досадой бросил наполовину вытащенный меч обратно в ножны.

– А оружием возьмешь?

– Оружием?

– Меч, кинжал, кольчуга. Куртка, сапоги – пять золотых.

– Мальчишек, значит, выкупать не хочешь?

– За шесть золотых все отдаю.

– За все готов заплатить три золотых, да и то, потому что меч, гляжу, хороший у вашей милости.

– Этот меч стоит пять золотых!

– Но я смогу продать только за два. Перекупщик больше не даст. Два даже много.

– Хочешь сказать, что все остальное на мне тянет всего на один золотой?

– Нет, больше.

– Тогда ты не знаешь счет.

– Знаю, милорд. А мой навар?

– Если милорд так сильно ранен, то почему дорого оценен? Как за здорового.

– Баронов обычно выкупают за десять золотых. Но мы назначили только шесть частей из десяти – шесть золотых. Будь он баронетом, то вместо обычных пяти монет, мы сказали бы три. И так далее. Уценка. Но здоровый он или болезный, нам без разницы – цена одинаковая.

– Тогда берите меня вместо него. Меняемся?

Ламинт опешил.

– И что мне с вашей милостью делать?

– Везти, куда хотели, а потом за меня пришлют выкуп. Я здоровый, дорогу перенесу.

– А потом, на новом месте нас окружат и зашинкуют? Ваши же солдаты. Вместо выкупа. Или выкуп состоится, а после опять пошлют солдат. Нет. Опасно это. Мы не настолько жадны и глупы, чтобы самим лезть в петлю. Никто не должен знать, куда мы уйдем. По крайней мере, барон Краст, он слишком большая птица в этих краях. Три золотых за меч и остальное, один золотой у вас, итого четыре. Барон Севир стоит шесть и не на медянку меньше. Через час мы снимаемся отсюда. Барона берем с собой. Выживет, нет – на все воля богов. А пока ваша милость пусть посидит в сторожке.

– Милорд, – подал голос Эйгель. – Пожалуйста, выкупите меня. Прошу вас! У вас же есть золотой. И Серри тоже.

– Нет, меня не надо. Я буду здесь. Эйгель, ну как же ты можешь. Я думал, что ты…, а ты… ну, нельзя же так. Ведь милорда не оставляют здесь, берут с собой… Я буду с ним.

– Нет, все – таки ты оказался маленьким негодником, – презрительно сказал Хелг, доставая из кошелька серебряные монеты, и не считая их, протянул деньги Ламинту:

– За обоих.

– Милорд, я остаюсь с ними! – воскликнул Серри.

– Оставайся, но будешь выкупленным, будешь свободным.

Ламинт пересчитывал монеты, и отложив несколько лишних, опустил сорок серебрянок себе в кошелек.

– Эти ваши. Лишние, – сказал лесной главарь.

– Значит, я свободен? – спросил Эйгель.

– Свободен.

– Вы даете слово?

– Э, как задергался, свободы захотел, а позавчера другое пел. Да, даю слово.

– И вы подтверждаете, что возьмете меч и все остальное за три золотых?

– Да. И что?

– Даете слово, что отдадите раненого милорда за шесть золотых и ни медянкой больше?

– Вот пристал. Да.

– А баронета возьмете за три золотых?

– Баронета? – непонимающе спросил Ламинт. – Ну, да. Только где этот баронет?

– Тогда вы дали слово. Все это слышали. Я – баронет. Берите меня за три золотых.

– Что?! Ты?!

– Да, но бывший баронет, хотя, насколько мне известно, хаммийцам это без разницы. Вот если бы я купил этот титул, я стоил бы для них много меньше, но я баронет по рождению.

– А как докажешь?

– Вот они подтвердят.

– Солгут.

– Спросите их порознь.

– Успели сговориться в сторожке. Знаем такие штучки.

– Нет. Мы ведь не знали, что вы собираетесь быстро уходить. Милорд принес бы шесть золотых, и выкуп состоялся бы.

– Хм. Больно гладко у тебя получается. Ладно, проверю. Спрошу про тебя у них порознь. А ты молчи. Не смей им сейчас что – либо говорить, даже намекать.

– Уважаемый…

– Молчи!

Эйгель покачал головой.

– Уважаемый, два слова только вам одному.

Ламинт раздумывал над словами парня. С чего бы это? Но наедине – это можно.

– Хорошо, отойдем, а вы смотрите за этими. Чтобы не сговорились…

Ламинт отвел Эйгеля на угол сторожки. Отсюда было видно, как обитатели маленького лесного поселка собирают нехитрый скарб, готовясь уйти с насиженного места. Но и оставшихся пленников и лесных разбойников, их сторожащих, было видно хорошо.

– Ну, что хочешь?

– Уважаемый. Сейчас вы узнаете одну тайну. Но вы давали слово. Слово, что раненого милорда, не называя его по имени и титулу, вы отдадите за обговоренную сумму выкупа.

– Так. И что же?

– Дело в том, что я – баронет Севир. Бывший.

Брови Ламинта удивленно взметнулись.

– А тот твой брат, что ли? Или, погоди, это новый хозяин твоего родового замка, а ты у него слуга?

– Нет. Тот раненый милорд вовсе не барон Севир.

– А кто же?

– Вы давали слово!

– Давал. Я помню. И кто же он?

– Его светлость граф Ксандр Каркельский.

Ламинт застыл.

– Ах ты, паскудник. – Тяжелый удар в грудь свалил Эйгеля с ног, а Ламинт, не останавливаясь, начал пинать извивающегося от боли парня. В глазах у Эйгеля потемнело, а когда он проморгался и боль отступила, он увидел лежащего на земле в скрюченном положении Серри. Возле него стоял один из бородачей и ухмылялся. Эйгель догадался, что Серри бросился ему на выручку, вот и огреб от разбойника.

Ламинт подошел к Серри и спросил:

– Ты тоже знал, что раненый не барон Севир, а граф Каркел?

Серри молча кивнул, а лесные разбойники только ахнули.

– Сопляки меня смогли провести.

– Ламинт, они обманули, твое слово не считается!

Главарь только покачал головой.

– Но, Ламинт, сто золотых! Даже больше!

– Он же дал слово, что выкупит не барона Севир, а раненого милорда. Имя я не называл, – откликнулся все еще лежащий на земле Эйгель.

Ламинт развернулся и посмотрел на говорившего, а затем, повернувшись к Хелгу и снимая с пояса мешочек с деньгами, сказал:

– Милорд барон, здесь ваши сорок серебрянок. Вы заплатили за двух парней. Я покупаю за эти деньги одного этого, – и кивнул головой на Серри.

– Нет.

– Жаль, хотя, его вина малая. А вот этот заслужил.

– Убьете? – приподнимаясь на колено, спросил Эйгель, подавая всем своим видом, что ему это безразлично.

– Нет, зачем же терять три золотые монеты? Но я тебя накажу. Есть у меня знакомый хаммиец. Гафур. Жадный очень. Купленных мальчиков все отводят в Хаммий и там тех, кто будет продан в дома почтенных людей, кастрируют. Но умирает каждый третий. Этот Гафур кастрирует мальчишек прямо здесь. Не здесь именно, а в одном из мест в Атлантисе. И знаешь, почему здесь, а не в Хаммие? Не знаешь. А я ведь подсказку дал. Жадный он. Каждый третий умирает, а на них в дороге деньги, пусть совсем мелкие – несколько медянок на покупку гнилых овощей, но тратятся. Я сделаю крюк и продам тебя ему. С условием, что он тебя кастрирует. Поживешь без уды и погремушек. Хочешь, в этом поклянусь?

Все ошеломленно молчали, только лесовики угрюмо кривились, они до сих пор не могли оправиться от мысли, что потеряли громадные деньги.

– Нет, не надо, пожалуйста! – крикнул Серри.

Эйгель испуганно молчал, его застывшая фигура говорила о многом. Ламинт, довольный происходящим, усмехнулся и продолжил:

– Слово давать не буду. Вдруг Гафура не встречу. Все может статься. Но если увижу, то продам с таким условием. Вот это обещаю.

Еще раз довольно оглядев окружающую картину, Ламинт повернулся к Хелгу.

– Милорд, три золотых за вашего графа я получил. Хочу получить остальные. Меч и все другое.

Хелг стал снимать перевязь, скинул кольчугу и куртку, собрался снимать сапоги, но Ламинт его остановил.

– Сапоги не снимайте. Не гоже барону без сапог. У вас оставалось три серебрянки. Беру их за сапоги, хотя те стоят подороже.

Хелг, отдав три монетки Ламинту, посмотрел на сидящего в прострации Эйгеля и, решившись, сказал главарю:

– Эй, как там тебя? Ламинт. Послушай, я выкуплю парня по полной цене баронета. Пять золотых.

– И потом пошлешь солдат, узнав от него наше новое место?

– Зачем же? Можно сделать проще. Я передам пять золотых любому человеку, пришедшему от тебя. А ты, получив деньги, отпускаешь парня из любого места. Сразу или перед тем, как уехать снова куда – то. Куда уедешь, я не узнаю. Пять золотых. Согласен?

– Пять золотых. Это двести серебрянок. Целая куча. Пять таких мешочков. Как, парни, соглашаться?

– Лишние два золотых не помешают. Цена настоящего баронета, а этот теперь простолюдин. Соглашайся.

– Хм. Лишних два золотых. А потеряли из – за него сколько? – Ламинт задумчиво взвесил в руке мешочек с деньгами. – Двести монет. Я согласен его продать за двести монет.

– Тогда в любое время твоему человеку отдадут пять золотых. Или ты предпочитаешь серебрянками? Тогда двести серебрянок.

– Ваша милость меня не понял. За этого сопляка я хочу двести золотых монет. И ни медянкой меньше.

– Что?! – Это уже вскричали все присутствующие, и ларцы и лесовики.

– Из – за него мы потеряли сто или двести монет, которые нам дали бы за графа в Лоэрне. Я теперь желаю их получить.

– Но это же простолюдин! За графа стандартный выкуп положен в пятьдесят монет.

– Тогда не о чем разговаривать. Забирайте своего раненого графа. Или оставайтесь с ним здесь, раз его нельзя тревожить. А нам пора уезжать. Слишком здесь стало стремно.

Ламинт подошел к Эйгелю, взял парня за шкирку и, подняв его на ноги, повел его обратно в сторожку.

– Пока посиди. – И стал связывать Эйгелю руки за спиной.

К нему подскочили его напарники.

– Ламинт, – свистящим, но громким шепотом, сказал один из бородачей. – Ты что, в самом деле, думал получить с этого барона двести золотых за сопляка? Тогда надо меньше называть. Пятьдесят монет. Или двадцать, как за виконта. За двадцать, может быть, и удалось бы, а?

– Глупый ты. Двадцать монет за простолюдина.

– Но он же был баронет.

– Это только хаммийцы таких ценят. В Атлантисе если ты бывший, хоть баронет, да хоть граф, то ты уже чернь. Как еще пять золотых барон мне предложил? Его же граф, когда выздоровеет, хорошенько за такое транжирство отругает. Даже может заставить выплатить из своего кошелька. А ты: «Двадцать монет»!

– Эй, Ламинт, я согласен.

– Э – э… на что, милорд?

– На двести золотых монет.

Лесовики выпучили глаза, да и не только они, и Эйгель с Серри тоже.

– Шутите?

– Нет, серьезно. Слово барона!

– За простолюдина?!

– Это мое дело.

– В чем подвох? Не пойму. Может быть, и здесь обманка. Это точно простолюдин? Не принц какой – то?

– Будущему лоэрнскому принцу Винтольду только три года.

– Для трех лет этот Эйгель большой переросток… Странный вы народ. Как друг за дружку стоите… А граф, когда очнется, вдруг разгневается и запретит такой обмен? Что тогда будет?

– Не запретит. Я Ксандра знаю. Скорее разгневается, если я сейчас не соглашусь.

– Милорд… – Эйгель мог вымолвить только это.

– Хватит. Решили? Всё. Пора собираться.

Ламинт захлопнул за Эйгелем дверь сторожки.

– Пойдемте, милорд барон, хоть посмотрите на вашего графа. Убедитесь, что у нас все без обмана. Мы же не вы.

Хелг наконец – то смог увидеть Сашку. Тот лежал бледный, с заострившимися скулами, на лбу поблескивали влажные капли. Но это не пот, а какая – то остро пахнущая жидкость, которой смачивала Сашкин лоб молодая девушка. Рана на спине была прикрыта окровавленной тряпицей.

– Как видите, милорд, ваш господин жив и его лечим. Можете забирать или останетесь с ним, но нам уже пора. Акси, быстро собирайся, соседи почти все уже готовы уходить.

– Батюшка, если я уйду, то барон умрет. Они не смогут его лечить.

– Это их проблемы. Мы свое дело сделали. Пусть ищут своих лекарей. Хотя те только мастера пиявки ставить. Да вывихи вставлять.

– Действительно наши лекари такие плохие?

– Не знаю, какие ваши, но в окрестностях вплоть до самого Каркела лучше, чем моя Акси не сыскать.

– Тогда она останется с милордом.

– Это как останется?

– Будет лечить, пока не вылечит.

– Акси пойдет со всеми.

– Но батюшка…, – вмешалась девушка.

– Молчи, дочка!

– За работу я хорошо заплачу. И обещаю ей защиту, – продолжил настаивать Хелг.

– И она станет заложницей. В обмен на этого Эйгеля. Так?

– Нет. У меня и в мыслях такого быть не может.

– Может – не может, но когда на кону двести золотых, то всякие мысли в голову придут. Да и вы, милорд, не самый главный. Я слышал про маркиза Ильсана. Или вот хотя бы тот милорд, что вчера вечером прибыл из Каркела. Уж больно грозен был.

– Ты про Равсана?

– Как зовут, не знаю, да и кто этот Равсан тоже.

– Это командир графской стражи.

– Как раз по наши души. Вовремя мы уходим. Поняла, дочка?

– Батюшка, я остаюсь.

– Нет. Я сказал!

– Послушай, Ламинт. Боюсь, у тебя нет другого пути, как ее оставить с нами.

– Нет!

– Послушай. И не смей меня перебивать! Я даю слово, что пока я жив твоя дочь будет под моей защитой. И никто не посмеет ее сделать заложницей. Даже если она не сумеет вылечить милорда… все равно всё так и будет.

– Я вылечу. Вершина болезни пошла на спад. Немного, но пошла.

– Тем более. Но если ты заберешь ее с собой, то милорд умрет. Это так, девушка?

– Да. Его не смогут вылечить.

– Тогда смерть милорда будет на тебе. И я и граф Дарберн Ларский не успокоятся, пока всех вас не переловят. Всех! Вам нигде не укрыться. Даже на Диких землях. Нигде. Сил и денег на розыски мы не пожалеем.

Ламинт стоял в растерянности. Вот так влип. И что делать? Убить этого барона? И графа заодно? Но ведь все равно дознаются. Будут искать. Риума видели на постоялом дворе у Бравчена. Трактирщика будут пытать. Тот точно не знает, где они живут, но примерное направление покажет. На поиски бросят тысячу, две тысячи. Солдат у Ларска много. Прочешут здесь все и найдут их поселок. Пусть, пустой. Догадаются. И ларский граф объявит награду. Денег у них много. Вон, двести золотых за простого сопляка не жалеют. Что же делать? Вот попал!

Пока Ламинт лихорадочно размышлял, Акси вновь занялась раненым. Аккуратно сняла повязку и полила на рану настойкой из небольшого кувшина. Хелг с содроганием смотрел на спину своего друга.

– Хорошо, милорд. Дочка останется с раненым. Но вы дали слово.

– Не бойся. Слово сдержу.

В этот момент дверь в комнату распахнулась, и в нее ввалился подросток.

– Дядя Ламинт, солдаты!

– Где? Сколько?

– Насчитали пятерых. Идут в нашу сторону.

– Ларцы?

– Нет, сказали, что с гербом Снури.

– А эти – то откуда?

– Идут со стороны дороги.

– Я другое имел в виду. Откуда этим взяться?

– Позавчера вечером я разбил снурский отряд, возвращавшийся к себе. Там был их граф. Он и четверо солдат ушли в лес. Но это было намного южнее. Да и времени прошло. Заблудились, пошли на север? Нет. Давно могли разобраться, где север, где юг. Но здесь могут быть и другие лоэрнцы. Кто – то не успел вовремя уйти, вот и бродит по лесу.

– Граф… Всего пятеро. Хорошая добыча. Милорд нам не поможет? Мы мечами не очень – то владеем. Луками – да.

– Помогать разбойникам? Чтобы те пленили аристократа?

– Так не просто аристократа, ваша милость. Это граф Снури, он же вашего графа в западню заманил. Мы, конечно, сейчас можем уйти, вот только тогда дочку с собой заберем. Потому как эти пятеро выйдут к поселку. А там только вы, да граф без памяти. Ну и мальчик. К тому же, безоружные оба. Что будет с вами, продолжить?

– Ах, мерзавец…

– Милорд, решайте побыстрей. А ты, Сниппи, – Ламинт обратился к подростку, – беги, скажи, чтобы женщины уходили в лес, в противоположную сторону. И немедля. Всё с собой забирают, обратно уже не вернуться. И парня из сторожки пусть заберут. Поаккуратнее с ним. Стоит очень дорого. Всё. Встретимся у желтой сосны. Беги!

– Давай меч и кольчугу. – Хелг был настроен решительно.

– Если милорд нам хорошо поможет, то меч и кольчуга останется у него. Это его доля.