Текст книги "Алхимик, который знал истину (СИ)"

Автор книги: Alan Striker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

    – Есть, – послышался неохотный ответ. Через двадцать секунд названные подбежали ко мне.

    – Так, слушайте задачу. Сейчас отдыхаете. В восемь часов ровно выступаем. Вот сюда, – подзываю их к карте и показываю дом профессора. – Пойдём по крышам, так что запоминайте маршрут. Связь со мной поддерживать постоянно. В доме нам нужно будет поискать какие-нибудь улики. Чтобы не было вопросов, это дом нынешнего главы Нью-Хизгарда. Поэтому он наша первоочередная цель. Вопросы есть?

    – Никак нет, Сэр! – последовал дружный ответ.

    – Тогда отдыхайте, – приказал я.

    Пока выбранные мной бойцы приводили себя в порядок и заодно перекусывали, пока такая возможность есть, я тоже решил немного передохнуть. Выйдя из общего холла, я дошел до уборных. Как ни странно, свет и вода были. Впрочем, чего тут странного? Промышленный район и насосная станция под контролем наёмников, а потому ничего удивительного, что они работают. А в остальной город коммуникации явно не перекрывали. Слишком быстро жители покинули Хизгард и на такие вещи просто махнули рукой.

    Сняв шлем и броню, я с ужасом отметил, что волосы на голове из-за шлема взбились непонятно во что. Может, действительно стоит подстричься, а не ходите с косой? Впрочем, отставлю пока такие радикальные планы в сторону. Уинри меня потом побьёт за такое. Перевязав волосы заново, я умылся. После чего стал разглядывать в зеркале своё отражение.

    До этого я как-то не задумывался, но сейчас для этого был повод. Узнает ли меня профессор. Вернее, даже не то что узнает, а не заподозрит ли он меня в неискренности? Есть ли связь между ним и полковником Бреслау? Впрочем, главное – не давать ему повода заподозрить, что я не один. А там даже тот факт, что я прибыл в Хизгард именно сейчас можно скрыть под мнимым беспокойством за его судьбу. Мол, им заинтересовались в Центре, и я по старой дружбе спешу предупредить его. Хотя почему 'мнимым беспокойством'. Моё беспокойство самое настоящее, потому я и возглавляю расследование. Вот только этого я не буду ему сообщать. Впрочем, всё будет зависеть от него самого.

    Полюбовавшись на собственную хмурую рожу в зеркале, я понял, что отыграть роль 'примерного мальчика' что с трудом удалось мне сделать три года назад, в этот раз точно не получиться. Да и тогда, как мне кажется, профессор заметил, с каким напряжением я 'играю'. Ладно, в этот раз пойду с 'открытыми картами', благо, что на руках 'козыри' и мне даже не нужно блефовать.

    Ещё раз кинув взгляд на собственное отражение, я отошёл от зеркала и стал облачать в броню. Время подбиралось к восьми часам вечера, и нужно было готовиться к выходу. Хорошо бы управиться часа за полтора – пятнадцать минут на дорогу туда и обратно и час на месте. Не думаю, что мы найдём сколько-нибудь значимые улики в брошенном доме. Но поискать стоит.

    Выйдя из здания вокзала, мы с бойцами быстро пересекли площадь, после чего поднялись на крышу одного из домов. Отсюда до дома профессора можно было добраться практически по прямой и при этом, не спускаясь с крыш. В Хизгарде дома стоят практически вплотную друг к другу и путешествие по крышам, как правило, не требует особых навыков и сноровки. Так мы могли избежать многих опасностей. Единственное – не стоит забывать про горгулий. Эти существа в отличие от остальных хищников, населяющих город, отлично умеют летать. Надеюсь, мы не привлечём внимание их стай. Хорошо, другие химеры не умеют летать, а значит, не представляют для нас такой опасности. Всегда можно заметить химеру издали.

    Во всяком случае, я так думал ровно до того момента, пока завернув за очередную трубу не уткнулся в какую-то меховую стену, довольно мягкую на ощупь. А затем эта меховая стена повернулась ко мне.

    – Привет, – вежливо поздоровался я со 'стеной'. Вот только это была отнюдь не стена. Просто мне 'повезло' наткнуться на новый вид химер. Уже тише, я добавил в радио. – Не дёргаться.

    Я успел заметить, как сопровождавшие меня бойцы вскинули оружие и приготовились открыть огонь. Вот только поверхностно познакомившись с физиологией местных чудищ, я успел прийти к выводу, что наш основной калибр будет мелковат для химер подобного размера. Более плотное тело, Более высокая живучесть. Да и наш новый 'знакомый'... Передо мной, опираясь на здоровенные передние лапы, стоял Горилл. Мальчик, судя по некоторым признакам. Четырёх метров в холке. С рогами и 'милой' челюстью. Конечно, челюсть уступала оной у краба, с которым я встретился совсем недавно, но и она впечатляла. Весу в горилле было тонны полторы-две и промежуточный патрон его точно не свалит. Разве что попробовать бить в голову, в надежде попасть в мозг?

    – Уррр? – спросил меня Горилл, после чего челюсть клацнула, а сам мой 'собеседник' начала усердно нюхать воздух. После этого, видимо приняв во внимание, что я могу представлять некоторую опасность, Горилл поприветствовал меня. – РРРРАААААА!!!

    Когда подобные звуки раздаются в полутора метрах от тебя, легко оглохнуть. Да и не только оглохнуть. Хорошо хоть я был морально готов к такому «приветствию». А вот дальше эту приветственную церемонию пришлось прервать. Заодно выяснил, что выстрел в голову из энергетической винтовки для этих горилл всё-таки смертелен. Если выставить триммер на 60 процентов и больше. Кстати, успел я это сделать буквально в последнюю секунду, так как лапа монстра была занесена для удара. Потеряв рассудок вместе с мозгами, тело с жутким грохотом низвергнулось, иначе это и не назовешь, вниз, с высоты пятого этажа

    – ВИИИИИ, – похоже, какого-то хряка слегка придавило, вон как заливается. Впрочем, нечего шляться где попало, когда культурные люди отдыхают. Я подошёл к краю и удостоверился что это действительно так.

    – Между прочим, это свинство! – громко заявляю я Гориллу. Вернее его телу, развалившемуся на отбивной. Ни один из них не подавал признаков жизни. Со стороны бойцов послышались смешки. – Никакого гостеприимства.

    – РРРРРААААААА! – раздался в ответ многоголосый вой, причем по всей округе. Смешки мигом смолкли.

    – Хм, похоже, у нашего друга есть друзья, с которыми я почему-то не имею никакого желания общаться, – произношу я, оглядываясь в ту сторону, откуда исходил этот рёв. И почему меня называют монстром? Со мной хотя бы можно договориться. – Пойдёмте-ка отсюда.

    Соблюдая ещё большую осторожность, мы стали пробираться по крышам дальше. И хотя я весь из себя крутой парень, но мне всё равно было не по себе от такого «соседства». Нет, прекрасно осознавать, что даже если тебе оторвут голову, ты запросто отрастишь новую. Вот только не хочется испытывать этого на себе лишний раз.

    Вскоре мы добрались до той части города, куда я хотел попасть. По пути мне всё чаще стали попадаться знакомые улицы и дома. Где-то неподалёку должен находиться дом профессора. Осталось лишь отыскать его среди этих почти что развалин. В конце концов, мне это удалось.

    – Вот нужный нам дом! – указал я на разломанные ворота во двор. Хотя и прошло немало лет, но дом профессора я узнал. – Мы задержимся тут на некоторое время.

    Дом был пуст, дверь во двор вынесена, и в самом доме гнездилось несколько боровов, которых я без сожаления пустил на ингредиенты. Вот уж кого-кого, а свиней, пусть и плотоядных, я жалеть не собираюсь. После чего я восстановил ворота и запер их. Конечно, хорошо бы поставить часовых на ворота, но нас всего четверо.

    Мы вошли внутрь и оказались в холле на первом этаже. Внимательно осмотрев зал, я пришёл к выводу, что тут давно никто не обитает. И что я сам не горю желанием переселяться в отвоёванное у дикой природы жилище. Запах после боровов в доме стоял убойный. Это я хорошо прочувствовал, стоило мне стянуть шлем на секунду.

    – Внимание, бойцы! Слушайте задачу! Вам необходимо проверить все помещения на втором этаже, кроме кабинета. Им займусь я. Проверьте их на наличие любых записей, фотографий и прочих материалов. Всё что вам кажется подозрительным, откладывайте отдельно. После того, как закончите на втором этаже, переходите на первый. В лабораторию в подвале не суйтесь, мало ли что там. Позже я сам всё проверю. Кстати, обратите особое внимание на мусорные корзины. Порой там можно найти немало улик. И не вздумайте снимать шлемы, если не хотите задохнуться от вони! Всё, разойтись!

    Я прошёл в кабинет Эйзелштейна. Последний раз я тут был три года назад. И за это время он не изменился. Осмотрев все шкафы и стол в кабинете, я смог найти кое-что интересное. Среди этих документов было несколько писем от бригадного генерала Немды. Судя по штемпелям, шли они не через Почтовую Службу Аместриса, а через частную почтовую контору Хизгарда. Для военного такой выбор несколько странен, что только усилило мои подозрения. Беглое прочтение этих писем дало многое. Чего стоила одна только фраза о «совместном предприятии» и «общем деле». Более того, в письмах генерал Немда расхваливал алхимика и подчеркивал, какую неоценимую помощь окажут исследования Эйзельштейна ему самому. Не армии, а самому Немде.

    Кроме писем от бригадного генерала, среди оставленных бумаг попались письма от некой Гретты. Переписка касалась чисто профессиональных отношений, однако в последнем письме эта Гретта дала согласие стать ассистентом профессора. Причём письмо было двухлетней давности, как и письма от Немды. Что лишь усиливало мои подозрения.

    Закончив с поисками, я уже собрался было уходить, как мой взгляд наткнулся на поразительно ровно стоящие книги в шкафу. Паранойя жутко закричало что, что-то тут не так, и я решил проверить. Как оказалось, за книгами был спрятан тайник, а в тайнике – единственное письмо. Письмо от профессора Эйзельштейна его дочери, Селене.

    Понимаю, читать чужие письма, мягко говоря, некультурно, но такова специфика моей работы – совершать поступки далёкие от понятия человеческой морали. Тем более, когда на кону жизни многих людей.

    Недолго думая, я открыл его. Оно хранилось незапечатанным.

    'Дорогая Селена!

    Пишет тебе твой любящий отец, который до сих пор не смирился с утратой дорогой для него дочери...'

    Стоило мне прочитать эти две первые строчки, как моё сердце остановилось. Не обращая больше внимания ни на что, я сел на стоявший тут стул, стянул шлем и перчатки, и начал читать это письмо.

    'Дорогая Селена!

    Пишет тебе твой любящий отец, который до сих пор не смирился с утратой дорогой для него дочери. Знаю, звучит глупо, но я всё-таки поддался минутной слабости и решил излить свои чувства на бумаге. Кто бы мог подумать что слова, сказанные когда-то давно тем мальчиком-алхимиком, Эдвардом Элриком, всплывут в ту минуту, когда мне тяжело. 'Если человек кого-то потерял, он всегда может написать ему письмо' – сказал он тогда. Я тогда лишь усмехнулся, но только теперь я понял, насколько он был прав.

    Селена, я скучаю без тебя! Вот уже три года минуло с тех пор, как я потерял тебя. Три долгих года. Как же мне не хватает твоих упрёков в мой адрес, что я всецело посвящаю себя работе, порой забывая о себе самом. Твои упрёки... Я всегда понимал, что ты меня любила, своего бестолкового отца. Однако я не ценил этого. Верно Эдвард тогда сказал: 'что любим – не храним, потерявши – плачем'. И вот опять, я пишу, а слёзы льются у меня из глаз.

    Кто бы мог подумать тогда, что наш с тобой эксперимент обернётся такой трагедией. Что отдача заденет тебя, и ты практически умрёшь. Однако случилось то, что случилось. И я вижу тут только свою ошибку. Конечно, ты бы сказала, что ошиблись мы оба. Вот только в итоге погибла именно ты. Не должно родителям хоронить своих детей.

    Я до сих пор не могу забыть того печального дня. Я раньше никогда не придавал этому значения, всегда считал суеверием и ересью. Но мне в тот день было как-то нехорошо. Люди называют это предчувствием беды. И теперь я понимаю что это, скорее всего, так и было. Учёный во мне сопротивляется любой мысли о подобном. Но как человек, я корю себя, что не послушал тогда своих чувств и не остановил эксперимент, пока ещё было не поздно. Если бы я только...

    А на следующий день мне пришлось лгать удивлённым братьям Элрикам, Эдварду и Альфонсу, а также их учителю Изуми Кёртис, почему ты не можешь проводить их на поезд, когда они покидали Хизгард. Я старался сохранять спокойствие, чтобы они не о чём не догадались. Ведь я помню, как к тебе относился Альфонс. Да и для Эдварда за все эти годы ты стала близким другом. Я просто не мог сказать им всей правды.

    Спустя две недели я тебя 'похоронил'. Тебе бы понравилась могила. Она располагается в живописном месте, рядом с церковью. Пастор, узнав о трагедии, провёл службу. А после, он не раз сам лично ухаживал за твоей могилой. Ты ведь дружила с ним? Когда он узнал о твоей смерти, мне показалось, что он в одночасье постарел лет на десять. Должно быть так и произошло.

    Прости, что выливаю на тебя всё это, но мне действительно хотелось выговориться и рассказать что произошло. Уверен, однажды ты сможешь прочитать эти слова сама. И надеюсь, ты также простишь меня за то, что я сделал с твоим телом.

    Селена, наш с тобой эксперимент, несмотря на твою смерть, закончился удачно. И тогда я попытался спасти тебя. Да, всё верно, мне действительно удалось синтезировать Алхимический Катализатор и я надеялся что это спасёт тебе жизнь. Однако препарат полностью изменил твоё тело и стёр твоё сознание, оставив чистый лист. С большим трудом мне удалось переписать его заново.

    Как мне это удалось? Здесь сыграли не только мои исследования химер. Пожалуй, самый большой вклад внёс мой учитель, который ещё в мои юные годы хорошо обучил меня. Я смог применить переданные им знания. Ещё мне помогли те труды, что он оставил мне для дальнейшего изучения по альмедике и психологии. Ты этого не знаешь, но в своё время я немало времени посвятил их изучению. При определённых усилиях можно переписать и даже воссоздать разум человека. Однако этого было бы мало, если бы я не открыл Врата Истины.

    Прости, что я не рассказывал тебе об этом никогда. В своё время мне пришлось заплатить страшную цену за свой 'грех'. Я потерял часть внутренних органов и лишь чудом не умер в попытке вернуть к жизни мою дорогую жену и твою маму. Конечно, впоследствии мне удалось восстановиться, но именно из-за этого у меня такое слабое здоровье.

    Ты спросишь, что такое Врата Истины? О, это то, к чему алхимики стремятся всю свою жизнь, то чего они желают все сердцем достичь. Трудно описать простым языком, что это такое. Наверное, правильно было бы назвать их квинтэссенцией человеческих души, воли и сознания, связанных с общим информационным полем планеты. Именно Врата позволяют нам, алхимикам, совершать алхимические преобразования столь чудесным образом. И именно они могут за 'входную плату' дать необходимые знания, какие никогда не прочитаешь ни в одной книге. В своё время я искал способ управлять химерами, созданными руками алхимика и там я получил ответ на свой вопрос. А затем я стал исследовать Алхимический Катализатор, чтобы вернуть себе то, что потерял.

    В итоге я потерял тебя. Я попробовал переписать твоё сознание вновь, однако меня постигла неудача. Наверное, я был недостаточно прилежным учеником. Когда ты открыла глаза... это была уже не ты. Отличалось не только тело и голос. В конечном итоге, скорее всего из-за моей ошибки, в сознании той девочки всё перемешалось, и она стала считать себя твоей сестрой. Более того, не знаю, как так получилось, но у неё, по её же словам, появились воспоминания где она с тобой. Думаю, ты бы была рада, узнав, что у тебя есть такая сестра. Жаль, что вам не суждено встретиться.

    Однако хочу заверить тебя, Армони, так я её назвал, очень хорошая девочка. Сейчас она выглядит лет на десять. У неё красные волосы, вполне возможно из-за алхимического преобразования. И очень милое личико. Но в основном она похожа на тебя. А ещё она такая шалунья. Жаль, что она никогда не сможет стать алхимиком. Из-за того что я применил Алхимический Катализатор, это может привести к её смерти.

    Хотя Армони и походит на человека, тем не менее, она химера. Мне больно от того, что я сделал с ней... И с тобой. Надеюсь, ты сможешь простить мне эту мою слабость. Но даже если не простишь... Селена, я обещаю 'приглядывать', за твоей маленькой сестрёнкой.

    А ещё я обещаю завершить наши с тобой исследования до конца. Бригадный генерал Муди Немда недавно связался со мной и надеюсь, мне удастся заручиться его поддержкой. Тогда Хизгард не будет больше бояться быть захваченным Аместрисом. И тогда я закончу свои исследования. Конечно, Немда захочет использовать мои исследования в своих целях, но я обещаю тебе быть осторожным.

    Эх, нужно бы больше говорить о другом, а я всё об исследованиях. Впрочем, я помню, как много времени ты проводила в лаборатории и насколько ты любила алхимию. Спасибо тебе за то, что ты была со мной, Селена.

    Однако мне пора заканчивать. Надеюсь, я смогу ещё раз предаться сантиментам и это письмо не будет моим последним письмом тебе, Селена. А пока, до свиданья!

    С любовью, твой папа Вильгельм!'

    Прочитав письмо, я обессилено рухнул в кресло и ещё некоторое время смотрел в точку перед собой. Слов не находилось, как и эмоций. Тем не менее, многое встало на свои места. Девочка, химеры... Даже Немда. Остались лишь детали, но общая картина стала для меня ясна. И что больше всего мне не нравилось, так это то, что Эйзельштейн даже не попытался сообщить нам об этой трагедии.

    Тем не менее, в письме было немало фактов, дающих богатую пищу для размышления. Я вновь поднёс письмо к глазам. Из него следует, что профессор открывал Врата. Далее, он использовал эти знания, чтобы создать алхимический катализатор. Также он исследовал альмедику Ксинга. И на основании этих знаний он смог изменить память химеры по имени Армони.

    Я поморщился. Хотя это и было правдой, называть девочку химерой я никак не мог. Красные волосы... Получается, та девчушка, что от нас дала дёру, это и была Армони? Тогда неудивительно, что остальные химеры её проигнорировали. Зачем им нападать кто с ними, образно говоря 'одной крови'?

    Все найденные письма, в том числе и письмо Селене, я сложил и убрал в ранец за спиной. Всё это в первую очередь вещдоки, в том числе и письмо Селене, и я не собираюсь оставлять их там, где их могут уничтожить химеры. Выйдя из кабинета, я глянул, как идут дела у остальных.

    Особо много подозрительных вещей они не нашли и сейчас сортировали их.

    – Сэр, я думаю, вас это заинтересует, – окликнул меня Болтун и протянул мне несколько фото. Я взял их. Там была изображена девочка, что мы сегодня встретили. – Я нашёл это в одной из спален.

    – Армони, младшая дочь профессора,– пояснил я, показывая снимок. Я продолжил перебирать фотографии. – Вот только я не сразу её узнал, уж очень она изменилась за три года.

    – Тут есть ещё один снимок, сэр, – сказал Кувалда.

    – Хм... а я думал, это фото не сохранилось, – произнёс я, взяв в руки это фото. На снимке были изображены мы трое – я, Ал и Селена. – Снимок сделан несколько лет назад, примерно за девять месяцев до того, как я получил звание государственного алхимика. На нём запечатлены мы с моим младшим братом Альфонсом и Селена Эйзельштейн, старшая дочь профессора Эйзельштейна.

    – 1907 год... Сэр, я думал вы старше, – произнёс этот боец. Я усмехнулся.

    – Как видите, сержант, у меня в детстве вместо игрушек была алхимическая лаборатория, а вместо сказок на ночь – трактаты Фламеля, Ламбспринга и Парацельса, хе-хе, – позволяю себе усмешку я. Затем хлопаю по прикладу винтовки. – А вот когда подрос, 'игрушки' пошли куда серьёзнее.

    – Получается, сэр, вызнаете профессора? – спрашивает Болтун. Он хоть и болтун, но умный.

    – Да, он учил меня некоторое время, – не стал я отрицать. – Именно поэтому расследование поручили мне.

    Тут Тактик протянул мне раскрытым какой-то дневник, который только что закончил пролистывать. Это был дневник Селены, а раскрыт он был на последней дате. Три года назад, за день до моего отъезда из Хизгарда.

    – Всё интереснее и интереснее. Надо будет выяснить её дату смерти, – вслух сказал я, продолжая перебирать другие находки. – Вы осмотрели второй этаж?

    – Да сэр, но тут ничего толкового нет. Этот дневник – всё, что удалось обнаружить. Да и те фото с письмом из спальни профессора.

    – Письмом? – переспрашиваю я.

    – Да, как вы и сказали, оно было в мусорной корзине. Видимо про него в спешке забыли. Оно конечно изорвано в клочья, но думаю для вас это не проблема, – он протянул мне это самое письмо, разорванное на несколько кусков и смятое. Угадывались остатки конверта, штемпель почтовой службы, рукописные строки.

    Я положил всё это на стол, а затем, воспользовавшись алхимией, восстановил письмо.

    'Вильгельму Эйзельштейну!

    Дорогой друг!

    Пишу тебе эти строки со скорбью в своём сердце и сопереживанием твоей утрате. Я помню то воодушевление что вдохновляло тебя, когда родилась твоя дочь Селена. И я понимаю, каково тебе сейчас, когда ты потерял её. В прошлом я сам не единожды терял дорогих мне людей, и всякий раз боль утраты оставляла неизлечимые раны на моём сердце.

    Однако я должен предупредить тебя. Боль утраты способна сделать нас безумными и подвигнуть на самые необдуманные поступки. Ты и сам знаешь об этом. Твой собственный горький опыт предостерегает тебя. Когда ты потерял дорогую тебе супругу, а затем попытался её вернуть, ты понял Истину. Истину, о которой я предупреждал тебя ещё в начале обучения. Мёртвых не вернуть к жизни.

    Говорю тебе это прямо, не скрывая моих мыслей за витиеватостью слов. Пусть это будет свидетельством не моего наставничества над тобой, но – дружеских чувств. Таких, что порой способны превзойти братские.

    В своём письме ко мне ты спрашивал совета, как тебе поступить, как я бы поступил на твоём месте. И даже умолял помочь тебе вернуть твою дочь.

    Друг, я никогда не даю подобных советов и обещаний что не смогу исполнить. Человек, свободный человек должен принимать решения самостоятельно. Это не просто наше законное право, это – священная обязанность. И тем более это верно для нас, как для алхимиков, что исследуя этот мир, стремятся подражать создателю. Мы сами должны нести ответственность за собственные поступки и за совершенные ошибки.

    Тем не менее, вышесказанное не означает что я не оставлю тебя без своего наставления. Не только как друг, но и как наставник, некогда обучивший тебя и вложивший в тебя свои знания, умения и чувства, я несу ответственность за тебя и буду нести её всю вечность. Поэтому, пускай и в несколько непривычной форме, но, вот мой тебе совет – вспомни начало своего обучения и те постулаты алхимии, что ты услышал ещё в юношеском возрасте! Возможно, ты до сих пор помнишь их. И один из главных – ничего не появляется просто так и не исчезает бесследно!

    Прими собственное решение, держа перед глазами эти принципы алхимии. На протяжении тысячелетий алхимики многих народов и времён убедились в истинности этих слов. Я сам был тому свидетелем. Не отвергай их мудрости и знаний. Прими их наставление и пусть оно ведёт тебя. Уверен, найденный тобой ответ, поможет тебе преодолеть горечь утраты и найти для себя что-то новое.

    Твой друг, В.Х.'

    В.Х. Тут и гадать не надо, кто это. Стиль изложения, намёки, даже подчерк. Я знал автора этого письма. Но это меня не удивляло. Теперь я понимал, откуда Эйзельштейн мог получить сведения по альмедике и откуда вообще могут ноги расти у всей этой истории.

    – Сэр? – окликают меня.

    – Переходите к первому этажу, а я займусь лабораторией в подвале, – не глядя на них, отвечаю я.

    Хотя я и выбрал себе вроде как самый лакомый кусок, лаборатория оказалась на удивление девственно чиста. Кто-то позаботился о том, чтобы полностью вычистить её от всего оборудовании и записей. Возникло ощущение, будто сюда не заходили лет пять. На всякий случай я проверил все щели, простучал все стены, а в десятке мест даже их разобрал. Единственной моей находкой за полчаса поисков тут стал потрёпанный лабораторный журнал. На вид ему было несколько лет. И вполне естественно, что он оказался зашифрован. А зная профессора, этот шифр мне придётся ломать очень долго. Прикидывая в уме возможные комбинации шифра, я поднялся наверх и вошёл в холл. Там уже собрались мои подчинённые.

    – Ну, так как, нашли что? – спрашиваю их.

    – Только поваренную книгу на кухне. За авторством той девочки, Селены. Очень уж интересные тут рецепты, никогда таких не видел, – хмыкнул Болтун и продемонстрировал в руках томик. Ещё бы этого любителя набить брюхо не заинтересовали рецепты. Надо было его не Болтуном называть, а Обжорой. – А так больше ничего нет, сэр.

    – Болтун в своём репертуаре, – проворчал Кувалда.

    – Поваренную книгу? – переспрашиваю его. Комментарий про рецепты, породил у меня некоторые сомнения. Вместо ответа, тот протянул мне этот томик. Просмотрев пару страниц, я усмехнулся. Мои сомнения оказались небеспочвенны. – Хм, как и ожидалось от тебя, Селена.

    – Что вы имеет в виду, сэр? – спрашивает Тактик.

    – В плохих руках алхимия очень опасна, сержант. Чтобы не допустить подобного, эти алхимические исследования зашифрованы! – показываю им раскрытый дневник. – Для простых обывателей это будет выглядеть как поваренная книга, но только автор поймёт скрытый смысл. Зашифрованный алхимический текст.

    – Но разве кулинарная книга не может быть просто кулинарной книгой? Да и если только автор может её понять, как прочитаете её вы?

    – Потому что Селена использовала для записи код, которому я обучил её три года назад. Мой код, – вновь усмехаюсь и углубляюсь в текст. То, что там содержалось, было джек-потом. – И, похоже, это послание она оставила для меня.

    Я ещё немного пролистал 'кулинарную книгу', но сомнений у меня больше не осталось. Тут содержалась вся информация, которой Селена владела по исследованиям. А ещё подсказка к шифру дневника профессора Эйзельштейна.

    – Возвращаемся, больше нам тут делать нечего, – приказываю я. Время было десять минут десятого, и я хотел вернуться на вокзал как можно скорее. Потому как солнце уже скрылось за горизонтом, давая простор ночным тварям.

    Путь обратно обошелся без приключений и занял даже меньше времени, потому как мы шли по уже знакомому маршруту. Вскоре мы уже были в здании вокзала. Вот только я не собирался тут задерживаться. Снарядив магазины патронами, и перепроверив всё снаряжение, я засобирался на выход.

    – Сэр, вы уходите? – окликнул меня Д'Лабар. Смотрел он на меня несколько удивлённо.

    – Да, старший лейтенант, – отвечаю ему. – На этом наши с вами пути на некоторое время расходятся. Не переживайте, я буду поддерживать с вами связь каждый час.

    – Позволите ли вы узнать причину такого решения? – спрашивает он. – Разве не безопасно ли остаться тут?

    – Увы, мой друг, но я действительно должен идти. Я не могу появиться в Нью-Хизгарде с сопровождением. Иначе расследование не будет завершено. К тому же я выяснил некоторые факты, которые требуют немедленного рассмотрения, – объясняю ему. – И это моё окончательное решение. Вашему же отряду следует дожидаться подхода основных сил завтра утром. Тогда я и дам дальнейшие распоряжения.

    – В таком случае, удачи вам. Господин Генерал! – Д'Лабар и все остальные вытянулись во фрунт и отдали честь. Я тоже приложил руку к шлему, после чего вышел из здания вокзала.

    Мои планы были просты. Я хотел посетить могилу Селены. Эйзельштейн упомянул в письме, что она находиться у церкви. Я знал, где это. Церковь располагается в десяти минутах ходьбы от города. И хотя солнце уже зашло, в одиночку мне туда добраться куда проще, чем вместе со всем отрядом.

    Мой путь пролегал через промышленный район Хизгарда, известный как 'Пустоши'. В отличие от остального города, тут химер не было. Зато мне встретились люди Эйзельштейна, алхимики и наемники. Их было около трёх десятков.

    Но входить с ними в контакт я не стал. Аккуратно обогнув посты по крышам, я прошёл промышленный район насквозь и вышел на берег озера. Пусть до церкви проходил как раз по нему. Правда нужно было ещё пересечь и реку, впадающую в него, но это уже мелочи.

    Перебираясь через эту реку, а если точнее, то широкий ручей, я познакомился ещё с несколькими видами химер. Помимо уже встреченных мной ранее в туннелях черепахокальмаров, тут также водились электрические угри, которые спокойно передвигались по суше при помощи выращенных лапок, и летающие рыбы, которые по-настоящему летали в воздухе на своих быстро трепещущихся крылышках. И вся эта, живность, разумеется, пыталась меня съесть.

    Отбившись и уничтожив всех химер на своем пути, я, наконец, добежал до кладбища и вошел на его территорию. Вошёл с опаской, так как, видя характер местности и его населения, подспудно ожидал на самом кладбище чего-то вроде зомби или ещё что похуже. Однако внутри не было видно ни одной химеры. Как и девочки, которую я преследовал. Даже моя интуиция молчали. Живых тут нет. А раз молчат чувства, значит нужно просто пойти и осмотреться. Разумеется, держа винтовку наготове.

    На то чтобы найти нужную могилу на погосте, пускай и в темноте, для меня не составило большого труда. Меня привлёк светящийся цветок, что лежал у надгробья. Такой же, как и те, что сегодня собирала Армони. Стоило же мне увидеть на каменной плите имя, я обомлел, а мое сердце замерло в груди.

    – Селена, – прошептал я. Сняв шлем, я привстал на одно колено перед могилой и прикоснулся к могильному камню. Это была не иллюзия, не морок. Письмо не лгало. Могила была настоящей, и я чувствовал, что камень тут стоит давно, три года. Глянув на дату смерти, я удостоверился, что она скончалась за день до моего отъезда. Я тогда сильно недоумевал из-за того что она не пришла проводить нас. А Ал и того больше. Подозреваю, что мой брат был тайно в неё влюблен, уж очень трепетно он описывал в письмах своё времяпровождение в Хизгарде. Да и с Селеной они общались более тесно. И он до сих пор не знает об этой трагедии.

    – О, Боже! Я никогда бы не подумал, что у кого-нибудь хватит смелости прийти сюда, – произнёс кто-то за моей спиной мужским голосом. Обернувшись, я увидел Пастора, о котором упоминали наемники.

    – В отношении меня можете не беспокоиться, я не путаю такие понятия как смелость и безрассудство, – произнес я и, приподняв винтовку, продемонстрировал его своему собеседнику. – Я вполне могу постоять за себя.