Текст книги "Алхимик, который знал истину (СИ)"

Автор книги: Alan Striker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

    – Нет, это всё монах, – ответил он. Рио повернулся к нему, но ничего не сказал. Однако я уже понял о ком он. В принципе, это был самый логичный вариант. – Он сначала вылечился у нас, а потом, едва встав на ноги, сразу ушел. Я думал, мы его больше не увидим, однако вчера мы нашли его в канализации всего израненного. Мы его всего перевязали, но он весь трясется и у него температура. Дедушка сказал, что это заражение крови и нужно лекарство.

    – Заражение крови? – переспросил я и, вздохнув, приложил руку к лицу и покачал головой. Похоже, Шрам опять нашел себе приключения на свою задницу. Такими темпами он меня в могилу сведет быстрее, чем просто пытаясь убить меня в бою. Хоть он мне и был врагом, но это не исключает того факта что мне его банально жалко и я за него чисто по-человечески переживаю. Как бы дико это не звучало из моих уст. Тут я вновь посмотрел на ребят. Нужно убедить их проводить меня к нему. Впрочем, не думаю, что Рик будет сопротивляться. – Если он был в канализации, да ещё и с открытыми ранами, тогда ничего удивительного что у него сепсис. Хмм, для лечения понадобятся сильные антибиотики. Ладно, стойте здесь, а я пока схожу куплю всё что нужно.

    Зайдя в аптеку, я быстро купил необходимые препараты. Особых вопросов у аптекаря не возникло, особенно когда я показал ему серебряные часы. А выйдя оттуда, я поторопил ребят, чтобы они отвели меня к 'пациенту'.

    Лагерь ишваритов располагался сразу за городом. Ребята быстро провели меня к нужной палатке. Пока мы шли ишвариты провожали меня удивленными взглядами, но никто не пытался остановить меня, видя, что ребята ведут меня добровольно. Войдя внутрь палатки, я увидел Шрама, лежащего под одеялом. Монах был весь перевязан, и было видно, что его сильно трясет. Рядом с ним сидел старик, и время от времени менял компресс.

    – Вы обрабатывали его раны? – спросил я вместо приветствия и усаживаясь рядом с ним.

    – Спиртом, – ответил Рик вместо старика. Они вместе с Рио сели напротив. Старик посмотрел на меня своими глазами-щелочками.

    – Ты опять хочешь помочь ему, Эдвард? – спросил меня дед и улыбнулся. – ШиФу был прав, ты действительно очень добрый.

    – Давайте о моей доброте поговорим потом, дедуль, – предложил я и указал на Шрама. – Если ему не помочь сейчас, ему никто и ничто не поможет.

    – А ты справишься? – спросил меня Рио. По его лицу было видно, что он переживает за своего соплеменника.

    – Не переживай, я и не таких вытягивал, – ответил я ему.

    Втроем мы быстро развязали его и я начал осмотр. Как я и думал, спирт мало помог. Видимо инфекция попала в ткани значительно глубже, оттого болезнь протекает столь стремительно. Решать нужно было быстро, поэтому я приготовился к операции. Рик вызвался помочь мне, и я не стал сопротивляться. Всё равно в одиночку мало что можно сделать, а вот помощь может понадобиться в любой момент. Старик и Рио остались на подхвате.

    На весь процесс очистки ран от нагноения ушло больше полутора часов. Плюс несколько уколов сильными антибиотиками. Хорошо, что эта наша разработка уже появилась в свободной продаже. Не зря я в свое время форсировал её выпуск.

    – Эд, – обратился ко мне Рик. Я велел ему звать меня по имени и тот сразу согласился. – А что это был за камень? Ты его использовал, когда лечил его раны.

    – Философский камень, – ответил я и показал мальчику его. – Это усилитель алхимии. В умелых руках он позволяет творить чудеса. А вот в недобрых он принесёт лишь боль и страдания.

    – Получается, он есть у всех алхимиков? – сделал вывод Рик. – И именно поэтому государственные алхимики так сильны?

    Я посмотрел на мальчика, но не спешил с ответом. Рик, Рио и Старик сейчас смотрели на меня и ждали, что я отвечу. Прикрыв глаза, я мельком вспоминал, какую роль в войне сыграл Философский камень. Сколько из-за него и из-за алхимии было смертей на этой войне.

    – Во время Ишварской зачистки только один алхимик применил философский камень. По приказу командования в конце войны чтобы зачистить последние сопротивляющиеся регионы, – ответил я, вспоминая этот эпизод из своего прошлого. В этих сведениях было мало чего секретного. Тем более что отчасти ишвариты имеют право знать, как убивали их братьев и сестер. – Зольф Джей Кимбли.

    – Подожди, так ты тоже государственный алхимик? – похоже, до Рио только дошло кто перед ним. Тут он внимательнее посмотрел на меня и его глаза расширились. Похоже он наконец понял кто я. – Не может быть... Это не правда! Ты – Стальной Алхимик. Жнец!

    – Чему ты удивляешься, Рио? – спросил вдруг старик у своего внука. Я же мысленно поблагодарил его, так как не знал, как ответить Рио таким образом, чтобы тот не кинулся с воплями либо на меня, либо из палатки. Старик же в этот момент указал на меня и продолжил. – Эдвард действительно государственный алхимик и он убил своими руками многих наших братьев. Однако он никогда не убивал стариков, женщин и детей. И именно благодаря нему вы живы. Да и я тоже.

    Слова возымели некоторое действие на парня. Впрочем, даже старик не мог пробудить в нем доверие ко мне. Впрочем, доверие парня – это последнее чего я буду добиваться прямо сейчас. Важнее чтобы он просто не мешал мне спасать жизнь Шраму. А все остальное появиться со временем. В том числе и доверие.

    – Так, по поводу нашего монаха, – решил сменить я тему и указал на Шрама. – Пущай поправляется. Думаю, с недельку ему полежать придется, но он парень крепкий, поправиться. Да и философский камень неплохо сработал. Через два дня я зайду, проведаю его. И путь пока не встает. Скажите, врач запретил.

    – А ты не арестуешь его? – спросил Рик, жалостливо глядя на пациента.

    – Знаешь, Рик. Если бы я хотел его арестовать, я бы сделал это уже давно, – ответил ему я. Затем я поднялся и, накинув снятую на время операции куртку, пошел в сторону выхода. – Ладно, я пошел. Удачи!

    – Постой, Эд! – позвал меня Рик. Я остановился и посмотрел на него. Он поклонился мне в пояс. – Спасибо!

    – Эх, – вздохнул я и, улыбнувшись, потрепал его по голове. – Пожалуйста. Берегите себя.

    Идя в сторону гостиницы, я размышлял о сущности бытия и о том, как порой поворачиваются события. Сначала мы были по разные стороны баррикад. А теперь я всячески помогаю моим бывшим врагам. И всё ради того чтобы изменить Аместрис. Впрочем, я никогда не хотел им вреда. Но вот того что ишвариты примут меня, убийцу своих братьев... Этого я никак не ожидал. А значит, есть надежда и на то, что и Шрам измениться.

    Как я и обещал Рику, Шрама я навестил через два дня. Заодно прихватил с собой новые дозы антибиотиков, чтобы завершить лечебный курс. Рик встречал меня у входа в лагерь, как мы договаривались ранее. В свой второй визит сюда я также не стал надевать форму, а потому ишвариты, уже видевшие меня в лагере, больше не косились в мою сторону. Тем более что со мной опять был Рик. Мальчик провел меня в ту же самую палатку, что и в прошлый раз, и я вновь увидел своего беспокойного пациента.

    Шрам лежал накрытый тонким одеялом. Открытыми были только шея и голова. Едва я вошел в палатку, как он тут же посмотрел на меня. И сразу же узнал. Однако надо отдать ему должное, он не пытался подняться или каким-то еще образом попытаться навредить мне. Должно быть, старик уже успел переговорить с ним по поводу моей персоны, иначе с чего бы этому мстителю вести себя так спокойно. Относительно спокойно, так как хотя Шрам и не кидался на меня с кулаками или ножом, но это отнюдь не мешало ему кидать на меня взгляды полные ненависти. Если бы взглядом можно было бы убивать, я бы умер уже раз сто.

    Впрочем, внешне я постарался сохранять спокойствие. Мне не нужен конфликт с этим человеком. Пройдя внутрь, я сел возле Шрама.

    – Я не собираюсь сражаться с тобой, и тебе не следует этого делать, – сразу предостерег я его на всякий случай.

    – Старик сказал, что это ты вылечил меня, – прохрипел он и закашлялся. Похоже, ему до сих пор трудно говорить.

    – Лежи спокойно, я осмотрю тебя, – остановил я его. Тот смотрел на меня с недоверием, но сопротивляться не пытался. – Сейчас я сниму твои повязки и постараюсь ещё немного подлатать тебя.

    – Делай что хочешь, – ответил он и отвернул голову в сторону. Должно быть, ему было противно принимать от меня помощь. Но и пойти против просьбы старика, а в том, что она имело место быть, я уже не сомневался, он не мог.

    Поднявшись, я помыл руки, а затем вновь вернулся к пациенту. Затем, при помощи Рика, я стал осторожно снимать повязки с монаха. В некоторых местах кровь запеклась и присохла к бинтам. Приходилось действовать с большой осторожностью, чтобы не повредить заживающие раны. И хотя без боли не обошлось, Шрам показал выдержку достойную монахов Ишвара, ни разу не издав и звука. Тем не менее, мимика выдавала его.

    – Рик, аккуратнее, – предостерег я мальчика, когда тот неосторожно дернул бинт. – Хотя он может вытерпеть и не такое, лишняя нагрузка лишь затянет его выздоровление.

    – П-простите, я не хотел, – смутился Рик и с жалостью посмотрел на монаха.

    – Телесная боль – ничто, – изрек тот с изрядной долей пафоса в голосе. Я не стал это никак комментировать, чтобы не накалять обстановку.

    Когда бинты были сняты, я начал внимательно осматривать моего пациента. Кое-где раны уже зажили, сказывалась первичная обработка философским камнем. Но если говорить в общем, то ишвариту ещё долго придется соблюдать постельный режим. Самые глубокие раны только начали заживать и до полного выздоровления ещё далеко. Именно из-за этого Шрам сейчас испытывал сильную слабость в организме. Однако сейчас я планировал ускорить процесс выздоровления и в этом мне опять должен помочь философский камень. Едва я достал его, как Шрам тут же вцепился в него взглядом. Похоже, он уже видел философский камень. И я даже знаю, в каком случае. Впрочем, поговорить об этом с ним я собирался после лечения.

    Тем временем, даже невооруженным взглядом было видно, как края раны, заживают. Неестественно быстро. Жизненная энергия, заключенная в философском камне, значительно ускоряла регенерационные процессы в организме. А учитывая, что я еще и направлял их в нужную сторону, результат превзошел ожидания. Впрочем, даже с философским камнем, полностью излечивать Шрама я не собирался. Ему нужно дать время подумать. Однако главного я достиг и теперь вместо двух месяцев в постели он проведет неделю-две.

    Во время осмотра я смог более внимательно рассмотреть татуировку на правой руке монаха. Мои предположения о том, что рука не принадлежала ему изначально, оказались верны. Внимательный осмотр помог выявить различия. К примеру, она была не настолько 'накаченной', как левая рука ишварита. Его правая рука была тоньше буквально на пару миллиметров, и со стороны можно было бы не заметить этого различия, если не знать, что искать. К тому же кожа на ней была светлее, будто её владелец постоянно носит одежду с длинными рукавами. А насколько я помню Шрама по ишварской зачистке, он носил безрукавную робу монаха. Особенно четко это различие было видно на 'линии среза'. Было ещё несколько более незначительных отличий, но все вместе они позволяли сделать закономерный вывод. Правая рука Шрама принадлежала не ему, а его брату. Он действительно передал ему её. Конечно, я знал об этом и раньше. Но одно дело просто знать какую-то информацию и совершенно другое – самому убедиться в её правдивости.

    – Рик, не мог бы ты оставить нас двоих наедине? Нам нужно серьезно поговорить, – обратился я к мальчику, когда мы закончили с ранами Шрама и вновь перевязали мужчину. Рик посмотрел на меня и, кивнув, покинул палатку. Отрадно было видеть, что его былое недоверие ко мне ушло. Я не сомневался в том, что он не будет подслушивать. С минуту я смотрел на закрытый полог палатки, а затем повернулся обратно к Шраму. Сейчас, когда мы с ним остались наедине, я могу обсудить с ним те вещи, которые я не стал бы обсуждать при посторонних. Пришло время дать Шраму кое-какую важную информацию. Наконец я прервал долгое молчание. – И как тебя вообще угораздило, Кешишь?

    – Зачем ты мне помог, Алхимик? Что ты задумал? – вместо ответа спросил он меня. Хотя я и вылечил его, это не прибавило ему доверия ко мне. Впрочем, на подобное я и не рассчитывал.

    – О, задумок у меня много и даже очень, – широко улыбнулся я. Вообще его настрой в обращении со мной мне импонировал. Он подспудно не ожидал от меня ничего хорошего. И я не собирался разочаровывать его в этом. – И даже тот факт, что ты убиваешь таких же государственных алхимиков, как и я – ничего не меняет. К примеру, одна из причин, почему я тебя спас – мне хочется знать, кто тебя так ранил. Не поделишься?

    – Зачем тебе это? – спросил он, скосив на меня взгляд.

    – Хм, просто ты весьма неординарная личность и один из лучших рукопашных бойцов во всем Аместрисе, – начал объяснять я. И говоря, что он один из лучших, я ничуть не кривил душой. Я действительно считал Шрама хорошим бойцом. – А ещё я не знаю никого в Восточном городе, кто мог бы сотворить с тобой такое! Кто это был?

    – И что ты мне дашь взамен за эту информацию, Алхимик? Не станешь выдавать меня своему начальству? – спросил Шрам. Похоже диалог всё-таки возможен.

    – Мне нет смысла выдавать тебя, ведь тогда тебя ожидает лишь казнь, а мне бы этого не хотелось, – продолжил я, пожимая плечами. Последнее замечание вызвало у ишварита интерес, хотя тот и попытался его скрыть. – Я просто хочу изменить эту страну. И мне нужна любая помощь. Даже твоя. Тем более что у тебя есть кое-что, что может серьезно повлиять на Аместрис.

    Я указал на его правую руку. Тот проследил за мной взглядом и все понял.

    – Татуировки на твоей правой руке. Это алхимические символы, однако, с алхимией распространённой в Аместрисе они имеют мало общего, – произнёс я. Шрам задумался.

    – Хочешь заполучить в свои руки ещё одно оружие? – спросил он, наконец. В принципе верный вывод, если смотреть с позиции Шрама. Вот только все было гораздо глубже.

    – Не совсем, – я отрицательно покачал головой и вновь указал на его руку. – Скажи, ведь эта рука на самом деле принадлежала не тебе? Ведь так? На твоей правой руке более светлая кожа. Да и сама она чуть тоньше... К тому же, этот шрам на твоём плече... Очевидно кто-то весьма умело прирастил её к твоему телу. Поправь меня, если я ошибаюсь, но этот кто-то – её предыдущий владелец? Так?

    – Ты всё это понял только что? – спросил он меня, не спеша раскрывать всех своих секретов.

    – Нет, на самом деле я давно думаю о тебе, – я посмотрел на него и рассмеялся. Слишком двусмысленно прозвучало. Впрочем, я быстро оборвал смех, а то он подумает обо мне невесть что. – Если честно, с самой нашей первой встречи я довольно часто вспоминал тебя. А особенно после того как увидел твою руку. Это мне напомнило кое-что... Ну так скажешь, кто тебя ранил?

    – Их было двое, – наконец ответил он, спустя некоторое время. – Красивая женщина с черными волосами и белой кожей. И низкорослый толстяк с глупым лицом.

    – И что же такого может быть в женщине и толстяке, что они смогли ранить воина-монаха Ишвара? – спросил я, прищурившись. Сейчас я был полностью серьезен. Ведь неспроста он заговорил об этом.

    – Они оба были очень быстры, – сказал он, особо выделив последнее слово. – И вдобавок у них были особые способности.

    – Особые способности? – переспросил я, напрягшись. Похоже эта информация действительно важна.

    – Если я наносил им раны, они мгновенно восстанавливались, – пояснил Шрам. Регенерация. Вот что он имел в виду. Причем мгновенная. – Кроме этого, толстяк мог съесть абсолютно всё, а женщина могла превратить свои пальцы в копья и пронзала ими даже камень как бумагу.

    – Быстры, сильная регенерация и особая атака, – задумчиво повторил я и задумчиво потеребил подбородок, возведя глаза к небу. А затем вновь посмотрел на Шрама. – Есть ещё какая-нибудь особенность? Может быть отличительный внешний призрак?

    – Да, – произнёс он и замолчал. А затем вновь продолжил. – У обоих были одинаковые татуировки. У женщины на груди, а у толстяка на языке.

    – И что же это были за татуировки? – я уже догадывался, что он сейчас скажет, но мне все ещё нужен был достоверный ответ. Я даже чуть подался вперед, чтобы не упустить ничего из его ответа. Пусть увидит, насколько это для меня важно.

    – Змея, кусающая свой хвост, – ответил мне Шрам. Кажется, в таком случае положено говорить 'Бинго'?

    – Уроборос! Гомункулы! – произнес я с придыханием.

    Похоже, кукловод сделал свой ход. Пред моим взором предстал образ из моей прошлой жизни. Также я вспомнил и дневники моего отца. И огромный алхимический круг, для начертания которого был создан Аместрис. А его жители – сырьё для грядущего философского камня.

    Мои кулаки сами сжались, а зубы стиснулись. Давно я не испытывал такой ненависти. Меня не так легко вывести из себя. Но тут было за что ненавидеть. Я могу понять убийства ради наживы, из-за ненависти. Мне даже понятны мотивы мясника Барри, маньяка убившего в Централе три года назад двадцать три человека. Но смерть пятидесяти миллионов я принять не могу.

    Тут я заметил, что Шрам уже не лежит. Держась за свой правый бок, он готовился встать и броситься на меня. А в его глазах была решимость убить меня, не смотря ни на что. Даже ценой собственной жизни. Дурак. Ему не следовало идти против меня, когда я не собираюсь нападать на него. Тем более что у него не было шансов и тогда, когда он был здоров.

    – Так значит, ты действительно пришёл убить меня, Эдвард Элрик? – спрашивает он наряженным голосом.

    – Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже был мёртв! – отвечаю ему. Ненависть по-прежнему не отпускает меня. И только сейчас замечаю что мы в палатке не одни. На пороге стоял Рик и смотрел на меня испуганными глазами. Затем он бросился вперёд и встал между мной и Шрамом.

    – Нет, стой! Не убивай его! Ты же сам говорил, что не желаете ему зла! – кричит он мне со слезами на глазах. – Ты же вылечил его!

    – Такова суть всех аместрийцев. Протянуть руку помощи, чтобы потом ею же и задушить. Не так ли, Жнец? – произносит тот, а затем кривиться от боли. – Думаешь, я не узнал эту Ауру, эту жажду убийства? Она очень похожа на ту, что испускал Багряный алхимик, когда убивал мою семью. Вот только следует отдать тебе должное, твоя ещё страшнее. И не удивительно, ведь ты убил стольких!

    – Аура? – переспросил я. И только после этого я догадался что произошло. Моя ненависть к гомункулам и их создателям оказалась столь велика, что её заметили окружающие. Невероятно, но факт.

    Я нахмурился и, прикрыв глаза, обратил свой внутренний взор на философский камень, на сотни тысяч душ, заточённых во мне. Энергия так и переполняла его, моя ненависть всколыхнула их собственные эмоции и стала резонировать с ними. Это было удивительно. Раньше я никогда не думал, что подобное возможно. Нет, я знал что члены императорской семьи Ксинга, их приближённые и алхимики практикующие альмедику востока способны распознать философский камень и даже 'читать души'. Но для обычных людей это ведь невозможно.

    Однако, немного подумав, я понял, почему так вышло. Я перепутал причину и следствие. Алхимики востока и члены императорской семьи вместе со своими приближёнными не являются такими уж 'особенными' людьми. Она такие же люди как те, кто их окружают. Однако доступ к знаниям, скрытым в тайных библиотеках, позволил им развить способности, превышающие таковые у обычного человека. И это не означает что 'обычный' человек не способен достичь подобного путём тренировок. Ярким свидетельством этому – мой личный пример. Я вижу 'вены дракона' несмотря на то, что не происхожу из Ксинга. Так почему мою ауру убийцы не могут почувствовать обычные люди, если я 'увеличу мощность'?

    А ненависть к кукловоду и гомункулам стала катализатором. В таком случае, неудивительно, что Шрам... испугался меня? Нет, скорее просто опасается. И не без причины. Я сосредоточился и постарался приглушить собственные эмоции, бушующий океан внутри моей души.

    – Эй, вы как? Вам нужно лечь! – услышал я крик Рика, когда пришёл в себя. Тот стоял и пытался удержать Шрама, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. Тот кривился от боли.

    – Тебе действительно лучше послушать его, – произношу я. – Иначе вся моя работа пойдёт насмарку.

    – Ты... изменился, – видимо перемена, произошедшая со мной, была слишком резкой. – Опять твои трюки?

    – Просто я взял себя в руки, – отвечаю ему. – Ненависть что ты сейчас почувствовал, была направлена не на тебя. А на тех, кто на тебя напал.

    – Почему я тебе должен верить? – с опаской спрашивает он.

    – Если бы я хотел, ты бы уже был мёртв. Но я этого не хочу, – говорю ему и, поворачиваясь к нему спиной, указываю на лежанку. – Ложись, я восстановлю все те раны, что открылись из-за моей несдержанности.

    – Так просто признаёшься в своих ошибках? – спросил он. Я не ответил. Ему больше ничего не оставалось, как лечь.

    – Рик, не трясись ты так. Я действительно не желаю никому из вас зла, – по-доброму обращаюсь к мальчику.

    – Но... но почему ты... – его взгляд был красноречив.

    – Так получилось, – опускаю взгляд. – Не переживай. Больше такого не повториться. Впредь я буду контролировать себя.

    – Но я больше не выйду. Не хочу, чтобы ты опять напал на него, – надувшись, сказал тот.

    – Тебе действительно лучше выйти, – вдруг произнёс Шрам. – Можешь ему поверить.

    – Вы уверены? – спрашивает Рик, но взгляд Шрама по-прежнему невозмутим. – Ладно.

    Рик нехотя вышел. Я развернулся к шраму и присев возле него за пару минут восстановил почти все повреждения, что открылись. Я даже немного ускорил его выздоровление.

    – Ты ведь не поверил мне, – произнёс я, когда закончил.

    – Он бы не вышел, а при нём ты бы не стал говорить, – пояснил тот, а затем посмотрел на выход. – Ты не хочешь, чтобы этот мальчик пострадал.

    – Просто у него есть старший брат, которому он дорог, – просто ответил я. Да, для нас со Шрамом это действительно веская причина.

    – Перед тем, как ты вышел из себя, ты что-то упомянул, – напомнил он. Я кивнул.

    – Змея, кусающая свой хвост – Уроборос. Символ вечности и перерождения. Те же, кто носит на себе его татуировку, называются гомункулами, – поведал ему я. Шрам посмотрел на меня, ожидая, что я ещё добавлю. Похоже, он тоже страдает от недостатка информации. А в моём лице он обнаружил источник способный дать ответы на его вопросы. Я не стал мучить его ожиданием. – Гомункулы – это искусственно созданные люди. Считается, что их невозможно создать, но твое описание точно подходит под них.

    – Похоже, ты немало знаешь об этом, – заметил Шрам.

    – Не так много, как хотелось бы, – с сожалением в голосе возразил я и покачал головой. – Получается, они смогли победить тебя только потому, что их способности оказались слишком внезапными для тебя, так? То есть, знай ты об этом заранее, исход был бы совершенно иным?

    – Умеешь ты задавать вопросы, Алхимик, – усмехнулся он, впервые за разговор, проявив хоть что-то из чувств, кроме ненависти. – Да, ты прав. Если бы я знал об этом заранее, они бы так легко не отделались.

    Я сидел рядом с ним и молчал. Шрам тоже не проронил больше ни слова и отвернулся от меня. Информация, которой мы поделились друг с другом, дала нам обоим богатую пищу для размышления. И хотя большую часть из того что сказал Шрам я знал и так, как я уже сказал, одно дело знать что-то и совсем другое – самому убедиться в правдивости информации. Шрам же вообще ничего не знал о своих противниках, но мои слова позволили ему по-новому взглянуть на тех своих противников и на меня. Теперь он знал, где может найти ответы на многие вопросы. И я ожидал, когда же ишварит начнет спрашивать об этом. Вот только ему удалось изрядно удивить меня, спросив совершенно другое.

    – Сколько тебе лет, Эдвард Элрик? – прервал он устоявшуюся тишину.

    – Пятнадцать, – недолго думая ответил я. Его вопрос удивил меня, но я мигом сообразил, чего он хочет. Похоже, монах, наконец, решил включить мозги и попытаться понять своего врага, то есть меня.

    – Получается, тебе было восемь, когда ты попал на ту войну, – сделал он вывод и повернул ко мне голову. На его лице было... Недоумение? Наверное, да. – Зачем? Зачем ребенку как ты сражаться и убивать?

    – Потому что я знаю Истину, – ответил ему я, особо выделив последнее слово. При этом наши взгляды вновь встретились. Пусть видит, что я не лгу. – Истину, скрытую от всех.

    – Какую Истину? – спросил Шрам. Он был напряжен.

    – О подлинных причинах Ишварской зачистки, – произнёс я и стал наблюдать за его реакцией. А она была очень сильной. Его глаза расширились, и он даже собирался подняться. Но я удержал его. – Лежи. Тебе нельзя вставать.

    – Что именно ты знаешь об этой войне? – спросил о, когда успокоился. – Что за причины?

    – Как бы тебе объяснить... – почесал я затылок. В принципе, рано или поздно этот разговор бы состоялся, так почему бы не рассказать все сейчас? Я засунул руку в карман и, достав философский камень, который ранее использовал для лечения Шрама, показал его ему. – Ты ведь знаешь, что это такое? Видел такое прежде?

    – Этот камень... – Он буквально впился в него взглядом. – Ты использовал его, когда лечил меня. И я очень быстро восстановился. Но ты прав, я уже видел подобный камень раньше. Такой же был у Багряного алхимика. Зольф Джей Кимбли.

    – Кимбли? – переспросил я его. – Хм, так значит, это о тебе он рассказывал. Что какому-то монаху он оторвал руку и оставил умирать, а затем появился его брат-алхимик и попытался спасти. Мда, дела.

    – Ты знаешь Кимбли? – уточнил Шрам. В его голосе слышалась неприкрытая угроза.

    – Не смотри на меня так, – я поднял руки вверх. – Разумеется, я знаю своего заместителя. И понимаю, что ты хочешь его убить. Как и меня. Но давай вернемся к предыдущей теме. Я вижу, ты уже знаешь, что такое философский камень.

    – Да, отлично знаю, – произнес Шрам, откинувшись обратно на подушку. – Испытал на себе. Кимбли был очень силен, когда использовал его. Я не смог ничего поделать против него.

    – С этой целью он и создавался. Усилить государственных алхимиков, чтобы закончить войну.

    – И это вам удалось. От Ишвара ничего не осталось.

    – Не скажи, – хмыкнул я. – Вообще-то пятая часть населения выжила. А учитывая, что приказ номер 3066 подразумевал тотальную зачистку, то мне кажется, что это даже очень неплохо.

    – Ты сказал, что поведаешь мне о причинах этой войны, однако до сих пор я их не услышал, – довольно резко прервал мои статистические выкладки Шрам. Похоже его терпение на пределе. Но и я почти закончил.

    – К этому я и веду. Знаешь ли ты, какой главный ингредиент философского камня? Что необходимо, чтобы создать это мощное оружие? – сказал я и вновь показал камень. Шрам прожигал меня взглядом, ожидая ответа. Я не стал долго тянуть и продолжил уже серьезно. – Единственным сырьем пригодным для создания философского камня является человеческая жизнь. И чем большим количеством человеческих жизней будет пожертвовано, тем сильнее будет философский камень.

    Новость прозвучала для Шрама как гром среди ясного неба. Даже он прошедший через горнило войны в Ишваре был шокирован этой информацией. И это вновь заставило его серьезно задуматься на некоторое время.

    – Ты создал этот камень из ишваритов? – спросил он меня сухо.

    – Нет. Из солдат Аэруго четыре года назад, – честно ответил я. Посмотрев на меня, он успокоился. Однако я не этого добивался. Настало время испытать его спокойствие, а заодно и рассказать кое-что, о чем он еще не знает. Сунув руку в карман, я достал ещё один камень. Он был иной формы. Это был мой самый первый камень. При его создании я пользовался исключительно своими наработками, так как тогда я ещё не получил в свои руки записи Марко. Впрочем, это лишь привело к тому, что конечная формула была более громоздкой, только и всего. Вернее было бы сказать, форма преобразования, созданная Марко, менее громоздка, чем та, что использовал я в самый первый раз. – Вот камень, созданный мной из Ишваритов, что обороняли Камс.

    Реакция Шрама была предсказуемой и, я бы даже сказал, забавной. Он выпучил глаза и посмотрел на меня с колоссальной ненавистью.

    – Ты... ты... – похоже, у него нет слов. Лишь чудо удержало его на месте.

    – Ровно пятьсот ишваритов отдали свои жизни чтобы я смог его создать, – продолжил я, глядя на камень. – Заметь, отдали добровольно, по собственному желанию.

    – Зачем им добровольно отдавать свои жизни какому-то алхимику?! – прорычал Шрам. А я подивился, что он ещё не набросился на меня.

    – Потому что взамен я смог вывести оттуда живыми без малого тридцать пять тысяч их собратьев, – ответил я. Шрам же мне не верил. Слишком шокирующие были новости. – Или старик не рассказывал тебе, откуда они бежали? Ну, так спроси его сам.

    – Все в Камсе погибли! Об этом писали во всех газетах! Я это видел своими глазами! – говорил Шрам. Довольно эмоционально. И не верил мне. Впрочем, я сам виноват, что подал всё именно таким образом. Однако именно этого требовали мои цели. – И потом, если ты всех спас, то зачем тебе понадобились те пятьсот?

    – Хм, а ты читал в газетах, кого нашли в тех развалинах? Были ли там дети или женщины? – спросил я его, повысив голос. Шрам, наконец, призадумался. – Ничего такого газеты не писали. Только то, что в Камсе были тысячи мятежников, поверженных одним алхимиком.

    Шрам сверлил меня взглядом, но постепенно до него доходил смысл моих слов. И хотя он по-прежнему мне не верил, против фактов, которые он знал, спорить было сложно.

    – Если бы не те пятьсот добровольцев, я бы не смог вывести ваших выживших из святыни, ставшей для них ловушкой, – закончил я логическим выводом и поднялся. – Я вижу, ты мне не веришь. Однако меня это не волнует. Спросишь об этом ШиФу. Он был среди тех, кого я вывел оттуда.

    – Учитель жив? – о, опять весьма интересная реакция. Похоже, Шрам давно похоронил учителя в своем сердце.

    – Был жив и надеюсь таков и сейчас, – ответил я, а затем наклонился к нему. – Кешишь. Ты можешь меня ненавидеть, если хочешь. Мне всё равно. Но знай, я все это делаю не ради тебя и не ради кого-то ещё. Та участь что постигла Ишвар... Это была лишь прелюдия перед той трагедией что нависла над Аместрисом. Я же лишь хочу её остановить, вот и всё.