Текст книги "Винодел"
Автор книги: Алан Джекобсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Вейл и Диксон припарковались на тесной гравийной стоянке «Гребня скалы» возле «мурано» Робби, на котором до сих пор мигали габаритные огни.
Вейл открыла дверцу еще до того, как Диксон остановилась.
– Иди сюда, хочу тебя кое с кем познакомить.
Выпрыгнув из «форда», Вейл оказалась в объятьях Робби, которые ослабели лишь тогда, когда он заметил Диксон.
– Роксана Диксон, – представила ее Вейл. – Мы вместе работаем в опергруппе.
Робби приосанился и протянул ей руку.
– Робби Эрнандес.
– Очень приятно.
– Ну, как прошел день?
Вейл и Диксон переглянулись.
– Скажем так: день выдался насыщенный. Этого достаточно.
– Понятно.
Робби сразу понял, что дальнейшие расспросы излишни.
Диксон вернулась к своей машине.
– Приятного вам вечера. Заехать за тобой завтра? Где-то в половине девятого?
– Давай. До завтра.
Диксон села в «форд» и уехала.
Вейл посмотрела на Робби с недовольным видом матери, ожидающей, пока сын извинится за мелкую провинность.
– Что?
– Тебе она понравилась, вот что. Я же вижу.
– Ну да, симпатичная женщина. Ты же с этим спорить не будешь?
Вейл шутливо шлепнула его по плечу.
– Неправильный ответ!
– А что тут такого? Ну, симпатичная баба. Я же не говорю, что меня к ней влечет. Она просто привлекательная.
– А это не одно и то же?
– Нет. Но чисто для протокола: да, она мне понравилась. Я мужчина, она – красивая женщина. Но ты красивее. К тому же мое сердце принадлежит тебе.
Она положила руку ему на низ живота и легонько сжала.
– И не только сердце!
Робби смущенно оглянулся по сторонам. Парковка утопала в приглушенном свете.
– Думаю, нам лучше продолжить разговор в номере.
Так они и поступили. Скатившись с него, Вейл замерла и уставилась в потолок.
– Неплохая компенсация за тяжелый день.
– Придется тебе учиться командной игре, – сказал Робби.
– А ты откуда знаешь?
Он одним взглядом сказал ей: «Да брось».
– Думаешь, я совсем олух? Карен, я же тебя насквозь вижу.
Она зевнула.
– Знаешь, мне уже все равно. Что было, то было. Сейчас я хочу есть, но для этого надо подняться, а я совсем без сил…
Робби встал и задвинул шторы. Солнце уже село, и скудные отблески луны, просеянные через темную листву, тонули в чернильной ночи.
– Давай закажем ужин в номер, – предложила Вейл.
– Отличная идея, – сказал Робби, натягивая штаны. – Но у меня есть получше: я сам схожу за едой.
– Меня устраивает, – пробормотала она. – Разбуди меня, когда вернешься…
Ей снились сомелье, поющие йодль, запах мореного дуба, пробивающийся сквозь малиновый букет пино нуар, тяжесть тела Робби, жар сауны… жара… горячо…
Пот…
Так горячо…
И запах бензина. Бензина?!
В носу щиплет, дышать тяжело, дым…
Вейл очнулась, приподняла голову, но ничего не смогла рассмотреть. Чернота окружала ее со всех сторон, как бархатная обшивка гроба. Как плотный кокон. Она ощупала ближайшие предметы. Она лежит на кровати. Она спала. Робби ушел за едой.
Она нащупала на прикроватном столике свою сумочку, в которой лежал «Глок».
«Ничего не вижу».
Вейл закашлялась. Она не помнила, как в комнате расставлена мебель, где находятся окна и двери. И в этот миг в окно что-то влетело, какой-то огненный шар. Пожирая тончайшие ажурные занавески, пламя сползало к потолку и расплескивалось по стенам.
Вейл схватила сумочку и перекинула ремешок через голову. Завернувшись в халат, она вскочила с кровати, подбежала к двери, дернула за ручку… Черт! Раскаленная! Обмотав руку краем халата, она попыталась провернуть ручку. Заперто? Заблокировано?Она навалилась плечом. Дверь затрещала, но не поддалась.
«Дверь открывается изнутри – выломать ее можно только снаружи».
Она повернулась к окну, последнему своему спасению, но путь ей перегородили языки пламени. Яростные, свирепые, они устремлялись на нее.
«Такой густой дым… Ложись и ползи…»
Она опустилась на колени – скорее оттого, что не могла дышать, чем вспомнив правила поведения при пожаре. Правила эти почему-то в один момент стерлись из памяти.
Она двинулась в сторону ванной, но воздух… В воздухе было столько твердых микрочастиц, что она ощутила его вкус на языке.
«Давай же, ползи к ванной. Окно?..»
Она не помнила.
«Давай же!»
Она кое-как добралась до ванной, потянулась к ручке, но та лишь обожгла ей кожу: заперто.
«Если ручка нагрелась, значит, огонь внутри».
Опять к двери, нужен стул, чтобы разбить…
Но ползти было трудно. Тяжесть в груди. Тиски. Воздуха не хватало.
«Робби! – мысленно вскрикнула она. – Джонатан…»
«Нет, ползи дальше. Прикрой рот и ползи…»
В самый разгар борьбы с неравным противником – смертоносным жаром, пламенем, трескучим черным дымом – она вдруг услышала, как распахивается дверь. Голову поднять она не могла, но чьи-то руки подхватили ее и прижали к себе.
«Робби… Слава богу…»
Она беспомощно обвисла, как тряпичная кукла, на плече Робби, который бежал из объятого пламенем номера. Примыкавший к зданию забор полыхал костром.
Кашель…
Волосы лезут в лицо…
И вдруг – взрыв за спиной… Огненный шар поднялся к небу, древесная щепа осыпала спину, летала над головой, сбоку, повсюду…
«Робби, быстрее!»
Он бежал сквозь дым, который все никак не рассеивался, а она безвольной куклой тряслась у него на плече. Он выбежал на стоянку. В глазах у Вейл пекло. Наворачивались слезы. Ничего не было видно…
Вдалеке послышался вой сирены.
Вейл подняла голову.
С трудом открыла глаза, закрыла, открыла еще раз…
Из темноты выскочили две фары, размытые лучи света, и остановились. Кто-то подбежал, уложил ее на гравий, и она увидела…
– Карен! Господи, что случилось?
Она удивленно заморгала, пытаясь избавиться от пелены на глазах. Робби бежал к ней, ему оставалось еще несколько футов. Потом склонился, приподнял ее, обнял и прижал к себе.
– Ты в порядке? – чуть отстранившись, спросил он. – Карен, ты… как ты?
Вейл сипло закашлялась и кивнула. Чистый воздух проникал в легкие, и думать становилось проще. Крепко обняв, Робби повел ее к машине, но на полпути остановился и еще раз спросил:
– Как ты?
– Нормально.
Снова кашель.
– Все будет хорошо.
И он снова повел ее к машине.
Джон Уэйн Мэйфилд сидел в кустах, прижав к глазам бинокль. Чтобы рассмотреть что-то на таком расстоянии, да еще ночью, понадобились бы специальные приборы ночного видения. У него таких приборов не было, но отблески пожара освещали парковку достаточно ярко.
Он никогда прежде не работал с огнем, но должен был признать: вид пламени, которое взмывает ввысь, пожирая все на своем пути, гложет, его захватило. Мощное зрелище!
Проблема одна: как пометить то, что произошло? Как дать понять, что поджог – дело твоих рук?
А самое обидное, он был слишком далеко. Его это не будоражило; он не получал удовлетворения, к которому привык, которого алкал. Он был человеком, который ценил тактильные удовольствия. Ему нужно было ощущать смерть кожей. И смотреть на нее вблизи.
Сидя в зарослях, он вспоминал все известные ему методы убийства. Пистолеты, поджог, яд… Все они приводили к смерти, но всем им чего-то недоставало. Тем не менее у огня были свои преимущества. Поджигатель мог собственными глазами видеть растопку, что подкармливала внутреннее пламя.
Мэйфилд снова поднес бинокль к глазам и продолжил наблюдение.
Сирена выла все громче. Со всех сторон мерцали огни, вокруг нее кто-то суетился. Пожарные, выпрыгнув из машины, раскатывали шланг. Парамедики держали ее за левую руку, Робби был справа. Потом ее подняли и оттащили в сторону, подальше от пожарной машины, от дыма, от всей этой беготни.
Ее усадили на бампер машины скорой помощи, надели кислородную маску, и кто-то посветил фонариком ей в глаза, проверяя реакцию зрачков.
Вейл посмотрела на Робби.
– Спасибо, спасибо… – пробормотала она. – Ты спас мне жизнь. Ты спас меня…
По ее щекам, покрытым хлопьями пепла и темными пятнами сажи, катились слезы. Парамедик что-то говорил, повернув ее к себе лицом.
Она услышала голос Робби:
– Не меня благодари.
«Что?»
«Не меня благодари». Она не ослышалась.
И тут до нее дошло. Отвернувшись от парамедика, Вейл взглянула на Робби и поняла, что он смотрит куда-то влево.
– Благодари ее, – сказал он.
В мигающем свете пожарной машины стоял человек в обугленной одежде и с почерневшим лицом. Этим человеком была Роксана Диксон.
…двадцатаяДиксон, согнувшись пополам, зашлась хриплым кашлем. Второй парамедик помог ей сесть рядом с Вейл и накрыл ее лицо еще одной кислородной маской, взятой из салона.
Вейл с трудом пошевелила рукой, которая, казалось, весила добрых пятьдесят фунтов.
– Ты? Так это была ты?
Диксон смогла лишь покоситься в ее сторону, обнажив белки, особенно яркие на фоне присыпанного золой лица. Потом улыбнулась и кивнула.
Вейл улыбнулась в ответ. И это была благодарная улыбка.
Час спустя, когда пламя уже удалось потушить, на место происшествия прибыли начальник пожарной службы, Брикс, Люго и Фуллер. Вейл и Диксон дышалось гораздо легче, и они отказались от госпитализации. Им промыли глаза, сделали кислородные вливания, а несколько ожогов второй степени на ногах у Вейл смазали мазью «Сильвадин».
Едва оправившись от потрясения, Вейл спросила, каким образом Диксон оказалась в гостинице. Хотя этому, конечно, можно было только радоваться.
– Ты забыла сумочку. Засунула под сиденье и оставила там. А я, когда доставала свою из бардачка, вспомнила. Посмотрела – лежит. Я решила, что там, наверное, и телефон, и кошелек. Я живу неподалеку. Дай-ка, думаю, отвезу. – Она повернулась к зданию, уничтоженному огнем. – Такого я, конечно, не ожидала.
– Я впервые в жизни рада, что забыла где-то сумочку.
Полчаса спустя Диксон подошла к карете скорой помощи. Лицо ее было измазано гарью и потом, которые, смешавшись, напоминали потекший макияж.
– Так, я все уладила. Как только дотлевают последние угли, требования существенно снижаются. Правда, для обыска понадобится ордер или согласие владельца. Рэй с ней связался, она поехала ужинать в Сан-Франциско, но уже возвращается.
– А почему вы решили, что это место преступления? – спросил Робби.
– А чем это еще может быть, если подумать? По-моему, странно, что сразу после вашего ухода начинается страшный пожар, в котором Карен едва не погибла.
– Согласна, – сказала Вейл. – Так какой у нас план действий?
– Ну, пожарные занимаются своим делом: лазают тут, колупают обломки, ищут очаг возгорания. Они должны убедиться, что огонь погас и причина возгорания устранена. Это их прямая обязанность, для того они и прибыли на место происшествия. Но поскольку мы тоже находимся здесь, адвокат может заявить, что расследование вышло за пределы допустимых требований и превратилось в сбор улик.
– Но я же заплатила за свой номер. Разве это не дает мне право самой санкционировать обыск?
– Хм, я уточню. Возможно, ты и права. – Диксон достала мобильный. – Кстати, один пожарный сказал, что видел за домом канистру из-под бензина. Не знаю, может, это был бензин для газонокосилки, мало ли… Но они на всякий случай ничего не трогали и ждали Брикса.
– Брикс тоже приехал? Я его не видела.
– Он вон там. – Диксон кивнула куда-то через плечо. – С ним приехал еще один парень из полицейского управления. Не знаю, кто это, но они очень много говорят и жестикулируют. – Договорив, она нажала кнопку быстрого вызова.
Вейл вздохнула.
– Все осталось в номере… Нам даже надеть нечего.
– Это всего лишь вещи, – успокоил ее Робби. – Купим новые.
Оба, как по команде, обернулись, заслышав хруст подошв по гравию. Им навстречу шел Брикс, а рядом с ним – приземистый мужчина в костюме. Ноги у него были такие толстые, что на ходу он покачивался из стороны в сторону.
Брикс кивнул Диксон и, указав на коротышку, сказал:
– Это Берт Гордон, следователь по умышленным поджогам.
Гордон по очереди поздоровался с Вейл, Диксон и Робби.
– Узнаете?
Он продемонстрировал им пластиковый пакетик с тусклой, закопченной бутановой зажигалкой.
Вейл и Робби покачали головами.
– А что, должны? – спросил Робби.
– Со мной приехал инспектор из калифорнийского пожарного управления. Мы рассчитывали, что они помогут определить причину возгорания; так вот инспектор считает, что началось все с этой зажигалки. Плюс, конечно, бензин. Мы нашли канистру за зданием гостиницы. К утру, когда придут результаты из лаборатории, мы сможем сказать точнее.
– Поджог, – только и сказала Вейл.
«Господи, во что же это я впуталась?»
– Похоже на то. Когда огонь распространяется так быстро и в таких масштабах, закрадываются подозрения. – Гордон вручил пакетики с уликами ассистенту. – Возгорание произошло в отдельно стоящем здании и поэтому больше ни для кого не представляло опасности. Все остальные постояльцы покинули номера без всяких проблем. Напрашивается вопрос: как вам кажется, кто хотел бы вас убить?
– Мы приехали сюда всего пару дней назад, – сказал Робби. – Нас еще почти никто не знает, не говоря уж о том, чтобы хотеть убить.
Вейл слезла с бампера.
– Я бы не сказала.
Робби умоляюще посмотрел на нее.
– Лучше бы мне этого не знать.
Спрятав телефон в карман, Диксон сказала Вейл:
– Все готово, можем начинать обыск. Ты была права. – И, переведя взгляд на Робби, добавила: – А что касается… разногласий, то они у Карен возникали исключительно с сотрудниками органов безопасности. Никто из них такого не сделал.
Вейл неуверенно кивнула.
– Я успела кое-кому перейти дорогу, но Роксана права.
– Вы имеете в виду людей, которые присутствуют сейчас здесь?
Вейл кивнула.
– Да. Наша опергруппа. Прежде всего, Брикс. Кроме того, я наговорила обидных слов мэру, президенту наблюдательного совета и представителю конгрессмена Черча.
– Опять-таки, – сказала Диксон, – это не те люди, которые станут обливать бензином.
Задумчиво цокнув языком, Гордон кивнул.
– Ладно, тогда слушайте. Я побеседую с этими людьми. Проверим их алиби, снимем показания…
– Мэра Приско, Зимбровски и Тима Нанси здесь нет, – сказала Диксон.
– Значит, я пошлю кого-нибудь за ними. Это, черт побери, не шутка. Я к своей работе отношусь серьезно. А потому вынужден задать вопрос: где вы были сегодня вечером?
Ошарашенная Диксон ответила:
– Довезла Карен до гостиницы и поехала домой.
– И кто-нибудь может это подтвердить?
– Мой пес. Пудель. Очень умный. – Гордон прищурился, и она добавила: – Но я бы посоветовала вам записать его показания на пленку: у него, знаете ли, скверный почерк. Пишет, как курица… то есть я хотела сказать, как собака лапой.
Гордон не сводил с нее глаз.
– Я сейчас дам вам блокнот и ручку. Изложите все в письменной форме, пожалуйста. Вот только эти бредни насчет собаки я бы советовал опустить. – И он направился к зданию – уже погашенному, но еще дымящемуся.
Дождавшись, пока он отойдет на достаточное расстояние, Диксон воскликнула:
– Что за чушь?! Он что, думает, это я тебя подожгла? Этот инспектор меня просто бесит.
Робби потер лоб.
– Вы ни в чем не виноваты. Карен умеет настроить человека на агрессивный лад.
– Не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет, – заявила Вейл. Ее вдруг проняла дрожь и пришлось закутаться в выданное парамедиком одеяло. – У меня там остался второй пистолет…
– Да, и он, наверное, хорошенько поджарился. Ты уж извини.
– Да ладно. Главное, что не я хорошенько поджарилась. Можешь дать свой телефон? Мой теперь похож скорее на дорогое пресс-папье. Если его, конечно, найдут.
Робби передал ей трубку. Она позвонила Томасу Гиффорду и, услышав приветствие автоответчика, вкратце рассказала, что случилось. Она знала, что он услышит это только утром. Вот и хорошо: помочь он все равно ничем не сможет, но если она не доложит о предположительном покушении на свою жизнь, он будет рассержен. Вернув телефон Робби, она еще сильнее закуталась в одеяло.
– Итак, ни одежды, ни ночлега…
– Можете остаться у меня, – тут же отозвалась Диксон и, оглядев Вейл, добавила: – Ты немного выше меня, но я что-нибудь подыщу, пока магазины не откроются.
– Кажется, я уже знаю, чем заняться завтра, – сказал Робби.
– Дай-ка мне еще раз телефон.
– А кому ты звонишь? – спросил он, когда она уже начала нажимать кнопки.
– Джонатану.
Робби покосился на часы: наверняка вычислял, который сейчас час в Вирджинии.
– Я просто хочу услышать его голос. Он же подросток. Как проснется, так и уснет.
Но трубку никто не снял. С улыбкой выслушав запись на автоответчике, Вейл сказала Джонатану, что любит его и перезвонит, как только освободится.
Диксон зевнула.
– Подождите, пока я дам показания, а потом поедем, хорошо?
Когда она отошла, Вейл прижалась к груди Робби. Вокруг сновали пожарные: сворачивали шланги, складывали баллоны со сжатым воздухом, прятали инструменты.
Вопрос Гордона эхом звенел у нее в голове: «Кто хотел бы вас убить?» На этот вопрос она не могла дать рационального ответа.
Пока что.
…двадцать перваяКто-то толкал Вейл в плечо. Что? Кто?
Это оказался Робби, лежавший рядом с ней. Они были в комнате для гостей в квартире Роксаны Диксон. Матрас был очень узким, а Робби широкоплечим, так что они всю ночь невольно прижимались друг к другу. Вернее, не всю ночь, а после того, как Вейл перестала кашлять и наконец-то после полуночи уснула.
Робби протягивал ей мобильный.
– Босс вызывает.
– Я не слышала звонка.
Вейл приподнялась и тут же зашлась в новом приступе кашля. Спрыгнув с кровати, она опрометью бросилась в ванную, где выплюнула комок пропитанной сажей мокроты. Напившись из-под крана, она облокотилась на раковину, чтобы перевести дыхание, а когда оглянулась, то увидела в дверях Робби.
– Ты как? – спросил он.
– Великолепно. – Она взяла телефон и, еще раз откашлявшись, сказала: – Я вас слушаю.
– Голос у тебя, если честно, как у моего восьмидесятилетнего отца, – произнес Томас Гиффорд. – Пятьдесят лет курил по две пачки в день.
– Спасибо, сэр. Приятно слышать.
– Я получил твое сообщение. Спасибо, что держишь меня в курсе. Только лучше бы ты позвонила на домашний…
– Вы бы ничем не смогли мне помочь. А из-за разницы во времени я бы только понапрасну вас разбудила.
– Тоже верно. Тогда слушай. Арт сейчас в Лос-Анджелесе, дает показания по делу убийцы из Блу-Лэйк. Он должен был вернуться в Квонтико сегодня вечером, но я попросил его поменять билет и по пути домой он заглянет в Напу. Буквально на минуточку.
Арт Руни был специалистом высокого класса, Вейл очень его уважала. Гиффорд поручал ему большинство дел с серийными поджогами. Пожалуй, он и впрямь тут не помешает.
– Но это же не серийный поджигатель, – возразила Вейл.
– Ты в этом уверена?
По правде говоря, она не знала.
– Я не спрашивала. Обязательно наведу справки.
– Тебе нужна медицинская помощь? Как ты вообще себя чувствуешь?
– Мне оказали первую помощь. Я, наверное, еще схожу к местному врачу.
– Правильно. Дальше: я договорился, чтобы тебе дали новый телефон. Наш агент из Санта-Розы встретит Арта в аэропорту и передаст телефон ему, а он уже тебе. Жетон придет службой доставки. И тут возникает вопрос… – Выждав несколько секунд, он спросил: – Как ты считаешь, сжечь пытались именно тебя?
– Пока что трудно сказать. Подозреваемых нет.
– Ладно, если что – сообщи. И еще… Я, кажется, слишком часто это повторяю, но будь осторожна, ладно?
Как же так? И никаких, получается, шуток о «пожаромагните» рядом с «маньякомагнитом»?
– Хорошо. Постараюсь.
Потратив немало сил на то, чтобы выглядеть презентабельно в одежде Диксон (хозяйка уверяла, что подыщет нужный размер, но ошиблась), Вейл окинула свое отражение придирчивым взглядом и недовольно нахмурила брови. Любой женщине тяжело чувствовать себя привлекательной, когда носишь деловые костюмы каждый день. А уж когда надеваешь деловой костюм с чужого плеча – особенно с плеча человека, сложенного, как Роксана Диксон, – впору отчаяться по-настоящему.
Но ей следовало помнить: она выжила в пожаре. И это главное.
Робби, подкравшись сзади, чмокнул ее в шею и сказал, что она выглядит потрясающе. Сам он был в том же, что и вчера.
«И почему женщинам так нравится слушать эту чушь? Да потому, что настроение сразу улучшается». Она понимала, что выглядит далеко не потрясающе, но от его слов на душе стало легче. Как же все-таки странно устроена человеческая психика!
Диксон ожидала их в кухне. Позавтракав хлопьями с молоком, они разъехались в разные стороны. Робби отправился по магазинам – восстанавливать гардероб для них обоих. Вейл подробно проинструктировала его, где именно покупать одежду, каких размеров и фасонов. Перспектива шопинга вслепую, похоже, несколько удручала Робби, но Карен посоветовала ему найти продавщицу примерно ее возраста и обратиться к ней за советом. В сложившихся обстоятельствах ничего другого не оставалось. К тому же речь шла всего о нескольких вещах. А вдруг повезет и он сумеет подобрать пару блузок и брюк, которые на нее налезут? Ей обычно подходила практически любая одежда. Кроме той, что носила Барби Терминатор.
Вейл и Диксон поехали в управление, но Вейл хотела первым делом наведаться на пепелище и покопаться там уже при свете дня. Совещание было назначено на десять, так что время еще было.
Уже на подъезде к гостинице Вейл как бы между прочим обронила:
– А ты, похоже, знакома с этим Эдди Агбаяни.
Диксон улыбнулась в ответ.
– Ага, можно и так сказать. Мы год встречались. Потом начались проблемы. – Она свернула влево на гостиничную стоянку. – Все вроде шло нормально, но какое-то напряжение постоянно ощущалось. Но мы по-прежнему любим друг друга. Сложно это все… Наши отношения не выдерживают… скажем так, борьбы за лидерство.
«Борьбы за лидерство». Интересно, кто же в этой борьбе агрессор? По ее наблюдениям, проблема, скорее всего, коренилась в неуверенности Агбаяни. Тестостерон, мужское самолюбие – вечные враги счастливых союзов. Открыв дверцу автомобиля, Вейл вдруг подумала, что могла и ошибиться в своих оценках. На что она вообще опиралась? Ей, эксперту по психологическим портретам, было трудно удержаться от составления их в нерабочее время. Сложно все-таки наслаждаться непринужденной беседой, когда невольно анализируешь язык тела собеседника, перемены в его интонациях и выражении лица.
– А почему вы все же расстались? – спросила Вейл.
– Не мырасстались, а яего бросила. Я женщина не из простых, что бы это ни значило. Я упряма и сама это знаю. Вот мы с Эдди порой и цапались: ему ведь тоже хотелось проявлять инициативу. Какое-то время мы держали равновесие, но оно нарушилось, когда спортзалу я стала уделять больше внимания, чем ему. Так вышло, что… В общем, на работе было много стрессов, а спорт помогал мне собраться с мыслями, взглянуть на вещи объективно. Так что я сама отчасти была виновата. Но потом я поняла, что, чем ругаться каждый день, лучше сделать перерыв. – Они вышли из «форда» и пошли по дорожке. – Поначалу приходилось несладко. Я очень по нему скучала. Но время идет, расстояние между людьми увеличивается, и не успеешь опомниться, как… – Она покачала головой. – Прошло уж почти четыре месяца.
«Примерно в это же время ты перешла из полиции Валлехо в окружную прокуратуру. Совпадение?» От запаха горелой древесины и бензина, пронизывавшего воздух, как дешевые духи, у Вейл подрагивали ноздри.
– Интересно, сколько продержится эта вонь.
Диксон брезгливо поморщилась.
– Наверное, до тех пор, пока не вызовут бригаду демонтажников, которые снесут это все к чертям собачьим.
Благодаря оперативной работе пожарников примерно четверть здания уцелела. Остальные же три четверти представляли собой угольно-черную оболочку с обрывками цветастых обоев на фрагментах стен, принявших странные формы: чего не коснулся огонь, то залила вода.
Вейл прошлась там, осторожно ступая по слою пепла, как по дорогому ковру. Диксон носила обувь на полразмера меньше, поэтому ходить было неудобно, но все-таки возможно. Тем не менее Вейл чувствовала каждый шаг.
Она остановилась рядом с Диксон, которая внимательно изучала открывавшийся вид. Слева располагалось здание, некогда служившее гаражом, а теперь превращенное в более прибыльный номер «Каберне и трюфели» (об этом гласила нарисованная от руки вывеска над дверью). Еще одно здание побольше, в два этажа, тянулось перпендикулярно ему, углубляясь в посадку. В нем было еще четыре номера.
На земле валялась обугленная табличка «Страстное свидание», еще совсем недавно висевшая у них над дверью. Забавно, что краска на нарисованных языках пламени практически вся выгорела, – вместе с надеждами на приятный отдых.
Вейл подумала, как хорошо, что они заселились в единственный отдельный номер в отдельном же домике на отшибе. Если поджигатель действительно хотел ее убить, а они с Робби жили бы в «Каберне и трюфелях», погибнуть могли другие постояльцы.
Вейл решила даже не думать об этом. У нее снова начался кашель: в воздухе плавало еще слишком много едкого осадочного дыма. Она пошла обратно к машине, сотрясаясь в приступе, Диксон за ней.
Они проехали не больше мили, как пришлось остановиться у огромного виноградника. Вейл выбралась из машины и долго, надрывно кашляла, согнувшись пополам и держась за забор. Наконец приступ прошел. Она выпрямилась, осторожно вдохнула полной грудью и выдохнула через рот.
Когда она вернулась в машину, лоб ее был усеян капельками пота.
– М-да, веселуха.
Диксон тревожно покосилась на нее.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Лучше не бывает. – Вейл указала на дорогу: – Поехали.
Они вошли в конференц-зал. Из вчерашних гостей в комнате присутствовал лишь Тимоти Нанс. Он сидел боком, будто готовясь в любой момент сорваться с места. Вид у него был взволнованный, галстук завязан криво. Похоже, он провел плохую ночь. Вейл прекрасно его понимала.
Войдя в комнату, Брикс сразу направился к доске. Швырнув на стол папку, которая день ото дня становилась все толще, он скрестил руки на груди. Выглядел он неважно: наспех причесанные волосы, складки на всегда безупречной форме, темные мешки под глазами.
Он свистнул, привлекая к себе внимание.
– Что вам сказать? События прошлой ночи меня, признаюсь, взбесили. Кто-то начал за нами охоту, и я намерен найти этого человека во что бы то ни стало. Ни для кого не секрет, что у нас с агентом Вейл случались разногласия и меня не всегда устраивали ее… методы и поведение в целом. Но она – член нашей команды, а любить друг друга мы не обязаны. Главное – успешно сотрудничать. И когда кто-то наезжает на нее, он наезжает на всех нас. И этого ублюдка я решительно настроен поймать. Равно как и серийного убийцу, будь он неладен. И чем скорее мы их обоих поймаем, тем лучше. Я же не требую от вас невозможного, верно?
Он обвел присутствующих взглядом, останавливаясь на каждом в отдельности. Люго, Диксон, Фуллере, Вейл… На нее он посмотрел с особым значением, и она ответила ему слабой улыбкой. Последним он заглянул в глаза Тиму Нансу, после чего перевел взгляд на конверт и посылку, которые держал в руках.
– Карен, это тебе. Мне передала секретарша.
Он вручил все это Нансу, а тот передал их дальше, в сторону Карен.
– Я побеседовал с непосредственным начальником Вейл. К нам едет агент из Бюро по контролю за алкоголем, табачными изделиями и огнестрельным оружием, БКАТО. Карен, может быть, расскажешь, в чем, собственно, дело?
Вейл положила конверт перед собой и, мельком взглянув на накладную, приклеенную к посылке, объяснила:
– У ОПА есть два агента из БКАТО в специальном подразделении, которое было создано двадцать лет назад и получило название ПРПВ – подразделение по расследованию поджогов и взрывов. Эти люди – судебные психологи, в основном они работают на БКАТО, но дают консультации по любым серийным убийствам, потому что… просто потому, что они хорошие специалисты. – Разорвав упаковку посылки, она достала свой новый значок. – Человек, который приедет сюда сегодня, – это старший специальный агент Арт Руни. Я уверена, что он окажет нам неоценимую помощь.
– А он уже приехал, – ответил Брикс. – Они с детективом Гордоном выехали на место происшествия. – Он снял со стены трубку и набрал внутренний номер. – Да, это Брикс. Пришли-ка к нам Мэтта. – Вернув трубку на место, он сказал: – А пока Гордон с Руни не вернулись, прослушайте новую информацию. Во-первых, опознали труп, который мы выкопали из засыпанной винной пещеры.
В комнату вошел долговязый лысеющий мужчина в белом халате. Брикс представил его как Мэтью Аарона.
– Что вам сказать… – начал Аарон. – Дело было не из легких, поскольку тело успело основательно разложиться. Не помогли ни зубные снимки, ни сверка со списками пропавших без вести – не хватало особых примет. А поскольку тело не подготовили к погребению как следует, плоть большей частью давно истлела. Но! – Он назидательно поднял палец. – Кожа на одной руке частично сохранилась – почему, еще предстоит выяснить. Но я не мог сообразить, как снять отпечатки пальцев, чтобы ввести их в нашу систему. А потом вспомнил одно дело, о котором когда-то читал. В сорок восьмом году разбился военный самолет, и один из погибших много лет оставался неопознанным. Перепробовали все на свете, включая анализ ДНК, но ничего не помогало. И тогда профессор судебной медицины из университета Джорджа Вашингтона додумался погрузить руку этого мужчины в химикат, с помощью которого идентифицировали жертв урагана «Катрина». В итоге ему удалось полностью обезводить кожу и получить отпечаток с указательного пальца.
– И?.. – подстегнул его Брикс.
Аарон, улыбнувшись, откинулся на спинку кресла.
– Я сделал то же самое. И – вуаля! – мы опознали тело.
Брикс приподнял брови в немом вопросе.
– Ах да… Погибшую звали Урсула Роббинс. – Аарон вытащил из внутреннего кармана блокнот, перелистнул пару страниц и сообщил: – Пропала без вести два с лишним года назад, считалась мертвой. Пятьдесят с небольшим лет, детей нет. Я постараюсь достать для вас фотографию. Пока что известно только то, что она была каким-то большим начальником на винодельне в долине Джорджа.
– Понятно, – сказал Брикс. – Рэй, займешься этим.
– Погодите, я бы хотел еще кое-что добавить, – сказал Аарон. – Насчет ногтя на ноге… Очень интересная ситуация. Я такого еще не видел. На то, чтобы зарытое в землю тело, должным образом не подготовленное к погребению, превратилось в голый скелет, обычно уходит несколько лет. Я подчеркиваю, в голый скелет, абсолютно без мягких тканей. Ногти – это протеиновое, а точнее – роговое образование, равно как и волосы, поэтому разлагаются дольше. В данном случае ногти оберегал слой лака. Не накрась она ногти, кожа с рук и ног на первой же стадии разложения могла бы соскользнуть, как чехол. Это называется «упавшие перчатки».
– Клевое название, – прокомментировал Фуллер.
Аарон непонимающе взглянул в его сторону и продолжил:
– Да, так вот… Если жертва красила ногти, значит, они все сохранились.
– Подождите, – перебила его Вейл. – Почему вы уверены, что лак нанесла сама жертва, а не убийца? Вполне возможно, что он кое-что смыслит в судебной медицине и потому понимал, что кожа с ногтями сползет с конечностей. Затем-то он и накрасил ей ногти – чтобы они оставались в целости и сохранности. Ну, кроме того ногтя, который он сорвал.
