Текст книги "Винодел"
Автор книги: Алан Джекобсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Диксон позвонила Бриксу и попросила сообщить всем постам, чтобы высматривали машину Робби. Номера они не знали, так что Вейл сказала название фирмы, выдавшей машину напрокат, и дату приезда. Брикс пообещал все уладить. Выслушав их подробный рассказ, он также разослал по всем участкам округа сообщение о пропаже детектива Робби Эрнандеса. Времени прошло еще недостаточно, но Брикс сказал, что может пойти на уступки ради коллеги, – тем более ради коллеги, которая ему симпатична.
Прежде чем уйти из гостиницы, Вейл и Диксон обошли все соседние номера, хотя понимали, что многие жильцы еще ужинают где-нибудь в городе. К вечеру жизнь в Напе прекращалась везде, кроме ресторанов, поэтому люди зачастую подолгу оставались там.
Из восьми комнат они застали постояльцев только в четырех, но никого не было дома в то время, когда Робби, по предположению Вейл, вышел из номера. Ничего подозрительного никто не видел и не слышал. Короче говоря, толку от них не было.
Оставив визитки Диксон под дверями пустых номеров вместе с пояснительными записками, они вернулись к машине и отправились в больницу.
В здание больницы они вошли со служебного входа. Проходя мимо поста дежурной сестры, которая что-то быстро говорила в красную трубку, Вейл слышала писк кардиомониторов, деловые переговоры врачей и сестер, щелчки портативного рентген-аппарата. Вся эта какофония навевала воспоминания о том, как Джонатан лежал в больнице в Фэрфаксе. Воспоминания были не из приятных.
Наперерез им выехала каталка, и пришлось подождать, пока медики определят нового пациента в отделение.
Найти Джона Мэйфилда оказалось несложно: хотя его и скрывали серо-голубые занавески, присутствие трех помощников шерифа в черном не позволило бы им ошибиться. Показав свои удостоверения, Вейл и Диксон зашли за занавески. Внутри их встретили еще двое копов, врач и медсестра. Сбоку стоял портативный рентген-аппарат. Коренастый врач – очевидно, рентгенолог – рассматривал снимок на свет.
– На световой панели видно будет лучше, но, в общем-то, все понятно и так. – Он указал на что-то пальцем. – Видишь? Вот здесь и здесь.
– Ясно. Пиши, – сказал врач.
Рентгенолог опустил снимок.
– Хорошо. – Он посмотрел на пациента. – Кто-то на славу позабавился с вашим локтем и коленной чашечкой, мистер Мэйфилд.
– Это я на славу позабавилась, – вмешалась Диксон и с вызовом взглянула на присутствующих.
Все посмотрели на нее, но никто не решился произнести ни слова.
Рентгенолог снова повернулся к пациенту.
– Мы стабилизируем ваше состояние, но вам необходима консультация ортопеда. Я подозреваю, что понадобится оперативное вмешательство, но это не сейчас: надо подождать, пока сойдет опухоль. Не исключено, что даже после операции вы будете ограничены в движениях.
– Вот и прекрасно, – заметила Вейл.
Все, как по команде, обернулись к ней.
– Мне обязательно это выслушивать? – спросил Мэйфилд.
– Извините, – сказал рентгенолог, – вы не могли бы подо…
– Нет, – перебила его Вейл, – это вы нас извините, но ваш пациент – маньяк, который с особой жестокостью убил несколько невинных людей. Вас еще волнует ограниченность его движений?
Врач отпрянул от Мэйфилда, как от прокаженного, и покосился на своего коллегу.
– Как я уже сказал, мне надо будет повнимательнее изучить… снимки, – произнес тот и поспешно ушел.
– Позвать доктора Феличиано? – спросила медсестра.
Врач отступил. Взгляд его упал на наручники, которыми пациент был пристегнут к каталке.
– Да, доктора Феличиано… Давайте накладывать гипс и, так сказать, поднимать мистера Мэйфилда на ноги.
Чтобы наложить гипс, доктору Феличиано потребовалось два часа. Процедура прошла без осложнений – и, по просьбе больного, без анестезии. После этого Мэйфилда выписали и подготовили к транспортировке в тюрьму.
Пока доктор Феличиано складывал поломанные кости Мэйфилда, Диксон позвонила горничная из гостиницы. Ничего особенного о том номере она вспомнить не смогла, но призналась, что убирает в четырех гостиницах за день, поэтому впечатления перемешиваются. В одном номере, насколько она помнила, был страшный беспорядок, но это вроде было в Хартленде. Диксон попыталась добиться от нее более определенного ответа, но горничная ничего гарантировать не могла.
Потом перезвонили еще трое постояльцев гостиницы, но никто не помнил ничего примечательного.
Вейл узнала в регистратуре, не поступали ли к ним пациенты, подходящие под описание внешности Робби. Нет, никого не было. Они обзвонили ближайшие больницы, но без особого успеха.
По дороге в окружную тюрьму Вейл проигрывала в голове последние разговоры с Робби. Разговоры были самые обычные: она переживала из-за Давильщика, он как мог развлекался, ездил куда-то… Она даже не помнила, куда именно. Помимо замка, она не смогла вспомнить ни одного внятного ответа.
Диксон, должно быть, передалась ее тревога.
– Ну же, Карен… – мягко сказала она, похлопывая ее по плечу.
Вейл оторвала невидящий взгляд от лобового стекла.
– Я уверена, что с ним все в порядке, – успокаивала ее Диксон. – Может, возникли непредвиденные обстоятельства. Ты же говорила, у него тут есть знакомые. Он, наверное, поехал к ним.
Вейл достала телефон и набрала Бледсоу.
– Карен, – устало вздохнул он в трубку, – если ты собираешься и дальше оставаться в Калифорнии, то пора бы привыкнуть к разнице во времени. Сейчас почти… два часа ночи.
– Извини.
– Что стряслось?
Голос Бледсоу стал тверже, туман в голове рассеялся. Он достаточно хорошо знал ее.
– Я… – Она тяжело вздохнула, не в силах подобрать слова. – Я нигде не могу найти Робби.
– В каком смысле?
– Он пропал.
– Карен, Эрнандес – взрослый парень. Не мог он никуда пропасть.
– Я целый день ему звонила, а потом нашла его телефон в номере. Журнал звонков вычищен. Следов борьбы, похоже, нет, но мы не уверены. Машины на стоянке тоже нет. Я так понимаю, тебе он не звонил.
– Нет, после той истории с Джонатаном не звонил. А как обстоят дела с этим маньяком?
– Поймали. Сегодня вечером.
– Поздравляю, Карен. Можешь хлопнуть себя по заднице за меня.
– Пусть лучше Робби хлопнет… когда я его найду.
– Проверь вылеты, аренду автомобилей…
– Вылеты! Я как-то не подумала.
– Слушай, давай я этим займусь. Я все проверю. После той заварухи с Окулистом у меня в офисе остались все его данные. Я сейчас же туда поеду и позвоню тебе, если что-то выяснится.
Ей так хотелось, чтобы Бледсоу был рядом. Ей нужен был старый друг. От этой беседы на душе стало чуть легче.
– Позвони, даже если не выяснится.
Она отключилась и откинула голову на валик кресла. Они как раз подъехали к тюрьме.
– Пойдешь со мной или подождешь здесь?
Вейл потерла ладонями лицо.
– Я должна присутствовать на допросе. – Она устала как физически, так и эмоционально, а последние силы сосредоточила на Робби, а не на Джоне Мэйфилде. – С нарциссами надо обращаться иначе, чем с обычными преступниками.
– Если Оуэнс тебя, конечно, пустит. Ты вообще готова к этому разговору?
Вейл распахнула дверь и вышла из машины. Это был ответ.
Спрятав пистолеты в шкафчики, они встретились с Бриксом, Люго, Гордоном и Манном в застекленном вестибюле. Тимоти Нанс тоже стоял там, и с весьма недовольным видом. У Вейл промелькнула мысль, почему он до сих пор тут, но она решила не тратить силы на мразь вроде Нанса.
Люго выглядел очень усталым: кожа на лице как будто натянулась и плотнее прилегала к черепу, взгляд упирался в пол.
Обычно полицейские, производившие арест, складывали с себя полномочия и возвращались к патрулированию, как только заключенный переходил в руки работников тюрьмы. Но в данном случае члены опергруппы не собирались передавать Джона Мэйфилда посторонним. Это было дело чести.
Остин Манн подошел к Вейл и Диксон и кивнул в сторону Мэйфилда, переодетого в синюю тюремную форму. Цифровой аппарат снимал отпечатки его пальцев.
– Его уже обыскали и провели медосмотр.
Вейл раздраженно скрестила руки на груди.
– Он только что выписался из больницы. Зачем еще один медосмотр?
– Так положено, – сказал Брикс, подходя к ним. – Для подстраховки. Но из-за травм его поместят в отдельную камеру: он же не сможет, в случае чего, отбиться.
– Какая досада! – язвительно протянула Вейл.
– Правда? – улыбнулся Манн и покосился на Мэйфилда, явно услышавшего ее комментарий. Отвернувшись, он тихо сказал: – Допрос будет проходить в Синей комнате.
– Да, кстати… Можно тебя на минутку?
Брикс отвел Вейл в сторону, где их не могли услышать. Мэйфилда тем временем препроводили по коридору из приемного отделения в главное здание тюрьмы.
– Когда я его увидел, то сразу подумал, что его лицо мне знакомо, но никак не мог сообразить откуда. А потом все-таки вспомнил: этот парень работает дезинфектором. Когда у нас зимой, после дождей, появлялись муравьи, он приходил опрыскивать помещение. Я даже, кажется, перебрасывался с ним парой слов.
– У меня есть история покруче: еще вчера мы с Роксаной тягали с ним гантели. – Вейл не стала упоминать, что Диксон собиралась с ним на свидание. – Я видела его, Брикс. Я заглянула этому чудовищу в глаза – и не узнала его. А я ведь должна уметь распознавать зло. Если бы…
Он жестом вслед ей замолчать.
– Не надо. У всех свои недостатки, Карен. Мы простые копы. Мы делаем, что можем. Так ведь?
– Пожалуй, – вздохнула она.
– Слушай, – шепнул Брикс ей на ухо, – шериф хочет, чтобы допрос проводила ты.
– Шериф?!
После всех столкновений с Фуллером она думала, что занимает последнее место в его списке претендентов на трофейный допрос. К тому же обычно допрашивали подозреваемых полицейские, которые их задержали, а в данном случае это была Диксон.
– Да, шериф. Он говорит, что лучше тебя никакой мужик не справится. Ты уж не обижайся на эту формулировку.
Вейл слабо улыбнулась.
– Да пустое.
– И еще. Ты уверена, что сможешь остаться с ним наедине?
Закусив нижнюю губу, Вейл покосилась на коллег, которые выжидающе смотрели на нее.
– Запросто. Ну, вперед!
…шестьдесят третьяВсе члены группы засели в комнате наблюдения напротив. Помимо пластмассового, «под дерево», шкафа с телевизором и видеомагнитофоном и нескольких стульев, мебели там не было.
– Возьми это, – сказал Брикс, протягивай ей папку. – Кстати, этот гад настаивает, чтобы к нему обращались Джон Уэйн Мэйфилд. Мы проверили по архивам – похоже, второе имя он придумал себе сам.
– Очень характерная деталь, – фыркнула Вейл.
– Удачи тебе, Карен.
Остальные кивнули в знак поддержки.
Вейл закрыла за собой дверь и перешла в Синюю комнату, где Джон Мэйфилд уже ждал ее за круглым столом. Она положила папку и посмотрела на задержанного.
Гипс на левой руке тянулся от большого пальца до локтя, даже чуть выше. Такого же примерно размера кокон охватывал левую ногу. Следовательно, к цепочке на поясе была пристегнута лишь правая рука, а второй наручник прицепили к металлическому подлокотнику. Левая рука и обе ноги у него были свободны.
Зная не понаслышке, на что способен этот человек, Вейл невольно задумалась, насколько эти меры надежны.
Но она не имела права зацикливаться на своих страхах: ей поручили ответственное задание, она согласилась и теперь не могла пойти на попятную на глазах у всей группы. Более того, настроение у нее было такое, что она могла голыми руками прикончить этого негодяя, если бы тот вдруг высвободился и напал на нее.
Она раскрыла папку.
– Ты уверяешь, что твое полное имя – Джон Уэйн Мэйфилд. Это такая шутка?
– Единственное посмешище в этой комнате – это ты, – ответил Мэйфилд.
Вейл поджала губы и медленно кивнула.
– Хорошо, Джон. Я поняла.
Она с демонстративной ленцой огляделась по сторонам, и сразу стало ясно, почему комнату назвали Синей: ее стены и дверь были обиты тонким ковролином лазоревого цвета, призванным поглощать звуки.
Вейл сидела слева, Мэйфилд – напротив. За спиной у нее крепилась небольшая камера, замаскированная под пожарную сигнализацию. Камера в режиме реального времени передавала видеопоток в комнату наблюдения.
– Надеюсь, тебе тут нравится. Если уж сидеть, так лучше дома, в Напе, так ведь? С другой стороны, никто не знает, куда тебя отправят после суда. Может, там будет не так уютно.
– Я просто воспользовался случаем, вот и все. Я вынудил их расквитаться за то, как они поступили со мной, солнышко. Я восстановил справедливость.
– Правда? То есть ты поступил правильно, что убил этих людей?
Мэйфилд поерзал на стуле и гордо выпрямился.
– А то!
– А что ты испытывал, когда совершал убийства?
Добиваться от Мэйфилда признания было необязательно: одного только нападения на федерального агента, покушения на жизнь и убийства сотрудника органов Эдди Агбаяни хватило бы, чтобы упечь его на долгие годы. Но Вейл никогда не упускала шанс покопаться в голове убийцы.
– Что я испытывал? – переспросил Мэйфилд и пожал плечами. – Смотря кого убивал.
– Например, Викторию Камерон.
Мэйфилд задумчиво пожевал губами.
– От этой особого кайфа не было.
«От этой…» Типичный признак нарциссизма – объективизация людей, уподобление их неодушевленным предметам. Многие крупнейшие лидеры – политические, корпоративные, военные – относились к людям примерно так же, но, по крайней мере, никого не убивали.
– А как насчет Урсулы Роббинс, Исаака Дженкинса, Мариа…
– Особые случаи. А особые случаи заслуживают особого внимания. Такие уж это люди. Были.
– Я не понимаю.
Мэйфилд расплылся в довольной ухмылке.
– Конечно, не понимаешь.
– Скотт Фуллер – это тоже особый случай?
– Знаешь, а вы ведь «спасибо» мне должны сказать. Я помог этим людям. – Он почесал подбородок. – И это ваша благодарность?
Вейл знала, что нарциссам обычно кажется, будто они помогают своим жертвам, совершенствуют их, устраняют их недостатки и очищают от зла, содеянного ими в жизни. На самом же деле таким образом они хотят очистить собственные души.
– Извини, что мы не проявили благодарность должным образом. – Не дав Мэйфилду ответить, Вейл продолжила: – Мне кажется, ты убивал не для того, чтобы помочь им. Я думаю, причина в другом. Ты зол на женщин, потому что у тебя проблемы с противоположным полом. Это даже не злость, это ярость. И убийства помогают тебе контролировать то, что раньше контролю не поддавалось. Ты ощущаешь свою власть над ними, а потом унижаешь их, отрезая грудь.
Мэйфилд улыбнулся и, прежде чем ответить, смерил ее долгим взглядом.
– Ты думаешь, что видишь меня насквозь, спецагент Карен Вейл? Так вот, я тоже навел справки. Я все знаю о твоем сыне, имя которого так похоже на мое. Какое совпадение, а? Может, у меня с твоим сыном больше общего, чем ты думаешь. У нас обоих были матери, которых вечно не было дома. Тебе же надо строить карьеру, правда? И вот ты здесь. На другом конце этой гребаной страны, ловишь тут парней вроде меня, хотя лучше бы тебе сидеть дома и присматривать за своим мальчиком.
Вейл стиснула зубы. Он не должен был догадаться, что она чувствует на самом деле. А на самом деле ей хотелось одного: прыгнуть на этого ублюдка и задушить его. Вместо этого она натянуто улыбнулась.
– Здорово я тебя разыграл, да? Признайся, Вейл, здорово же! Ты поверила, что я в Вирджинии, в школе Джонатана. Небось позвонила своим дружкам и попросила беречь твоего ненаглядного сынка как зеницу ока. Попросила найти убийцу-призрака, которого там не было.
Вейл кивнула.
– Ты прав, именно так я и поступила. Потому что я отличаюсь от твоей матери, Джон. – Она заметила, как дернулось его лицо, и снова заглянула в папку. – Значит, ты работаешь дезинфектором. Умно. Так тебе открывался доступ куда угодно.
Он положил левую руку на стол. Вейл едва заметно вздрогнула, но постаралась не показать, как ее пугают его движения. Мэйфилд улыбнулся.
– Я убивал не только комаров.
– Это уж точно. Сколько человек ты убил?
– Посмотри в список, который я тебе прислал.
– Кстати, спасибо. Этот список сыграл гораздо более значительную роль, чем ты думаешь. Но я знаю, что этот список неполный. Потому что нарциссы вроде тебя врут. Они постоянно врут.
– Бедная агент Вейл, – нараспев произнес Мэйфилд. Его улыбка пропала без следа, на смену ей пришел оскал. – Думаешь, ты все знаешь, да? Черта с два! Ни хрена ты не знаешь. И многого не узнаешь никогда.
Обычно мерзость, источаемая серийными убийцами, не липла к Вейл. Но от Джона Мэйфилда, или Джорджа Панды, или как там его звали, у нее по спине бежали мурашки. Вот только он об этом не должен был узнать. Не должен был даже почувствовать.
Превозмогая отвращение, она подалась вперед, сократив допустимое расстояние. Он запросто мог боднуть ее головой, а она, смертельно усталая, не сможет даже отреагировать достаточно быстро. Мэйфилду терять нечего. Что такое одно нападение на агента ФБР для человека с подобным послужным списком?
Мэйфилд укоризненно покачал головой.
– Ты не поняла сути, Карен. Когда-нибудь, возможно, поймешь и убедишься: ни ты, ни твои приятели из ФБР в жизни не видели ничего подобного.
Вейл решила списать это заявление на то, что нарциссам необходимо быть лучше всех. Превосходить. Торжествовать.
«Ладно, я согласна, если это поможет развязать тебе язык».
– Само собой, ты на голову выше остальных убийц. Может, объяснишь все-таки, чего я недопонимаю? – Она равнодушно пожала плечами. – Я же круглая дура. Потешь свое самолюбие – расскажи, чего я не знаю.
Мэйфилд откинулся на спинку стула. Цепочки позволили ему принять весьма вольготную позу.
– Попроси как следует. Я хочу, чтобы ты меня умоляла.
– Не сомневаюсь. – Она всматривалась в его лицо, силясь понять, что за ним скрывается, но видела перед собой лишь человека, который прижимал ее к стене и пытался задушить. И опрометчиво сказала, не взвесив свои слова: – Но этого не произойдет. Я не стану тебя умолять. Потому что мне кажется, что ты врешь.
Мэйфилд пожал плечами.
– Может, и вру. А может, и нет. Неужели тебе не интересно узнать? Тебя же будет раздирать от любопытства, ты спать не сможешь – все будешь думать обо мне, вспоминать эту беседу. Будешь жалеть, что упустила свой шанс во всем разобраться. Эти мысли не дадут тебе покоя.
Вейл нечего было на это возразить.
«Именно так все и будет. Черт побери, этот гад как будто в мозги мне заглядывает!»
Пора было менять тактику – эта, как она уже поняла, оказалась неверной. Вейл была слишком предвзята – в конце концов, он ведь хотел ее убить! Надо было попытаться задеть его, разговорить, затронуть тайные струны этой мерзкой души.
«Джон Мэйфилд должен довериться мне, как никому прежде не доверял. Но возможно ли это, учитывая, что нас связывает?»
Она закрыла и отодвинула папку в сторону, но руку со стола не убрала.
– Знаешь, зря я тебе нагрубила. Беру свои слова назад. – И она прикоснулась к сломанной руке Мэйфилда – осторожно, медленно, чтобы не спугнуть его. Ей хотелось установить между ними связь. – Давай начнем с самого начала.
Он посмотрел на руку Вейл, заглянул ей в глаза. В его взгляде было смущение.
– Слушай, Джон, – вкрадчиво сказала она, – расскажи мне о своей матери.
Мэйфилд прищурился. Он слушал ее. Он притих, словно укрощенный лев.
– Твоя мать сидит рядом со мной. – Она кивнула на стул справа от себя. – Здесь никого нет, но она тут. Поговори с ней.
Мэйфилд чуть повернул голову, продолжая коситься на Вейл. Он впервые за все время потерял уверенность в себе.
– Ну же, смелее. Посмотри на нее. Я тебя не обижу, я не стану тебя ни в чем упрекать. А кроме меня, здесь никого нет. Только ты, я и твоя мать.
Мэйфилд долго не решался, но все же взглянул на пустой стул – и тут же отвел глаза.
– Не могу.
– Можешь, – ласково сказала она. – Скажи ей, что ты чувствуешь, что тебя заботит. Скажи то, что всегда хотел ей сказать.
На этот раз Мэйфилд развернулся всем телом. На глазах у него выступили слезы. Прошла одна минута. Другая. Наконец он тихо произнес:
– Ты во всем виновата. Как ты могла позволить ему так поступить со мной, мама? Как ты могла?
Вейл едва заметно подалась вперед.
– Джон, а в чем она виновата?
– Отец… Мой отец… – Он облизнул губы, замялся, но продолжил: – Мне было тринадцать лет. Он был недоволен мною. Я был худосочным, застенчивым мальчиком. Я сильно сутулился. Я его разочаровал. Он хотел, чтобы я играл за школьную футбольную команду, но я был слишком слабым. Соседские ребята плевали в меня, били меня, отбирали у меня вещи. Смеялись надо мной. – Мэйфилд замолк. По его щеке скатилась слеза. – Они называли меня дрищом.
– Все хорошо, – прошептала Вейл.
Мэйфилд всхлипнул, не сводя глаз с пустого стула.
– Отец хотел сделать из меня настоящего мужчину и купил мне проститутку. Я убежал, но он поймал меня и затащил в спальню. Он привязал меня.
Вейл знала, что он сейчас скажет.
– И она тебя изнасиловала?
– Он сказал, что я должен стать мужчиной. Он стоял за дверью и слушал. Я видел, что он там стоит. – Мэйфилд вытер нос о плечо и опустил глаза. – Я стал мужчиной. Я переспал с женщиной, со шлюхой. И мать не стала вмешиваться.
– Она тоже там была?
– Она-то? Нет, она все время была на работе. Отец нигде не мог долго продержаться, поэтому торчал дома – пил, курил травку, играл в карты. Мамы никогда не было рядом. Но она знала о том, что происходит, и не остановила его. – Тяжело, прерывисто вздохнув, он уперся правым локтем в стол и опустил голову.
– Мне кажется, она не знала. Джон, мне кажется, она бы этого не допустила. Ты ей никогда не рассказывал об этом?
Мэйфилд посмотрел ей в глаза.
– Я не мог.
Вейл понимающе кивнула. И она действительно понимала. Какой тринадцатилетний мальчишка сможет посмотреть в глаза матери и сказать, что его изнасиловала проститутка? Детали не имеют значения, дети просто не могут признаться в этом. Эволюция Джона Мэйфилда как серийного убийцы была ясна. Ей стало грустно, что эти события привели к смерти стольких невинных людей. Людей, не имевших никакого отношения к воспитанию Джона Мэйфилда.
Их хрупкое уединение разрушил телефонный звонок. Вейл и Мэйфилд подскочили на месте. Вейл убрала руку, чтобы взять трубку, и мысленно отругала себя за то, что забыла выключить звук.
Звонил Бледсоу. Черт побери! Отвечать или не надо? А если он узнал что-то о Робби? Мэйфилд доверил ей самое важное – причину всего случившегося, корень зла. Но ответов на не менее важные вопросы она пока не получила.
Зачем он, к примеру, убил того мужчину?
И кто были те люди из списка?
И что он имел в виду, когда называл людей из АВРА «особыми случаями»?
Телефон продолжал вибрировать. Отвечать или нет?
Возможно, она больше никогда не сможет установить такую тесную связь с Мэйфилдом. Но решение было принято за нее: Мэйфилд, убрав руку со стола, отпрянул.
Такая реакция застала Вейл врасплох. Ей показалось, что сейчас он ударит ее, и она инстинктивно вжалась в спинку стула. Телефон умолк.
«Черт! Потеряла связь с обоими».
– Все, хватит, – сказал Мэйфилд. – Ты такая же шлюха, как моя мать. Притворяешься, что тебе не наплевать на меня. Надо было убить тебя, когда была возможность. Убить, как и всех остальных. Теперь-то я уж точно настоящий мужчина, правда?
Вейл убрала телефон в чехол и встала. Мэйфилд тоже попытался встать, но наручники потянули его обратно.
– Запомни, Вейл: ты знаешь далеко не все. И я начинаю сомневаться, что тебе хватит ума разобраться во всем самой.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Рэй Люго. В правой руке он держал пистолет.
И целился в Мэйфилда.
– Рэй!
Вейл бросилась к нему, но Люго успел нажать на курок. Звук выстрела в тесной комнате показался оглушительным.
Вейл схватилась за пистолет, пытаясь отвести дуло к потолку, но Люго был сильнее.
– Брось его, Рэй! Брось. Пистолет. Мать твою!
Люго попробовал вывернуться, но Вейл не отпускала его, при этом стараясь не угодить под прицел.
– Отвали! – крикнул он и грубо толкнул ее плечом в грудь.
Вейл отлетела к стене и упала.
Мэйфилд… кровь… крик…
Люго выстрелил еще раз.
Поднявшись, Вейл увидела, как он, скорчившись, падает на спину, держась за шею, из которой хлещет кровь. Она мгновенно пропитала ковер и одежду Вейл. Оторвав от блузки полоску ткани, Вейл зажала рану у Люго на шее.
В дверь забарабанил чей-то кулак.
– Карен!
Это был Брикс. Он пытался войти, но Люго, упав, придавил дверь.
– Рэй ранен! – крикнула Вейл. – Огнестрельное ранение!
Она оттащила Люго в сторону, и Брикс смог протиснуться в комнату.
– Что произошло?
– Не знаю. Может, рикошет. – Вейл еще крепче зажала рану. – Надо везти его в больницу. Помоги…
Брикс поднял Люго на руки – что было довольно непросто, учитывая его комплекцию и тесноту Синей комнаты, – и понес по коридору. Вейл шла рядом, стараясь не отпускать руку от раны.
– Что, черт побери, случилось? – спросила Диксон, подбегая к ним. – Я наблюдала за вами по монитору, отвернулась – а тут выстрел.
– Надо отвезти его в больницу, – сказала Вейл. – Он ранен.
– Заводи машину, – распорядился Брикс. – Ох и тяжелый, зараза… И вызови «скорую» для Мэйфилда!
По коридору разносились крики полицейских.
– Заводи машину!
– Живее!
– Позвоните кто-нибудь в больницу и скажите, что мы уже едем! – крикнул Брикс. – Скажите, что у нас сотрудник полиции с огнестрельным ранением в шею…
