Текст книги "Невеста с миллионами"

Автор книги: Адольф Мютцельбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

– Не беспокойтесь, генерал, – ответил Ральф. – Но не забудьте о вознаграждении!

– Его получите у другого, – ответил генерал. – А теперь вперед! Мои люди двинутся следом за нами. Позаботьтесь, господа, чтобы не было произнесено ни одного громкого слова и чтобы войска на марше соблюдали дистанцию и не бряцали оружием.

Они неспешно поскакали в направлении Керетаро, который можно было заметить лишь по отдельным огонькам, светящимся окнам домов или горящим кострам выставленных постов. Примерно в четверти часа пути до города офицеры и войска, бесшумно следовавшие за ними, остановились. Со стороны Керетаро навстречу им скакали двое всадников. На окрик «Кто идет?» они назвали пароль «Сан-Луис-Потоси».

– Это они! – сказал генерал и поехал навстречу всадникам. – Ну, полковник, все в порядке? – спросил он одного из них, с повязкой на глазу, скрывавшего лицо под широкополой шляпой.

– Да. Дорога к монастырю Святого Франциска открыта. Я сам поведу вас в монастырь Святого Креста.

– Хорошо! – сказал генерал. – Кто это с вами?

– Полицейский агент Яблонский, можете ему полностью доверять.

– Ну что же, дон Яблонский, – обратился генерал к агенту, – показывайте этой тысяче воинов, которой командует этот сеньор, – он указал на одного из своих офицеров, – дорогу в монастырь Святого Франциска. А я последую за вами, полковник Лопес, и буду руководить захватом монастыря Святого Креста… Максимилиан еще там?

– Разумеется, и безмятежно спит, – ответил полковник.

– Прекрасно, – заметил генерал, – остальные войска уже блокировали город… холм Колоколов оцеплен… все идет как надо.

– А где я найду вас, господин генерал? – озабоченно спросил Ральф.

– Где договаривались, – нетерпеливо ответил тот. – А не застанете меня, найдите моего порученца. Он все уладит.

Ральф отметил про себя с обидой, что с ним не слишком церемонятся. Пока он вел переговоры между предавшим императора полковником Лопесом и генералом Эскобедо, представлявшим хуаристов, он был главным действующим лицом. Теперь же, когда дело почти сделано, его отодвигают на второй план. Впрочем, это ему безразлично. Около пяти-шести часов в гостевом корпусе монастыря Святого Креста ему вручат двадцать тысяч пиастров, а в шесть часов в пансионе Эрнандеса его будет ждать Марион.

Тем временем император Максимилиан не смыкал глаз в монастыре Святого Креста, в одной из келий, служившей ему спальней. Все распоряжения были отданы; в шесть часов утра войска должны выступать. От успешного осуществления плана зависело будущее империи – неудивительно, что Максимилиану не спалось.

Дверь в смежное помещение, где спали адъютант и несколько солдат, была открыта, и неяркий свет от горевшей там лампы падал в спальню императора, освещая его незамысловатое ложе. Да, все выглядело предельно просто. Императорский двор и думать забыл о подобающей роскоши. Уже несколько месяцев Керетаро был отрезан от Мехико и остальных преданных императору городов, и каким далеким, бесконечно далеким казался расположенный на Адриатическом побережье милый его сердцу Мирамар. Царский венец стал для императора поистине терновым!

– Кажется, то ли город, то ли монастырь уже проснулись, – заметил император, подойдя к адъютанту. – Вы ничего не слышите? Что это? Оружие в порядке? – спрашивал он.

– Разумеется, Ваше Величество!

– Как-то жутковато в этом тихом монастыре! – поежился Максимилиан. – Я испытываю непонятное беспокойство. Ну, ничего, с рассветом это ощущение пройдет.

В тот же момент с колокольни монастыря донесся громкий звон, на который отозвались колокола монастыря Святого Франциска, расположенного в пределах города.

– Кто там подает такие сигналы без нашего разрешения? – воскликнул император. – Что это значит?

– Ваше Величество, – почтительно ответил адъютант, – я полагаю, так нас извещают о приближении генерала Маркеса.

– О, если бы! – обрадовался император. – Маркес близко! И как раз сегодня! Тогда победа на нашей стороне! Да, да, это, вероятно, Маркес! У меня как сердце чувствовало!

Он горделиво расправил плечи, воспрянув духом. Тут же доложили о приходе принца Сальма. Несколько минут назад за окнами посветлело: вершину Сьерра-Горда озарили лучи восходящего солнца.

– Вы слышали, Сальм? – вскричал император. – Маркес совсем близко. Его войска подали сигнал!

Сальм был бледен. Несколько секунд он не мог произнести ни слова. Потом подошел вплотную к императору.

– Это не Маркес, Ваше Величество! – едва слышно сказал он. – Враг захватил город и уже здесь, в монастыре!

И когда император, не веря своим ушам, непонимающе взглянул на Сальма, тот продолжал:

– Увы, это так, Ваше Величество! Сигнал подали хуаристы в монастыре, а хуаристы в городе ответили колокольным звоном с колокольни монастыря Святого Франциска.

– Значит, мы в ловушке?

– Боюсь, что да, Ваше Величество… Я хотел выйти во внешний двор, но человек с ружьем наперевес преградил мне путь. Однако, может быть, попробовать добраться до наших войск, расположенных на холме?

– Боже мой! – воскликнул император. – И все это как раз сегодня, когда я был вполне уверен в успехе. Тут наверняка предательство! Господи, покарай подлого изменника!

– Аминь! – добавил Сальм. – А теперь, Ваше Величество, самое время рискнуть добраться до каких-нибудь наших частей.

– Скорее на холм! Туда, где наши основные силы! – вскричал император.

Слабый луч надежды пробежал по его лицу. В сопровождении принца Сальма и нескольких офицеров Максимилиан быстро устремился на холм Колоколов. Там генерал Мехиа безуспешно пытался навести порядок в войсках. Его попытки так ни к чему и не привели: хуаристы обрушили на холм град снарядов, а их кавалерия начала атаку на растерявшиеся императорские части.

Максимилиан стоял опершись на свою шпагу и невидящим взглядом смотрел на укрепления в горах, из которых поднимались облачка белого дыма, сопровождаемые негромкими хлопками.

– Я бы желал, чтобы очередная пуля предназначалась мне! – заметил он едва слышно.

Поблизости от него разорвался снаряд, осколок просвистел мимо и убил наповал одного из офицеров. Император оглянулся на погибшего, и на его лице появилась горькая усмешка. Возможно, он завидовал убитому?

– Довольно! Хватит! – внезапно вскричал Максимилиан. – Нужно послать парламентера! Сальм! Пошлите офицера к командиру неприятельских частей с предложением начать переговоры о прекращении огня!

Когда принц Сальм с белым флагом отправился в расположение врага, воцарилась глубокая тишина. Лишь время от времени из окопов хуаристов долетал звук выстрела. Никто из императорской свиты не проронил ни слова. И только сам Максимилиан один раз нарушил всеобщее молчание, сказав вполголоса:

– Пусть предатель вспомнит об этом в свой смертный час!

Спустя каких-нибудь полчаса император вместе со свитой был заточен хуаристами в монастыре капуцинов.

Ральф Петтоу еще довольно долго находился на площади перед монастырем Святого Креста и видел, как покидал его Максимилиан со своими приближенными. Он передал лошадь солдату и вошел в гостевой корпус монастыря.

– Где мне найти дона Сильвио? – спросил он.

Ему подробно объяснили, и в одном из просторных помещений нижнего этажа он действительно застал казначея хуаристов.

– А, вот вы где, дон Брендон! – приветливо сказал тот, и Ральф заметил, что к этой дружеской улыбке примешивается тонкая насмешка. – Что ж, все обошлось благополучно. Сколько вам причитается?

– Двадцать тысяч пиастров! – поспешно ответил Ральф.

– Неплохая сумма! – обронил дон Сильвио и открыл ящик, наполненный пачками банкнот.

Ральф слегка изменился в лице и подошел к дону Сильвио вплотную.

– Что это значит? – недоуменно спросил он. – Мне было обещано двадцать тысяч пиастров золотом!

– В самом деле? – ухмыльнулся дон Сильвио. – А мне дано совершенно недвусмысленное указание расплатиться с вами банкнотами вашей собственной страны.

– Моей собственной страны? Эти бумажки не имеют ничего общего с банкнотами Союза! – воскликнул Ральф.

– Разумеется! Но ведь вы были и гражданином Конфедерации Южных штатов! – ответил казначей. – Мы получили эти банкноты – не помню уже, при каких обстоятельствах, кажется в Матаморосе, – в оплату за двадцать тысяч пиастров нашими деньгами. Вот они!

– Это невозможно! – сказал Ральф, заставляя себя улыбнуться. – Вы шутите. Эти бумажные деньги не стоят и одного пиастра!

– Тем хуже для нас, ведь нам пришлось принять их тогда за полноценные банковские билеты, – ответил дон Сильвио, пожав плечами.

Ужасная судьба! В последний, решающий момент своей жизни предатель оказался наказанным тем, во имя чего пошел на преступление. Сделавшись изменником ради мятежников, он поставил на карту собственную жизнь, и теперь, словно в насмешку, с ним расплатились совершенно обесцененными деньгами этих мятежников!..

– Шутки в сторону! – грубо сказал он. – Дайте мне золото – золото, сколько его у вас есть, – мне пора идти!

– У меня его совсем немного, – ответил дон Сильвио. – Да и оно – частная собственность.

– Тысяча чертей, вы все тут отъявленные мошенники и плуты! – не помня себя от ярости, вскричал Ральф, и рука его невольно потянулась за кинжалом, но тот, увы, остался лежать на полу гасиенды.

– С такими взглядами вам лучше побыстрее покинуть Керетаро! – сказал дон Сильвио, выделяя каждое слово и пристально глядя на Ральфа. При этом он позвонил, вызывая охрану. – Итак, вы не желаете принять эти двадцать тысяч пиастров, дон Брендон? – добавил он.

С негодованием Ральф повернулся и направился к дверям.

– Проводите этого сеньора из монастыря и позаботьтесь, чтобы его не задерживали, – приказал дон Сильвио вошедшему сержанту. – Он – один из наших.

– Ваших? – скрипнул зубами Ральф. – Я скорее продал бы свою душу дьяволу, чем согласился считаться «вашим»!

Он поплелся за сержантом. Когда он попытался сесть на лошадь, у него не хватило на это сил. Ему казалось, земля уходит из-под ног. Он ухватился за лошадь. Что же дальше? В самом деле, что же дальше? Если Марион ждет его, может ли он взять ее с собой? Ведь за душой у него ни пиастра. Как же с ней быть? Ведь эта женщина не из тех, что способны переносить лишения. И все же – отказаться от нее? От единственного, что он, пожалуй, еще мог назвать своим?

Он размышлял, вернее сказать, пытался размышлять, потому что мысли больше не повиновались ему. Это бодрствование всю ночь напролет, это потрясение на гасиенде смертельно измотали его, довели до изнеможения.

В запасе у него оставался еще один план. В войсках хуаристов ему был известен один отряд, состоящий почти целиком из разного отребья. Он намеревался подбить этих головорезов напасть на гасиенду Эдмона, разграбить ее и перестрелять всех обитателей. Там его ждет богатая пожива, куда больше, нежели в кассе казначея. Да, если операция пройдет удачно, все будет хорошо! Он отомстит за себя и в то же время раздобудет вдоволь денег, которых ему так не хватает. Но удастся ли увлечь за собой этот отряд?

Попытаться все равно нужно! Ральф не собирался так просто отказываться от Марион. Пушечная пальба, засыпавшая снарядами холм Колоколов, взбудоражила его, вывела из равновесия. Он отыскал какую-то захудалую винную лавку и на последние гроши, остававшиеся в карманах, купил бутылку скверного вина и тут же с жадностью осушил ее. Затем вскочил на лошадь, которую до этого вел за поводья, и поскакал к пансиону Эрнандеса.

Так назывался уединенный пансион для девочек, находившийся к востоку от города по дороге к гасиенде Эдмона. Добраться до него оказалось непросто: улицы Керетаро кишели патрулями хуаристов.

«Не раздумала ли она?» – спрашивал себя Ральф, подъезжая к пансиону. Он напрягал зрение, но пока ничего не мог различить. Лишь оказавшись у самого дома, он заметил в тени густых акаций женскую фигурку верхом на муле. Он направился прямо к ней. Лицо незнакомки было закрыто вуалью, но это могла быть только Марион. Рядом с ней стоял человек в одежде погонщика.

– За животное не заплачено ни гроша! – выпалила Марион по-французски. – Отдайте деньги этому человеку. Вы получили то, что хотели?

– Сейчас мне некогда разменивать банкноты! – сказал Ральф погонщику. – Пойдемте лучше с нами. Мы торопимся. Нам нельзя терять ни минуты! Скорее, дорогая!

– Постойте… еще один вопрос! – бросила Марион. – Это правда, что императора предали?

– Конечно! – ответил Ральф. – Но какое нам до этого дело? Скорее! Надо спешить!

– А вы не причастны к этому злодеянию? – настаивала Марион.

Голос у нее был странно возбужденный, выражения ее лица Ральф не видел – его скрывала густая вуаль.

– Какое нам дело?.. – раздраженно повторил Ральф. – Пойдемте, или я уеду один!

– Это вы предали императора, Брендон! – воскликнула Марион. – Будь проклят тот, кто последует за вами, кто коснется вашей руки, кто даст вам глоток воды!

– Ты совсем спятила! – вскричал Ральф. – Быстрее!

В эту минуту до слуха Марион донеслись какие-то непонятные звуки, и она откинула с лица вуаль. Увиденное потрясло ее. Конвой хуаристов сопровождал группу пленных, окружив ее со всех сторон. Среди арестованных, по большей части бывших кавалеристов императорской армии, Марион заметила своего супруга.

– Луис! Мой дорогой Луис! Скорее сюда! Спаси меня! – воскликнула она, перекрывая своим звонким голосом проклятия, изрыгаемые Ральфом. – Помоги мне! Этот предатель, дон Брендон, сказал мне, что хуаристы собираются поджечь и разграбить город, и сманивал меня бежать с ним. Но теперь я знаю: это все неправда, он лжет, он предал императора!

Пленные кавалеристы разразились яростными криками.

– Отпустите меня! Я не убегу! Да и куда мне бежать? – вскричал Гуарато, обращаясь к охранникам. Не дожидаясь ответа, он прорвался через оцепление, поднял на бегу тяжелый камень и в несколько прыжков очутился рядом с Марион.

Ральф невольно попятился. Деваться ему было некуда: справа возвышался пансион Эрнандес, слева и за его спиной путь к бегству преграждали крутые склоны, а впереди – хуаристы, окружавшие пленников. Впрочем, он надеялся, что конвоиры не станут его задерживать, и направил лошадь в их сторону. Лицо его исказила гримаса отчаяния и бессильной ярости. Вот уже до чего дошло! Ему приходится покидать Мексику разоблаченным и обманутым, без гроша в кармане! Всякая надежда на отмщение рухнула.

Камень, брошенный в него доном Луисом, попал ему в шею. Удар оказался настолько сильным, что Ральф рухнул с лошади, словно сраженный пулей.

– Он – изменник! – крикнула снова Марион. – Спасибо, Луис, что подоспел вовремя! Он хотел предать и меня. Заберите у него тридцать иудиных сребреников!

Ее слова возымели мгновенное действие. И хуаристы, и пленные, которых они конвоировали, бросились к Ральфу, только что с трудом поднявшемуся после падения и лихорадочно искавшему оружие.

– Ты, негодяй, предал императора? – ревел Гуарато.

– Глупец! – еле слышно ответил Ральф. – Твоя верная жена не прочь была бежать со мной, но эта бестия догадалась, что у меня нет денег…

– Ты лжешь! – не желал слушать его дон Луис.

С полдюжины разъяренных хуаристов первыми напали на Ральфа. С него буквально содрали одежду и обшарили все складки.

– Где деньги, признавайся, иуда! – вопили они.

– Ваш казначей, отъявленный мерзавец, хотел подсунуть мне бумажки, которые ничего не стоят, – презрительно ответил Ральф. – Я швырнул их ему в лицо. Но я готов показать вам место, где вы найдете сотни тысяч…

– Он лжет! Он лжет! – слышалось со всех сторон. В грудь Ральфу опять угодил камень, и он скорчился от боли, опустившись наземь. Солдаты словно озверели. И хуаристы, и их пленники, позабыв о былой вражде, принялись бить его камнями и прикладами. Он казался диким животным, затравленным сворой задыхавшихся от ярости собак. Сперва Ральф стонал, потом взвыл, отбиваясь от нападавших, и вскоре захрипел. Наконец солдаты бросили предателя, точнее, кровавое месиво, оставшееся от него. Они снова направились в сторону города.

Марион спокойно взирала на ужасное зрелище, разыгравшееся на ее глазах. Единственным чувством, которое читалось на ее лице, было чувство удовлетворения.

Вслед за солдатами она покинула зловещее место. Стервятник, уже паривший над ним, описывал круги все ниже и ниже, временами призывая своих собратьев пронзительными криками…

Прошло всего несколько часов – и от Ральфа Петтоу осталась лишь груда костей, белевших под жарким солнцем Керетаро.

ЭПИЛОГ

Девятнадцатого июня 1867 годя хуаристы расстреляли габсбургского принца Максимилиана, отпрыска одного из древнейших королевских домов Европы. Его казнили словно мятежника, и произошло это на том самом холме Колоколов, на котором он сдался в плен в роковое утро пятнадцатого мая. Вместе с ним погибли Мирамон и Мехиа.

Дону Луису Гуарато удалось избежать суда благодаря красавице жене. Впрочем, ему, как стороннику клерикалов, пришлось покинуть Мексику. В качестве управляющего одного богатого господина, изгнанного, подобно ему, из Мексики, он перебрался в Гавану, где донна Марион заслужила репутацию одной из первых красавиц.

Ничто не омрачало с тех пор счастья семей Бюхтинг, Толедо, де Трепор и Эверетт. Ричард избрал местом своего постоянного жительства Нью-Йорк, мистер Бюхтинг вернулся на плантацию «Либерти», а Альфонсо пока жил у отца, однако серьезно подумывал о том, чтобы тоже основать колонию. В Толедо поселилась и Анна Шварц. Элизе удалось разыскать ее, когда после смерти Бута Анна оставила недостойное ее место в тайном клубе. Вначале Анна собиралась поехать к леди Джорджиане, которая после того, как Ральф бесстыдно обманул ее, удалилась от светской жизни и звала ее к себе. Однако леди Джорджиана вскоре умерла. Ходили слухи, будто она приняла яд, не в силах вынести позора. После ее смерти Анна согласилась навестить в Толедо своего старого друга и попутчика Ветцеля. Там ее приняли за родственницу этого славного человека – вдову, которая дала обет никогда больше не выходить замуж. Она взялась опекать лазарет, к счастью обычно пустующий.

Благородный негр Юстус Уайт вернулся на родину, чтобы трудиться на благо своих сородичей и смягчать их варварские обычаи и нравы.

А Дантес, этот удивительный человек, переживший самые необычайные превратности судьбы, посеявший семена гуманности и человеколюбия во всех странах Земли, покоился теперь в простой могиле в Долине Надежд, подобно тому как некогда жил на горе Желаний. Всю жизнь его не оставляла надежда на облегчение людского существования, на совершенствование человечества и уменьшение страданий в этом мире. Его обуревали желания направить всю свою необыкновенную энергию и силу воли на осуществление таких грандиозных замыслов, каких, наверное, никогда не имел ни один из смертных!