Текст книги "Последний праведник"

Автор книги: А. й. Казински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

52

Институт Нильса Бора, Копенгаген

Нильсборовская ночь. Все, кто работал в институте, знают, что это такое: бесконечная проведенная в здании ночь, тишина которой нарушается только легким жужжанием одного из многочисленных приборов или шорохом бумаги, на которую записывают результаты исследований. Кажется, что мысли никогда не покидают это здание, их не забирают с собой ученые, мысли остаются здесь, и чтобы вернуться к ним, приходится снова и снова возвращаться в институт. Исследуя кухню в поисках еды, Ханна почувствовала, как сильно скучала по этому месту. Мясной рулет и колбаса в нарезке, похоже, немного просрочены. К этому пора привыкнуть, физики никогда не были гурманами, тут уж ничего не поделаешь. На каждом столе в столовой всегда лежали карандаши и бумага – это было одно из обязательных правил, на случай, если вдохновение вдруг посетит кого-то во время обеда.

Ханна не услышала звонка телефона. Вам сообщение. Она набрала номер автоответчика.

– Одно новое сообщение, – сказал механический голос, за которым вступил голос Нильса: – Ханна… я только что говорил с Катрине… вы были правы насчет Хайелитши. Я понятия не имею, как, но все правильно – и дата, и место. Йорис Матийсен, известный адвокат. Все сходится. Я… я так устал, у меня был очень тяжелый день. Завтра поговорим. Вы умница.

После этих слов он положил трубку. Ханна улыбнулась. Да, конечно, она была права. И да, она действительно умница.

53

Силосная башня Карлсберг, Копенгаген

Из всех идиотских идей, когда-либо приходивших Нильсу в голову, последняя, безусловно, была вне конкуренции: послать Катрине в самую гущу едва ли не самых ужасных в мире трущоб во время тех самых рождественских каникул, которые они должны были провести вместе. Он говорил с ней уже трижды с тех пор – она была совершенно не в себе и никак не могла переварить впечатления. В какой-то момент во время последнего разговора ему захотелось на нее наорать. Сказать, что это с ней что-то не так. Что мир полон нищеты, смерти и ужаса, но Катрине никогда ничего этого не замечала, потому что жила в зданиях с дизайнерской мебелью и кондиционерами, потому что ее мир состоял только и исключительно из поверхностей. Мрамор, сталь, медь, алюминий – сияющий мир, совершенно игнорирующий тот факт, что где-то рядом существуют упадок и разорение. Этого он, правда, ей не сказал. Сказал только: «Прости, я понимаю, это было ужасно, попробуй выспаться».

Нильс еще продолжал прокручивать в уставшей голове воображаемую ссору, когда вошел в квартиру и почувствовал, что здесь кто-то побывал.

Кто-то. Он осмотрелся в гостиной – ничего подозрительного. Большая, обращенная окнами на запад гостиная выглядела так же, как и утром. Так же, как и вечность назад, когда Катрине оставила их общую жизнь. У Нильса было какое-то странное ощущение – как будто их отношения закончены. Может быть, в квартире всегда обреталась лишь тень Катрине. Он устал – и здорово пришиблен всем произошедшим. Не в последнюю очередь тем, что Ханна обнаружила закономерность и поняла, что к чему. Он подумал было снова позвонить ей, но все же решил лечь спать.

Дверь на черную лестницу оказалась приоткрыта.

Он пользовался ею очень редко и никогда не забывал запереть. Нильс внимательно осмотрел дверь, но не нашел никаких следов взлома. Дверь, косяк, замок и петли выглядели как обычно. Его это не успокоило, а лишь дало пищу новым страхам: неужели кто-то снял копию с его ключей? Он перебрал всех, у кого был доступ в квартиру: он сам, Катрине, соседка снизу. Может быть, управляющий? Есть ли у него универсальный ключ, который подходит ко всем квартирам? Посомневавшись, Нильс решил, что это маловероятно. Если его опасения верны, значит, кто-то незаметно сделал копию с его ключа или ключа Катрине.

Где он мог оставить ключи без присмотра? Только на работе. Выходит – мысль казалась почти абсурдной, – кто-то из коллег взял его связку, сделал копию и положил обратно? Кто? И зачем?

Нильс вышел на черную лестницу и включил свет. Где-то внизу слышались шаги.

– Кто там?

Никакого ответа.

– Эй!

Легкие, почти неслышные шаги по лестнице, потом звук захлопывающейся двери подъезда. Нильс подбежал к маленькому окошку, выглянул на улицу и увидел, как ему показалось, убегающую от дома черную фигуру. Или это только свет, отбрасывающий длинные тени, спросил он себя, возвращаясь в комнату.

Свет на черной лестнице погас.

54

Аэропорт Каструп, Копенгаген

Утро выдалось ледяным, так называемая жесткость погоды – температурный эквивалент того, насколько холодной она ощущается, – из-за ветра соответствовала минус двадцати градусам. Борт номер один приземлился ровно в девять, несколько секунд спустя поднялась дверь с президентской печатью, и Обама вышел из самолета и начал спускаться по трапу. В его волевом взгляде сквозили какая-то тревога и следы сомнений. Самый могущественный человек на земле был встречен без особой помпы и почестей. Обменявшись коротким рукопожатием с американским послом Лори С. Фултоном, он сел в свой комфортабельный лимузин и взял курс на «Белла-Центр». Занятой человек, посвятивший себя ясной миссии: спасти мир.

Пятница, 18 декабря

Нильс проснулся и почувствовал, что полон сил и энергии. Хорошо знакомое ощущение, которое он, естественно, предпочитал противоположному – пустоте. Он никогда не считал пустоту депрессией, как на этом настаивала Катрине. Нет, просто у него бывает слишком много или слишком мало энергии.

Нёрребро, Копенгаген

Она всего лишь неподвижно сидела за столиком, и все-таки он увидел: она изменилась.

Нильс заметил это сразу, как только вошел в кафе и нашел глазами Ханну, потягивающую кофе за одним из дальних столиков. И дело было даже не в том, что она что-то сделала со своей внешностью – косметика, немного губной помады, прическа, – нет, главное изменение было в ее глазах. То, как она оглядывалась по сторонам, как рассматривала людей вокруг. В ней проснулось любопытство, базовый интерес к тому, что происходит вокруг. Она заметила его и помахала рукой, эта немного детская реакция заставила Нильса улыбнуться. Рядом с ней стояла картонная коробка с материалами дела.

– Мы должны отпраздновать, что нашли закономерность, – сказала она, указывая глазами на поднос перед Нильсом. Хлеб, яйца, круассан, дыня. – Я заказала нам обоим.

– Убийство в Кейптауне. Как…

– Потому что я смогла разглядеть во всем этом закономерность. – Она говорила быстро и сбивчиво. – Я исходила из мифа о числе 36.

– Перестаньте, Ханна, вы же не верите в эти религиозные штучки.

– Вы так думаете? – улыбнулась она. – Честно говоря, я сама не знаю, во что я верю. Зато я точно знаю, что несовместимость религии и науки очень преувеличена. Вы не собираетесь сесть?

Нильс только сейчас заметил, что до сих пор стоит у столика, и опустился на стул.

– Этот антагонизм основывается на ложной посылке, более того, на несуществующей посылке. Первые ученые появились именно из желания доказать существование Бога. В этом смысле религия и наука с самого начала шли рука об руку. Между ними бывали, конечно, периоды пылкой влюбленности и охлаждения, но тем не менее.

– Но почему именно тридцать шесть? – спросил Нильс, наливая себе кофе. – В этом есть какой-то смысл?

– Для нашей закономерности – да, конечно! Именно это нас и интересует. Вы знаете, что сейчас в науке широко распространилось представление о том, что нами изучены только четыре процента всей материи во Вселенной? Всего четыре процента!

– А остальные девяносто шесть?

– Золотые слова! Вот именно – как насчет остальных? Мы, астрофизики, называем их «темной материей» или «темной энергией», но, возможно, их стоило бы называть просто «неизвестность». Мы столько всего не знаем, Нильс! Удивительно, как много мы не знаем. И все равно ведем себя как всевластные божки. Как малыши с манией величия. Мы словно пытаемся самих себя убедить, что четыре процента – это вся полнота жизни на Земле, что остальных девяноста шести процентов попросту не существует. Хотя мы уверены в их существовании, только не понимаем пока, как они устроены.

– Но ведь зарегистрировано… двадцать одно убийство, верно, да? Двадцать одно, а не тридцать шесть.

– Пока – да, но это только потому, что остальных жертв еще не нашли или об их убийствах не сообщали в полицию.

Нильс нерешительно молчал. Он сам не мог понять, чего больше будет в его следующем вопросе – любопытства или недоверчивости:

– Убийство в Кейптауне. Как вы могли о нем узнать?

– Вы знаете, кто такой Оле Рёмер?

– Да, начальник полиции когда-то в восемнадцатом веке…

– И астрофизик, – перебила она. – Как и я. Он был первым, кто открыл, что у света есть скорость, – и вычислил ее с большой точностью.

– И при чем тут он?

– Король попросил однажды Рёмера рассчитать, какая часть Копенгагена заселена. Он, конечно, мог бы начать кропотливые подсчеты, правда? Однако он справился с задачей всего за десять минут. Каким образом?

Мимо проходила официантка, и Ханна остановила ее.

– Это, наверное, прозвучит странно, но не могли бы вы принести мне ножницы и целую дыню?

Официантка оценивающе посмотрела на Ханну и ответила:

– Минутку.

Когда она отошла, Ханна продолжила:

– Рёмер взял весы и кадастровую карту Копенгагена, и… спасибо, – кивнула она официантке, протянувшей ей ножницы и дыню, – и начал вырезать.

Ханна принялась резать бумажную скатерть. Нильс заметил, что молодая пара за соседним столиком косится на них украдкой. Вернее, не на них, а на Ханну.

– Рёмер просто-напросто вырезал из карты населенные районы и положил их на одну чашу весов, а на другую сложил незаселенные.

Нильс улыбнулся.

– А вы что вырезали?

– Похоже на Африку? – Она держала в руках кусок скатерти.

– Более или менее.

– Ну ладно, Южная Африка действительно получилась слишком узкой, но Австралия и обе Америки вполне узнаваемы, – сказала она, поднимая со стола еще несколько кусков скатерти и показывая ему.

– Вы вырезали континенты?

– Нет, воду. Океаны. Остались только континенты, все остальное я отрезала, – она принялась собирать куски бумаги, как пазл.

– Ханна? – Нильс настойчиво смотрел на нее, пока она не подняла взгляд. – Я со школьных времен не сталкивался ни с физикой, ни с математикой, поэтому вам придется сбавить темп. То есть вы взяли карту и вырезали оттуда континенты. Это я понял. Вы отбросили океаны?

– Да.

– Но почему? Зачем?

– Разве я не сказала, когда мы разговаривали по телефону? Мы должны вернуться в прошлое, Нильс, далеко в прошлое. В то время, когда континенты только появились. Когда только появились многоклеточные существа.

Нильс уставился на нее.

– Это все вопрос тектоники плит. Континентальных плит, земной коры и удельного веса гранита по сравнению с базальтом. Но сейчас нет никакого смысла начинать все это обсуждать, давайте начнем с чего-то другого.

– Отличная идея.

– Тектоника плит отвечает за то, что континенты передвигаются по Земле. Они постоянно находятся в движении. Этому есть длинное и подробное объяснение, от которого я вас избавлю.

– Спасибо.

– Но вы должны понять, что континенты состоят из гранита. Вы слышали о Минике Росинге?

Нильс покачал головой.

– Это гренландский геолог, автор теории о том, что гранит получился путем окисления базальта, а кислород для этого окисления материализовался из первых фотосинтезирующих бактерий, появившихся около 3,7 миллиарда лет назад.

Нильс поднял руки, сдаваясь.

Ханна на минутку задумалась.

– Ладно, давайте опустим объяснения и сразу перейдем к выводам. Или по крайней мере к частичным выводам: существование континентов – это условие жизни на Земле.

– Это вывод?

– Пожалуй, лучше будет называть это исходным положением. Смотрите.

Нильс внимательно следил за тем, как она складывает вместе вырезанные континенты – как части пазла. Молодая пара за соседним столиком таращилась на нее уже в открытую.

– Когда-то все континенты были соединены и располагались вокруг Южного полюса. Вот примерно так. Или нет, давайте я лучше нарисую, – она нашла в сумке черный фломастер и принялась рисовать на дыне соединенные континенты. – Вот так они располагались вокруг Южного полюса.

Нильс изучал ее взглядом. С той минуты, как они познакомились, в ней постоянно было что-то нервное – в походке, в жестах, но теперь эта нервность исчезла.

– Примерно так выглядела Земля около миллиарда лет назад, – сказала она, поднимая дыню.

– Тогда континенты были одним целым? – спросил Нильс.

– Да. Это очень распространенная сейчас теория, но выдвинута она была не более сотни лет назад, когда один немецкий астроном обнаружил взаимосвязь между ними – в буквальном смысле этого слова. Прошло немало лет, прежде чем кто-то ему поверил.

Нильс рассматривал дыню.

– Давайте отправимся в новый мир, – она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. – Давайте отправимся в мир под названием Родиния.

55

Нильс снял куртку. Кафе начинало наполняться проголодавшимися студентами.

– Слово «Родиния» происходит от русского слова «родина». И действительно, суперконтинент Родиния – это мать всех существующих на Земле стран.

– Понятно, – кивнул Нильс.

– Именно с образованием Родинии началось развитие жизни. Периоды после этого называются эдиакарий и кембрийский период. Были, конечно, и другие, но я не геолог.

– Почему мы говорим сейчас о континентах и…

– Родинии.

– И Родинии. Какое отношение это имеет к убийствам?

Ханна помолчала, машинально проглотила что-то со своей тарелки.

– Я знала, что в основе закономерности – люди. И жизнь. Согласно мифу, тридцать шесть праведников должны защищать человечество. Человечество же живет на земле – а не в океанах. Поэтому я убрала океаны. И тут, на довольно примитивном макете Родинии, я кое-что заметила.

Она подняла дыню.

Нильс снова бросил взгляд на молодую пару за соседним столиком, те перестали есть и сидели теперь, как на лекции в аудитории.

– Я посмотрела на булавки сверху и увидела, что они образуют узор. Этот узор я сопоставила с датами убийств, то есть с порядковыми номерами булавок. Я просто-напросто их пронумеровала. Семнадцатое убийство – это Пекин, четырнадцатое – это Кейптаун.

– Хайелитша. Южная Африка.

– Да, точно. Девятое убийство – это Мекка. Пятнадцатое – Тандер-Бей.

– Сара Джонссон.

– Именно. Давайте я нарисую. – Она переставила с их стола на соседний все тарелки и стаканы; девушка, сидящая за ним, изумленно отодвинула в сторону свои вещи. Ханна нарисовала на скатерти большой круг.

– Это Земля. Континенты располагались примерно так… – Она набросала абрисы континентов вокруг Южного полюса. – Представляете? А места убийств у нас вот здесь. – Она впечатляюще быстро расставила на рисунке тридцать шесть точек. – Теперь пронумеруем их соответственно хронологии. Видите теперь?

Нильс смотрел на рисунок.

– Видите, что номера образуют маленькие круги? Отдельные ряды?

– Возможно.

– И что они перепрыгивают с одной половины круга на другую?

Нильс не отвечал. Он заметил у Ханны в сумке пачку сигарет, и теперь ему ужасно хотелось предложить ей выйти покурить.

– Я рассчитала, что круги, или кольца, находятся на двенадцатой, двадцать четвертой, тридцать шестой и сорок восьмой параллели. Но сейчас это не главное.

– А что сейчас главное?

– Система, которую вы видите перед собой, имеет форму атома. И это не просто какой-нибудь атом, но атом под номером тридцать шесть.

– Тридцать шесть. Как…

– В мифе. Может быть, это просто совпадение, может быть, нет. Институт Нильса Бора играл решающую роль в составлении периодической системы. Может быть, я слишком на этом зацикливаюсь, однако бесспорно, что закономерность построена точно так же – до малейшей детали! – как атом номер тридцать шесть. Криптон.

– Криптонит? – улыбнулся Нильс. – Как в комиксах про Супермена?

– Ну, к сожалению, Супермен никакого отношения к закономерности не имеет. Криптон – это инертный газ, название происходит от греческого слова kryptos,что значит «скрытый».

– Скрытый? Почему?

– Скорее всего потому, что криптон – бесцветный газ. У него, однако, есть особенность окрашиваться в зеленой и оранжевой частях спектра, когда сквозь него пропускают ток. Другими словами, его можно заставить светиться. Кроме того, один из его изотопов используется для определения эталона длины метра.

– Существует хоть что-то, чего вы не знаете? – не мог не рассмеяться Нильс.

– Криптон – это инертный атом, то есть он самодостаточен – это очень редко встречается. Он не ищет других атомов, чтобы вступить с ними в реакцию. При этом нельзя сказать, чтобы в воздухе было полно криптона, нет, в атмосфере содержится всего 0,0001 % криптона… – Она вдруг запнулась. – Миф о тридцати шести праведниках… Или я неправильно толкую? Мне просто кажется, что тут есть какая-то связь. Самодостаточный. Скрытный. Совершенный. Одинокий, – она говорила так быстро, что Нильс не все улавливал. – Нильс, число тридцать шесть само по себе необыкновенное. Три плюс шесть будет девять. Если умножать тридцать шесть на любое другое число, сумма цифр результата даст в итоге девять. Тридцать шесть умножить на двенадцать будет четыреста тридцать два. Четыре плюс три плюс два будет девять. Тридцать шесть умножить на семь будет двести пятьдесят два. Попробуйте сами. Если числа становятся слишком большими, нужно просто разделить на два.

– Ханна… Вы извините, правда, но… что конкретно вы хотите сказать? Давайте просто опустим все промежуточные звенья.

Она оценивающе посмотрела на него – может быть, искала комбинацию простых слов, которая бы все для него разъяснила. Потом она сказала:

– Если без промежуточных звеньев: те места на Земле, в которых совершены убийства, были определены задолго до того, как появился человек. Как вы знаете, я рассчитала, где именно в Южной Африке был убит этот адвокат, просто следуя закономерности. Идеальной закономерности, связанной с древним расположением континентов. – Она указала на рисунок на скатерти. – И я утверждаю, что если система действительно такова, как я ее вижу, то мы точно знаем, где и когда были совершены остальные убийства. И где будут совершены два оставшихся.

– Мы правда это знаем? – Нильс понял вдруг, что говорит шепотом, и повторил: – Мы правда теперь это знаем?

– Я все записала, вот. – Она отыскала в бумагах нужный листок и протянула ему. Нильс сам развернул лист.

Олдувай (Танзания) – пятница, 24 апреля 2009 года. (ЧАМА КИВЕТЕ).

Сантьяго (Чили) – пятница, 1 мая 2009 года (ВИКТОР ХУЭЛЬВА).

Банги (Центральноафриканская Республика) – пятница, 8 мая 2009 года.

Монровия (Либерия) – пятница, 15 мая 2009 года.

Дакар (Сенегал) – пятница, 22 мая 2009 года.

Куско (Перу) – пятница, 29 мая 2009 года (МАРИЯ САЙВА).

Рио-де-Жанейро (Бразилия) – пятница, 5 июня 2009 года(АМАНДА ГУЭРРЕЙРО).

Самарканд (Узбекистан) – пятница, 12 июня 2009 года.

Мекка (Саудовская Аравия) – пятница, 19 июня 2009 года.

Тель-Авив (Израиль) – пятница, 26 июня 2009 года (ЛЮДВИГ ГОЛЬДБЕРГ).

Найроби (Кения) – пятница, 3 июля 2009 года (НЭНСИ МУТТЕНДАНГО).

Йоханнесбург (Южная Африка) – пятница, 10 июля 2009 года (ХЕЛЕН ЛУТУЛИ).

Чикаго (США) – пятница, 17 июля 2009 года (ЭНДРЮ ХИТЧЕНС).

Кейптаун (Южная Африка) – пятница, 24 июля 2009 года (ЙОРИС МАТИЙСЕН).

Тандер-Бей (Канада) – пятница, 31 июля 2009 года (САРА ДЖОНССОН).

Мак-Мёрдо (Антарктика) – пятница, 7 августа 2009 года (ДЖОНАТАН МИЛЛЕР).

Пекин (Китай) – пятница, 14 августа 2009 года (ЛИНГ ЧЕДОНГ).

Бангалор (Индия) – пятница, 21 августа 2009 года.

Вавилон (Ирак) – пятница, 28 августа 2009 года (САМИА АЛЬ-АССАДИ).

Ченнай (Индия) – пятница, 4 сентября 2009 года.

Катманду (Непал) – пятница, и сентября 2009 года.

Ханой (Вьетнам) – пятница, 18 сентября 2009 года (ТРУОНГ ТО).

Калининград (Россия) – пятница, 25 сентября 2009 года (МАША ЛИОНОВА).

Каракас (Венесуэла) – пятница, 2 октября 2009 года.

Хельсинки (Финляндия) – пятница, 9 октября 2009 года.

Белен (Бразилия) – пятница, 16 октября 2009 года (ХОРХЕ АЛЬМЕЙДА).

Нуук (Гренландия) – пятница, 23 октября 2009 года.

Афины (Греция) – пятница, 30 октября 2009 года.

Париж (Франция) – пятница, 6 ноября 2009 года (МОРИС ДЕЛЕЗ).

Сиэтл (США) – пятница, 13 ноября 2009 года (ЭМИ ЭНИСТОН).

Москва (Россия) – пятница, 20 ноября 2009 года (ВЛАДИМИР ЖИРКОВ).

Шанхай (Китай) – пятница, 27 ноября 2009 года.

Вашингтон, округ Колумбия (США) – пятница, 4 декабря 2009 года (РАССЕЛ ЯНГ).

Бомбей (Индия) – пятница, 11 декабря 2009 года (РАДЖ БАИРОЛИЙЯ).

Нильс внимательно изучал список. Мужчина из-за соседнего столика поднялся и пошел к стойке расплачиваться. Девушка вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что написано на листке. Ханна продолжала свою лекцию:

– Мы знаем, что внутреннее кольцо в тридцать шестом атоме симметрично. Таким образом, когда мы определили место убийств номер тридцать три и тридцать четыре, а они у нас вот тут… – она указала, – мы точно знаем, где будут совершены убийства номер тридцать пять и тридцать шесть.

– И где же?

– Здесь есть какой-то отголосок той системы, которую разглядел наш венецианский друг. Дело в том, что часть континентов сохранила свой первозданный вид, они просто немного сместились. Так что некоторые места преступлений находятся на одинаковом расстоянии друг от друга. Поэтому, как мне кажется, он и разослал предупреждения в…

Нильс перебил:

– Ханна! Где?

Она перевернула бумажку со списком и написала что-то на ней.

– Вот так. Теперь все.

Нильс прочел:

Венеция или Копенгаген – пятница, 18 декабря 2009 года.

Венеция или Копенгаген – пятница, 25 декабря 2009 года.

Он уставился на бумажку. Может быть, он всегда это знал, может быть, он предчувствовал это с того самого момента, как ему передали дело. И все равно он чувствовал, как кровь отливает от головы и сердце медлит с ударами.

– Мы знаем время и место двух следующих убийств. Но мы не знаем, в каком порядке они будут совершены.

– То есть вы говорите, что…

– Что сегодня на закате солнца или в Венеции, или в Копенгагене будет совершено убийство.

– И вы правда в это верите?

– Верю? Нильс, вера тут ни при чем – как бы иначе я смогла рассчитать место убийства в Южной Африке? Статистическая вероятность того, что это просто случайность, равна…

Нильс не слушал, чувствуя, что его тело потяжелело, как будто сила земного притяжения внезапно удвоилась. Он взглянул на Ханну, на ее шевелящиеся губы, которые аргументировали, рассказывали. Он заставил себя снова прислушаться.

– Я же вам объясняю, что во всем этом есть система, Нильс. Система… ну, давайте назовем это системой божественных измерений, которые указывают нам, что следующее убийство будет совершено сегодня на закате в Венеции или Копенгагене.

– Где именно в Копенгагене?

Ханна оторвала еще кусок от многострадальной скатерти и нацарапала на нем какие-то числа. Молодая пара собралась уходить, девушка уважительно кивнула Ханне, прощаясь, но Ханна этого не заметила. Она протянула Нильсу список цифр.

– Что это?

– Координаты. Широта и долгота тут, в Копенгагене. Сегодня или в следующую пятницу.

– И вы уверены, Ханна?

– Нильс, вам не меня нужно спрашивать. Я просто передаю вам суть закономерности. Математика никогда не врет. Копенгаген сегодня на закате солнца – или Венеция.

Нильс указал на координаты.

– Но где это?

– В смысле? Я не понимаю. Я же записала широту и долготу.

– Но Ханна! ГДЕ это?