355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » А. й. Казински » Последний праведник » Текст книги (страница 11)
Последний праведник
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 00:07

Текст книги "Последний праведник"


Автор книги: А. й. Казински


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

29

Перила веранды покрывал тонкий слой инея, Нильс выдыхал пар, превращающийся в маленькие облачка, и наблюдал за Ханной через окно. Она сидела за столом, склонившись над картой мира. Какой у нее красивый профиль. Она была в какой-то паре метров от него, но все-таки совсем в другом мире, потому что рассматривала двенадцать торчащих из карты булавок, двенадцать маленьких отметок. Нильс вернулся мыслями к тому, о чем они говорили несколько минут назад: за каждой такой булавкой скрываются Сара Джонссон или Людвиг Голдберг. Одна история, одна судьба, одна жизнь. Радости, горести, друзья, знакомые, родственники. Каждая булавка – это отдельное повествование, в котором есть начало, середина и внезапный ужасный конец.

Крупная утка на мгновение коснулась поверхности воды, но тут же взлетела, развернулась на сто восемьдесят градусов и взяла курс на юг, прочь от ледяной зимней Скандинавии. Нильс завистливо проводил ее глазами. Он обречен оставаться здесь, он заперт в этой необозримо-большой тюрьме. Что же за психологический изъян оказался его тюремщиком? Страх? Старая травма? Он снова посмотрел на Ханну, чувствуя в глубине души, что близок к разгадке. Она прикурила новую сигарету от старой, не отводя взгляда от карты.

Он вытащил заледеневшими пальцами телефон из кармана. Сообщение от Анни: не хочет ли Нильс поучаствовать в сдаче денег на подарок Сусанне из архива, ей в четверг исполняется пятьдесят. Они собираются сброситься на тренажер или спа-выходные в Гамбурге.

Катрине в его зашифрованных контактах фигурировала как «Любимая». Он набрал ее номер. You have called Kathrine, DBB architects. [53]53
  Вы позвонили Катрине, «ДББ архитекторы» (англ.).


[Закрыть]
 Он слышал это сообщение по меньшей мере тысячи раз, но все равно дослушал его сейчас до конца. I am unable to take the phone right now, but I would be very pleased if you could leave me a message. [54]54
  Я не могу сейчас подойти к телефону, оставьте, пожалуйста, сообщение (англ.).


[Закрыть]
 В конце она добавляла по-датски: «Мамочка, если это ты, просто оставь мне сообщение».

– Катрине. Это я. – Нильс сделал глубокий вдох. – Ты же видишь, что это я звоню. Я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать. Я просто хочу сказать, что то дело, над которым я сейчас работаю… в общем, мне почему-то кажется… это, конечно, звучит совершенно идиотски, но мне кажется, что я вот-вот раскрою что-то очень важное.

Нильс нажал отбой. Он был абсолютно прав: это звучало совершенно идиотски. Однако ему нечего было сказать, кроме этого.

Дело об убийстве: Владимир Жирков

– Теперь мы отправляемся в Россию. – Нильс снова сидел на полу. – А именно – в Москву. Владимир Жирков, сорок восемь лет.

– В Москву – с удовольствием, – сказала Ханна, отмечая ее булавкой на карте.

– Общественный критик и журналист.

– Я не думала, что в России разрешено что-то критиковать в общественном устройстве.

– Жирков умер 20 ноября. Из справки, написанной российским правозащитным обществом «Мемориал», следует, что он сидел в знаменитой Бутырской тюрьме в Москве.

– За что он был осужден?

Нильс помолчал, листая документы.

– Рано или поздно мы наверняка найдем что-то об этом. Его обнаружил сокамерник, Игорь Дасаев, который потом рассказал, что в тот день и вечер Жирков жаловался на боли. Дасаев позвал на помощь, м-м… Здесь множество всего: свидетели говорят, что Жирков кричал «Меня подожгли», «Я горю». Вскоре после этого была констатирована смерть. Никакого вскрытия – nо post-mortem.Конец.

Нильс сменил неудобную позу и отхлебнул кофе.

– А тут что? – спросила Ханна, указывая на страницу, на которой текст был набран такими крошечными буквами, что они почти сливались в одно целое. – Это по-английски?

Нильс кивнул.

– Почти невозможно разобрать. Газетная статья из «Москоу Таймс», от 23 октября 2003 года. Слушайте: The 23 of October 2002 is remembered for the attack… [55]55
  23 октября 2002 года надолго запомнится как день атаки на… (англ.)


[Закрыть]
– Нильс запнулся.

– В чем дело?

– Я лучше буду переводить.

– Я понимаю английский.

– Я немного стесняюсь. Перед таким-то астрофизиком.

Ханна пыталась протестовать, но Нильс не обратил на это внимания, переводя с листа:

–  23 октября 2002 года около сорока чеченских террористов во главе с Мовсаром Бараевым захватили «Театральный центр на Дубровке». Около девятисот ничего не подозревающих зрителей, ожидавших начала спектакля, внезапно оказались главными героями террористической трагедии, повергнувшей в шок всю Россию. Террористы были вооружены до зубов, среди них было много женщин в поясах смертниц. Террористы требовали немедленного выведения всех войск из Чечни. Бараев заявил о серьезности своих намерений, сказав: «Клянусь Аллахом, мы стремимся умереть больше, чем вы хотите жить». Не было никаких сомнений в том, что террористы готовы претворить свои кровавые угрозы в жизнь… В помещение театра завезли огромное количество оружия и взрывчатки. Позже при расследовании выяснилось, что в театре было как минимум сто десять килограммов тротила, в то время как двадцати килограммов хватило бы, чтобы убить всех находящихся там заложников. Российские власти были в замешательстве. Путин отказывался уступить, хотя родственники заложников все настойчивее требовали найти какой-то выход. Молодая женщина, двадцатишестилетняя Ольга Романова, смогла войти в здание, чтобы попытаться уговорить террористов отпустить детей. Вместо ответа она была расстреляна прямо на месте. В течение следующих суток часть заложников была освобождена, в переговорах участвовали многие авторитетные люди и организации: Красный Крест, Врачи без границ и известный журналист Анна Политковская. В конце концов ситуация обострилась настолько, что рано утром в субботу 26 октября 2002 года подразделение российского спецназа закачало в театр через вентиляцию большое количество усыпляющего газа на основе фентанила и начало штурм. Операция не заняла много времени, большинство находившихся внутри были усыплены газом. Террористов – и мужчин, и женщин – уничтожили выстрелами в голову, в живых не осталось ни одного. Россию этот штурм потряс. То, что на первый взгляд казалось победой, обернулось трагедией практически неслыханных масштабов. Сто двадцать девять заложников – среди них десять маленьких детей – погибли, шестьдесят девять детей в результате штурма остались сиротами. Нескольких заложников убили террористы, но большинство из них погибли от отравления газом и из-за неправильного оказания медицинской помощи в те первые минуты, когда их выносили из здания. У входов дежурили всего несколько машин «скорой помощи», многим просто не успели помочь, многие задохнулись в переполненных автобусах, на которых их везли в больницы.

Нильс задержал дыхание и отложил статью в сторону. У него перед глазами стояли насмерть перепуганные дети, окруженные террористами, взрывчаткой, оружием, заряженным боевыми патронами. Томительное время ожидания. Страх. Должно быть, он смотрел какую-то документальную передачу об этом теракте.

– Да, но какое отношение все имеет к Владимиру Жиркову? – спросила Ханна.

– Хороший вопрос. Может быть, он написал эту статью, он же журналист.

– Ну да, но тогда итальянец мог бы приложить множество других его статей.

Нильс кивнул, листая бумаги о Жиркове.

– Вырос в подмосковном городе Химки. Мать была медсестрой, отец покончил жизнь самоубийством, когда Владимир был еще мальчиком. Здесь есть выписка из старой клубной стенгазеты, кажется, это говорит хоккейный тренер: «Двенадцатилетний Владимир Жирков – очень способный игрок, но если он надеется достичь больших успехов в хоккее, ему придется поработать над своим характером. Он часто бывает подавленным и иногда слишком быстро сдается». Зачем итальянец это перевел?

– Здесь есть выдержки из интервью, которое… Нет, непонятно, где оно было напечатано. Какая-то газета или журнал.

– Интервью с Жирковым?

– К сожалению, нет. Со школьным учителем Алексеем Саенко.

– Кто он такой?

– Он, похоже, был одним из заложников тогда в театре. Он говорит: « Ужаснее всего в театре давались ночи. Мы сидели в зале рядами, как будто пришли посмотреть на кошмар, которому, казалось, не будет никакого конца. В оркестровой яме лежало три трупа. Один из них принадлежал молодому человеку, который пытался сбежать, как только террористы ворвались в зал. Ему выстрелили в живот, я видел его вывороченные наружу внутренности. После выстрела он несколько часов лежал и стонал, так что когда он умер, я подумал: «Наконец-то». От его стонов я уже начал сходить с ума. Дети плакали, все время плакали, родители пытались их утешить. Террористы ходили по рядам. В центре зала они положили огромное количество взрывчатки, я не преувеличиваю – огромнейшее, это была гора смерти. Я сидел в нескольких метрах оттуда и думал, что нам никогда не уйти живыми. Главарь Бараев был совершенно неуправляем, обвешан ручными гранатами и, похоже, находился под влиянием одурманивающих веществ».

–  «Я приехал в Москву, чтобы умереть!» – вырвалось у Ханны.

– Что? – Нильс поднял глаза от страницы.

– Он так говорил, – объяснила Ханна. – Я сейчас вспомнила. «Я приехал в Москву, чтобы умереть». Об этих его словах писали датские газеты.

Нильс продолжил читать:

–  «В какой-то момент возник конфликт между одним из заложников и террористами. Одна молодая мать сломалась под таким давлением. Она держала у себя на коленях двух детей, младший был еще совсем младенец, стар-тему было лет пять, и он дрожал от страха. Вдруг она набросилась на террористов с руганью. Называла их психопатами, убийцами и маменькиными сынками, которые умеют только убивать женщин и детей. Ее стащили с кресла вместе с детьми, те кричали. Не было никаких сомнений, что ее сейчас расстреляют прямо на месте. Но тут вдруг поднялся мужчина, который сидел чуть дальше, совсем молодой парень. Он сказал, что террористы могут застрелить его вместо нее. Я до сих пор точно помню его слова: «Стреляйте лучше в меня, я к этому готов». В зале повисла жуткая тишина, все затаили дыхание. Террорист колебался, но в конце концов кивнул и указал женщине с детьми на ее место. Парень вышел вперед, он вел себя совершенно спокойно. Это самое четкое мое воспоминание из тех ужасных дней в театре: спокойствие во взгляде парня, который выходит вперед, чтобы быть застреленным. К нему подошел Бараев – я понятия не имел тогда, как его фамилия, но было ясно, что он тут главный. Он начал кричать. О преступлениях против чеченского народа, о том, как беспощадно русские вели себя в Грозном. Русские уничтожили всю его семью. Он был в ярости. Глаза его просто налились яростью, когда он поднял пистолет, приставил дуло ко лбу парня и… и ничего. Ничего не произошло. Он не спустил курок. Парень просто смотрел ему прямо в глаза, спокойно ждал того, что должно произойти. Но ничего так и не случилось. Парень вернулся на свое место, террористы изумленно таращились друг на друга. Почему Бараев не выстрелил? Что заставило его передумать? Я, конечно, не знаю ответа, но мне кажется, что дело было в самом парне. Он что-то такое излучал, что-то было в его взгляде. Я не сомневаюсь, что в тот день в театре на Дубровке я стал свидетелем самого настоящего чуда».

– А это, получается, та самая женщина с детьми? – спросила Ханна, поднимая фотографию.

– Наверное, – сказал Нильс, глядя на красивую женщину с двумя детьми, младший из которых вовсе не был младенцем. – Наверное, фотография сделана через пару лет после теракта.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – Нильсу показалось, что Ханна улыбнулась.

– Да, – ответил он. – Тем молодым человеком в театре был Жирков. Это он спас женщину и детей.

– Как он тогда попал в тюрьму? Он ведь герой.

Нильс задумался. Наступила долгая пауза. Ханна поднялась и подошла к карте, на которой булавки покрывали мир явно случайным узором.

– Может быть, то, что он пережил в театре, заставило его критиковать российскую систему? – Нильс снова рассуждал вслух. – Поэтому «Мемориал» им и интересовался.

– Вы хотите сказать, что он попал в тюрьму как правозащитник?

– Не исключено.

– Но кто тогда его убил?

Нильс держал в руках следующую страницу.

– Это похоже на статью из какой-то интернет-газеты, может быть, ее издает «Мемориал».

«Убийца Владимира Жиркова до сих пор официально не найден, но для известного шахматиста и политика Гарри Каспарова никаких загадок здесь нет: по его мнению, Жиркова убил Владимир Путин. Однако сокамерник Жиркова, Игорь Дасаев, который обнаружил тело, выдвигает собственную версию: On the night before the murder of Vladimir Zjirkov I saw a man – the shadow of a man – standing right next to the sleeping Zjirkov. I donʼt know how he got into the cell and I donʼt know what he was doing. But Iʼm pretty sure he has something to do with Zjirkovʼs death. It was very scary. Like in a horror movie. [56]56
  В ночь накануне убийства Владимира Жиркова я видел мужчину – или его тень – рядом со спящим Жирковым. Я не знаю, как ему удалось войти в камеру и какими были его намерения, но я абсолютно уверен в том, что он имеет какое-то отношение к смерти Жиркова. Это было очень страшно. Как в фильме ужасов (англ.).


[Закрыть]

– По-моему, вы отлично говорите по-английски.

Нильс расплылся в улыбке.

– Но как кто-то посторонний мог пробраться в камеру? Бутырская тюрьма очень тщательно охраняется. Это звучит не очень правдоподобно.

– Там есть что-то о рисунке на спине?

– Я ничего не вижу, нет.

30

Центральный Копенгаген

Священник сидел у себя в кабинете. Абдул Хади прекрасно видел его со своего наблюдательного пункта на скамейке в саду, куда выходили окна церкви. У самой церкви находился детский сад. Полный детей и воспитателей. Почему же его толстый двоюродный брат ни словом об этом не упомянул? Не то чтобы это что-то изменило, конечно, план продуман и готов. Жаль только, не удастся церковь взорвать. Как бы отлично смотрелось: выходящий на пешеходную улицу церковный фасад, разнесенный в пыль. Фотографии выбитых витрин магазинов, разрушенной церкви и разорванного на клочки священника в рекордное время обошли бы весь мир. Копенгаген был бы нанесен на новую карту мира, на карту, где отмечаются все новые и новые победы. Все движется в правильном направлении. Западный декаданс вот-вот разрушит Запад изнутри. Все их жизни, основанные на угнетении других, на нездоровом сексуальном любовании детьми. Стоит лишь посмотреть на все эти манекены в любой витрине – с крошечной, еще не оформившейся грудью… многие вообще без всякой одежды, и не заметно, чтобы это кого-то смущало. Люди снуют взад-вперед с огромными пакетами – их религия основана на купле-продаже. Во время своих главных религиозных праздников они едят свинину, покупают чудовищную гору подарков своим детям и сетуют на то, что на Ближнем Востоке никак не воцарится демократия. Абдул Хади всегда очень расстраивался из-за того, что его брат так мечтал жить здесь, в Европе. И все равно за его смерть нужно отомстить.

Абдул Хади сунул руку в карман, проверяя, на месте ли нож. Двоюродный брат захватил его, когда ехал за Абдулом Хади. Толстый двоюродный брат. Он рассердился из-за того, что Абдул Хади спрыгнул с поезда, и не хотел везти его в Данию. Спящее войско. Абдул Хади выругал брата. Наорал на него в машине, когда тот сказал, что не очень-то хочет помогать ему в этих делах.

По улице прошел Дед Мороз – за ним бежали дети. Абдул Хади поднялся со скамейки и пошел к церкви.

Здесь было безлюдно. На стене висело большое деревянное распятие с куклой Иисуса – именно тут он бросит священника, когда покончит с ним. Этой фотографии тоже не избежать появления на первых полосах западных газет. Иконография. Это важно. Западные люди понимают самих себя исключительно через внешние вещи. Через одежду, внешний вид, зеркала, фотографии, телевидение, рекламу. Абдул Хади бубнил свои заученные максимы, отмечая про себя, как неправильно устроена церковь:

– У западных людей не бывает внутреннего диалога, никаких прямых разговоров с Богом.

Какая-то женщина обратилась было к нему, но сразу же увидела, что он не говорит по-датски, и перешла на английский:

–  The church is closing, – она улыбнулась и прибавила: – Friday night is a midnight mass. If you are interested?

–  Thank you. [57]57
  Церковь закрывается. Если вас интересует служба, то в пятницу будет всенощная. – Спасибо (англ.).


[Закрыть]

Он вышел на улицу. В детском саду выключили свет – церковь закрывалась. Абдул Хади обошел ее вокруг и остановился у ризницы – там, где они подготовили для него окно. Хорошо бы помолиться сначала, но на это уже нет времени. Он видел, как священник натягивает куртку – так что пора действовать.

31

Эльсинор

Ханна пролила кофе, разливая его в чашки, и вытирала теперь стол тряпкой.

– Это все? – спросила она.

– Да. Всего двадцать одно дело.

– От Антарктиды до Каракаса. С заходами в Африку и Азию, – она подняла на него глаза. – Вообще-то дел могло бы быть больше.

– Почему вы так думаете?

Она порылась в бумагах, нашла дело русского.

– Смотрите, он – номер 31.

– Ну?

– Есть еще номера 33 и 34. Рассел Янг из Вашингтона и Радж Баиролийя из Бомбея. Но не исключено, что на них все не заканчивается. Да и раньше в ряду были пробелы, – она посмотрела на карту. – У нас есть Чама Кивете из ущелья Олдувай в Танзании, под номером 1. Мария Сайва из Перу под номером 6. Аманда Гуррейро из Рио-де-Жанейро под номером 7. Людвиг Голдберг из Тель-Авива под номером 10. Нэнси Муттенданго из Найроби под номером 11. В этом ряду не хватает многих цифр. Куда они подевались?

– Может быть, им все еще только предстоит, – предположил Нильс.

– Вы знали, что ущелье Олдувай – это то место на Земле, где найдены останки древнейших людей? И именно там совершено первое убийство. Чама Кивете.

Нильс недоуменно посмотрел на нее, качая головой.

– Ну, не факт, что везде обращают внимание на числа на спине и что обо всех убийствах сообщают. Есть ведь страны, в которых идет гражданская война, или такой ужасный голод, что совершенно нет времени задумываться ни о каких убийствах. Так что убийство какого-то врача или волонтера в Ботсване… либо же… да, нельзя исключить… – Нильс не был уверен в том, что она его слушает.

– А он, похоже, очень основательно ко всему подходит, этот итальянец. Томмасо Ди Барбара. Как ему удалось раздобыть все эти материалы?

Ханна рассматривала карту мира, где на месте убийств торчала двадцать одна булавка. Целый лес судеб, царство мертвых, окутанное дымом ее сигареты.

Она была совершенно поглощена своими мыслями и громко монотонно разговаривала сама с собой:

– Куско, Рио, Тель-Авив, Найроби, Йоханнесбург, Чикаго, Тандер-Бей, Мак-Мёрдо, Пекин…

– Что насчет времени совершения убийств? – перебил ее Нильс.

– Семидневный промежуток, насколько я вижу. – Она внимательно смотрела на карту. – Убийства совершаются с семидневным промежутком.

– Есть еще какие-то закономерности? Они совершаются в одно и то же время суток?

Она потушила сигарету о блюдце и задумалась.

– Сложно сказать. Точное время убийства указано всего в нескольких случаях.

– Может быть, есть какой-то алфавитный порядок?

– Стойте.

– Что?

Прошла целая минута, в течение которой Ханна сидела так тихо, что была похожа на восковую фигуру. Наконец она сказала:

– Закат солнца. Я почти уверена.

Она принялась рыться в куче бумаг. Нильс уже начал терял терпение, когда она наконец заговорила снова:

– Убийства совершаются с семидневным промежутком, по пятницам, судя по всему, в тот момент, когда в месте убийства садится солнце. Да, похоже, что так.

– И что это значит?

Никакого ответа.

– А как насчет расстояния между местами убийств? – продолжил он. – Те три тысячи километров, о которых мы говорили. Это действительно так?

По-прежнему никакого ответа. Нильс чувствовал, что он ей сейчас только мешает, но это его не останавливало:

– Ханна, так как насчет трех тысяч километров?.. Или есть еще какие-то закономерности?

Наконец она подняла голову.

– Я не понимаю, откуда взялась версия про «хороших людей». Мы рассматривали каждого из убитых – ну, всех тех, о которых была какая-то информация, – и хотя я не отрицаю, что есть небольшой перевес в сторону врачей и волонтеров, но далеко не все они работали для того, чтобы помогать другим. Израильтянин вон был учителем в гимназии и служил в армии. – Она покачала головой и сменила тему: – А что там итальянец говорил о Библии?

– Тридцать шесть праведников. Это, кажется, какой-то древний иудейский миф.

– Я впервые в жизни жалею, что была не очень внимательна на уроках религии. О чем этот миф?

– Я не знаю, – ответил Нильс, пожимая плечами. – И потом, это вряд ли можно считать достоверным следом.

– А что тогда можно считать достоверным следом? Просто чтобы разобраться в вашей иерархии.

– Я не вижу никакой логики в выборе жертв. Мы легко могли бы указать на человека, который был гораздо лучше них.

– Я не знаю. Но посмотрите на карту, – она махнула рукой в ее сторону. – Здесь тоже нет никакой логики, и тем не менее мы считаем, что существуют какие-то закономерности. Так что вопрос не в том, видим ли в этом логику мы.

Нильс посмотрел на карту, признавая, что Ханна права: вопрос был в том, видит ли в этом логику убийца. Ханна уже сидела за компьютером:

– 36 righteous mеn [58]58
  Праведников (англ.).


[Закрыть]
 – так ведь там написано? – И прежде чем Нильс успел это проверить, Ханна начала зачитывать из Википедии:

–  Tzadikim Nistarim, что значит «скрытые праведники». Хорошие люди, которых Бог помещает на Землю. Некоторые считают, что если исчезнет даже один из них, человечество перестанет существовать».

– Ну, это мы как раз можем опровергнуть, – улыбнулся Нильс.

Она продолжила:

– «Другие считают, что для того, чтобы человечество перестало существовать, должны исчезнуть все тридцать шесть». Вот, можете здесь об этом почитать, – она записала ему ссылку быстрым и детским почерком: http://еn. wikipedia.org/wiki/Tzadikim _Nistarim

– Пожалуй, я готов потратить на это лишний час. Как там его фамилия, Вейцман?

– Чья?

– Главного раввина с Кристальгаде.

– Вы же можете все здесь прочесть.

Но Нильс уже поднялся с места:

– Я допускаю, что большая часть населения земного шара черпает свои знания из Википедии… – Он запнулся, внезапно ощутив ее безусловное превосходство, как «Шкода», припарковавшаяся рядом с «Феррари». Может, именно поэтому его голос звучал так едко, когда он продолжил: – Но раскрыть убийство, не выходя при этом из дому, по-прежнему невозможно.

Он сложил свои вещи в небольшую папку. Шариковая ручка, телефон, еженедельник, блокнот. Взгляд упал на имя Абдул Хади, он раскрыл блокнот и нашел свои записи о нем.

– Да, кстати, убийство в Бомбее – когда оно было совершено?

Ханна взялась за бумаги, но Нильс напомнил ей:

– Вы же записали все даты на карте.

– А, ну да. – Она нашла индийскую булавку. – Радж Баиролийя, 12 декабря. Что-то случилось?

– Нет, это наверняка просто совпадение.

– Совпадение?

– Я позвоню, – сказал Нильс, выбегая из дома. Она сказала что-то ему вслед, но он этого не расслышал, у него в голове крутилась только одна мысль: Абдул Хади был в Бомбее 12 декабря.

* * *

Ханна смотрела, как машина Нильса задним ходом выезжает на шоссе. Снова обратила внимание на номер. II12 041.

– Это не просто так, – задумчиво пробормотала она.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю