Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

========== Глава первая. Интерлюдия ==========

– Запомни, Джулия! – наставительно поучал дед, травник Валдий Октавий, заменивший мне в своей мере погибшего на войне отца. – Никогда не суди о книге по переплёту и не доверяй полностью мужчинам!

При этом дед прохаживался из одного угла зала таверны в другой, покачивая над моей головой кружкой эля и расплёскивая напиток на пол. Я, тогда ещё семилетняя Джулия Октавия, коренная имперка, сидела на стуле, поджав ножки в грубо сшитых кожаных туфлях, и смотрела, втянув голову в плечи, как тень от его блужданий по полупустому залу – огромная длинная тень мечется по стене, словно призрак, и размахивает скрюченными руками. Завсегдатаи таверны одобрительно кивали в такт нравоучениям Валдия, и продолжалось это до тех пор, пока в зал таверны не врывалась моя матушка в льняном чепчике, засаленном переднике, с черпаком наперевес и не обрывала ценные жизненные уроки своего свёкра метким ударом в темечко.

– Хватит пудрить моей дочери мозги! – восклицала она с чувством. Звонко и очень громко. Дребезжали пустые бутылки, входили в резонанс с её голосом некоторые металлические кружки…

Потом она хватала меня за руку и вытаскивала из теплой таверны, спасая от призрачной тени на стене. Тогда нас встречал лютый мороз и темнота, которую тщетно пытался рассеять свет лун, отражённый от сугробов, как ограждения вставших у дороги.

– Луция! – кричал вслед маме дед, выскочив на порог таверны и потирая свободной от кружки рукой очередную набитую шишку. – Нельзя прятать ребёнка от всего мира на своей дрянной солдатской кухне! Война закончилась!

Его крик тонул среди каменных стен Брумы, а мы возвращались в тот уголок в казармах имперской крепости, который в детстве я гордо именовала домом.

С тех пор прошло двадцать лет, или около того. Не помню точно, в какой из дней состоялась очередная стычка мамы и деда – они никогда не могли найти общий язык по вопросам моего воспитания в послевоенное время. И всё же я умудрилась пойти по стопам обоих, несмотря на то, что тогдашнюю жизнь в Бруме лёгкой назвать язык не поворачивается.

Брума – это крупный имперский северный город, столица одноимённого графства, расположенного южнее горной цепи Джерол. Из достопримечательностей здесь только закрытый храм Талоса – бога сражений; да покосившаяся каменная статуя легендарного героя – Чемпиона Сиродила. Часовню Талоса прикрыли после того, как Империя и Доминион заключили перемирие, так называемый, Конкордат Белого Золота. Эльфы объявили ересью поклонение обожествленному человеку.

Закрытие храма привело к тому, что люди страдали от недостатка лекарств и целителей, посему мне в своё время, вопреки возражениям матушки, пришлось браться за старые дедовы заметки о целебных травах и пытаться что-то сделать в городе, постоянно охваченном волнением.

Помимо обычных больных, вроде простуженных детей или охотников, подхвативших каменную подагру, здесь было огромное количество раненых при стычках с бандами головорезов или гоблинов. Часто говорили о назревающем военном конфликте в Скайриме, и меня эти слухи настораживали. Я задавалась множеством вопросов, пока меняла повязки и варила травяные отвары, но всей правды никто не знал.

Жалованья платили мало и нерегулярно. Я едва сводила концы с концами, поселившись в самом дешёвом постоялом дворе «Кружка и ложка», где старый хозяин, рыжебородый норд Олаф, продолжающий традиции своего прадеда, брал только половину стоимости за проживание. Вторую половину оплачивал Имперский Легион за работу в госпитале.

Холодным утром семнадцатого числа месяца Последнего зерна я проснулась до того, как пропели первые петухи. Из-под неплотно закрывающейся деревянной двери внутрь небольшой комнатушки, которую иные люди назвали бы кладовкой, пролезал тонкой змейкой невидимый сквозняк, вызывая озноб. Поднявшись с лежанки, поскольку даже нормальной кровати моё бедное жилище не содержало, зажгла свечу и порылась в комоде в поисках одежды и своих записей.

Скромная домотканая одежда и меховой толстый плащ с капюшоном ни за что не спасли бы от лютых морозов, но этого хватало, чтобы делать редкие вылазки за ингредиентами, ориентируясь по указателям дедушки, записанным в его полевой журнал.

Пожелтевшие листы старого пергамента в потрёпанной книжке-дневнике, принадлежавшей в своё время моему деду, были самой большой моей драгоценностью, тем единственным наследством, которое осталось в нашей семье после Великой Войны. Я не могла позволить себе ни красивого платья, ни новых книг. Служа с самого раннего детства в Легионе, сперва кухаркой с матерью, потом помощницей лекаря, а теперь и полноправной целительницей, я получила уважение людей, но не богатства. Стабильная возможность пообедать и поспать под крышей в тепле – всё, чего я достигла в этой жизни.

Сегодня мне хотелось показать себя. Не знаю, тешила ли я этим своё самолюбие, от которого ещё что-то, да осталось, или меня влекло любопытство, но снова прочла несколько строк, сопровождавших аккуратный чернильный набросок, изображающий цветок на тонком стебельке, усыпанном листьями.

«Голубой горноцвет известен своими лекарственными свойствами. Это растение произрастает преимущественно в Скайриме и отлично переносит даже самые лютые морозы. Мне оно однажды попалось на перевале в горах Джерол, на обочине дороги. К сожалению, малое количество образцов не позволило более досконально изучить свойства этого цветка».

Сегодня целью моих поисков станет именно это растение!

Окрестности Брумы не богаты на целебные травы. Самое интересное, что можно здесь отыскать это чертополох и трутовики, да и то за последними нужно идти дальше в горы, что в одиночку смертельно опасно. Предгорья кишмя кишат разными хищниками, и если нарвёшься на волка или разъяренного медведя, то можно считать, что крупно повезло. Огры и гоблины в наших краях самая настоящая напасть. Будто мало было войны – теперь на дорогах подстерегают ещё и чудовища. Ищут, чем поживиться. Слышала от своей покойной матушки Луции Октавии, что для огров мясо женщин самый лучший деликатес. Мысленно помолившись за душу матушки Аркею, я спрятала заметки в заплечный мешок и достала из нижнего ящика комода железный кинжал с рукоятью, обмотанной полосками кожи, с огорчением заметив, что режущая кромка начала покрываться ржавчиной. Видимо, все свои скромные сбережения придётся вскоре потратить на новый.

Я завидовала алхимикам прошлого, которые работали серебряными или стеклянными кинжалами, но такие теперь днём с огнём не сыщешь.

Убедившись, что готова к путешествию, заперла комнату и пошла вниз по шаткой деревянной лестнице. Старые рассохшиеся доски опасно скрипели под моими кожаными сапогами.

В зале трактира раздавался мерный громкий храп и витал тяжёлый удушающий запах дешёвого вина и немытых тел. Прямо за столами на лавках уснули завсегдатаи – калеки и ветераны войны с Доминионом: Торвальд и Хаггар. Некогда крепкие могучие воины топили в вине своё горе и старались забыть об увечьях. Торвальд лишился левой руки в битве Красного Кольца, у Хаггара не было правой ноги еще со времен обороны Имперского Города; они просиживали в «Кружке и ложке» порой до самого рассвета. Как сегодня.

Хозяин спал на лежаке возле трёх огромных бочек с медовухой, вокруг него расползся плотный запах перегара, и я непроизвольно поморщилась.

– Олаф! – я толкнула его плечо, что было сил, но разбудить пьяного норда оказалось не так-то просто.

Осознав, что все усилия будут тщетными, я взяла из буфета краюшку хлеба и бутыль с мёдом, убрала в заплечный мешок и отправилась в путь, пробормотав на прощание: «Запиши на мой счёт!»

Он, в свою очередь, проводил меня своим неповторимым храпом, который я восприняла за пожелание удачи.

Меня встретило небо – удивительно розовое, почти алое и чистое, раскрашенное лучами восходящего солнца. В рассвет окунулись двускатные деревянные крыши, окружавших таверну домов, и башня закрытого храма. Свет играл причудливыми бликами на остатках витражей, изображавших Девятерых, и внезапно меня охватила такая необъяснимая тоска, что захотелось тотчас же повернуть назад и остаться в тепле ставшего родным очага.

Сбросив оковы таинственного наваждения, обошла таверну и столкнулась с очень высоким нордом-легионером. Его длинные седые усы топорщились в стороны, гневно сверкал единственный уцелевший глаз, хмурились густые брови, а сам он, казалось, вот-вот зарычит. Его лицо, изрезанное крупными шрамами, выдавало в нём бывалого бойца. Тяжёлые, начищенные до блеска стальные латы с массивными наплечниками делали его ещё шире. Я на его фоне так и вовсе стала совсем миниатюрной.

Протяжно и хрипло пропел петух. Птичий голос, встречающий солнце, донёсся из-за ворот, со стороны конюшен, а огромный легионер всё не давал мне ходу.

– Джулия Октавия? – брови норда наползли на глаза.

– Эстор Медведь? – я скептически осмотрела великана, еле сдерживая смех.

– Так точно! – он пока ещё сохранял суровый вид. – Назначен легатом Тиберием сопровождать вас в экспедицию!

– Он сам тебя назначил, или кто-то для этого назначения подсуетился? – сложив руки на груди и встав в своеобразную позу, стала подобна очень храброй мыши, глядящей в глаза поймавшего её кота.

– Приказы легата не обсуждаются! – пробасил Эстор, подмигнув, и мы направились к воротам.

Я познакомилась с Эстором, когда он попал ко мне в госпиталь после одной стычки с бандой гоблинов пару лет назад, вскоре после того, как моя матушка отправилась в Этериус из-за укуса моровой крысы – их в своё время много из Морровинда в Сиродил переселилось…

Эстор командовал отрядом, сопровождавшим обоз, что переправлялся через Бруму в Скайрим, и один остался жив, уничтожив всех зеленокожих тварей. В спине великана торчало, по меньшей мере, полдюжины стрел и ему повезло, что ни одна не оказалась отравленной. Медведем его прозвали давным-давно, когда ещё в юности он, преисполнившись духом приключений, подался в разбойники. Некоторое время занимался грабежами, но когда началась война, Эстор решил, что нужно сменить образ жизни и, бросив большую дорогу, вступил в Легион, где добросовестно служил почти тридцать лет. Он участвовал в обороне Имперского Города и остался одним из немногих, кто пережил тот кровавый ужас.

Этот огромный, серьёзный до суровости норд внушал ужас в сердца врагов, но при виде него я всегда улыбалась. Он частенько захаживал поболтать в госпиталь в свободное от дежурств время и всегда был очень добр и внимателен ко мне, видимо, в благодарность за исцеление.

У ворот, возле чадящей жаровни, стояли двое молодых легионеров в легкой имперской броне. Недавно приняли присягу, судя по всему. На поясах у них висели одноручные стальные мечи, а за спинами колчаны со стрелами. Лица уставших имперцев казались серыми после бессонной ночи. Один так и стоял с закрытыми глазами, прислонив овальный щит прямо к огромным дубовым воротам с выцветшим гербом Брумы – чёрным орлом, расправившим крылья на жёлтом фоне.

– Подъём! – гаркнул Эстор так, что не только солдаты вздрогнули, но и сонная птица вспорхнула с крыши близстоящего дома.

– Куда вы направляетесь? – прежде дремавший имперец резво поднял щит и нахмурился, придавая себе бодрый вид.

– Приказ легата Тиберия: пополнение запасов алхимических ингредиентов для госпиталя.

– Да, было распоряжение капитана, – второй кивком подтвердил слова норда. – Будьте осторожнее, за стенами неспокойно.

– Там всегда неспокойно, – негромко добавил Эстор.

Мы прошли в открытые ворота мимо стражи, оказываясь в тени высоких каменных стен города.

Послышалось тихое фырканье лошадей в стойлах, когда мы с Эстором двинулись по широкой дороге, петляющей вниз по горному склону, на котором раскинулся наш величественный город. Я не любовалась видами, ставшими уже привычными за годы, прожитые в этом холодном краю, и больше смотрела под ноги в надежде отыскать что-нибудь полезное. Но должна признать – горные пейзажи этих мест не могли оставить равнодушными тех, кто впервые прибыл в Бруму.

Около города ещё до войны построили много сторожевых башен и крепостей, в которых сейчас располагались гарнизоны. С ближайшей башни за дорогой неустанно следил часовой, готовый в любой момент поднять всех солдат по тревоге громогласным рёвом боевого рога.

За всё время, что я здесь жила, по настоящей тревоге ни разу не поднимали, но память о войне была ещё свежа в умах людей, посему бдительности не теряли.

Часовой проводил нас взглядом, а когда мы ушли достаточно далеко, я обернулась, чтобы увидеть силуэт стража, гордо несущего своё бессонное бремя.

– Здесь надо уйти с дороги, иначе кроме говорушки и пустырника мы ничего не найдём, – я шагнула в сторону с тропы, и внимание полностью переключилось на поиски желанного горноцвета.

– Как скажешь, – отозвался Эстор, поправляя меч на поясе. – Если что, я готов.

– Готов рвать цветы? – я непонимающе взглянула на него.

– Прекращай, – он стал серьёзен. – Мы уходим в предгорья, а значит все, кто могут нам помочь остаются позади. Мы одни против диких зверей, гоблинов и остальных тварей.

– Кинарет защитит нас, – я вознесла краткую молитву богине природы.

– О, гляди-ка, чертополох! – Эстор оторвал засыхающие лиловые цветы и понюхал. – Это должно тебе пригодиться.

– Что? Снова чертополох? А, ладно, давай сюда, – сдалась я и убрала очередной побег чертополоха в кошель. – Не возвращаться же с пустыми руками, если не отыщем, что нужно.

– А что ты из него варишь? – поинтересовался норд.

– Он обладает свойством защищать от холода. Наверное, поэтому он сам растёт в наших горах.

– Зачем защищать нордов от холода? – усы Эстора забавно встопорщились. Я мягко улыбнулась, глядя на него.

– Нордам, конечно, холод не страшен, а вот несчастные имперцы и меры, сидящие в крепостях, мои отвары подмешивают в вино.

– Если бы ты их продавала, то уже сколотила бы целое состояние. За несколько зелий ты, наверняка, получишь больше, чем в Легионе за месяц!

– Мои зелья пока не так хороши, – созналась я. – Алхимия – очень сложная наука, требующая долгих практик, а мне толком и практиковаться не с чем…

– Тише! – Эстор вдруг поднял руку и выхватил меч. Я естественно ничего не услышала, кроме пения птиц.

Некоторое время мы стояли молча и осматривались, пока из кустов со свистом не вылетела кривая стрела и не угодила в стальной наплечник Эстора.

– Гоблины! – заорал он. – Беги назад!

Я рванула в сторону, но, запутавшись в собственном плаще, едва не упала в кусты.

Когда я, согнувшись, изобразила непонятный пируэт, стараясь сохранить равновесие, над головой пронеслась гоблинская стрела. Я почувствовала, как её оперение коснулось макушки, и это ощущение зарядило меня силой. Открылось второе дыхание, или, как солдаты говорят, «получила волшебный пендель». Ноги сами понесли прочь, а Эстор, издав воинственный клич, перекинул со спины щит и поднял его, прикрывая моё вынужденное отступление.

Я услышала голоса гоблинов, их странное, чуждое нам наречие, и захотелось оказаться как можно дальше от этого кошмара. Страх полностью завладел мной. Не помню, как оторвалась от преследования, и как долго и куда бежала. Затаившись за деревом, вслушиваясь в собственное тяжёлое дыхание, вдруг осознала, что потерялась.

Никаких троп не было и в помине – только глухая еловая чащоба и серые валуны на пологом, тянущемся вверх склоне горной цепи. Под ногами хрустел выпавший ночью сухой снег.

Издали долетело рычание зверя. Мне не составило труда догадаться, что это медведь. И, к сожалению, не Эстор.

Я медленно поползла прочь, кажется, хищник меня учуял и приближался на запах. Нужно было немедленно бежать – либо назад к гоблинам, либо к медведю. Ни один из вариантов меня, разумеется, не устраивал.

Сорвавшись с места, устремилась куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих напастей. Истово молясь Девятерым на всякий случай, неслась сквозь дебри по горному перевалу, пока дыхание не сбилось, а во рту не появился металлический привкус.

Рухнув без сил, некоторое время просто сидела в снегу и пыталась прийти в себя. Когда паника отступила, я поняла, что потеряла и рюкзак, и кошель с чертополохом, и даже заметки деда. За дневник было особенно обидно.

Выжить в лесу без припасов и теплых вещей невозможно, и понимание этого страшило больше всего. Умирать не хотелось. Пусть моя жизнь и не сладкий рулет, но я была не готова так скоро расстаться с ней.

Когда дыхание восстановилось, а колющая боль в правом боку после бега, наконец, отпустила, я ощутила острую жажду, встала на ноги и неуверенно осмотрелась.

Склон горы, усыпанный обломками чернеющих в снегу камней, убегал ввысь за спиной, могучие ели с заиндевевшими ветвями окружили меня, почти взяли в кольцо, погрузив в глубокие холодные тени. Лес незнакомый, чужой, мрачный.

В прогалине я различила мелкие голубые цветочки на тонких стебельках, усыпанных крошечными листьями. Это был он! Я не знала, где нахожусь, что произошло с Эстором и смогу ли выпутаться из этой неприятной ситуации, но зато отыскала то, за чем сегодня покинула Бруму.

На время позабыв о холоде и опасности, собрала несколько образцов и тревоги отступили, оставив меня со странной, пронизывающей сердце надеждой на удивительное будущее, богатство и почёт. Разум заполнило умиротворение, точно Кинарет и впрямь благословила нежданной удачей. Лес показался приветливым и светлым, бледное солнце на прояснившемся небе согрело меня в своих лучах.

– Госпожа Кинарет! Спасибо! Только выведи меня назад! – тихо взмолилась я.

Не меньше, волновала и судьба Эстора. Неизвестно, сколько гоблинов решили атаковать нас, а я просто сбежала, поддавшись страху. Помнила только блеск стального доспеха в свете восходящего солнца перед тем, как легионер пропал из виду.

– Мара, защити его! – лихорадочно прошептала я, в надежде, что милость богини сострадания спасёт бесстрашного норда.

Мистическая тишина леса рассеялась, и с тихим ветром, тревожащим травы, долетели приглушённые голоса.

«Люди!» – возликовала я, но очертя голову бросаться на звук голоса не решилась. Вдруг это головорезы, для которых молодая женщина, заблудившаяся в лесу, лучший подарок в холодную ночь. От таких мерзких мыслей даже живот свело.

Я медленно, скрываясь в тени деревьев, пошла на звук.

Лес поредел. Впереди, вдоль опушки вилась мощёная неровными камнями дорога, по которой ехали две повозки, сопровождаемые хорошо экипированным имперским конвоем. Узнав своих, почувствовала опьяняющую радостью веру в спасение и, оттолкнувшись руками от толстого елового ствола, помчалась навстречу имперцам. Теперь по мере приближения к повозкам, я заметила, что в них сидят люди, форма которых совершенно не похожа на имперскую.

Моя просьба о помощи потонула в немом удивлении.

– Стоять! – офицер на лошади, немолодой норд, сурово взглянул на меня. – Здесь вершатся государственные дела! Уходи!

– Помогите… – выдохнула я вместе с клубами пара. – Я заблудилась. Мне нужно попасть в Бруму!

– Бруму? – удивлённо переспросил офицер, вскинув густые брови, и вдруг нахмурился. – Да у нас тут нарушитель. Взять её!

– Так точно! – вмиг подоспевший солдат-имперец заломил мне руки за спину.

– Я из Легиона! Я – целительница! – протестовала я, стараясь убедить офицера в том, что говорю правду.

– Да к тому же ещё и дезертир! – резво умозаключил офицер.

– Нет! Отправьте запрос легату Тиберию! Он… – мне объясниться не позволили.

– Пусть она заткнется! – коротко бросил офицер.

Удара я не почувствовала. В глазах резко потемнело, а потом, когда искры сознания начали появляться в голове, поняла, что меня раскачивает из стороны в сторону и слегка трясёт. Попробовала пошевелиться, но прочные верёвки обожгли запястья.

– Эй, ты! Не спишь? Ты нарушитель границы, да? Надо же тебе было налететь прямо на имперцев! – выдал белокурый молодой норд, сидящий напротив меня в повозке. Его руки тоже были связаны, а кольчужная броня, поверх которой прикреплена ремешками плотная стёганка, обёрнутая синей тканью, выглядела незнакомо.

– Что? Где я? – непонимающе залепетала я.

– Они и нас поймали. И ворюгу этого!

– Проклятые Братья Бури! – возмутился его сосед, худощавый грязный мужчина в обносках, похожий больше на имперца, чем на норда. – Если бы не вы, я сейчас бы украл вон ту лошадь и рванул в Хаммерфелл!

Я осмотрелась: кроме этих двоих справа в повозке сидел суровый плечистый мужчина в богатом плаще из волчьих шкур. Он угрюмо смотрел перед собой, своим профилем с выдающимся крючковатым носом напоминая стервятника, глядящего со скалы на добычу. Во рту у него был кляп, а руки связаны.

– А это ещё кто такой? – поинтересовался конокрад.

– Попридержи язык! – посуровел норд. – Перед тобой сам Ульфрик Буревестник! Ярл Виндхельма и законный король Скайрима.

Я немного растерялась. Нет, не так. Онемела от происходящего. Вот занесла нелёгкая! Всю жизнь думала, что до границы со Скайримом километров сто, разве можно просто добежать из Брумы?!

Тем временем повозка устремилась вниз с холма, по которому пролегала дорога, и впереди показались невысокие стены с постовыми. Открывались большие дубовые ворота, и я нутром почувствовала, что радушного приёма в этой крепости для нас не уготовано.

– Ульфрик Буревестник?! Ты же вожак восстания! – в ужасе вскрикнул конокрад, переменившись в лице. – О боги! Куда нас везут?!

– Прими смерть с достоинством, вор, – отрешённо изрёк норд.

– А ну все заткнулись! – прокричал имперский стражник, не оборачиваясь.

В голове не сходилось одно с другим. Сейчас я в повозке с какими-то мятежниками, и меня везут на казнь, приняв за нарушителя границы и дезертира. Эстор мог бы подтвердить мои слова. А может, если снова скажу, что я заплутавшая в лесу целительница из Брумы, то мне поверят и отпустят?

Непреодолимое чувство волнения, от которого скрутило живот, перебило голод и жажду.

– Эй, конокрад! Ты из какой деревни? – норд снова тихонько заговорил, разбавляя гнетущий цокот копыт, отмеряющий оставшееся нам время.

– Тебе-то что? – огрызнулся вор.

– Последние мысли норда должны быть о доме…

Последние мысли. О доме. Что он такое говорит?! Разве у меня могут быть прямо сейчас последние мысли?! Я только что нашла горноцвет и должна изучить его свойства! Впрочем, тот жалкий пучок цветов потерялся на опушке леса, где меня схватили. Ничего не поделаешь – меня лишили всего и оставили только страх перед неизбежным! Как я смогу сбежать от имперской армии? Здесь, в окружении солдат, даже божественного чуда будет маловато! Хоть бы даэдра какой услышал! А может, это их злая шутка?

– Рорикстед… – пробормотал конокрад, точно смирившись с происходящим. – Я из Рорикстеда.

Мы въехали в ворота крепости. Деревянные дома, напоминающие брумские, раскинулись по обеим сторонам улицы, а преступников везли к стоящему в центре имперскому форту, где, по всей видимости, располагался местный гарнизон.

Я краем глаза заметила женщину на лошади, высокую эльфийку. Её одежда, точнее сказать форма, тёмно-серого цвета с золотистыми окантовками, была мне знакома. Талморский юстициар. Такие и по Бруме постоянно гуляли, вынюхивали ересь и могли схватить любого, кто им не понравится, обвинив в поклонении Талосу. Обвинённых еретиков никто из родственников больше никогда не видел.

– Эти заключённые под протекцией Талмора! – из её уст мне отчётливо послышалась эта фраза.

Ну, хвала Восьми богам! Они поняли, что схватили меня по ошибке! Или нет?

Повозки свернули вправо, и я заметила палача и плаху, спрятавшуюся в почти непроглядной тени, которую роняла сторожевая башня. За конвоем по деревенской улочке бежали радостные дети – любопытно посмотреть на пленников, которых привезли солдаты!

– Это Хелген, – мрачно сказал норд. – Был я как-то влюблён в одну девчонку из этих краев!

Повозки остановились, нам велели выходить по одному.

– Ярл Ульфрик Буревестник! – сверяясь со списком, вызвал моего соседа имперский легионер – молодой норд с короткими русыми волосами и приятными чертами лица. В нём было что-то внушающее доверие.

Вожак восстания что-то промычал в ответ и прошёл к месту казни. Я снова взглянула на потемневшую от крови древесину плахи, нависающего над ней палача в чёрном капюшоне, и колени задрожали так, что ноги с трудом удержали меня.

– Ралоф из Ривервуда! – норд спокойно последовал за ярлом.

– Локир из Рорикстеда!

Конокрад категорически не согласился с внесением в список обречённых.

– Нет! – в отчаянии воскликнул он, помчавшись прочь. – Это ошибка! Вы не имеете права!

– Лучники! – крикнула женщина-капитан в тяжёлой имперской броне, и одним метким выстрелом в спину беглец был сражён.

Помню, как упало его тело. Только что конокрад сидел рядом, а теперь, точно подкошенный, свалился на землю и больше не шевельнулся.

– Кто ещё хочет попробовать?! – капитанша гневно сверкнула глазами.

– А кто ты? – убедившись, что с беглецом покончено, легионер со списком в руках повернулся ко мне.

– Меня зовут Джулия Октавия, я из… – мне не дали договорить.

– А с этой что делать, капитан? Её нет в списке.

Хвала Восьмерым! Меня нет в списке! Сейчас имперское благоразумие…

– В бездну список! – рявкнула капитанша точно злая псина. – Давай её на плаху!

– Что? – переспросила я, будучи не в силах здраво осознать происходящее здесь и сейчас. Похоже на кошмарный сон, только чересчур реалистичный, и пробуждение никак не наступало.

– Мне очень жаль, – в глазах легионера промелькнуло искреннее сожаление. – Мы отправим твои останки в Сиродил.

Онемев от услышанного, я пошла за Ульфриком и Ралофом. Перед обречёнными выступил немолодой мужчина с орлиным профилем, гордой осанкой, облачённый в позолоченную кирасу с имперским гербом на груди. Неужели генерал?

– Ярл Ульфрик! Кто-то называет тебя героем Скайрима, но герой не станет убивать короля, чтобы узурпировать трон!

Странный гулкий рёв раздался вдали. По ряду приговорённых к смерти прокатился взволнованный ропот.

– Вы слышите? Что это?

– Ничего! Продолжаем!

– Да, генерал! – отчеканила капитанша.

– Подготовь их в последний путь! – распорядился он, взглянув на жрицу.

Служительница Аркея начала зачитывать обычную молитву, но была грубо прервана одним из Братьев Бури, который добровольно лёг под топор, помянув предков и Талоса. Палач замахнулся, опустил топор, и голова мятежника упала в ящик. Некоторое время тёмная кровь из шеи брызгала во все стороны, заливая плаху. Я стояла, не веря своим глазам и безуспешно пытаясь унять дрожь.

– Имперку сюда! – крикнул кто-то. – А то она помрёт раньше казни!

Солдаты загоготали, я медленно двинулась вперёд и споткнулась. Кто-то поставил подножку. Видимо, хотели разрядить обстановку. Идя к плахе, я не до конца понимала, что умирать буду в одиночестве; свои объявили предателем, а мятежники считают врагом. А я просто-напросто хотела собрать цветов…

Встав на колени перед палачом, вновь услышала громовой рёв, летящий над горами с зычным эхом.

Древесина плахи смердела свежей кровью. Секунды, пока палач заносил огромный топор над моей шеей, показались бесконечностью. Я не могла оторвать от него взгляда, наполненного слезами отчаяния.

Чёрный дракон, раскинув кожистые крылья, пролетел над горой.

Решив, что это предсмертное видение, я зажмурилась, но оказалось, что оно посетило всех, кто присутствовал на казни. Огромный дракон цвета ночного неба, усевшись на башню, впился в меня взглядом красных пылающих глаз, пока палач, отбросив топор в сторону, кинулся к башне, спасаясь бегством.

Я ошарашено смотрела на дракона, оцепенев от страха, а змей разинул огромную пасть и выкрикнул Слово. Небо завертелось, я упала, перестав что-либо видеть и слышать, как вдруг сквозь гул в ушах донесся далекий мужской голос:

– Эй! Вставай! Пошли скорее, если хочешь жить!

Подняв голову в борьбе с непрекращающимся головокружением, узнала того, кого легионер назвал Ралофом из Ривервуда. Брат Бури оттащил меня в сторону и, поднявшись на дрожащие от ужаса ноги, я, спотыкаясь, побежала за ним.

Комментарий к Глава первая. Интерлюдия

Перезалито с некоторыми правками :/

========== Глава вторая. Мечты сбываются! ==========

От Хелгена после нападения дракона остались лишь дымящиеся руины. Пламя чудовища опалило даже камни, из которых были сложены стены имперских крепостей. Я до сих помню эту панику – хаотично мечущихся людей, легионеров, стреляющих в воздух, и плач перепуганных детей.

Из Обливиона, охваченного огнём, в который поселение обратилось за считанные минуты, меня вывел норд, имперский легионер. Тот, что сверял список. Следуя за ним, я забежала в спасительную прохладу казарменных помещений, наивно полагая, что всё уже позади, но сквозь толстые стены доносился грозный драконий рёв, заставляющий камни трястись. Сильнее дрожали только мои колени, и я села на ослабевших ногах, на пару мгновений ощутив себя в безопасности.

Солдат, по сравнению со мной, оставался невозмутим, как скала. Легионер быстро осмотрелся, после чего повернулся ко мне, сидящей на холодном полу.

– Поверить не могу, что это был дракон! Провозвестник конца времён… Похоже, кроме нас никто не спасся, – заключил он и, наклонившись, выудил из-за пояса железный кинжал. Я в испуге отшатнулась.

– Не бойся, – твёрдо сказал легионер. – Сейчас я разрежу твои путы.

Верёвки, оплетающие запястья, были крепки, но норд ловко перерезал их. Я не смогла ничего сказать, только благодарно кивнула.

– Джулия Октавия, да? А меня зовут Хадвар. Ты не ранена? – он внимательно осмотрел меня.

Только теперь я попыталась проанализировать своё состояние, усугублённое паникой и жаждой. На затылке неприятно ныла набитая рукоятью меча шишка, ноги гудели от бега, а вид после безумного спасения был слегка закопчённый. Одежда порвалась в нескольких местах, на руках и ногах появились ссадины, которых я совершенно не чувствовала. От усталости больше всего на свете хотелось завалиться на одну из трех кроватей, расставленных вдоль левой стены, но, преодолев слабость, привстала и внимательнее осмотрела место, в котором очутилась.

– Нет, не ранена, – ответила я Хадвару каким-то невнятным хриплым полушёпотом. Все бы отдала сейчас за глоток воды.

– Ты бежишь из Сиродила, так?

– Не совсем, – на всякий случай уклонилась от ответа. Кто знает, какой суд потом ждёт нарушителя…

– Нам нужно уходить отсюда, – произнёс Хадвар, когда над нашими головами вздрогнул потолок, и сверху посыпалась мелкая каменная пыль. – Поищи себе какое-нибудь снаряжение в сундуках.

Мне на глаза попался стоящий справа стол, на котором кто-то позабыл четыре монеты и початую зеленую бутыль с вином. Пить не решилась, несмотря на жажду, а вот септимы я никогда не смогла бы оставить без присмотра, посему собрала монетки и спрятала в карман штанов.