Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Простая мудрость аргонианки заставила крепко задуматься о дальнейшей жизни. Я тоже теперь из этих, «сломанных», или нет?

– Со мной такого не случится, – выдавив из себя эти слова, направилась к выходу, настойчиво твердя себе о том, что все уже позади.

На Виндхельм опускались ранние сумерки, я спрятала лицо под капюшоном и, наклонив голову, чтобы не видеть патрульных стражей направилась к портовым воротам города. К ним вела узкая каменная лестница, на самом верху которой тоже дежурили стражники. К счастью, их мало интересовала нелюдимая странница, они задали обыкновенные вопросы о цели визита в город, попросили назвать своё имя и после этого открыли ворота.

Пришлось назваться торговкой, и, похоже, Братья Бури решили, что я прибыла на одном из кораблей, что сейчас разгружались в порту.

За стенами теперь вовсе не казалось безопаснее. Виндхельм превратился в огромную ловушку. Из-за каждого угла на меня смотрела безликая маска глухого шлема, и от ужаса хотелось бежать прочь. Я сдерживалась с трудом – если начну бегать по городу, точно заподозрят неладное. Пройдя через трущобы к таверне, проследовала по кладбищу и вывернула к рыночной площади, откуда двигаясь вдоль стены, остановилась у дверей «Белого Флакона». Лавка ещё была открыта, и я увидела за стойкой старика Нурелиона, морщинистого древнего альтмера с жидкой седой бородкой, похожей на козлиную. Он глянул на меня подслеповатыми глазами и спросил:

– Чем могу помочь?

И чем же он мне поможет без денег?

– Где Квинт? – поинтересовалась я. – Мне нужно поговорить с ним.

Имперец, услышав свое имя, высунулся из подсобки и встретился со мной взглядом.

– Джулия? О боги! Что с твоим лицом?

Нурелион хмуро посмотрел на ученика и покачал головой. Решил, наверное, что Квинт слишком мало думает об алхимических практиках, раз к нему девушка заявилась.

– Ничего хорошего, как видишь… – я виновато посмотрела на альтмера. – Позвольте поговорить с Квинтом… наедине?

– Мастер, – Квинт замялся. Только после того, как Нурелион обречённо махнул рукой и, кашляя, удалился наверх, позволяя подмастерью личную встречу, тот подозвал меня к себе, но мы на всякий случай закрылись в тесной подсобке среди изготовленных зелий и многочисленных банок с ингредиентами.

В тишине алхимической лавки, среди запахов сушеных трав и снадобий, мне стало гораздо спокойнее.

– Что случилось? – шёпотом спросил Квинт.

Не пересказывать же ему весёлую историю, как я провела вчерашнюю ночь.

– Мне нужно противоядие. Эрандур умирает.

Имперец побледнел и провел ладонью по глазам.

– Какой яд? – отрывисто спросил он.

– Не знаю… Сильный.

– Какие симптомы?

– Лихорадка, кровавая пена изо рта, мутные глаза.

– Кто стрелял?

– Фалмер, – сказала я, припомнив, как обозвал слепых эльфов молчаливый Брат Бури. Странно, что запомнила. Страшно, что никак не получалось забыть.

– Наверняка, вирулентный на основе яда коруса. Очищенный. Хм, – мрачно пробормотал Квинт, сжал губы и наклонился к нижней полке с зельями.

– У меня нет денег, – произнеся эту фразу, заметила, как имперец на мгновение замер. – Только зуб ледяного привидения. Понимаю, это не равноценный обмен, но…

– Сойдёт, – бросил алхимик, продолжая поиски нужного противоядия. – Запомни, что с тебя ещё сотня, а пока… будем считать, что ты берёшь зелье в кредит.

– Нурелион не станет возражать?

– Станет, если узнает – Квинт дал мне запечатанный флакон с длинным горлышком, наполненный бледно-розовым снадобьем, и хитро улыбнулся. – Но я всегда могу соврать что-нибудь.

========== Глава двадцать седьмая. Чудные виндхельмские дети ==========

Выскользнув из лавки алхимика и надёжно спрятав зелье в рюкзак, я вновь была ослеплена снегом, попавшим в глаза. Ярая метель прекратилась, но безмолвные крупные снежинки плясали в серых небесах, точно сыплющийся с неба пепел. В их медленном танце раскачивался покой. Там, высоко в облаках, они родились, чтобы упав на стылую землю, когда-нибудь возродиться.

Лавочники сворачивали торговлю раньше – зимние сумерки принесли усиливающийся мороз.

Я пошла через кладбище, обходя погребальные холмики и массивные прямоугольные плиты, лежащие над могилами. Здесь казалось темнее и холоднее, чем в других частях города, даже трущобы и порт не навевали такой невыразимой грусти.

На подходе к Серому кварталу заметила двух праздношатающихся мужиков, вопящих во всю глотку:

– Подходите красноглазые! И тащите своих шлюх! Сейчас я вам покажу, как в Скайриме любят эльфов! – узнать хриплый голос пьяного Рольфа не составило труда. Затаившись за углом таверны, решила пройти до ворот другим путем, но патрульный Брат Бури, вдруг обратившийся ко мне:

– Женщина, вы в порядке? – заставил с криком метнуться прямо к пьяницам.

Бородатый Ангренор, в которого я на ходу врезалась, дыхнул тяжёлым перегаром и выругался. Поморщившись от вони, невольно вспомнила резкий запах чудища из пещеры. Кажется, даже фалмер пах приятнее.

– Что за?.. – искренне возмутился Рольф, а я в панике понеслась по узкой улочке Серого квартала. Сумерки делали путь почти неразличимым, а колдовать в Виндхельме не решилась, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Стоять, именем ярла! – раздалось позади, и мне пришлось вжаться в стену, испуганно обернувшись.

Отсвет пламени освещал улицу – похоже, патрульный заподозрил меня в чём-то и погнался. Неудивительно. Моё поведение и беспричинный, на первый взгляд, страх, выдают если не преступницу, то скумовую наркоманку. Задерживаться было нельзя, и, припустив по улице вперёд, не разбирая дороги, я столкнулась с прохожим.

– Ой! – тихо пискнула девочка.

– Извини, – потупилась я и, обойдя препятствие, помчалась к воротам, у которых снова увидела вездесущих стражников. Прислонившись к ледяной стене, замерла, тяжело дыша, и посмотрела назад. Стражник отстал, а вот девочка наоборот – подошла ко мне и с любопытством спросила:

– Это за тобой гонятся?

– Не знаю, – бросила я, нервно оглядываясь на Братьев Бури. – Может и за мной.

– Я могу тебя отвести в безопасное место, – заговорщицки шепнула девочка.

Скептически осмотрев с головы до ног малышку в толстом шерстяном платье, платке и с корзинкой в руках, решилась поинтересоваться:

– Как твоё имя, дитя?

– Софи. Я продаю цветы.

– И… куда же ты можешь меня отвести?

– К Авентусу, – смущённо пошаркав ножкой по наледи, ответила девочка.

– К какому еще… – договорить не дали Братья Бури, громкие голоса которых вскоре долетели с улицы. – Веди!

Софи схватила меня за руку и потащила за собой. Надеясь, что эта прогулка не займёт много времени, я неслась вслед за ней, время от времени опасливо озираясь по сторонам. Судя по наставшей тишине, преследователи отстали. Мы с девочкой остановились возле дверей закрытого дома, и она постучала трижды.

– Кто такой Авентус? – поинтересовалась я, переминаясь с ноги на ногу. Уж не ловушка ли это?

– Это мой друг… У него тоже мама умерла, и он теперь вызывает себе новую. Я подумала, может, ты ему подойдешь?

– Что? – мои глаза округлились ровно до размеров септимов, когда я попыталась понять, о чём толкует Софи. Девочка поспешила меня успокоить.

– Не бойся, – зловеще проговорила она таким тоном, что не снилось даже Эрандуру в самых страшных, посланных Верминой снах. – Он сам тебе всё расскажет.

Дверь с протяжным жутким скрипом приоткрылась, я медленно повернулась и увидела в дверях невысокого худющего мальчишку. Но самое главное – учуяла выбивающий слезы из глаз, тошнотворный смрад тухлого мяса и крови, словно передо мной открыли вход на скотобойню. Он маму-то похоронил хоть?

– Софи, кого ты привела? – серьёзно спросил мальчик, пристально вглядываясь в моё лицо.

– Я… – потупилась девочка. – Она может стать твоей новой мамой! Я рассказала ей…

– Какой мамой? Дети, вы о чём?! – визгливо возмутилась я, подумав, что пора удирать. Лучше уж к стражникам, чем в такое «безопасное место».

– Ты ей всё неправильно рассказала! – разозлился Авентус. – Пусть зайдёт. Мне надо с ней поговорить.

Софи буквально затащила меня в дом, где сразу от входной двери на второй этаж вела лестница, а растёкшиеся по полу свечи тускло озаряли обитые досками голые стены. Мальчик по-хозяйски прошёл наверх, а Софи отчего-то уселась на лестнице. Я бы тоже с удовольствием осталась с ней, но Авентус распорядился:

– Идите за мной!

На вид ему было лет одиннадцать или двенадцать. Долговязый темноволосый мальчуган в поношенной бордовой рубашке с пояском да холщовых чёрных штанах привёл меня на второй этаж дома, где стояла старая мебель, а особенно невыносимый запах тухлятины делал воздух вокруг практически непригодным для дыхания. Я закрыла нос рукой, а привыкший к вони мальчик даже не морщился. В одном из углов было оборудовано место для ритуала, окружённое свечами. В центре круга лежали кости, среди которых я распознала грудную клетку, череп, пару берцовых, и куски мяса, густо облепленные белыми опарышами и истекающие зловонными соками прямо на дощатый пол.

Иными словами, хорошо, что со вчерашнего дня ничего не ела. Тошнота жгучей желчью подпрыгнула до горла, и мне едва удалось сдержаться. После всего увиденного изначальное решение «удрать» буквально толкало меня к выходу, пока мои внутренности не дополнили столь живописный натюрморт.

– Извини, Авентус, но я спешу.

– Я знаю. Вы всегда спешите. Поэтому я и вызвал вас, чтобы всё было быстро! – с энтузиазмом в голосе произнёс мальчик.

– Вызвал кого?

– А, хотите, чтобы всё было тайно…

– Мальчик, ты за кого меня принимаешь?! – разозлилась я. – У меня там умирающий!

Чумазое лицо мальчишки озарила такая улыбка, что свет всех свечей показался блеклым.

– Значит, я прав! Я творил Чёрное Таинство снова и снова, и вот вы пришли! Ассасин из Тёмного Братства!

Неожиданный поворот. Даже не нашла, что ответить, поэтому загадочно промолчав, сделала ещё один шаг назад, стараясь не поворачиваться спиной к набору юного некроманта на полу.

– Я хочу, – радостно продолжил мальчик. – Чтобы вы убили Грелод Добрую!

– Чего? Кого? Убила?! – мало мне потрясений за последние трое суток, теперь ещё и в ряды Темного Братства записали.

– Это хозяйка приюта в Рифтене, она меня била и она совсем не добрая! – искренне жаловался Авентус. – Скорее наоборот! Карга! Старая мерзкая ворожея! Она всех детей там обижала, плохо кормила! Я хочу, чтобы вы её убили!

– Малыш, ты ничего не путаешь? Ты заказываешь убийство человека?! У меня?!

– Никогда ещё я не был так уверен! Эта ужасная женщина заслуживает смерти! Меня послали после смерти мамы в этот дурацкий приют! Благородный! Но там было ужасно и всё из-за неё! Я убежал и ни за что не вернусь, пока там эта ведьма! – всё ещё не повышая тона, говорил Авентус.

– Хм… Да, конечно, – кивнула я, предпринимая очередную попытку тактического отступления. – Убить злую тётку! Само собой. Я… Это… С тобой свяжусь. Приятных снов!..

– Стойте! Я слышал, что вы берёте плату за дела. У меня мало денег, но есть фамильное столовое серебро.

Мальчик подбежал к одному из сундуков, открыл его и выудил блестящее серебряное блюдо.

– Это подойдёт в качестве залога? – он показал посуду.

– Я не знаю, – взять блюдо значит согласиться? Или как это работает?

– Контракт должен быть скреплён, так? – Авентус буквально впихнул мне в руки серебро, после чего я опрометью бросилась бежать.

Стрелой вылетев из проклятого дома, я едва не споткнулась о сидящую на лестнице Софи. Свежий морозный воздух Виндхельма показался таким сладким и приятным, что голова, наконец, прояснилась.

Стоя на улице города, где меня, вероятно, разыскивают стражники, с чужим фамильным серебром в руках, я поняла, что теперь перспектива попасть в тюрьму стала более чем реальной. Выкинуть драгоценное блюдо не повернулась рука – само собой, убивать бабку из Рифтена в планы не входило, но пустой кошелёк гораздо тягостнее полного, поэтому плата мальчика якобы Темному Братству быстро перекочевала в рюкзак.

О таинственной секте ассасинов я знала только то, что рассказывали сплетники. Время от времени по Бруме пролетали слухи, о том, что кого-то заказали или наоборот уличили в сотворении Чёрного Таинства. Было ясно как день – иметь что-то общее с подобными людьми слишком опасно. Не говоря уже о том, что убийства для них – хлеб насущный.

Стараясь сохранить остатки спокойствия, я побежала назад в доки, чтобы спасти Эрандура. Если, конечно, ещё не поздно его спасать.

***

До аргонианского общежития я добралась без проблем, стражники у ворот ничего не спросили, просто выпустили в порт.

Теперь, когда все аргониане собрались на ужин за длинным столом, Бегущая-по-Траве была занята хлопотами по кухне. Когда я вошла, она только мельком посмотрела на меня и продолжила разливать своим сородичам рыбную похлёбку по мискам.

Некоторые из ящеров недоверчиво на меня взглянули, но против не высказались.

– Всё в порядке, – утешил их изумрудно-зелёный аргонианин с перьями на голове. – Это наша гостья.

Бегущая-по-Траве, закончив подавать ужин, заперла дверь сразу на два засова, а я, отыскав в рюкзаке противоядие, присела рядом со жрецом, которому на лоб положили мокрую прохладную ткань.

Успела! И уже это давало призрачную надежду на то, что рано или поздно всё будет хорошо.

Аргонианка подошла к нашему углу и устроилась рядом, пока я поила Эрандура зельем, придерживая его голову.

– Тебя долго не было, – произнесла Бегущая.

– Задержалась в пути, – убедившись, что данмер проглотил противоядие, стащила с его лба тряпку и заметила странный золотой блеск в гриве спутанных волос.

– Что-то случилось? – аргонианка беспокоилась, но я не ответила ей, подобрав со спальника жреца проклятый септим. Он был тёплый, почти горячий, словно впитавший в себя огонь лихорадки. Я провела пальцем по аверсу с профилем Тайбера Септима, и, уставившись на монету как завороженная, прочла надпись на решке: «Империя есть закон, закон – священен». Это был тот самый септим. Я-то думала, что потеряла его, но он, как по волшебству, вернулся назад, и меня забила дрожь.

– Джулия, – Бегущая слегка потрясла меня за плечо. – Ты меня слышишь?

– Угу, – кивнув, я никак не могла оторвать взгляд от монеты. – Ничего не случилось.

– Ты выглядишь напуганной, – заметила аргонианка.

– Да, – решив спрятать септим в кошель, улыбнулась Бегущей и полезла в рюкзак за блюдом. Надо отплатить за гостеприимство, иначе нельзя.

– Мне тут кое-что досталось, – нервно посмеиваясь, невнятно поведала своей спасительнице историю Авентуса.

Аргонианка приняла серебро и внимательно рассмотрела его.

– Даже если ты не лжёшь, и действительно не украла эту вещь, я не могу принять такой подарок, – она указала на потёртую гравировку с фамилией «Аретино». – В городе его не получится продать, а если норды обнаружат у нас эту вещь, то здесь попросту перебьют всех.

Пришлось вернуть блюдо в рюкзак и мрачно спросить:

– И что мне теперь с ним делать?

Печально вдруг осознать, что, в отличие от аргониан, у меня нет даже собственного стола, куда можно было бы поставить это блюдо.

Бегущая-по-Траве опустила голову, словно в глубоких раздумьях, и прошипела:

– Не знаю точно, надо спросить у мужа… Если ты хочешь продать это серебро, то тебе придётся подождать.

– Чего подождать? – напряглась я.

– Каджитов.

========== Глава двадцать восьмая. Котики и наркотики ==========

Ледяной зал пещеры наполнился шорохами. Из лилового мрака выползли тысячи маленьких блестящих корусов. Насекомые падали из нор с потолка, вылезали из стен, испещрённых червоточинами подобно трухлявой древесине и, прогрызая жвалами камни, выкапывались из пола. Их усики и лапки тянулись ко мне, но я не могла шевельнуться, превратившись в ледяной сталагмит. Вдали дрожали неясные огни, оранжевые отсветы отражались на моих зеркальных гранях, а корусы продолжали окружать плотным кольцом. Пол скоро обратился копошащейся массой насекомых, они касались меня острыми лапками и по корке льда молниями бежали бесчисленные трещины.

Когда дышать стало невыносимо, а ужас ослепил меня непроглядной чернотой, я проснулась и резко села на спальнике, пытаясь сбросить вездесущих мелких тварей.

Их не существовало, но чтобы осознать это, потребовалось некоторое время.

В аргонианском блоке все спали, пахло варёной рыбой, оставшейся от ужина, а угли тлеющего очага тускло освещали кухню и вертел. Я увидела только силуэт стола. Впервые после возвращения из пещеры ощутила лютый голод – ослабевшее тело требовало еды.

Вдруг краем глаза выхватила во тьме блеск рубиновых глаз и вздрогнула.

– Эрандур? – откинув шкуру, которой укрывалась, подползла к жрецу.

– Где мы? – его голос прозвучал хриплым шёпотом.

– В Виндхельме, – ответила я, чувствуя, как слёзы радости градом посыпались по щекам. – Теперь всё будет хорошо!

– Как мы добрались?

Я прерывисто всхлипнула, смахивая слёзы:

– Нам повезло. Ты пить не хочешь?

Не дожидаясь ответа, встала и направилась на кухню, к бочкам с водой, стоящим в дальнем углу. Здесь всегда хранился большой запас – на родине аргониан, Чернотопье, множество болот, и если ящеры не могут ежедневно мыться, это причиняет им неудобство. Вечерами они обтирались из бадей специально подогретой водой, а в Белой реке плавали только поздней весной и летом, когда становилось немного теплее. Радовало, что у них мне, наконец, удалось отмыться от крови и отстирать вещи.

Наполнив кружку водой, вернулась к Эрандуру, зацепив по ходу котелок с остатками похлёбки на дне и кусок подсохшего хлеба со стола.

– Что со мной случилось? – поинтересовался данмер. – Нет сил даже подняться.

– Яд, – коротко сказала я, поставила котелок рядом и напоила жреца водой.

– Ты спасла меня?

– Квинт помог. Мы должны ему сотню, – наконец, удалось приняться за еду.

В последний раз так жадно ела в Данстаре после возвращения из Храма Призывателей Ночи, но у Торинга закуски были более изысканными. Здесь я, как бездомная кошка, впивалась зубами в рыбий скелет и едва не рычала оттого, что не могла заполнить пустоту внутри. И, кажется, еда была не причем.

– Разве у нас нет денег? – слабо спросил Эрандур.

Пришлось объяснить ему, куда я всё потратила, избегая правды.

Этот разговор нелегко было вынести – после всего сказанного данмер закрыл глаза и отвернулся, а я жалела о каждом произнесённом слове.

Конечно, надо было отдать мне должное. Я врала словно базарная торговка, пытающаяся выдать облезлую шкуру моровой крысы за обрывок плаща императора, что буквально вчера прошёл по соседней улице. История, сочинённая над раненым другом, изобиловала героическими подробностями эпической битвы со слепыми эльфами и включала в себя поездку на белом саблезубом тигре, оцарапавшем мне лицо. А в довершение я встретила трех славных наёмников, которые, взяв в качестве платы за помощь всё золото и оружие, довезли нас до города.

Мой наигранный смех разбудил нескольких аргониан, и они раздражённо зашикали на нас.

Надо ли говорить, что Эрандур был оскорблён столь очевидной ложью, а на глупости умудрённый жизненным опытом эльф предпочитал благоразумно отвечать тяжёлым молчанием.

Но лучше так, чем рассказать вслух о том, через что на самом деле мне пришлось пройти.

Надеясь, что кто-нибудь из богов или даэдра, меня слышит, молилась всем подряд, чтобы никогда не пришлось открыть ему эту тайну.

***

Наутро, когда аргониане отправились работать в доки, я напросилась с Бегущей на рыбалку. Во-первых, двухдневное затворничество в аргонианском блоке только усугубляло и без того паршивое душевное состояние, а во-вторых, не хотелось постоянно находиться рядом со жрецом. Отчасти и потому, что не смела рассказать ему правду.

Так безрадостно начался месяц Заката Солнца. Третьего числа снег прекратился, днём ранее над Виндхельмом бушевала вьюга. Теперь погода хоть и не прояснилась, а плотная стена облаков давила на голову, можно было выбраться к реке.

Бегущая-по-Траве взяла две удочки, одну протянула мне, и я, нахмурившись, посмотрела на длинное удилище, к которому была примотана леска из конского волоса с небольшим изогнутым крючком. Аргонианка ловко прицепила к крючкам приманки из тонких полосок кожи, с гордостью заявив, что сама это придумала.

Мы выбрались из города до полудня, оставив Эрандура спать и набираться сил, что без нормальной еды было довольно трудно. Из-за нехватки денег аргониане питались преимущественно рыбой, которую для них ловила Бегущая. Часто ей помогал муж, но если в порт приходил корабль с большим грузом, то ему приходилось усердно работать с рассвета и до заката.

– А ты никогда не разгружаешь корабли? – поинтересовалась я, следуя за аргонианкой вдоль берега реки.

– Нет. Порой мне приходится уезжать, чтобы поторговать в Рифтене или в Вайтране выделанными шкурами. К счастью, мои редкие вылазки приносят больше денег, чем все труды моих сородичей в порту. Поэтому они радушно меня приняли.

Мне показалось это странным, потому я решилась спросить:

– Значит, ты здесь только из-за мужа?

Бегущая-по-Траве загадочно промолчала и резко сменила тему:

– Рыбачить лучше всего на том островке, видишь? – она указала удочкой вперёд на обледеневший клочок земли, выглядывающий из-под воды. – Но придётся перепрыгнуть лёд или осторожно по нему пройти.

После её слов стало понятно, что меня ждёт купание в холодной воде. Иначе с моей неуклюжестью быть не может.

Аргонианка разбежалась и перемахнула через воду в грациозном длинном прыжке. Я, оценив расстояние, попробовала пройти по льду, и едва успела перебежать, пока под ногами во все стороны расходились искривлённые белые трещины.

Островок был сплошь заросшим сухими травяными стручками, которые мне уже доводилось собирать на побережье Моря Призраков, близ Винтерхолда. Мы вместе с аргонианкой разместились на краю, и она быстро закинула удочку в воду. Я не являлась столь же непревзойденным мастером рыбной ловли как она и, неловко замахнувшись, последовала её примеру. Крючок с кожаной приманкой громко плюхнулся в реку у самого берега.

– Попробуй ещё раз, – шепнула Бегущая, улыбнувшись.

С третьей попытки удалось попасть куда нужно, и, уставившись на медленное течение реки, я ощутила тревогу. Мы довольно далеко отошли от города, а, издали, с другого берега, донёсся раскатистый рык медведя.

– Когда прибудут каджиты? – поинтересовалась я.

– Хорошо-Знает-Болота вспомнил, что они были здесь около недели назад. Следующий караван торговцев прибудет не раньше чем через неделю.

– А твои сородичи не будут против, что мы пока поживём у вас?

Аргонианка не ответила, её леска неистово задёргалась и умелой подсечкой она вытащила из воды вихляющегося лосося. Только поместив его в бадью, Бегущая-по-Траве продолжила разговор:

– Мои сородичи не слишком любят данмеров. Память о прошлом. Я понимаю их, но мне вовсе не кажется, что прошлое должно влиять на наши решения.

– Бегущая, – я в недоумении воззрилась на подругу. – Кто ты такая? Ты точно скорняк? Твоим речам даже жрец Мары может позавидовать!

– Я обычная аргонианская девушка, – скромничая, ответила она. – Просто многое пережила.

Моя удочка задрожала в руках – рыба схватила приманку. Растерявшись, я вцепилась в удилище и принялась стремительно наматывать леску. Лосось усиленно сопротивлялся попыткам вытащить его. Никогда не думала, что у рыб столько сил! Когда серебристая чешуя сверкнула над водой, моё лицо озарила улыбка. На несколько мгновений удалось позабыть обо всем, через что мне довелось пройти.

Вытянув на берег довольно крупную рыбину, отцепила её от крючка и рассмотрела, заметив, что она больше и темнее обычного лосося, с растопыренными длинными плавниками и вытянутой головой. В широком рту необычной рыбины различался ряд острых зубов. Она с усилием продолжала извиваться в руках, норовя вырваться, и топорщила жабры, задыхаясь.

– Это рыба-убийца? – рассмеялась я, бросая улов на берег. Чешуи этой рыбы можно будет использовать в алхимических практиках, а на вкус она довольно необычна.

– Верно, редкая в этих краях, – заметила Бегущая, одобрительно кивнув. – Хорошо, что ты улыбаешься. Это даёт надежду на то, что всё образуется. Кстати, твой друг знает о случившемся?

Проглотив язык, я отрицательно мотнула головой. Мимолётное счастье растаяло как утренний туман под палящим полуденным солнцем.

– Ты же понимаешь, что придётся всё ему рассказать? – с нажимом продолжала аргонианка.

– Вообще не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал, – выговорила я, чувствуя, как от злости краснеют щёки.

– Он имеет право знать.

– Я сама решу, кто имеет право, а кто нет! Это моё дело. Надеюсь, ты ему не расскажешь?!

– Нет. Это только ваше бремя, которое вам нести вместе или идти разными дорогами.

Эти слова словно ударили меня под дых. Я никогда не думала, что могу остаться одна. А если и останусь, то, что буду делать, куда пойду? Нищая, опозоренная женщина. В лучшем случае смогу устроиться на кухню в Сером квартале и работать на данмеров за еду и спальное место. Либо стану служанкой в «Очаге и Свече» и буду терпеть приставания перебравших нордов. Зимой не удастся отыскать ингредиентов для продажи, а чтобы покинуть Виндхельм, нужны деньги. Что если Эрандур, узнав правду или обидевшись на мою ложь, действительно решит уйти?

***

Жизнь среди аргониан была не так уж и плоха. По крайней мере, я не голодала и не мёрзла. Однако неделя, проведённая в блоке, показалась самой долгой за всю мою жизнь. Чтобы хоть как-то отработать доброту и оказанное гостеприимство, помогала всем, чем могла. Я чистила котелки и кастрюли от сажи, готовила, сменяя Бегущую на кухне, драила полы как корабельную палубу, носясь с тряпками и бадьями по всему общежитию. Не скажу, что довела всё до блеска, но стало заметно чище. Чем только не займёшься, чтобы избежать неудобных разговоров, тем более что жрец после отравления заметно сдал позиции – вставал и ходил с трудом. Очень долго спал, словно яд выкачал из него всю жизненную энергию. Исцеляющие чары помогали, но не так как бы мне хотелось. Может, я колдовать разучилась?

Десятого числа месяца Заката Солнца в блок посреди дня вдруг ворвался Хорошо-Знает-Болота. Он откинул капюшон с головы и оскалился в открытой улыбке, глядя на меня.

– Приехали! – объявил аргонианин. – Каджиты! Я видел повозки и лошадей!

Новость, которая ожидалась целую неделю, не на шутку испугала и удивила, словно гроза посреди зимы.

– Ты уверен, что это были они? – недоверчиво поинтересовалась я. Не хотелось лишний раз высовывать нос из безопасного укрытия.

– Уверен, – твёрдо сказал Хорошо-Знает-Болота. – Спешить не обязательно, они пробудут здесь несколько дней.

Аргонианин отправился в доки, чтобы продолжить работу, а я повернулась к сидящему за столом жрецу, перехватив его встревоженный взгляд.

– Почему ты не сказала, что мы ждём каджитов? – Эрандур задал уместный вопрос. И действительно, почему я вдруг перестала делиться с ним планами?

– Ну, – и снова ложь! – Я украла кое-что, и это можно было бы сбыть каджитам…

– Украла?

– Пришлось. Хотела расплатиться с аргонианами, но не знала как, – объяснение звучало весьма сомнительно, особенно когда его украшала глупая натянутая улыбка.

– Да хранит нас Мара, – вздохнул Эрандур, тяжело поднимаясь с лавки. – Надо вернуться в Данстар. В Храм Призывателей Ночи, – заметив мой испуг, жрец добавил. – Там ещё осталось немного золота, и… мне нужно благословение Её Милости. Она может полностью исцелить меня от яда.

– Попробуем договориться с конюхами, – не верилось в то, что удастся дорого продать блюдо Авентуса и набрать достаточное количество септимов для путешествия.

Снарядившись в путь, хотя сложно было назвать сборами, то, что я взяла Ваббаджек, пустой рюкзак и прицепила к одежде капюшон-накидку, мы со жрецом направились в ненавистный город. Теперь особенно пугало, что Рольф и Ангренор могут встретиться на улице и отбиться от них не получится. Я больше смотрела под ноги, чем по сторонам, в надежде добраться до главных ворот без происшествий и приступов неконтролируемой паники. Если такое случится, пока мы идём, довольно сложно будет объяснить данмеру истинные причины подобного состояния.

Денёк выдался пасмурный и тихий – даже снег сыпался лениво, будто небо нехотя сбрасывало по снежинке на студёную землю Виндхельма. Ветра замерли среди обледеневших стен, погрузив город в гнетущую тишину. Шумно сейчас было лишь в доках и на рынке.

За воротами на мосту, как и прежде, дежурили стражники. Они проявляли мало интереса к покидающим город, радуясь, что чужаки уходят из их мрачной холодной цитадели. Я пыталась представить, что никаких Братьев Бури вокруг нет, но дрожала от ужаса, списывая это на мороз, и косилась на патрульных, громко комментируя красоты местной архитектуры.

Пока на глаза не попался низкий каменный парапет.

С моста открывался чудесный вид на реку, горы и доки, где сейчас стояли несколько кораблей. Я свернула к краю, вытащив из кошеля на поясе единственный оставшийся септим. Сжав монету в ладони, подошла к парапету и взобралась на него.

– Что ты делаешь? – обеспокоенный тон Эрандура, заставил вздрогнуть от неожиданности. Стоя на краю, я уставилась на септим и покрутила в пальцах. Холодное золото оживляло воспоминания о тьме, фалмерах и моей слабости.

– Джулия! – крикнул жрец. – Немедленно спускайся оттуда!

А внизу раскинулось широченное русло Белой реки. На дне, наверняка, острые камни и если прыгнуть с такой высоты, то можно умереть, если не от удара о ледяную воду, подёрнутую мёрзлой коркой, то о зубья массивных глыб.

Как голодное чудище река ждала «сломанных» девушек, чтобы заключить их в мёртвые объятия и выбросить в море или на берег ненужным мусором.

Септим притягательно блестел в руках а я, снова сжав его в кулаке, спустилась с парапета и остановилась с закрытыми глазами.

«Со мной такого не случится!» – подумала и бросила монетку через плечо. Золото пропало в реке, а в сердце родилась надежда, что вместе с септимом вода унесёт в открытое море и мою память.

– Джулия, – голос данмера прозвучал удивлённо. – Ты выбросила золото?

– Ну, да, – продолжая путь по мосту, ровно отозвалась я. – На свете есть вещи и поважнее. Ты же сам говорил.

Жрец последовал за мной. Вряд ли он не нашёл, что ответить, скорее удержал себя от излишних расспросов.

– Это не похоже на тебя, – изрёк он спустя некоторое время.

– Нет. Просто кое-что поняла, когда мы чуть не умерли. Цена слабости гораздо выше всех септимов в мире.

Позади конюшен на берегу реки остановились две повозки с запряжёнными лошадьми, около которых суетились несколько каджитов. Они раскладывали вещи, возводили меховые шатры и распрягали коней. Видимо, к торговле коты сегодня расположены не были – ещё не организовали лагерь.