Текст книги "Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

Несмело выглянув из-за угла, увидела дракона с окровавленной пастью, тана Гунзула, размахивающего эбонитовым молотом, суматошное движение стражников и не нашла глазами данмера. Ужас сковал грудь холодной хваткой. Крылья чудища были искромсаны так, что он вряд ли смог бы снова взлететь, даже пламя из его пасти перестало вырываться. Его просто забивали с такой жестокостью, что, вопреки испытываемому ужасу, сердце сжималось от скорби. Огромный молот орка практически раздробил его череп, дракон слабо вертел головой, словно отгоняя полчище назойливых мух, пока, наконец, не запрокинул морду и, издав то ли рев, то ли стон, не уронил длинную шею, больше не шевельнувшись.

Не веря в победу я, вышла на улицу. Не зная, кому сначала помогать – людей получивших ожоги оказалось невероятно много, переводила взгляд с одного искалеченного тела на другое и двигалась к поверженному ящеру. Крыша казарм с треском обрушилась, взметнув ввысь снопы оранжевых искр на много метров к серым облакам, а таверна на другой стороне улицы продолжала пылать. Люди кричали: кто от радости, кто от ужаса и горя, потеряв близких.

– Успокойтесь! – завопила я, не зная, как это остановить. – Если нужна помощь, я целитель… я могу помочь… – мой крик потонул в общем гомоне. – Я могу помочь вам!

Решительно подойдя к стражникам и танам, выискивала жреца взглядом, но передо мной крутились только глухие шлема, орочьи ликующие оскалы, жители, которые вопреки пожару, протискивались к телу убитого дракона, чтобы посмотреть и потрогать.

Некий орк, радостно крича, похлопал меня по плечу, с другой стороны рыдающая женщина в простой крестьянской одежде потянула за руку, видимо, услышав мои крики о том, что я целитель. Пошла за ней, но она привела меня к уже мертвому стражнику с наполовину обгоревшим лицом, которому помогать было слишком поздно. Он валялся около уцелевшей чудом лавки, на крыльце которой стоял бледный светловолосый торговец-норд и с тревогой вглядывался в толпу, иногда поворачиваясь в сторону таверны.

Женщина упала на колени перед погибшим, забила его в грудь кулаками, завыла и закричала. Что-то о детях, о том, что любит его, требовала, чтобы он встал. Мне стало больно и страшно от того, что я осталась одна посреди этой паники и никак не могла отыскать Эрандура.

Перебарывая себя и собственный страх, заметила ещё живого стражника и почти все силы потратила на то, чтобы залечить его ушибы и ожоги – к счастью, не такие сильные, как у предыдущего, что валялся за углом таверны. Я даже не рассмотрела его лица, черты расплылись, словно в тумане, слышала только, как он, не переставая, благодарит.

– Данмер лежит около таверны, – шепнул мне Барбас, не привлекая внимания людей. Со стороны казалось, будто он просто ткнулся носом в лицо в собачьей попытке помочь.

– Где? – взвилась я, поворачивая голову к «Мертвецкому мёду», прогоревшая крыша которого с грохотом просела внутрь.

Неподалеку от рубочной колоды разглядела знакомый эбонитовый меч и стальные пластины, контрастирующие с остатками кипельно-белого снега. Бросившись туда, стащила с данмера шлем, перевернула на спину, в ужасе разглядев на левом боку расколотую, вогнутую внутрь пластину стального панциря. Когда убедилась, что друг жив, то с облегчением выдохнула, и принялась за исцеление остатками своих невеликих магических сил. Похоже, дракон отшвырнул жреца в сторону, когда отбивался хвостом, и кажется, не обошлось без переломов или треснувших рёбер. По крайней мере, несмотря на исцеление, в сознание Эрандур не приходил. Но и его жизни ничего не угрожало. Перетащить бы его в более удобное место с улицы, но главное, что жив, а значит, всё образуется. Подложила данмеру под голову полено с ближайшей дровницы и начала нервно размышлять о том, что делать дальше.

– Барбас… – я обернулась к псу. Он приподнял ухо и вопросительно посмотрел на меня.

– Гав?

– Присмотри за Эрандуром, – поднявшись, оглядела улицу, людей, которые искали родственников или пытались не дать пламени с казарм и таверны перекинуться на соседние дома.

– Ты что, просто уйдёшь? – удивился пёс.

– Я должна убедиться, что могу помочь тем, кого ещё можно спасти. А с Эрандуром всё будет в порядке, его просто нужно перенести отсюда куда-нибудь. Он бы понял меня, и на моём месте поступил бы также, – я помчалась мимо драконьей туши к казармам, отгоняя из мыслей картину рыдающей над телом мужа женщины, что впрочем, оказалось бессмысленно. Навстречу мне попадались и плачущие малыши, потерявшие родителей, и хмурые мужики, безжизненными глазами смотрящие на обугленное до неузнаваемости тело. Было страшно, но страх получилось обуздать.

Подбежав к стонущему от ожогов старику, наклонилась, простерла руки, несмотря на то, что голова уже кружилась от пережитого ужаса, от перерасхода магии, от банальной жажды.

– Ничего не бойтесь! – уверенно заявила, откладывая посох в сторону. – Я – целительница.

***

К вечеру меня и саму пришлось отпаивать снадобьями. Не целебными, а восстанавливающими магию, без которых я начала крайне плохо соображать. В связи со сгоревшей таверной и казармами всех, кто остался без крова, в частности постояльцев «Мертвецкого мёда» и стражников, кто жил в казармах постоянно, разместили в крепости Гунзула, или в уцелевших домах жителей. Наши спальники теперь лежали в уголке алхимической лавки с ярким названием «Мёртвым припарки», где за мной присматривала Зария, местный алхимик, редгардка средних лет. Она ворчала, что нельзя так безрассудно опустошать себя до полного изнеможения. Магия – штука опасная. От самого перерасхода, конечно, ещё никто не умирал, но вот от его последствий…

Ярл скупил у неё все зелья и мази против ожогов, а также сделал крупный заказ на изготовление, поэтому Зарии предстояла долгая бессонная ночь за алхимическим столом, пока я высчитывала для неё концентрации из известных навесок ингредиентов. В ход шло в основном толченое пшеничное зерно и сушёный голубой горноцвет.

Эрандур очнулся вскоре, после того как его перетащили в алхимическую лавку. Первым делом спросил, победили ли дракона, вторым обнаружил меня лепечущую что-то бессвязное о скампах и сладких рулетах. Барбас лежал рядом, положив лапы под голову и внимательно наблюдая за происходящим. Пес благоразумно помалкивал. Жрец медленно снял эбонитовые перчатки и наплечники, избавился от разбитого панциря, жмурясь от боли, и мне снова пришлось вмешиваться.

– Так хотелось отомстить тебе за Морфал, – хищно оскалившись, выдала я. – Посему, раздевайся! Надо тебя осмотреть!

– Жестокая ты женщина, Джулия… Глумишься над старым эльфом в минуту слабости, – прохрипел он, перекосившись при попытке снять поддоспешник.

– Не глумлюсь, а хочу помочь! – возмутилась, услышав вдруг короткий крякающий смешок лежащего рядом пса. Цыкнув на него, властно нависла над Эрандуром и упёрла руки в бока, припомнив некстати, что, несмотря на всё наше долгое путешествие, ещё ни разу не доводилось видеть данмера с голым торсом.

Помогла другу стащить верхнюю часть поддоспешника – плотную стёганку с рукавами, а после принялась за рубашку. Он-то даже руку поднять не мог без гримасы боли.

В глаза бросились шрамы. Много мелких серебристо-белых порезов, навсегда застывших на крепкой стройной фигуре данмера. Шрамы тянулись по плечам худощавых жилистых рук, спускались к прессу, по бокам стремились к спине. Их не было видно только на отбитом до чёрных синяков левом боку, скрывающем прочие повреждения.

Скомкав рубаху, отложила её в сторону, присела рядом и мои пальцы непроизвольно заскользили по горячей пепельной коже Эрандура, очерчивая форму каждого шрама.

– Боги, откуда столько? – прошептала, не скрывая волнения.

– Прошлое оставляет следы не только в душе, – ответил он, остановив мою руку, спускающуюся вдоль рваного продольного шрама на груди. Отстранившись, я принялась за исцеление, глядя только на свои ладони, окружённые сияющим ореолом золотого света.

Зария оторвалась от смешивания очередного зелья и громко выпалила:

– Прекращай колдовать, а то опять плохо станет! – после чего, смутившись, повернулась обратно к столу, делая вид, что ничего не заметила.

Творить исцеляющие чары я, само собой, не прекратила. Синяки на теле Эрандура словно растворялись под воздействием магии, а от серьёзных переломов его спасла броня, принявшая на себя основную силу удара. Но мне казалось, что ещё немного и получится исцелить даже шрамы, залатать рваные раны в его душе и, может быть, спасти от преследующего прошлого?

Когда, ощутив головокружение, опустила руки, друг благодарно кивнул мне со слабой улыбкой и поспешил надеть рубаху обратно – не только потому, что в хижине было довольно прохладно, но и чтобы скрыть израненное тело. До недавней поры входная дверь то и дело раскрывалась, а в алхимическую лавку стягивались люди, которым требовалась помощь. Из-за всего произошедшего мне было ясно только то, что быстро отправиться к святилищу Клавикуса Вайла, чтобы попросить посох, не получится. В ближайшие дни мы со жрецом будем нужны здесь.

Заметив, что Зария увлечена своим делом, я дотронулась до спины Барбаса и тихонько заговорила:

– Завтра не получится пойти с тобой, и даже послезавтра неизвестно что будет…

– Хм, – еле слышно прохрипел пёс в ответ. – Это не страшно. Я могу ждать, но какой прок ждать тебе, если так сильно хочется исполнить желание?

Даэдрический прислужник, конечно, чувствовал, что творится у меня на душе. Посох был мне жизненно необходим, да и не только. Всему Скайриму, наверное. Только никто об этом не знал. Зато в Фолкрите знали, к кому обратиться за помощью. Кто сможет осмотреть раненых, подлечить чарами, утешить и помочь. Придут к нам с Эрандуром. Это было мне точно известно, и бросить сейчас город, пострадавший от нападения дракона, я не могла. Данмер тоже понимал, что на наших плечах лежит некоторого рода обязательство, но что об этом мог знать Барбас?

– У тебя есть обязательство перед твоим хозяином, а у нас перед собственной совестью и ярлом. Смертные называют это честью, – шептала, поглаживая пса-даэдра по голове. Он блаженно прикрывал глаза, нежась под моими прикосновениями.

– Наслышан, – кивнул Барбас. – Поэтому не откажусь от сделки, а буду ждать.

Я с улыбкой взглянула на данмера, но он, прислонившись спиной к стене, скрестил руки на груди и наградил меня почти ревностным взглядом. Вопросительно приподняв бровь, надеялась, что он мне объяснит, в чём дело.

– Око Магнуса тоже важное обязательство, – негромко возразил жрец. – Этим людям дракон уже не навредит, а вот Коллегия…

Теперь на меня испытующе глядели сразу двое – Эрандур и Барбас, которые каким-то немыслимым образом оказались на одной стороне, и оба (всё также немыслимо!) были абсолютно правы. Они проверяли на прочность два моих качества – честь и способность нести ответственность за происходящее. Самая большая ответственность, конечно, Око Магнуса, попавшее в руки магов из-за моих действий, а значит, мне и исправлять то, что наворотила.

– То есть ты готов бросить этих людей?.. – начала говорить, взывая к жреческому самопожертвованию.

– Ради того, чтобы спасти больше, – у Эрандура с самопожертвованием было всё в порядке. Он способен был даже пожертвовать собственным убеждением во имя высшего добра. – И повторюсь, здесь все уже спасены. Здесь есть жрецы, алхимик, ярл, который обеспечит пострадавших лекарствами. Джулия, ты сделала всё, что могла, и я горд тобой, твоими действиями после убийства дракона, пусть о них довелось только услышать. Мы задержимся на некоторое время, чтобы восстановить силы и поменять броню, но не более того.

– Мне просто страшно продолжать путь, – опустив глаза, призналась я.

Барбас вдруг ткнул тёплым носом мне в ладонь и положил голову на коленку.

– Нечего бояться, – приподняв пушистые брови, пёс взглянул на меня снизу вверх. – Что может пойти не так, когда на твоей стороне жрец Мары и верный спутник Клавикуса Вайла?

========== Глава сорок восьмая. Три желания ==========

Двадцатого числа месяца Утренней Звезды, примерно после полудня, на дороге, тянущейся от Фолкрита вверх, в предгорья Джерол, я увидела круглую башню, сложенную из серых камней, и уцелевшую стену имперской крепости Хелген, с которой летом прошлого года началось моё путешествие по Скайриму.

Барбас бежал чуть впереди, повиливая хвостом и время от времени оглядываясь – не отстали ли мы от него. Созданию даэдра понятие усталости было чуждо, а я навьюченная, как лошадь на пахоте, опиралась на посох и тяжело дышала на подъёме. В предгорьях всегда значительно холоднее, чем в спрятанном среди густого леса Фолкрите. И чем выше мы поднимались, тем сильнее щипал мороз. Тракт, по которому после разрушения Хелгена ходили и ездили крайне редко, покрылся наледью от постоянного ветра. Приходилось ступать медленно и осторожно, чтобы не упасть и не поехать вниз.

Около арочного входа в крепость валялись сорванные с петель ворота, наполовину присыпанные сухим снегом. За ними раскинулся белоснежный двор, где в тени башни из сплошного снежного покрывала робко выглядывала чёрным пятном плаха. Другая башня, на которую когда-то приземлился дракон, почти сияла от падающих на неё солнечных лучей. Вдоль крепостной стены тянулись сгоревшие деревянные дома, слева виднелись остатки таверны с проломленной крышей.

Воспоминания начали потихоньку приходить ко мне – бежала за Хадваром мимо неё. Норд Ралоф тогда устремился за Ульфриком, а я в панике понеслась совсем в другую сторону.

В стене, разделяющей поселок от казарм, зиял широкий пролом, заваленный камнями. Плохо помнила, но, кажется, здесь тоже стояли ворота. Из-под снега торчали обломки повозки и половина колеса.

– Идём скорее! – призывно гавкнул Барбас, пробуждая меня от наваждения.

Но лучше, чем его слова, подействовала стрела, вонзившаяся в снег прямо перед моими ногами. Вскрикнув, я отпрыгнула в сторону и поняла, что где-то наверху лучник. Навстречу из полуразрушенной таверны выбежали трое вооружённых амбалов в плотно закрывающих тело меховых бронях. Рыча проклятия и ругательства, они ринулись в атаку.

Данмер ловким движением обнажил меч, готовясь встретить противников, я попятилась назад, неуверенно вытаскивая из ножен Сияние Рассвета, а Барбас залился пронзительным лаем. Через мгновение в него угодила стрела, но пса это ничуть не смутило, и он бесстрашно сорвался с места на врагов, скаля клыки.

Эрандур принял на меч широкий замах одного из громил со стальным двуручником и отвел в сторону кажущийся смертельным удар так ловко, что враг, потеряв равновесие, завалился вперёд. Данмер развернулся, отвесил ему пинок и, крутанувшись на месте, парировал выпад амбала с коротким мечом. Пёс, тем временем, отвлекал на себя громилу с молотом, который безуспешно пытался в него попасть. Барбасу, похоже, доставляло удовольствие злить его. Мешал лучник наверху. Поняв, в чём будет заключаться моя задача в этой схватке, я побежала к башне, скинула там рюкзак и устремилась по лестнице на крышу. Не зная, видел меня лучник или нет, на всякий случай затаилась, перед тем как выбираться из укрытия.

Бандит, стоя у самого ограждения, всматривался вниз, продолжая целиться то ли в Барбаса, то ли в Эрандура. Что нужно делать, я догадалась сходу. Убрав меч в ножны, подкралась и резко, со всех сил, толкнула лучника в спину. От неожиданности он качнулся, раскинул руки в стороны и попытался удержаться на ногах, но притяжение сделало своё дело. Бандит, кувыркаясь, полетел вниз с пронзительным, но коротким криком, оборвавшимся внизу.

От опустошающего чувства в животе всё сбилось в комок, а к горлу подкатила тошнота. Почему-то очень сильно захотелось вытереть руки, словно испачкалась. Никак не удавалось принять суровый закон жизни – убивай или будешь убита.

Кровавые брызги на снегу походили на порванные имперские флаги, только вместо драконов на алых полотнищах – распластанные трупы.

Я отвернулась, зажмурила глаза на секунду, сдерживая волнение, выдохнула и пошла вниз. Во дворе Барбас крутился возле убитых и деловито обнюхивал тела, жрец вытер клинок от крови о мех на одном из бандитов и пробормотал короткую молитву Маре о спасении душ. Совесть и того, и другого уже давно не страдала из-за необходимости отбирать жизни. Мне же пришлось бороться с грызущим душу чувством вины, после того как заметила у подножия башни лучника, лежащего ничком в изломанной позе с вывернутой под жутким углом ногой. По словам Ворстага – это нормальное чувство, когда вынуждена делать то, что противоречит жизненным принципам, но, как по мне, самое нормальное чувство это покой, когда не приходится выбирать между своей жизнью и чьей-нибудь еще.

Путь продолжился в прежнем темпе – Барбас постоянно поторапливал нас, да только, следуя по горной дороге, спешить, казалось неразумным решением. Даже Эрандур вечером настоял на привале, а я устала морально переживать минуту за минутой о своих, в очередной раз замаранных, руках. Если бы можно было просто лечь и уснуть в сугробе, в ту минуту согласилась бы, не раздумывая.

К сумеркам удалось достичь только расщелины, после которой начинался спуск вниз, по направлению к владению Рифт. Барбас утверждал, что до святилища осталось совсем немного – ещё несколько часов ходьбы, но, пусть и с неохотой, смирился с тем, что его спутники смертные существа, которым необходимы еда и сон.

– Ладно-ладно, – сдался пёс-даэдра. – Спите, ешьте, тратьте время на ерунду. Дело ваше.

Он улёгся в тени расщелины, где горная порода образовывала своеобразное укрытие, отлично подходящее для временного пристанища. Здесь росли ели. Их разлапистые ветви могли сгодиться на костер и на лежаки. А при взгляде на многочисленные кусты снежноягодника вокруг, у меня начинало крутить живот.

Ситуация сложилась, если вдуматься, схожая. Ночь, дикая дорога, путники, не успевшие достичь цели, мороз и алый Массер на небе. Растущая Секунда подкрадывалась к нему серой мышкой по полотну изумрудных волн света, а звёзды мерцали, что россыпь бриллиантов на платье императрицы.

Осмотревшись, непроизвольно поёжилась и принялась за костер, пока жрец раскладывал спальники на приготовленный лапник. Барбас не помогал, но и не мешался – за молчание я ему была благодарна от всей души. Жаль, продлилось оно недолго. Как только костёр затрещал, а спальное место было готово, пёс уселся возле огня, почесал лапой за ухом, демонстративно гоняя несуществующих блох, и завёл пространный разговор:

– Что вы будете делать, если ваше желание не исполнится?

– Загадывать другие, – резковато бросила, выискивая в рюкзаке что-нибудь съестное. В руки попался мешочек с драгоценными камнями, и я отодвинула его в сторону, пытаясь нашарить хлеб и сыр. В моём рюкзаке всегда так – одна большая куча не пойми чего.

– А если ваше желание исполнится, но не принесёт удовлетворения?

– Кого-то потянуло на философию, – умозаключил Эрандур.

– Просто я привык поднимать спорные вопросы. Это помогает лучше узнать, с кем имею дело. Вы оба не простые авантюристы, которые всего лишь хотят получить побольше денег. Вам не чужды благородные цели. Ну, по крайней мере, вы таковыми их считаете. Жаль, что Клавикус может извратить и эти помыслы и посмеяться над вашим героизмом всласть, – сказав это, пёс широко зевнул и, устроившись на краю моего спальника, прикрыл глаза.

Я замерла с горбушкой хлеба в руке, а Эрандур смотрел на меня глазами полными непонимания, держа в руке еловую ветвь, которую мгновение назад намеревался бросить в костер.

– Мы просто хотим вернуть тебя назад в Обливион, – нахмурился жрец.

– Правда? – Барбас приподнял бровь и одно ухо, искоса глянув на меня.

С невозмутимым видом выложила хлеб на спальник и продолжила шарить рукой в рюкзаке в поисках сыра, мурлыча себе под нос мотивчик «Красавицы Вэйресты». Эрандур подкинул ветвь в огонь, и она затрещала, задымила, издавая тяжёлый густой запах смолы.

Найдя кусок козьего сыра, я набрала в котелок снега, чтобы подвесить его над пламенем и нагреть воды, для чего сперва пришлось искать три прочных прямых ветки, втыкать их по обе стороны от костра и делать из третьей перекладину между ними.

– Не хочешь ли ты натолкнуть меня на мысль, что наши с Джулией желания не совпадают? – подумав некоторое время, поинтересовался данмер.

– Ничего подобного я не говорил, – уклонился от прямого ответа Барбас.

– Но почувствовал?

Пёс широко зевнул, свернулся в клубок, поджав к себе хвост.

– Ничего не знаю, – проворчал он.

– Он нарочно это делает, – я уселась на спальник рядом с Барбасом и скрестила ноги. – Пытается создать между нами конфликт.

– Неправда! – рыкнул пес.

Эрандур устроился неподалёку и потянулся к горбушке через даэдрического спутника. Барбас открыл глаза и приподнял голову, внимательно оглядев нас и нашу реакцию на свою попытку докопаться до сути.

– Мы, в отличие от даэдра, умеем играть на одной стороне, – возразила я псу с видом мага-учёного.

– Смертная, твои познания о наших сущностях ничтожны и смешны, – парировал Барбас. – Всё, что вы знаете, лишь догадки и фантазии, имеющие мало общего с истиной.

– Даэдра могут играть на одной стороне. Если им это выгодно, и обычно это длится недолго, – Эрандур снял подогревшийся котелок и зачерпнул из него воды в жестяную кружку. – Горноцвет? – обратился он ко мне.

Я кивнула. Согревающий травяной отвар на ночь сейчас лучше всякой браги, тем более что жрец старался чрезмерной выпивкой пренебрегать, поскольку пьянство противоречило пути Мары. Он достал из мешочка горсть сухого горноцвета и засыпал в горячую воду. Аромат трав и костра наполнил зимнюю ночь так, что она стала казаться уютной и безопасной. Отвар хоть и был горьким на вкус, зато придавал сил и приятно грел изнутри.

– Можно подумать, люди верны друг другу до смерти! – усмехался пес, стреляя глазами то на меня, то на жреца. – Вы так же, как мы, предаёте, обманываете… даже самых близких людей.

Данмер, игнорируя зудящего над ухом пса, передал мне кружку с отваром и отломил кусок горбушки. Я принялась за еду, завернувшись в плащ и радуясь, что снег не идёт, а то бы скоро так в сугроб превратилась.

Высказав последнее, Барбас замолк почти до самого утра и вроде даже заснул у костра. Мы спали совсем мало, но это было необходимо, чтобы потом держаться на ногах в дороге.

Шли весь следующий день вроде по тракту, но навстречу не попалось ни одной живой души, словно мы оказались в диких горах, куда не ступала нога человека. Тишина сдавливала, и даже волчьего воя не доносилось. Лишь иногда выскакивал из-под ели белоснежный заяц или недовольно фыркала серая, облезлая лиса, заметив нас из укрытия в кустах.

Спускаться было легче, чем подниматься, поэтому уже к закату нам удалось достичь пещеры, отмеченной холмиком из камней с повязанным наверху лоскутом обледеневшей выгоревшей ткани. Сейчас она казалась коричневой и грязной, что неудивительно. Неизвестно, кто её привязал здесь и когда. Рядом со входом валялась сломанная телега и пара припорошенных снегом пустых мешков, что создавало видимость обитаемости этого убежища. Возможно, таким образом, вампиры, живущие там, привлекали жертв в свое логово.

– Нам сюда, – сказал Барбас, бесстрашно сворачивая к гроту и исчезая в нём. Пропал он так стремительно, что я успела заметить только мелькнувший пушистый хвост.

– Похоже, он знает, что делает, – глухо отозвался жрец из-под шлема, устремившись за псом. Жаль, что ко мне эта фраза оказалась неприменима. Внутри ледяной пещеры царила такая стужа, что прятаться здесь действительно могла разве что нежить. Или фалмеры, привычные к низким температурам.

На всякий случай, следуя примеру друга, достала из ножен Сияние Рассвета и потихоньку пошла вглубь ледяного грота. Спешить мне некуда, тем более что мои боевые навыки заканчиваются на умении наносить всего один удар, и то самой простейшей.

Где-то в рюкзаке ещё остались свитки, дарованные мастером Толфдиром, в количестве двух штук. Третий мы израсходовали на Алву, остальные я берегла на случай, если придётся ступить в недра Лабиринтиана, но раз уж придумала, как такой участи избежать, то почему бы не воспользоваться ими?

– Чужаки! – раздался громкий возглас мужчины. Я вжалась в стену, выставляя меч лезвием вперёд, а воинственно настроенный Барбас зарычал и кинулся на дежурного. Выглянув из-за спины Эрандура, оценивающего обстановку и не спешащего бросаться в гущу боя в новом, не столь качественном, обмундировании, рассмотрела своды обледеневшего холла. Вдоль стены тянулся деревянный мостик, на который ринулся Барбас.

Такие мостки обычно строили в шахтах или на раскопках, и это ярко напомнило мне Саартал.

Пёс свалил дежурного с ног, и теперь его пасть бешено клацала над лицом отмахивающегося, брыкающегося мужика. Данмер решил, что пора вмешаться, но не успел сделать и пары шагов из коридора, как из ниоткуда выпрыгнула вампирша в тщетной попытке впиться зубами в моего друга.

С криком я выскочила из коридора, замахнулась и рубанула Сиянием Рассвета с плеча, вложив в удар ровно столько сил, сколько у меня было. Тварь охватил магический огонь, она вмиг отцепилась от жреца, а уже через мгновение его меч пронзил её живот. Страшно было смотреть, как под воздействием очищающего пламени Меридии белоснежное лицо вампирши превратилось в тающую восковую маску. Но еще страшнее стало, когда оно поблекло, и кожа начала пеплом сыпаться с костей. Затем, в прах обратились и они. Темная кучка жженых костей лежала у ног, одетая в подгоревшие части чёрных кожаных одеяний с бордовыми вставками на груди.

Эрандур, взбежав по мостку, не успел оттащить Барбаса от дежурного трэлла – горло того уже представляло собой кровавое месиво.

– Не обязательно убивать трэллов, достаточно уничтожить вампира, который им управляет, – недовольно высказал жрец псу-даэдра, избавляясь от своей тяжёлой ноши.

– А почему ты так уверен, что именно эта вампирша управляла им? Здесь десяток обращенных последователей Вайла, так что спрячь свои благородные помыслы куда подальше! – прорычал Барбас, облизнувшись. Его окровавленная морда выглядела устрашающе в полумраке ледяного свода, а горящие повсюду жаровни и факелы только усиливали пугающий эффект.

Пропустив пса вниз, я последовала за ним к боковому коридору, слыша, как шумно дышит данмер, отчитанный псом-даэдра. Эрандур спокойно относился к оскорблениям в свой адрес, но, видимо, не терпел, когда кто-то начинал его поучать. Решив не вмешиваться в это противостояние добра и зла, я скинула с плеч рюкзак, достала свитки и кошели с деньгами и камнями, оставлять которые было бы верхом неразумности, как и пытаться махать мечом, одновременно громыхая котелком и прочей походной утварью.

– Если что, у нас здесь… – начала говорить, догоняя спутников.

– Тише! – шикнул на меня Барбас. – Там внизу вампиры!

Внизу был вырыт котлован, уставленный ветхой мебелью и увешанный деревянными перекрытиями. Чем дальше мы углублялись в эту пещеру, тем больше я убеждалась, что это место некогда являлось шахтой. Возможно, именно в этом котловане, мог сидеть глава раскопок или старший шахтер, потому как длинный стол, на котором теперь лежала почти обескровленная женщина, и полки, где ютились кости и черепа, свидетельствовали о наличии руководителя. Здешние вампиры уже давно оторвались от своей трапезы – привлечённые возгласом из первого зала, они бежали навстречу незваным гостям, в то время как Барбас, заливаясь лаем, нёсся на них, сверкая пылающими яростью глазами.

Решив, что время пришло, я развернула один из свитков, испещрённый даэдрическими рунами, и убрала в ножны Сияние Рассвета – пришло время нежить изгонять!

Сила из свитка заполнила меня магией и способностью единожды сотворить столь сложные чары. Сделав пассы руками вокруг себя, чувствовала, как свиток начинает рассыпаться в ладони, обращаясь в магию столь могучую, что удержать её иначе почти невозможно. Заряд невероятной мощи заполнил мои жилы. Магия хлынула в тело приятной мятной прохладой и высвободилась, когда я коснулась руками пола.

Льдисто-голубые языки пламени волной промчались сквозь сердце, на секунду замершее от восторга, и побежали от меня во все стороны, ненадолго погружая котлован в слепящий свет. Я не устояла и опрокинулась на спину, словно лед отбросил меня, а от вампиров, после того как свет погас, остались лишь три бесформенные кучки праха.

– Неплохо, – кивнул мне Барбас, рысцой следуя к мосткам.

Эрандур, которого волна магии слегка оттолкнула в сторону, подошел ко мне и протянул руку помощи.

– Думал, ты бережёшь свитки для важного дела… – подметил он.

– Берегла, – призналась, потирая ушибленный копчик, – но важное дело считай что сделано!

– И каким же образом? – нахмурился данмер.

– О желаниях не принято говорить вслух, – я поспешила за псом-даэдра, ловя на себе подозрительный взгляд друга. Даже спиной почувствовала, как он меня буквально сверлит своими светящимися рубиновыми глазами, кажется, догадываясь о моих намерениях.

– Не используй здесь последний свиток, – посоветовал Эрандур.

Я обернулась, замерев на мостке.

– Почему? – спросила зачем-то шёпотом, и жрец молчаливо указал на Барбаса острием своего клинка. Моё лицо выразило задумчивое недоумение – так и не поняла, что он имел в виду, но решила, что без крайней нужды свиток не применю. Не только из-за накатившей после сотворения мощных чар слабости. Припомнились слова Барбаса: «что вы будете делать, если ваше желание не исполнится?» Что если это был намёк на то, что Клавикус Вайл может обмануть нас?

В святилище, в глубинах шахты, я увидела высокую каменную статую мужчины, вскинувшего руку вверх, в театрально-вымученном жесте. Он держал над головой рогатую маску, а если присмотреться, то и на его голове были заметны изогнутые рожки. Тело Клавикуса Вайла покрывали легкие одеяния, но, несмотря на гармоничность ваяния, всё святилище выглядело так, словно тут чего-то не хватает. Статуя казалась неполной, незавершённой и стояла не в центре, а заметно правее.

Перед нею расселись вампиры, возносящие лорду желаний отчаянные молитвы. Те самые, что жаждали избавиться от темного дара бессмертия.

Когда разъярённый Барбас бросился на них, оглашая хриплым угрожающим рычанием всё святилище, я решила, что нужно следовать за ним и помочь, но Эрандур вдруг перехватил меня за плечо и настойчиво отодвинул назад в тень коридора, откуда мы вышли.

– В пылу боя, в Хелгене, я не придал значения тому, что увидел, – тихо проговорил жрец, сжимая пальцы на моём плече. – Но теперь вижу как никогда чётко. Смотри же.

– Куда? – недоумённо уставилась на него, потом перевела взгляд на Барбаса, раздирающего глотку одному из вампиров. Остальные били пса оружием, применяли кровавую магию, чтобы высосать жизнь, но ничего не происходило. Удары отскакивали, клинки вонзались в плоть, но не наносили ран, магия не действовала. И сразу вспомнилась стрела, угодившая в него с башни, которая не причинила псу никакого вреда. Он тогда даже не дёрнулся, а продолжил бежать на бандита, как и теперь, закончив с одним вампиром, набросился на другого, упёрся лапами тому в грудь, оттолкнулся от земли и жадно рыча, впился ему в шею.