Текст книги "Дети Любви (СИ)"
Автор книги: Windboy
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Близилась ночь. Солнце скрылось за верхушками деревьев. Тони хорошо видел в темноте и не стал останавливаться. Проехав ещё километра три, он ощутил надвигающуюся опасность. Впереди в свете луны засверкали две пары глаз. Он остановился и вытащил нож. Пока ставил велосипед на подножку, тени с горящими глазами приблизились. Тони различил двух животных. Они были похожи на собак крупной породы. Только лапы их заканчивались копытами, а клыки выступали сантиметров на десять, как у саблезубых тигров – какая-то насмешка над эволюцией. Но то, что он встретил их за пределами зоны, добавило оптимизма.
Тони специальным образом свистнул, подчиняя мутантов. Те приблизились, виляя хвостами и ластясь. Он погладил их и одному за другим перерезал глотки. Животные упали к его ногам, несколько раз дёрнулись и затихли.
Собрав сухих веток, он развёл костер. Снял шкуру и выпотрошил одно из животных. Срезал и поджарил несколько кусочков мяса. Тони ел жёсткое, воняющее псиной мясо, смотрел в огонь и слушал тишину. Иногда, настораживая, в лесу хрустели ветки. Он расстелил шкуру и лёг на неё, поглядел в небо, усыпанное яркими звёздами, и уснул.
Проснувшись утром, доел мясо и поехал дальше. Через пару километров справа от дороги показался большой предупреждающий щит: «Плотницкое. Посторонним вход запрещён!»
Тони слез с велосипеда и, спрятав его в придорожных кустах, пошёл пешком. Минут через десять вышел к сторожевой будке и шлагбауму через дорогу. В будке, развалившись, сидел небритый мужчина средних лет и читал книгу. Желая просканировать его разум и узнать, что это за место, Тони потянулся к нему энергетическими щупальцами и наткнулся на защитный барьер. Страж резко повернулся в его сторону. Их взгляды встретились. Мужчина выглядел удивлённым, видимо, чужаки были редкостью. Тони попробовал проникнуть в его психику ещё раз, но барьер не исчез, а только уплотнился. Страж зло усмехнулся и атаковал Тони, накинув на него энергетический мешок, отсекая от мира верхние энергетические центры. Тогда он открыл центры стоп и промежность и, выпустив из них лучи света к земному ядру, потянул силу. Светло-коричневая энергия вперемешку с алыми всполохами влилась в тело, и он разорвал мешок. «Нужна музыка», – подумал Тони. Заструилась, пульсируя эфиром, энергетическая музыка. Он подобрал нужную для разрушения барьера частоту. Пространство вокруг стража заколебалось. Музыка вошла в резонанс с энергией барьера. Человек потерял над ним контроль, и тот разрушился. Острым лезвием мрака Тони рассёк его сознание. Глаза стража потускнели и остекленели. Он безвольно упал на землю. Щупальца сознания Тони облепили его мозг и, как паутина, проникли в подсознание. Тони вошёл в него.
Внутри сознания стража всё было как в тумане. Мелькали случайные образы. Конкретной информации не было, а мужчина ограниченностью реакций и действий походил на робота. Тони ухватился за чувство неясного страха, тонкой нитью тянущееся за холмы. Там, как паук в центре паутины, притаилась угроза. Дёргать или идти по нити сознанием было опасно, его могли увидеть. Направленного из центра внимания не ощущалось, значит, страж был достаточно автономен и не успел отправить предупреждающий о нападении сигнал. Чтобы не раскрыть своего присутствия, Тони подчистил память о себе и, приказав мужчине спать, отправился дальше.
Лес по краям дороги сначала поредел, а затем сошёл на нет, перетекая в пустынную холмистую местность с колючими зарослями дерезы да жёсткими спутанными травами. Поднявшись на ближайший высокий холм, Тони увидел за ним огромный серый купол, облепленный солнечными панелями, а под ним город. Купол был поднят над землёй на стальных сваях. Вокруг него раскинулись поля.
Стараясь остаться незамеченным, Тони спустился с холма и затаился у границы купола за грудой разбитых ящиков в ожидании темноты. Город состоял из одинаковых одноэтажных панельных домов. Внутренняя поверхность купола светилась, внося свой вклад в освещение города. В домах тоже горел свет. Люди носили однотипную одежду из серой ткани, только у детей рубашки порой украшала вышивка.
Уже на закате недалеко от Тони несколько мальчишек затеяли драку. Сразу собралась небольшая толпа зевак, но взрослые не пытались разнять детей, а скорее наоборот – подначивали. Стало очевидно, что это не драка, а избиение. Лупили какого-то пацана. Поначалу тот сопротивлялся, но вскоре перестал, свернувшись калачиком и закрыв голову руками. Его ещё несколько раз пнули для порядка и разошлись. Немного полежав, мальчик сел и, кривясь от боли, ощупал разбитую губу. Откинул со лба пыльные спутанные тёмные волосы.
Последние лучи закатного солнца осветили купол, и оно скрылось за холмами. Сваи со скрипом поползли в землю. Тони проскочил под купол, что опустился на землю, отрезав путь к отступлению. Он подошёл к мальчику и присел рядом на корточки. Тот глянул на незваного гостя, и глаза его удивлённо распахнулись. Да, в армейских ботинках, защитного цвета штанах и куртке Тони совсем не походил на местного жителя.
– Ты кто? – спросил мальчик.
– Тони, – ответил он ему и протянул руку.
– Дима, – хмуро представился мальчик, не подавая руки.
– За что тебя так?
– За отца.
Дима поднялся, отряхиваясь и оглядывая ссадины на руках и ногах.
– У нас есть закон, что когда человеку исполняется пятьдесят лет, его должен убить самый близкий родственник. Отец сбежал, но охотники его поймали. Говорят, они оборотни. Я отказался убивать отца, но меня заставили, держали силой и пальцем нажали кнопку уничтожителя. – Во взгляде и голосе мальчика сквозила лютая ненависть. – Теперь мне всё время достаётся.
– Почему надо убивать пятидесятилетних?
– Это закон программы выживания. Работой и жизнью города управляет компьютер.
– Компьютер? Почему?
Дима посмотрел Тони в глаза.
– Ты мутант, дикий мутант. У диких мутантов нет чести, совести и морали, вы способны на всё. Так говорил мой отец, и ещё он говорил, что у вас есть сила. Сила разрушения. Это правда?
– Кем был твой отец?
– Это правда?
– Да.
– Значит, ты мне поможешь?
Тони удивлённо приподнял бровь.
– Разве для тебя есть что-то сладостнее разрушения?
– Да.
От того, что промелькнуло в этот миг во взгляде Тони, Дима вздрогнул, но не отступил.
– Мой отец был распределителем. Машины производят одежду, еду и прочие вещи, а распределитель их раздаёт. Он также получает и объявляет команды, поступающие от компьютера. Когда пришла команда убить его, он сбежал и спрятался, но его нашли.
Лицо мальчика вновь стало жёстким, а рвавшаяся изнутри ненависть ещё больше исказила его, сделав жестоким.
– Я хочу отомстить, хочу уничтожить этот город и компьютер, хочу, чтобы все, кто заставил меня убить папу, сами сдохли! Ты поможешь мне отомстить?
Он вновь посмотрел Тони в глаза.
– Ты слишком часто смотришь мне в глаза. Разве твой отец не говорил, что этого нельзя делать, что мутанты умеют пленять сердца и пожирать души?
– Фу, глупости! И вообще, мне плевать, я готов на всё, чтобы отомстить! Можешь сожрать меня хоть сейчас!
– Ты знаешь, где находится компьютер?
– Я покажу. Перед тем, как сбежать, отец мне всё рассказал.
Они какое-то время пробирались вдоль края купола и оказались на мусорных задворках одного из домов. Дима осторожно разгрёб кучу какого-то хлама. Под ней обнаружился круглый металлический люк с кодовым замком.
– Это запасной выход.
Он ввёл код, и люк открылся. Тони спустился вниз по лестнице, Дима последовал за ним, закрыл люк. Они долго шли по лабиринту каких-то полутёмных коридоров и винтовых лестниц. Иногда Тони начинало казаться, что мальчишка заблудился и сам не знает, куда идёт, но он молча следовал за ним, потому что ничего другого ему не оставалось. Наконец они оказались в большом зале с холодно поблёскивающими стальными колоннами и серыми железобетонными стенами. В центре зала располагался двухметровый чёрный куб, от которого змеились толстые кабели и исходило мерное гудение. Видимо, это был компьютер.
– Почему ты сам его не разрушил?
– Я пробовал, но корпус из такого материала, что я ничем не смог его пробить, а кабели всегда можно восстановить.
Тони подошёл к кубу вплотную, прижался к нему ладонями, лбом. Поверхность была тёплой, внутри кипела невидимая работа, он был как живой. Да, именно ему подчинялся и его боялся страж, но почему? Тони проник вниманием внутрь машины, слился сознанием с происходящими процессами – его наполнили сигналы и машинные коды. Он познал их смысл и, обойдя защитные системы, приступил к изменению программы. Вскоре всё было готово. Что бы ни думал страж, компьютер не обладал самосознанием, присущим живым существам.
– Через два часа купол на минуту поднимется, а затем опустится навсегда. На вход будет подано такое напряжение, что проводка, компьютер и вся техника в городе сгорит. Восстановить ничего не удастся, только менять на новую.
– А убийцы?
– С ними мы тоже разбёремся.
Они успели вернуться вовремя, так как обратно почти бежали, даже пришлось подождать минут десять, пока купол поднимется. Выскользнули наружу, и купол рухнул, кроша бетонное основание. Тони с Димой поднялись на вершину холма и посмотрели вниз.
– Сейчас внутри всё наполнится ядовитым дымом, никто не спасётся.
Дима сжал руку Тони.
– Но там столько невинных людей!
– Разве кто-то из них заступился за тебя или твоего отца?
– Нет, но… – Он посмотрел Тони в лицо. – Ты такой же убийца, как они! Но я, я…
Дима не выпустил его руки, и Тони чувствовал жаркое тепло ладони мальчика.
– Ты хотел их смерти, я знаю.
«…люблю тебя», – закончил Дима и ужаснулся правдивости не только этой мысли, но и слов Тони.
*
Группа людей в противогазах стояла у границы купола, пространство под которым было густо задымлено.
– Необходимо выбраться из-под купола и убить предателя. Ройте подкоп! Половина наших отправится в погоню, а остальным заняться восстановлением города. Выжившим обосноваться снаружи и послать гонца за новым компьютером.
Через некоторое время подкоп был готов. Вылезшие наружу люди сняли противогазы и сбросили одежду. Чуть заметное сияние охватило тела. Стая собак-мутантов с крепкими острыми клыками, стуча копытами, устремилась по дороге вслед за ушедшими Тони и мальчиком.
Диме снился сон. Он сидел в траве на берегу небольшого зарастающего камышом пруда. На его поверхности плавали кувшинки красного, синего и зелёного цвета. Дима посмотрел на небо. Оно переливалось всеми цветами радуги. Стояла глубокая тишина, лишь изредка налетал тёплый приятный ветерок. За прудом он видел уходящую в небо дорогу, а по сторонам от неё – два тёмно-голубых, напоминающих глаза отверстия. Дима поднялся, разминая затёкшие ноги, отряхнулся и подошёл к началу дороги. Там лежала табличка с надписью: «Дорога в Мир Спокойствия. Но прежде, чем отправиться тропою мечты, загляни в его глаза». Дима поднялся по дорожке к голубеющему провалу глаза и заглянул в него, как в окошко. Внутри танцевал Тони. Он был один, но делал вид, что танцует в паре. Тони заметил его и, не останавливаясь, сказал: «Иди ко мне, Дима, потанцуй со мной, я так устал танцевать с собственной тенью. Ты любишь меня, я знаю, ведь сам поймал твоё детское сердце в силки. Иди ко мне, мы исполним с тобой танец любви!» Тони отвернулся, продолжая танцевать.
От вида танцующего Тони делалось жутко, и Дима решил пока не ходить в Мир Спокойствия. Он вернулся на лужайку и сел, слушая ветер.
«В этом мире есть что-то неправильное, здесь всё мёртвое», – подумал он.
За спиной зашелестела трава. Дима хотел оглянуться, но словно обессилел, и только слушал приближающийся шорох. Капля страха упала в душу и разлетелась миллионом брызг. Что-то холодное коснулось руки, а затем схватило её и потянуло. Дима опустил взгляд, и страх накрыл его с головой, сковывая мозг, тело, леденя сердце. Мальчик оцепенел от ужаса и лишь заметно дрожал. Его руку схватил огромный, метровой длины жук, что жевал блестящими чёрными челюстями. Он потянул за руку сильнее, и Дима увидел, как та с хрустом отрывается.
Мальчик проснулся, над ним, тяжело дыша, стояла собака-мутант, с её языка срывались тёплые капли слюны, падая ему на лицо и шею. Дима повернул голову и различил в тени дерева силуэт Тони. Ему показалось странным, что собаки не обращают на него никакого внимания. Звери, окружившие Диму, засветились, превращаясь в людей. Вслед за этим из тени шагнул Тони и тут же был замечен. Забыв о Диме, охотники бросились к нему.
– Что вам нужно?
– Твоя жизнь!
– Почему?
– Ты помог предателю разрушить город, мы убьём тебя.
– Вам не убить меня, Зверь не позволит.
Глаза Тони сверкнули, а лицо исказилось в хищном оскале. В нём не осталось ничего человеческого. Он посмотрел на вожака стаи. Тот схватился за голову, но ему это не помогло – голова разлетелась на мелкие куски. Тони ликовал. По телу, одержимому Зверем, прокатилась волна наслаждения. Остальные оборотни упали на колени. Их головы взрывались одна за другой, капли крови с кусочками мозга разлетались, сверкая в ярком лунном свете. Обезглавленные тела падали на землю, и сухая земля жадно впитывала драгоценную влагу. Когда всё было кончено, Зверь довольно заурчал, отступая в кровавую тьму сновидений.
Тони подошёл к Диме.
– Ты доволен?
– Зачем, зачем так? – спросил Дима, отползая по мокрой траве.
Лицо мальчика тоже было забрызгано кровью. Тони посмотрел на него, и в душе Димы к страху добавились восхищение с удовлетворением.
– Они пришли нас убить.
– Да, но зачем так, зачем так?
– Зверь не умеет иначе. У него холодная осознанная жестокость. И разве не этого ты хотел?
Он наклонился и рукавом куртки стёр с лица Димы кровь. Тот отшатнулся, но потом непроизвольно потянулся вслед за рукой Тони, посмотрел в глаза. Они казались ему невозможно прекрасными, чистыми и сияющими, как провалы глазниц в Мир Спокойствия.
– Я так люблю тебя, Тони, так люблю.
Он встал и, обняв, прижался к нему. Зверь внутри Тони недовольно шевельнулся, но сразу успокоился, ведь ему снился восхитительный сон, в котором он убивал вновь и вновь. Он лишь запрокинул голову мальчика, чтобы наклониться и слизать с него оставшуюся кровь. Его кожа была волнующе гладкой, а губы – такими нежными.
– Поклянись, Тони, что больше не убьёшь никого из города, – попросил мальчик.
– Клянусь, что пока ты жив, я больше не убью ни одного человека из города, – прошептал Зверь и вновь провёл языком по губам ребёнка.
*
После безуспешных попыток что-либо восстановить и отправки гонца за новым компьютером оставшиеся охотники направились вслед за первой группой. Но, не успев к расправе, нашли только мёртвые тела. Решив быть более осторожными, они выслеживали чужака и предателя в надежде заманить их в ловушку или застать врасплох. Так преследуемые оборотнями Дима и Тони оказались в лесу у небольшого городка.
Стояло сырое туманное утро. Зверь пробудился, а Дима всё ещё спал, ворочаясь в беспокойном сне. Он подошёл и присел рядом. Шелест травы под ногами разбудил мальчика. Он открыл глаза и посмотрел на Тони.
– Я хочу кое-что показать тебе, – сказал он Диме. – Но для этого мне надо будет тебя обнять.
– Я согласен, что мы будем делать?
– Мы будем танцевать. Я покажу тебе танец любви.
Он поднялся.
– Иди ко мне, Дима, потанцуй со мной, а то я так устал танцевать с собственной тенью. Ты любишь меня, я знаю. Иди ко мне, мы исполним с тобой танец любви!
Мальчик вспомнил сон, его пронзило плохое предчувствие, но он всё равно подошёл к Тони.
– Ближе. Встань вплотную, чтобы я почувствовал тепло твоего тела, чтобы услышал, как бьётся сердце.
Затрепетав, мальчик стал ближе. Тони обнял его и прижал к себе. Дима чувствовал под руками горячее, перевитое сильными мышцами тело, вдыхал сводящий с ума мускусный аромат… Зверя? Из рукава куртки Тони выскользнул нож, которым он убил волков-мутантов.
– Я люблю тебя, Тони, – прошептал мальчик ему в грудь, и нож вонзился в его тело.
– Если бы ты не сказал этого, то сейчас был бы жив. А теперь поцелуй меня. Редко кому удаётся поцеловать свою смерть.
Он приподнял Диму на руках, и тот поцеловал его. Даже умирая, он был счастлив. Тело мальчика обмякло, Зверь опустил его на землю, вытащил нож и, облизав, вернул в ножны. Пора было выдвигаться к городу, он чуял, что оборотни уже там, и клятва не убивать их больше не связывала его, так как Дима был мёртв.
– Любовь и смерть всегда рядом, – хихикнул Зверь, – славные подружки…
========== 17. Дуглас ==========
Над городом, окрашивая мир в кровавые тона, вставала алая заря. Волнами алого бархата плыли низкие облака, и небесный занавес готов был вот-вот приглашающе открыться. Город принял в себя незваных гостей, и снедающее нутро болезненное ожидание овладело жителями.
Зверь, полностью подчинивший Тони, шёл к старой городской церкви. Он чувствовал, что там состоится его последняя встреча с преследователями. Он ступал по сонным улочкам города с их зелёными росистыми лужайками да цветниками перед окнами аккуратных домиков и видел, как выходят во дворы молчаливые жители, провожая его взглядами. Тони, как и любому другому более-менее нормальному человеку, это показалось бы странным, но Зверь не был человеком и воспринимал мир как данность, не оценивая.
Шорох множества ног за спиной. Зверь оглянулся. Улица позади него была переполнена людьми. Многоликая и пустоглазая толпа сметала, превращая в разноцветное месиво, цветники, топтала ухоженные газоны, вжимаясь в разномастные заборы и фасады домов. Горожане стекались со всех концов города; они не знали, почему, зачем идут, позабыв о делах, сладком утреннем сне в объятиях любимых или сборах на работу, но у них даже не возникало мысли остаться дома, занимаясь привычной рутиной. Что-то тянуло их, и они не могли противиться этой воле, зову, что разрастался внутри, как сосущая душу червоточина. Чем ближе Зверь подходил к церкви, тем темнее становилось вокруг. Мрачные тучи клубились над головой, наползая, утробно рыча и пожирая друг друга, голодными серо-багровыми монстрами.
Я вышел из дома. Тяжёлые тучи полностью затянули небо, в них пробегали сверкающие молнии, как рокот небесного прибоя, накатывали раскаты грома. Пробуждённые мною силы вступили в действие.
Тони вошёл в церковь, и тьма окутала храм. С высокой колокольни доносились мерные и какие-то подвывающие удары колокола, заглушаемые трескучим раскалывающим твердь громом. Грозовые тучи накрыли город, превращая день в ночь, лишь молнии разрывали пелену тьмы, выхватывая из мрака застывшие лица людей.
Шевеление и угрожающее рычание во тьме у алтаря. Женщина в окружении напряжённых, как перетянутые струны сухожилий, оборотней. Вздыбленная на загривках шерсть, оскаленные зубы.
– Вот мы и встретились, – сказал Зверь, остановившись на границе подкупольного пространства.
– Да, но никто из нас не покинет этого места, – произнесла женщина, не двигаясь с места.
– Кто знает, – ухмыльнулся Зверь, подбираясь для атаки, чувствуя их быстро-быстро сокращающиеся сердца, омывающую мозг кровь. Один шажок, напряжение души – и их головы разлетятся, как перезрелые тыквы под ударами молота. Сладкая дрожь предвкушаемого уничтожения, разрушения жизни, осознанного безжалостного убийства прокатилась по телу.
– Мы в одной ловушке, – не унималась сука, – наши тела исчезнут, а души будут запечатаны заклятием до тех пор, пока кто-нибудь не принесёт себя в жертву ради одного из нас. Прочие сгорят, как порох, выстреливая «пулю» освобождённой души. Заклятие наложил кто-то из жителей города, я ощутила его силу, лишь оказавшись в церкви. Мы строили ловушки друг другу и не заметили, как попали в общую для нас западню. Заклятие уже действует.
Ухмылка Зверя поблёкла, он ощутил, как рвётся, распадаясь на отдельные невидимые нити, ткань реальности. Злобная гримаса перекосила лицо юноши. В церкви исчезло пространство и время. Исчезло всё, кроме ярящегося Зверя и оборотней-охотников из города. Но и они через бесконечно долгое мгновение перешли в непроявленное состояние. Молния ударила в крест на крыше храма. Стены обрушились, всё здание исчезло в небытие. Дыра в пространстве-времени затянулась, разошлись тучи, и перед людьми предстала ровная площадка голой земли.
Тут я заметил в толпе мальчика, встреченного мной в парке, и подошёл к нему.
– Поставь здесь плиту в память о Тони, – сказал я.
– Хорошо. Я напишу на ней, что Тони будет длиться вечно.
– Я сейчас уйду, но мы обязательно встретимся, ведь игра ещё не закончена.
– Да, это только начало, – весело улыбнулся мальчик.
С этими словами моё тело превратилось в горку праха, которую разметал налетевший ветер.
*
В мире преддверия смерти, сидя на одинокой скале в окружении копошащихся у её подножия монстров, я ждал, когда мальчик повзрослеет и женится, чтобы воплотиться в теле его сына и хоть на время забыть о прошлом.
*
Молодой отец смотрел в мои глаза, что ещё даже не умели фокусироваться.
– Я хотел, чтобы у него были именно такие глаза, не знаю почему, но очень хотел, – сказал он.
– У меня такое ощущение, что он всё время чего-то ждёт, – сказала жена.
– Родная, тебе просто кажется.
– Возможно. Как мы его назовём?
– Мне нравится имя Альтиа.
– Хорошо, пусть будет Альтиа, редкое имя, что оно означает?
– Небесная река…
*
Невесомо летели годы, меняя сезонные одежды: зелень лугов и багрянец лесов, белые снега и весеннюю грязь дорог. Я рос, как растут все дети, познавая радость и слёзы, удачи и поражения. Понимая, что мир не торопится, да и вообще не старается удовлетворять мои желания или хотения. Что моя воля не закон и воля родителей не закон, а бог – оглохший равнодушный старик, ушедший на покой и, по всей видимости, впавший в полный маразм.
Моя кровать стояла вдоль стены, но оставалось ещё около метра пустого пространства в изголовье. Туда и решили поставить старый шкаф, что был свидетелем времён детства моего отца. Папа умер через год и семь с половиной месяцев после моего рождения, разбился на машине. Врезался в бензовоз, а тот взорвался. Он сгорел заживо.
Я не мог заснуть. Я боялся, очень боялся воспоминаний шкафа: мёртвая девочка с ключом во лбу; ухмыляющаяся голова, что кусала кого-то за ногу; мёртвая женщина в луже крови, распахнутое в ледяную тьму окно и белые хлопья снега.
Я не понимал, почему шкаф вызывает эти образы. Он стоял очень близко к кровати, и когда я засыпал, его дверь со скрипом открывалась и стукала о спинку. Тогда и начинались терзавшие душу кошмары. Поэтому каждый вечер я до последнего оттягивал момент засыпания, поминутно оглядываясь и проверяя, закрыта ли дверца шкафа с прищемлённым для плотности уголком осиротевшего отцовского галстука. Но веки тяжелели, и я неизбежно проваливался в мучительную бездну сновидений.
Открыв глаза, я сел на кровати и, оглянувшись, увидел своё спящее тело. Напряжённую морщинку меж сдвинутых бровей, даже во сне сжатые кулаки. Мне захотелось погладить себя, успокоить, но я не смог поднять руки, лишь отчётливо ощутил ткань простыни под пальцами. Глянул на блеснувшую исцарапанной полировкой коричневую дверцу шкафа – закрыта. Тут меня всего внутренне передёрнуло от мгновенного осознания, что рядом со мной кто-то сидит. Сначала я не понял, кто это, видя лишь тёмный силуэт на фоне белого пододеяльника, но, наведя внутренний фокус восприятия, разглядел его прекрасное лицо и разом всё вспомнил. Вспомнил себя.
– Это ты, Лик?
– Да, это я. Ты больше не хочешь здесь жить и убивать?
– Ты сам знаешь, что нет.
– Тогда Мир Спокойствия ждёт тебя, пришло время для новой игры.
– А как же мама?
– Все в этом мире забудут, что ты существовал.
– Тогда отправляемся в путь!
Моё спящее тело исчезло, а вместе с ним кровать и одежда со стула. Память обо мне была стёрта из сознания людей. Дверца шкафа со скрипом открылась и беспрепятственно ударилась о стену. Одна из полок для одежды была пуста.
*
– Привет! Ты кто такой, откуда взялся? – спросил Дуглас сидевшего в ногах чёрного пушистого кота.
Кот посмотрел на него блеснувшими светло-голубыми глазами.
– Я плод твоего воображения или, вернее сказать, созданная и материализованная тобой сущность.
Что-то в его словах показалось мальчику неправильным, ложным. Он нахмурился, поджав припухшие со сна губы.
– Значит, я создал тебя во сне?
– Совершенно верно, – мурлыкнул кот, а мальчик вновь опустился на подушку.
Кот поднялся и улёгся ему на ноги, придавив их и всё тело разлившейся жаркой тягостной тяжестью.
Дугласу снился старый облезлый заброшенный двухэтажный дом под неуютным, затянутым непрестанно движущимися низкими серыми тучами небом. Зияющая проломами дощатая дорожка. Сорванная с петель дверь в луже грязи у порога. Косо заколоченные занозистыми досками окна, провалившаяся островерхая черепичная крыша. На балках вороны свили гнёзда. Он подошёл к тёмному провалу входа, боковым зрением заметив, как из щелей забитых окон на улицу сочится мрак. Переступил сбитый порог, и дом поглотил его. Внутри было сумрачно, гнилой пол скрипел, прогибаясь под ногами. Штукатурка заплесневела и местами осыпалась. Сырой воздух был насыщен запахом гнили, а весь дом – пропитан насилием и смертью. В конце коридора появилась какая-то тень, тягуче медленно и в то же время пугающе быстро приблизилась, бросаясь в глаза сморщенной кожей вокруг по-старчески слезящихся бельм.
– Наконец-то ты пришёл, – скрипуче произнесла дряхлая старуха. – Я мама обезумевшей из-за тебя девочки. Ты забрал её душу, и она погибла. Покончила с собой, выбросившись с десятого этажа. Тебя ждёт такая же смерть.
В мгновение круговерти сна он оказался у чёрного оконного пролома, что был уже не заколочен, а приглашающе пуст. Бёдра упёрлись в перекошенный подоконник, и старуха сильно толкнула его в грудь.
«Всего лишь первый этаж», – подумал он, вываливаясь из окна.
Он падал долго, так долго, что даже успел этому удивиться. Тут же появилась земля – удар.
Дёрнувшись, Дуглас проснулся на полу. Оказывается, во сне он свалился с кровати. Из-под неё выжидательно глядела притаившаяся тьма, а вот кота видно не было. Мальчик поднялся, потирая ушибленное плечо.
«Приснился, что ли?» – подумал он, подтягивая съехавшее одеяло и устраиваясь на подушке. Зевнул, смыкая веки – сны не хотели отпускать добычу.
Он ехал на велосипеде по улице Восхождения. На пересечении с улицей Освобождения притормозил и остановился. Путь преградила галдящая толпа учеников из местной школы. Высыпав на проезжую часть, они запускали разноцветных воздушных змеев, длинные ленты хвостов развевались на ярком фоне голубого неба, трепеща, под порывами ветра. Засмотревшись на рвущихся с лесок в небесный простор змеев, Дуг не сразу обратил внимание на троицу пацанят, что притёрлись к нему и пытались втихую открутить с велосипеда фару. Отогнав наглых мальчишек, он повернул налево и покатил вниз по улице Освобождения. Поначалу хорошая дорога покрылась выбоинами и ямами, как после бомбёжки. Он с трудом объезжал их по самому краю, рискуя упасть и сломать шею.
Неожиданно для себя он заметил, что едет через луг, воздух напоён сладким ароматом цветов, повсюду жужжат трудолюбивые пчёлы. Вьющаяся под колёсами едва заметная тропинка привела его к одиноко лежащей могильной плите.
«Тони будет длиться вечно», – прочёл он высеченную на отполированном чёрном граните надпись.
Мальчик слез с велосипеда и, уронив его в траву, склонился над плитой. Ему показалось, что та просвечивает насквозь, взгляд тонул в засасывающей бездне. Он моргнул, отгоняя наваждение. Протянул руку, чтобы коснуться нагретого солнцем камня, но не ощутил ничего, кроме леденящей душу пустоты…
Проснувшись, он сел, протёр глаза и поплёлся умываться. На обратном пути заглянул на кухню. Отец резал хлеб на бутерброды.
– Пап, привет!
– Привет, Дуг! Присоединяйся. Чай готов.
– Сейчас, оденусь только. А ты случайно кота чёрного не видел, с такими голубыми глазищами? – растопырил он перед лицом пальцы.
– Видел, он только что забежал в твою комнату. Тебе, как обычно, с ветчиной?
– Ага.
Дуглас поспешил к себе. Кот сидел в кресле.
– Кто ты? – спросил он, закрывая дверь. – Я знаю, что не создавал тебя, это не в моих силах.
– Я твоё безумие, – зевнул кот, показывая острые белые клыки. – Безумие, порождённое отчаянием и болью в минуты понимания горьких истин. Безумие, когда знаешь, что дорогого тебе человека сегодня ночью убьют, но ничего не можешь с этим поделать или изменить, потому что убийца ты сам. Безумие, когда ночью смотришь на звёздное небо, и тебя так манит, зовёт туда, тоска гложет душу, а на глазах выступают слёзы, но ты на земле в этом проклятом теле – храме для души. Ты в тюрьме, и ключ к свободе – это смерть. Какой прекрасной кажется она в такие мгновения! Ты выходишь из дома, идёшь по тёмным улицам города и даришь всем свободу, всем, кого встретишь на пути. Ты сеешь смерть!
– Довольно! Замолчи! – задрожав всем телом, вскричал мальчик.
Кот нёс какую-то чушь, но она отзывалась в нём необъяснимым трепетом, затрагивала потаённые места, отчего он внутренне слабел и будто распадался, теряя ощущение себя.
Открылась дверь, и в комнату вошёл отец, посмотрел на лениво развалившегося кота.
– Я же запретил приносить в дом животных! – заорал он, набрасываясь на вздрогнувшего от неожиданности сына. – Как ты посмел меня ослушаться?! Чтобы ты так больше не делал, я накажу тебя, и ты станешь свободным.
В лице мужчины было что-то странное, неприятное и пугающее.
– Что с ним? Что с ним случилось? – потрясённо вопрошал мальчик, оставшись один. – Он никогда раньше меня не наказывал!
– Это наглядный пример безумия, – ухмыляясь, сообщил кот.
Тем временем отец слетал на кухню и вернулся с большим разделочным тесаком. Безумно ухмыляясь, застыл в дверном проёме, будто в ожидании команды на старт. Мальчик попятился. Реальность трещала по швам, превращаясь в какой-то немыслимый кошмар. Ему было до жути не по себе, сердце бухало, и рассудок, срывая ногти, цеплялся за остатки здравомыслия, но ноги, не ощущая опоры, уже болтались в незримой пустоте. Он вспомнил пропасть могилы, вспомнил, как упал в неё, и ему показалось, что он снова падает – или всё ещё падает? Он ухнул вниз, прямоугольник неба сжался в точку и исчез. Вместе с ним исчез и Дуглас, но появился кто-то другой. Нож в руке мужчины дрогнул, когда он заглянул сыну в глаза. Это были глаза зверя, глаза с вертикальными зрачками.
Дуглас осознал себя в пустоте, падал он или висел на месте, было не определить. Сначала в голове носились беспорядочные образы, но затем ум очистился, став кристально-ясным. Дуглас даже увидел эти кристаллы, и тогда они зазвенели. Звон стал невыносимо пронзительным. Кристаллы лопнули, обращаясь в пыль. В сознании тишина, пустота, и в этой пустоте спокойный голос произнёс:
