Текст книги "Дети Любви (СИ)"
Автор книги: Windboy
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
– Хочешь, я научу тебя правильно стрелять? – спросил он у Гриши. – Не бойся, я ничего не скажу твоим родителям. Кстати, я с ними учился в одном классе и вот решил зайти в гости. Рогатка у тебя замечательная, сам сделал?
– Да.
– Будешь моим учеником?
– Конечно!
– Как тебя зовут?
– Гриша.
– А меня Кай.
– Прямо как в сказке про Снежную королеву.
– Ага. Чтобы попасть, нужно поймать взгляд голубя и только тогда стрелять.
Гриша вынул рогатку из-за спины и, зарядив, прицелился.
– Поймай взгляд голубя, и не промахнешься.
Он смотрел на голубя, но никак не мог поймать его взгляд и тогда, подчиняясь какому-то импульсу, вышел из-за дерева. Голубь услышал его и повернул голову. Их взгляды встретились, и голубь почему-то замер. Не отрывая взгляда от черных бусинок глаз, мальчик выстрелил. Теперь он действительно не промахнулся. От удара свинцового шарика из голубя полетели перья, но он остался жив и стал убегать, волоча по земле перебитое крыло.
– Добей его! – приказал Кай.
Гриша побежал за голубем, который уже заполз в кусты. Мальчик раздвинул ветки. Клюв голубя был открыт, он тяжело дышал и смотрел глазами полными боли. Боясь, что голубь убежит в гущу кустов, Гриша лихорадочно зарядил рогатку. Рука не дрогнула, и в душе не было сожаления, когда шарик разбил голову голубя. Тот, перевернувшись через бок, упал на спину, поджав скрюченные лапки. Голубь был мертв. Гриша стал искать взглядом Кая, но его нигде не было. Он решил, что тот ушел, и направился домой, чтобы родители действительно не застали его на месте убийства. Во дворе он увидел большого черного кота, что сидел на крыльце дома. Гриша достал шарик и поймал взгляд кота. Руки мальчика дрогнули, и шарик упал на землю. В глазах кота плясало пламя, он ощутил его изнуряющий жар. Кот медленно встал, потянулся, степенно вышел в калитку и скрылся в кустах. Раздался хруст и довольное урчание. Гриша со всех ног бросился в дом и замкнул дверь на замок.
Утром он замерз и проснулся. В открытое окно задувал прохладный ветерок. Рядом с лицом, на подушке лежали красные от крови перья голубя.
Искупавшись в бассейне перед домом, Кай сел в кресло, откинулся на спинку и надел солнцезащитные очки.
Вчера он вновь встречался с Гришей, что играл на куче песка.
– Привет, я вас помню.
– Привет, как там голубь?
– Его кот съел и три перышка мне подарил.
– Представляешь, однажды мы с твоими родителями заблудились в лабиринте под музеем. Его создали древние маги, и из него можно попасть в волшебный мир.
– Правда?
– Да, эта волшебная страна зовется Миром Спокойствия.
– Я уже слышал это название, кажется, родители о нем говорили. А ты можешь мне его показать?
– Конечно, пойдем! Дай руку.
Кто-то прошел по тропинке и остановился рядом с Каем.
– Чего тебе? – спросил Кай.
– Гриша пропал, – сказал Том.
– А я здесь при чем?
– Последний раз его видели с тобой в музее.
– Я не знаю, что стало с Гришей. Вы ведь его родители и должны были лучше за ним следить.
– А если он твой сын, Кай?
– Это невозможно, – спокойно ответил Кай.
– Ты в этом уверен? Полина считает иначе. Она мне всё рассказала. Неужели ты не заметил, как сильно Гриша похож на тебя, и не только внешне.
Кай задумался, вспоминая мальчика.
– Если Гриша мой сын, то он как раз там, где должен быть.
– Я так и знал, что ты к этому причастен.
– Да, я отправил его в Мир Спокойствия.
– Верни его!
– Это невозможно.
– Я не уйду без него.
– Тогда умри, Том, – сказал Кай.
Том подошел к краю бассейна и упал в воду. Он медленно пошел ко дну, вдыхая ртом воду. Каю показалось, что он слышит хриплый всасывающий звук. Казалось, что Том плачет. А затем он сделал несколько судорожных движений и замер.
После исчезновения Гриши и смерти Тома, Полина стала собирать фотографии, на которых Кай менял свой облик и, вылезая, убивал. Она даже выкрала фотографию из его дома, что висела в спальне, в рамке под стеклом. Чтобы проникнуть в дом, она воспользовалась ключами, что у неё остались с детства. Кай заметил исчезновение фотографии, но не придал этому большого значения. В день рождения Кая Полина взяла фотографии и вышла во двор. Через час должно было взойти солнце. Кай в это время спал. Полина разожгла костер. Вокруг костра она разложила фотографии. Затем стала произносить заклинание, которое сама придумала.
«Вернись назад в кромешный мрак. Уйди, очисти мир Итари. Пусть солнца луч твой лик в прах обратит. Пускай рассеет мрак, что ты в глазах таишь. Пусть разум торжествует верх, и доброта пусть победит. И теплый свет коснется сердца твоего, растопит лед и оживет оно в любви!»
Она повторяла его, пока не взошло солнце. Потом взяла железный прут и, раскалив на огне, проткнула лицо Кая на первой фотографии.
Кай закричал и проснулся, чувствуя страшную боль в сердце. Ему показалось, что сердце сейчас разорвется от боли. Он глянул на пустое место, где раньше висела фотография, и все понял.
Посмотрев в зеркало, он увидел, что правой стороны лица уже нет. Лицо словно стало двухмерным, и его выжигали. На выжженных местах виднелись черные круги и ничего похожего на плоть. Кай вышел из дома и устремился к Полине. Каждый шаг его был равен тысяче шагов. Кай распахнул дверь во двор так, что она оторвалась и увлекла за собой часть забора. Он больше не сдерживал свою ярость и силу. Казалось, ничто не может остановить его неумолимого приближения. Он заметил, что все фотографии кроме одной, из его дома, горят. Полина занесла прут над последней фотографией. Кай бросился вперед, но чем ближе он подходил к горящим фотографиям, тем слабее становился, и тем сильнее горело от боли сердце. Лишь в центре остался небольшой участок холода и мрака. А в это время Полина говорила свою заключительную речь.
– И вот настал возмездья час за Тома и детей, что погубил, когда злым был!
Она размахнулась и ударила по фотографии, но прут не смог разбить толстого стекла. Кай засмеялся, глядя на опешившую Полину.
– Дура! Меня так просто не убьешь!
Она ударила ещё раз, и стекло покрылось сеткой трещин. Всем сознанием Кай ушел в последний нетронутый кусочек мрака внутри сердца и почувствовал, как леденеет разум, как наливается силой тело. Он стал чистым намерением и сделал шаг вперед.
Еще один удар, и стекло разлетелось. Она в последний раз занесла прут, но Кай уже был за её спиной и выхватил его у неё из рук.
Ударом он отшвырнул Полину, поднял фотографию, стряхнул осколки и положил в карман. Полина лежала перед ним на земле. Он занес прут и воткнул ей в грудь. Заглянул в глаза и увидел любовь. Сердце дрогнуло, но сковавший его холод, не дал воли чувствам. Он вырвал прут из её груди и воткнул ещё раз, прямо в сердце.
Смерть Полины стала последней капле, последней жертвой. Он увидел их все, с момента освобождения из гранита. Жертвы, что принес он, дабы укрепить связь между Итари и Миром Спокойствия. Теперь он знал, что нужно делать, чтобы полностью вернуться в Мир Спокойствия. Жертвы были принесены, страшные жертвы, почти разрушившие заклятие Палача. Осталось сделать последний шаг.
Кай достал из кармана фотографию, посмотрел на детей, словно запоминая их лица, и бросил в огонь. Языки пламени лизнули бумагу, пробуя на вкус, а затем она вспыхнула. Тело Кая тоже вспыхнуло зеленым огнем и сгорело вместе с фотографией.
Теперь Кай был полностью свободен и возвращался в родной Мир Спокойствия, чтобы вновь стать Оборотнем и продолжить войну с Палачом.
Два похожих, как отражения, мальчишки играли в войну.
– Все по-настоящему? – спрашивал один у другого.
– Да, так интереснее.
– А мы потом вспомним?
– Я кое-что придумал для этого. Смотри.
– Здорово! Пусть он лежит здесь, только, чур, не трогать.
– Согласен.
– Я буду играть за детей, в них больше жизни.
– А я за взрослых, в них больше смерти. Ходи первым.
– Хорошо! А страшно будет?
– Я постараюсь.
Человек по улице снов шел. Его по лицу дождь хлестал, возможно, слезы смывал, что бежали из глаз.
Покосился дом его, сдвинулась старая крыша. Ласточки из гнезда улетели, оставив птенцов умирать.
Радовались злые соседи, видя пляску огня, что дом его охватил, из окон с дымом вырываясь.
Но все это смех. От смеха слезы текут по лицу. Те слезы, что смывает дождь, льющийся с безоблачного неба.
На небе звезды горят, как сверкающие угли на пепелище. Дети пекут в них картошку. Пекут, не видя праха птенцов.
Человек, что любит дождь, ступил на мокрую землю. Оставил следы от копыт, что изучит охотник.
Он не узнает тех следов, но станет жертвой любви. Любви к огню в глазах у зверя, которого по следам выследил он.
И скажет охотнику зверь, когда будет его убивать, что он совсем не человек и, что зовут его Палач.
*
– Как они умерли? – спросил Палач.
– Медленно и мучительно.
Лицо Палача осветилось великой радостью. Он пристукнул копытами и оскалился, выставив наружу длинные желтые клыки.
*
– У нее двойня – мальчики, – сообщил Палач Царю.
– Ты знаешь, что делать, – сказал Царь, – принц должен быть только один.
Мальчика, что родился первым, назвали Валентином, второго Игорем.
В Коргосе был приют для сирот. Палач оставил ребенка у его дверей. Много лет спустя он пожалел, что не убил его.
*
После возвращения в Мир Спокойствия Оборотень первым делом решил навестить Тони.
Он ждал его в кафе «Вампир». Он никогда не уставал ждать. Он любил время и его мерное течение. Словно песок он пропускал его сквозь пальцы. Его глаза привыкли к виду смерти. Время, как песок, а песчинки чьи-то жизни. Он знал, что ожидание рано или поздно закончится, и он получит желаемое. Старинные часы с маятником будто вторили его мыслям и отмеряли жизни – вверх-вниз, разрезая нить времен.
Дверь открылась, вошел Тони.
– Привет!
– Привет, Оборотень!
Тони плюхнулся в кресло.
– Я собираю армию, чтобы выступить против Палача, – сказал Оборотень. – Пойдешь со мной?
– Да. Мне этот Палач уже надоел. Рыщет по округе, вынюхивает чего-то. Когда мы победим, ты возьмешь нас на службу.
– Кем?
– Ликвидаторами врагов закона, а закон мы придумаем, ты не беспокойся.
– Ладно, я согласен. Для начала мы подорвем власть Царя, расшевелим народ. Ты уже нашел их?
– Я нашел всех, кроме твоего сына.
– Хорошо, я сам поищу Гришу. А сейчас отведи меня к Альтиа.
– Пойдем.
Альтиа было шесть лет, когда Лик перенес его с Итари в Мир Спокойствия. Девять лет он странствовал по миру, а в шестнадцать наткнулся на сестру Кая. Она только что перенеслась и была без сознания. Он привел её в чувство, они познакомились и уже не расставались. Через год к ним присоединился брат Кая. Он возник у костра, когда они спали. Он рассказал, что произошло на Итари за последний год.
Вместе они странствовали еще пятнадцать лет.
Тони и Оборотень появились из-за поворота дороги. Все сразу узнали друг друга.
Альтиа и его друзья согласились участвовать в войне против Палача. Путешествуя по Миру Спокойствия, они видели, в каком страхе пребывает народ.
Еще восемь детей жили в Доме, что находился в сердце Мира Спокойствия. Они не выходили за пределы волшебного места, поэтому им по-прежнему было по пятнадцать лет.
– Зайдем за ними на обратном пути в кафе, – сказал Тони.
Оборотень создал музыку и танец. Они были магическими. Танцующий человек бесстрашно стремился к свободе.
Оборотень научил танцу восьмерых детей, что жили в Доме, и они понесли танец в Мир Спокойствия. Они танцевали на дорогах. Почему на дорогах? Никто не знал. Но именно за это их прозвали танцующими на дорогах. Видя их танец, люди словно просыпались и выходили из-под власти Царя и Палача.
Брат и сестра Кая отправились вглубь Мир Спокойствия, а затем в его дальние уголки и так скрылись от внимания Палача и Царя. Только через несколько лет те почувствовали, что власть над людьми ускользает из рук. Они объявили охоту на танцующих, но за последние семь лет их стало слишком много, только это не остановило Палача. Танцующих ловили и пытали, но они никогда ничего не рассказывали. Они слышали музыку танца и не чувствовали боли. Никого из восьми детей не поймали, зато схватили брата и сестру Оборотня. Когда Оборотень узнал об их смерти, он начал действовать открыто.
Линар упал, а поднявшись, увидел,
Что лицо и руки в крови.
Он слизал кровь с рук,
Почувствовал вкус где-то внутри.
Тихий плач несется по улицам,
Но никто не услышит его,
Ведь погонщик Линар торгуется
С облаками на стыке времен.
Звезды сыплются с неба в ладони,
Прожигают мертвую плоть.
Черви черные скользкие лезут,
Сквозь ладони лезут насквозь.
А Линар всё плачет и молится.
Верит в Бога, как маленький, он.
Ведь сказали ему: «Ты погонщик.
Погонщик туч, облаков».
Тихий плач несется по небу,
Линар с неба упал прямо в кровь,
Что пролило его одиночество,
Одиночество погонщика облаков.
Гриша жил в подземельях гномов, под горами Мира Спокойствия. В подземельях хранился прозрачный шар. Он светился ярким белым светом. Говорили, что человек, владеющий этим шаром, владеет всем Миром Спокойствия. У шара был старый и мудрый хранитель. У него и жил Гриша. Хранитель взял его к себе в ученики, и научил находиться рядом с шаром, не подпадая под его власть, что подавляла волю обычных людей. У Гриши был друг Линар. Линар был погонщиком облаков. Именно он нашел его, когда тот появился в горах, и привел к хранителю. Они сдружились и подолгу болтали друг с другом.
*
Проснувшись, Игорь встал с кровати и подошел к окну. Почему-то он не мог вспомнить, кто он. Посмотрев на улицу, он увидел молодую женщину. Она стояла на обочине дороги и смотрела, нет ли машин. Из-за поворота выехал грузовик. Женщина вздрогнула, а затем задвигалась в диком пугающем ритме. В своем сознании Игорь услышал приближающуюся мелодию танца. Он смотрел на женщину, и музыка танца вливалась в него. Его охватил музыкальный экстаз. Грузовик подъехал ближе, а женщина танцевала уже на середине дороги. Руки Игоря задвигались в ритме танца. Музыка становилась энергией, чистым светом, лившимся с неба. Энергия света закружила тело.
Будто пелена спала с грузовика, и вместо него появилась черная машина. Вокруг потемнело, как при солнечном затмении. Женщина замерла на середине дороги, в глазах плескался ужас.
Черная машина остановилась в полной тишине. На улице не было никого, кроме женщины. Дверь машины бесшумно открылась, и из нее выскользнул сгусток тьмы, послышался стук копыт. Так мог двигаться только он – Палач! Руки тьмы схватили женщину, и она исчезла в машине, а та исчезла в наступившей мгле.
Грусть и тоска навалились на Игоря. Он вспомнил себя. Женщина была его женой, а в соседней комнате спал их семилетний сын.
Он направился в спальню сына. Подошел к нему и сел рядом. Ему нужно было сообщить о случившемся. Он положил ладонь на лоб сына. Информация перешла к мальчику, но он продолжал спать, лишь лицо его стало печальным, а руки под одеялом сжались в кулаки.
Мальчику снился привал Царя Мира Спокойствия. На вершине холма стоял синий шатер. Полог был откинут, но внутри ничего не было видно, одна темнота. Невдалеке горел костер. Возле него сидело два воина. Один из них держал в руке пику. Чуть поодаль стоял жертвенный камень. На нем обезглавливали людей, нарушающих спокойствие. Рядом с камнем из земли торчал сделанный из коряги крест. К нему гвоздями прибивали людей, а для надежности были еще цепи. Их прибивали с двух сторон, лицом друг к другу. С одной стороны был безглавый труп, а с другой стороны – живой человек. Крест был корявый, и поэтому людей тоже изгибали по его форме. Невдалеке горел еще один костер, на нем кипел большой котел. В нем варили отрубленные человеческие головы, с которых предварительно снимали скальпы. Один из стражников подошел к котлу, поймал плавающий на поверхности глаз и съел его, а затем облизал пальцы. Рядом с костром, на котором стоял котел, сидело животное. Оно было зеленое, с двумя передними лапами, а задние срослись и образовали мясистый хвост. Два глаза занимали верхнюю часть морды, а нижнюю большой и, казалось, рваный по краям рот. Вокруг него образовались глубокие складки и морщины. Животное пожирало груду разлагающегося человеческого мяса, в котором ползали черви, и копошились личинки насекомых. Рядом с крестом стоял Палач, секира в его руках горела красным. На нем был черный плащ с капюшоном, но он не скрывал ног, оканчивающихся копытами.
Душа мальчика подлетела к кресту. На нем еще живая висела его мама. Палач почувствовал присутствие мальчика, и глаза его злобно сверкнули. Он снял женщину с креста, положил головой на жертвенный камень, а затем взмахнул секирой и отрубил ей голову. Затем содрал с нее скальп и кинул в котел, а тело вновь прибил к кресту. Проделав все это, Палач не получил удовлетворения, потому что мальчик не выразил никаких чувств. Через пару дней, он и его поймал танцующим на дороге и улыбался, когда рубил его голову.
Так Палач убил сына Игоря, но сначала он прибил его к кресту вместе с обезглавленным трупом матери. После этого Игорь словно умер и мертвым пришел к Оборотню, а тот спросил у него: «Кто ты?»
– Я никто, – ответил Игорь.
– Нет, ты Игорь, сын Царя Мира Спокойствия и брат Валентина. Ты сможешь всё изменить, если сам станешь Царем.
– С чего ты взял, что я брат Валентина?
– У Царя родились близнецы, один из них исчез. Однажды я видел Валентина, ты его точная копия. Мы поможем тебе занять трон.
– Я хочу убить Палача.
– Я тоже этого хочу.
Но Игорь так и остался мертвым внутри. Он знал, что когда-нибудь смерть, что поселилась в нем, выйдет в Мир Спокойствия, и тогда Мир Спокойствия будет уничтожен.
*
В Мире Спокойствия начались беспорядки. Люди восстали против действующей власти. Палач пришел к Царю и сказал, что надо идти в поход за шаром власти, иначе они не смогут удержать все под контролем.
А в это время Оборотень с Игорем проникли во дворец и убили Валентина. Игорь занял его место. Подмены не заметил даже Палач. Ему было некогда, он собирал войско, чтобы захватить шар власти.
Все их планы Игорь узнал у Царя и сообщил о них Оборотню.
Они договорились, что Игорь пойдет в поход вместе с Палачом и будет сообщать обо всем происходящем. Когда же они будут близки к цели, армия Оборотня нападет на войско Палача, а Игорь получит шар и займет место правителя Мира Спокойствия.
Линар наблюдал за передвижением двух армий, что приближались к скалистым горам Мира Спокойствия. Он рассказал о том, что видел, Грише, а тот предупредил хранителя.
Хранитель обратился за помощью к гномам, что жили в пещерах: «Сюда идет Палач. Он желает заполучить шар власти. Я сам не смогу остановить его. Вы должны помочь мне, потому что, если он войдет в пещеры, то уничтожит и разорит ваши жилища, разграбит сокровища. Мы должны остановить его».
Гномы согласились и приготовились к обороне. Они создали тысячи ловушек во всех проходах и туннелях. И казалось, что никто не проскользнет в сердце гор, к шару власти. Но гномы не догадывались, насколько жесток был Палач.
Его войска перекрыли все входы в подземелья. Не один не укрылся от магического взгляда Палача. Потом были привезены огромные котлы. Гномы ждали атаки, но её всё не было. И когда стали подвозить странные камни, что плавились, а загораясь, растекались жидким огнем, Линар понял, что будет, и рассказал гномам, но было уже слишком поздно. Жидкость кипела в огромных котлах, и целые реки её вливались в проходы внутри скал. Затем её подожгли. Огненные реки выжигали всё изнутри. Сотни гномов погибли, пытаясь затушить пламя, многие задохнулись от ядовитого дыма. Остальные спустились туда, где бежали подземные реки, а по их следам уже шли войска Палача. Большинство ловушек было уничтожено огнем. Но и те, что остались, основательно потрепали вторгшиеся войска.
Кипела битва. Гномы и воины Палача гибли сотнями, но на каждого гнома приходилась дюжина воинов, и гномы отступили на третий, последний уровень. Здесь магические силы сплетали основу Мира Спокойствия. Потоки энергий пронизывали пространство. В ход пошла древняя магия. Потолки и стены рушились на воинов, пол разверзался под ногами, и черная бездна поглощала врагов.
Ночью, когда основное войско Палача вошло в подземелья, сзади напали воины Оборотня, разметав те крохи, что остались на поверхности, и убив Царя. Первыми неслись вампиры, сея ужас и уничтожение всего живого. Даже поднявшееся солнце не могло им помешать, так как его свет не проникал в подземелье, и казалось, что вампиров не остановить. Но их рубили на куски, отдельно сжигая сердца и головы, чтобы тела не смогли срастись, восстановиться. И войско Палача продолжало неумолимо двигалось дальше.
Их осталось не так уж много. Около двух сотен самых стойких и выносливых бойцов – воспитанников Палача, смертоносной элиты. Смерть была их стихией. Чем больше смерти вокруг, тем сильнее они становились, и гномы умирали один за другим. От мечей, секир и копий, от метательных ножей и отравленных болтов арбалетов. Они умирали, но не сдавались.
Разрушение шествовало вместе с элитой Палача. Они сжигали ценнейшие библиотеки и разбивали бутылки с волшебными эликсирами.
Восемь танцующих встало на их пути. Их танец был танцем жизни. Глядя на них, воины смерти сходили с ума и обращались в бегство. Их гнал ужас, ужас неведомого. Они боялись любви, что вела за собой изменения. Но они не могли стать другими и бежали, чувствуя, как плавится суть, это сводило с ума, от этого не было защиты.
Что могло остановить их бесславное бегство? Только смерть. И смерть, что переполняла души, встала на их пути и сказала: «Довольно!» И падали воины замертво с разорвавшимися от ужаса сердцами. Алые капли крови застывали на губах и камнях подземного царства. Они умирали навсегда.
Палач взмахнул секирой, и полетели отрубленные руки танцующих людей, но те продолжали кружиться, ведь сама жизнь лилась через тела. Пелена ярости застилала взор Палача, и безумие исходило криком из глотки. И слетали, разбивались о стены отрубленные головы, а глаза говорили: «Напрасно». И пока Палач не раскромсал их на куски, танец продолжался. И даже после этого отдельные части тел подрагивали в едином ритме, пока не замерли окончательно под копытами Палача.
Опустилась тишина. И сидел Палач в луже крови, и ел куски теплого мяса, не обращая ни на что внимания. Ему было больно.
Затем встал и увидел перед собой арку ворот, ведущих в храм Силы, на алтаре которого пребывал шар власти.
Первым на его пути встал Хранитель. Первым и пал, разрубленный на четыре части двумя молниеносными ударами сверху вниз и поперек.
Вторым встал Гриша, и Палач споткнулся, но лишь споткнулся, переступая через его тело. Мертвая рука, схватила за копыто и была отрублена вслед за откатившейся головой.
Затем на пути встали трое: Оборотень, Игорь и Тони. Палач поднял секиру.
– Довольно! – Раздался чистый и звонкий голос. – Он заслужил право войти в мой храм.
– Детское Божество, – вымолвил Палач, бросаясь вперед.
Пальцы Тони удлинились, превращаясь в черные, острые когти. Лицо вытянулось в жуткую оскаленную пасть Зверя. Одна рука погрузилась в грудь Палача, и когти шли сквозь ребра, как горячий нож через масло. А другая рука оторвала, располосовав, правую руку.
Секира выпала, зазвенев об пол и разбрызгивая кровавые искры.
Но Палач продолжался двигаться вперед. Оборотень схватил душу Палача и вырвал из умирающего тела. Тело упало, так и не переступив порог храма. А душа была разбита на сотни частей, что затихали в душащем сознании Оборотня.
И Лик, чьим проявлением в Мире Спокойствия был Палач, явил себя.
– Здравствуй, Смерть, – сказал звонкий голос.
– Здравствуй и ты, Жизнь, – ответил Черный Бог, входя в храм и отбрасывая Игоря к стене.
Оборотень и Тони остались за порогом, они держали порывающиеся вслед за Ликом тело и душу Палача, что даже мертвыми желали воссоединиться с владыкой.
Игорь приподнялся. Мальчик стоял позади алтаря. Слева от него, скрестив ноги, сидел на полу Альтиа. Его глаза были закрыты, а лицо безмятежно. Словно совсем недавно он не рубился с глазами полными алой пустоты и яростью, исходившей от него, словно гигантские волны бушующего океана. Рука мальчика лежала на его плече. Затем он поднял руки, подержал над сияющим шаром власти, будто греясь в его лучах.
– Ты по-прежнему жаждешь обрести власть над детьми, – мальчик не спрашивал, а утверждал всем известный факт, – но зачем?
– Война должна прекратиться. Твой и мой народы должны жить в мире. Взрослые и дети должны перестать воевать.
– И ты хочешь осуществить это, сделав их рабами? Они ведь всё равно восстанут против тебя.
– Для этого мне и нужен шар власти. С его помощью я возьму под контроль души детей, и они не станут бунтовать. Они даже ничего не почувствуют.
– Лучшая власть – власть изнутри сути. Даже я – Дарующий Жизнь – не держу шар в руках, чтобы не лишать свободы. Ты совсем забыл, зачем пришел в Сферу Светлого Сияния. Твоя суть извращена.
Лик медлил. Тело и душа перестали вырываться из рук Оборотня и Тони.
– Но войну надо остановить.
– Пусть они сами остановят её. Для этого я привел Игоря. Он сможет объединить народы, подсказать выход. Ему надо лишь взять шар власти.
– Ты обманываешь меня, Светлый. Зачем ты обманываешь меня?
Он сделал шаг вперед, а мальчик, опустив руку, ударил по шару, метнув его в сторону Игоря.
– Лови!
Игорь поймал. Он держал шар власти, и выражение его лица менялось. Смерть, что затаилась в сердце, освободилась. Подняв шар над головой, он сказал:
– Мне нечего терять. Я уничтожу весь этот мир вместе с вами раз и навсегда.
Его руки стали опускаться, бросая шар об пол.
Мальчик у алтаря смеялся.
Альтиа и Лик успели одновременно и теперь вдвоем держали сияющий шар власти.
«Ночь и день пламенеют там, где на погребальные костры восходят дети. Ночь и день затухают там, где небытие заключает в объятия смерти».
Лик плакал, отпустив шар власти. Шар или Темное Сияние, взметнувшееся в Лике, от прикосновения Альтиа изменили его. Рыдая, он превращался в такого же мальчика, как тот, что стоял в центре храма.
Альтиа говорил: «Я не возьму этой власти, она мне ни к чему, я отдам её в душу каждого ребенка этого и других миров. Так я дарую детям свободную волю выбирать – оставаться ребенком или становиться взрослым. И если они сделают свой выбор в пользу взрослых – эта воля покинет их и вернется в Мир Спокойствия, в деревья Гран, чтобы однажды вновь войти в душу, когда та родится в круге. Да будет так!»
И шар распался на миллиарды искорок, и они разлетелись в разные стороны, войдя в сердца детей всех миров, сказав: «Ты свободен в своем выборе».
Дарующий Жизнь подошел к плачущему мальчику, что совсем недавно был Черным Богом и Палачом.
– Не плач, братец.
Он нежно обнял его, а тот уткнулся ему в плечо.
– Тим, твое Сердце… Оно было прекрасно. Я следовал за ним из развалин, хотел вернуть, но что-то сломалось во мне, и я превратился в жаждущего власти Черного Бога. – сказал Лик.
– А ты прекрасен без всякого сердца, Лик. Ты ведь поможешь мне найти и обрести его, как помог силам-сознаниям машин в той Войне? Ты помог им умереть, и они вошли в мое Сердце. И я обязательно дам тебе Жизнь. И не важно, что думает по этому поводу Тьма.
– Ты уже дал мне нечто большее, – ответил мальчик с глазами смерти.
Дети и взрослые продолжили жить вместе, даруя жизнь и смерть друг другу. Взрослые рождали детей, а те, сделав выбор, становились взрослыми, убивая в себе детей. Взрослые умирали, а затем вновь рождались детьми в новом воплощении. Противостояние перестало быть таким острым, но только соединившие в себе оба начала могли полностью перестать воевать. Те же, кому не хватало осознания, так и продолжали стараться захватить власть над другими в свои руки, и это всегда оборачивалось их гибелью. Потом во многих мирах дети забыли, что могут выбирать. Они смотрели вокруг и видели, как взрослеют окружающие их люди. Они думали, что это неизбежно, и тоже становились взрослыми. Тогда кусочек свободы выбора и власти покидал их душу, возвращаясь в круг Гран. И похоже, только в Мире Спокойствия дети помнили о своем праве и почти всегда оставались детьми. Именно такие дети основали свою страну, которую так и назвали «Страна детей». И Мир Спокойствия стал их домом, как, впрочем, и было с самого начала этой истории.
Комментарий к 25. Кай
Мир Спокойствия (иллюстрация автора) https://pp.userapi.com/c621700/v621700084/12206/Yb9jvsNAMrs.jpg
Привал Царя Мира Спокойствия (иллюстрация автора) – https://pp.userapi.com/c638518/v638518332/563ea/OPCRBDD-YVA.jpg
========== 26. Ян ==========
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!
Я открыл глаза и тупо уставился в потолок, а с кухни продолжало орать радио.
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Партия Ленина – сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт!
Я напряг мышцы горла и просипел:
– Мама.
Звук отдавался где-то в голове, как когда закладывает уши. Я сел в кровати и вновь произнёс:
– Мама, мама.
Я мог говорить.
Прижал ладони к глазам и заплакал.
Немного придя в себя и успокоившись, я встал, вышел в коридор и заглянул в зал. Мама лежала на диване, запрокинутая голова почти свешивалась через подлокотник. Всматриваясь, я наклонился к ней, и тут её глаза открылись. Я вскрикнул и отпрянул, готовый захлопнуть дверь и бежать. Мама тоже вскрикнула, подскакивая.
– Блядь, Ян! Прости Господи! Ты сдурел так пугать?! Ох, чуть сердце не выскочило. Ох, Господи, это ж надо так.
– Я…
– Ты, только ты и сведёшь меня в могилу!
– Да я просто гимн слышу, а ты его не выключаешь, вот я и пришёл.
– Так буди по-человечески, чего таращишься?
Я вышел в кухню и прикрутил галдящее радио. Я был на грани того, чтобы опять расплакаться, и, чтобы отвлечься, зажёг газ, набрал в чайник воды и поставил на плиту.
– Мам, ты чайник сама выключишь?
– Выключу, если жива буду.
Я приостановился, чтобы ещё раз извиниться, но к горлу вновь подкатил ком. Прошмыгнув в свою комнату, я закрыл дверь, отодвинул от стены старый проигрыватель, что стоял на столе, и достал из него дневник. Начал листать.
Когда же всё превратилось в сон? Я читал записи и не мог понять, что было реально, а что нет. Главное, что мама жива и я могу говорить, всё остальное ерунда. Так, чёрный алтарь стоит, значит, я и правда магией занимался. Нахер всё выкину! А где же сестра? И вещей её нет. Не могла же она мне присниться.
На кухне мама загремела посудой. Я выглянул в коридор.
– Мам, а где Лиля?
– Ты что, меня разбудить разбудил, а сам так и не проснулся?
– Ну, мам, не издевайся. Так, где Лиля?
– Где-где, у Славочки своего ненаглядного. Выходила б уже за него, а то детей наделают, а мне потом выгребай.
