Текст книги "Смерть - лучший учитель (СИ)"
Автор книги: Войт Крис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
Я почувствовала укол совести, а во рту снова появился горьковатый вкус сожаления. От меня так мало толка… а то, что я могла сделать верно – я запорола. Сама, совершив чудовищную ошибку.
А ведь все могло быть иначе! Жаль, что не сложилось.
С неясным ощущением вины и тоски я уснула, крепко сжав в объятиях своего учителя и любимого.
Глава 9
…Все могло получиться иначе. Много месяцев назад я стояла на палубе корабля, который плыл в Академию. Вздымались серые валы, и россыпи ледяных брызг разлетались от форштевня и бортов. Смотреть было не на что. Я поежилась и вернулась на нижнюю, закрытую палубу. Тут было гораздо теплее, стояли жаровни и какие-то горячие камни и изо рта уже не вырывался пар при каждом выдохе.
Я прошла несколько дверей, когда не смогла вспомнить, какая из них ведет в мою каюту. Поэтому толкнула ближайшую и оказалась в более просторной комнате, чем мои апартаменты. В кресле у жаровни сидел Натаниэль, и, хотя он был спиной ко мне, перепутать с кем-то его было невозможно. Перед глазами сразу появились картины той битвы. Как он стоял надо мной и уничтожал врагов в черных доспехах.
Я неловко кашлянула, вдруг почему-то заволновавшись.
– Спасибо, что спасли нас, – сказала я, чтобы хоть как-то загладить свою вину и за побег, и за то, что вошла не постучавшись.
– Не за что, – тихо ответил он, неотрывно глядя в огонь. – Вы нам тоже помогли, указав точное местоположение врага, – он помолчал какое-то время, затем добавил: – Мне сейчас лучше побыть одному, потом поговорим.
Наверное, в тот момент я спокойно могла развернуться и выйти в коридор, но какая-то интонация в его голосе, оттенок, намек, заставили меня остаться. Я чувствовала его эмоции, над ним, словно темный саван, развевались боль, отчаяние, одиночество, тоска, бессильная злость. Я не видела его лица, но почувствовала это очень остро.
– Что вас так расстроило? – спросила я, прикрыла за собой дверь и сделала шаг к нему. Он так и не обернулся, только хмыкнул, но я не отступала. – Это из-за Эльки?
По его эмоциям я сразу поняла, что попала в цель. Но вдруг, он словно собрался и сжал свои чувства в кулак.
– Все хорошо, просто наша юная леди – вечная боль для меня. Это ничего, и вовсе не ее вина. И не твоя.
– А чья? – спросила я.
– Отчасти моя, – он обернулся и снова попытался улыбнуться, но не получилось. – Отчасти – наших врагов. Всего понемногу. Но тебе все равно лучше уйти. Спасибо за участие.
Я вздохнула и собралась уже уходить, но вдруг поняла, что его слова – полностью ложь, каждое слово. Он просто не хочет нагружать меня своими проблемами, а у него они явно есть. Нельзя бросать человека в таком состоянии, кем бы он ни был. Другом, родственником, знакомым или учителем. Тем более я не могла оставить того, кто спас меня в том лесу. Поэтому я подошла и села на край кровати, не столько поближе к нему, сколько к жаровне.
– Вам плохо, поэтому я не уйду. Я могу посидеть молча, а можем и поговорить. Как хотите, но одного я вас не оставлю.
Он снова хмыкнул. А меня вдруг накрыло ощущение собственной беспомощности. Чем я могу помочь тому, кто настолько сильный и древний? Что я могу ему такого сказать, чего он не слышал прежде, чтобы успокоить его боль? Мне всего тридцать, и в моем сумасшедшем окружении бессмертных, это все равно что быть младенцем. Все, что я могла это сидеть рядом, просто чтобы он не был один в своей страшной скорби.
Он поднял на меня взгляд. Фиалковые глаза, такого нереального цвета, кожа бледная, темные тени пролегли под глазами, словно он не отдыхал целую вечность.
– Я… сейчас не совсем в себе, тебе лучше уйти, иначе – ты можешь пострадать, – голос звучал хрипло, глухо и как-то безжизненно. Это не была угроза, словно он просто боялся нечаянно навредить мне.
Я только покачала головой. Не убьет же он меня, а братики так и вовсе любили швыряться в членов семьи антикварной мебелью в минуты ярости. Привыкла и не к такому.
– Я так устал… – тихим голосом проговорил он, словно ни к кому не обращаясь.
Лидорианцы импульсивны и эмоциональны. Поэтому вместо того, чтобы сидеть и молча смотреть на огонь, я придвинулась к нему и обняла. Наверное, это было фамильярно, может быть и грубо. Не знаю. Но на мой взгляд только это помогает, когда действительно горько на душе. Это все, что я могла сделать для того, кто спас мою жизнь.
Он замер, словно я попыталась ударить его в спину ножом, и напрягся.
– Не стоит, – ледяным голосом произнес он. Я медленно разжала руки и расстроилась.
– Не обижайся, но тебе лучше уйти, немедленно, – хриплым голосом сказал он. Надо же, видимо, он тоже обладает даром эмпатии.
– Хорошо, просто хотела вас поддержать, без всякой задней мысли, – я пожала плечами и пошла к двери. Затем все же обернулась: – Не нужно это нести одному.
Он не отреагировал и я пошла дальше, наверное, слишком медленно. У самой двери холодные руки схватили меня за плечи, разворачивая, и прижали к стене.
– Я причина того, что Эль не может жить нормальной жизнью, и меня не спасет твоя жалость, прибереги ее для себя! – резким и грубым голосом проговорил он, придвинувшись к моему лицу.
Я посмотрела на Натаниэля. Его лицо изменилось, линии стали резкими, хищными, а глаза черными и бездонными. И клыки, небольшие, в чем-то изящные. Эльф-вампир? Эльф-оборотень? Я явно видела частичную трансформацию, но вот в кого? В Лидоре проживало некоторое количество и вампиров, и оборотней, и некромантов с ведьмами. Так, для колорита. Уж не знаю, чем им так полюбился наш шумный и яркий город. Но чтобы эльфы… я впервые слышала о таком.
Однако почему-то не испугалась. Я видела много тварей, демонов и нечисти за свою жизнь, но он… он не был скверной. Словно был болен или ранен. Он пытался скрыть свои эмоции, но они буквально раздирали его на части, как бы он ни старался их подчинить своей воле. И главной была боль, а не жажда крови или ярость.
– Уходи, – бросил он и отвернулся, прикрыв лицо ладонью. – Не хочу знать, что говорит в тебе – смелость или глупость.
Я подошла к нему ближе и взяла за руку, открывая его лицо. Ладонь была ледяной и гладкой, словно я касалась пальцев мраморной статуи. Он не отдернул руку, не бросился на меня, а лишь едва ощутимо, почти незаметно сжал в ответ. От этого легкого прикосновения у меня вдруг замерло сердце. Сильные не просят помощи, они ее даже не принимают.
И я быстро, пока он не успел среагировать, поцеловала его. Но реакция у него была молниеносная, он схватил меня за горло в тот же миг, когда я коснулась его губ своими. Хватка на секунду ослабела, наверное, он не ожидал такого поворота событий. Думал, что я нападу на него? Я воспользовалась его удивлением и снова поцеловала, затем в щеку, в шею. Словно своим теплом хотела отогреть эту мраморную статую.
Он сжал мое горло, но я не остановилась. Кем бы ни был мужчина передо мной, все чего я хотела – это его.
– Перестань, я же монстр… – шептал он чуть растеряно, но вместо того, чтобы остановиться, вдруг начал целовать меня в ответ. – Я же потеряю над собой контроль… а если ты пострадаешь?
– Вылечишь, – шепнула я и прижалась к нему, покрывая поцелуями его резкие черты. Как будто лидорианок пугают такие мелочи! В случае, если кто-то переходит грань, мы вполне можем этого человека просто убить.
В ту ночь убить мне его не захотелось. Он так и остался балансировать на грани нежности и грубости, страсти и ярости, сомнений и отчаянной жажды, но в любом случае, он избавился хотя бы отчасти своих шквальных эмоций. А я провела незабываемую ночь. Лучшую во всей моей жизни. Кажется, то, что я была в восторге, поразило его больше всего.
Мы лежали в постели, тесно прижавшись к друг другу, качаясь на волнах утихающей страсти так же, как наш корабль – на беспокойной поверхности моря. Его глаза снова приобрели фиалковый цвет, а черты лица смягчились. Я понимала, он – преподаватель, а я хоть и совершеннолетняя, но в свои тридцать выгляжу по человеческим меркам лет на пятнадцать максимум. А если верить отцу, то и по уму мне лет десять. Он пытался себя контролировать, но не смог. И сейчас, как только пройдет первая апатии и удовлетворения, он осознает или придумает свою вину. Чтобы этого не случилось, я крепче обняла его и вновь поцеловала в краешек губ.
Он тяжко вздохнул, но я не дала ему слова.
– Не смей! – глянула я в его фиалковые глаза. – Только попробуй после такой замечательной ночи начать говорить о своей вине, о моих страшных духовных травмах и о прочей дребедени! Я действительно рассержусь…
Меня перебил его смех, серебряный и чистый. Он некоторое время смеялся, затем взял мою руку и поцеловал ладонь.
– Я эмпат, – проговорил он. – Я чувствую твои эмоции, хотя и не могу пока их понять. Самоуничижительных речей не будет. Я еще сохранил немного гордости!
Всю долгую дорогу через северное море мы провели вместе. Я никогда не спрашивала его о том, кто он и что произошло, оставив прошлому эти тайны и наслаждаясь настоящим. В дни, когда море было спокойным, мы сидели на палубе и кормили с рук чаек, а в шторм запирались в каюте. Он рассказывал мне о магии, учил простейшим заклинаниям и первым из всех обнаружил, что я в них не нуждаюсь. Невербальная и беспредметная магия давались мне легко и просто.
Почти все в нашей семье владели тайными искусствами в той или иной степени, даже дети, поэтому я не чувствовала себя полной невеждой. Он рассказывал мне о магии эльфов, и всегда в такие моменты его накрывала волна грусти. Но и не говорить об этом он не мог. Мы копались в каких-то древних книгах на предмет интересных моментов и скрытого смысла. О практике на хрупком корабле речи и не шло, но и без магических спаррингов нам было чем заняться. И если дни проходили в спорах, беседах, совместных прогулках по палубе, то ночи – в пряной и сладкой темноте.
У нас находилось миллион общих тем и интересов. С первого дня, возможно, из-за того, что мы оба были эмпатами, между нами установилось полное взаимопонимание, почти телепатия. Ситуативный юмор перерастал в безудержное веселье. Мы улавливали в разговоре малейшие нюансы и аспекты, словно слышали не только слова, но и все недосказанное. Подчас я ощущала его удивление, словно он не до конца верил в происходящее.
В такие минуты я понимала – только моя импульсивность и эмоциональность позволила сломать между нами дистанцию в тот день. Наверное никто прежде не мог преодолеть эту вежливую и ледяную преграду, которая отделяла Натаниэля от окружающих. И если бы не мой порыв, пусть чуть глупый и дерзкий, мы бы могли никогда так и не сблизиться с этой удивительной личностью. Иногда я с холодом в сердце думала о том, насколько он был одинок все эти годы, насколько сильно жаждал любви, тепла, общения, понимания – и никогда не находил. А может, и не позволял себе искать.
Мы много говорили о доме, когда оба слишком уставали перед рассветом для того, чтобы уснуть. О потерянном доме, любимом, но утраченном. О его эльфийских садах и моих мраморных башнях, о дремучих лесах и теплом море.
Тогда, на корабле среди бушующего северного моря, мы с Натаниэлем были счастливы. И за два дня до прибытия в порт, откуда до Академии уже рукой подать, учитель разбудил меня на рассвете. Он легонько провел рукой по моей щеке и загадочно улыбнулся. Затем протянул мне украшенный драгоценными камнями маленький ларец. Я даже ахнула, залюбовавшись сложным узором на крышке, переплетением серебра, золота и самоцветов. Поистине чудесная вещь, жаль люди таких так и не научились делать.
– Открой, – улыбнулся Натаниэль. Видимо, я надолго увлеклась разглядыванием наружной отделки ларца.
Я откинула крышку. На голубом бархате покоилось ожерелье. Серебро словно светилось лунным светом, а нежные переливы цвета в камнях завораживали. Сложная фигура, напоминающая диковинный цветок, косые лучи восходящего солнца, древняя руна – я не знала, как охарактеризовать эту вещицу. Она была прекрасна.
Понимаете, я принцесса. Я привыкла к дорогим и красивым вещам, я не раз и не два водила караваны и торговала. Я точно знаю, что хорошо сделано, а что нет, словом, разбираюсь во всех разновидностях ювелирных украшений. Но такого видеть мне еще не доводилось.
– Это очень древняя реликвия моего народа, – голос Натаниэля наполнился легкой грустью и трепетом. – Мне нужно было когда-нибудь преподнести ее своей избраннице. Будущей королеве эльфов… Но я так и не нашел настоящую любовь среди своего народа. Пока не стало слишком поздно.
Я замерла, как громом пораженная. Я растерялась. Запуталась. Испугалась. И все одновременно. Мне было тогда всего тридцать, сущий пустяк. Что для человека – пятнадцать лет. Я оказалась не готова к тому, что мне предложат выйти замуж. Я этого хотела, правда, и очень сильно любила Натаниэля. Но так неожиданно, так быстро, так не вовремя. Сейчас все мои мысли занимала магия, новые открытия, обучение и сам эльф. Казалось, что теперь жизнь стала налаживаться. Мы будем вместе, я стану изучать тайны под его руководством днем, а по ночам – крепко обнимать своего наставника.
Но брак! Это было чудовищно сложно! Чего только стоит решить вопрос с моей семьей. Они, конечно, примут Натаниэля, он все-таки король. Но отсутствие возможности завести наследника может навсегда вычеркнуть меня из списка претендентов на трон, а я все-таки одна из старших в семье. Да только ли это! В голове вертелись сотни мыслей. И самая важная из них – почему сейчас? Ведь мы знакомы всего месяц, а эльфы не склонны к спешке. Почему бы не дождаться окончания моего обучения в Академии. Если повезет, я стану архимагом, получу свою башню, а то и вовсе найду себе место под звездами. И тогда уже ничего не помешает нам связать свои судьбы!
– Ничего, – Натаниэль поцеловал меня в лоб ледяными губами. – Я все понимаю. Это действительно слишком быстро и неожиданно. Прости, что поставил тебя в неловкое положение…
– Нет, я правда этого хочу… но свадьба… прямо сейчас? На корабле? – я едва не плакала от досады и целого вороха эмоций. Натаниэль снова улыбнулся, как-то грустно и потеряно. Меня словно током ударило и немного отрезвило. – Послушай, я хочу стать твоей женой. Мы же можем быть помолвлены? Какое-то время? А потом уже пожениться, как полагается по твоим и моим обычаям?
– Конечно, – эльф улыбнулся уже более радостно, по-настоящему счастливо, а я почувствовала, как у меня немного отлегло от сердца.
Что все это было, я узнала слишком поздно. Если бы я поняла раньше!
Мы прибыли в Академию через три дня. Элька весело щебетала, а у меня на душе словно кошки скреблись. Этот день должен был стать самым счастливым, а до сих пор отдается болью в груди.
Академия оказалась еще более внушительной, чем я думала – огромная крепость, прижавшаяся к скале. Высокие стены, башни, навесные галереи и подъемный мост. Чудесный внутренний замок, полный библиотек, артефактов, лабиринты переходов и коридоров, висячих мостов и глубоких подземелий. Здесь все дышало жизнью: и коричневый камень стен, и добротная мебель, и увлеченные лица учеников, и древние книги на бесчисленных полках. Огромный плац был уставлен мишенями, и лучники тренировались в стрельбе. Арена, огражденная заклинаниями и стенами, где бились маги в водовороте энергий и стихий. Высокие башни, рвущиеся в небо, где становились мудрецами и пророками, учителями и вдохновителями миллионов.
В какой-то момент, еще не успев дойти до жилых комнат и распаковать вещи, пришло понимание, что я – дома. Там, где должна быть.
Мне дали время искупаться после долгой дороги и переодеться в привычную одежду. Мне вернули мой золотистый корсет и юбки с огромными разрезами. Я распустила волосы по плечам, затянула корсет, завязала ленты на легких туфлях и с гордо поднятой головой вышла в коридор, где встретила Эльку. Она тоже оделась в привычные эльфийские развевающиеся одеяния и улыбалась до самых острых ушей.
Так вместе мы и вошли в главный зал, где нас уже ожидали учителя. Эльке завязали глаза, а меня подтолкнули к широкому столу. Обряд выбора факультета был прост и рассчитан на подсознание и душу, а не на личные мечты и стремления. Нам дали три кристалла и попросили выбрать один.
Три декана сидели спиной к окнам на высоких стульях и внимательно смотрели на нас двоих. Натаниэль ободряюще улыбался, равно как и декан Войны, который всем своим видом выражал одобрение и добродушие, ведь тогда в лесу мы возможно спасли его от смерти. Посередине сидел незнакомый мне мужчина, черноволосый, широкий в плечах, но довольно стройный. Он мрачно следил за нами своими темными глазами и никак не реагировал на мои вопрошающие взгляды.
Я перестала пытаться найти в глазах деканов подсказку и взяла в руки каждый кристалл по очереди. И тут появилась совершенно неожиданная проблема – мне нравились все. Вот абсолютно все! В одном чувствовался свет, непогрешимый, яркий свет мудрости и знаний. В другом – словно отблеск стального клинка – честь, благородство, сила, подвиги. В третьем – сверкающим пламенем мерцала жажда чудес, открытий, свободы и желания испытать свои силы.
Я сразу поняла, что третий кристалл – и есть магия. Так как все три мне понравились, а решила все-таки выбрать один. Магию. И Натаниэля. Он, бесспорно, величайший боевой маг всех времен и народов! И я решительно взяла третий кристалл. Но со стула встал не мой любимый, а тот самый черноволосый мужчина. Он улыбнулся и протянул мне руку, приветствуя нового ученика.
Я растерялась, замерев с кристаллом в руках посреди огромной залы. Натаниэль грустно улыбнулся и махнул рукой, а в его глазах, словно странная завеса, стояла тоска.
– Я декан факультета Высших Сфер, а не Магии. Я учу, как не потеряться в собственной душе, как обрести свет тогда, когда вокруг тьма. И как понять свое сердце, эмоции и стремления.
– Но я же видела, в том лесу! Ты – величайший архимаг, я о таких даже не слышала, разве что в легендах! Я думала…
– А зря, – жестко отрезал Фредерик, мой новый декан. – Владеть магией и учить – разные вещи. Для этого нужны совершенно другие таланты. Но должен признать, Натаниэль, я приятно удивлен. Ты смог соблюсти все традиции и правила, и, как я понимаю, ничего не сказал нашей юной ученице о внутренних распорядках. Тем самым не дав ей руководствоваться эмоциями. Я, должен сознаться, этого не ожидал.
– Ты всегда был обо мне не лучшего мнения, если говорить на чистоту. А ведь уже давно пора пересмотреть свои взгляды, – холодно, с оттенком ярости, произнес эльф, выплескивая свою бессильную злость на коллегу. Но тот лишь примирительно улыбнулся и снова повернулся ко мне.
– Должен тебя расстроить дважды, юная Диора. Во-первых, я действительно преподаю боевую магию и прочие дисциплины. И теперь твой декан и наставник. Во-вторых, – Фредерик стал расхаживать взад-вперед перед помостом, на котором сидели другие деканы. – В стенах Академии существуют жесткие правила, запрещающие любые связи между учениками и преподавателями. Если вы, конечно, не поженились до поступления. В таком случае, вам будет разрешено даже совместное проживание и проведение свободного времени со своим супругом вместо обычных нарядов и поручений.
– Нет, мы не женаты, – холодно ответил Натаниэль.
– Мы помолвлены… – упавшим голосом проговорила я.
– К сожалению, этого недостаточно. Таким образом вы сможете выходить за пределы отношений ученик-преподаватель только за границами Академии. И, конечно, после завершения обучения, которое длится семь лет. В случае нарушения правил виновный изгоняется из стен школы.
И в тот момент я все поняла, нет, не только поспешное предложение руки и сердца от Натаниэля, но и многое другое. Что если я не выдержу и поцелую своего любимого в Академии, выгонят не меня, нет. Фредерик позаботится, чтобы уволили проклятого эльфа. А школа – это единственный дом для него. Поэтому я и стараюсь держаться. Но семь лет… чертовски долгий срок для любящих. Быть вместе, но не иметь возможности даже просто поцеловать друг друга. Настоящий ад.
В тот день я просидела молча на своей постели почти три часа, а Элька бегала без меня по всему замку, исследуя новую территорию. После пяти месяцев обучения боль немного улеглась, но все равно чувство вины так меня и не отпустило…
Часть 2
Первый курс и пророчества лиохов. Глава 10
Утром наш отряд обогнул проклятый лес по грунтовой дороге, где по обочинам росли колючие кусты, цветущие ярко-голубыми цветами. Светило нежное утреннее солнце, вставшее из-за темной кромки леса. Вдали виднелись невысокие плоские горы, где когда-то жили гномы. Но, к сожалению, времени на то, чтобы осмотреть заброшенные шахты не было, поэтому мы приняли к югу и ушли, оставив горы по левую руку. В дороге, мы беседовали, травили различные байки, задавали друг другу вопросы о других мирах, расширяя кругозор.
– Слушайте, у нас есть легенды о людях, летающих среди звезд. Такое возможно? – спросил Мет. Я обернулась и немного придержала своего скакуна.
– Конечно, Лидор торгует с какой-то там Первой Галактической Империей Разумных Цивилизаций, что-то в этом роде. Летают на больших железных машинах от звезды к звезде, воюют на своих ящиках, захватывают новые планеты. К нам как-то прилетел их разведчик, вошел в воздушное пространство и наткнулся на наших драконов. Мы едва успели отогнать своих любимцев прежде, чем они порвали на части железную зверюшку. К тому же ребятам не повезло – их оружие очень чувствительно к магии, помимо этого на черных драконов практически ничего не действует. Но экипаж оказался крайне приятным в общении.
– И чем дело кончилось? Войной?
– Нет, ты что. Зачем воевать? Мы подписали торговый союз с Империей. Надо будет, кстати, как-нибудь туда отправиться, посмотреть на их железные ящики и летающие машины.
Тема разговора плавно перетекла на различные агрегаты. Вспомнили золотых големов, железных убийц некоторых гномьих цивилизаций и другие техногенные штучки. Но меня мало волновали бездушные железки и их механизмы. Единственное, что разрешил притащить отец в Лидор – это немного усовершенствованные двухколесные машинки, и то лишь двум братьям, Рину и Дону, которые с ревом гоняли на них по паркам и центральной дороге между Крелонтеном и портом, заставляя испуганных голубей взлетать целыми стаями.
Мы снова стали на ночлег в уютной лощине между двумя каменистыми холмами и развели костер. Погода стояла ясная и теплая, ветер наше стойбище не беспокоил, а небо казалось переливающимся в сумерках самоцветом.
Когда стемнело и мы уже поужинали горячей кашей и копченым мясом, Мет рассказал свою историю. Я уже ее слышала, но все равно в который раз поразилась – откуда в маленьком крестьянском мальчике нашлось столько смелости, чтобы каким-то куском железа отрубить голову страшному колдуну? А потом мне подумалось: наверное у него просто не было выбора. Либо продолжать смотреть, как черный маг косит его близких и знакомых, либо самому положить конец беде.
Атрас рассказал свою историю, скупо, без эмоций. О черной башне своего отца, полной чучел животных, костей и темных книг. О полках, заставленных колбами и зельями, артефактами и удивительными предметами. Все это было его игрушками с малых лет. Отец даже как-то подарил ему на день рождения щенка-скелета, который забавно цокал костями по каменному полу, когда бегал за мальчиком по лестницам башни.
Атрас вспоминал и мать. Она была королевой прекрасного города, с белоснежными церквями, чистыми ручьями, полными серебристых рыб. Дворец ее казался высеченным из света, с огромными окнами, светлой обстановкой и красивыми вещами. Она учила сына играть на музыкальных инструментах, и когда в полуденный час мелодия разносилась на сотни метров вокруг, из кустов взлетали белоснежные голуби, разбуженные музыкой.
Атрас любил обоих родителей, и ему нравилось и там, и там. У него было целых два разных мира, два отличных по мировоззрению родителя, и это все помогло ему стать тем, кто он есть.
– Я не верю, что добро и зло зависят от занятий или вида магии, и уж тем более – от образа жизни. Я видел священников, творящих зло по глупости или же из добрых побуждений, и черных магов, которые помогали простым людям, спасали детей из передряг и защищали города, – Атрас пожал плечами, словно и не настаивал, чтобы все вокруг поняли или приняли его точку зрения. – Просто думаю, что добро иногда приходит под разным видом и откуда не ждешь. И нужно принимать мир таким, какой он есть, не покупаясь на маски и обличья.
Натаниэль задумчиво повертел в руках листок, упавший мне на колени с ближайшего дерева.
– В этом ты совершенно прав, – подтвердил учитель.
Мы еще некоторое время поговорили, затем ушли спать в свои палатки. Время в путешествии текло незаметно, дни казались пропитанными ярким летним светом, запахом трав, цветов и рек. А ночи – уютно-теплыми, чувственными и полными тайной нежности и красоты. И даже то, что в темное время суток я почти не спала по понятным причинам, я совершенно не чувствовала себя измотанной и уставшей. Теплая дорога словно сама несла меня вдаль, ветер поддерживал на этом пути, ледяная вода из ручьев снимала усталость и жажду.
В полдень третьего дня мы остановились у лесного озера, где после долгих проверок и магических манипуляций установили, что в нем не водятся ни хищные рыбы, ни другие опасные твари. Возможно, это было пустой тратой времени, но мы сделали небольшой привал и вдоволь накупались.
С Атраса вода смыла его боевой раскрас, и без него он казался юным и совершенно открытым пареньком. Мет радостно подставлял свое мускулистое тело лучам солнца, а щуплый Голди долго не хотел раздеваться до трусов и присоединяться к общему веселью.
Мы с Натаниэлем купались в одежде, я – в развевающейся юбке и корсете, он – в своем неизменном облачении. Мы танцевали вальс по грудь в воде, отчего наши наряды кружились в прозрачной синеве. Движения были замедленными и вязкими, словно все происходило в каком-то сне. Как же мне хотелось остановить время! Чтобы этот летний полдень у лесного озера длился вечно, чтобы нам не пришлось больше разомкнуть своих объятий. Просто остаться навсегда здесь, на песке безымянного озера, на краю бескрайней степи.
Но время привала закончилось и момент Сопряжения приближался. Уже вечером, проехав лес до конца и немного проскакав галопом по ровной, как стол, степи, мы приблизились к нужной точке. Вокруг ветер пригибал травы и цветы к земле, гуляя волнами по всей округе. На небе стали собираться черные тучи, предвещая скорую грозу, а в воздухе уже пахло свежестью и влагой. Не так уж и плохо, что мы скоро должны уйти отсюда. Гроза на равнине – печальное и очень мокрое событие, от которого некуда деться и спрятаться.
Мы переоделись в боевые одежды и даже закрепили кожаные наплечники, наручи и поножи. Экспедиция медленно входила в опасную колею, и там, за порогом, нас могли ждать любые сюрпризы. Я села поудобнее в седле, сжала в руках резное дерево своего посоха и, содрогнувшись, глянула на чернеющее тучами небо. Налетел сильный порыв ветра, растрепав скакунам гривы, а нам – волосы.
Натаниэль оглядел всех и крикнул какое-то слово на удивительно красивом языке. Его крик, словно колокольный звон, разлетелся по степи вместе с ветром. Мы прыгнули.
После перемещения у меня ушло какое-то время, чтобы успокоить разволновавшегося скакуна. В лицо мне ударил ветер и дождь, а ездовое животное снова попыталось встать на дыбы. Я быстро огляделась через пелену грозы. Вокруг нас лежали древние, почерневшие от потоков дождя руины. Какие-то шпили угадывались во вспышках молний на головокружительной высоте, скакуны все время наступали на раскрошенные обломки, подворачивая ноги, и грустно вскрикивали от неожиданных раскатов грома. Странно, эти существа не боялись ни громких звуков, ни вспышек – на них ездили боевые маги, и животинки давно привыкли к такому. Что же их напугало?
Натаниэль громко скомандовал следовать за ним, умудрившись перекричать грозу. Я развернула животное и двинулась следом по ненадежному покрытию дороги, заваленной камнями. Вскоре мы нашли какое-то сохранившееся здание, у которого даже осталась крыша, сложенная из плоских плит, и въехали в широкую дверь. Уже внутри я откинула мокрый капюшон с глаз и привязала нервничающего скакуна к одной из колонн.
Все спешились, Натаниэль и я быстро просушили плащи всем участникам экспедиции, а лошадкам – их густую шерсть. Но животные, даже обсохнув и оказавшись в безопасности, все равно не успокаивались.
Наш учитель огляделся вокруг, освещая пламенем, зажатом в ладони, резьбу на стенах и колоннах. Я тоже с интересом уставилась на орнаменты и бесконечную вереницу рун.
– Это тот же язык, что и в статьях об обелисках, – сказала я и быстро полезла в сумку за одной из книг. Нашла нужную страницу и осветила ее своим посохом. В помещении было сыро и промозгло, а мокрый ветер то и дело залетал в оконные дыры, обдавая нас брызгами. Скакуны по-прежнему тихо скулили в своем углу, иногда вздрагивая от раскатов грома.
Я и Натаниэль погрузились в исследование колонн, пытаясь переписать часть рун, а другие – расшифровать на месте и понять смысл написанного. Атрас стоял у двери, укрывшись от грозы магическим прозрачным щитом и смотрел на высокие шпили, остальные ученики стояли недвижимо, сжав в руках оружие.
– Это какое-то другое наречие, но близко, – шепнул мне Натаниэль и стал искать в своих сумках нужную книгу – Здесь везде: и на этих колоннах, и на стенах – одна и та же надпись, какая-то фраза…
Атрас отчетливо вздрогнул и отпрянул от двери.
– Внимание, мы здесь не одни. Кто-то пришел, – шепнул он, поднимая посох. Его навершие, черный кристалл, выложенный по бокам белыми камнями, начал тускло светиться, накапливая энергию для удара.
Натаниэль молниеносно метнулся к дверному проему, заслоняя учеников от неведомой опасности.
– Я ничего не вижу и не слышу, – шепнул он Атрасу. Паренек снова вздрогнул.
– А вы не слушайте, а чувствуйте. Наши лошадки давно ощутили опасность.
Я закрыла глаза и попыталась собрать воедино свои чувства и мысли, но тоже ничего не обнаружила. Вокруг бушевала довольно обычная гроза, от животных исходил страх, от древних руин – запах вечности и похороненных заживо тайн. Но если тут и была пролита кровь и совершено какое-то зло, время давно его вымыло и стерло. Остался лишь легкий привкус горечи и забвения. Ничего.
– Легонько ослабьте защитные блоки, – прошептал Натаниэль. Затем твердо добавил: – Но лишь совсем чуть-чуть.
На каждом из нас висели энергетические щиты, различные обереги и другие талисманы, защищающие наш разум и тело. Я мысленно нащупала один из кругов своей защиты и немного ослабила его, но ничего не произошло. Тогда я совсем его убрала и принялась снимать другой щит. На третьем из пяти щитов, я стала различать тихий шепот, а когда я убрала блоки совсем, этот тихий голос превратился в громкий и злой крик:
