Текст книги "Смерть - лучший учитель (СИ)"
Автор книги: Войт Крис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
– Я опечатал лавку магией поверх замков и уехал в Лидор. Там уже понял, что поспешил с казнями. Но тебя так и не нашел – вся королевская семья разбирала завал, под которым оказалась и ты сама, и несколько противников. Я почти обезумел в тот момент. Меня преследовали глупые страхи, что вот сейчас я стану частью легенды о синих цветах. Когда завал разобрали и ничего не нашли, для меня рухнул весь мир. Раздирали на части надежды, страхи, сомнения, переживания… Все потеряло смысл. И самое главное – я понятия не имел, что делать дальше, кого прижимать к стенке, где искать. Мы с твоей семьей провели вместе много времени. Все прикладывали немало усилий для твоих поисков, хотя некоторые казались агрессивными, предвзято настроенными… меня это удивило… я ожидал подобного от твоего отца, что он возложит на меня вину за случившееся, но как раз старшие вели себя адекватно.
Натаниэль нахмурился, вспоминая о чем-то или пытаясь заново понять события годичной давности. Затем махнул рукой и допил остаток вина.
– Но это все не так важно.
Он вздохнул и откинулся назад, неотрывно глядя на огонь. Я чувствовала, как он пытается немного расслабиться, чтобы образы не путались в голове, а эмоции не мешали правильно сформулировать мысли. За дверью не стихали песни и радостные крики, но пока я слушала рассказ, весь мир переставал существовать. Оставался только серебряный голос Натаниэля и тихое потрескивание поленьев в камине.
– Я и твоя семья искали зацепки, ниточки, которые смогли бы указать на твое местоположение. Враг, что напал на Крелонтен, оказался неспособен дать нам разгадку – всего лишь большое племя кочевников. Их шаман перед битвой вызвал каких-то тварей, о которых прежде никто и никогда не слышал. После обвала, когда оставшиеся противники сдались, твари просто растворились в воздухе, а сам шаман исчез. После него осталось несколько вещей, пара артефактов и свитков, но ничего ценного извлечь из них не удалось. Мы зашли в тупик. Ты могла быть еще жива или же умерла под завалом. Эти безымянные твари могли унести тебя в соседнее государство или разорвать на части. Ответа не было. Оставалось только ждать. Лидорианская семья ожидала вестей от разведчиков и шпионов, требования о выкупе или же просто злорадства врагов. Но нас со всех сторон окружала тишина.
Я вернулся в Академию – каникулы подошли к концу. Деканат распространил информацию о тебе по всем дружественным государствам, лидорианцы назначили награду за сведения. Больше ничего сделать мы не могли. Актавиан просиживал сутками в библиотеке, расшифровывая свитки шамана. Единственное, что удалось узнать – эти твари порождения Внешней Тьмы. Подобные заклинания вызывают и материализуют их, а после выполнения сделки они возвращаются во Тьму…
Глава 40
– Во Тьму за Стеной? За краем света, ведь так? – я встрепенулась и прищурившись посмотрела на своего учителя. Он обернулся и поднял бровь, выражая целую гамму чувств и мыслей. – Значит, я стала чем-то вроде их жертвы, платы за материализацию. Такие заклинания произносят в обмен на тела и души поверженных врагов, если мне не изменяет память. Но донести добычу до дома они не смогли. Почему?
Натаниэль чуть наклонил голову, отчего серебристые волосы закрыли лицо.
– Возможно, к тому моменту ты уже очнулась и оказывала сопротивление. И тебе удалось вырваться.
– Возможно, – без энтузиазма согласилась я. Но все же, мне казалось, что с этой ситуацией все не так просто и легко. Кто-то явно жаждал со мной расправиться, ощущать себя случайной жертвой не позволяло чувство гордости.
– В любом случае, сделать мы ничего не могли, – продолжил Натаниэль. Мои вопросы и конструктивный спор позволили ему немного отстраниться от трагичности описываемой ситуации. Он уже гораздо спокойнее продолжил:
– Оставалось только ждать. От меня, как от декана и преподавателя, не было никакого прока, Актавиан заменял меня почти на всех предметах, пока я силился собраться. К середине года я уже мог провести до трех уроков за раз, хотя Фредерик и опасался, что подобное душевное состояние может спровоцировать мою личную тьму. Отчасти, он прав. Я держу Проклятье под контролем лишь силой воли, стоит только мне потерять самообладание и выдержку… Но каким-то чудом мне удалось балансировать на грани, возможно потому, что тела твоего так и не нашли. Это давало надежду. А потом ты приехала в Академию. Я почувствовал твое приближение еще находясь в Южной башне.
Натаниэль встал с ковра и сел рядом со мной, порывисто обняв.
– Мы действительно не знали, как тебя вылечить… Но с того момента, как я увидел тебя живой, дал себе клятву – больше никогда не выпускать тебя из виду. На самом деле… – он немного помолчал, неотрывно глядя на меня, словно подбирая слова. – Я следовал за тобой с окончания учебного года.
Некоторое время смысл этой фразы не доходил до меня. Натаниэль встал и подошел к своей дорожной сумке, лежавшей на низком деревянном столике у самого окна. Он достал оттуда какой-то сверток и протянул мне. Форма Звездного Легиона.
Я вдруг отчетливо вспомнила себя в ночном лесу, в кресле, среди темноты и одиночества, как я прощалась со своей прежней жизнью. Как упали мой кулон и форма на обочину, в густую, колючую траву. И мое воображение дорисовало в чаще белоснежную фигуру, неотрывно следовавшую за мной. Я воочию увидела, как Натаниэль бережно подбирает и прячет в дорожную сумку мое прошлое.
В горле запершило, пришлось налить еще один бокал вина. Но алкоголь не брал, я находилось в отвратительно трезвом состоянии. И не могла понять, что я чувствую острее – злость или любовь?
– Я видел, как ты зачитывалась в библиотеке. Фредерик часто высказывал опасения, что недуг вместе с твоей силой – страшная смесь. Но я верил, что ты отложишь в сторону те книги, где говорилось о черных ритуалах и недостойных архимага путях. Время шло, вопреки моим надеждам ты осталась в числе боевых магов, проявив и силу духа, и выдержку. Тогда, почти под самый конец года, я нашел в книгах кое-что. Не бери в голову и не терзайся – эти фолианты были из числа древнейших свитков, большая часть – на мертвых языках. Ты не смогла бы их даже найти, не говоря уже о прочтении.
Все симптомы указывали на энергетическую природу болезни. Сама травма была получена во время магического взрыва. Транс, который восстанавливал работу тела – небольшой парадокс. Одно дело, если ты продолжаешь в нем находиться сразу после получение ранения, но возвращать чувствительность ногам по прошествии полугода и более – почти невозможно. Именно тогда меня посетила догадка, что твоя болезнь магического происхождения и транс перебарывает ее на время. Чем чаще и больше ты колдовала, тем лучше становилось. Отчасти благодаря твоему упорству удалось вернуть чувствительность рукам. Но дальше дело не шло… А раз недуг не физический, то и рассчитывать на регенерацию лидорианской крови не приходилось. Я стал искать, в книгах, в беседах с другими преподавателями. И нашел. На эту мысль меня натолкнул Актавиан, когда речь зашла о драконах. Они – порождение магии, живая энергия, бессмертная и неуязвимая. К тому же твой Арчидоз так и не объявлялся, что наталкивало на подозрения. Незадолго до окончания года я направился на Огненные Пустоши. Там и встретил Арчи, который силился уговорить Древних помочь тебе с исцелением. Они согласились, но с одним условием – ты покажешь свою силу. Они отчасти разочаровались в тебе, когда ты проиграла битву в Крелонтене и дала себя унести созданиям тьмы. Мне наказали не вмешиваться, но я все же следовал за тобой все это время…
Повисла тишина, глубокая и повсеместная. Не свистел ветер в оконных щелях, затихли пьяные крики и песни, замолчал мир в темный и уставший предрассветный час. Голые деревья во дворе не могли шуметь листвой. Я слышала свое медленное дыхание и легкий, едва уловимый шорох пламени на догорающих поленьях.
Почти год Натаниэль следовал за мной – с поздней весны по середину зимы он шел по пятам, приглядывал и защищал, пусть и без возможности раскрыть себя. Сколько трупов лежало по придорожным канавам? Скольких жалких ублюдков недосчиталось графство? Пожалуй, если спросить напрямую, я даже получу честный ответ. Но хотелось ли мне этого знания?
Я мельком, почти боковым зрением, оглядела лицо любимого. Он казался спокойным и даже умиротворенным, смотрел на красные угли в каменном жерле камина и неспешно смаковал вино из простого железного кубка. Немного растрепанные в суете сегодняшнего дня волосы – несколько прядей выбились из плетения. Глаза кажутся более темными в скупом освещении. И весь облик… несовершенный, словно он застрял где-то между чудовищным вампиром и Высшим эльфом, отчего соединял черты и того, и другого.
Фредерик был прав, нехотя признала я. Мое исчезновение оказало на него негативное влияние, подкосив в чем-то самом главном. Жаль, что так быстро не удалось стереть эти переживания из его памяти и с лица. И было что-то еще, терзающее до сих пор Натаниэля изнутри.
Но все это могло подождать. Пусть пока темные тайны останутся под покровом. И подождет дальнейший рассказ о моих странствиях под новым ракурсом – я уже уловила основную информацию, а детали можно отложить на потом, обсудить во время застолья или в часы бессонницы.
Я отставила в сторону кубок с вином и потянулась навстречу Натаниэлю, нежно прильнула и обняла за плечи. Легким движением убрала прядь со лба и стала целовать прохладную и совершенно нечеловеческую кожу. Она казалась… другой. Более нежной с одной стороны, и в то же время куда прочнее человеческой. Как отшлифованная каменная статуя, холодная, нежная и сильная, в которую кто-то великий вдохнул жизнь и душу.
Натаниэль некоторое время лишь смотрел в пламя, все еще находясь во власти своих мыслей, но уже очень скоро я увидела в его глазах отсветы огня, безумные искры зажглись и разгорелись. Через минуту от его апатии не осталось и следа.
Я не знала, можно ли перегружать мое многострадальное тело, но переживать по этому поводу не собиралась.
Мы выдвинулись в путь на пятый день, когда появление в Академии уже нельзя было откладывать. Никто не подумал меня выгонять или отчислять, и я не знала – радует меня это или печалит. С одной стороны, я охотно возвращаюсь под ее прохладные своды. С другой… учеба стала меня тяготить. Если бы мне удавалось, как на первых курсах учиться, ни на что не отвлекаясь, возможно, все было бы иначе. Но вот уже второй год, как со мной происходит что-то фантастичное, и все эти невероятные события оставляют лишь одно полугодие, за которое я должна нагнать программу и сдать все экзамены.
В том мире, где находится школа, царило лето. Яркое солнце нещадно жарило старые камни Академии, заставляло траву сохнуть, а несчастных учеников – мокнуть от пота.
Мы не стали обговаривать с Натаниэлем все. Многое осталось между строк, давая огромный простор фантазии. Он лишь сказал, что на пятом курсе ученикам, идущим на максимальную специальность, принято отрабатывать практику в других мирах по несколько месяцев. Кто-то служил королям придворным магом, кого-то отправляли в помощники полководцам. Мое путешествие от драконов к зимней битве засчитали как успешную практику. Вопрос моего отсутствия больше не поднимался.
Сразу по приезду меня вернули на пост командира Звездных, но и это меня не обрадовало. За прошлый год, пока я была предоставлена самой себе и своим делам, я почувствовала вкус свободы и желание жить самой, никем не руководя и ни за кого не отвечая.
Я медленно въехала на Арчи под арку. Мой скакун неритмично цокал бутафорскими копытами и иногда изгибал лапы под неправильными углами. Лошади дракону всегда плохо давались. Подчас он забывал, какую лапу надо ставить первой, меняя нормальный шаг на какую-то цирковую иноходь. Натаниэль на подаренном графом жеребце ехал следом, прищурившись глядел на полуденное солнце и о чем-то думал.
Перед отъездом мы проводили в последний путь старика Корелана, чье тело сожгли под звездным небом на высоком холме. Я много думала о нем и его туманной жизни. Он когда-то учился в Академии, затем странствовал и жил. А после имел несчастье сойтись с Императором. И с ним же в войне умереть. Это не укладывалось в голове. Мне всегда казалось, что ученики Академии должны сделать что-то по-настоящему великое и знаменательное. Тем более, Архимаги. Выходит, он учился и прожил жизнь, чтобы умереть в битве, которая по многим меркам едва дотягивает до средней. Второсортное графство, мелкая крепость, жалкий гарнизон…
Мы ехали в тишине и думали каждый о своем, а марево летнего полдня дрожало над камнями едва заметной вуалью горячего воздуха. За стенами слышались звуки ударов и лязг стали с тренировочной площадки. Свист тетивы и далекие, приглушенные крики магов с Арены, что пытались в запале боя читать заклинания. Первокурсники во внутреннем дворе едва не свернули себе шеи, силясь нас рассмотреть, что-то шептали друг другу и неуверенно толкались.
Я спешилась посреди двора и посмотрела в желтые глаза своего скакуна. Тот ответил мне невинным взглядом и протянул морду, чтобы ткнуться на прощание.
– А с тобой мы еще поговорим по душам, слышишь? – стараясь придать голосу металлические нотки, произнесла я. – Из тебя такая же милая овечка, как из меня благонравная принцесса. Ты мне еще выложишь всю правду и прольешь свет на кое-какие загадки, понял?
Арчидоз залихватски фыркнул, как самая настоящая лошадь, скосил на меня глаз и пафосным аллюром поскакал к выходу и скрылся за аркой. Топот копыт постепенно затихал, как и поднятые с мостовой облачка пыли.
Может же, скотина, нормально двигаться, когда захочет!
– Я думаю, лидорианское воспитание плохо отразилось на нем, – заметил Натаниэль, давясь смехом и силясь придать своему лицу спокойное выражение. Он делал вид, что занят седельными сумками и упряжью своего коня.
Я метнула в своего жениха недовольный взгляд и осталась стоять посреди двора. Думаю, у этого несносного создания нет намерения затягивать всю эту клоунаду слишком долго? Вскоре я услышала приближающийся стук копыт, и в арке снова появился Арчидоз, который прилагал поистине героические усилия, чтобы казаться обычным скакуном и не выдать своих эмоций гримасой.
– Так спешил сбежать, что забыл обо всем на свете?
Конь горестно, извиняюще заржал и, понурив голову, встал передо мной. Я тихо разразилась одним из витиеватых портовых ругательств и стала снимать седельные сумки – забирать свои вещи. Арчи покаянно вздыхал и нервно косил желтым глазом. Это помогло ему вовремя увернуться от хорошего пинка на прощание.
– Вот закончится год, я тебе устрою Последнюю битву, гадость черномордая! – крикнула я вслед удаляющемуся недоконю, что скакал во весь опор. Натаниэль смеялся в голос, уткнувшись лицом в спальный мешок на седле его скакуна, а я проводила взглядом взмах крыльев в полуденном небе и вернулась к своим сумкам. – Я более чем уверена – он слишком многое не посчитал нужным мне рассказать! Его роль во всей этой истории еще нужно уточнить!
– Простите, вы разговаривали с конем? – со смехом спросил подошедший Актавиан. Он поприветствовал Натаниэля и тепло улыбнулся мне. Яркий солнечный свет блестел на его аккуратной лысине, а в голубых глазах плескалось веселье и плохо скрываемое облегчение.
– Боюсь, что вы пропустили встречу с черным драконом, – ответил Натаниэль, уже немного успокоившись. – Арчидоз часто меняет облик, подстраиваясь под требования мира к ездовым животным.
– И пользуется этим, как оправданием, чтобы не отвечать на неудобные вопросы, подлец! – все еще злясь, добавила я. Затем взвалила сумки на плечо и пошла к своим комнатам.
Актавиан вскинул брови и уже через секунду набросился на Натаниэля, требуя рассказать ему все, что с нами произошло. И желательно – немедленно, не сходя с места. Я же малодушно ретировалась.
Пожалуй, если бы мне не попалась Элька, я бы и не знала, где теперь мне следует жить и хранить свои вещи. Подруга увидела меня с дальнего конца коридора, нетерпеливо оттолкнула тех, кто мешал ей подойти ближе, и кинулась меня обнимать. Она так крепко сжала меня своими тонкими ручонками, что я стала опасаться за свои внутренности. Лишь услышав от меня невнятное и придушенное кряканье, Элька чуть умерила пыл и отодвинулась в сторону.
– Ты в трансе? Нет? А-а-а!!! В Ватмаар мою душу! Это потрясающая новость! Ты снова можешь перебирать своими тощими окорочками! – пожалуй, лишь эльфийское воспитание мешало ей кричать в голос на всю Академию. – Ах ты зараза, дай обниму, падлюка белобрысая!
– Сама такая, – выдохнула я. Затем невнятно простонала: – Покажи нашу комнату, изверг ушастый!
Подруга повела меня в башню учеников, в нашу старую и привычную комнатку на самом верху. Правда на этот раз тут стояло три кровати и три сундука.
– С нами теперь живет Клоя, она не очень общается с другими, поэтому кучкуется тут. И да, отметки ей это позволяют. Полгода Актавиан замещал Натаниэля, в целом неплохо, но нет того шика и размаха, присущего дяде! Строение личности, психологию и социологию пока не проходили, в основном свет, тьма и прочие радости. У нас в этом году основной упор на энергии и защиту. Что странно! Мы столько раз уже успели повоевать, что защиту стоило рассказать на первых курсах.
– Может, естественный отбор – если дожил до четвертого курса, то молодец? – заметила я, отчасти разделяя недоумение Эльки. Мне и самой не помешали бы подробные знания о видах магической защиты.
– На самом деле, чему будут учить тебя – понятия не имею! Ты сдала все ступени стихий, сражения и боевую магию, – Элька лукаво улыбнулась, совершенно по-человечески: – Но знаю, деканат точно придумает, как тебя припахать!
Мы еще немного поговорили, я в двух словах рассказала о финале истории своей болезни, пока мы шли в столовую на обед. Вокруг сновали ученики и степенно шли преподаватели. К сожалению, Лантия мне так и не попалась, а я очень ждала нашей встречи. Она еще получит за свое презрение!
Глава 41
Привычный круговорот учебы затянул меня и увлек в быстрое течение дней. Старые друзья, Звездные, отнеслись с понимаем к моему прошлогоднему затворничеству, но все равно скучали без наших бесед и шуток. И вот теперь снова меня окружили улыбающийся Шинмер, ехидный Атрас, добросердечная Клоя, рассудительный Мет и вертлявый Голди. Новые члены Легиона проявляли интерес, но физически не могли вклиниться в эту разношерстную толпу, что меня окружала. Пожалуй, первое время они даже слово не успевали вставить.
Я получила расписание занятий и немного удивилась, но лишь чуть-чуть, уже успев привыкнуть и к странному выбору предметов, и к большой нагрузке. А повесили на меня следующие дисциплины: свет и тьма, защитные блоки, защитные артефакты, защита периметра. Энергии – боевые и жизненные, источники энергий, энергетическая безопасность. А вот здесь я даже присвистнула – пограничные существа: классы, особенности, способы защиты и возможности коммуникации.
Дальше шли уже более-менее знакомые дисциплины – руническая и начертательная магии, вокал, религии и совмещенные техники боя.
Высшие сферы поразили лишь одним неожиданным предметом. Психопатологии и психические расстройства. На ум сразу пришел Император и несколько других кандидатов в сумасшедшие. В методической верстке учебного расписания чувствовалась легкая ирония Натаниэля.
Я вздохнула, облачилась в фиолетово-черную форму Легиона, привычным движением подняла изрядно потрепанный посох и оглядела свое отражение. Кажется, все на своих местах.
Преподаватели встретили меня дружелюбно, даже Фредерик расщедрился не только на улыбку, но и на ободряющее бормотание. Я тренировалась на Арене уже не так часто, как раньше. Как правило – дважды в неделю, чтобы не потерять сноровку или дать попрактиковаться всем Звездным. И еще дважды-трижды в неделю выпадали занятия по совмещенной технике. Это были персональные занятия со мной и Шином – только мы вдвоем уже сдали все ступени стихий. Один урок мы посвящали хорошей драке друг с другом, в этом бою использовалось все: мечи, луки, копья, посохи, щиты и, конечно, магия. Фредерик учил нас раскалять клинок так, чтобы он расплавлял доспехи противника, заколдовывать стрелы, чтобы они наносили вдвое больше повреждений. Это была уже реальная техника сражений, когда вокруг – кровавая бойня, и тебе понадобится все на свете, чтобы выжить. В ход шли подручные средства в сочетании с магией. Не забывали мы и о физической нагрузке, истязая себя прыжками, кувырками, падениями и перекатами.
И несмотря на то, что я выздоровела и вернулась на пост главы, Звездные все равно стали отдаляться. Мы находились в разных весовых категориях. Только с Шином и Элькой мы продолжали подолгу общаться.
Как-то за обедом я рассказала Избранному о битве с Императором и смерти Корелана, и моя история погрузила Шина в долгие и тягостные размышления. Через пару недель я застала его на парапете замка, где он в тихий предрассветный час занимался дыхательными упражнениями и бесшумно двигался, принимая то одну, то другую позу. Он скользил тенью на фоне едва начинающего светлеть неба, словно плавный и неуловимый кусочек ночи. Я тихонько составила ему компанию, привычно повторяя за ним все движения.
В голове почти сразу прояснилось, сонливость отступила, а все гнетущие или навязчивые мысли куда-то исчезли. Когда взошло солнце, мы уже сидели на самом краю и молча смотрели на просыпающийся мир.
– Знаешь, я очень сильно злюсь, – тихо проговорил Шин. За три года он набрал в весе и немного подрос. В нем чувствовалась не только сила, что всегда в нем была, но и уверенность в себе и других. И вот ее-то и грозила подкосить новость о Корелане, вызывая у Шина тревогу.
– Это он должен был стать Избранным, а вместо этого стал служить Императору. И помогать искать меня. Его магия и сила работали против его же народа, а он еще и хочет получить прощение? Я не могу понять, почему именно я должен исправлять чужие ошибки? Почему этот архимаг не выполнил своего предназначения и не убил Императора? Почему он прожил свою жизнь так, как хотел, не оглядываясь ни на что, не терзаясь из-за целого уничтоженного народа? А я должен уже через полтора года выйти на смертный бой, не имея за плечами ни детства, ни юности, ни счастливой жизни? И ни малейшей надежды…
Я вздохнула и нахмурилась. Камень парапета приятно холодил руки, а легкие завитки ночного тумана таяли в свете солнца. Небо казалось немного выцветшим, но уже очень скоро, через час-другой, на его яркую летнюю синеву будет больно смотреть.
– Знаешь, Шин… Мне кажется, что Корелан тоже так думал. Дескать, я не подхожу для этого дела, наверное, в пророчестве говорилось о другом Избранном, не обо мне. Почему должен быть именно я? И все в том же духе. Понимаешь, судьба – это не расписание уроков четким почерком на листе пергамента. Это лишь легкие наставления высших сил, это едва заметные знаки и неуловимый, как развилка в тумане, выбор. Я думаю, он просто тоже засомневался, что это его судьба. А ведь могла бы быть, сделай он правильный выбор. Но этого мы уже никогда не выясним наверняка. Все дело в том, что стоит иначе подходить к вопросу. Нужно понять, а кто, если не я? Если я не пойду в бой, кто тогда сможет это свершить? А вдруг, кроме меня просто некому? И тогда – дело гиблое для всех.
Шин вздохнул и пожал плечами. Когда он не улыбался, то казался значительно старше и мудрее, словно проступало его истинное лицо.
– Да, все верно. Я вправе злиться на того, кто мог спасти сотни жизней, но струсил. Но сомневаться самому – не имею права.
Практику в странствиях, битве и огне драконов мне засчитали, как курсовую. Оставалось лишь сдать все те десятки предметов, что оказались в расписании.
Строить защитные блоки – легко, но вся соль в их долговечности и автономности. Магическая защита должна держать удар даже тогда, когда маг спит или без сознания. Но освоив технологию, я поняла, что дальше стало значительно легче. В личной защите или обороне периметра, скажем – дома, много общего. А с артефактами я всегда ладила. Я сдала эти предметы и приступила к следующим.
И вдруг, где-то между сражением на Арене и уроком алхимии, меня посетила удивительная мысль. Ведь сейчас, на четвертом курсе, меня мало волнует сам факт зачета, я силюсь по-настоящему вникнуть в предмет. Я только сейчас осознала – все предметы подбирались под меня, под мои нужды и требования нелегкой жизни. Я отчаянно хотела научиться строить защиту всех мастей, от временной до пожизненной, от простых магических блоков до сложных, композитных энергоинформационных щитов, что отразят все виды воздействия. Я так часто бывала ранена в бою, что осознала важность этого предмета. А уроки Фредерика! Моего боевого опыта хватило, чтобы понять нужность любых знаний, которые пригодятся в бою. Любой трюк, финт или фокус, умение пользоваться любым оружием в любом месте против кого угодно – то, что может спасти мне жизнь в нужный момент.
Я замерла посреди коридора. Уже и ученики разбрелись по классам, и стих шум голосов, а я продолжала стоять, словно статуя, и не могла пошевелиться. Вдруг все стало понятно и очевидно: и гнев на меня деканов, и выкрики Фредерика, и огорчение отца.
Мне всегда казалось, что процесс взросления проходит плавно и незаметно, едва уловимо для сознания. А у меня вышло как-то резко.
Ключевое здесь – понимание. Что если ты упадешь, то плохо будет именно тебе самому, а потом уже окружающим. Что нужно спать, даже если не хочется, потому что завтра битва, а если ты не поспишь, то просто не выстоишь. Что все умирают, иногда неожиданно, иногда предсказуемо, но всегда удивительно по-настоящему, буднично с одной стороны, и величественно с другой.
Например, Корелан. «Зато я все-таки решился!», – сказал он и тихо умер, пытаясь улыбнуться. Он не дожил до победы пары часов, но зато на этот раз смело принял свою судьбу.
Если что-то ты не испытал на своей шкуре, то все равно это явление останется для тебя абстракцией, нематериальной и нереальной. Например, смерть. Или настоящая любовь.
Я устало опустилась на лавочку в коридоре и внимательно рассмотрела свои руки, словно желая увидеть новые линии на ладонях.
Вот, значит, как это происходит. Мир вокруг становится настоящим. Люди теперь – это сложный сплав хрупкой плоти, бессмертного, сильного духа и клубка эмоций, страстей.
Война – крики, боль, смерть, редкие минуты отдыха, отчаянная мешанина своих с чужими и изматывающая гонка со смертью. Продержаться еще пару минут, дожить до утра, не умереть до свадьбы.
Любовь оказалась смесью ссор и непоняток, запутанных историй прошлого и туманного будущего, больных мозолей и редких мгновений ослепительного счастья. А близкие люди могут быть злыми, нервными, иногда добрыми, изредка милыми, но только им будет не плевать, если завтра ты умрешь.
Мир предстал с новой стороны.
Я пришла с опозданием на урок алхимии, но Стеонтий был настолько занят своими исследованиями, что даже не заметил этого.
Солнце давно ушло за горизонт, и даже луна успела куда-то деться, а я стояла на стене и несла свою вахту. Спустя несколько лет уже не хотелось выть от усталости, да и однообразное ожидание рассвета не казалось чем-то ужасным. Я прикрыла посох плащом и едва заметными движениями зачищала древко. В него слоями въелась кровь и грязь от моих странствий и сражений. К тому же, я решила нанести на дерево вязь оградительных рун и символов, что тоже требовало предварительной зачистки. Но на темную равнину, раскинувшуюся до самой стены черного леса, я все равно поглядывала регулярно.
Внизу и позади меня, у входа в корпус, раздались голоса, но пока ночные лунатики не подошли к самой стене я не могла разобрать слов.
– Мы должны отказать, нет другого выбора! – проговорил Натаниэль холодно и твердо.
– Мы не можем. Это скорее вызовет вопросы и втянет нас в политику. Он потребует ответа, почему Академия не хочет взять талантливого ученика, которого должна принять бесплатно, как чрезвычайно одаренного? Любой ответ вызовет волну, цунами, – с жаром ответил Фредерик, а его неясная тень внизу всплеснула руками от досады. – Что мы скажем? Соврем, что девочка не талантлива – он заплатит за ее обучение, и тут мы уже не отвертимся. Узурпатор он или нет, но определенно король. Я оттянул момент ее принятия на следующий год, дескать, уже прошло целое полугодие, лучше с начала года поступать. Большей оттяжки мы не получим.
Натаниэль вздохнул и потер лоб, я видела лишь неясные очертания, но этот жест усталости и раздражения я отлично знала.
– Начнется ад, Фред, начнется ад.
– Не факт, может быть все, что угодно, а не только самый плохой вариант. В любом случае, выбора у нас нет.
Голоса что-то еще побубнели и снова удалились в сторону жилых комнат. Я продолжила зачищать древко посоха, вглядываясь в ночную долину.
Уже утром, отчитавшись своему невыспавшемуся декану, я завтракала в столовой и рассеянно слушала Звездных, пока в голове сами собой выстраивались различные версии. Но уроки вновь затянули меня в привычный омут, и ночная беседа деканов сама собой забылась и потерялась среди учебных будней.
Близкое знакомство с тьмой меня не порадовало. В многогранной звезде, сиявшей мягким белым светом на полу, в метре от земли висело темное облачко, величиной всего лишь с ладонь. Но я отчетливо понимала – от бесконечного роста эту черноту удерживает лишь магическая фигура.
Тьма клубилась и силилась выйти за пределы своей клетки, пока класс, застыв в суеверном ужасе, молча взирал на страшного врага.
Лишь я одна смотрела как-то иначе, отчего Актавиан сразу обратил на меня внимание. Лишь чуть позже пришло понимание – я гляжу, прищурившись и крепко сжав зубы, неотрывно и зло, как на змею, которая уже жалила меня прежде.
– У меня складывается ощущение, что вы знакомы, – улыбнулся преподаватель после минуты тишины.
Я лишь немного нервно кивнула, но не стала ничего отвечать или рассказывать. Я сталкивалась либо с ней, либо с чем-то очень похожим, на ледяных скалах Стены, за которой кончается мир и начинается бездна. Из такой тьмы приходили те голоса, обступая со всех сторон мой жалкий огонь. Я до сих пор помнила липкое, гадкое прикосновение не столько к телу, сколько к душе. От него хотелось как можно скорее отмыться, но в мире едва ли существовало такое мыло, чтобы избавить от ощущения скверны.
На четвертом курсе нас стали пичкать знаниями, силясь познакомить со всем, что только может попасться нам на пути. И, видимо, считая нас уже достаточно взрослыми, не только рассказывали, но и показывали. Энергии и сущности являлись нам во плоти, осязаемые и материальные.
