Текст книги "Смерть - лучший учитель (СИ)"
Автор книги: Войт Крис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Глава 52
Через час мы пересекли Линию Сопряжения и попали в черные ночные воды ближайшего к нам мира. Море здесь пахло как-то иначе, более тяжелым запахом гниющих водорослей, а небо оказалось затянуто черными тучами. Я чуть снизила скорость, силясь оглядеться в темноте. Обвисшие паруса легонько хлопали, а вокруг царил полнейший штиль.
– Видите что-нибудь? – спросила я, разминая затекшую руку, державшую посох все это время, заполняя паруса ветром. Звездные огляделись, всматриваясь в чернеющую даль.
– Корабль легкий, идем пустыми, рифов можем особо не бояться – высоко сидим, – заметил Голди, спускаясь ко мне с мачты. – Отмелей тут быть не должно, насколько я помню. А курса я не знаю, ты же у нас путешественник через миры.
Я хмыкнула, продолжая вглядываться в пустоту. Море казалось большой чернильницей, едва заметные волны тяжело и густо хлюпали о борта. И меня не покидало ощущение опасности, засады.
Я вновь огляделась, напрягая глаза. Откуда-то справа на нас начал надвигаться туман. Края этого облака клубились и извивались, пока пелена медленно приближалась, ухудшая и без того почти нулевую видимость.
– А полетели-ка мы отсюда, да поживее! – тихо скомандовала я и снова сжала посох, наполняя паруса ветром. Корабль стал медленно набирать скорость, а я чуть повернула колесо штурвала, пытаясь обойти туман по дуге. Нужно оставаться на открытом пространстве.
Корабль набирал скорость, скрипели реи, мачта и канаты, а Звездные с опаской вглядывались в надвигающийся туман, сжимая в руках оружие. Голди достал лук и нежно поглаживал оперение стрелы, выискивая в темноте подходящую цель.
Как я ни старалась обогнать белесое облако, мы все же так или иначе должны были пройти через него. К тому же, я бы не стала утверждать, что туман не увеличил скорость, силясь догнать убегающую жертву.
Когда один из белесых завитков пробрался на палубу, Мет рубанул воздух своим мечом. Через секунду весь туман вокруг заискрился и, как живой, чуть подался назад.
– Магия! – выкрикнул воин, продолжая отбиваться от легкой дымки и очищать палубу.
Значит, засада. Но чья? Вражеская армия или просто явление природы этого мира? Мои братья и маги нашего мира таким не пользовались точно. Так что, нас поджидает древнее чудовище или неупокоенные духи? Я плохо знала этот мир, мы всегда проходили через него, как через парадную комнату, просто одну из дверей на пути к цели.
Продолжая посохом нагонять ветер в паруса, я взмахнула левой рукой, отодвигая туман. Он едва подался, словно не подчинялся воздуху и был чем-то другим, а не скоплением влаги.
Теперь мы уже летели через неизвестность, кромешную тьму и завитки тумана. Мет с остервенением рубил воздух, отгоняя морок. И я его понимала – мы не знаем, что это. Подобные туманы могут быть ядовиты, нагонять сон и даже останавливать время. Это может быть маскировка для любого заклятья или противника. Как же некстати он тут появился! Именно тогда, когда нам нужнее всего быстро преодолеть большое расстояние.
Паруса стали опадать, как я ни силилась их наполнять. Мой магический ветер стихал, терял силу и исчезал. Я в смятении посмотрела на свой посох и руки, словно требуя у них ответа. Мою магию что-то гасило.
– Чертов туман! – выругалась я. Звездные встали спина к спине и оглядывались по сторонам, готовясь к нападению. Наш корабль замер, паруса обвисли безвольными тряпками, канаты прогнулись и медленно раскачивались, пока и вовсе не замерли. Все остановилось. Шума волн почти не слышалось, словно туман гасил не только магию и ветер, но даже звуки.
Я очертила вокруг товарищей круг на палубе, и он замерцал едва заметным пламенем. Даже начертательная магия здесь теряет силу!
Так мы и стояли, посреди абсолютной тишины и пустоты, в томительном ожидании. А время все шло, отмеряясь вдохами и стуком сердец. Волнение изъедало мою душу. Пока мы тут в тумане, Академию продолжают штурмовать! К тому же, вдруг и наш флот угодит в этот капкан и не успеет прибыть вовремя? Остается надеяться только на наземные войска.
– Покажитесь, ублюдки! – крикнул Мет, и его голос гулко раздался над водой, а затем резко оборвался, словно утонул в белесой пелене.
– Не надо, – я коснулась рукой его плеча. – Нельзя поддаваться, на это все и рассчитано.
Голди огляделся по сторонам и тихо проговорил:
– Я тут подумал, мы же на черном корабле.
– Ага, – кивнула я. – Наши могут пальнуть без предупреждения, а враги…
Я замолчала, заметив в пелене что-то черное. Оно было огромным и медленно надвигалось на нас, но с приближением не становилось отчетливее. Просто черное пятно на чуть более светлом фоне. Вокруг по-прежнему царила тишина. Чтобы это ни было, оно двигалось бесшумно и довольно быстро. И в нашем направлении.
Потянуло могильной сыростью и каким-то особым, приторным запахом. Он казался мне смутно знакомым, но я вспомнила что это, лишь когда туман рассеялся.
Нас взяли в тиски два огромных корабля. Черные корпуса, оборванные паруса лохмотьями свисали с мачт, полусгнившие канаты медленно покачивались в полном штиле, словно живые, походя на скользких червей. Местами корпус корабля был пробит и изуродован, но вода не стремилась заполнить пробоины.
Палуба, насколько хватало обзора, была пуста и покрыта гниющими водорослями.
– Корабли-призраки… – выдохнул Мет и сильнее сжал рукоять меча. – Проклятые… они поднялись с морского дна…
– Отчасти ты прав, – хрипло ответила я. – Но это кое-что похуже, чем призраки и мертвецы. Это боевые корабли Ватмаара.
Воцарилась мертвая тишина, лишь туман завивался кольцами, словно пытаясь схватить нас за ноги.
– Они на чьей стороне? – тихо спросила Клоя.
– А вот не знаю. На чьей пожелают. У Лидора торговый союз с ними, но не военный. Случалось всякое…
Я заметила какое-то движение на палубе, словно что-то едва различимое скользнуло от одного борта к другому. Корабли приблизились и нависли над нашим легким суденышком.
– Прекрасная ночь, смертные детеныши, – раздался хриплый, гортанный голос, заставивший нас вздрогнуть и похолодеть. На одном из бортов сидел демон в черно-красных угловатых доспехах, явно выкованных не под человеческое тело и задумчиво нас разглядывал. – Прекрасная ночь для смерти и крови. Сегодня ее прольется так много, что все станет красным.
– Ватмаар решил служить Императору? – выкрикнула я, когда поняла, что демон надолго замолчал, размышляя о чем-то своем.
Раздался смешок, а сам воин чуть наклонился вперед, нависая надо мной.
– Мы служим лишь себе самим и Повелителю. Глуп тот, кто думает иначе.
Снова воцарилась тишина.
– Да мать же вашу! – не выдержала я. – Если вы на стороне Академии – дайте нам пройти! Если нет, убейте уже и делу конец! Мы спешим, нам не до пустого трепа!
– Спешите умереть? Так жаждешь с нами столкнуться в бою? А выдержишь ли ты хотя бы одну мою атаку?
– А вот и проверим! – с издевательским смешком ответил Мет, покачивая клинком.
Некоторое время мы смотрели друг на друга, демон сидящий на краю полусгнившей палубы, и мы, сжавшиеся внизу и ощетинившиеся оружием.
– Азмарель, хватит играть. Для смертных время дорого, – раздался новый голос со второго корабля. Я обернулась и увидела другую фигуру, в развевающихся черных одеждах. Она небрежно кивнула мне. – Проходи, принцесса, флот Леары за туманом.
Демоны вернули магию и позволили ветру вновь наполнить паруса. Уже через несколько минут мы вырвались из липкого белесого плена, и увидели среди посеребренных луной вод сотни кораблей. Белоснежные, с плавными линиями и мерцающей оковкой, почти эльфийские суда Лидора с голубыми и белыми парусами, приземистые, но мощные посудины Бироса с кроваво-золотыми цветами, боевые ладьи Ротгеона и сотни других штандартов и парусов, всех возможных расцветок. Над палубами мерцали редкие огоньки, и флот шел на полной скорости и в боевом порядке прямо к нам. На помощь Академии.
Я обернулась к Звездным.
– Ребята, тут я вас оставлю. Если меня увидят братья… Адриан лично привяжет меня к мачте с огромным удовольствием. Флоту нужно часа три-четыре, чтобы добраться до Академии и высадить войска. А там всего три декана и Шин, они не выстоят.
– Ты не сильно изменишь положение своим присутствием, – заметил Мет, но затем вздохнул и спрятал меч в ножны. – Ладно, беги. Мы доложим твоей семье обо всем.
Прежде, чем от флагманского корабля отделились несколько летящих точек, прежде, чем самый зоркий смотрящий заметил меня, я кивнула ребятам, спрыгнула с палубы и полетела обратно, к пелене магического тумана. Он встретил меня липкими щупальцами и приторным запахом, но магии моей не убавил. Ватмаар разрешил мне проход через белесую преграду.
Я летела вперед, но кораблей-призраков больше не видела. Они были где-то рядом, бесшумно патрулировали и разведывали пространство перед нашим флотом.
Вода вновь стала тяжелой и липкой, иначе я бы лучше воспользовалась ею, а не воздухом для перемещения. Туман оборвался у самого Сопряжения, а после тонкой линии мне в глаза ударил свет заходящего солнца. От ярких багряных лучей глаза пронзила острая боль и хлынули слезы, но я потерла веки левой рукой и продолжила движение.
Меня подгонял страх, что я опоздала. Что увижу разрушенные стены и черное с серебром знамя Императора, развевающееся над долиной. И мою любовь в крови, и Шина в пробитых доспехах лиохов…
Я неслась над вечерним лесом, почти касаясь ногами верхушек деревьев, а воздух был полон запахов крови, гари и металла. По долине неслась конница врага, черные скакуны легко перепрыгивали через горы трупов и почти взлетали на стены, где их останавливала магия деканов. Увидев две фигуры на башнях, я с облегчением выдохнула. И поняла, что вымоталась.
Я опустилась в привычный ельник и села поудобнее в смолистых ветвях, давая телу небольшой отдых. В таком виде нельзя принимать бой, нужно перевести дух. Я отпила немного воды из фляги на поясе, чуть плеснула в ладони и смыла пот с лица. Затем прижалась затылком к стволу и прикрыла глаза.
Барабанный бой давил на уши и заставлял сердце биться в том же ритме. Близкий звон стали оглушал, а крики сливались в один сплошной вопль, словно вырвавшийся из огромной глотки умирающего великана.
– Это я! – раздался окрик Шина и в соседнюю елку приземлился мой друг. Ветки немного затрещали под весом лиохских доспехов, но выдержали. – Что случилось?
– Все хорошо! – ответила я, отмечая про себя новые отметины на сверкающей кирасе, следы крови и копоти. – Наш флот в трех часа отсюда, скоро прибудут. Против Императора даже Ватмаар выдвинул свои корабли.
Шин яростно улыбнулся и глубоко вздохнул, словно мои слова влили в него свежую энергию. Затем он оглядел долину и помрачнел.
– Мы можем и не выстоять еще четыре-пять часов. Мы бьемся уже весь день, и враг не дал ни одной минут отдыха. Деканы измотаны, они не могут ни на секунду опустить посохи.
– Тогда пойдем и убьем Императора! – улыбнулась я. – Думаю, это несколько отвлечет противника.
– Поешь сначала, я тут принес немного еды, – Шин бросил мне небольшой сверток.
В пергаменте оказались бутерброды с копченым мясом и порезанные тонкими пластинками жареные овощи. Я накинулась на вкусно пахнущую провизию, запивая ее холодной водой.
– Он в самом центре долины, – произнес Шин, указывая рукой на вражеские войска. – Роберт убил стрелой двойника еще в начале сражения. Теперь светится только одна цель.
– Он догадался?
– Видимо, да. Император не дурак. Мы тогда ранили двоих, и они не умерли, значит – не отравление. И он задумался, что это? Не стоит надеяться, что он окажется таким глупым и подойдет близко к стене. На самом деле, такой ход уже и не особо нужен. К полуночи, если союзники не прибудут, Академия падет.
– А может и раньше, – пробормотала я, заметив, как неуверенно качнулась на башне фигура Фредерика. Деканы держались из последних сил. Я доела свой ужин. Мы еще немного отдохнули в смолистых ветвях деревьев, и с последними лучами солнца отправились в бой.
Как только стемнело, на долину стали выходить четвероногие твари, с которыми я и Элька сражались много лет назад, еще по дороге в Академию.
Мне это показалось символичным. Сейчас нас пришли атаковать все наши враги. И войска дома Клои и ее несостоявшегося жениха, и множество других, кто когда-то уже был побежден и отброшен. Они все долго копили силы для мести. И вот они стучат в нашу дверь и требуют реванша. Не стоит их разочаровывать!
Мы сражались храбро и рьяно, прорываясь к Императору. Он светился перед нашим мысленным взором, как кровавый маяк, заманивая все дальше от фланга, в самый центр вражеского войска. Я и Шин пробивали себе дорогу к победе, но она не становилась ближе ни через пять, ни через сто шагов.
Уже потом я поняла, что стоило надеть доспехи или хотя бы легкую защиту. Но возвращаться в Академию не хотелось – сейчас отвлечь деканов от битвы слишком опасно. Я не хотела ими рисковать.
Все войска противника были заняты перестроением, штурмом и атаками. Раненые, сотнями и тысячами отступали от стен и уходили в тыл. Им на смену спешили свежие силы. Атаки волнами накатывали на высокие стены, кони запрыгивали на укрепления, но отбрасывались назад.
Но я ощущала разницу с прежними боями. Стало слишком много раненых, а прежде деканы просто уничтожали противника. Некоторые всадники добирались до стен и башен, и иногда их уничтожал подоспевший Роберт, размахивающий алебардой, идеальной для битвы с конницей. Декан Войны прикрывал своих коллег, сбрасывал со стен крюки стремянок, по которым лезла черная пехота, закрывал высоким щитом от стрел, метался от одного края стены к другому. Атаки шли в том же темпе, а скорость и эффективность обороны падала с каждой минутой.
Мы с Шином атаковали фланг, бились о противника, как волны об утес. Наша боеспособность тоже падала от усталости. И все же, через бесконечно долгое время, мы, наконец, пробились в самый центр, где в безликих черных доспехах восседал на коне Император. Я, как и Шин, заглянула в глаза врага и встретила взгляд, знакомый по битве в графстве. Это он. Не двойник и не подставное лицо. Он немного нахмурился, узнавая меня, затем его глаза в ярости сузились, когда он увидел Избранного.
Я быстро отогнала огнем, льдом и клинком всех защитников Императора, давая возможность Шинмеру исполнить пророчество. Неистовое пламя очертило круг, заставляя коней испуганно храпеть и сбрасывать седоков, а воинов пятиться назад, пока их доспехи не раскалились до красна. Времени было мало, но Шину много и не понадобилось. Он выбил врага из седла всего в три удара посохом, а затем без лишних слов и действий отсек голову Императору. Мне показалось, что он так долго ждал этого мига, а произошло все до нелепого быстро.
Шинмер снял с отрубленной головы шлем и поднял за волосы, для верности еще раз оглядев лицо.
– Император мертв! И те, кто не сложат оружие – последуют его примеру!
Его голос разнесся над вражескими войсками, заставляя их на миг задуматься и замереть от услышанной новости. Пронесся ропот, как единый вздох. И все на время остановилось.
– Чушь собачья, щенок лиохов! – раздался крик со стороны конницы, – Я – Император! И я жив!
– Я – Император, и я жив! – раздался другой крик, от солдата потерявшего лошадь.
– Я – Император, и я жив! – крикнул еще один черный всадник, а ему вторили сотни голосов вокруг.
По лицу Шина мелькнула тень панического ужаса, едва ли не безумия. Я тоже растерялась, оглядываясь вокруг. Ни одна цель не светилась магическим светом. Император, бесспорно, был мертв. Но это совершенно ничего не изменило. Подобное событие перевернуло бы мир в любое время, кроме гущи битвы. Все так привыкли, что Император теряется в толпе, что и теперь армия уверена – убит не он, а двойник. А генералы умело поддерживают эту легенду, сохраняя боевой дух войска. Такого поворота событий никто из нас не ожидал.
Раздался громкий смех, хриплый и чуть безумный, который заставил меня резко обернуться на Шина. Мой друг отшвырнул голову Императора в сторону.
– Ваш правитель мертв. И кому, как не Избранному узнать его в толпе своих жалких двойников, – Шин снова рассмеялся, заглушая выкрики самозванцев. – Но если вы все – Императоры, значит я убью вас всех. Без разницы, один или миллион!
И с безумным смехом он врезался в ближайших противников, поднимая вихри энергий и фонтаны крови.
– За Леару! – крикнула я и кинулась на конницу, с мечом в левой руке и посохом в правой.
Вокруг завертелась битва, а мы все сражались и сражались, пока черные шлемы и кони не слились в одну фигуру и образ, словно мы действительно бились не с армией, а все время с одним и тем же всадником.
Я не могла сказать, сколько прошло времени, когда вдруг пришло понимание – со стороны Академии прекратились вспышки и атаки. Я взмахнула посохом и чуть взлетела над гущей битвы. Стену захлестнули враги. И не видно никого из деканата. Только черные доспехи. Ни серебра, ни золота. Только доспехи императорской армии.
Что-то ткнулось мне в живот, нарушая концентрацию и сбивая на землю, как неосторожную птицу. Я взмахнула посохом, расчищая себе место для падения. Мой взгляд нашел черные перья. Стрела в боку.
Стены захвачены. На башнях не видно никого из деканов. А для Архимага ближний бой едва ли не заведомо проигран. Ни единой вспышки магии.
Академия пала.
Я выдернула стрелу из бока, чувствуя, как мир темнеет перед глазами. Я позволила небу над головой стать не просто ночным, а бездонным, а лица врагов – черными и едва различимыми. Затем закрыла глаза.
Когда снова посмотрела на мир, он вернул себе яркость, мерцали факелы в руках врага, горели звезды над головой. А я позволила тьме перед глазами затмить уже не мой взор, а разум. Раздался страшный крик, и лишь через несколько секунд я поняла, что вопль вырвался из моего горла. Ларец открыт. Темный транс Мары превратил все мои эмоции в гнев, а боль от ранений – в сокрушительную ярость. Прежде чем потерять над собой контроль окончательно я успела лишь дать одну установку – не ранить Шина в беспамятстве.
Часть 7
Эпилог. Глава 53
Я запомнила только кровь и крики. Больше ничего не сохранилось в памяти. Очнулась я лишь тогда, когда передо мной встал Шинмер, сжимая в окровавленных руках посох, а высвобожденные яростные энергии обтекали его, как реки. Заметив решительность и боль на его татуированном лице, я на миг остановилась. Этого хватило, чтобы взять себя под контроль. Вокруг были лишь горы черных трупов, а за спиной Шина, отделенные от моего гнева лишь волей Избранного, я заметила лица моих братьев, искаженные то ли страхом, то ли пеленой огня.
Я подняла посох в знак того, что пришла в себя, но из транса не вышла.
«Некоторые маги сражаются в трансе много дней, не замечая ранений. А после выхода – умирают», – вспомнилось мне.
Огонь вокруг погас, и я увидела армию Леары во главе с братьями. Стены Академии очищали от врагов дядя, Ника и Маркел – главные Архимаги нашей семьи. Прежде, чем Адриан и Ринек успели меня внимательно рассмотреть, между мной и ними встал Шинмер. Его бы и не удалось обмануть, слишком он многое знает. На его усталом, изможденном битвой лице, отразилась целая гамма эмоций, он закусил губу и опустил глаза. Я тоже. В моем животе и груди зияли три раны, две из них задевали сердце. Было странно видеть свои внутренности, так тяжко меня еще не ранили никогда.
Избранный снял с себя плащ, залитый кровью, местами порванный, но все еще величественный, и накинул мне на плечи. Я запахнулась, пряча смертельные раны от любопытных глаз.
– Ди, – дрогнувшим голосом сказал Шин. Он некоторое время искал решение, возможности, но после понял, что уже все решено и изменить этого не удастся. Просто магия дала мне несколько лишних минут на достойное прощание и возможность насладиться победой. Избранный откашлялся. – Спасибо. Ты спасла мой мир. Ты помогла мне исполнить свою судьбу. А сама…
– Не надо, – я постаралась беззаботно улыбнуться. – Обо мне не было пророчеств и видений. Кто знает, может быть, это и есть моя судьба. Удержи эмоции, пожалуйста, я хочу уйти достойно. А они сейчас все поймут. Начнется суета.
Шин сильнее закусил губу, затем сделал несколько вдохов и ободряюще улыбнулся.
– Я всегда знал, что ты психопатка! – выплюнул мне в лицо подошедший Адриан. – Я помочь хотел. И тогда, и сейчас, а ты каждый раз пытаешь меня убить, идиотка. Не нужно было тебе помогать. Таких только смерть исправит!
Я рассмеялась.
– Прости, брат, – ответила я, заставив его растерянно замереть.
Транс мешал мне воспринимать реальность, но я старалась запомнить все вокруг. Адриана в сияющих доспехах, Ринека на его крылатом коне. Меня окружали немного растерянные, но знакомые лица. Долину заполняли войска союзника, добивая оставшихся тварей и вражеских конников. Я видела голубые знамена Крелонтена и Лидора, кроваво-золотые штандарты Бироса.
Мы победили, хотя еще никто не осознал этого до конца. Стена высилась совсем близко, но я не стала рисковать и лететь к ней, отправившись по земле, вместе со всеми. Ринек подсадил меня к себе в седло и мы двинулись к крепости.
Изрядно потрепанные ворота висели на одних заклинаниях, а внутренний двор был завален трупами. Стены пострадали от осадных орудий и местами обрушились. Нас встретил израненный, но живой Фредерик, которого поддерживал Роберт в иссеченных доспехах. Я улыбнулась деканам, но через мгновение, когда мой затуманенный надвигающейся тьмой мозг осознал происходящее, улыбка погасла.
– Где? – спросила я.
Роберт кивнул на Главный корпус.
Я медленно направилась туда, а Шин последовал за мной. Не оборачиваясь, я проговорила:
– Друг, передай им спасибо. Всем. И Звездным, и деканам. Хорошо?
– Конечно.
– Я рада, что ты со мной.
Шин судорожно вздохнул и сжал мою руку.
– И пусть не смеют винить Академию в моей смерти. Я бы все равно пошла на войну с Императором.
Мы остановились у входа в главный зал. Я обняла друга так крепко, как позволили мои ослабевающие руки.
– Пусть придут чуть позже, хорошо. Мне нужно попрощаться.
– Хорошо.
По щекам Избранного потекли слезы, прочерчивая в копоти и грязи чистые дорожки. Почти как пять лет назад, он плакал в руинах своего народа. Лицо стало другим, а вот слезы потери – прежними. Он сглотнул ком в горле и постарался улыбнуться:
– Среди звезд скажи моей маме, что я ее люблю. Пока, принцесса.
– Пока, Избранный. Храни этот мир.
Натаниэль лежал на полу, в разорванных, как тряпки, доспехах, залитый кровью и недвижный. Враг знал наши слабости. Я увидела серебряный наконечник стрелы, валяющийся рядом. Одежда в разводах, удивительно красных и непривычных – прежде мне не доводилось видеть крови моего любимого.
Я приблизилась и опустилась на колени, снимая с его рассеченной головы шлем и поправляя волосы, поглаживая по лицу и судорожно вздыхая. Мой проклятый король так и не вернулся с битвы. Он умер с моим именем на губах, как и обещал? В любом случае он умер за то, чем дорожил больше всего.
– Натаниэль, – проговорила я и зарыдала. Транс, как и последние силы оставляли меня. Слезы текли холодными ручьями, пока не кончились. Мои руки впервые сравнялись по температуре с ладонями жениха. Я уже была трупом, пусть пока еще думающим и разговаривающим.
Я не верила ни в одну из религий, не знала кому сейчас молиться и куда я уйду через мгновение. На самом деле, это уже казалось и не важным. Пусть оставшиеся живые хоронят нас как положено и поют древние тексты над зарытыми могилами. Мы будем лежать вместе, рядом? Я и Натаниэль… где-нибудь на склоне гор…
Я уже не чувствовала ног. Остатки магии поднимались все выше, а затем вытекали из меня, лишая даже видимости жизни.
Зато никто из нас не пережил другого… Я бы не смогла жить дальше без тебя, моя любовь… Я коснулась его руки, но почувствовала лишь холод. Мы оба мертвы. Мимолетное озарение коснулось моего уставшего разума. Может, стоит попытаться?
Я резким движением смахнула ледяные слезы, затем быстро, боясь не успеть, рассекла запястье и приложила к бледным губам Натаниэля. Но кровь не текла, скорее всего, сердце уже очень давно не работает. Я отчаянно выругалась и закрыла глаза, заставляя остатки крови в моих посиневших руках течь к ране.
Тонкий ручеек проник между чуть приоткрытых губ эльфа и полился дальше. Моя магия иссякла и кровь вместе с ней. Транс отступал. Я ожидала боли. Но никаких ощущений не приходило. Мое тело уже умерло и ничего не болит. Натаниэль лежал без движения. Не сработало.
Я легла рядом и накрыла нас белым плащом Избранного. Мой жених, мой учитель… В душе воцарилась удивительная тишина, которая понятна только мертвым. Магия утекала и исчезала, кровь на ранах начала высыхать, а высокий свод надо мной подергиваться пеленой. Столько раз я вот так выходила из транса, чтобы потерять сознание. Правда в этот раз я потеряю гораздо больше.
Но ведь какая-то из битв должна была стать последней. Хорошо хоть, я ухожу как легенда, а не от шального клинка наемника в угаре трактира…
– Я думаю, на наших похоронах будет много синих цветов, – прошептала я и закрыла глаза.
– Не будет.
Ледяной голос заставил меня очнуться и медленно поднять непослушные веки. Прямо над собой я увидела два черных и бездонных глаза в колышущейся пелене надвигающейся смерти. Надо мной нависал демон, с серо-синей кожей, абсолютно черными глазами и губами, алыми от крови. Моей.
– Жизнь за жизнь, – произнес он и надкусил свое запястье – Кровь за кровь.
Он приоткрыл мои губы и кровь, ледяная и одновременно горячая, словно живительный огонь потекла в меня. Я чувствовала его энергию, безумную и страстную, как жаркая ночь, которых были сотни. Его эмоции, страсть, жизнь и душа протекли по моим губам и заполнили страшную пустоту внутри.
Демон кроваво улыбнулся.
– Он не простит и не подпустит. Жалкий трус, – прошептал он на ухо. – Но теперь мы одной крови.
Демон отстранился, мимолетно улыбнулся и начал падать на пол рядом со мной. Послышались крики, в зал стали вбегать люди, что-то говорить. Но я видела лишь серо-синее лицо любимого демона, которое медленно превращалось в такой привычный, спокойный, нежный и не менее любимый лик Натаниэля. Мой жених потерял сознание прежде, чем обрел контроль над телом.
Адриан резко оттащил его от меня, опасаясь новой атаки, а я даже не могла поднять руку, чтобы помешать. Ринек упал на колени передо мной, отбрасывая плащ, он что-то говорил, звал врачей, дядю, который был отличным лекарем, а я медленно падала вниз, все дальше и дальше, пока уже и голоса не затихли, и свет вокруг не померк.
Я сидела на парапете и смотрела на восходящее солнце. Оно заливало светом покрытую трупами равнину, серебрило морские воды, где качались на легких волнах наши корабли. Союзная пехота разбила лагерь в лесу, в невысоком ельнике, и дым от их костров медленно поднимался к небу. Высоко над головой ловил восходящий поток черный дракон, разглядывая мир внизу и думая о чем-то своем. Со стороны порта двигалась неспешная процессия, поднимаясь по склону холма и теряясь в лесу. Ученики Академии возвращались в свои стены. Почти все двинулись спасать школу вместе с флотом, следуя за ним в арьергарде.
Рядом сидел Шинмер. Он снял с себя доспехи и смыл кровь битвы, снова обрядившись в национальные, свободные одежды с бесконечной вязью рун. Избранный постарел за эту неделю, превратившись из юного мальчика с открытой улыбкой во взрослого мужчину с сетью морщин вокруг глаз и между бровями.
– Ты говорила с деканами?
– Пыталась, – хрипло ответила я и пригубила немного вина из своего кубка. – Натаниэль очнулся на пару минут, окинул меня взглядом и отвернулся.
– И ничего не сказал? – вздернул брови Шин.
– Почему же, сказал. Что восемьсот лет не пил крови и никогда не нарушал данные себе, своему народу и Академии клятвы. А я все разрушила. Сказал, что иногда смерть лучше, чем жизнь. И не каждую цену за спасение стоит платить. Он не хочет меня видеть больше…
– Он тебя любит, – заметил Избранный с легким вздохом.
– Любит. Но он впервые попробовал кровь, и это – моя кровь. Он будет теперь рядом со мной всегда испытывать искушение сделать еще глоток. И я буду ему напоминать, что он все-таки выпустил из-под контроля демона.
– Он не знает? – спросила Элька, тоже попивающая вино на парапете. Я покачала головой в ответ.
– Никто не знает…
– Я знаю, – раздался позади нас голос Атраса. Он тоже успел смыть с себя кровь и копоть, успел переодеться в чистую одежду. Правда, не в форму Академии, как и все мы. – Я сразу это увидел. И Актавиан тоже увидит, когда приедет. Мы будем молчать, не переживай. Покажи.
Он пододвинул в сторону Эльку, которая сердито фыркнула, и сел рядом со мной. Я неохотно убрала морок, который чуть менял мою внешность, и обнажила клыки. Атрас нахмурился и отвернулся, оглядывая равнину.
– Натаниэль ничего не помнит, – сказала я, возвращая своей внешности нормальный вид. – Он и так съедает себя живьем за то, что дал мне своей крови. Если он узнает, что обращение прошло удачно…
– Паршиво все это, – заметил Атрас. Мне показалось, что он имел в виду не только меня и декана, не только войну, но и что-то свое, личное. Я выжидательно посмотрела на него, заставив друга вздохнуть. – Я отказываюсь от некромантии. Совсем. И уезжаю в чертоги матери, учиться на паладина.
– Почему? – Шин удивленно уставился на Атраса и даже сел очень прямо, заинтересованно. – Ты же великий некромант, мы это видели!
– Да только не чувствовали, – тихо ответил он. – Одно дело скелеты, кости. Сделать лошадь или собаку из костей… Это как вырезать из бивня статуэтку, просто материал, из которого можно сделать новую вещицу. Кости вывариваются в специальном растворе, а дальше скрепляются заклинаниями… Просто ремесло. Другое дело – люди, а тем более трупы. Свежие.
Атрас принял у меня из рук кубок с вином и залпом осушил его. Затем тяжело вздохнул и протянул мне чашу за новой порцией. Он смотрел, как сосуд наполняется красным вином, и хмурился.
– На свежих трупах остаются следы мыслей, чувств, эмоций. Они еще не до конца умерли, помнят, что такое жизнь. И жаждут ее. То заклинание, что я читал прошлой ночью, призывая их, называется Песнь Жизни. Они идут на зов, на свет, ибо ничего больше не желают, кроме огня. Кроме бытия. Жизни. Они не видят друг друга, не ощущают ничего вокруг. Для них как маяк – любое бьющееся сердце. Трупы идут к нему, чтобы припасть к источнику, но не могут забрать огонь себе. Поэтому просто его гасят. Просто убивают живых. Знаете, почему некроманты никогда не сражаются друг против друга? Нежить не может убивать нежить, они просто друг друга не замечают, не чувствуют. Они всегда голодны, но им нужна не еда. Страшная жажда, желание быть живыми, снова ощутить прежнее, гонят их вперед, искать тех, кто еще не умер. Я созвал их тогда, чтобы дать вам время увести раненых и добраться до Академии. Они стояли внизу и слушали мой голос, который им пел… о жизни, – грустно хмыкнул Атрас и вновь осушил мой бокал. – О солнечном свете, о любви, о дыхании, о стуке сердца. Я управлял ими, а чтобы контролировать, нужно находиться частью разума в них, в трупах. Я такого насмотрелся… Чувствовать эмоции тысяч и сотен умерших, видеть мир их стеклянными глазами, чувствовать землю мертвыми, разлагающимися ногами… Больше такого я не повторю.
