Текст книги "Hoshi (СИ)"

Автор книги: Ваша Ева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– А ты, стало быть, знаешь?

Львиная доля скептицизма и недоверия в этом вопросе ничуть Торуми не задела, и та невесело ухмыльнулась.

– Каждый демон, созданный из человеческой души, это знает.

Красные глаза Рё на секунду вспыхнули в памяти Нэм, заставив её вздрогнуть. Хорошо, что её вторая сторона вполне миролюбива и не страдает тягой к убийствам.

– Вот, – пальцы кицунэ нырнули в ложбинку меж грудей и выудили оттуда сложенный бумажный самолетик.

– Что это?

– Послание от невестки семьи Асакура. Она немного бесящая снисходительная зазнайка, но зато котелок у нее варит как надо, – Руми расправила крылышки и запустила его в комнату через защитный барьер. Самолетик спикировал в стену и с хрустом рухнул на кровать. – Советую прочесть до фестиваля шаманских народов – или что вы, Патчи, там устраиваете?

– Причем здесь фестиваль?

– Просто прочти, – хмыкнула Торуми и прежде, чем очередной вопрос вырвется изо рта Нэм, махнула всеми невидимыми хвостами и спрыгнула на землю.

Шаманка не стала бросаться к окну, чтобы проверить, насколько удачно та приземлилась. Её вообще мало волновала судьба кицунэ, а в голове после их разговора почти ничего, кроме странного чувства сжимающей горло апатии, не осталось. Нэмид подошла к кровати, подняла самолетик и, повертев его в руке, отправила в полет в направлении мусорной корзины.

Пейзаж не менялся уже несколько часов: прямая дорога, бесконечной лентой уходящая вдаль, круг белого солнца, статично зависнувший где-то в вышине, рыжие стены песчаных скал и пески, пески, пески, – однако пыльный внедорожник со скрипом неожиданно остановился и загорелый водитель в черных солнечных очках сверкнул по-американски широкой улыбкой.

– Приехали.

Кейко инстинктивно вжалась в обшарпанную обивку пассажирского сидения и еще раз с недоверием бросила взгляд в сторону окна. Её охватил страх. Что, если сейчас этот «Билли» бросит её умирать посреди пустыни, а позже его квадратная физиономия промелькнет по ТВ в криминальном репортаже с каким-нибудь нелепым названием, вроде «Последний попутчик»? Но тут она заметила стремительно приближающуюся долговязую фигуру в расстегнутой белой рубашке и подвернутых темно-зеленых штанах и облегченно выдохнула.

– Благодарю за вашу помощь, – в истинно японских традициях Кейко выразила свою признательность легким поклоном, и загорелый лоб Билли сморщился от того, как высоко он изумлении поднял брови. Не часто ему отвешивают поклоны. Вернее будет сказать – никогда.

Йо тем временем уже оказался рядом и ловким движением выудил ее красный клетчатый чемодан из кузова.

– Спасибо, Билли, – отсалютовал он в открытое окно и открыл пассажирскую дверь. Кейко неловко вылезла из машины, едва не полетев носом вперед оттого, как одеревенели ноги за долгую поездку, однако сын вовремя подхватил ее под локоть. Только и успела она увидеть поднятый вверх большой палец, прежде чем Билли дал по газам и уверенно двинулся дальше по прямому и гладкому полотну дороги.

– Ками-сама! Как ты вырос! – ладони Кейко мягко обхватили щеки Йо. Его лицо совсем утратило детскую округлость и теперь, чтобы его рассмотреть, приходилось чуть задирать голову. Йо на ее замечание ответил теплым смехом и, заведя руки за голову, взъерошил жесткие черные волосы.

– Ну, ещё бы! Когда мы в последний раз виделись? Года три назад?

Этот вопрос пробудил в Кейко уже давно не дремавшее чувство вины. Да, она мико, жрица при храме, а у них у всех не хватает времени на семью, но что она за мать такая, раз не видела своего сына-подростка столько лет?

– Папа, кстати, тоже сейчас в Добби, но ты же его знаешь, – продолжал посмеиваться Йо, – он вечно где-то прячется.

«И мужа ты своего не видела столько же».

Всю дорогу до пещеры с голубым сиянием, Йо не прекращал улыбаться и взахлеб рассказывал о своих друзьях. Не о турнире, не о причине ее приезда, а о друзьях, которых у него никогда раньше не было. Кейко украдкой утирала собирающиеся в уголках глаз слезы рукавом. Её сын вырос, стал таким сильным и взрослым, но она даже не заметила, как это произошло. Микихиса оказался куда лучшим родителем, но где-то в глубине души её хотелось верить, что Йо этого мнения не разделяет и ценит их одинаково.

– Матушка! Какая встреча!

Мико на инстинктах выхватила из-за пояса печати, на что Хао миролюбиво рассмеялся, вскидывая руки в знак безоружности. Как будто эта видимая безоружность хоть что-то значит, когда речь идет о легендарном основателе Асакура.

– О! И ты здесь, – без неприязни констатировал Йо и, не теряясь, спросил, протягивая чемодан: – Вторую часть пути ты понесешь?

Хао растянул губы в ехидной усмешке, но игру, затеянную братом, подхватил, забрав у него поклажу. Кейко же заметно побледнела, глядя на второго сына с плохо скрываемой примесью боязливости и любопытства. Поразительно! Он выглядел так же, как и Йо, но веяло от него такой мощью, а лицо выражало настолько иные эмоции, что, будь у них одинаковые прически и одежды, спутать их было бы невозможно.

Пещеру они прошли в гробовом молчании. Йо то и дело искоса поглядывал в сторону Хао в ожидании подвоха, но подвох, очевидно, был спрятан в том, что его зловещему близнецу всего лишь стало скучно. Потому он и явился поиграть на нервишках их матери. В конце концов, они виделись-то, должно быть, в последний раз в день, когда Хао из нее вылез. Оттого, как мерзко эта мысль прозвучала, Йо скривился.

– Так какими судьбами ты здесь, Кейко?

Яркий дневной свет после темноты пещеры немного слепил глаза, но это не мешало Кейко с интересом разглядывать открывшийся пейзаж из сотен одинаковых домов, воздвигнутых из прессованного песка.

– Приехала поддержать сына, – она могла гордиться тем, как твердо прозвучал ее голос, но Хао быстро нашел, чем отпарировать этот решительный ответ:

– Как мило. Хочешь посмотреть на мою коронацию?

– Оставь её, – предупредил Йо, зыркнув на брата так, будто он только что попортил всю семейную идиллию. Только что, а не самим фактом своего появления на свет.

– Это что, тучи? – Кейко изумленно возвела глаза к небу. – Я думала, в пустыне не бывает дождей!

– Здесь бывают, – первым ответил Хао. – Обычно вызывает их кто-то один и делает это обособленно, но сейчас турнир подходит к концу, так что Патчи решили выпендриться и устроить из этого показуху.

– Показуху?

– Скоро поймешь, – хохотнул Йо и, подхватив мать под локоть, бодрым шагом повел по на редкость опустевшей улице.

Очень скоро ушей настигли звуки барабанов, бубнов и монотонные напевы на незнакомом языке. Множество разнополых голосов сливались в один стройный гул, и чем дальше вглубь деревни они заходили, тем больше тяжелел от влаги воздух.

Кейко так и ахнула, приложив руки к груди, как только её нога ступила на площадь. В глазах так и запестрило от изобилия красочных костюмов, украшенных перьями. Кажется, целая сотня индейцев, два огромных ровных человеческих круга – мужской внутри женского, – вращались в разных направлениях, в то время как зрители, тихо переговариваясь, довольствовались просмотром, стоя по периметру.

– У-аси-оге-убу, – нараспев, гортанно солировал мужской голос, и стройное разнополое эхо повторяло за ним. – О-убу-оге-аси…

– Похожи на попугаев, – прикрыв рот ладонью, шепнула Кейко Йо, на что тот, улыбаясь, закивал. Он находил происходящее, скорее, проверкой на прочность, тем более что цикличный танец продолжался уже второй час. И ведь ни наблюдатели, ни сами Патчи до сих пор не разошлись. Все терпеливо ждали дождя, и Йо даже заметил высокую причёску Рю на том конце площади.

Круги начали расширяться. Теперь индеанки проносились мимо совсем рядом, всего в десяти шагах. Замужние и женщины в возрасте, одетые, как в футляры, в прямые, расшитые национальными узорами юбки и просторные накидки-пончо, почти не совершали танцевальных движений и только били в бубны, ритмично переставляя ноги. Девушки на выданье же вызвали в душе консервативной японки противоречивую смесь любопытства и смущения. Их молодые тела скрывались лишь широкой перевязью на груди и подобием юбки на бедрах, почти целиком состоящей из разноцветной бахромы. Пряди взлетающих от прыжков распущенных волос перемежались с перьями, а на шее у каждой побрякивали ряды длинных бус из бирюзы и костяных шариков.

Йо выжидающе глянул на Хао. Тот наблюдал за процессией нечитаемым взглядом, скрестив на груди руки, но взгляд его имел вполне определенное направление. Впрочем, когда Йо, вытянувшись на носках, посмотрел на других зевак, то обнаружил, что Нэмид определенно привлекает больше внимания, чем остальные.

Йо взглянул на Нэм еще раз, призывая на помощь всё своё критическое мышление. В будничной обстановке он находил её приятной на лицо и определенно симпатизировал ее филантропным взглядам целителя, но не более. Сейчас же она и впрямь казалась… завораживающей. Бахрома юбки плясала вместе с ней, открывая изящные стройные бёдра, переходящие в тонкую талию с подтянутым загорелым животом. Звонкие браслеты скользили от тонкого запястья к предплечью, каждый раз, когда она поднимала их вверх, касаясь копны по-дикому взлохмаченных волос с голубыми, как ясное небо, полосками перьев. Но привлекало внимание не столько её тело, сколько отдача, с которой Нэмид двигалась. Едва ли она вообще замечала хоть что-то вокруг и заботилась о том, как выглядит. В отличие от своих соплеменниц, она улыбалась, блаженно прикрывая глаза, и отдавалась ритму танца, как сама стихия. Йо мало что понимал в ритуалах, но отчего-то он был уверен, что именно такой человек мог бы вызвать дождь в одиночку.

– Ты её знаешь? – Кейко заметила пристальное внимание сына и дернула его за рукав, на что тот смущенно повел плечом.

– Э… да, – и, пристально заглянув ей в глаза, чтобы обратить внимание на свои слова, добавил: – Это Нэмид. Целительница турнира.

Кейко моргнула, вспомнив, как именно это имя ей называли, когда просили приехать в Добби. Так эта девочка и есть та самая?..

– Хорошенькая, – совершенно искренне отозвалась она. – Бесстыдно раздетая, конечно, но всё равно хорошенькая.

– А по мне, так ничего особенного, – не сводя глаз с Нэм, хмыкнул Хао, и Йо, который следил за поведением брата с самого начала, не поверил ни единому его слову. Если кто-то и мог быть особенным для шамана, прожившего тысячу лет, то только она.

Когда Нэмид уже танцевала напротив, Хао прикрыл глаза, будто не хотел её видеть. Сначала Йо подумал, что так оно и есть, однако в следующие мгновение всякое движение в воздухе остановилось, а уже через десять секунд потемневшее небо разрезала молния, объявив о своем прибытии устрашающе громким раскатом грома.

Тысячи капель обрушились на землю, вызвав у всех присутствующих ликующие крики и аплодисменты. Патчи обнимались и поздравляли друг друга, остальные – искали укрытие. Кейко тоже отошла под ближайший козырек, недоумевая, почему близнецы даже не сдвинулись с места.

– Очень мило было с твоей стороны помочь им, – перекричал потоки ниспадающей с неба воды Йо и забрал из рук брата чемодан Кейко. Хао же на его замечание лишь ядовито ухмыльнулся.

– Ты не хуже меня знаешь, что пляши эти дикари хоть до самого скончания времен, мне было бы плевать. Благо, не так долго ждать осталось.

Йо в ответ на это откровение добродушно рассмеялся.

– Но у каждого же должен быть тот, ради которого и вызвать дождь не жалко.

Нэмид тянулась ладонью к небу, вставая на цыпочки, улыбаясь и ловя губами воздух оттого, как холодные капли бегут по позвоночнику. Другие Патчи уже разбежались, скрываясь от стихии в своих домах, но только не она – она медленно брела вдоль улицы, наслаждаясь моментом. Хао наблюдал за ней с крыш, как завороженный ловил каждый жест и представлял, что это не дождь, а он покрывает поцелуями ее лицо, изящную шею, грудь, обнаженный живот и стройные ноги. Снова видеть ее было сродни мазохизму, но остановиться он не мог. Может, стоило позволить ей танцевать там и дальше, но Хао слишком разозлил раздувавшийся от гордости Магна. Ему повышенное внимание к его невесте непомерно льстило, в то время как Асакура в жизни не отпустил бы ее никуда в таком виде.

– Эй, господин вуайерист! – счастливая, мокрая до нитки и продрогшая Нэм улыбнулась и отвесила ему шутливый поклон. – Дождь у вас получился что надо. Спасибо.

И прежде, чем он успел ей хоть что-то ответить, нырнула в узкий просвет меж домов.

========== 25. О тайнах ==========

Выжить можно, только если скрывать

правду от самых близких людей.

К тому же так ты защитишь их,

если что-нибудь вдруг случится.

Декстер

Шаг – сгнившие заплесневелые половицы глухо затрещали на пороге. Еще шаг – солнце выглянуло из-за туч, и пыль, парящая в воздухе, блеснула в его лучах, что пролились сквозь изъеденную дырами крышу. Еще шаг – губы Хао дрогнули в заинтересованной усмешке. Он явился в это забытое Великим Духом место на приватную беседу с Голдвой и ожидал увидеть здесь его одного, но старику удалось его удивить. «Решил поиграть, старик? Что ж, давай поиграем.»

– Ты не говорил, что наше рандеву будет на троих, – заметил Асакура и бегло оглядел убранства полуразвалившейся хижины, ни на чем не задерживая взгляд – даже на двух патчах, расположившихся на полу. По-видимому, за пятьсот лет эту хибару не раз перестраивали, иначе она бы давно сравнялась с землей. Во времена прошлого турнира здесь обитал Монтесума Второй, последний император ацтеков, вот только его шаманские техники оставляли желать лучшего, и до третьего этапа он так и не добрался.

– Это Канги, – Голдва указал ладонью в сторону соплеменника. – Думаю, его этот разговор тоже касается. Будет справедливо, если он при нем… поприсутствует.

Канги нехотя кивнул в знак приветствия и напряженно сжал кулаки на коленях, при этом до скрипа стиснув зубы. Если бы не просьба Голдвы, он бы в жизни не стал оставаться в одной комнате с Величайшим. Хао не без интереса уставил потемневшие зрачки на бледное, обескровленное лицо индейца. Он впервые видел отца Нэмид так близко и, надо сказать, особого родственного сходства он не замечал.

– Да, пожалуй, – согласился Асакура, усаживаясь напротив. – Пусть остаётся.

«Тем более, что разговор у нас изначально будет не приватный» – его взгляд устремился за спины патчей, в правый угол хижины, ровно в то место, откуда внутрь широкой полосой проходил солнечный свет и навязчиво доносилось путанное жужжание девчачьих мыслей.

Кэтери так резко отшатнулась от щели меж рассохшихся досок, что заехала Нэмид плечом прямо по лицу. Та, зажмурившись, схватилась за вспыхнувший болью нос и зажала рот рукой, чтобы не взвыть, на что Кэт виновато прикусила себе палец, тихо пискнув при этом «извини». Как они докатились до шпионажа за кровными родственниками, было уже неважно. Важным оказалось то, что их невинное преследование с глупыми хихиканьями вылилось в это: они же и подумать не могли, что застанут родных за разговором с Хао. А с Хао, как известно, вне рамок турнира Патчи контактировать не просто не должны – это запрещено. Даже Нэмид избежала проблем после последней встречи с Хао в кафе лишь милостью Силвы.

– Я не совсем понимаю, – заговорил Канги, в замешательстве переводя взгляд с Хао на вождя. – Ты говорил, что речь пойдет о моей Нэмид, но какое отношение к ней имеет этот… человек? – «Человек» он произнес так, будто и не верил, что Хао можно так назвать, но при этом старался сохранять вежливый нейтралитет.

– О. Так ты не рассказал? – брови Хао изящно взметнулись вверх.

Расплавленный холод собрался в макушке Нэм, сполз к плечам, лизнул спину и сцепил в кольцо сердце при одной мысли, что Канги и Кэтери могут узнать, кто она на самом деле – канувшая в небытие любовница Хао, – и инстинкты подсказали ей один-единственный выход.

– Нам лучше уйти, – встревоженно шепнула она Кэтери, на что та закономерно одарила ее настороженно-вопросительным взглядом. Действительно, с чего бы им уходить теперь, когда выясняется, что разговор пойдет о ней – Нэмид.

– Не рассказал о чем? – брови Канги в непонимании свелись к переносице.

– Прошу, Кэт. Мне нехорошо.

– О том, как он грязно использовал твою семью, чтобы выгородить свою.

Побелев, словно мрамор, подруги замолкли, неверяще глядя друг другу в глаза. В хижине тоже повисло молчание, и Кэтери, сглотнув, вновь заглянула внутрь, жалея, что дедушка сидит к ним спиной и она не видит его лица – что на нем отразилось? Возмущение, недовольство, насмешка… или ужас разоблачения? Нэмид не осмелилась подойти ближе – она осталась в стороне, прижимая сжатую в кулак ладонь к груди. Что всё это значит?

– Что ты такое говоришь? – скрипуче пророкотал Голдва. – Разве мог я на такое пойти?

Мягкий смех Хао заполнил помещение, и Канги неволей поежился, чувствуя, как поднимаются мелкие волоски по всему телу. Асакура врет – конечно, врет! Но отчего же так сжались нервы в каждом позвонке и заболело под ребрами?

– Знаешь, Голдва, я достаточно долго делал вид, что не замечаю, как ты дергаешь за веревочки, но и моему терпению приходит конец. Ты покусился на моё прошлое, память о котором была мне очень дорога, и, видит Великий Дух, ты всё ещё жив только потому, что я не хочу убивать главу Совета до окончания Турнира.

Губы вождя флегматично втянули дым из трубки и выпустили его в воздух ровным сизым кольцом.

– Полагаю, перед тем, как перейти к делу, ты хочешь в чем-то обличить меня?

– В чем-то? – хмыкнул Асакура. – Я знаю всё от начала до конца, и Канги, думаю, будет интересно послушать, кто ты есть на самом деле.

Кэтери взглянула на Нэмид в надежде увидеть на ее лице такое же недоумение и непонимание происходящего, как и у нее самой, но та выглядела, скорее, напуганной, чем растерянной. Нэм уже не сомневалась, что Хао намерен выложить о ней всю подноготную, и мысль, что самые дорогие ей люди вот-вот от нее отвернутся, холодила кровь в ее жилах куда больше, чем мнимые тайны Голдвы.

– Для начала проведу для неосведомленных небольшой исторический экскурс, – голос Хао стал громче, а глаза потемнели от предвкушения, когда он расположился по-турецки напротив Патчей, вцепившись взглядом в Канги. Тот лишь скептически приподнял брови, полагая, что уж кем-кем, а неосведомленным его точно не назовешь.

– Пятьсот лет назад, незадолго до начала турнира, я женился, – прервал театральную паузу Асакура, склонив голову набок. – Моя жена была славной шаманкой, и она мне даже нравилась, но роды оказались для нее непосильным испытанием. Я был на другом континенте и отбирал очередного никчемного шамана на турнир, когда узнал, что стал отцом девочки – к несчастью, овдовевшим.

Прислонившись спиной к стене хижины, Нэм медленно выдохнула и прикрыла веки, вслушиваясь в рассказ, заглушаемый трелью птиц снаружи. Она всегда знала, что Асакура – взрослый мужчина с огромным багажом жизненного опыта из прошлых жизней, но только сейчас, не видя его юное лицо с почти подростковой насмешкой, ей удалось по-настоящему это прочувствовать. Было что-то тяжелое в его голосе, и это «что-то» слишком уж напоминало ей о моментах, когда она приходила с котомкой целительных трав в дома умирающих стариков. Те, лежа на смертном одре и глядя куда-то сквозь нее обесцвеченными серыми глазами, говорили точно так же. Будто бы внутрь себя, даже не нуждаясь в слушателях.

– Тогда были иные порядки, – продолжал Хао. – Дочь не считалась достойным продолжением рода – для уважения племени нужен был сын, так что, вернувшись в Добби, я принялся снова искать жену. И мой выбор пал на Эйлин, местную старую деву. Не сказать, что она была умна и красива, но выглядела весьма плодовито, и меня всё устраивало.

– «Плодовито» – эхом прошептала Кэтери. – И что это должно означать?

– Не бери в голову, – рассеянно отмахнулась Нэмид, не открывая глаз. – Мужчины обожают делать вид, что что-то понимают в женской физиологии.

Хао снова бросил взгляд в дальний угол, откуда по-прежнему долетали обрывки мыслей Кэтери, и неодобрительно фыркнул. Ну уж он-то, как целитель, в женской физиологии понимает явно больше, чем кое-кто в мужской психологии.

– Наша помолвка была не просто обещанием пожениться, – после короткой заминки проговорил он, – это был целый обряд, клятва перед духами предков между мной и ее отцом. Однако, как только я похитил Духа Огня, Эйлин сбежала в соседние земли, к целителям Аши, и клятва была нарушена.

– И слава Великому Духу, – не удержался от едкого комментария Канги, однако всю его спесь как ветром сдуло, стоило губам Хао растянуться в снисходительной усмешке в ответ на его реплику.

– Вот уж верно, ведь в противном случае ты бы уже лет семнадцать как был моим названным родственником.

– Прости, что? – индеец от такого замечания поморщился.

– Твоя покойная жена, как и Голдва – потомки одного и того же рода, – как ни в чем ни бывало пояснил Асакура. – Только вот она – потомок Эйлин, а Голдва – потомок по главной, мужской родословной.

– Значит, мы с тобой родственники? – тихо спросила Нэм, на что Кэтери неопределенно пожала плечами:

– Я бы не стала так безоговорочно верить всему, что он говорит. Ты разве не слышала? Он только что обвинил дедушку в подлости. А дедушка ни в чем перед вашей семьей не виноват, он же добрейшей души человек!

Нэмид не нашла в себе смелости возразить подруге, хоть и верила каждому произнесенному Асакурой слову. Хао скорее бросится метать бисер перед свиньями, чем станет врать тем, кого и в живых-то в перспективе едва ли оставит. Слишком много чести.

– Так, ну, допустим. К чему весь этот рассказ? – Канги скептически пожал плечами, скрестив на груди руки, и взгляд Хао зацепился за защитный амулет, блеснувший на груди патча. Теперь понятно, почему в минуту опасности Нэмид вспомнила именно этот знак.

– К тому, что, поскольку технически я снова жив, клятва никуда не делась, – Хао ухмыльнулся, подперев подбородок кулаком. – Род Голдвы и твоей дочери по-прежнему должен мне невесту, и этот старый пройдоха прекрасно об этом знал. Потому, когда почти восемнадцать лет у него родилась внучка, он запаниковал. Ведь я почти наверняка решил бы жениться на наследнице рода вождя.

Кровь отлила от лица Кэтери. Она вдруг вспомнила, как Хао заговорил с ней один-единственный раз – вскоре после помолвки – передал предупреждение для Голдвы. Что, если речь шла о ее грядущей свадьбе? Что если он хотел заявить о своих намерениях? Собирался помешать их с Силвой счастью?

– И тогда Голдва решил воззвать к высшим силам, – Асакура снисходительно хмыкнул, будто одна мысль о таком показалась ему глупой. – Он выторговал у Великого Духа душу единственной женщины, которую я любил, и вынудил ее реинкарнироваться в побочной ветви своего рода – надеялся, что она отвлечет меня от Кэтери. Так и появилась на свет Нэмид. Но лично я знал ее совсем под другим именем.

Шея Кэтери будто одеревенела. Когда ей кое-как удалось совладать с собой и повернуть голову в сторону Нэм, та уже сидела, уткнувшись в колени лицом и вцепившись побелевшими пальцами в волосы у корней. Всё это казалось чьим-то дурацким розыгрышем, бредовым сном. Они всегда были неразлучны и близки, как сёстры. Росли вместе, смеялись, мечтали о будущем… Отчего же сейчас, в это самое мгновение, весь их маленький мирок разлетается на части, и они отдаляются, словно две кометы на небосклоне, что всегда видели сияние друг друга, но никогда не были знакомы по-настоящему?

– Это что, шутка такая? – спустя бесконечно долгую паузу переспросил Канги, поворачивая к вождю покрасневшее от закипающего гнева лицо. – Духа ради, Голдва… Скажи, что это шутка. Ты не мог.

– О, он мог, – в голосе Хао не было ни грамма сочувствия – лишь скупая констатация факта, и он так и упивался возможностью подлить масла в огонь. – Странно, конечно, что он решил возродить Хоши без ее воспоминаний, ведь они бы заметно упростили задачу, однако… – образ маленькой большеглазой индеанки, возникшей перед глазами, оборвал поток его слов, и Асакура замер, пытаясь понять, чьё воспоминание он ненароком считывает. «А если я не буду рассказывать, как была другой девочкой, мама больше не будет плакать?» – жалобно спросила она, глядя на него, задрав голову, и злость чёрной патокой затопила его грудь. Испепеляющий взгляд устремился на Канги, и тот непроизвольно втянул голову в плечи, отворачиваясь, словно стыдясь своих мыслей.

– Так Нэмид что-то помнила? – холодно поинтересовался он, на что индеец, словно бы нехотя, покачал головой:

– Разве что вспышками, лет до пяти. А потом она будто бы… решила больше не помнить.

Из груди Хао со свистом вырвался медленный выдох, и он прикрыл глаза, подавляя в себе жгучее желание превратить в прах и Голдву, и Канги, и всех Патчей в деревне, до которых доберется. Это какой несчастной и непонятой должна была ощущать себя маленькая реинкарнация Хоши, чтобы отринуть само своё существование только ради того, чтобы ее приняли.

– А вы с Иоки, наверное, были этому только рады, – сквозь зубы, до хруста сжимая кулаки, процедил Хао. – Ты, Канги, хотя бы отдаленно представляешь, чем для нее обернулся этот отказ от прошлого?

– А ты хотя бы отдаленно представляешь, что значит растить ребенка, который помнит, как он умер?! – Канги не собирался кричать, но то, как Асакура с ним заговорил – словно он был в чем-то виноват – стало последней каплей его терпения. – Нэмид была несчастна! Мы все были несчастны! Хочешь, чтобы я сокрушался, что она ничего не помнит?! Да черта с два!

– Не помнит, а? – брови Асакуры скептически взлетели вверх. – А ты давно с ней разговаривал, любящий папаша?

Заметив краем глаза шевеление, Кэтери вновь взглянула на Нэмид. Та поднялась на ноги и, пошатнувшись, словно сомнамбула, сделала шаг прочь от хижины.

– Куда ты? – тонкие пальцы Кэтери вцепились в ее запястье, и, как только Нэм обернулась, она настойчиво заключила ее в объятья, в то время как ее собственные руки обессиленно повисли по швам. – Не уходи, – горячо прошептала Кэт подрагивающим от волнения голосом. – Я не знаю, что происходит, но мы со всем разберемся, и… сейчас нельзя, понимаешь? Мы должны остаться. Обе.

Желваки Канги в гневе затряслись, кулаки сжались, а на лбу выступила испарина. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – его Нэм, его малютка, таки вляпалась в то, от чего он так пытался ее оградить. Хао вошёл в её жизнь и, похоже, не просто потоптался у порога, а развалился на диване и закинул ноги на стол, раз смеет поучать, что стоило и что не стоило делать им, ее самым близким людям.

– Какого рожна тебе вообще нужно от моей дочери? – прошипел он, и эта попытка выглядеть угрожающим так позабавила Асакуру, что тот не сдержал смешка:

– Тебе стоит злиться не на меня, а на Голдву – это же он чуть ли не подкладывал ее под меня и делал всё, чтобы мы с ней не разминулись. Даже назначил ее целителем на турнире, втемяшил моему стороннику, Магне, что лучшего времени для проявления любовного интереса не найти, убедил своего сына поскорее выдать Кэтери замуж, чтобы…

– Так, стоп! – Канги вскочил на ноги, запустив в волосы пятерню, возвел глаза к потолку и вымученно их прикрыл. – Ты что, только что сказал, что Магна – твой сторонник? А Нэмид знает об этом?

– О. Еще как.

– Мы должны вмешаться, пока отец не надумал себе невесть что, – безжизненным шепотом резюмировала Нэм, пока Кэтери скорее по нервной инерции, чем из намерения успокоить, рассеянно поглаживала ее по плечу, но стоило ей лишь договорить фразу, как рука подруги замерла.

– Ты смерти нашей захотела?

От кого именно Кэтери ждет смерти – от Хао, Канги или от Голдвы – Нэмид предпочла не выяснять.

Какое-то время в хижине Монтесумы царило гробовое молчание, прерываемое лишь шорохом трав, которыми Голдва флегматично набивал свою трубку, будто и не замечая устремленных на него тяжелых взглядов. Спокойствие его, впрочем, оставалось напускным, ведь даже в кошмарных снах он не предполагал, что Хао вскроет его причастность к реинкарнации Хоши, и теперь даже мечтать не смел, что тот не отомстит самым изощренным способом. Может, именно сейчас, обличив его перед Канги, он начал приводить свой план мести в исполнение.

– Как ты мог?! – трубка вылетела из его рук от удара чужой ладони. – Как ты мог поступить так с моей семьей?! С моей дочерью?!

Вождь посмотрел на соплеменника, сохранив безразличие в водянисто-серых глазах, и сдавленно хмыкнул.

– Ты бы поступил на моем месте точно так же. Твоя жена и дочь – ни в жизнь, а вот ты – непременно.

От такого прямолинейного заявления Канги даже растерялся. Пошел бы он по головам ради своих близких? Стал бы обрекать других на страдания? Закрыл бы глаза на вопросы морали и этики?..

– Я пытался всё исправить, – неожиданно продолжил Голдва, подбирая трубку и собирая в нее сушеные зеленые крупицы. – Я думал, женитьба Силвы и Кэтери освободит нас от клятвы, соединив наш род с родом Величайшего, но это не помогло. Потому я попросил Нэмид не отвергать Магну, понадеявшись, что Хао не станет разрушать помолвку своего сторонника.

– О. Да я и не собираюсь, – невесело хохотнул Асакура и, откинувшись на выставленные за спину руки, выдохнул: – Я пришел сказать, что твой план не сработал, Голдва. И тебе всё равно придется отдать мне Кэтери.

Когда вмиг обмякшее тело подруги повалилось и осело наземь, смысл происходящего еще не достиг рассудка Нэм. Но как только она увидела остекленевшие от ужаса и задушенной истерики глаза Кэтери, она поняла, что произошло что-то ужасное. Что Хао-мать-его-Асакура окончательно свихнулся.

Злость, негодование затопили ее, стряхивая оцепенение и апатию, и Нэмид до боли в челюстях стиснула зубы, чтобы не зарычать. Голдва ее использовал, отец всегда знал, кто она такая, но упорно ей лгал, а парень, к которому она явно начала питать далеко не то, что должна питать к врагу всего человечества, собрался жениться на ее подруге. С губ Нэм уже готов был сорваться нервный хохот, но он так и растаял где-то в груди, оставив вместо себя холодную тяжесть.

– Я так не смогу, – словно откуда-то издалека донесся дрожащий голос подруги. – Я убью себя, я…

– Перестань, – Нэмид опустилась рядом и с силой тряхнула ее за плечи. – Он блефует. Он наверняка блефует.

В этом она пыталась убедить не только Кэтери, но и саму себя. Может, так он хочет манипулировать Силвой? Или взбесить Голдву? Не может же быть, что он на полном серьезе собрался за пару дней до отбытия на континент Мю обзавестись женой?

– Я с ним поговорю и всё выясню, – подскочила Нэм и, едва ли не до крови расчесывая кожу под браслетами, отправилась прочь от хижины. Она не отдавала себе отчет, насколько безумно выглядит со стороны, ведомая лишь знанием, что Асакура непременно пойдет за ней. Он всегда идёт следом. Даже когда не хочет.