Текст книги "Комацу (СИ)"

Автор книги: Una Farfalla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)



========== Пролог ==========

– Доброе утро, – в комнату вошла девушка с короткими пепельными волосами. Пинком закрыла дверь и поставила поднос на лабораторный столик. – Комацу, тебе необходимо поесть.

Ее подруга лишь слабо улыбнулась в ответ и взъерошила короткие черные кудри.

– Что-то не хочется, Рен. Аппетита нет.

Рен неодобрительно покачала головой.

– Тебе необходимо есть, Комацу. С них станется привязать тебя к кровати и накормить силой. Или заставить есть внутривенно.

Комацу вздохнула, залезла на стол и без энтузиазма захрустела свежей булочкой. С самого детства пища не доставляла ей наслаждения, ведь с каждым кусочком поступали данные, огромное количество данных о составляющих пищи, ее компонентах. Девушка ощущала запах свежей пшеницы, перемолотой в муку. Нежная яичная нотка смешивалась с кислинкой дрожжей. Целый мир оживал на ее языке.

И он же обозначал ее уродство, ее отличие от всех.

Причину всех ее несчастий.

– Присоединишься ко мне? – она обвела рукой богатство подноса.

– Конечно, – Рен запрыгнула с другой стороны стола и стала разливать кофе по чашкам. – Приятного аппетита.

В войне, что тянулась долгие годы между двумя странами, погибло множество людей. И таланты Комацу пользовались особым спросом. Выпив глоток яда, она могла назвать его состав, по которому химики изготавливали противоядие. Она сама увлекалась изобретением новых смесей и целебных составов, которые помогали на фронте.

О ней заботились, ее ценили, отлично кормили, позволяли купаться в собственной ванной, пользоваться библиотекой. Выучили на токсиколога высшего разряда. Девушка могла на коленке приготовить сильнодействующий яд буквально из подручных средств. Ведь обладая идеальным вкусом, обостренными рецепторами, она знала, как лучше всего сочетаются вещества.

И держали взаперти. С самого рождения Комаццу Кирико видела окружающий мир всего один раз – когда ее привели в военную лабораторию. Сколько ей тогда было? Три или четыре года. Была зима, шел густой, пушистый снег. Он огромными хлопьями укрывал землю, шапкой ложился на кудряшки Комацу.

Только ей было не до красоты мира. Ее родители погибли во время бомбежки. Военные сразу же забрали девочку, не дав даже попрощаться.

Комацу ненавидела их.

А больше всего ненавидела себя – за то, что ее организм так быстро обновлялся, что противоядие для принимаемых ею ядов действовало практически мгновенно. За то, что любила тайком готовить на спиртовке и глупо мечтала когда-нибудь выбраться отсюда и стать поваром.

За то, что была настолько слабой и не решалась покончить со всем одним махом – просто перерезать себе вены.

Тихо звякнули звенья цепи. Серебряная нить тянулась к щиколотке девушки, к широкому браслету на ней. Еще одна причина, по которой Комацу не могла сбежать. Особые ошейники, надеваемые только на заключенных. Благодаря специальным технологиям, они постоянно контролировали местоположение объекта, не выпуская его из заданного периметра.

За ней всегда приглядывали надзиратели-женщины, потому что мужчины…. В общем, самой любимой стала Рен, на пару лет старше самой Комацу, воспитанная в семье военных. Ее брат партизанил где-то в лесу, а Рен добилась определенного карьерного роста. Через два месяца ее должны были повысить по службе и перевести в главный штаб.

Им с Комацу удалось подружиться, насколько это вообще возможно между заключенным и надзирателем.

– Что ты знаешь о плавающих порталах? – спросила вдруг Рен, откусывая значительный кусок тоста с маслом.

Комацу задумалась, вспоминая. Плавающие порталы оставались неизученным явлением. Серебристые светящиеся овалы, похожие на зеркало, возникали то тут, то там, абсолютно хаотично, без системы. И пропадали через какое-то время. Поговаривали, что они ведут в другой мир, но проверить эти слова так никому и не удалось. Техника гибла еще на входе, энергия порталов просто убивала все микросхемы, а люди… люди не возвращались.

– То же, что и остальные, наверное, – пожала плечами Комацу.

– Не совсем так, – Рен достала из кармана глушилку сигналов и включила ее. – Сегодня ночью будь готова к побегу. Плавающий портал открылся у нас в старом ангаре. Пройти туда не составит труда. Надо только придумать, как избавить тебя от этого, – она кивнула на цепь.

– Рен, но… зачем? Тебе ведь немного до перевода осталось. И у тебя брат, – Комацу ровным счетом ничего не понимала. Рен всегда была жесткой женщиной, сцепив зубы, она выносила все трудности ради одного – чтобы у брата была достойная жизнь. Она платила за его обучение, питание, одежду. Она же собрала его на войну, купив на всю зарплату пистолет и винтовку. Комацу потихоньку передала свои яды вместе с инструкцией по применению. – Тебя казнят.

– Они убили моих родителей и думают, что я ничего не знаю, – Рен помрачнела. – Я такая же собака не привязи, как и ты. Только ты – комнатная болонка, то я дрессированная овчарка. Не хочу такой жизни, – она обняла себя руками за плечи. Горечи в ее горле хватило, чтобы отравить целый отряд. – Брат уже взрослый, и мне не надо о нем думать. Эрик в состоянии сам позаботиться о себе. Я хотела бы добровольно уйти со службы, но отсюда выход только один – смерть. Твои яды и лекарства, Комацу… они уже не раз спасали жизнь моему братишке. Ты могла поплатиться за то, что передала это ему. И поплатилась… – Комацу передернула плечами, вспомнив, как ее высекли кнутом за разбазаривание государственного имущества. Рен с братом она так и не выдала, неделю провалялась с горячкой, во время которой подруга не отходила от ее кровати. – Перед уходом я хотела бы отплатить тебе. Придумай, как снять браслет с цепочкой.

Комацу, прикусив губу, посмотрела на правую ногу. Красивый, широкий браслет, прочный, намного прочнее обычного металла. Такой не снять теми средствами, что имеются у них под рукой.

Взгляд упал на пластиковый нож, которым Комацу разрешалось нарезать ингредиенты для составов. Обычную сталь ей боялись доверять.

– Отрезать, – она провела линию над браслетом. – Другого способа нет. Но тебе придется меня тащить до ангара. Вряд ли я буду на что-то способна.

– Закричишь? – подняла бровь подруга. Война научила их обеих мириться с необходимостью сложного выбора. Они не охали и не вздыхали, обе хотели освободиться.

– Приготовлю сильное обезболивающее, – покачала головой Комацу.

– Тогда дотащу. К девяти вечера будь готова, – Рен выключила глушилку, убрала в потайной карман и подхватила поднос. – Вот и умница, что все скушала.

– Как будто у меня был выбор.

До самого вечера Комацу находилась в нервном напряжении. Руки не дрожали, когда она готовила состав, но пальцы сжимали инструменты до белых костяшек. В глазах все двоилось, из-за чего работа шла вдвое медленнее обычного.

Всю свою жизнь она мечтала найти другое применение своим талантам, хотела быть… другой. Без войны, без смертей, без вечного плена.

Ей хотелось вдохнуть воздух полной грудью, расправить плечи и почувствовать себя человеком. Даже если за порталом ее ждет смерть, это лучше ее нынешнего существования. Но пока есть хотя бы малейший шанс на спасение, она будет карабкаться, будет цепляться за него руками и ногами.

Потому что ей хочется ЖИТЬ, по-настоящему.

– Идем, – Рен приоткрыл дверь в назначенный час.

Скользнула внутрь, достала заранее приготовленный нож. Особый армейский сплав, способный разрубить даже плотную тяжелую броню или значительно продырявить бетонную стену. Что ему хрупкая, тоненькая девичья щиколотка?

Комацу разом выпила все содержимое колбы, ощущая, как немеют конечности, притупляется чувствительность.

На всякий случай засунула в рот полы халата.

И почти равнодушно смотрела, как Рен замахивается ножом и рубящим ударом отсекает ей ступню и часть ноги, чуть повыше злополучного браслета. Боль ослепляющим белоснежным шаром прокатилась по нервам и конечностям, и ее тут же запаковал могильный холод анестезии. Хорошее средство, надо будет запомнить, обязательно.

Если выживет, вдруг пригодится.

Рен перевязала ей ногу, затянула туго-туго, намотав не один слой ткани, чтобы кровь не попала на светлые полы. Им ни к чему лишние следы. И подхватила девушку под руку, сунув под вторую крепкую палку.

– Утащила с тренировочного поля, – дыхание ее сбилось, она почти смеялась, в голосе слышалось ликование.

И Комацу разделяла его.

Она пыталась не опираться на Рен всем своим весом, чтобы не затруднять движения. Пульс колотился в висках, кровь шумела в ушах от напряжения. Если ничего не получится, их убьют на месте.

Ангар темнел невдалеке. Рен провела девушку по тени, старательно избегая светлых, просматриваемых участков. Все равно, завтра все станет известно, и ее казнят, как государственную преступницу. Она уже давно сама искала смерти. Но Комацу… Комацу такой участи не заслужила. Она имела право жить так, как ей хочется, любить и быть любимой. Рен даже завидовала тому, что сама не может уйти следом за подругой – в ее отсутствие брату придется нелегко. Она не имеет права подводить его. Брат государственной преступницы, казненной, лучше, чем брат дезертира. Эрик умница, он сумеет выкрутиться, даже если ему придется изображать ненависть к сестре.

Рен верила в него.

Голубоватое зеркало портала висело над кучей ржавого, ненужного хлама, который сбрасывали в старом помещении. Рен подвела Комацу к проходу в другое измерение.

Комацу осторожно прикоснулась к поверхности. Прохладная, упругая, чем-то напоминает медузу или осьминога.

В ней отразилась она, но другая она, не Комацу Кирико. Та Комацу тоже имела короткие черные волосы, но они не вились кудряшками до плеч, широкие брови вразлет, маленький рот. И нос с широкими крыльями, намного шире, чем полагается быть на женском лице. Но это определенно была Комацу.

Только из другого мира. И сейчас она умирала. Грудь ее сотрясал кашель, она практически задыхалась. Затем внезапно обмякла, словно обрезали невидимые нити. Врач возле кровати попытался реанимировать ее, но не получалось. Прощупал пульс и покачал головой. Медсестра что-то записала в историю болезни и накрыла лицо девушки белым платком.

Портал намекал, что для нее появилось в мире свободное местечко.

Кирико вздохнула, повернулась к Рен.

– Спасибо, – крепко обняла ее, тепло-тепло. – Спасибо за то, что была рядом все эти годы, Рен. У меня… у меня не было подруги дороже и ближе тебя.

Глаза нещадно слезились, горло сдавливал комок. Рен кивнула, ее глаза тоже подозрительно блестели.

– Иди уже, болонка, – выдавила она с трудом и подтолкнула девушку в портал.

На нем замелькали картинки дивного, яркого мира. Комацу не успела уловить ни одного полного изображения, только отдельные силуэты невиданных животных и птиц.

Оболочка портала упруго обняла ее и пропустила. Девушка ступила на яркую траву, покачнулась и неловко упала, поджимая покалеченную ногу.

Портал над ее головой ослепительно вспыхнул и закрылся. Почему-то ей подумалось, что больше плавающих порталов в ее прежний мир не будет.

А затем действие обезболивающего закончилось, и ее накрыла волна ослепительной боли.

Последнее, что она слышала, были негромкие голоса направляющихся к ней людей.

========== 1 ==========

Комацу неспешно вышагивала по саду, изредка прикасаясь к цветам ветчинастры, которые тут же распускались. От них по саду плыл восхитительный аромат. На него слетались тостовые бабочки – умилительные существа с кусочками хлеба вместо крылышек. Они обожали листья ветчинастры. А Комацу обожала наблюдать за тем, как они питаются и порхают. И готова была распустить для них сотни цветов.

Кактусы, с помощью которых тренировали правильные позы благодарности адептов, пропускали ее без вреда. И слегка шевелили колючками, когда девушка аккуратно, кончиками пальцев поглаживала свободные от остриев места.

Восстановленная нога уже не болела, а рваный шрам в том месте, где шел порез, обещал остаться на всю жизнь. Однако это была небольшая цена за свободную, полную ярких красок и удовольствий жизнь.

Комацу смутно помнила первое время в Жрачколинском монастыре. Туманные обрывки воспоминаний, сменяющиеся лихорадочными галлюцинациями.

– Наконец-то ты очнулась, – ласковый, прохладный голос, приятный, как вода из ручья в жаркий полдень. Комацу казалось, что она горит. Ломило несуществующую ступню – фантомные боли преследовали даже во сне.

– Нога… – она еле сумела прошептать одно слово. В горле дико пересохло.

– Выпей, – ко рту поднесли чашку с чем-то нежным, вкусно пахнущим. На языке смешались мед и лимон, золотистая кислинка с янтарной тягучей нежностью. – Это сок с лимедового дерева. А ногу мы восстановим, не переживай. Спи, тебе нужно отдыхать, набираться сил.

Комацу в шоке смотрела в зеркало. В ней отражалась маленькая девочка, лет десяти. Переход омолодил ее, видимо, таким образом давал шанс начать все с нуля.

Худая, с впалыми щеками, из-за чего ее и так крупный нос казался еще больше. Выпирающие ключицы, тоненькие ручки и ножки.

И абсолютно лысая голова без малейшего намека даже на щетину. Девушка провела рукой по гладкой поверхности.

– Когда мы нашли тебя, в твоих волосах находились волосяные пиявки, – сзади подошел наставник Шуу. – Нам пришлось обрить тебя, иначе пришлось бы ходить с проплешинами. Но не переживай, волосы быстро отрастут.

Комацу всхлипнула. Волосы… какая глупость! Они подарили ей возможность заново ходить, а тут волосы…

Девушка повернулась и широко улыбнулась мужчине.

– Спасибо.

– Простите, мастер Юнь, я не хочу вспоминать свое прошлое, – Комацу покачала головой. – Простите, если…

– Девочка, – мастер остановил ее, положив руку на склоненную, налысо обритую голову, – не переживай ни о чем. Это твоя жизнь, и только тебе принимать в ней решения.

Комацу кивнула, с трудом сдерживая слезы.

Мастер никогда не спрашивал ее о прошлом. Они беседовали, ходили по саду, он показывал, как правильно разрабатывать ногу. А еще ненавязчиво посвящал в историю и последние новости своего мира. Рассказывал о потрясающих животных, угощал вкусностями, которые готовил сам. И даже ловил особых шоколадных стрекоз. Он мог быть строгим, требовательным, но к ней относился как к…. к дочери. Это заставляло сердце девушки сжиматься.

Однажды, когда она гуляла возле пруда во дворе, прозрачный, нежный и невесомый, как мыльный пузырь, шар, один из тех, что летал над водной поверхностью, сам запрыгнул к ней в руки. И тогда мастер Юнь вызвал ее к себе для разговора.

– Комацу, мне кажется, что по какой-то причине ты многого не знаешь о нашем мире. Твои вопросы, твой интерес сам привел меня к этому выводу.

– Мастер Юнь… – вскинула голову девочка.

Мужчина поднял руку.

– Молчи. Прежде чем ты начнешь лгать или оправдываться, я должен сказать, что не требую от тебя объяснений. Меньше всего на свете хочу причинить тебе боль, заставляя вспоминать правду. Я позвал тебя не за этим. В нашем мире повара ценятся на вес золота, рождение талантливого повара – подобно открытию нового, очень вкусного ингредиента. Оно восхищает, заставляет жить надеждой. И у тебя такой талант. Я заметил это еще когда поил тебя соком лимедового дерева во время болезни. Ты наслаждалась каждой каплей, понимала все оттенки вкуса и удивлялась им. И так во всем. Какую бы еду я тебе ни приносил, ты чувствовала ее больше, шире остальных.

Комацу склонила голову, не отрывая взгляда от сжатых рук. Только не это, снова ее дар вмешивается в ее жизнь.

– Поэтому я хочу предложить тебе начать обучение в нашем монастыре, чтобы стать поваром. И в дальнейшем, если пожелаешь, познать пищевую честь.

Девочка удивленно посмотрела на мастера, не веря своим ушам. Старик улыбался в усы, его очки лукаво поблескивали. Ему явно нравилась реакция девочки.

– Я согласна!

Одна из бабочек приземлилась на подставленный палец, замерла. Комацу прикрыла глаза. С того согласия началось ее полноценное знакомство с миром поваров, с миром, полном разнообразнейших ингредиентов. И с Эрой гурманов.

Четыре долгих года она постигала азы кулинарии, от правильной заточки ножей до тончайшей и самой быстрой нарезки овощей. Она научилась обрабатывать многие особые ингредиенты, познала яркие сочетания приправ, мяса, рыбы… всего и не перечислить!

А еще она научилась улыбаться и беспечно смеяться.

Этот мир… он совсем другой. И люди здесь другие.

Еда стала культом Эры гурманов, весь мир был съедобен и полон ингредиентов. Самых необычных, как на вкус, так и на вид. Яркие, сказочные, безобидные или опасные, хищные, резкие – все они были удивительны. А сколько еще лежало за границей мира людей!

Здесь она чувствовала себя, как дома.

На четвертом году она овладела пищевой честью. Мастеру не пришлось напоминать о своем предложении – Комацу сама желала стать еще лучше.

Стать настоящим мастером-поваром.

К концу обучения она уже сама могла обезвреживать и разделывать одну из самых ядовитых в мире рыб – иглобрюхого кита. Если при обработке данного ингредиента ошибиться хоть на миллиметр, мясо пропадало, становилось отравленным. Но если сделать все правильно… вкус у кита потрясал воображение! Комацу смеялась до слез, вспоминая румяных и счастливых мастера и наставников, выпивших саке из плавников данной рыбки.

Кажется, тогда они отмечали ее окончательно становление, как повара.

– Комацу!

Девушка вздрогнула: она не заметила, как к ней подошел мастер Юнь.

– Да, мастер, – она поклонилась.

– Думаю, пришло время тебе узнать мир за пределами стен монастыря.

– Вы меня прогоняете?

Мастер улыбнулся.

– Монастырь навсегда останется твоим домом, здесь будут рады видеть тебя в любое время дня и ночи. Но ты же сама хочешь познать мир на вкус, или я не прав?

Девушка смущенно покраснела и кивнула.

– Я написал одной своей знакомой, Сетсуно-сан, чтобы она приняла тебя и помогла обжиться в первое время. Ну, и обучила, разумеется. В свое время Сетсуно-сан стояла на одной ступеньке с воспитанницей нашего монастыря Чие-сама, легендарным поваром деликатной техники готовки. Сейчас она Национальное достояние МОГ. Так вот, она будет ждать тебя через два дня. Билеты на вечерний поезд уже куплены.

– Спасибо вам, мастер, за все! – девушка тепло улыбнулась и впервые не поклонилась, а обняла старика. Изо всех сил.

Наставник покраснел.

– Иди уже, собирайся. А то передумаю отпускать тебя

– Хорошо, мастер! – Комацу побежала к себе в комнату.

Ее новое путешествие началось.

– Шеф-повар Комацу, шеф-повар Комацу! Вы меня слушаете?

Комацу с трудом выплыла из своих мыслей. День был тяжелый, неделя тоже, продолжение обещало стать еще тяжелее.

Ей было четырнадцать, когда она приехала к Сетсуно-сан и начала работать в ее маленьком ресторанчике. Через два года она стала шеф-поваром в пятизвездочном отеле “Гурман”. Что нравилось Комацу, никто в мире не смотрел на возраст человека. Только на его талант, способность к кулинарии. Никто не спросил, сколько лет Комацу, ей не давали поблажек на проверках и испытаниях, с нее спрашивали, как со взрослой. Если ты взяла в руки нож и назвалась поваром, отвечай за свои слова.

И она отвечала. Вот уже год как крутилась на кухне в роли шеф-повара.

– Шеф-повар Комацу, нам нужно что-то необычное, что-то… яркое! На собрании МОГ будут находиться не только лидеры других стран, но и президент нашей организации. Мы просто не можем подать ему повседневное меню, – недовольно поджал губы Юмен Умеда, глава коммерческого отдела МОГ.

– Я понимаю, – девушка вздохнула, – но все, что мы имеем в доступе – это мясо белой акулы, златовласой коровы. Из них мы делаем наши фирменные блюда.

– А я хочу мясо галарского крокодила! – манерно сложил руки на груди Умеда.

– Это невозможно! – менеджер отеля подскочил со стула. – Не то, чтобы шеф Комацу не сумела бы его приготовить, но это мясо практически невозможно достать.

– Мясо галарского крокодила считается самым высококлассным, пятый уровень сложности поимки, – лично Комацу идея нравилась. Приготовить что-то столь… необычное и превосходное.

Ей нравилось испытывать новые ингредиенты, создавать с их помощью новые вкусовые сочетания. Поэтому и любила свою работу в отеле – всегда было все самое свежее, сочное.

И с Умеда можно договориться, если захочется. Особенно, если угостить его чашечкой чая с добавлением сока медовой клубники и фигристалла. Так они и познакомились в свое время – девушка только начинала работать в отеле и не знала руководителей всех отделов в лицо. Поэтому, когда во время подготовки к очередному собранию увидела заламывающего руки человека, нервно гоняющего обслуживающий персонал в хвост и в гриву, посочувствовала работникам отеля и предложила ему успокаивающий напиток. Остаток дня они просидели на кухне, обсуждая возможное меню, достоинства и недостатки тех или иных деликатесов. Комацу даже продемонстрировала свое мастерство, чтобы доказать свои слова на практике.

Только потом она узнала, что это был глава коммерческого отдела.

Умеда опустил очки и подмигнул девушке, пока менеджер готовился рвать на себе волосы. Он полностью разделял страсть девушки к новым деликатесам. Только если Комацу обожала их готовить, то Умеда – есть. С аппетитом, со всей душой.

– Не возражаете прогуляться, шеф-повар Комацу? Заодно и посмотрим, как идут дела по подготовке отеля.

– Конечно, – девушка поднялась.

В просторном коридоре они подошли к огромному окну. Внизу кипела, бурлила жизнь, люди покупали, продавали, наслаждались каждым кусочком пищи. А еще там стояла жуткая жара, пекло солнце. А в отеле всегда тень и прохлада.

– По-прежнему ненавидишь собрания? – хмыкнул мужчина.

Только наедине друг с другом они могли позволить себе общаться на “ты” и без масок.

– Особенно собрания МОГ, – кивнула повар. – Нет, я понимаю, руководителям нужно встречаться, я лично уважаю достижения этих людей. Но мне не нравится, как сходит с ума наша служба безопасности. Представляете, они полностью заделали нам систему вентиляции, чтобы враг не пробрался в нее. Когда наш повар по супам это обнаружил, полдня гонялся за их начальником с ножом – все запахи на кухне перепутались, и он испортил свое коронное блюдо.

Умеда расхохотался.

– А насчет галарского крокодила… нам это выйдет очень дорого.

– Но другого выбора нет. Мы должны удивить членов собрания, – решительно поджал губы глава коммерческого отдела. – Для его поимки придется обратиться к охотнику за деликатесами.

– Причем к тому, который сможет с ним справиться, – подхватила Комацу.

Они переглянулись и разом выдали:

– Торико!

Домой девушка вернулась только под вечер. Жила она, в отличие от остальных поваров, не в самом городе. В монастыре она привыкла к его спокойствию и умиротворению, и после шума города, звуков кухни, ей хотелось немного тишины.

Завтра ей предстоит разыскать охотника за деликатесами Торико. Девушка еще ни разу не видела его кроме как на фотографиях. Говорили, что он один из сильнейших охотников Эры гурманов. Девушки по нему сходили с ума, с визгами и писками раскупая журналы с его фотографиями.

Саму Комацу это мало интересовало, все ее внимание и время занимала кулинария. Она до сих пор походила на мелкого мальчишку – невысокая, худощавая, с тонкой костью и узкими запястьями и щиколотками. На фоне громил-охотников она вообще терялась. В монастыре волосы отросли, но перестали виться, и Комацу стригла их очень коротко. Грудь ее постоянно скрывала одежда, а носила она в повседневной жизни только мешковатые брюки и широкие футболки. Из-за всего этого Сетсу-сан пеняла ей, что она совсем не похожа на девочку.

Комацу смеялась и отмахивалась. Ну, и что, что из нее получился немного женственный парнишка? Главное – это готовка.

На оптовом рынке МОГ за деликатесы всегда приходилось торговаться. И не факт, что тебе достанется желанный продукт. Или повара вынуждены были покупать то же мясо по частям. В этом охотники за деликатесами являлись неоспоримым преимуществом. Те, кто нанимал их получали драгоценный ингредиент целиком и полностью в свои руки, свежим, неповрежденным. Хотя и приходилось платить почти астрономические по меркам обычных жителей суммы.

Интересно, как ей убедить Торико помочь отелю?

Торико обнаружился на высоком утесе с удочкой в руках. Комацу оценила семимиллиметровый стальной прут укрепленный стальным же тросом.

– Торико-сан? – тихонько позвала она. Почему-то человек, способный легко управляться с удочкой, которая выдерживает сорок тонн веса, внушал ей невольную робость. – Торико-сан?

Охотник легко доставал из стоящего рядом с ним ящика и разламывал панцирь каменных креветок, после чего с аппетитом высасывал нежное мясо. В один глоток осушил почти литровую бутылку пятидесятиградусного бурбона.

Глаза Комацу становились еще более круглыми. Ведь он совершенно, совершенно не пьянел!

– Торико-сан, я хочу предложить вам задание по поимке галарского крокодила, – спокойно начала она, когда он отломал ветку сигарного дерева и закурил, выбив искру пальцами. – 2000 грандов за килограмм и сто миллионов – если вес составит пятьсот килограммов.

– Попалась! – удочка дернулась, мышцы Торико взбугрились, пошли венами. И в воздух взелетела огромная рако-рыба.

– Ничего себе! – Комацу выдохнула от удивления.

Раздался страшный, пронзительный крик, и на рыбу налетел пятихвостый орел. Он схватил добычу когтями, однако Торико ловко повернул удочку и со всего маху ударил обоих о землю.

Комацу показалось, что у нее сердце остановилось. До этого ей еще ни разу не доводилось видеть работу охотников за деликатесами живьем.

А Торико тем временем развел костер и начал разделывать добычу.

– Ты кто? – наконец, обратил он внимание на девушку, пока мясо жарилось на огне.

– Комацу, шеф-повар из отеля гурманов, – девушка присела рядом с костром. – Я хотела предложить вам задание по поимке галарского крокодила.

– Снова идиоты из МОГ приезжают, – буркнул Торико.

Комацу тем временем смотрела на мясо. Чего-то… чего-то не хватало. Рако-рыба не будет идеальной без особого, мятного эстрагона. Девушка порылась в сумке и протянула охотнику пучок травы.

– Попробуйте добавить это к рыбе.

Торико, уже впившийся зубами в еду, удивленно взглянул на ее, но послушно измельчил листья над следующей порцией. А когда попробовал, взвыл от восторга…. Комацу подпрыгнула от резкого звука.

– Вкуснотища! А к мясу что подойдет? – он жадно уставился на нее. Мясо пятихвостого орла шипело и плевалось соком. Обычно оно жестковатое, так как эта птица много летает, охотится и состоит практически из мышц.

– Вот, – девушка порадовалась, что оделась в любимые “походные” брюки и прихватила с собой не только аптечку, но и некоторые специи, приправы и инструменты для готовки. На всякий случай.

Торико удовлетворенно замычал. Ел он с аппетитом, разрывая мясо острыми, белоснежными зубами, и искренне наслаждался его вкусом.

– Угощайся, – он протянул ей один из кусков.

– Спасибо, – девушка откусила небольшой кусочек. Рот наполнился горячим, густым соком и яркой остротой перца, которым она поделилась с охотником. Потрясающая смесь ингредиентов. От нее по всем телу разливались волны тепла, перед глазами вспыхивали красные круги удовольствия. В этом мире Комацу научилась наслаждаться своим даром.

– Скажи своему боссу, что если он заплатит двойную цену, я поймаю крокодила живьем. 2000 грандов – слишком маленькая цена. Если мне не хочется делать этого, то я не вижу смысла куда-то идти.

Комацу прикинула, что с ней сделает глава коммерческого отдела за такие растраты, и тяжело вздохнула.

– Жаль, что не получится добыть галарского крокодила. Я хотела бы приготовить его мясо. Однажды нам в отель уже привозили кусочек. Если его замариновать в меде с добавлением перечного лимона, этот нежный кисло-сладкий привкус придаст ему особую нежность. А печень галарского крокодила лучше всего приготовить с чесночно-сливочной подливой, тогда каждый кусочек будет рождать симфонию во рту. Еще можно обжарить мясо в листьях сырного салата… – Комацу описывала свои впечатления и не сразу заметила, что сосредоточенное жевание и чавканье на той стороне костра прекратилось.

Торико смотрел на девушку расширенными, лихорадочно блестящими глазами, по подбородку его стекала слюна, охотник даже не успевал сглатывать.

– Все приправы у тебя с собой?

– Э… да… а что… я не понимаю…

Торико подскочил, сунул ей в руки тяжелую удочку, схватил ее за руку и потащил за собой.

– Мы идем за галарским крокодилом! Но ты мне его приготовишь, Комацу.

– Хорошо… да… но, Торико-сан…. – девушка не успевала. Торико летел так быстро, что она просто не успевала переставлять ноги.

Зато теперь она знает уязвимое место охотника на деликатесы Торико – его аппетит.

За их спинами тоскливо белели косточки рако-рыбы и пятихвостого орла.

Поставщик Том легко согласился доставить их к Бароновым островам, где водился галарский крокодил. Правда, поворчал для порядка, но согласился.

– Девушка, а вы не боитесь отправляться в такое опасное путешествие? – обратился он к Комацу, пока Торико вновь упоенно что-то жевал.

Девушка круглыми глазами смотрела на спутника. Он ничего не взял с собой, никакого оружия. Недавно съел огромных орла и рыбу, но все равно голодный. Да сколько же в него лезет?

– Надеюсь, ты уже составила завещание? – хмыкнул Торико.

– Походу, тебе не терпится умереть, – заметил Том.

И мужчины довольно рассмеялись.

– По дороге составлю, – огрызнулась Комацу.

– Ты была очень храброй – такой мы тебя и запомним.

И снова дружный смех.

А девушка прикрыла глаза, позволяя ветру дуть в лицо. Потрясающее ощущение, когда катер летит на полной скорости вперед, и воздух наполнен мельчайшими брызгами солнца, света и сверкающей воды. Пахло солью и водорослями, а еще – летним бризом.

Как давно она уже не путешествовала! Совсем забыла на своей кухне, как это прекрасно.

Комацу приоткрыла рот и поймала языком капельку воды. Соль и водоросли, как она и думала, а еще… нечто мягкое, упругое. Обидно, что никто кроме нее не способен ощутить всю гамму вкусов даже простой морской воды.

– Кстати, Комацу, – Торико жевал рыбу, – что ты обычно готовишь на работе? Ты уже пробовала моллюсковый фрукт?

– Да… погодите, Торико-сан, откуда вы это узнали? – девушка ошарашенно посмотрела на спутника. Только вчера она готовила моллюсковый фрукт в вине по специальному заказу.

– От твоих рук пахнет им, а еще черным угрем, маслом высочайшего класса и розовым вином, – он достал кочан миндальной капусты.

– Возьмите, – девушка протянула ему небольшой пузырек с соусом.

– М, спасибо. Потрясающе вкусно. Объедение, – он щедро поливал листья и тут же уминал их, как заправский кролик.

– У Торико нюх лучше, чем у полицейской собаки, – поделился своим мнением Том.