Текст книги "Скованные души(ЛП)"

Автор книги: Theowyn of HPG

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Ссора с Моуди ни к чему не приведет.

– Мне не нужны твои советы.

Судя по голосу, Снейп стоял у двери, поэтому Гарри не стал испытывать судьбу и торопливо шмыгнул в лабораторию. Заняв привычное место за рабочим столом, он постарался успокоиться. Снейп, очевидно, не знал, кто проник в его кабинет. Значит, нужно было постараться вести себя так, чтобы избежать любых подозрений.

– Что вы здесь делаете, Поттер?

– Я подумал, что надо бы начать сегодня пораньше, сэр. – Гарри твердо встретил взгляд мастера зелий.

Глаза Снейпа подозрительно сузились.

– Достойно восхищения, – фыркнул он, подойдя к Гарри вплотную. – Вы, конечно, подслушивали?

– Нет.

– Вы – жалкий лжец, Поттер.

– Я знаю, что вы с Ремусом спорили.

– А вы случайно не в курсе, из-за чего мы спорили? – Снейп стоял прямо перед Гарри, их разделял лишь рабочий стол, и Гарри чувствовал себя очень неуютно. Он стиснул зубы, не смея отвести взгляд.

– Понятия не имею.

Снейп усмехнулся, очевидно, не веря ему.

– Хорошо, тогда я открою вам секрет, – промурлыкал Снейп. – Кто-то ворвался в мою квартиру прошлой ночью.

Гарри сглотнул, и Снейп гадко улыбнулся.

– Вы выглядите обеспокоенным этой новостью, Поттер. Вы думали, что Орден Феникса – группа благородных, честных, безупречных борцов за свободу? Мне очень жаль разочаровывать вас, но вы горько ошибаетесь. Хваленый Орден – всего лишь пестрое сборище самых разных людей, которые могут так или иначе быть полезными Дамблдору в его борьбе с Темным Лордом, – вот и все. Больше ничего не требуется для членства, так что наличие взломщиков и воров в наших рядах неудивительно.

У Гарри пересохло во рту, но он постарался придать голосу твердость:

– Вы знаете, кто это сделал?

– У меня есть подозрения, но, к сожалению, я не могу быть уверенным, что вы не поделитесь ими с кем-то из ваших друзей или членов Ордена. Или не шепнете на ушко хорошенькой мисс Уизли. Вы понимаете? Единственное мое преимущество в том, что вор не знает, что я догадался о его визите. Не хочу рисковать, чтобы не лишиться этого преимущества.

– Даю вам слово, профессор. Никто не услышит этого от меня. – После паузы Гарри спросил: – Сэр, зачем кому-то понадобилось вламываться к вам в кабинет?

– Потому что никто не верит мне, Поттер. И вы тоже.

Гарри слегка нахмурился в замешательстве: «Что вы имеете в виду?»

– Вы думаете, я не знаю, почему вы так рассеянны на моих уроках?

Сердце Гарри заколотилось.

– Что? – прошептал он.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня? Не вижу страха и отвращения в твоих глазах?

– Я… я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал Гарри, крепко вцепившись в край своего стола.

– Хватит врать мне! Я знаю, что вы думаете, несмотря на то, что вы используете окклюменцию. Все ваши мысли написаны у вас на лице.

Гарри понял, что игра проиграна.

– Профессор, я знаю, что война может сделать с человеком. Я понимаю, и я не обвиняю вас.

– Конечно, обвиняешь! Я вижу это в твоих глазах каждый раз, когда ты смотришь на меня! А почему бы и нет? Ведь это были твои родители.

Гарри растерянно моргнул.

– Это ваше право, Поттер. Я не отрицаю этого.

Гарри с недоумением уставился на Снейпа, и вдруг его осенило.

– Профессор, я не виню вас за то, что произошло с моими родителями. Я уже говорил вам.

– Избавьте меня от гриффиндорского рыцарства, Поттер. Вы полагаете, мне не все равно, что вы обо мне думаете? У меня есть лишь одна цель – увидеть падение Темного Лорда, и если я должен терпеть ваше общество ради этого, то так оно и будет. Но не нужно мне врать!

– Я не вру! – возмутился Гарри.

– В самом деле? Тогда в чем проблема?

Гарри открыл рот и осекся. Он не мог сказать Снейпу правду; он дал слово Моуди. Кроме того, он не думал, что обвинение Снейпа в убийствах поможет делу.

– Не знаете, что сказать? – Голос Снейпа был полон горечи и сарказма, как будто это было последним оскорблением.

– Профессор, клянусь…

– ХВАТИТ ВРАТЬ МНЕ! – Снейп уже орал в голос. – Неужели вы думаете, что это доброта с вашей стороны по отношению ко мне, Поттер? Вы думаете, я нуждаюсь в вашей жалости? Я никогда не просил прощения, и я хочу этого не больше, чем фальшивой любезности моих коллег, которые шушукаются у меня за спиной и роются в моих вещах, чтобы найти что-то, что можно использовать против меня. Я предпочитаю честную ненависть. По крайней мере, я всегда мог рассчитывать в этом смысле на вашего отца. Теперь принимайтесь за дело!

Снейп отвернулся. Гарри беспомощно наблюдал за ним. Не было никакого способа спасти ситуацию. Его неумелая вылазка подтвердила худшие подозрения Снейпа относительно членов Ордена. Еще хуже было то, что Снейп считал, будто Гарри по-прежнему винит его в смерти своих родителей, и Гарри был бессилен убедить его в обратном. Был момент, когда он готов был признаться во всем, но тут же отмел эту мысль как безумную. Снейп попросту убил бы его.

Гарри, возможно, не чувствовал бы себя так плохо, если бы слова Снейпа не выдавали горькое разочарование. Это был тот же самый бессильный гнев, свидетелем которого был Дамблдор, и было очевидно, что, вопреки заверениям в обратном, Снейпу не было безразлично, что другие думали о нем. Гарри наконец понял, слишком поздно, почему он чувствовал себя так неловко, шпионя за ним. Будь это кто угодно другой, Гарри пошел бы к этому человеку, рассказал о подозрениях Моуди и дал шанс оправдаться. Но он не дал этого шанса Снейпу. Независимо от того, какие преступления Снейп, возможно, совершил, он заслуживал большего, и Гарри ощутил жгучий стыд.

Следующие несколько часов были изнурительными для Гарри. Снейп был в скверном настроении и то и дело срывался на него. Но больше всего Гарри мучили угрызения совести, и он понимал, что полные отвращения взгляды и грубые слова – именно то, чего он заслуживает.

Наконец зелье было завершено, и он побрел обратно в свою комнату. Злополучный платок по-прежнему находился в тумбочке; Гарри достал его и сунул в карман.

– Гарри?

Гарри резко обернулся. Рон стоял в дверях, вопросительно глядя на него.

– Извини. Я не хотел тебя пугать. Дамблдор внизу. Он хочет тебя видеть.

Гарри забыл, что Дамблдор должен был прийти. В любое другое время он был бы в восторге от возможности поговорить с директором, но не видел, каким образом Дамблдор мог бы помочь ему решить дилемму. Он не мог признаться старому волшебнику, что шпионил за Снейпом.

– С тобой все в порядке, дружище? Ты неважно выглядишь, – озабоченно спросил Рон.

– Я в порядке. Спасибо. – Гарри вымучил слабую улыбку и поспешил вниз, не дожидаясь новых вопросов.

Дамблдор был один в прихожей. Он стоял наклонившись, с сокрушенным видом рассматривая рваные раны на портрете миссис Блэк. Старуха дремала или делала вид, что дремлет.

– А, Гарри, наконец-то!

– Здравствуйте, профессор. Вы хотели меня видеть?

– Да. Добби приготовил прекрасный чай, и я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне, – сказал Дамблдор, увлекая Гарри в библиотеку, где был накрыт стол для чаепития с печеньем и бутербродами.

– Знаешь, это моя любимая комната в этом доме, – заметил Дамблдор, присаживаясь на диван и жестом приглашая юношу сесть рядом. – Здесь замечательное собрание книг. Большинство из них Темные, конечно, но тем не менее поучительные. В конце концов, мы должны знать методы противника, чтобы победить его. Чаю?

– Конечно. Спасибо. – Гарри сел и принял от Дамблдора дымящуюся чашку. Директор налил чаю себе, вдохнул его аромат и довольно улыбнулся.

– Рад видеть вас, господин профессор, – сказал Гарри, стремясь завязать разговор.

– Взаимно, Гарри. Печенье?

– Э, нет, я не голоден, спасибо.

– Они отличные, особенно миндальные с шоколадом, – Дамблдор ободряюще улыбнулся Гарри.

– Хорошо. – Гарри сдался и взял печенье.

Дамблдор потягивал чай, затем продолжил. «Знаешь, что я всегда ценил в чае, Гарри?»

Гарри надкусил печенье и покачал головой.

– Неважно, насколько я занят, может быть, это единственное время дня, когда я позволяю себе – а часто заставляю себя – отложить в сторону все свои заботы и отдохнуть. Это очень полезная вещь.

– Сэр, почему вы хотели меня видеть?

– Как твои уроки зельеварения?

Гарри пожал плечами.

– Нормально.

– Ты и профессор Снейп приспособились друг к другу?

– Более или менее.

– Скорее менее, я прав?

Гарри покачал головой: «Это не имеет значения. Есть более важные поводы для беспокойства.»

Дамблдор пристально взглянул на Гарри, и юноше захотелось довериться ему и попросить совета. Вместо этого он спросил:

– Есть какие-нибудь новости насчет Волдеморта?

– Ничего, чем бы я мог с тобой поделиться на данном этапе. Как я сказал раньше, мы поговорим об этом в Хогвартсе. – Дамблдор отпил еще глоток чая и принялся с интересом изучать бутерброды.

Пауза затянулась, и Гарри беспокойно заерзал.

– Сэр, могу я спросить вас кое о чем по секрету? – выпалил он наконец.

– Конечно, можешь. – Дамблдор аккуратно взял с подноса крошечный бутерброд-канапе.

Гарри заколебался, не зная, как начать, но Дамблдор тепло улыбнулся: «Не бойся, Гарри. Просто скажи мне, что тебя тревожит.»

Гарри сделал глубокий вдох и бросился в воду:

– Если бы вы подозревали, что кто-то совершил преступление, и имели бы нечто, могущее свидетельствовать против него, – предъявили бы вы эти улики властям, зная, что этот человек попадет в тюрьму?

Дамблдор взглянул на Гарри, и в его глазах промелькнуло понимание.

– Насколько я понимаю, это гипотетический вопрос?

Гарри кивнул:

– Да. Гипотетически, что бы вы сделали?

– Прежде всего, я бы рассмотрел причины, удерживающие меня от этого шага. Этот человек мой друг?

– Нет.

– Я предал бы его доверие, раскрыв информацию, полученную конфиденциально?

– Я бы не сказал, что он мне доверяет… но в некотором роде, да.

– Понимаю. И существуют ли какие-либо другие смягчающие обстоятельства, с которыми я должен считаться?

Гарри кивнул:

– А что, если этот человек был, например, мракоборцем, боролся с Волдемортом, но зашел слишком далеко и стал убивать людей Волдеморта безо всякого повода? Вы бы покрывали его, поскольку Пожиратели – наши враги, а он – союзник?

– Это очень сложный вопрос, Гарри.

– Что приемлемо на войне, а что нет? – угрюмо спросил Гарри. – Где границы дозволенного?

Дамблдор покачал головой:

– Проблема заключается в другом. Это вопрос лояльности. Кому и чему мы обязаны верностью, кому и чему мы преданы. С одной стороны, каждый из нас обязан стоять за справедливость, и серьезное преступление не должно оставаться безнаказанным.

Гарри закусил губу и мрачно кивнул: «Тогда я должен предъявить улики.»

– Я этого не говорил!

– Но…

– Очевидно, ты не веришь, что это правильный выбор.

Гарри вздохнул с досадой: «Неважно, во что я верю!»

– Напротив, нет ничего важнее, Гарри! – Дамблдор поставил чашку и посмотрел на юношу в упор. – Мы несем ответственность за свои действия, Гарри. Если мы не верим, что выбор, который мы сделали, правильный, как же нам жить с его последствиями?

– Но что, если я не знаю, какой выбор правильный? – в отчаянии спросил Гарри.

Дамблдор взял свою чашку и сделал глоток:

– Помнишь, в прошлом году я настоял на том, чтобы ты возобновил уроки окклюменции у профессора Снейпа?

Гарри кивнул: «Конечно.»

– Теперь вспомни, почему я сам не взялся тебя учить?

– Вы сказали, что он мог бы научить меня чему-то, чему вы не смогли бы.

– Чему-то очень важному для тебя, чего ты не знал и чего я не мог объяснить. Чему-то такому, что можно постичь только на собственном опыте. Скажи мне, Гарри, ты понял, что это было?

– Не совсем, – растерянно покачал головой Гарри.

Дамблдор улыбнулся: «Позволь мне дать тебе подсказку. Это не имеет ничего общего с уроками как таковыми, но оно – их результат.»

Гарри нахмурился, окончательно запутавшись.

– Прощение, Гарри. Сострадание. Это то, чему никто не мог бы научить тебя лучше, чем профессор Снейп. После смерти Сириуса твоя неприязнь и, осмелюсь сказать, твоя ненависть к профессору Снейпу была очевидной. Но я был убежден, что есть способ положить конец этой ненависти, и, когда профессор Снейп сказал мне, что произошло между вами в моем кабинете в конце учебного года, я понял, что не ошибся.

Я никогда не гордился тобой так, как в тот день. Легко простить ошибку другу – когда мы любим людей, мы видим лучшее в них. Гораздо сложнее простить того, кто нам не нравится, кто виноват перед нами. Немногие люди могли бы найти в себе великодушие и сострадание простить, как ты – это было далеко за рамками того, как поступили бы другие на твоем месте.

– Профессор Снейп не верит, что я правда это сделал, – сказал Гарри. – Он до сих пор думает, что я виню его. Он сам мне это сказал.

– В этом нет ничего удивительного.

– Почему?

– Гарри, у тебя великодушное сердце, и когда ты прощаешь, ты делаешь это от всей души. Ты в этом очень похож на свою мать. Она также обладала огромной способностью к состраданию и видела в людях только лучшее. Лили простила бы Северуса сразу же, как ты.

Но ты должен понимать, что не каждый на это способен. Джеймс, боюсь, никогда не простил бы Северуса. Злопамятство было его главным недостатком. Северус сам нелегко прощает, как других, так и себя самого, и ему непросто принять твою руку – возможно, труднее, чем тебе протянуть её. Он уже пятнадцать лет живет с чувством вины и смирился с этим. Ты простил его за то, что, по его мнению, было непростительным поступком. Следовательно, он не может принять твое прощение, потому что не верит, что он его заслуживает. Он не может простить себя.

– И что я должен делать дальше?

– Ничего сверх того, что ты уже делаешь. Ты можешь протянуть руку дружбы, однако ты не можешь заставить другого принять её. Но ты не должен сдаваться и отказываться от дальнейших попыток. Я уже говорил, что твоя величайшая сила – любовь, и ты сам пришел к выводу, что это сила, которая может победить Волдеморта. Ты никогда не должен недооценивать её значение.

Ты спросил меня, осудил бы я кого-то за преступления против слуг Волдеморта, но я не могу дать тебе ответ, Гарри. Как и на уроках профессора Снейпа, ответ, который ты ищешь, невозможно выразить словами, он лежит здесь. – Дамблдор положил руку на сердце. – Мы обязаны наказывать тяжкие преступления? Конечно! Но у нас также есть обязательства по отношению к семье и друзьям, к тем, кто доверяет и полагается на нас, к тем, от кого мы сами зависим. У нас есть обязательства даже перед нашими врагами, и порой они противоречат друг другу. Пожалуй, самое важное сейчас – борьба с Волдемортом. Мы находимся в состоянии войны, от исхода которой зависит само существование нашего мира, и умышленно подрывать наши шансы на успех было бы немыслимо. Если твой гипотетический убийца имеет решающее значение для победы, что тогда?

Не существует простого ответа на этот вопрос. Это твое сострадание и врожденное чувство добра и зла, Гарри, твоя совесть, иными словами – они должны направлять тебя в этом нелегком выборе, и я не могу знать все обязательства, которые могут повлиять на твое решение. Прежде всего, доверяй своему инстинкту. Он не обманет. Делай то, во что ты веришь, что бы ни говорили окружающие.

Дамблдор улыбнулся, и его глаза озорно сверкнули еще раз: «Гипотетически, конечно.» Он допил свой чай, поднялся и сжал плечо юноши: «Увидимся в школе через две недели, Гарри. Ну а пока, если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, шли мне сову.»

Дамблдор ушел, и Гарри снова в задумчивости сел на диван. Его чай совсем остыл, когда в дверь постучали. Гарри поднял глаза и увидел Моуди. Старый мракоборец вошел и закрыл дверь.

– Ну, Поттер? Ты получил улики?

– Нет. Я не попал туда.

Лицо Моуди вытянулось: «В чем дело, Поттер?»

– Ремус помешал. Он бродил по дому и чуть не поймал меня.

Старый аврор крякнул с досады.

– Послушайте, мне очень жаль, – сказал Гарри с неподдельным сожалением.

Моуди успокаивающе махнул рукой:

– Это не твоя вина, Поттер. Такие вещи случаются. Если бы каждая неудача сбивала меня с толку, я бы не засадил в Азкабан даже половины Пожирателей, которые числятся за мной. – Он криво улыбнулся. – Не волнуйся. Я возьму Снейпа с поличным.

Гарри кивнул и сумел улыбнуться в ответ. Это было не так трудно, как он думал. Наверное, он наконец выучился врать, или, может быть, вранье давалось ему легче, когда он не чувствовал себя виноватым.

Гарри покинул библиотеку и направился наверх, в свою спальню. Теперь он точно знал, что должен сделать. Он собирался самостоятельно остановить убийства Пожирателей, и черные волосы в платке должны были послужить этому. Совет Дамблдора помог ему окончательно разобраться в своих противоречивых чувствах. Его наиглавнейшей обязанностью было поражение Волдеморта, и он не мог позволить своему соратнику сесть в тюрьму в разгар войны, но не мог и игнорировать эти преступления. Кроме того, Моуди не собирался прекращать расследование, и, если Снейпа не остановить, его арест – только вопрос времени. Гарри собирался остановить Снейпа и убедить его отказаться от этой безумной вендетты. Гарри мрачно усмехнулся, уверенный, что все его знакомые сочтут его сумасшедшим, если узнают, что он взял на себя такую ответственность. Возможно, попытка спасти Снейпа от самого себя в самом деле была сродни сумасшествию. Но Гарри знал, что это был правильный поступок, и только это имело для него значение.

========== Глава 10. Хогвартс-Экспресс. ==========

Последняя неделя каникул, к счастью, прошла без приключений. На уроках зельеварения Гарри больше думал не о содержимом своего котла, а о том, как поймать Снейпа в момент совершения убийства или, предпочтительно, покушения.

Снейп держался с ним отстраненно. Он вел себя так, словно их недавнего разговора не было вообще, хотя Гарри такое поведение уже не удивляло.

Впрочем, Снейп, очевидно, избегал всякой неудобной правды между ними с начала лета, и Гарри мысленно принял к сведению, что появилась еще одна «запретная» тема.

За неделю до начала семестра Снейп спустился к завтраку в дорожном плаще.

– Я ухожу, Люпин. Добби заберет мои вещи.

– Вы возвращаетесь в Хогвартс? – спросил Гарри.

– Да, – ответил Снейп. – Вы достаточно продвинулись в зельеварении, и мы с вами прекрасно провели время, но мне нужно подготовиться к нашествию новой толпы учеников.

Сарказм Снейпа не произвел на юношу особого впечатления. Снейп, похоже, понял это и сердито посмотрел на Гарри.

– Хочу напомнить, что в этом году небрежность не сойдет вам с рук.

– Конечно, профессор, – ответил Гарри, постаравшись придать голосу серьезность.

Это ему не удалось. Снейп с видимым отвращением покачал головой и ушел. Гарри улыбнулся. Он был в восторге от перспективы отдохнуть от Снейпа и его уроков в течение всей недели. К тому же он чувствовал трепет волнения, которое всегда охватывало его при мысли о возвращении в Хогвартс. Но на этот раз предвкушение было окрашено оттенком меланхолии, ведь это был его последний год в школе, и Гарри очень смутно представлял себе, как сложится его взрослая жизнь.

Гермиона, разумеется, первой закончила упаковку своих вещей и теперь пилила Рона, чьи учебники и одежда были разбросаны по всей комнате.

– Рон, почему ты не сделал этого еще вчера вечером?

– Потому что вчера вечером Добби устроил нам просто шикарную отвальную. Гарри, ты не видел мой журнал по квиддичу?

– Вот он. – Гарри бросил журнал Рону, затем потащил со шкафа кипу оставшихся журналов. Зеркало Сириуса упало на пол и разбилось, заставив всех троих подпрыгнуть.

– Откуда это взялось? – нахмурился Рон.

– Это мое. – Гарри нагнулся и подобрал несколько крупных осколков. – Я совсем забыл, что положил его туда.

– Ты никогда его нам не показывал.

– Сириус дал его мне. Это необычное зеркало. У него было такое же, и мы могли общаться. – Гарри с сожалением посмотрел на осколки: – Только я и не вспоминал о нем, пока не стало слишком поздно.

– Я слышала о таких зеркалах, – сказала Гермиона, глядя через плечо Гарри на осколки в его руке. – Это большая редкость. Наверное, это зеркало – фамильная реликвия Блэков.

Гарри кивнул:

– Я вроде бы что-то увидел в нем один раз, в начале лета, но, наверное, мне показалось. Я просто не оставляю надежды, что… Но даже если Сириус взял тогда свое зеркало с собой, я не думаю, что он мог бы поговорить со мной сейчас. Я просто дурак.

Гермиона подобрала осколок стекла. «Ты не дурак, Гарри», – сказала она, и в осколке, который держал Гарри, появился крошечный образ Гермионы.

– Гермиона, я тебя вижу!

Гермиона пристально вглядывалась в свой осколок: «И я тебя тоже!»

– Ух ты, круто! – восхитился Рон. Он тоже подобрал осколок. – Гарри, скажи что-нибудь!

В зеркале Гарри появилось лицо Рона.

– Чем это вы занимаетесь?

Джинни стояла в дверях, глядя на них с любопытством. Гарри протянул ей один из своих осколков.

– Вот, посмотри.

Джинни нахмурилась в замешательстве, но посмотрела в зеркало.

– Что ты видишь? – спросил Гарри.

– Ниче… О-о! Гарри, это замечательно!

Гарри объяснил Джинни, что это за зеркало и откуда оно у него.

– Значит, мы можем общаться друг с другом в любом месте? – спросила она.

– Наверное, – пожал плечами Гарри. – Мне еще не приходилось им пользоваться.

– Жалко, что у нас их не было на первом курсе, – заметил Рон. – Только представьте, как бы они нам тогда пригодились!

– Лучше представь, как они нам могут пригодиться в этом году, – возразила Джинни.

– Дайте мне ваши зеркала на минутку, – велела Гермиона. Она взяла четыре осколка и положила их на стол. Затем она достала котел Гарри из его саквояжа.

– Что ты делаешь? – удивился Рон.

– Если мы всерьез собираемся использовать эти зеркала, нам следует привести их в порядок. – Гермиона положила свой осколок на перевернутый котел и направила на него волшебную палочку: «Кандео!»

Кончик палочки Гермионы засветился, как раскаленный уголь. Даже на расстоянии нескольких футов Гарри ощутил сильный жар, исходивший от неё.

Гермиона коснулась кончиком палочки первого осколка, и острые грани стали таять и оплывать. Она трудилась до тех пор, пока не придала осколку правильную овальную форму. Она передала его Гарри и приступила к работе над следующим осколком.

Гарри пристально посмотрел на маленькое зеркальце, которое умещалось в его ладони, и улыбнулся: «Спасибо, Сириус!»

Гермиона только что завершила работу над последним фрагментом и передала его Джинни, когда в дверь постучали, и Ремус заглянул в комнату: «Ты забыл это, Гарри!»

Ремус протянул Гарри потрепанную картонную коробку, присланную Дурслями на его день рождения, и Гарри взял её с благодарностью. Он совсем забыл о семейных реликвиях, шпионя за Снейпом.

– Спасибо, Ремус!

– Не за что. – Ремус посмотрел на вещи и книги, разбросанные по всей комнате, и приподнял бровь в недоумении: – Мы уезжаем через полчаса, вы помните?

– Не беспокойся, мы будем готовы.

Без четверти десять все собрались в прихожей. Ремус сказал:

– Добби доставит вещи на вокзал, так что мы можем аппарировать. Учитывая то, как закончилась наша предыдущая прогулка, мы сочли это более безопасным.

– На вокзале вас встретят авроры, – сказал Моуди.

– А в поезде? – спросил Гарри.

– Никаких проблем, – успокоил его Ремус. – В поезде тоже дежурят авроры.

– Нам лучше поторопиться, – сказала Тонкс.

Первым аппарировал Моуди, за ним последовала Тонкс. Гарри с легким хлопком приземлился на вокзале Кингс-Кросс, следом аппарировали Рон, Гермиона и Джинни с Ремусом. Все семеро проскользнули через барьер на платформу 9 ¾.

– Сюда, – сказал Ремус, прокладывая путь в толпе спешащих студентов и взволнованных родителей. У вагона стоял мистер Уизли. Едва он успел обнять детей и поздороваться с остальными, как прозвучал свисток.

Ребята попрощались с провожающими, вошли в вагон и заняли свободное купе. Гарри и Джинни уселись напротив Рона и Гермионы, державшей на коленях Косолапсуса.

Внезапно дверь купе распахнулась. Крупный, свирепого вида мужчина с длинными черными усами грубо втолкнул в купе Невилла.

– Оставайтесь здесь! Студентам запрещено бродить по коридорам!

– Но я должен найти Тревора! – взмолился Невилл.

Мракоборец хмыкнул и захлопнул дверь.

– Привет, Невилл! Тревор опять пропал? – спросил Рон, пытаясь изобразить участие.

– Да, – кивнул Невилл с несчастным видом.

– Не унывай, Невилл, – сказала Джинни. – Он вернется. Это не в первый раз.

Дверь снова распахнулась, и тот же аврор втолкнул в купе Луну Лавгуд.

– Привет! – радостно поздоровалась Луна, доставая из кармана жабу.

– Тревор! – Невилл вскочил на ноги и прижал питомца к груди.

– Я его поймала. Этот аврор был так добр, что проводил меня к вам.

Гарри не думал, что слово «добрый» можно отнести к угрюмому усачу.

Джинни подвинулась, давая место подруге.

– Привет, Луна! Чем занималась на каникулах?

– Помогала папе с журналом. Тиражи выросли с тех пор, как начались убийства Пожирателей.

– Что? – подскочил Гарри.

– Разве ты не слышал? – протянула Луна с безмятежно-мечтательным видом. – Кто-то убивает их. Шестеро Пожирателей мертвы, и никто не знает, чья это вина. Это так загадочно. Все смерти выглядят как несчастные случаи – авария, неудачная аппарация, ссора на бытовой почве, – но мой папа уверен, что это убийства.

– Как прошло лето, Невилл? – спросил Гарри, нарушив неловкую паузу. – А где твоя Мимбулус мимблетония?

– Дома. Она стала слишком большой, чтобы тащить её в школу, да и бабушка к ней очень привязалась. Та поет ей песенки.

– Она мне нравилась, – вздохнула Луна, в то время как остальные тихо радовались избавлению.

Дверь снова отворилась. Другой мракоборец, лысый жилистый старик, смерил ребят угрюмым взглядом. «Проверка», – буркнул он и вышел.

– Что еще за проверки? – возмутился Рон. – Они думают, мы прячем в чемоданах Пожирателей Смерти?

– Они просто проявляют бдительность после того, что случилось… – Джинни осеклась, но поздно: глаза Невилла восторженно округлились.

– Гарри, я читал, что на тебя напали Пожиратели и ты убил одного! Что, правда?

– Да. – Гарри не хотел говорить об этом.

– Невилл, это не очень вежливо – спрашивать у людей о том, кого они убили, – мягко упрекнула Луна.

Невилл смутился: «О-о. Извини, Гарри.»

– Все в порядке. Не хотите поиграть в Плюй-камни? – предложил Гарри. Все согласились, и вскоре купе наполнилось шутками и смехом. Наконец, устав от игр, все ребята откинулись на подушки. Невилл, сидевший напротив Гарри, задремал. Тревор выполз из его кармана и обследовал купе, Косолапсус следил за ним жадным взглядом. Гермиона листала учебник по ЗОТИ, Рон – журнал по квиддичу, Луна мечтательно улыбалась, глядя в окно. Джинни спала, положив голову на плечо Гарри. Юноша нежно улыбнулся, глядя на спящую подругу, и осторожно вытащил из чемодана картонную коробку.

Гарри достал из коробки пачку писем, развернул первое письмо и прочитал его.

«Эванс,

Я нашел книгу, о которой я тебе рассказывал, и я был прав. Яд Жгучая Тентакула является одним из немногих ядов, которые не могут быть обезврежены безоаром. Может быть, потому, что этот монстр – наполовину растение, наполовину животное. Это действительно кошмар – гораздо опаснее, чем Ядовитая Тентакула. Яд смертелен, но это еще не самое худшее.»

– Здравствуйте, дорогие, – в дверях появилась улыбающаяся ведьма с тележкой сластей. – Хотите что-нибудь?

Гарри отложил стопку писем и разбудил Джинни, Гермиона толкнула Невилла. Ребята накупили лакомств, но не успели заняться ими, как на пороге возникла знакомая, но отнюдь не желанная персона. Драко Малфой стоял, засунув руки в карманы, и его томный голос сочился презрением.

– Кого я вижу! Великий Гарри Поттер, спаситель мира!

– Убирайся, Малфой, – раздраженно сказал Гарри. Он поднялся, чтобы закрыть дверь, но Малфой выставил ногу.

– Играем в героя, да?

– Ты болен, Малфой! – брезгливо сказала Джинни.

– По крайней мере, я никого не убивал. – Он повернулся к Гарри. – Могу поспорить, ты гордишься собой, не так ли, Поттер? Тебе понравилось?

Гарри ощутил ледяную пустоту внутри.

– Убирайся, – прошептал он.

– Или что, Поттер? Ты собираешься убить и меня?

Рон вскочил на ноги, голос его дрожал от ярости: «Ты настоящий слизняк, Малфой. Почему бы тебе не уползти туда, откуда ты выполз?»

Ненавидящий взгляд Малфоя не отрывался от лица Гарри.

– Этого следовало ожидать. С кем поведешься, от того и наберешься!

– Какого черта это значит? – ощетинилась Гермиона.

– Думаете, я не знаю, кто внушил ему это?

– Заткнись, Малфой! – заорал Гарри.

Малфой взглянул на растерянные лица ребят и ликующе рассмеялся.

– Они не знают?! Это потрясающе, Поттер! Ты постеснялся им сказать?

Гарри схватил Малфоя за шиворот и вытолкнул его в коридор.

– Ты ничего не знаешь, Малфой, и если ты станешь распространять слухи, клянусь, ты пожалеешь!

Малфой оттолкнул Гарри: «Не смей мне угрожать! Ты трус! Тебе не хватает смелости сказать им правду о Сне…»

Гарри ударил его кулаком в зубы. Слизеринец с рычанием замахнулся на Гарри, но тот легко увернулся и расквасил Драко нос.

– Ты такой же чокнутый, как и он! – взвыл Малфой, пытаясь остановить хлынувшую кровь.

– Я тебя предупреждал!

– А теперь я тебя предупреждаю! Редукто!

Гарри услышал грохот, когда заклинание врезалось во что-то позади него, но оглянуться не было времени. Он вытащил свою палочку: «Экспеллиармус!»

Малфой ударился спиной о стену, и его палочка отправилась в полет.

– Экспеллиармус! – прогремел грозный голос, и палочка Гарри вырвалась из руки. Лысый старый аврор грубо схватил Гарри за воротник и приставил острие своей палочки к его горлу.

– Несовершеннолетним запрещено использовать магию! Ты заработал поездку в Министерство!

– Мне уже семнадцать! – запротестовал Гарри. – И я ни на кого не нападал!

– Министерство теперь не церемонится со смутьянами и лжецами, – прорычал аврор.

– Гарри Поттер не лжец и не смутьян! – возмущенно закричал Невилл, выглянувший в коридор вместе с остальными. – Это Малфой затеял ссору!

Мракоборец уставился на лоб Гарри, затем отпустил его и буркнул: «Вам следует быть осторожнее. Я мог вас проклясть.» Он проговорил это хриплым, но виноватым тоном, затем повернулся к Малфою, и его глаза подозрительно сузились.

– Малфой, да?

– Правильно, – холодно ответил слизеринец. – Драко Малфой.

– Все ясно. Взять его, – приказал лысый аврор своему товарищу.

Усатый брюнет грубо схватил юношу.

– Что? Уберите руки! – закричал Драко. – Поттер ударил меня первый!

– Расскажите это Департаменту Общественной Безопасности, – усмехнулся мракоборец. – Я уверен, что они будут очень заинтересованы в том, чтобы поболтать с вами.

– Оставьте его в покое! – рявкнул Гарри.

Все изумленно оглянулись на него, и Гарри понял, что и сам он удивлен не меньше.

– Отпустите Драко. Он не сделал ничего плохого. Это была просто глупая ссора из-за квиддича. Мы оба сожалеем.