Текст книги "Скованные души(ЛП)"

Автор книги: Theowyn of HPG

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Около трех лет назад, когда я обнаружил, каким способом Волдеморт достиг бессмертия, я сразу же понял, что это будет означать для тех, кто принял присягу на верность ему. Хотя я часто подвергал вас опасности, когда это было необходимо, Северус, я не мог позволить вам заплатить жизнью за ошибку, которую вы совершили, будучи мальчиком. Я не считал эту цену справедливой и собирался сделать все возможное, чтобы изменить положение. Тем более, что шансы были.

– Но вы сказали, что нет никаких шансов! – перебил Гарри.

– Я сказал, что нет другого способа победить Волдеморта, и это было совершенно верно. Верно также и то, что каждый, кто связан с Волдемортом Черной Меткой, должен был быть освобожден от рабства. Как правило, свобода могла быть достигнута только через смерть. Тем не менее, нет правил без исключений.

– Не могло быть исключений, – нетерпеливо сказал Снейп. – Связь была неразрывна.

– Скорее, не исключение, а поправка к закону, – улыбнулся Дамблдор. – Связь такого рода не может быть нарушена, но может быть заменена на более прочную. Итак, моей задачей стало создать такую связь, которая позволила бы вам избежать расплаты, когда Волдеморт будет побежден. Должен признаться, я почти отчаялся, когда моя первая попытка потерпела такое сокрушительное фиаско. Я имею в виду ваши уроки окклюменции.

– Вы хотите сказать, что пытались создать связь между нами? – недоверчиво спросил Гарри.

– Да, Гарри.

Гарри ошеломленно уставился на старика.

– Мы же ненавидели друг друга!

– В том-то и дело. Вот почему я был так рад, когда вторая попытка увенчалась успехом.

Гарри нахмурился в раздумье.

– Получается, ментальная связь между мной и профессором Снейпом, возникшая в результате занятий, оказалась сильнее, чем связь между ним и Волдемортом?

– Нет, Гарри. Хотя такая связь между двумя волшебниками может привести к эмпатии и даже дружбе, она не в силах разорвать цепь, которой сковывал своих слуг Волдеморт. Это был всего лишь фундамент, который, как я надеялся, даст вам возможность построить здание – и вы сделали это. Ты, Гарри, проявлял бесконечное сострадание и заботу, вопреки тому, что их отвергали и недооценивали.

Снейп закатил глаза.

– Думаете, я поверю, что сострадание Поттера преодолело обет, который я дал Волдеморту?

– Оно сыграло важную роль, но решающим оказалось ваше сострадание, Северус.

Снейп взглянул на Дамблдора как на буйнопомешанного – со смесью неверия, изумления и испуга.

– Вы шутите!

Дамблдор безмятежно улыбался.

– Вы находите это маловероятным?

– Я нахожу это нелепым, – отрезал Снейп.

– Но это не так, уверяю вас. Гарри преодолел все препятствия, чтобы создать связь между вами, а вы, Северус, дали ему силы для того, чтобы расторгнуть узы, связывающие вас с Волдемортом.

Снейп скептически поднял брови.

– В самом деле? И как именно я это сделал, учитывая, что у меня никогда не было такого намерения?

– Вы сделали это в тот день, когда использовали заклинание «Ставка целителя».

– Я не был очарован Поттером в тот день, насколько я помню.

Дамблдор усмехнулся.

– Нет, ни в какой мере. Тем не менее, вы пожертвовали свою кровь, чтобы спасти жизнь Гарри, и это связало вас навеки.

Снейп покачал головой.

– Это заклинание не создает такой связи между целителем и пациентом.

– Как правило, нет. Но только в том случае, если это заклинание использует профессиональный целитель. Все целители дают клятву защищать жизнь больного, даже рискуя собственной. Но вы, Северус, хотя и очень квалифицированный, однако не профессиональный целитель. Вы не давали клятвы. Точнее, вы дали совсем другой обет, который в тот день запечатлели кровью.

Пронзительно-голубые глаза Дамблдора встретились с черными Снейпа, расширившимися от понимания.

Дамблдор улыбнулся.

– С этой минуты я знал, что Волдеморт больше не сможет удерживать вас. Любовь сильнее ненависти.

– Подождите минуту! – вмешался Гарри. – Вы хотите сказать, что знали еще до Рождества, что профессор Снейп не умрет, но вы все-таки скрывали от меня тайну бессмертия Волдеморта?

– Да, Гарри. Я уже говорил, что я утаил от вас информацию. Я сожалею, что причинил тебе такое горе, но это было необходимо.

Я хорошо знал Тома Реддла, он был предсказуемым во многих отношениях. В частности, я знал, что он призовет Северуса как последнее средство, когда все его верные слуги будут мертвы.

Дамблдор повернулся к Снейпу.

– Я был совершенно уверен, что, как только вы появитесь на сцене, Волдеморт не сможет противостоять искушению посчитаться с вами за все. Это должно было стать нашим решающим преимуществом. Пока он медлил, наслаждаясь своей местью, и считал себя неуязвимым, присутствие Гарри и его привязанность и сочувствие к вам, Северус, разрушали его изнутри.

Дамблдор оглянулся на Гарри еще раз.

– Но для того, чтобы это сработало, Волдеморт должен был верить, что душа Северуса принадлежит ему по-прежнему, и я не мог рисковать, сообщив вам правду. В то время как вы являетесь компетентным окклюментом, Гарри никогда не был в состоянии скрыть свои чувства. Необходимо было, чтобы он поверил, что Северус по-прежнему связан своей клятвой. Если бы Волдеморт понял или хотя бы заподозрил, что Северус не дает ему никакой защиты, он бы убил вас обоих тотчас же.

Гарри медленно кивнул.

– Вы сказали, что существует обет, который связывает нас и который профессор Снейп скрепил своей кровью. Какой обет?

Дамблдор улыбнулся.

– Я думаю, что Северус объяснит тебе это сам. А я пойду и поздравлю с победой наших друзей, которые ждут у двери.

Дамблдор поднялся, похлопал Гарри по плечу и ушел, весело напевая. Когда дверь закрылась, Гарри повернулся к Снейпу, который, казалось, был погружен в свои мысли.

– Какой обет?

Снейп ответил, не глядя на Гарри:

– Я дал его твоей матери.

– И что ты ей обещал?

Снейп вздохнул.

– Я обещал защищать тебя от Темного Лорда, пока жив. Я поклялся в этом на ее могиле.

– Что?

Снейп раздраженно посмотрел на Гарри.

– Это было самое малое, что я мог сделать! Твои родители умерли из-за меня. Твой крестный отец попал в тюрьму. Я знал, что твои родственники-маглы не смогут защитить тебя от Темного Лорда, неважно, какие заклятия использовал Дамблдор. Находясь здесь, в Хогвартсе, я был в идеальном положении, чтобы наблюдать за тобой и охранять тебя.

– Так вот почему ты всегда защищал меня, хотя и ненавидел?

Снейп кивнул, и они погрузились в молчание. Через несколько мгновений Гарри заговорил снова.

– Почему ты мне не сказал?

Снейп скривил губы.

– Потому что я трус, Поттер.

– Нет, только не ты!

– Да, трус! Я не предполагал, что ты простишь мне участие в предательстве Петтигрю, так что я не видел необходимости признаваться в гораздо худшем преступлении. И потом – я просто не мог заставить себя сказать тебе правду.

При всей моей тупости и самонадеянности, моя ошибка с Петтигрю была только ошибкой. Я думал, что смогу контролировать его. Я искренне пытался защитить твою семью. Моя цель была честной, даже если мои методы не были таковыми. Другое дело – пророчество.

– Профессор…

– Не мешайте мне, Поттер! Было неправильно не сказать вам всю правду. Вы имеете право знать, какое зло я вам причинил. Вы заслуживаете большего, чем услышать о моих преступлениях от Темного Лорда. Однако – и не заблуждайтесь насчет этого – все, что он вам сказал, было правдой. Я был его шпионом. Я обрек вас и ваших родителей на смерть, прежде чем вы родились, и я сделал это как нечто само собой разумеющееся, без тени сомнений или угрызений совести.

– Но почему вы это сделали? Вы же говорили, что, когда вы узнали о пророчестве, вы уже решили перейти на сторону Ордена?

– Я никогда не верил в прорицания. Я и подумать не мог, что самый могущественный темный волшебник в мире примет эту чушь всерьез и будет одержим ею настолько, что потеряет покой и сон из-за этой призрачной угрозы.

Я не задумывался о судьбе этого ребенка и его семьи – до тех пор, пока не обнаружил, что это ваши родители, ваша мать, мой единственный друг. Мысль, что она должна умереть по моей вине, была невыносимой! Я не мог допустить, чтобы это произошло, и поэтому я стал работать на Дамблдора и Орден Феникса.

В течение года я сделал все, что мог, чтобы защитить вас и ваших родителей, и когда Дамблдор сказал мне, что они использовали заклинание Фиделиус, я подумал, что мой долг выплачен, что я предотвратил несчастье, которое навлек на вас всех. Я был неправ.

Гарри медленно кивнул.

– Профессор, я понимаю…

– Я еще не закончил! – жестко сказал Снейп. Его глаза лихорадочно блестели. – Я солгал тебе о том, что случилось той ночью, когда твои родители умерли. Я сказал, что остался с остальными Пожирателями в штаб-квартире, но это было не так. После того, как он вызвал нас и сообщил, что нашел убежище, я намеревался предупредить Дамблдора, отправив ему Патронуса.

Но мне это не удалось. Он сказал: «Благодаря вам, Северус, эта угроза будет отведена. Вы верно служили мне, а я вознаграждаю тех, кто служит мне хорошо. Пойдемте со мной, и вы будете иметь удовольствие видеть гибель моих врагов.»

Гарри смотрел на Снейпа в ужасе.

– Вы были с ним… в Годриковой Впадине?

Снейп горько улыбнулся.

– Моя награда. Любой верный Пожиратель гордился бы такой честью, поэтому, естественно, не было никакого способа отказаться. Мы аппарировали к деревне. Было очень поздно, и на улице было безлюдно.

– Профессор, вы не должны говорить мне это, – прошептал Гарри, не желая слушать того, что за этим последует, но Снейп не обратил на это никакого внимания.

– Он велел мне подождать снаружи. Ему нравилось убивать, он не собирался делиться этим удовольствием, но обещал, что я смогу полюбоваться мертвыми телами, когда все будет кончено.

Я должен был попробовать остановить его! Мне следовало как-то предупредить твоих родителей – может быть, они бы успели скрыться, по крайней мере, Лили успела бы аппарировать с тобой и спастись. Но мне это даже не пришло в голову. Вместо этого я попросил Темного Лорда пощадить жизнь твоей матери.

Гарри моргнул.

– Вы попросили… – в памяти Гарри вспыхнули слова: «Отойди в сторону, глупая девчонка!»

– И он согласился?

– Да. Он действительно вознаграждал своих верных слуг, и он всегда предпочитал мучить, а не просто убивать. Он знал, что твой отец и я были врагами, поэтому, когда я сказал ему, что хочу, чтобы жена Джеймса осталась жива, он понял меня по-своему. Он думал, что я хочу заставить её страдать, и это его позабавило. Он с готовностью согласился, и, полагая, что твоя мать выживет, я смотрел, как он идет по тропинке к входной двери. Я и пальцем не пошевелил, чтобы его остановить или предупредить твоих родителей.

Я до сих пор слышу звук его шагов на дорожке. Он открыл входную дверь, и я услышал крик Джеймса. Твой отец был опытным дуэлянтом, но никто не мог устоять против Темного Лорда. Все закончилось в считанные секунды. А потом я услышал, как кричит твоя мать.

Гарри закрыл глаза. Крик его матери бился в его ушах. Это было ужасно, и Гарри не мог представить себе, каково было слышать его наяву.

– Я был такой дурак, – прошептал Снейп. – Как я мог быть таким кретином, чтобы вообразить, что твоя мать, пока жива, позволит тронуть тебя хоть пальцем? Было ясно как день, что Лили скорее умрет, чем позволит убить своего ребенка. Я знал её достаточно хорошо, чтобы понять это. Моя мать точно так же вставала между мной и моим отцом, когда я был ребенком. Она принимала на себя его ярость, чтобы защитить меня. Но я забыл об этом – вплоть до того момента, когда я услышал крик Лили. Я не мог двинуться с места. Я просто стоял, слушая, как она умоляла сохранить тебе жизнь. Потом я увидел вспышку зеленого света, и ее крики прекратились.

– Какой ужас, – прошептал Гарри.

– Если бы Темный Лорд вышел из дома в тот вечер, я бы умер. Это все, чего я хотел: умереть, пытаясь убить его. Но не получилось. Дом взорвался, меня отшвырнуло взрывной волной. Я не думал, что кто-либо мог выжить, но не мог поверить, что Темный Лорд погиб. Я знал, что должен пойти и разобраться, но я не мог видеть тела твоих родителей. Хотя я презирал твоего отца, я никогда не желал ему смерти, а Лили… я не мог видеть её мертвой.

Я послал Патронуса Дамблдору и аппарировал в окрестности Хогвартса. Остальное ты знаешь.

Гарри взглянул на Снейпа. Скорбь в его глазах была свежа, как будто не было этих семнадцати лет. Но было в этих глазах, помимо скорби, и другое чувство.

– Ты любил ее, не так ли? – мягко спросил Гарри.

Снейп прикрыл глаза и отвернулся.

– Ты был бы шокирован, окажись это правдой?

– Нет. Раньше – да, но не теперь.

Снейп недоверчиво взглянул на Гарри, тот ответил ему спокойным открытым взглядом. Снейп, казалось, поверил, но выглядел скорее озадаченным, чем довольным. Он снова отвел взгляд и продолжал:

– Лили Эванс была особенной девушкой. Она была лучшей из всех, кого я когда-либо знал. Она была единственной из моих сокурсников, кто не смотрел на меня как на мерзкое насекомое, выползшее из-под камня. Она была добра ко мне, она уважала меня и даже как будто на самом деле думала, что я ее достоин. И когда я смотрел в ее глаза, я почти верил, что это правда. – Снейп умоляюще посмотрел на Гарри. – Я не мог не любить ее, Поттер. Но я никогда не говорил ей. Я клянусь, она даже не догадывалась!

– Ты не должен извиняться. Чтобы любить кого-то, не нужно какое-то особенное право.

Снейп печально покачал головой.

– Она умерла из-за меня.

– Я знаю. Если бы ты не сказал Волдеморту о пророчестве, он бы никогда не пришел за мной. Но если бы он не пытался убить меня, он бы не потерял силы, и не связал мою душу со своей, что дало мне возможность победить его. Не было бы тринадцати лет мира, и не было бы никакого способа остановить его.

– Это заслуга твоей матери, Поттер.

– Профессор, вы знаете, почему я пережил эту ночь?

– Конечно. Потому что материнская любовь защитила тебя.

Гарри покачал головой.

– Я не единственный ребенок, которого Волдеморт и его Пожиратели пытались убить, и, конечно, не единственный, чья мать любила его настолько, чтобы за него умереть. Почему же другим повезло меньше?

Снейп нахмурился в раздумье. Было ясно, что он озадачен. Но Гарри уже давно понял, что произошло в тот вечер в Годриковой Впадине.

– Это потому, что моей матери незачем было умирать. Волдеморт так и сказал. Это была ее добровольная жертва. У нее был выбор, и она добровольно решила умереть. Вы дали ей этот выбор. Если бы не вы, она не смогла бы меня спасти.

– Я никогда не думал об этом, – прошептал Снейп.

– Может быть, стоит об этом подумать?

Гарри едва закончил говорить, когда за дверью послышались громкие голоса и взрывы смеха. Снейп поднялся и направился к двери.

– Идемте, Поттер. Вы герой дня, и ваши друзья хотят вас видеть.

– Гарри! – закричал кто-то, как только они вышли в коридор. – Гарри здесь!

Гарри мгновенно окружила галдящая толпа, сквозь неё прорвалась Джинни и обняла его крепко-крепко.

– Я знала, что ты справишься, Гарри!

Глаза Джинни сияли любовью и радостью. Гарри вдруг осознал, что свободен. Что все они свободны. Гарри легко подхватил девушку, оторвав от земли, и закружил её, потом поцеловал – медленно, нежно, зная, что впереди у них долгие годы счастья.

– Отдохните, вы, оба! – притворно возмутился Джордж. – Распустилась молодежь!

– Дамблдор и все ждут Спасителя Мира в Большом Зале, – шутовски раскланялся Фред.

Гарри скривился.

– Я не «Спаситель Мира»! Вы все герои! Я не мог победить Волдеморта в одиночку. Каждый из вас внес свой вклад!

– Конечно, – гордо приосанился Фред. – Куриные яйца и перья на мантии Дея – это большой вклад в победу! По-моему, тянет на орден Мерлина, как минимум второй степени!

– Это как в квиддиче, Гарри, – серьезно сказал Джордж. – Выигрывает команда, но, как бы хорошо мы ни играли, именно ловец приносит команде победу, поймав снитч.

Близнецы схватили отбивающегося Гарри, подняли его на плечи и торжественно понесли в Большой Зал, сопровождаемые криками и аплодисментами.

Настроение в Большом Зале было даже более праздничным, чем шестнадцать лет назад, во время первого падения Темного Лорда – вероятно, потому, что победитель был здесь, и каждый хотел поздравить его лично. Вид у героя дня был затравленный – он озирался, точно в поисках спасения.

Снейп наблюдал за Поттером издали, не испытывая ни малейшей охоты разделить с ним славу. Он бы охотно ускользнул к себе в подземелье, но был перехвачен бдительной Мак-Гонагалл и водворен за стол преподавателей. Снейп был вполне удовлетворен вкладом, который внес в победу, и в особенности тем, что свято исполнил клятву Лили. Хотя, если быть до конца честным, в течение последних месяцев дело было не в Лили и не в клятве – Гарри много значил для него сам по себе, но он знал, что Лили была бы только рада.

На душе у него было до странности пусто и грустно.

Снейп размышлял, могло ли быть правдой, что добровольная жертва Лили дала Гарри возможность выжить. Учитывая все его ошибки и гнусные поступки, это казалось невозможным. Возможно, судьба иногда проявляла своеобразное чувство юмора. Тот факт, что он был еще жив – мысль, к которой ему еще предстояло привыкнуть, – казался чьей-то неудачной шуткой.

Было бы гораздо лучше, если бы он умер, тем более, что погибло столько людей, которым было ради чего жить. Снейп оглянулся на слизеринский стол, ликование за которым было значительно более сдержанным, чем за столами остальных факультетов. Большинство слизеринцев были детьми или родственниками погибших Пожирателей.

Драко Малфой уже уехал домой, чтобы помочь матери организовать похороны отца. Крэбб и Гойл также потеряли отцов, Милисента Булстроуд – старшего брата. Ему предстояло сообщить эту новость каждому из них. Как всегда, на него была возложена самая неприятная и неблагодарная задача. Он слегка завидовал убитым слугам Темного Лорда, у которых были любящие родственники, которые будут оплакивать их смерть. У него никого не было – ни друзей, ни семьи. Дамблдор любил его по-своему, но старик заботился обо всех. Поттеру через два месяца предстояло покинуть Хогвартс, и у молодого человека было достаточно друзей своего возраста, чтобы вместе проводить свободное время. Снейп ожидал получить от него открытку на Рождество, но не рассчитывал на большее. У сына Лили была своя жизнь, в которой ему не было места.

Что мне делать? Вот вопрос, который не давал Снейпу покоя. В течение восемнадцати лет он искупал свои прошлые ошибки и исполнял клятву, данную Лили. Это было смыслом его жизни, а теперь смысл был утрачен. Почему я живу, когда мне незачем жить?

– Шоколадку будешь?

Снейп поднял глаза на Люпина, который сел в свободное кресло рядом с ним. Ремус улыбался и протягивал ему гигантскую плитку шоколада.

– Нет, спасибо.

– Бери, Северус. Сегодня был трудный день.

Снейп отломил кусочек шоколадки и принялся вяло жевать. Он покосился на Ремуса, который с удовольствием наблюдал за пирующими студентами и явно не собирался уходить.

– Почему ты не с Поттером? Его вот-вот растерзают на сувениры.

Люпин усмехнулся.

– Рон и Гермиона позаботятся о нем.

Люпин потянулся за яблоком с подноса, полного фруктов, и откинулся в кресле. Снейп стиснул челюсти от досады. Он не нуждался в компании Люпина. Хуже того, сама мысль, что Люпин был с ним в Министерстве, заставляла его внутренне съеживаться от стыда.

Эти последние мгновения в уме Волдеморта были самым страшным из того, что он когда-либо испытывал. Когда он упал в ледяную черноту пропасти, его охватил ужас пополам с отчаянием. Но, сходя с ума от безысходности, он внезапно вынырнул из кошмара, как утопающий из воды, цепляясь за воздух. Он был так напуган, что не сразу понял, что кто-то называет его по имени и повторяет, что все в порядке.

Наконец, слова достигли его разума, но сами по себе они мало что значили. Важнее был голос – человеческий голос, говоривший с ним, прогонявший страх и отчаяние. Звук этого голоса был слаще, чем песня феникса, и, лежа среди развалин Департамента, Снейп плакал от облегчения.

– Не оставляй меня одного! Пожалуйста!

– Я тебя не оставлю, Северус. Обещаю.

Снейпу удалось, наконец, взять себя в руки и пробормотать невнятные оправдания, но в тот момент он был слишком потрясен, чтобы почувствовать унижение оттого, что Люпин был свидетелем его истерики. Теперь же он ощущал это унижение с мучительной остротой.

– Сколько твоих учеников потеряли близких? – тихо спросил Люпин, многозначительно взглянув на стол Слизерина.

– Это не твое дело.

– Некоторые из них были и моими учениками, Северус, – напомнил он.

– Двадцать человек потеряли близких родственников.

Люпин вздохнул.

– И когда же ты собираешься им сказать?

Когда смогу это вынести.

– Когда придет время. Тебе-то что?

– Ничего. Просто дети не заслуживают такого горя, особенно теперь, когда все празднуют.

– Нет. Они не заслуживают. Но жизнь несправедлива.

Снейп встал, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, и пошел прочь. К сожалению, его уединение длилось недолго.

– Северус?

Люпин последовал за ним.

– Что тебе еще надо?

– Это не твоя вина, что они погибли.

– Что?

– Пожиратели Смерти. Не вини себя за то, что с ними случилось.

– Почему я должен винить себя?

Люпин пожал плечами.

– Вина оставшегося в живых. Я не знаю, что с тобой произошло, но в Министерстве, придя в себя, ты выглядел восставшим из ада.

– Я же сказал тебе – уничтожение Поттером Темного Лорда, при котором я присутствовал, было зрелищем не из приятных.

– Я также знаю, что ты – единственный выживший обладатель Черной Метки. Остальные мертвы. Я не дурак, Северус.

Определенно нет, подумал Снейп. Люпин был умен, даже слишком. У него единственного из Мародеров были мозги.

– Я знаю, каково это – быть единственным уцелевшим, – продолжал он. – После того, как Джеймс и Лили умерли, я потратил месяцы, пытаясь понять, почему я до сих пор жив. Какая злая насмешка судьбы отняла у меня лучших друзей и оставила горевать в одиночестве?

Снейп усмехнулся.

– Люпин, есть много вещей, за которые я виню себя, но чужие решения не входят в их число. Я не собираюсь оплакивать тех, кто добровольно связал свою судьбу с Темным Лордом.

– Но если это не чувство вины, что тогда? – настаивал Люпин. – Сегодня счастливый день – самый счастливый за последние шестнадцать лет, – но ты выглядишь несчастным.

Снейп был зол на Люпина за то, что не сумел скрыть от него свою боль. Он ненавидел его за то, что тот имел близких людей и надежду на счастье. Он ненавидел его за то, что в будущем Люпина ждали мир, радость, дружба, в то время как сам он не видел впереди ничего, кроме пустоты и одиночества. Вдруг ему захотелось ранить этого человека, причинить ему боль.

Снейп подошел к Люпину вплотную и приблизил лицо к его лицу.

– Это не судьба отняла у тебя твоих друзей. Это был я. Я был шпионом Темного Лорда, я узнал о пророчестве и рассказал ему. Так что избавь меня от своей заботы.

Люпин долго смотрел на Снейпа в ошеломленном молчании, затем глубоко вздохнул и запустил пятерню в рано поседевшую шевелюру.

– Это многое объясняет, – сказал он мягко. – Не могу сказать, что я удивлен. А Гарри знает?

Снейп отвернулся.

– Да.

– И?

– Он – сын своей матери.

– Слава Богу! – у Люпина вырвался вздох облегчения.

Снейп озадаченно смотрел на Люпина. Он мог объяснить себе великодушие Поттера. Парень унаследовал от своей матери горячее сердце, и Снейп рисковал жизнью ради него столько раз, что, безусловно, мог на что-то рассчитывать. Но Люпину он никогда не делал ничего хорошего. Почему этот человек должен прощать ему?

– Тебе все равно? Они были твоими лучшими друзьями, и тебя не волнует, что я виноват в их гибели?

– Что сделано, то сделано, Северус, – устало сказал Люпин. – Я знаю, что ты сожалеешь об этом, но не в твоих силах изменить прошлое, так какой смысл в упреках и обвинениях?

– Ты даже слабее, чем я думал, – презрительно бросил Снейп.

– Почему? Потому что я отказываюсь тебя ненавидеть? Если это делает меня слабым в твоих глазах, то так тому и быть. Меня самого многие ненавидят за то, что я очень, очень хотел бы изменить, но не могу. Ты не можешь изменить прошлое, я не могу изменить то, что я оборотень. Если ты так нуждаешься в ненависти окружающих, не сомневаюсь, что найдутся люди, готовые дать тебе желаемое, но я не хочу быть одним из них. Если мы не можем простить друг друга, уж лучше было бы дать Волдеморту победить!

Снейп был озадачен тихой, но свирепой решимостью Люпина. Он всегда считал его слабым и робким человеком, зависимым от чужого мнения. Но теперь он понял, что был неправ. Люпин был гораздо лучше тех, кто смотрел на него свысока.

– Не трать свое сострадание на меня, Люпин.

– Нужно гораздо больше сил, чтобы ненавидеть, чем чтобы простить, Северус, и, честно говоря, мне не хватает энергии, чтобы копить обиды, как это делаешь ты.

Снейп горько улыбнулся.

– Главный среди моих талантов.

– О-о, я не знаю. Я бы поставил на первое место острый язык.

– Северус, зачем ты цепляешься за эту вину? – помолчав, спросил Ремус.

– Потому что это все, что у меня есть, – сказал он чистую правду, поскольку это было проще всего.

– Северус, я знаю, что такое потери и одиночество.

– Нет, нет, – прошептал Снейп. – Ты понятия об этом не имеешь. Это ад.

– Что?

– Одиночество. Я видел это, я это чувствовал. Ты в полном одиночестве, в абсолютной пустоте. Ты был бы рад даже обществу врага и мучителя, но нет никого, ничего – ни звука, ни глотка воздуха. Ты отрезан от всех и от всего. – Снейп закрыл глаза, подавляя дрожь. – Я не хочу пережить это снова.

– Милостивый Боже! – Люпин рванул воротник, точно он душил его. – Северус, этого не будет! – Он стиснул плечо Снейпа и горячо заговорил: – Послушай меня. Я знаю, каково это – быть одному и думать, что это навсегда. Когда я поступил в Хогвартс, я до смерти боялся, что мои товарищи обнаружат, что я оборотень, и отвернутся от меня. Ни одной минуты я не верил, что хоть кто-то захочет иметь со мной дело, зная правду. Самым страшным и самым счастливым днем моей жизни стал день, когда Джеймс и Сириус сказали, что они знают мою тайну и это не имеет для них никакого значения. Твои тайны больше не имеют значения, Северус. Ты должен отпустить их.

Снейп молча смотрел на Люпина. В его глазах было неподдельное беспокойство, и Снейп вдруг вспомнил, что с такой же тревогой на чумазом осунувшемся лице Ремус смотрел на него в Министерстве.

– Почему это тебя волнует?

Люпин грустно улыбнулся.

– Почему бы и нет? Общие цели, общие жертвы, общие воспоминания, – разве нужны другие причины?

Неужели это было так просто? Это и есть дружба – делить печали и радости жизни с кем-то еще?

– Я должен идти, Северус, – сказал Люпин, взглянув на старинные часы на каминной полке. – Сегодня полнолуние, мне надо отдохнуть. Но мы с тобой скоро увидимся и поговорим.

– Люпин, не стоит.

– Я так не думаю, – Люпин улыбнулся добродушно, но что-то в его глазах и в голосе говорило, что он не примет отказа. Он был уже у двери, когда Снейп нерешительно окликнул его:

– Люпин… Ремус, спасибо.

Люпин оглянулся с улыбкой.

– Жду тебя в гости, Северус. Тонкс присоединяется к приглашению. Смотри, не забудь!

Снейп вернулся в Большой Зал и подошел к столу Слизерина. Крэбб и Гойл сидели рядом, явно чувствуя себя не в своей тарелке без Драко Малфоя. Снейп подошел к юношам и положил руки им на плечи.

– Мистер Крэбб, мистер Гойл, – мягко сказал он. – Пройдемте в мой кабинет.

На следующее утро, отчаянно зевая, заспанный Гарри спустился к завтраку и был удивлен тем, что все присутствующие были погружены в чтение газет.

– Специальный выпуск «Ежедневного Пророка», – сказала Гермиона, откладывая прочитанный разворот.

– И что там? – заинтересовался Гарри.

– История Ордена Феникса и панегирики тебе, конечно, – хмыкнула Гермиона.

Сова принесла Симусу свежий номер «Придиры».

– Чтоб мне лопнуть! – присвистнул Симус, пробежав глазами передовицу. – Шестьдесят три Пожирателя умерли прошлой ночью!

– Что? – подскочил Гарри. – Не может быть!

Гарри убил около тридцати Пожирателей. Даже учитывая убитых фениксовцами, их не могло быть так много.

– Здесь говорится, что сорок три убито в Министерстве и еще двадцать в Азкабане, – пояснил Симус.

– В Азкабане? – переспросил Дин. – Кто же их там убил?

– Катарина Кнехт. Она проникла в Азкабан, используя оборотное зелье, оглушила заклинанием дежурных мракоборцев и методично перебила двадцать заключенных! Похоже на то, что кто-то из аврората содействовал ей в этом, желая свести счеты с врагами перед концом войны.

Гарри понял, кто дал Катарине Кнехт оборотное зелье. Только один человек, помимо Гарри и Дамблора, знал о необходимости сокращения числа Пожирателей – Северус Снейп.

Гарри понимал, что ему следовало ужаснуться такой хладнокровной жестокости, но воспоминания о схватке с Волдемортом были слишком свежи, и он не мог лгать себе – окажись противников пятьдесят вместо тридцати, он бы здесь не сидел.

Гарри бросил взгляд на стол преподавателей и не был удивлен, обнаружив, что Снейп пристально смотрит на него. Гораздо больше его удивила откровенность этого взгляда: Снейп явно ждал его реакции. Гарри благодарно улыбнулся ему и поймал себя на мысли, что был бы огорчен известием об аресте Катарины Кнехт. Он уже не чувствовал никакой ненависти к ней, только жалость. В каком-то смысле она была еще одной жертвой войны. Страшнее всего были даже не смерть и разрушение, а то, что порядочные люди были вынуждены прибегать к методам своих врагов, чтобы победить.

– Вот некрологи Пожирателей Смерти, – сказал Симус, показывая товарищам газетный разворот.

Все невольно оглянулись на стол Слизерина – половина мест пустовала, поскольку студенты уехали домой на похороны родственников.

Джинни взяла Гарри за руку и сжала ее.

– Ты не виноват, Гарри, – спокойно сказала она.

Гарри взглянул в ее теплые карие глаза и кивнул.

– Я знаю.

Это была правда. Гарри понимал, что не было никакого другого способа победить Волдеморта, и он понимал еще кое-что. Он собирался сделать все возможное, чтобы никакой другой темный волшебник не приобрел такое могущество. Зло невозможно было победить окончательно, но должен был быть способ держать его в узде.

*****

Пасхальные каникулы стали для Гарри настоящим кошмаром. Он не мог прогуляться в Хогсмид, не мог поиграть в квиддич, не оказавшись под прицелом нескольких десятков камер. Дамблдор не пускал репортеров в замок, но они подстерегали Гарри у озера, на поле для квиддича, возле хижины Хагрида – везде. Каждый день Гарри с помощью Рона, Гермионы и Джинни отвечал на сотни поздравительных писем. Поэтому, получив приглашение в Министерство на банкет по случаю награждения фениксовцев орденами, он приуныл окончательно.