Текст книги "Лестница без перил (СИ)"

Автор книги: Tartalya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

– Неужели? А какой бы повод тогда не считался мелочью?

На самом деле, он не знал, можно ли эти слова воспринимать всерьез, хотя, глядя в глаза Джима, он решил, что все же стоит. Сейчас, осмысливая то, что вырвалось под действием эмоций, Джон подумал, насколько это было бы настоящим безумием. Интересным безумием.

Но, кажется, Джон так не считал, на его лице отразилось намерение выполнить свою угрозу.

Джеймс сжал губы в недовольную полосу, и отошел на шаг, скрестив руки на груди. В халате и с растрепанными волосами он напоминал взъерошенного воробья, совсем неопасного, если не знать наверняка о том, на что способен его разум.

Джеймс совсем не хотел, чтобы Джон видел его больным. Даже если это всего лишь воспаление. И упрямство взяло вверх.

– Нет, – произнес он, – не покажу. Я сам разберусь с этим. Уже обработал. Не на что смотреть, – развернувшись, так что пола халата хлопнула по шкафу, он пошел к двери, намереваясь закончить разговор на этом.

Несмотря на беспокойство Джона, Мориарти явно его не разделял и выглядел недовольным, более того, попытался тут же уйти.

Джон метнулся за Джимом, хватая его за руку и с силой дергая, разворачивая к себе лицом.

– Воспаления разными бывают, нечего пытаться уйти от меня и разговора, – в глазах Джона на миг вспыхнула ярость, впрочем, тут же растворившаяся. – Но если ты уже обработал, то хорошо, – голос его смягчился и он отпустил его руку.

Он не мог не беспокоиться о нем, но с другой стороны Мориарти уже не ребенок, может и сам оценить, насколько все плачевно или нет. А, значит, можно заняться собственными… повреждениями. Хотя, сделать это самому будет очень нелегко.

– Кхм… – Джон немного смутился, – ты мне не поможешь? – он перевел взгляд от Мориарти на зажатую в пальцах заживляющую мазь.

Поняв, что Джон не собирается настаивать на осмотре, Джеймс успокоился. Отчасти ему немного льстило столь сильное беспокойство Джона о его жизни и здоровье, с таким нечасто приходилось сталкиваться.

Он улыбнулся, опять забирая мазь.

– Конечно, – произнес он многообещающим тоном, и, ухватив Джона за руку, пошел в сторону кровати.

– Знаешь, – внезапно обернулся он, – жаль, что ты не взял с собой белый халат и всякие докторские штучки, – вид у Мориарти был легкомысленным донельзя, словно это не он только что порывался уйти и был мрачнее тучи, – а то… ролевые игры, все такое. Много девушек говорило тебе, что быть врачом это очень сексуально? – глаза Джеймса вспыхнули на мгновение, с одной стороны, он задал просто невинный вопрос, но с другой… инстинкт собственника и ревность к прошлым партнершам выпустила свои ядовитые клыки. Он подумал, хорошо, что до него у Джона не было других мужчин, иначе вряд ли бы кто-то из них остался в живых.

– Нет, – покачал головой Джон, – они считали, что это благое дело – лечить и спасать других. Про ролевые игры они как-то не заикались, – он задумался на несколько секунд, вспоминая, не было ли чего-то такого на самом деле. – Рядом с Шерлоком личная жизнь так же успешна, как прыжок без парашюта, – он невольно усмехнулся. – С другой стороны, это только к лучшему оказалось, иначе мы не оказались бы так близко…

– Зря ты оделся, – усмехнулся Джим, расстегивая молнию на его джинсах и стягивая их вместе с бельем. Недавнее удовлетворение помогало держать себя в руках, хотя сердце все равно забилось быстрее.

Джон облизнул губы, несмотря на то, что секс был между ними совсем недавно, близость Мориарти действовала на него вполне определенным образом. Приходилось прилагать усилия, чтобы не выдать себя. Он, не отрывая глаз, смотрел за ловкими движениями пальцев Джима и ловил себя на мысли, что ему очень хочется, чтобы он на этом не останавливался. Джон даже был рад, что придется лежать на животе.

– Ложитесь на спину, сэр, – «профессиональным» тоном произнес Джеймс, кивая на кровать.

Дождавшись, пока Джон выполнит указание, Джим свернул подушечку и подложил ему под бедра.

– Мать твою, – прошипел он сквозь зубы, глядя на совершенно бесстыдную картину.

Джон не совсем понял, из-за чего выругался Мориарти, оставалось надеяться, что не из-за того, что все выглядит настолько плохо. Он шире расставил ноги, опираясь о кровать.

Выдохнув, Джеймс сел на кровать, отвинтив крышечку мази, стараясь размерено дышать, чтобы не сорваться. Джон имел на него какое-то ненормальное действие, секс с ним не надоедал, поцелуи не становились менее обжигающими, а прикосновения менее желанными. Даже сейчас Джеймсу приходилось напоминать себе, что его действия несут исключительно лечебный характер, когда, выдавив на пальцы густой мази, он коснулся покрасневшего отверстия ануса, осторожно смазывая изнутри и снаружи.

Джон с силой прикусил губу, прикосновение пальцев Джима было обжигающим, но кроме резкой боли, благодаря смягчающему эффекту мази это было приятно, до определенной степени. Ощущая, как пальцы Джима легко скользят внутрь него, он невольно подался назад, с досадой на себя тут же попытался замаскировать этот порыв под попыткой устроиться удобней. Сложнее всего было сдержать чуть не сорвавшийся с губ стон. Казалось бы, он не должен был испытывать и тени удовольствия, но нет… Джон вцепился пальцами в постель, сминая ткань и жмурясь.

Джеймсу приходилось напрягать всю свою выдержку, чтобы оставлять движения медленными и осторожными. Он выдавил еще мази, проникая глубже. Когда Джон двинулся навстречу, укладываясь удобней, Джеймс с трудом подавил хриплый вздох, медленно выдыхая и призывая все свои силы, чтобы хранить выдержку. Он не обращал внимания, сосредоточившись на процессе, но его халат уже недвусмысленно топорщился…

Если бы все его силы не уходили на то чтобы не превратить лечебную процедуру в секс, он бы заметил и сбившееся дыхание Джона и то, как напрягаются его мышцы, пытаясь удержать в неподвижном состоянии…

Подумав, что больше он не выдержит, Джеймс убрал руку, осторожно смазал еще раз наружную часть.

– Не вставай пока… – хрипло произнес он, взял с тумбочки салфетку, и вытер руки от остатков мази. Кровать была достаточно большой, что бы он смог лечь рядом с Джоном, когда тот лег на бок, повернувшись к Джеймсу.

Джон с трудом расслабился, осторожные и такие возбуждающие прикосновения Джима исчезли, и он испытал разочарование от этого, но возможность не вставать давала шанс справиться с возбуждением. Он тяжело сполз на бок, постаравшись улечься так, чтобы скрыть свою весьма однозначную реакцию на Мориарти. Джон глубоко вдохнул, справляясь со сбившимся дыханием, но выдох получился судорожным.

– Я готов, чтобы ты связал меня прямо сейчас, – выдохнул тот, обнимая Джона, – иначе я не смогу за себя ручаться, ты… невозможно просто находиться рядом и не хотеть тебя… Джон… – Мориарти, прикусил губу, глядя в его лицо, – хочу, чтобы ты взял меня…

Прижавшись к Джиму, он на несколько секунд прикрыл глаза, но слова Мориарти убили на корню все попытки успокоиться. Резко открыв глаза, он горящим взглядом посмотрел в глаза Джима.

– Мне тебя всегда так мало… – прошептал он, отстраняясь, и резко поднявшись, прижал Джима к кровати.

Нависая над ним, Джон облизнул губы, разглядывая Мориарти с таким видом словно гурман, решавший, с чего начать свою трапезу.

Просунув руку под спину Джима, он поднял его, вынуждая сесть, самому было затруднительно, и Джон постарался выйти из положения, просто опираясь на колени. Впившись в губы Джеймса жадным поцелуем, проникая языком в рот, он торопливо стаскивал с его плеч халат и выдергивал пояс. Прикусив нижнюю губу Мориарти, Джон отстранился, он толкнул его в грудь, роняя обратно на постель, перехватывая руки, не давая забрать себе инициативу. Заведя ладони ему за голову, он наклонился к Джиму так близко, почти касаясь губами уха Мориарти, отвлекая словами, пока связывал его запястья поясом от халата.

В глазах Джона отражалась страсть, огнем текущая и по венам Джеймса. Он даже не заметил, что вполне спокойно передал власть и ведущую роль Джону, а такое не часто случалось в его жизни.

Джеймс постарался стащить с Джона футболку, но тот с таким рвением избавлялся от халата, что Джим не смог ничего сделать, только горящими глазами ловил выражение страсти на его лице. А потом он оказался опрокинутым навзничь, и почувствовал, как его запястья, сведенные над головой, обхватывает пояс. Вместо ожидаемой волны паники, что могла бы сопровождать частичное ограничение в движении, Джеймс прикусил губу, прогибаясь, прижимаясь к Джону, чувствуя, как желание вспыхнуло еще сильнее. Дыхание сбилось, Джеймс был рад, что он не надел белье под халат, иначе возбуждение принесло бы ощутимый дискомфорт. Он застонал, чувствуя прикосновение языка, все мысли в голове смешивались…

– Надеюсь, у тебя тут есть не только мазь, но и смазка? – прошептал он, очерчивая языком ушную раковину Джима. – Иначе кому-то… – отстранившись, Джон провел пальцами по его груди, царапая кожу и задевая один из сосков. По крайней мере, теперь не нужно было скрывать собственное возбуждение.

– Смазка… в тумбочке, – он, наконец, понял, что хочет от него Джон, – черт…

Связанные руки не давали возможность коснуться, и когда Джон на секунду исчез, чтобы взять необходимое, Мориарти ощутил ужасную пустоту, словно даже минутное отсутствие было немыслимым…

– Помнишь… – произнес он, глядя на Джона горящими глазами, – первый раз… я связал тебе руки… – он быстро облизал пересохшие губы, – не знал, что это так… остро…

– Теперь знаешь, – вернувшись, Джон навис над Джимом, не сдержав усмешки, – какое это особенное ощущение.

Он не думал, что Джеймс все это запомнил, невольно вспоминая, все с чего начинались их отношения… кто из них мог бы тогда предположить, что раздражение и порой откровенная злость превратиться в столь крепкую привязанность? Джон точно не поверил, скажи ему тогда кто, что он так сильно влюбится в Джима, но вот же… они вместе, и Джону сложно представить теперь, как он сможет жить без него.

Видя его состояние, у Джона дыхание перехватывало от понимания, что все это благодаря ему. Это в его руках Джим стонет и ему отдает ведущую роль. Взгляд Джона скользнул по обнаженному телу Джима и невольно зацепился за порезы. Протянув руку, он коснулся пальцами порезов, бережно проводя подушечками по подживающим ранам. Да, Джим теперь только его и пусть только кто попробует протянуть к нему свои руки… пощады не будет.

– Я люблю тебя… – одними губами прошептал он, глядя на Мориарти.

Джеймс всхлипнул, с силой втянув воздух через сомкнутые губы, когда пальцы Джона коснулись порезов. Было настоящим безумием оставлять такой знак на своем теле, это просто открытая капитуляция, сдача в чужие руки, это даже больше, чем признание в любви, и гораздо серьезней и глубже, чем Мориарти, вообще, позволял себе в своей жизни. Просто никто до Джона не вызывал в нем и доли таких чувств.

Взгляд собственника, которым одарил его Джон, был настолько красноречив, что у Джеймса не осталось ни одного сомнения в ответе на вопрос, ревнив ли Ватсон…

Наклонившись, Джон коснулся губами живота Джима, поднимаясь неторопливыми поцелуями выше. Несмотря на собственное желание, Джон не хотел торопиться. Он коснулся губами одного соска, обводя его языком и, прикусывая, чуть потянул, отпустив, провел по нему языком, потом уделил такое же внимание второму, только прикусил заметно сильнее. Джон коснулся губами шеи Джима, и, не удержавшись, с силой впился зубами в кожу, тут же зализывая место укуса. Он ловил каждую реакцию Мориарти, голова шла кругом, пожалуй, сдерживаться дальше было действительно проблемой. Едва ощутимо коснувшись Джима, Джон отстранился, не отводя от Мориарти взгляда, нащупывая оставшийся на кровати тюбик со смазкой.

Касание чужих губ еще больше разжигали желание, а связанные руки вносили ноту дисгармонии, когда хотелось прикоснуться, но не было возможности, и жар страсти становился все больше мучительным. Джим не мог сдерживать стоны и болезненные вскрики, когда Джон прикусывал его кожу. Желанная боль. Джеймс никогда не считал себя садистом или мазохистом, как он уже говорил Джону, это просто ярлыки. Но боль… боль всегда стояла особняком. В жизни Мориарти ее было предостаточно, и Джеймс предпочел найти в ней удовольствие.

Отодвинувшись, Джон провел пальцами другой руки по внутренней стороне бедра Джима, едва задевая его член. Он облизнул губы от такого более чем возбуждающего вида. Наклонившись, он обдал головку горячим дыханием, но не касаясь. От полного желания стона Джима Джону стоило большого труда, чтобы не сорваться, не взять его немедленно, не заботясь о подготовке. Все-таки взяв себя в руки, Джон открыл тюбик и выдавил на пальцы немного смазки.

Свободной рукой он удерживал Джима за бедро, сколь бы не было велико желание, а инстинктивный порыв отстраниться никто не отменял.

Джим развел ноги, согнув их в коленях, открываясь перед Джоном, глядя на него взглядом, потемневшим от желания. Возбуждение, спиралью свернувшееся в паху, так что член прижался к животу, не давало возможности быть спокойным. Он застонал, удерживая себя от желания двинуть бедрами, чтобы почувствовать что-то более ощутимое, чем чужое дыхание на своем члене. Поерзав, Джим прикусил губу, чтобы не попросить поторопиться. Он впивался ногтями в ладони, ожидая того, что будет дальше, глядя, как Джон возится со смазкой, и тяжелое дыхание срывалось с его губ.

Сидя между ног Мориарти, Джон с трудом мог перевести дыхание, одного взгляда на столь открытого перед ним Джима было достаточно, чтобы не только потерять контроль, но и, вообще, забыть обо всем, отдав руль страсти. Сейчас Джим вызывал в Джоне какую-то необычную для него смесь желания причинить боль и подарить удовольствие одновременно. Видеть эту смесь эмоций на его лице. Впрочем, бережность оказалась сильнее.

Придерживая одной рукой Мориарти за бедра, Джон, наклонившись, нашел пальцами тугое колечко мышц, коснувшись его, мягко надавил, обводя по кругу, давая возможность расслабиться, прежде чем проникнуть внутрь одним пальцем. Чувствуя, как стенки сжались вокруг пальца, Джон невольно прикусил губу, это было таким дразнящим ощущением, что было сложно держать себя в руках, ему нестерпимо хотелось, чтобы это тугое кольцо мышц сжалось вокруг его члена. Пока еще он мог себя контролировать, осторожно двигая пальцем, растягивая, давая время расслабиться, еще немного, чтобы добавить второй. Проникая как можно глубже то чуть сгибая пальцы, то наоборот распрямляя и раздвигая в стороны, снова растягивая. Собственное дыхание стало рваным от еле сдерживаемого нетерпения, а стоны Джима только еще больше распаляли его. Одновременно с этим Джон провел языком по стволу напряженного от возбуждения члена Джима, касаясь губами головки и чуть отстраняясь, снова обжигая горячим дыханием, но не заходя в ласках дальше этого, дразня Джима.

Осторожные круговые движения Джона помогли расслабиться, но первые мгновения вторжения все же причинили дискомфорт. Джим прикусил губу, заставляя себя не зажиматься, поддаваясь под чужими прикосновениями. Он застонал сквозь зубы, когда Джон добавил второй, не сдержавшись, двинулся навстречу, было так мало… и эта полузаполненность мучительно расползалась по венам, хотелось почувствовать Джона в себе, его тяжесть, жаркое дыхание… Джеймс выгнулся, упираясь пятками в матрас, не сдержав гортанного стона, когда Джон коснулся губами его члена. Смешение мыслей, чувств, болезненность наслаждения, и не было возможности разделить и взять под контроль то, что он ощущал. Это медленное движение, казалось, длилось вечно, Джим уже не мог сдержать движение бедер, навстречу проникающим в него пальцам.

– Джон, пожалуйста, – простонал он, облизывая пересохшие губы.

Джон накрыл губы Джима своими словно сцеловывая его стоны. Казалось, Джон именно этих слов и ждал, хотя все это время он с таким трудом сдерживал себя, что слова Джима просто выбили у него последнюю сдерживающую опору. Собственное желание и возбуждение затмевали разум, он убрал пальцы, с трудом вдыхая воздух, и отстранившись, снова потянулся к тюбику, выдавливая еще смазки, больше не желая даже пытаться сдерживаться.

Джон крепко ухватил Джима за бедра, удерживая его, он на несколько секунд замер, прежде чем, с тихим стоном, невольно сорвавшимся с губ, толкнуться, проникая в Джима. Пришлось усилием воли остановить себя, чтобы проникнуть только наполовину, и дать Джиму возможность привыкнуть. Джон успел сделать несколько рваных вдохов, прежде чем, не выдержав, войти в него на всю длину, плавясь от невероятного ощущения сжавшихся вокруг его члена мышц. Пара секунд и он стал медленно двигаться, стараясь не сорваться.

Джеймс, не отрывая взгляда, смотрел, как Джон размазывает смазку по члену. В паху пульсировало возбуждение, так сильно хотелось почувствовать его внутри себя, что Джеймсу каждое мгновение промедления казалось вечностью. Он подался вперед, и, почувствовав прикосновение головки, задержал дыхание, застонав, сквозь зубы. Хотелось разом дернуться, через тянущую боль, наплевав на нее, насадиться полностью, и чтобы Джон не сдерживал себя… Когда тот толкнулся, входя на всю длину, Джим выгнулся, не зная, куда деть связанные руки, это дико мешало теперь, давало почувствовать себя беспомощным, придавленным чужим телом к кровати, растянутым и заполненным. Джеймс закрыл глаза, и стало еще хуже, возбуждение распирало его изнутри, но паника никуда не девалась.

– Джон, пожалуйста… – зашептал он, открывая глаза, – пожалуйста…

Фраза прервалась стоном, когда Джон толкнулся глубже, касаясь простаты, посылая электрические импульсы по всему телу. Джеймс забыл, о чем он хотел попросить, прижав связанные руки к груди, он обхватил Джона ногами, двигаясь ему на встречу, смывая панику волнами удовольствия.

Сквозь туман желания Джон никак не мог понять, о чем именно просит его Джим. Осторожные движения он не смог сохранить надолго, неизбежно наращивая ритм, двигаясь все быстрее, каждый раз стараясь проникнуть в Джима как можно глубже. С губ срывались непроизвольные стоны удовольствия, он немного менял угол проникновения, стараясь поймать тот вариант, который доставит Джиму наибольшее наслаждение.

Джон увидел, как он прижал связанные руки к себе, словно закрываясь, и это ему не понравилось, Джим не должен был менять их положение. В следующий раз, пронеслось в голове Джона, руки придется все-таки как-то привязывать к спинке кровати. Сейчас он даже и не сомневался, что следующий раз еще будет, и даже не один.

Желание пеленой застилало глаза, и Джон крепче вцепился пальцами в бедра Джима, невольно пожалев, что руки у него заняты. Все-таки он опасался, что если уберет одну руку, то не удержит и потеряет контроль.

– Руки… – прохрипел он, – верни их на место… – наклонившись, он коснулся губами живота Джима и ощутимо укусил, – быстро…

Джеймс коротко вскрикнул, распахнув глаза от укуса, и замотал головой. Джон хотел, чтобы он вернул руки за голову, но Джеймс просто не мог этого сделать. От всей невозможной смеси ощущений – удовольствия, боли, наполненности, беспомощности хотелось кричать. Он дернулся, но потом усилием воли, предельным в такой ситуации, заставил себя поднять руки и, выворачивая суставы, ухватился за перекладину кровати. Это давало хоть какую-то иллюзию выбора, иллюзию свободы. Выпустить свой страх перед положением, в котором у него нет власти, Джеймс пока не мог, но удовольствие все-таки перебивало панику. Каждый толчок Джона срывал стоны с его губ, двигался навстречу этим толчкам и, словно желая удержать Джона в себе, сжал мышцы, увеличивая для него удовольствие. Джеймсу казалось, что он может кончить, даже не касаясь своего члена.

Эмоции Джима так ярко отражались на его лице, Джону казалось, что он ощущал их как свои собственные. Такая отдача распаляла еще больше, кружила голову и срывала с губ стоны. Джон был властен сделать сейчас с Джимом все что угодно. Это было настоящим безумием и на самом деле стоило больших усилий не поддаться такому соблазну. Он с силой входил в Джима, проникая как можно глубже словно желая проверить, могут ли его стоны быть еще громче. От ощущения того, как сильно обхватывали мышцы его член, у Джона перехватывало дыхание, оставляя место только для хриплых стонов. Такое невероятно сильное ощущение единения, что сложно было бы разделить, где Джим, а где сам Джон. Он вбивался в него все быстрее и быстрее, вжимая его в кровать, чувствуя себя на грани, от чего он еще сильнее впивался пальцами в бедра Джима, отстранено подумав, что потом могут и синяки остаться, но сейчас его это меньше всего волновало. Возбуждение и желание самого Джима было более чем очевидно, но Джон намеренно игнорировал это, мука ожиданием сейчас была куда интересней, он не сомневался, что от этого ласки потом будут ощущаться куда острее. И, чего скрывать, ему нравилось видеть метания Джима, сам Джон балансировал на самой грани, всего один шаг, и он больше не выдержит.

– Джииим, – с громким стоном Джон выгнулся, с последним яростным рывком входя в Джима и сильнее стискивая пальцы на его бедрах.

Стон сорвался на хрип, когда он кончил, ощущая, как его словно накрыло волной удовольствия буквально сбивая и лишая возможности дышать.

Казалось, что время просто не существует, и эта пытка удовольствием длилась вечность. Джеймс не слышал стонов, срывающихся с губ, не чувствовал, как саднит горло и как пальцы Джона впиваются в его бедра, оставляя синяки. Он сейчас ощущал только захлестывающее желание, которое требовало удовлетворения, мучительно и невозможно. Это было похоже на растворение в ощущениях.

Когда Джон кончил, с силой вбиваясь в последний раз, Джим застонал, чувствуя разливающийся жар, из глаз брызнули слезы, так хорошо и нереально было чувствовать его в себе, что когда он вышел, это показалось неправильным.

С трудом заставив себя разжать пальцы, упираясь руками в кровать, чтобы не упасть на Джима всем телом, Джону требовалось время, хотя бы вдохнуть воздух.

– Боже, – с трудом прохрипел он, – как же… ты великолепен…

Чуть отдышавшись, он осторожно вышел из Джима, ощутив почти болезненную потерю столь тесного контакта с ним. Наклонившись, Джон коснулся губами налитого кровью члена Джима. Пара легких поцелуев, и он провел языком по стволу к головке, обводя ее, неторопливо и снова обратно к основанию. Словно он поставил себе целью не оставить без внимания ни один миллиметр напряженной плоти, старательно и неторопливо облизывая, растягивая удовольствие, прежде чем взять его в рот, сразу почти целиком вобрав член Джима. Плотно обхватывая его губами, скользя по стволу, давая время мышцам горла расслабиться. Почти выпуская из губ и снова буквально насаживаясь ртом на член, вбирая так глубоко, как только мог, мышцы горла импульсивно сжимались, обхватывая еще плотнее. Сейчас Джон не удерживал Джима, все силы уходили на то, чтобы сохранить равновесие, упираясь руками в кровать.

Джеймс дернулся, всхлипнув, но тут же потерялся, ощущая жар губ вокруг своего члена. Он не мог бы подобрать слов, настолько остро сейчас было удовольствие. Не в силах сдерживать рефлекторные движения бедер, он вбивался в жаркий рот. Возбуждение было настолько сильным, что хватило несколько минут, чтобы он дернулся, сжимая пальцами спинку кровати, изогнувшись, излился прямо в горло Джону.

Несколько минут Джим не мог прийти в себя, чувствуя, как волны оргазма проходят по его телу. Перед глазами была чернота, и даже дыхание вырывалось с трудом.

Через пелену Джим почувствовал, как матрас рядом с ним прогнулся, он с трудом разжал пальцы, и, прижав руки к груди, повернулся, ткнувшись Джону в плечо, прижимаясь к нему. Джеймса била легкая дрожь, и в глазах было все еще темно.

– Невероятно, – хрипло прошептал он, – ты… невероятно…

На что-то более осмысленное сил просто не хватало.

Это было особым удовольствием, видеть Джима таким и знать, что он тому причина. Почти хищно облизнувшись, проглатывая, Джон смотрел в затуманенные глаза Джима и не мог сдержать улыбки. Опустившись на постель рядом с ним, он взял его руки в свои, осторожно развязывая путы, в которых теперь не было никакой необходимости. Он крепко обнял Джима, прижимая к себе, ощущая его легкую дрожь под своими пальцами. Это ощущение почему-то кружило голову, заставляя сердце замирать. Джон мягко коснулся губами его виска, успокаивающе целуя. Казалось просто невероятным, что каждый раз был таким ярким, словно первый. Джон тихо надеялся, что так и останется, и он никогда не наскучит Джиму. Сейчас, обнимая его, он думал, что, скорее всего, не сможет пережить, если останется один. Прикрыв глаза, Джон тихо выдохнул расслабляясь.

Поглощенный внутренними переживаниями Джеймс не заметил, как Джон развязал его руки. Минут десять понадобилось, чтобы прийти в себя и начать ощущать окружающий мир.

Это пугало. С каждым разом, словно он все больше открывался Джону, отдавался в его руки… доверял? Джеймс не мог понять, как такое произошло. Но… пока Джон ни разу не предал его доверие. О том, что произойдет, если это случится, Мориарти предпочел не думать.

Он открыл глаза, внимательно глядя на Джона. Можно было продолжить размышлять о том, как не допустить потери. Но единственный вариант, который гарантировал бы результат на все 100%: запереть Джона в подвале. Правда, тогда нельзя быть уверенным, что Джон не отвернется от него эмоционально.

– Нужно возвращаться, – произнес он хрипло, – мы здесь больше суток…

Открыв один глаз, Джон скосил взгляд на Мориарти.

– Хочешь сказать, что ты уже полон сил, чтобы повернуть судно к берегу?

Лично он с куда большим удовольствием полежал бы еще так, обнимая Джима и не думая ни о чем. Демонстративно тяжело вздохнув, он сел на кровати, неохотно выпуская его из объятий, правда, тут же бурча что-то под нос, предпочел встать.

– Хочу сказать, что предпочел бы сейчас полежать в ванной, а не стоять в тесном душе… – Джим, пользуясь тем, что Ватсон поднялся, растянулся на кровати, действие сопровождалось тихим стоном, все тело болело.

– Больше суток, – озадаченно пробормотал Джон, подбирая с пола одежду, – как время летит.

Бросив взгляд на Джима, он не сдержал улыбку.

– Кстати, тебе тоже стоит одеться, иначе мы тут и вторые сутки проведем, – он многозначительно ухмыльнулся.

По привычке, быстро одеваясь, Джон отметил, насколько было бы неплохо посмотреть, что у них там из еды с собой. Благо у катера есть автопилот, а, значит, судно сможет плыть и без их непосредственного участия.

– Черт, – страдающим тоном произнес Джим, глядя в потолок, – не думал, что я это скажу, но ты маньяк. Хорошо, что хоть сексуальный… – усмехнувшись, Джим нехотя сполз с кровати, набрасывая халат. Поясницу тянуло. Теперь конная прогулка закрыта и для него…

– От маньяка слышу. И не только сексуального, – парировал Джон, – Можешь полежать в море, эта ванная явно будет как раз в твоем духе, – ухмыльнулся Джон, уходя.

Пока Джон пошел проверять на кухне еду, Джеймс все же оделся нормально и встал за штурвал. Сейчас меньше всего хотелось что-либо делать, ванна, пара бокалов вина и мягкая постель были пределом мечтаний. Но вместо этого приходилось маневрировать, спуская катер на воду. Ругаясь сквозь зубы, Джеймс минут 15 не мог повернуть на нужный курс. Но, в конце концов, посудина сдалась. Выплыв на открытую воду, Джеймс задал координаты и облегченно вздохнул.

Готовить в дергавшемся судне было бы просто невозможно, поэтому Джон порадовался, что с собой прихватили только самое простое вроде бутербродов. Им и испортиться сложнее и готовить не надо. Хотя, когда Джим резко выкрутил руль и Джон буквально в последний момент перехватил чайник, то не удержался от пары ласковых высказываний в адрес умения последнего управлять катером. Впрочем, он это считал просто ситуационным моментом и даже всерьез сердиться не мог. Зато через несколько минут на столе в каюте стояли тарелки с бутербродами и горячий чай. Понадеявшись, что больше неожиданных маневров не будет, он поднялся на палубу, чтобы проверить, как там Мориарти и их курс к суше.

– Джим, если ты уже включил автопилот, то пошли есть. Я голоден, как волк.

Джеймс устало обернулся на Джона, кивнул. После насыщенных событиями последних дней он не понимал, как у Джона еще хватает моральных и физических сил что-то делать.

– Ты видел себя в зеркале? – спросил он, выйдя из каюты, – отвратительная бодрость на твоем лице. Просто ужасно…

Он зевнул, ткнувшись лбом ему в плечо, и спустился в каюту. Бросив на стул подушку, поморщившись, сел, без особого энтузиазма глядя на еду. Он не помнил, когда ел в последний раз, но и сейчас не очень хотелось, от усталости легкий флер раздражения влиял на все, и хорошее настроение улетело, оставив о себе лишь воспоминания.

Джон озадаченно изогнул бровь, он не понимал неожиданную усталость Джима. Для него все прошедшие события были как большая встряска, постоянный выплеск адреналина держал его в приподнятом настроении. Он чувствовал себя бодрым и довольным жизнью. Несмотря на то, что у них был риск заболеть под ливнем, Джону понравилось пробираться по острову, он даже подумывал предложить через пару дней вернуться сюда, чтобы посидеть с нормальным костром и без риска промокнуть до костей. С другой стороны, может, Джим еще просто не пришел в себя, хотя, может, на него так влияет долгое пребывание на воде. Из медицины Джон знал, что есть такое влияние на организм. То, что обычно называют «сморило на солнце», когда хочется спать и чувствуешь расслабленность во всем теле.

По примеру Джима он положил на стул подушку, уж что-что, а аппетит Джону испортить было не так легко. Жуя бутерброд, он с беспокойством поглядывал на Мориарти. Проглотив кусок, все-таки спросил:

– Ты что-то неважно выглядишь, как ты себя чувствуешь? – подняв руку, он протянул ее через стол, чтобы потрогать лоб Джима.

Как знать, может, Мориарти все-таки простыл…

Джеймс недовольно поморщился, но позволил коснуться лба.

– Я в норме, – ответил он, недовольно разглядывая лежащий перед ним бутерброд, словно тот был в ответе за его плохое настроение.

– Я просто не люблю долгое нахождение в условиях дикой природы. Это утомляет. Для тебя может быть все прекрасно, потому что ты и в худших условиях был… – он вздохнул, махнув рукой, – не важно…

– Относись к этому проще, – мягко улыбнулся Джон. – Мы же отдыхаем, нам ничего не угрожает, не стоит поддаваться унынию только потому, что намочило дождем.

Алкоголя, насколько он помнил, на корабле не было. Поискав среди одежды, Джим вытащил пачку сигарет и закурил. Раздражение просто было. Он мог найти или придумать сотню причин, но так и не понять, что его вызывает.