Текст книги "Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Комнаты были достаточно скромны, хотя и довольно просторны, и предполагали собой только помещение, необходимое для более менее комфортного проживания. В каждой комнате обязательно была кровать, тумбочка, пара стульев, стол и ковры, а также канделябр со свечами, от которого и исходил свет.

Войдя в помещения для прислуги, Азариэль быстро сориентировался и практически мгновенно вспомнил, где находится комната Люсии и, спустившись на этаж, он встал у нужной двери.

На него смотрела деревянная простая дверь, а душу самого парня разрывали тысячи сомнений, насчёт правильности его действий. Но отринув эти сомнения, он гордо отворил в дверь и зашёл в комнату прислуги.

Там было всё по-простому, практически отсутствовала роскошь, разве что представленная парочкой бутылей из-под использованных зелий, в которых сейчас росло пара странных растений и картиной, купленной у торговца, который приходил на разговор с Регентом.

Но сейчас на него взирали те, кого он собрал в надежде получить верный и правильный совет. В комнате уже были, те, кого он позвал лично: стражник Андре, рыцарь Ремиил и крестьянин Саво. Но вот Ремиил, облачённые в обычные потёртые одежды, позвал с собой ещё несколько человек, думая, что это поможет Азариэлю в выборе. Там помимо остальных ещё сидел рыцарь Туриил, Ахмат, Готфрид и тот самый агент, который помог в городе.

Однако за столь короткое время владелица этой комнаты уже успела похлопотать, желая проявить как можно больше заботы. На столе уже стояло несколько яств, приготовленной Люсией: немного простых фруктов, малость варёных овощей, орехи и кувшин с водой.

Как только Азариэль зашел в комнату, повисла тишина как в усыпальницах Морровинда, хотя все пристально смотрели за тем, кто его сюда пригласил. И парень понимая, что эту неловкую тишину нужно как-то развеять спросил Ремиила:

– Ремиил, расскажи сначала то, что ты хотел мне сказать у ворот.

– Да что уже. – Практически обречённо начал рыцарь. – В том городке был мятеж, спланированный сепаратистами «Сыны Леса». Нас сильно потеснили к дому управителя городка и окружили, но благодаря тебе Азариэль и твоему другу, «Сыны Леса» лишились своего командования, а так называемый «Дерикториальный Совет», что заседал в штабе, был полностью уничтожен во время взрыва и последующего штурма руин укреплений. От «Сынов Леса» осталось ничтожное малое количество. Эти сепаратисты практически уничтожены. – Но остановившись, он выдохнул, поднял голову и, заглянув прямо в глаза парню, продолжил. – Но мы здесь собрались не для празднования, а для того, что бы понять, что творится с Орденом, и по какой дороге мы пойдём сегодня. Но я прошу, давайте послушаем, что скажут остальные. – Так, сказав всё, что хотел Азариэль начал Ремиил.

Кто начнёт? – Спросил Азариэль, не желая оставаться безучастным.

– Пожалуй, я. – Тихо сказал агент, буквально вышедший из тени и таким же негромким голосом продолжил шпион сети. – Мы все знаем, что произошло, но мы не можем понять из-за чего, ибо мы не были там. Конечно, каждый из нас может обвинять Глориана или Хротгара, но мы забываем про Люция и про его роль в этом спектакле.

– Ты ставишь под сомнение честь рыцаря? – Гневно и напористо спросил Туриил.

– Я не хочу говорить о нём плохо. – Оправдательно ответил агент. – Я лишь говорю, что его много раз видели на собраниях той самой Ложи. – И немного приостановившись, выдохнув, продолжил. – Я множество раз незаметно посещал так называемую Ложу и слушал речи Люция. Он натаскивал неофитов на изменения, рассказывая им о том, что при новом устройстве Ордена будет намного лучше. Именно этот рыцарь разогревал в них спесь и гордыню. Я хочу лишь прошу вас задуматься о его роли в этой истории. – И замолчав агент, посмотрел в глаза Туриила, и, увидев в них всё растущее отчаяние, тихо закончил свою речь. – Я не верю в то, что эта вся ситуация сложилась за два дня.

– Теперь хочу сказать я. – Практически мгновенно сказал Туриил, явно желая оправдать своего побратима. – Я же хочу сказать, что не следует так поспешно обвинять рыцаря в преступлении, о котором мы ещё не знаем. – И обратив своё взгляд на того, по милости кого они здесь собрались, продолжил. – Но, прежде всего. Азариэль, ты должен помнить о своих обязанностях в Ордене и о твоей присяге. Наш долг за Орден жить и за него умереть. Я хочу сказать о твоём священном долге перед Орденом, ибо ты служишь только ему, а не пресловутой «Ложе».

– Кстати, о ложе. – Внезапно заговорил Готфрид. – Долгое время они говорили о «будущих» и «неминуемых» изменениях в Ордене. Члены Ложи часто встречались с некоторыми членами Академиона. Они говорили о свободе, о вольностях, и том, что необходимо изменять Орден. Простите меня, рыцарь Туриил, но большинство выступлений, подобного рода, велись Люцием.

– Ложь! – Взревел Туриил.

– Это правда, клянусь орденом. – Старясь оправдаться, и снизить градус ярости сказал Готфрид.

– Вот теперь всё сходится, это заговор. – Слышимо прошептал агент.

– Ложь… – Подавленно и потерянно повторил вновь Туриил.

– Держите, выпейте, успокойтесь. – Буквально протороторив, Люсия и подала рыцарю стакан воды.

– Я хочу лишь сказать о том, что, Азариэль, должен выбирать сам, что он волен в своих решениях и что не может кто–то диктовать ему свою волю. – Сказал Ахмат, желая вставить, и свои пять септимов в общее рассуждение.

– Нам надо иметь всю информацию, что бы делать какие либо выводы. – Холодно начал Андре. – Но самое главное, что мне хочется сказать это то, что как бы, ни сложилась ситуация, мы должны оставаться верными не самому себе, а прежде все Ордену. Я стою на страже цитадели вот уже больше десяти лет и видел, как умирали рыцари и неофиты, видел конфликты, но я понял одно: Орден вечен, он в нас должен оставаться навсегда, ибо отступники умрут в забытье, а наших братьев будут здесь помнить.

– Можно я скажу? – Сразу после реплики Андре попросил Саво.

– Конечно, крестьянин. – Сказал Ремиил.

– Я вырос на этой земле и сейчас на ней живу. Я каждый день вижу стены цитадели из окна своего дома. Я понимаю, что рыцари здесь будут всегда. Я не понимаю, что есть «Ложа» и я прожил без всяких там Академионов. Но даже я понимаю, что если ты живёшь на земле, на которой ты вырос, и которая тебя взрастила, то за неё нужно держаться. – Как–то по простому сказал Саво.

– Спасибо, крестьянин, мудрые слова. – Подавленно сказал Туриил.

Тут послышался шум шагов в коридоре, и дверь в комнату открылась. Тут в комнату зашёл высокий мужчина, облачённый в чёрный тканевый жакет, кожаные штаны, цвета смоли, уходившие под, такой же расцветки, кожаные сапоги. Это был начальник разведки Ордена и глава его раскинувшейся сети.

– Мой лорд. – Вымолвил стоящий рядом агент.

– Это вам, наверное, будет интересно. – Сразу с порога, даже никого не поприветствовав начал Ариан. – Ложа, часть членов Академиона и несколько рыцарей приготовили «Хартию Свобод», которую они хотят преподнести Регенту.

– Что?! – Практически прорычав спросил Ремиил.

– Хартия. На суд Регента. – Отчётливо повторил Ариан.

– Но как это случилось? – Спросил взволновано Туриил.

– А я не знаю. – Разведя в руки стороны, и возмущённо начал глава разведки. – Я занимаюсь внешней разведкой, а не внутренней.

– А, что в этой хартии. Может…

– Я не знаю. – Оборвал Ариан, перебив Люсию. – Мне известно, что она направлена на «увеличение статуса свободы» – как выразился один из профессоров.

– А что ты хотела? – Спросил Азариэль.

– Просто хотела узнать. – Ответила служанка.

– Мы теперь узнаем их требования только на Великом Капитулярии. Эх, придётся подождать. – Вымолвил Готфрид.

– Что ж! – Громко и чуть ли не торжественно начал Андре. – Тебе пора определиться, ибо твоя проблема состоит в выборе меж этими Ложами и Орденом. Ты с кем? Нам нужна определённость, а не плавания в мыслях и в выборах. Так вот вопрос: ты с Орденом или Ложей?

Азариэль не колебался, ибо он слышал историю отступничества из уст самого Регента и понимал, чем это всё может грозить. Колебаний не было.

– Орден. – Слетело с губ Азариэля, вызвав некоторое ощущение радости у присутствующих.

– Отлично, нам пора на собрание, а то время жмёт. – Сурово сказал Туриил и вышел из комнаты.

После этих слов все неофиты и рыцари отправились в главную башню, ибо уже вот–вот должен был начаться Великий Капитулярий. Шпион с Арианом так же туда отправились. Но вот Саво и Люсия остались в комнате одни. Ещё Ремиил заметил, какой тёплый и чувственный разговор у них был ещё до того, как пришёл Азариэль, и после…

Юноша шёл по коридору, уже не терзаемый сомнениями разного рода. Но хоть Азариэль и не колебался и знал с кем его честь, но он не знал одного, и это его беспокоило: «А где же Аквила…» – Твердил он себе в уме, терзаемый уже чувствами иного рода.

Глава одиннадцатая. Великий Капитулярий

Цитадель Ордена. Вечер того же дня.

Возле главной башни собралось множество стражников, и это было понятно, ибо сегодня их единственная задача это максимально обеспечить безопасность важнейшего мероприятия.

Азариэль с друзьями отправился в зал «Двуглавого Совета», в котором и развернётся основное представление, которое решит саму судьбу Ордена.

Юноша с друзьями зашёл в башню и буквально стеной продвигался в зал, не обращая ни на кого внимания. Сегодня башня не была практически пуста, как всегда. Сегодня здесь собрались все сословия структуры Ордена, чтобы решить его судьбу. И все спешили в зал Совета, который явно окажется сегодня тесным.

Собрание должно начаться через несколько минут. Юноша с друзьями бегом преодолели винтовые лестницы и палаты рыцарей. В палатах уже не было ни одного рыцаря, всего лишь несколько стражников неусыпно следили за порядком.

И буквально через пару минут, поднявшись по высокому, как Башня Белого Золота, главному строению Ордена они сумели войти в зал Совета, который явно был переполнен.

В зале Совета кого только не было. Крестьяне сидели с рыцарями и магами, маги и профессора общались с прислугой и мастерами. И всё это покрывал невыносимый гул, который буквально давил на уши. Все были в предвкушении начала заседания «Великого Капитулярия».

Азариэль смотрел на всё это, и его чуть не пробило на слезу. Как распределились братья, и сёстры Ордена просто удручало, ибо это означало окончательный раскол в самих душах.

В той части, где располагался амфитеатр расположились те, кто желал перемен в Ордене. Их было непростительное множество: от простой прислуги дол достопочтенных рыцарей, магов и иерархов. И вся эта многочисленная ватага готова была молотом обрушиться на старые порядки в Ордене, жестоко их перемалывая.

С другой стороны расположились те, кто была за Регента и старое устройство Ордена. Их тоже было немало, и по числу даже превосходя восставших братьев и сестёр.

Но помимо Регента на тронах и поставленных роскошных деревянных креслах рядом с главой Ордена расположись главы всех сословий Ордена, что говорило о том, что ещё не всё потеряно, раз командиры страт стоят за предводителя.

Но, несмотря на переполненность зала между двумя блоками образовалась буферная зона, говорящая о том, что конфликт более чем серьёзный.

Азариэль оглянулся в этой оппозиционном переполохе. Он увидел пару стычек между восставшими и лоялистами. Увидел, как будто неведомые тени ползут по стенам зала, но стряхнув головой, скинул эти галлюцинации на собственное переутомление, которое медленно начинало брать верх.

Парень увидел, что в амфитеатре сидит множество его друзей из неофитов, в глазах которых буквально горел огонь фанатизма от собственных идей, но самым больным было, то, что он нигде не мог взглядом найти Аквилу.

Азариэль увидел, что рядом с Регентом скопилось множество его лоялистов, окружавших своих командиров. Рядом с Регентом бок обок стояли все паладины и прислуга, крестьяне и лояльные иерархи.

В зале горели повсюду свечи, чей свет усиливался свечением магических светильников и заклятий света. Сам воздух ста буквально густым от напряжения. Зал наполнился беспорядочным звоном спорящих голосов. Но тут в сторону парня крикнули и махнули и рукой. Это был Тиберий:

– Азариэль, давай к нам, у нас для тебя место! – Радостно кричал Тиберий, ожидая, что Азариэль к ним присоединится.

Азариэль скорбно посмотрел в его сторону и пошёл в сторону Регента. Он медленно и тягостно взобрался по ступеням и встал по правую руку от предводителя Ордена.

– Предатель. Надо было его раньше прибить, как Сафракса. – Злобно сказал Рагнар, брат Хротгара, сидевший рядом с Тиберием и отличавшийся ещё больше вспыльчивым характером.

В зале ещё стоял жуткий и непроницаемый гул, когда встал Регент и призвал всех к тишине. Лёгкое пальто Регента аккуратно касалось пола, а простая рубашка на месте сердца была украшена древней драконьей клинописью – «Мир арк зин», что переводилось как «Верность и честь».

Он просто поднял руку ввысь и гул в зале затих. Кто-то ещё мешкался, но в основном все обратили внимание на Регента в ожидании начала и тех слов, с которых он и начнёт.

– Братья и сёстры, сегодня мы собрались для решения двух важнейших вопросов, которые решать судьбу Ордена. Именно после сегодняшнего заседания «Великого Капитулярия» наш Орден не станет прежнем, ибо само это мероприятие говорит о том, что в нашем Ордене назрели проблемы, которые необходимо решать. И сегодня состоится суд над преступниками и решится будущие Ордена...

– Они не преступники! – Кто-то крикнул из зала, нагло перебив Регента.

– Но всё же, они причастны к ранению рыцаря Сафракса и их следует судить хотя бы за это. – Грозно сказал Магистр рыцарей.

– А теперь к основному! – Торжественно, но с невообразимой бездной во взгляде, начал Регент. – Я прошу, кто хочет выступить, выходите к трибуне. И да начнётся заседание!

– Мы хотим говорить. – Сразу же заговорил глава магического круга Ордена. Он был облачён в те же одежды, что и при первой встрече с юношей в лесу. И сейчас, сверкая своей броней, шёл к трибуне, готовясь блистать словом. И вместе с ним шёл представитель мастеров, облачённый в толстый жилет, штаны и брюки из шкуры мамонта. Так же вышел и магистр рыцарей, экипированный в полный рыцарский доспех красного света.

Мы нескольких эпох существуем при нынешней структуре. – Начал глава магов Ордена. – Мы не можем и не способны предсказать, насколько скажется изменение структуры на эффективности самого Ордена. Ибо своей спесью мы всего лишь можем подготовить почву для распада, который уничтожит и Тамриэль, лишив его защитников.

И закончив свою речь, маг предоставил слово другому оратору, который тоже стремился переубедить восставших:

– Мы, такие как нас создали. Наша структура это и есть основа Ордена. Представьте, что будет, если изменить фундамент дома. Если его разворошить, и на его обломках построить новый фундамент, то, сколько этот дом простоит? Он развалится после первой бури. Я говорю о том, что ничего менять не нужно. – Пытаясь убедить присутствующих в своей правоте, говорил представитель мастеров.

– Теперь я скажу. – Сказал магистр рыцарей, выйдя к трибуне. – Мы служим Ордену более тысячи лет. Мы его неизменное оружие, разящее отступников от порядка и порождений мрака. Мы храним Орден силой, честью и кровью. А теперь представьте, что его не станет в том обличии, в котором он хранил Тамриэль. На континент сразу обрушаться легионы противоестественных тварей, желающих поработить население Тамриэля. Но самое страшное, что рыцари теперь должны и бояться того, что цитадель Ордена перестаёт быть их домом. Нашего брата – Сафракса, пытается убить какой-то неофит, который ещё даже не знает, что такое опасность. То, что нанёс ранение Хротгар это факт. Неоспоримый факт. Он преступник, который должен быть осуждён. Когда на вашего брата поднимают оружие, вы не будете это терпеть, не будет молчать или оправдывать преступника. И сегодня мы просто обязаны сохранить Орден и осудить преступников! – Закончив свою пламенную речь, магистр предоставил место другому Оратору.

– Мой черёд. – Сказал подошедший глава стражи. – Мы своей кровью храним этот Орден больше тысячи лет. Да, мы не всегда воюем на передовой. Но мы стражи цитадели. На глазах стражей цитадели прошла вся история Ордена, и мы всегда оставались в тени и служили ему правдой и верностью. Стража видела всё: падения и возвышения Ордена, славные подвиги и редкий позор. Но мы поняли одно: мы сильны, пока мы едины в своей клятве. И если мы останемся верными, то мы будем непобедимы. В этом будущее Ордена. – Сурово сказал лорд–коммандер стражи и предоставил слово другому оратору:

– Наш Орден это систематизированное сообщество, существующие на определённых принципах уже несколько эпох. Его структура это костяк, стержень системы. Смени стержень и вся система развалится. Нужен нам затхлый и развалившийся Орден, не способный выполнять свои функции? Нужен ли нам слабый Орден? Нам нужна чёткая иерархия, в которой и есть сила. Что ж, мои братья объявили свою позицию. Я помню, как я изменил структуру заклинания исцеления и человек, на котором я это применил, просто заживо сгнил. – Сказал глава магического круга, желая убедить как можно больше присутствующих братьев и сестёр.

После этих слов, в душе Азариэля, появилась надежда, ибо сейчас своё мудрое слово сказали самые авторитетные члены Ордена, которые своим словом не раз убеждали остальных в своей правоте. Практически у всех лоялистов появилась надежда на то, что оппозиционеры образумятся, на то, что всё будет как раньше и всё закончится.

И сейчас сторонники Регента говорили очень убедительно. Сидящие в амфитеатре неофиты, прислуга и пара профессоров замешкалась, заговорились, а в их глазах блеснула неуверенность и сомнения в том, что они делают.

И тут углядев смятение в своих рядах, мятежный рыцарь улыбнулся. Его ужасающая, но в тоже время слащавая улыбка была подобна ухмылке злого духа растления и обмана. И тут встал Люций, ознаменовывав начало второй части того спектакля, который он планировал месяцами, если не годами.

Его доспех был выкрашен в странный лиловый, граничащий с розовым цвет и украшен, буквально обвитый ими, золотыми цепочками, на которых висели небольшие драгоценные камни. На его руках были золотые кольца, а уши прокалывали золотые серьги. Мятежный рыцарь бровадно похлопав в ладоши начал говорить, перетягивая одеяло на себя:

– Браво, браво! Вы сказали о будущем нашего Ордена, даже не услышав ни строки из нашей «Хартии». Нам не дали ни слова, но уже обвиняют в распаде. Мы даже не говорили, а тут уже сгустили краски и предрекли нашему Ордену скорую смерть. Но сначала я скажу вам о так называемых преступниках. Я был там, когда Сафракс довёл Хротгара до стадии злобы. – И сделав свой голос обвинительным, но жутко наигранным, мятежник продолжил. – Сафракс его оскорблял, унижал и угрожал бедному парню, который всего лишь усомнился в одной из статей кодекса и заставил его выучить до завтра всю книгу. А Глориан всего лишь отпустил безобидную шутку по этому поводу. И их заперли в карцере. И это справедливо, что без суда заперли тех, кто, по сути, и не виноват? Они не преступники они всего лишь жертвы тирании. – Приостановившись, Люций своим лихорадочным взглядом осмотрел зал, и только потом продолжил. – Они не виноваты вообще, несмотря на то, что Хротгар пихнул рыцаря–садиста, который оскорблял честь бедного паренька. Каждый должен иметь право на защиту своего достоинства.

Зал, со стороны лоялистов, буквально закипел от негодования, ибо никто не понимал, как можно начать оправдывать преступника, который поставил жизнь рыцаря под угрозу. И многие понимали, что Люций сейчас просто нагло врёт, своим популизмом и театральной наигранностью склоняя на свою сторону неопытных неофитов и прислугу с крестьянами. И всё это время, пока он говорил, главный мятежник смотрел, в глаза Туриилу, чей взгляд был переполнен отвращением и злобой к Люцию.

Но пока рядом с Регентом росло негодование, в амфитеатре всё больше поднимались сепаратные настроения. Восклики одобрения и ярые требования перемен слились в единую и мелодичную песнь раскола. И под это мятежное нарастающее крещендо Люций продолжил:

– А теперь, я попрошу представить нашу великую «Хартию», что принесёт нам свободу и прогресс. – Сказал Люций и тут же махнул рукой, на которой сверкнули золотые браслеты.

Тут встала девушка. Светлые волосы, невысокий рост, голубые глаза, худощавое телосложение и немного вытянутое лицо.

Азариэль взглянул в эти голубые глаза, подобные двум драгоценным камням, и понял, где была его знакомая. Его сердце бешено заколотилось, душа провалилась в Обливион, а ноги подкосились. Юноше пришлось опереться на трон Регента, чтобы не рухнуть от нахлынувшего каскада чувств.

Сидящий на своём троне Регент всё понял и не слышимо для остальных, шепнул несчастному парню:

– Ох, ты ж, как я тебя не раскусил. Ну вот, ты сейчас ощущаешь, к чему может привести нарушение догм кодекса Ордена, посвященных «Славному отсутствию чувств»

Рядом стоящий паладин с сочувствием положил свою ладонь, закованную в латную перчатку, вымолвив единственное слово. – «Держись».

Девушка мягкой, но быстрой походкой подошла к трибуне. Она была облачена в чёрную куртку. В её хрупких и прекрасных бледных руках у неё был немного пожелтевший лист бумаги, который и был той самой «Хартией».

Она положила этот лист на трибуну и заговорила своим немного низким, но в тоже время, для Азариэля, прекрасным, немного грубоватым голосом:

– Сегодня мы, свободомыслящее общество Ордена, союз Ложи и свободных членов Ордена представим не просто «Хартию», сегодня мы представим будущее нашего Ордена, которое изложено в ней. И эта «Хартия» стане не просто бумагой, на которой изложены определённые правила, она станет тем, что будет нам обеспечивать справедливость, равенство и свободу в нашем Ордене. Теперь к слову о содержании: Орден должен стать гильдией с коллегиальной формой правления, которую будет осуществлять «Совет достойных», состоящий из ста выбранных членов Ордена, независимо от их положения. И главнейшими принципами, которые будут жить в Ордене, и определять его судьбу станут равенство и свобода.

Мы хотим упразднить уже отжившие и ненужные для нашей будущей гильдии структуры: регентство, «Двуглавый совет» и агентурную сеть. Мы преобразуем стражу, введя туда больше чинов и равности. Так же измениться и Академион, что станет более независимый, и поменяем рыцарское крыло, упразднив их почитание и неприкосновенность, как принципы, не нужные цивилизованному обществу. Мы введём новые структуры, которые прославят и обогатят наш Орден, сделав его более свободным. Первым нововведением станет торговая палата, которая позволит нам вести дела со всем Тамриэлем и торговать добытыми трофеями. А «левая голова» «Двуглавого Совета» будет преобразована в исполнительную канцелярию. Так же мы хотим ввести независимый и свободный суд, который бы стоял на основах свободы. Так же мы хотим ввести «Конгресс Ордена», ежемесячный, и который сменит «Великий Капитулярий». Ах, также мы бы желали ввести новую должность – «Почётный Князь Ордена», который бы избирался раз в год и следил за общей обстановкой в Ордене, не нарушая полномочий остальных органов управления. – И после небольшой передышке девушка с ещё большей фанатичной яростью, которая в ней вспыхнула, продолжила. – Мы всего лишь хотим равности, что б тирания Регента окончилась, и случай с Хротгаром это доказывает. Мы видели как самодурство, и заносчивость рыцаря довели нашего брата до карцера. Мы видим как «Сеть» следит за нами, как за нами шпионят и доносят. Почему неофиты не могут сами решать, что им нужно? И новым «Великим Сводом», который заменит старый кодекс, мы отделим произвол от нашего Ордена. Низвергнем тиранию!

После чего Аквила подошла и положила в руки Регента «Хартию» на более детальное ознакомление. Рядом стоящий юноша заглянул девушке в глаза. Его обдало огнём из плана Мерунеса Дагона и холодом из владений Молага Бала одновременно. Она ему тоже взглянула в глаза. В её сапфировых глазах играло безумие, вызов и отвращение к Азариэлю и ко всему, чему он сохранил верность.

После её пламенных слов амфитеатр просто взорвался одобрительными вызовами и криками. Все мятежники чаяли, что уже сейчас, в этот день, наступит долгожданная свобода. Кто-то аплодировал, кто-то радостно ликовал, кто-то кричал о переменах, выкрикивая не самые спокойные лозунги.

Те, кто стояли рядом с Регентом, просто молчали. Их лица стали мрачнее могил. Все прекрасно осознавали, что эта хартия убьёт Орден ибо своей гордыней, ибо она погребает те духовные стержни, на которых он и существовал. Никто из них не мог понять, почему они так хотят разрушить те старые принципы и порядки, на которых жил Орден, доблестно отражая все угрозы Тамриэля. Но мятежники пожелали уничтожить и старую структуру Ордена, и все духовные начала, низвергнув это во мрак забытья.

– Хорошо! Очень хорошо! Можешь присесть, моя дорогая. Мы явно обозначили свою позицию, что не хотим распада Ордена. Мы хотим справедливости и прогресса. Мы говорим о чём-то новом. И теперь, братья, выбор только перед вами. Мы не будем свергать тиранию, мы предлагаем мирное решение, ибо хотим добровольности. – Со слащавой противной дол тошноты, лицемерной и широкой улыбкой заключил Люций, явно думая, что привлечёт большинство на свою сторону

После слов Люция в зале «Совета» стало тихо как на кладбище, ибо все погрузились в собственные размышления. Единицы перешептывались, старясь не нарушить нависшей густой тишины. Люций уверенно и с вызовом глядел в лицо Регента и во взгляде мятежника читался явный жуткий блеск, происходивший от прокажённой души.

Регент взял так называемую, «Хартию», встал с трона и пошёл к трибуне. Но прежде он несколько минут совещался с теми кто, из лоялистов, выступил раньше. И после недолгого разговора глава Ордена уверенным шагом подошёл к трибуне. В его глазах читалось отчаяние и ужас, которые необходимо было перебороть.

У трона остался стоять Азариэль. Его уже не поддерживал паладин, ибо юноша уверенно стоял на ногах. Юноша всё осознал и готов был принять жестокую правду, которая перед ним открылась. Аквилу, его знакомую и возлюбленную было не спасти от ереси Люция, которая её поглотила. Теперь Азариэль внимал постулатом Ордена, в которых нашёл истину.

Свечи и магические светильники всё также ровно горели. В зале стояла густая непроницаемая тишь. И все смотрели на Регента.

И глава Ордена заговорил, неся суть того, что дольше будет…

Глава двенадцатая. День скорби

Цитадель ордена. Следующий день.

Это утро буквально продавливало душу своим холодом безысходности, который буквально ядом бежал по жилам рассудка, отравляя его своей энтропией. Было серое, хмурое и безликое утро. Небосвод был укутан в массивы серых и тяжёлых облаков, которые буквально налились свинцом. На улице стоял дикий и пронизывающий холод, смешанный с порывистым и шквальным дожём. И завывание сильного порывистого ветра, и шёпот дождя смешались воедино, превратившись в одну мелодичную и тихую песню плача.

Практически весь внутренний двор Ордена был залит водными потоками, ибо очистительные стоки уже не справлялись.

От башни Ордена и до главных ворот, через фонтан, выстроился широкий коридор, состоящий из рыцарей, паладинов, магов всех рангов, профессоров, мастеров и неофитов. На доспехи рыцарей со звоном падали капли дождя и стекали ручейками. Одежды же остальных промокли практически полностью, став на порядок темнее от впитанной влаги.

И внутри этого коридора, молча, шагали те, кого назовут клятвопреступниками и предателями Ордена.

Все стояли, молча, никто не ронял не единого слова, лишь играла печальная песнь дождя и ветра.

Регент Ордена, его несменяемый глава, гордо стоял на ступенях башни, облачённый в своё лёгкое кожаное пальто и подставив грудь, покрытую тонкой чёрной рубашкой, на ледяной ветер. Взгляд Регента был более чем печальный, отразив скорее всё, то отчаяннее, которое в нём крылось. Да, печаль, и грусть накрыли главу Ордена, положившись на него тяжёлым и невыносимым грузом.

Азариэль стоял в той самой «стене» коридора и взирал воочию на эту печальную процессию клятвопреступников, которым личная свобода оказалась дороже верности. Его сердце накрыло жуткой грустью, которая переполняла душу.

Азариэль был там, когда наступила развязка той страшной увертюры в трёх частях. И то, что там было можно назвать реальным кошмаром для Ордена, который воплотился наяву, ознаменовав непреодолимый рок.

Глава Ордена прибегнул к единственному выходу, который был старимым, но верным приёмом, определявший путь, который и должен был решить судьбу. Он объявил всеобщее голосование, которое и должно было расставить всё своё по местам. Результат был кошмарен. Целых две пятых членов Ордена выразили своё желание изменить Орден до неузнаваемости. Но всё же большинство встало на сторону Регента и старых порядков.

Улыбка с лица Люция сразу пропала, сменившись практически демоническим оскалом. Он в гневе развёл руками и диким рыком взревел, требуя пересмотреть «Хартию».

Но глава Ордена в своём стремлении к старым и верным порядкам и принципам был неуклонен. Регент тогда встал, держа в руках «Хартию» и заговорил:

– Наши братья и сёстры всё решили своим голосованием. Мы не можем позволить себе быть слабыми и отказаться от древних и могущественных скреп Ордена. Мы просто не имеем права реализовывать всякую наивную и молодую мысль, появившуюся в спонтанном чувственном порыве. Мы не можем превратить наш славный и древний Орден, наш дом, в торговый дом или потонуть в политике. Оставьте это дело Империи. Мы целы, пока едины в своём мышлении».

После этих слов Регент просто порвал «Хартию» на глазах собравшихся и кинул её себе под ноги.

В гневе Люций чуть не зашиб одного из отступников, а оппозиционеры стали просто гневно агонизировать от такого поступка Регента. В зале встал такой вой, что просто закладывало уши.

И тут Люций громким, оглушительным как ту’ум из древних легенд, криком, успокоил своих сторонников, перекричав их разом. От такого крика задрожали даже все немногочисленные предметы, сделанные из стекла.

После этого он торжественно развёл руками, с которых свисали многочисленные золотые цепочки и ожерелья, и помпезно заговорил: «Что ж. Нас наши же «братья и сёстры» лишают долгожданной свободы и права на неё. Для свободных народов это недопустимо. Нам не дают жить, так как мы сами того хотим. Хорошо. Те, кто сегодня встал на сторону тирании не собратья нам больше! А мы, ведомые госпожой свободой, будем жить сами! Мы уходим из этого проклятого Ордена! Мы создадим свой!»